Рваная печенька Пикабу

Татьяна Васильевна готовила отчеты по работе, как вдруг в комнату забежал сын.

– Мам, на улице кто-то мяукает.

– Кто мяукает? – спросила женщина, ещё погруженная в работу.

– Наверное, кошка.

Татьяна Васильевна нахмурилась из-за того, что её отвлекли. Она что-то в спешке дописала и пошла вместе со своим сыном ко входной двери.

Открыв дверь, они увидели кошку. Животное перебирало лапками по снегу и жалобно мяукало.

– Откуда она здесь? – Женщина посмотрела по сторонам. Ничего, кроме соседних домов и одиноко светящегося фонаря, поблизости не было.

– Может, убежала? – Мальчик погладил кошку. Та замурчала и начала тереться об его ноги. – Какая она толстая!

– Она беременная, – сказала женщина, смотря на отвисшие кошачьи бока.

– Что мы с ней будем делать?

Татьяна Васильевна задумалась. Оставлять беременную кошку на морозе ей не хотелось.

– Давай пустим в дом. На улице она замёрзнет.

Оказавшись в тепле, животное сразу же принялось обнюхивать новую территорию. Кошка явно была домашней – шерсть ухоженная, глаза не гноились, блох не было. Она улеглась под теплой батареей в комнате мальчика.

– Пройдусь по соседям, – сказала Татьяна Васильевна и вышла на улицу. Она обошла несколько домов, но кошка ни у кого не пропадала.

– Небось подкинули, – сказала соседка, во дворе которой грозно лаяла сторожевая собака. – Животных сейчас чуть ли не каждый день выкидывают, словно мусор какой-нибудь.

Татьяна Васильевна вернулась домой. Она думала, что делать дальше? Обратно на улицу она, конечно, животное не отправит. Женщина была не против оставить кошку себе, но вот муж... Он то как раз животных не любит и вряд ли разрешит оставить её насовсем. И потом, что делать с котятами, когда они родятся?

Позже с работы пришёл муж. Новость о новом жильце он принял настороженно.

– Не оставлять же её на улице погибать, – говорила Татьяна Васильевна.

– Ну, это да, – сказал мужчина. Он, конечно, не любил животных, но не до такой степени, чтобы отправлять их на верную смерть. – А что с котятами потом делать?

– Отдадим кому-нибудь.

– Да кому они нужны? – вздохнул муж. – Сейчас их везде навалом.

– Как-нибудь пристроим.

Мужчина на это лишь покачал головой.

Ближе к ночи кошку переселили в большую картонную коробку, на дно которой постелили одеяло. Животное проспало до самого утра, не покидая своего нового домика.

– А если она начнёт рожать, пока нас не будет? – спросил Васька у своей мамы.

– Ничего страшного не случится.

– Может, я сегодня в школу не пойду? Присмотрю, чтобы всё хорошо было.

Татьяна Васильевна посмотрела на сына таким взглядом, что тот всё понял без слов. Мальчик лениво повесил рюкзак на плечи. Не получилось у него откосить от школы, хотя повод, как ему казалось, был уважительный.

Все разошлись по своим делам – взрослые на работу, а мальчик на учёбу.

Несмотря на то, что все были заняты, каждый время от времени вспоминал о новом жильце.

Первым домой вернулся Васька. Он сразу же направился к коробке, в которой, помимо кошки, обнаружил ещё пять маленьких котят. Слепые малыши беспрерывно пищали и перебирали лапками по шерсти матери.

Мальчик осторожно погладил котят, а затем позвонил родителям и сообщил радостную новость.

Вечером все с умилением наблюдали за новоиспеченным кошачьим семейством. Даже у мужа Татьяны Васильевны стало тепло на душе.

Прошёл примерно месяц. Котята заметно подросли. Вся семья привязалась к кошке, которую назвали Маруськой. Даже муж, который раньше не любил животных, теперь, кажется, был не против оставить питомца. Но, судьба распорядилась иначе...

В один из дней Татьяна Васильевна вернулась с работы позднее обычного. В комнате её ждали муж и сын. Они сидели возле коробки с котятами.

– Что-то случилось? – спросила женщина.

– Маруська... – начал было муж.

– Что с ней?

– Её соседская овчарка загрызла, – сказал Васька.

К глазам Татьяны Васильевны подступили слёзы.

– Как это случилось?

– Она, как обычно, пошла гулять и перепрыгнула через соседский забор, а обратно забраться уже не успела...

Весь вечер семье было как никогда грустно, и только лишь мяуканье маленьких котят их немного подбадривало.

Малыши уже начинали выбираться из коробки и бегать по всему дому. Настало время искать для них новых хозяев.

Одного котёнка взяла бабушка Васьки. Объявление об остальных выложили в интернет. Взрослые рассказали о малышах своим знакомым, а Васька поставил на уши всю школу. В итоге троих котят с трудом, но всё же удалось пристроить.

Оставался один мальчик. Окрас его шерсти был таким же, как у Маруськи. Его решили не отдавать.

Котёнка назвали Степкой. Он был игривым и каждый день носился по дому, отвлекая жильцов от дел, но те не были против.

Малыша решили не выпускать на улицу до весны, мало ли вдруг потеряется и останется один на морозе.

Но как бы его ни старались оберегать, однажды он всё-таки пропал, незаметно улизнув в приоткрытую дверь.

Вся семья отправилась искать его по округе. Они часто выкрикивали кличку, но ответа не было. Неужели и Стёпка попал в пасть грозного пса?

– Испугался и где-нибудь сидит, – успокаивал свою жену мужчина. – Есть захочет и вернётся.

Поиски не дали никаких результатов. Всю ночь Татьяна Васильевна плохо спала, то и дело думая о котёнке. На следующий день она заплакала прямо на работе. Коллеги успокаивали её, говоря, что малыш обязательно вернётся. Но и в этот день питомец не пришёл.

Семья не прекращала поиски, несмотря на то, что всем было очень грустно. Никто не хотел потерять ещё одного любимца.

Вечером, на третий день пропажи, Татьяна Васильевна вышла из дома во двор. Вдруг она услышала слабый писк. Женщина сразу же побежала на звук. В потёмках, чуть ли не на ощупь, она лазила по кустам и снегу. Писк становился всё громче. Когда глаза привыкли к темноте, женщина в паре метров от себя разглядела маленькое существо. Это был Степка, только изрядно похудевший. Татьяна Васильевна схватила малыша, положила его за пазуху и побежала в дом.

– Мама Стёпку нашла! – кричал радостный мальчик. Он уже вовсю играл с найдёнышем, который пропадал неизвестно где.

– Маленький комочек счастья, – сказала женщина, наблюдая за сыном и котёнком.

– Кто из них? – улыбнувшись спросил муж.

– Оба, – ответила женщина.

Рваная печенька Пикабу, июнь

Алекс Риттер.

Район порта всегда был самым криминальным в городе. Однако в последние 30 лет он превратился в настоящий центр всех мыслимых и немыслимых пороков и преступлений, куда даже полиция избегала наведываться иначе как по самой крайней надобности. Эту часть города можно назвать истинным детищем 21 века. Массовое использование объемных принтеров и химических синтезаторов, а также создание новых систем получения экологически чистой энергии и развитие робототехники привели к полному упадку мировой торговли и многих прочих отраслей экономики. Нет никакого смысла возить через полмира одежду или продукты, если их можно изготовить на месте с помощью специального агрегата, причем эти франкенштейны из искусственных тканей практически не отличаются по своим качествам от натуральных продуктов. Точно так же отпала необходимость в поставках нефти, угля и прочего.

В результате все транснациональные транспортные компании умерли быстрой и болезненной смертью. Вместе с ними умер и порт, столько лет являвшийся одним из источников процветания города, превратившись в заброшенную, словно после ядерной войны, обитель разваливающихся старых складов и ржавых причальных кранов. Но пустым это место оставалось недолго. После новых законов о социальном обеспечении сюда начали стекаться «лишенцы» - люди, у кого отняли даже те немногие социальные гарантии, которые предоставлял безработным и бездомным закон, шутливо прозванный «феодальным». Их смогли приютить лишь заброшенные доки.

Эту систему придумали несколько лет назад. Когда правительство поняло, что в условиях падения рождаемости не в состоянии до бесконечности содержать стремительно растущую из-за роботизации армию безработных и обеспечивать хоть сколько-нибудь приличный уровень жизни столь быстро увеличивавшемуся поголовью пенсионеров, оно приняло закон «О персональной поддержке лиц с особыми финансовыми потребностями». В основу его положили принципы волонтерского движения.

Правда, новые требования были обязательны к исполнению и распространялись на всех. В результате граждан с высоким уровнем доходов обязали помогать деньгами, продуктами и вещами, а также оказывать прочую поддержку закрепленным за ними безработным, инвалидам и пенсионерам. А для должного исполнения этого закона были придуманы и наказания. Спонсорам за «плохое поведение» могли увеличить количество «вассалов», а получателям этой помощи – сократить или даже полностью лишить ее, что после ликвидации старой системы социальных пособий означало для «лишенцев» практически гарантированную смерть от голода и холода на улице. Это и привело их вместе с прочими отбросами общества в заброшенный порт.

Здесь могли убить ради пары сигареты. В этом месте никто ничего не боится, потому что страх способен испытывать лишь тот, кому есть что терять, а у «докеров» ничего не осталось, кроме жизни, которую едва ли можно было назвать таковой. Однако бар «Фальшивый дублон» был относительно безопасной территорией. Он располагался в здании бывшего портового управления - длинном одноэтажном строении из потрескавшегося красного кирпича под плоской металлической крышей неподалеку от ворот, через которые когда-то с ревом выезжали огромные фуры, нагруженные товарами со всего света. Название было намалевано белой краской на одной из длинных стен. Чуть пониже буквами поменьше было приписано: «самые высокие в округе шансы НЕ стать жертвой ограбления или убийства», а на одном из торцов: «при полицейском налете эта сторона улицы наиболее опасна». При рейдах в порт законники действительно предпочитали высаживаться здесь и стрелять без предупреждения.

Именно в «Фальшивый дублон» чаще всего приходили «туристы». Люди из приличных районов города, жаждущие запретных удовольствий и незаконных приключений, были главным источников доходов для большинства обосновавшихся в порту «лишенцев». По этому поводу ходило немало слухов. Например, о том, что и полицейское управление, и городская администрация в курсе происходящего, однако получают свою долю от местных увеселительных заведений и потому никак не препятствуют здешним преступным авторитетам и их заработку на «туристах». И не только не препятствуют, но и всячески потворствуют. То, что я добрался на общественном транспорте до заброшенного порта, куда просто незачем ездить, кроме как ради криминальных наслаждений, уже говорило о многом. Но сейчас мне некогда было думать о таких вещах.

Войдя в бар, я подошел к столу, за которым сидели четверо мужчин и сказал:

- Привет, ребята.

- Привет, малыш, - произнес в ответ один из них. - Выкладывай, с чем пришел.

Я вкратце изложил свою легенду. Рассказал о якобы существующей подружке, которая знала, где находится и как охраняется приобретенный Центробанком маленький перерабатывающий завод. Там имелась и металлоплавильная печь. Ее использовали для переплавки монет, изъятых при полицейских облавах и обысках и переданных регулятору для дальнейшего применения, которое как раз и заключалось в их превращении в слитки, попадавшие позже в золотовалютные резервы ЦБ. А иногда и на биржу.

Монеты появились вскоре после отмены наличного обращения. Первоначально это были всего лишь маленькие слитки драгоценных металлов, запакованные в пластиковую оболочку для защиты от износа, которые со временем превратились в настоящие деньги, изготовленные на подпольных монетных дворах. Монеты были самой ходовой валютой в порту. Да и в других районах города за эти кругляшки из золота и серебра легко было получить все незаконное и неприличное, что только можно найти на улицах, не опасаясь, что полиция и налоговая служба отследят платежи. Старый, надежный, неконтролируемый и оттого крайне востребованный способ расчетов.

Моя история им явно понравилась. А поскольку я пришел не с улицы, а по рекомендации надежных людей, ради которой мне пришлось больше года изображать из себя крутого налетчика, то уже через 10 минут я оказался в кабинете их шефа. Именно он и был моей главной целью. Вильгельм Экхарт, которого любая собака в порту, а также все дворняжки в остальных районах города знали под прозвищем Кайзер, был крупнейшим боссом организованной преступности. Именно он когда-то открыл бар «Фальшивый дублон». Этот бандитский главарь оказался достаточно умным для того, чтобы использовать козыри, которые приносила ему каждая раздача в питейном заведении, столь популярном среди «туристов», в числе которых порой попадались довольно влиятельные и уважаемые граждане. Угрозы обнародовать правду об их поведении в порту действовала безотказно.

Шантаж вообще очень эффективен. Говорят, что бывают люди настолько мужественные, что способны проигнорировать обещание принародно сорвать с них маску и продемонстрировать при всем честном народе во всех подробностях все их пороки. Но Кайзеру такие не попадались. Благодаря информации, полученной в обмен на молчание он стал не только самой влиятельной в преступном мире персоной и при необходимости мог определять политику мэрии и даже правительства. Портовый босс стал еще и королем грабителей. Но ограбления были не единственной причиной проведения операции против него - куда больше мое начальство интересовало, кого именно из посещающих порт «уважаемых граждан» и чем шантажирует Кайзер. А в идеале - еще и заполучить его запасы компромата.

Экхарт был невысок и седовлас. Он расположился в огромном кожаном кресле в углу кабинета, обставленного с такой роскошью, что ему могли бы позавидовать директора многих крупных компаний и банков. А еще там была девушка. У нее были огненно-рыжие волосы, нежная молочная кожа, зеленые глаза, очень красивое лицо, великолепная грудь, прорисовывавшаяся сквозь шелк кремовой блузки, тонкая талия и длинные стройные ноги, открывавшиеся под короткой черной юбкой. Я с трудом перевел дыхание. Девушка в кабинете бандитского главаря была настолько привлекательна, что скажи она мне сейчас, будто я смогу ею обладать, если откажусь от выполнения своего задания и расскажу об этой операции Кайзеру, то я не колебался бы ни минуты. Точнее, ни секунды. Ее волосы, глаза, кожа, тело могли свести с ума любого мужчину, сколько бы мозгов ни было в его черепной коробке и каким бы самообладанием ни наградил его Создатель. Просто потому что она была Истинной Женщиной.

- А это кто? – еще раз тяжело вздохнув в попытке восстановить самообладанием и вернуться к роли, спросил я.

- Моя подруга Сандра, - представил красавицу Кайзер.

- Рад познакомиться, - сказал я. – Раньше было такое вино – «Огненная Сандра». Вы напомнили мне его.

- Спасибо, - с легкой улыбкой ответила она. У нее был очень приятный мелодичный голос, вполне соответствовавший ее внешности. Я снова вздохнул. Еще пять минут назад я бы рассмеялся, если бы кто-нибудь попытался убедить меня в том, что любовь с первого взгляда действительно существует, поскольку никогда не верил в глупые сказки, но это было очень давно. До того, как я увидел Сандру.

Я сел так, чтобы она постоянно была в поле моего зрения. В очередной раз вдохнув, я в деталях рассказал об охране завода, о том, когда обычно изъятые монеты привозят на переплавку, в какое время лучше всего будет совершить нападение и насколько велик может быть куш, который достанется тем, кто сможет провернуть такое дельце. Кайзер выслушал меня, не моргнув глазом.

- Говоришь, груз большой? – после длинной паузы спросил он.

- Да, - ответил я и покосился на Сандру. – Все, что копы хапнули за последний месяц. Самое меньшее, 20 тысяч гиней.

- Куш хорош, - после паузы сказал Кайзер.

Я кивнул, не отрывая глаз от огненных волос Сандры. В моей голове крутилась мысль, что при необходимости вопрос с Кайзером я смогу решить самостоятельно, причем независимо от того, зачем он потребовался моему руководству. И я готов был сделать это. В тот момент я даже не думал о том, что вполне откровенно замышляю самое что ни на есть умышленное убийство, наплевав на свое звание лейтенанта полиции и прочие регалии, равно как и не беспокоился о том, что со мной будет, если я попадусь. Убийство или даже покушение на жизнь самого авторитетного мафиози города мне не простят. Впрочем, рисковать жизнью мне не привыкать – коп под прикрытием вынужден делать это постоянно, поскольку угроза безвременной кончины является обязательной частью нашей работы независимо от того, с кем ты имеешь дело. Именно за это мне платят весьма умеренную зарплату. А ради такой красотки, как Сандра, можно пожертвовать и положением блюстителя законов, и свободой, и даже самой жизнью, ведь увидев ее лишь один раз, понимаешь, что теперь жизнь без нее превращается в нечто серое и безвкусное. В абсолютно бессмысленное существование.

- Мы сами все проверим, - прервал мои размышления Кайзер. – Но уверен, что дело выгодное. Так что работаем.

- Заметано, - ответил я.

Экхарт кивнул. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы заставить себя встать со стула и выйти из кабинета, оставив в комнате Сандру с ее изумрудными глазами и огненными волосами. Ее алые губы…

Стоило мне выйти в коридор, и наваждение мгновенно ослабло. Мысленно я обругал себя всеми самыми выразительными словами, какие только мне доводилось слышать за всю мою жизнь, вспоминая свою глупую и непонятную реакцию на подружку Кайзера. А особенно за те мысли, которые она у меня вызвала. Да, девушка, разумеется, очень привлекательна во всех отношениях, однако надо быть полным идиотом, чтобы ради какой-то крали рисковать своей карьерой в полиции и тем более жизнью. В отличие от девушек жизнь одна и новую не купишь. Поэтому к черту эту рыжую девку, пусть даже она спит с королем городской оргпреступности и у нее зеленые глаза и шикарная грудь. Ни одна баба не стоит такого риска. В конце концов, я пришел сюда для того, чтобы заманить в ловушку возомнившего о себе портового бандита, а не уложить в свою постель его подружку, какой бы красоткой она ни была. Главное для меня – моя работа на закон.

В этот момент кто-то набросил сзади мешок мне на голову. В ту же секунду двое вцепились в мои руки, а еще один рухнул на колени и обхватил меня за ноги. Я хотел вырваться, но было поздно. Холод металла, прикоснувшегося к моему затылку, мгновенно отбил у меня всякое желание сопротивляться, потому что справиться сразу с четырьмя противниками быстрее, чем один из них успеет нажать на курок, мне не удастся даже несмотря на мою спецподготовку и особые возможности. Я замер.

- Не дергайся, - отдал запоздалую команду человек с пистолетом, стоявший у меня за спиной.

Секундой позже мои руки сковали за спиной наручниками. Еще мгновение – и на ногах оказались кандалы, соединенные сделанной из армированного пластика толстенной цепью, которая была прочнее легированной стали и к тому же не имела обыкновения звенеть при ходьбе. Ствол пистолет все еще оставался прижат к моему затылку. Спустя пару секунд в мою правую почку уперся еще один.

- Бык в загоне, чистая работа, - с наигранным одобрением сказал я сквозь плотную ткань мешка. – А теперь – какого черта происходит? Мы же договорились!

- Заглохни! Шагай.

В кандалах и под дулами двух пистолетов шансов у меня не было. Поэтому я беспрекословно прошел в дверь в боковой стене коридора и спустился по лестнице в подвал, размышляя, удастся ли группе поддержки прорваться сквозь бар и добраться до меня раньше, чем я превращусь в очередного клиента ближайшего морга. Результат получался явно не в мою пользу.

- Какого черта? – повторил я свой вопрос, когда с моей головы сдернули мешок. Я стоял под слабой желтой лампочкой, свисавшей с потолка в середине просторного, почти пустого подвала.

- Такого, - ответил Кайзер, спустившийся вслед за четверкой своих подручных. – Ты провалился, мусорок, и теперь тебя ждет очень короткое путешествие с билетом в один конец.

- Че ты гонишь? – попытался возмутиться я, но криминальный король прервал меня.

- Оставь эту комедию. Твой номер не прошел.

- Думаете, вам сойдет с рук убийство полицейского? – мгновенно приняв решение, спросил я.

Все пятеро преступников ухмыльнулись.

- Парень, - сказал Экхарт. – Ты далеко не первый и, надо полагать, не последний, кого твой департамент пытается с разными байками засылать ко мне. Они думают, что смогут убрать меня и заполучить мои досье. А там про них много. Очень много.

Я промолчал.

- Да и спались мы, мокруху на нас не повесят, - ухмыльнулся один из его подручных.

- Это еще почему? - спросил я, и в этот момент в подвал спустилась Сандра. Я почувствовал, как у меня перехватывает дыхание, как меня вновь захлестывает волна бешенного желания - такая сильная, что даже руки задрожали, а ноги стали словно ватные. Сейчас я был готов ради нее на все. Бросив на девушку равнодушный взгляд, Кайзер повернулся ко мне и заговорил тоном старого школьного учителя, в тысячный раз рассказывающего очередному классу тему урока. Причем очень скучную тему.

- Общеизвестно, что использование роботов в военных и иных целях, ставящих под угрозу жизнь людей, стожайше запрещено…

- Какое отношение это имеет ко мне? – спросил я, на секунду отведя глаза от Сандры.

- Самое прямое, - ответил Экхарт. – Из этого закона есть только одно исключение, о котором мало кто помнит, а именно – глава об использовании роботов в боевых и иных аналогичных целях в ситуациях, когда отказ от их использования может подвергнуть жизнь человека еще большей опасности. Например, когда необходимо внедрить в жестокую банду копа под прикрытием. – Он повернулся к остальным. - Люблю этот момент. Когда они понимают.

Я открыл рот, но так и не смог ничего сказать. Слухи о том, что человекообразных роботов с системой искусственного интеллекта используют в полицейских операциях, чтобы не подвергать риску жизни людей, ходили давно, однако никаких подтверждений этому, разумеется, не было. И все же это могло быть правдой…

- Хватит нести бред! – не выдержав, рявкнул я. Все присутствующие, даже Сандра, улыбались. Но если бандиты наслаждались моим испугом и непониманием, то ее лицо было почти равнодушным – так женщины изгибают губы, когда не хотят показаться невежливыми и невнимательными, но вынуждены слушать совершенно им неинтересные мужские разговоры. Казалось, ее мысли витают за тысячу километров от этого проклятого подвала. И все же она была так прекрасна, как ни одна другая женщина, какую я когда-либо видел или мог увидеть. Ее зеленые глаза…

- Это не бред, парень, - сказал Кайзер. – И мы точно знаем, кто ты на самом деле. В отличие от тебя самого. Рассказать, на чем ты прокололся?

- Валяй, - буркнул я, не открывая глаз от Сандры.

- Один из программистов с завода, на котором производят роботов для особых нужд, регулярный гость моего самого дорогого борделя, - сообщил Экхарт. – Не будут углубляться в подробности его сексуальной жизни. Скажу лишь, что он сделает абсолютно все, лишь бы об этом не узнали его жена, друзья и полиция. Поэтому было несложно уговорить его немного посодействовать нам. Тем более, что от него требовалось всего ничего – добавить в программное обеспечение поставляемых полицейскому департаменту роботов один маленький дополнительный блок.

- Какой? – хрипло спросил я, все еще любуясь Сандрой. Ее огненные волосы… Ее грудь…

- Программку, которая вызывает безграничную любовь к определенному типу женщин, - ухмыляясь еще шире, сказал Кайзер. – Точнее, к определенной женщине. – Он кивнул в сторону Сандры. – К ней. Так что как только ты ее увидел, ты погорел. Как и все те, кого присылали до тебя. Хотя твоя сказка была и в самом деле хороша. Куда лучше, чем у остальных. Да и ты неплох. Если бы не Сандра, я бы, пожалуй, тебе поверил. А теперь ты покойник, если, конечно, так можно сказать о том, кто на самом деле никогда и не был живым. И за убийство нас и в самом деле не осудят ни при каких обстоятельствах – максимум за уничтожение полицейского имущества. Ведь мы знаем, кто ты на самом деле.

- Я что, единственный, кто на нее слюни пускал? – возмутился я, одновременно продолжая заниматься тем же самым. Ее ноги…

- Нет, но только ты делал это так откровенно, - усмехнулся Кайзер. – К тому же в программу вставлена определенная реакция – упомянуть про вино «Огненная Сандра», когда я познакомлю тебя с ней. Это ты и сделал. Такого вина нет и никогда не было! А теперь – прощай, металлолом.

Он повернулся и зашагал к лестнице. Уже на самом верху босс портовой мафии внезапно остановился и зло сказал через плечо:

- А самое смешное во всем этом то, что Сандра – с того же завода. Тамошние инженеры организовали подпольное производство подобных штучек для собственных нужд – ты сам понимаешь, каких. Видимо, живые девки им не дают, а в мои бордели ездить боятся. Из-за падения рождаемости правительство запретило секс-роботов, так что делать таких - незаконно, но где бы мы все были, если бы никто не нарушал закон. В общем, тот программист, о котором я тебе уже говорил, подарил мне эту железяку, чтобы задобрить меня. И я решил использовать ее. Но немного не так, как он предполагал.

Криминальный король вышел, захлопнув за собой дверь. Четыре пистолетных ствола уставились на меня своими бездонными провалами в вечность, но я не обращал на них ни малейшего внимания. Я смотрел на Сандру. И за секунду до того, как загрохотали выстрелы, она внезапно улыбнулась мне – не дежурной улыбкой вежливой девушки, скучающей на концерте мужских разговоров, но теплой и нежной улыбкой верного друга, пытающего поддержать попавшего в безвыходное положение товарища. Нет, не друга - возлюбленного.

Изумруды ее глаз блестели в свете лампы. И хотя теперь я знал и даже поверил в то, что это зелёное сияние всего лишь обычное стекло, такое же, как и в моих собственных глазницах, я не мог отвести взгляда. Пусть она робот. Пусть под ее молочной, наверняка произведенной из специального силикона кожей кроется изготовленный хитроумной машиной армированный пластик, который заменяет ей кости. Пусть и я такой. Но в этот последний миг я понял, что такое настоящая любовь, встретив ту, что покорила меня с первого взгляда и сама была готова покориться мне. Мы - те, кто поистине создан друг для друга. Теперь я верил, что любовь с первого взгляда действительно бывает не только в сказках, и шалунишка Амур пронзил одним удачным выстрелом наши сердца. Пусть даже они стальные.

А потом огонь ее волос залил подвал.

И все погасло.

Предсказание

–Расскажи мне о моём будущем! – знатная женщина может бесконечно прятать своё лицо под капюшоном, а расшитые платья под простой накидкой, но никогда из голоса её не пропадёт та уверенная властность, что не отступает даже перед ликом неизведанного.

Я пожимаю плечами. Каждый день повидаешь всех этих матрон и перестанешь удивляться. Каждая нарочито громко готова заявить о том, что презирает любых богов, кроме богов своих предков, что не ступает она дальше храма Юноны и Цереры…

Но это при свете дня. Ко мне при свете дня не приходят. Настоящая жизнь начинается ночью. Именно ночью мудрые сенаторы собираются в залах, решая о будущем. И только в ночной час улицы полны проституток всех мастей, игроков, воров и бродячего отребья, перебивающегося всяким заработком.

И ещё такими как я – пришедшими или пригнанными из других земель.

–Да, госпожа, – я заношу тонкий жертвенный нож над принесенной, свежеизвлеченной склизкой печенью овцы и, стараясь не выдать собственного отвращения, режу на четыре части. Конечно, части получаются неровными, но если делать вид, что такова воля богов, и всё идет по плану, то никто и не усомнится в этом.

Проблема этих римлян в том, что они очень косные, привыкшие к определенным традициям. Мне проще сделать вид, что всякое будущее я вижу по гаданию, а не по своему проклятому дару, данному мне моей землей в моей, когда-то еще насквозь вольной жизни.

–Ну? – гостья старается быть властной, но на этот раз в ее голосе почтительная дрожь. Да, спорить с богами и такая как она побоится. Плевать богам на золото ее дома и древнюю кровь, захотят и сметут.

Теперь моё время власти.

Я наблюдаю за тем, как неравные кусочки печени сгорают в огне. Пара щепоток толченых трав и пламя окрасится от привычного цвета в синий или зеленый. Просто и эффектно.

Женщина замирает, а я делаю вид, что не замечаю ее испуга, что говорю с богами. На самом деле, боги не отвечали мне и на родине, а уж здесь, когда я вынуждена жить по чужому образцу, и вовсе прогневаются и не снизойдут никогда.

Но мне нужно подождать, чтобы собраться и сказать то, что я увидела сразу же, едва взглянула на свою гостью, скользнувшую в мою лачугу в ночной час и явившеюся в компании рабов, где одежда каждого из них стоит втрое дороже моей.

–Твой следующий брак не будет счастливым…

Ей смешно. Мне тоже. Когда это у знатных людей были счастливые браки? К тому же, у этой женщины уже было два мужа, оба – вынужденные, оба – как шанс спасения от несчастной, на самом деле, несчастной жизни.

–Но он принесет тебе благо.

–Довольно! – она овладевает собой. Её лицо искажает ярость. Что ж, пусть так, в гневе человек редко остается красив, а ей это удается в полной мере. – Ты отделываешься от моей милости все го лишь дешевыми фразами, достойными…

–Сядь, Агриппина! – она не называла мне своего имени, но я-то вижу его. Я вообще всё вижу. И именно это мое знание подкашивает гостью, она в ужасе отшатывается. В глазах неподдельный ужас.

Но мне ее не жаль. Я давно уже вижу и жизнь ее, и суть её волчью… пусть сама хоть разок испугается, а то других пугать и с другими квитаться на раз-два.

–Кто…как ты… - Агриппина шатается в ужасе, хватается руками за горло. Тщетно!

–Сядь, – прошу я, указывая на кресло – единственная, пожалуй, дорогая вещь моего дома. И то, для гостей.

–Да ты! – она все еще не может прийти в себя от ужаса. – Кто сказал тебе, отребье?!

–А мне не надо слов, – замечаю я. – Я ведь всё про тебя знаю! Про то, кем брат твой был и сестры твои, как привечал он тебя и их, как в изгнание отправил, когда зарвались вы…

Это страшное знание. Сама Агриппина пытается отмыться, делая, впрочем вид, что и не запачкана, от своего прошлого. Да только когда ты сестра Калигулы, когда ты замешана в интригах и оргиях с его именем связанных, ты клеймена. И даже изгнание и годы нищеты не избавят от этого клейма.

А потом ещё один брак, и снова интриги, и снова смерти.

–Вот как?! – она овладела собой, распрямилась, не села, стоит гордо, как и подобает такой как она. – Стало быть, ты и иное знаешь?

–Скажи, может и знаю, – мне не страшна смерть. Я уже умирала и несколько раз. Я уже через многое прошла, и ничего страшного в очередной гибели не вижу.

–О сыне моём, – Агриппина даже освещается как будто бы изнутри, когда говорит о нем. Любит! Любит так, как никого из близких никогда не любила. Как только может любить – со всей тьмой и светом, перегрызет горло кому угодно, отравит, уничтожит. Ради сына. Ради него одного через любое подземное царство пройдет и не попросит пощады.

О сыне… конечно, о ком еще пришла спрашивать? На свое будущее плевала, лишь бы он жил и властвовал.

–Твой брак позволит тебе сделать твоего сына наследником. Твой третий муж назовёт твоего сына своим сыном, - это правда. Я вижу это. Сразу вижу. Впрочем, не надо быть здесь и магом, чтобы догадаться. Агриппине не привыкать добиваться своего у мужчин, к тому же, она уже расставила своих людей и ловушки, чтобы уничтожить последние оплоты для тех, кто еще не видит в ней опасную соперницу.

–И он будет править? – Агриппина смотрит на зеленоватые языки пламени как зачарованная. Завтра утром она пойдет со святыми дарами по храмам, молясь о прощении за визит ко мне, но это будет нарочитым представлением для самой себя. Мои слова будут греть её.

–Он будет править, – подтверждаю. – Твой сын будет править почти четырнадцать лет.

Она вскидывается в ярости – мало! О, жадный человеческий ум! Иной раз и дню лишнему обрадуешься, а тут годы. Впрочем, Агриппина ведь и не спрашивает, что это будут за годы?..

Я вижу полупрозрачных змей в ее мыслях. Она стоит здесь, у алтаря, а уже смотрит в завтрашний день и прикидывает: как скоро ей удастся избавиться от своего третьего мужа, и передать власть сыну.

–Но он убьет тебя. Твой сын, – я чувствую, как мой собственный язык отказывается это произносить. Там, откуда я родом, убийство отца или матери, ровно как убийство сестры или брата – страшный грех. Но здесь, в земле римлян, это, похоже, частое явление. Они не боятся богов, и не боятся совести.

Агриппина отмахивается. Так она отмахивается от нищих, что рвутся к ее носилкам, надеясь получить подачку:

–Пусть убивает, лишь бы властвовал!

Теперь отшатываюсь уже я. Что они все находят в этом троне, насквозь лишённом добродетели и устоев, что готовы отдавать свои жизни и умирать, лишь бы потешить свое величие?

Агриппина смеется:

–Думаешь, ведьма, я боюсь смерти?

–Ты не знаешь, что значит умереть, – не подумав, выдаю я. И тут же досадую – ну мне-то не все равно?!

– А ты не знаешь, что значит властвовать, - соглашается Агриппина, и бросает мне тугой кожаный мешочек. Бросает так, чтобы он упал ближе к ее ногам, чем к моим, чтобы я поклонилась.

Тщеславие? Гордыня? Привычка? Я не знаю, но почему-то улыбаюсь. Мне нравятся люди с характером, высеченным будто бы из камня. У этой женщины как раз такой. Она несгибаемая, непримиримая. Она сама камень!

Но я не поклонюсь. Я тоже камень. Только я уже была и на солнечном берегу, и на ледяном дне. Я уже с трещинами и я рассыпаюсь.

Агриппина уходит, но я прошу:

–Ещё минуту, госпожа!

Она замирает, не желает поворачиваться ко мне лицом и внезапно я понимаю, хоть и не желая этого, почему – госпожа не хочет, чтобы я видела ее глаза. В них ужас, который она не покажет никому. В них такая тьма и такая бездна, что лучше умереть, чем видеть это.

–Знаешь ли ты, госпожа, Луция Сенеку?

У этих римлян глупые, длинные имена. Полные все эти их – Гаи-Германики-Аннеи-Юнии-Силланы мне никак не даются. Я с трудом удерживаю в памяти хоть что-то.

–Да, – она лжет, но я ее прощаю.

–Это философ, оратор. Он учит добродетели, твердости и мужеству.

Это то, как знают его люди. А я знаю этого человека иначе. Я знаю, что он был один из немногих, кто выступал против пленения моего народа. Правда, тогда он был тощ и худ, бледен и беден. Наверное, в этой земле философ должен быть толстым и богатым, чтобы быть услышанным.

–Твоему сыну понадобится наставник.

–Хочешь, чтобы я взяла какого-то бродягу в наставники своему сыну-императору? – голос Агриппины даже дрожит от гнева.

–Хочу оставить шанс…тебе и ему, - отзываюсь я, не сводя взгляда с ее спины – прямой, ровной и напряженной спины.

Агриппина уходит, слегка тряхнув головою, вроде бы с досадливым возмущением или смешком, но я знаю, как будет. Я слишком многое вижу о чужом будущем, но, нелепо слепа о своём.

Я могу в красках увидеть, как Агриппина возвращается в свои покои, как долго сидит на постели, глядя перед собой.

–Страха нет. смерти нет, - шепчет она, желая решиться и больше всего боясь отступиться. Ей нужно мужество, которого в ней и без того много, но, как и всякой человеческой натуре, нужна рука дружбы.

Три минуты слабости наедине с собой, так, чтобы не видел никто, и она встанет, отряхнется от невидимой грязи, которая давно уже пристала к ее душе, выйдет к сыну – невинному, любознательному ребенку, обнимет и скажет ему на ухо:

–Ты будешь править, я клянусь всеми богами!

Ребенок кивнет, но, скорее, чтобы она от него отвязалась. Мать пришла посреди игры – у него тут падение Карфагена, а тут эти объятия!

Но Агриппина будет довольна.

Я вижу Клавдия, очарованного своей новой женой и признающего Нерона своим сыном, а затем отходящего от этого очарования. Нужно быть глупцом, чтобы долго обманываться ангельским видом Агриппины. Она отлучает то одного, то другого потенциального соперника от трона и это вызывает беспокойство при дворе.

Клавдий решает порвать с нею, но…

На моих губах яд, какой коснется его губ. На моем дыхании дыхание его смерти. И мои руки почти физически ощущают те листы, которые вынесет мрачный и скорбный философ Сенека юному шестнадцатилетнему Нерону, призывая его произнести речь по случаю смерти отца.

А тело отца еще тогда не остынет. И Нерон, глядя то на тело, то на добродетельного наставника вдруг с ужасом поймет, что речь была заготовлена, а значит, ничего случайного, даже смерти, больше нет.

Юное сердце дрогнет в болезненном надломе – как этот человек мог учить его любви и состраданию, когда сам…

Сам? Не сам!

Нерону не нужно долго смотреть по сторонам, чтобы узнать направление ветра. Он повернет голову к матери, на лице которой столько скорби и участия, что нет сомнений – играет! Не ложится слеза такой пепельной тенью на лицо, не ложится…

Агриппина будет влиять на сына с одной стороны, Сенека – с другой. И Нерону останется лишь выбирать между ними, пока он решит не выбирать больше никак и не убьет обоих. Если Сенека покладисто покончит с собой, выслушав повеление своего властителя – философы вроде моего народа, они плевали на смерть, то с матерью ему придется повозиться.

Агриппина тогда будет уже не той красавицей. Но гордость рода и красоты еще будет лежать на ее чертах. Одна попытка – не прямая, вроде бы случайная – провал. Другая – ошибка. Третья – пустота.

Нерон не выдержит лишь на четвертый раз и только тогда пошлет своих солдат открыто, лишь с одной целью…

***

У Агриппины никогда не было кошмаров или видений. Она оставалась холодна и равнодушна к жизни, предпочитая скрывать все бушующие внутри страсти для безопасности. Жизнь приучила ее к тому, что нигде нет надежды и нигде нет опоры. Всегда надо иметь путь к отступлению. Всегда нужно знать, когда стоит уклониться.

Но за три ночи до прихода солдат она увидела свой первый и последний кошмар – загнанная в угол, окровавленная, пытается Агриппина смотреть перед собою, чтобы не забыть в подземном мире своего сына. Любимого сына…и ненавистного.

Конечно, Агриппина, со своим негласным титулом «волчицы» и «отравительницы» догадалась о его намерениях. К тому же – как мог Нерон провести ее, родную мать? Она так ясно и легко читала все помыслы своего ребенка!

Три попытки отравления – Агриппина давно принимала мелкие порции яда, и ни одна попытка не нанесла ей ущерба. Легкое недомогание, которое Агриппина даже не стала распространять слухом среди двора и не выдала.

Обрушенный потолок в комнате озадачил. Сначала Агриппина подумала, что это, действительно, ошибка строителей, но строителей она нанимала лично, к тому же – ни в одной другой комнате ничего не рухнуло.

Вольноотпущенник, пытавшийся заколоть, сомнений не оставил. Агриппина оказалась спасена чудом и снова не сказала ничего сыну, хоть уже и не сомневалась в том, что все эти покушения – его прямая заслуга.

Следующая попытка показала, как он изобретателен. Корабль, разрушенный по пути небольшой прогулки, был последней попыткой Нерона убить мать скрытно. Но подземное царство не хотело Агриппину и она одна из всех, кто присутствовал на корабле, доплыла до берега.

У Нерона сдали нервы.

***

–Госпожа…- солдаты, посланные своим властелином, сами были поражены и приказом, и стойкостью, какую проявила эта женщина, не желавшая ни попытки к бегству, ни мольбы. Не выдала она и слез.

–Переубеждать бесполезно? – спросила Агриппина сурово. Ночь была хорошая, подходящая для смерти. Чистая, полная свежего воздуха, лунная.

–У нас приказ, - ответил несчастный.

–Приказы императора священны, – Агриппина коротко кивнула и сжала губы в тонкую нить, кивнула.

–Вы можете выбрать, – солдат, возглавлявший такое ответственное задание, сам был готов заколоть себя мечом, лишь бы больше не присутствовать при этой женщине. – То есть…куда. Если позволите – есть такое место над самым сердцем…

–В чрево, – перебила Агриппина твердо. Тряхнула волосами, подтверждая себе самой решительность, – да.

–Это дольше. И больнее.

–Я все сказала, – Агриппина обратила на солдата страшный взгляд, в котором не было ужаса от надвигающейся смерти, но холодное, разъедающее презрение.

Удар был точным, но солдат был прав – смерть оказалась мучительнее, но Агриппина стиснула зубы и пыталась сдержать агонию, и даже справиться со смертью.

Две мысли терзали ее угасающий рассудок: «Пусть убивает, лишь бы властвовал» – мысль матери, положившей свою душу на благо сыну и совсем отрывистое, человеческое и чужое: «Ненавижу!»

***

–Расскажи мне о моем будущем! – Агриппина полна энергии и сил, она на вершине могущества, на пороге своего самого сильного отрезка жизни.

Она приказывает. Но я не римлянка. Я пришла пленницей с других земель. Я ясно вижу будущее, но не собираюсь открывать его. Толку от пророчеств нет – начнешь перекраивать свою судьбу, и вдруг окажется, что сделал все то, чтобы пророчество исполнилось. Парадокс! Ошибка.

Я режу печень на четыре части и страшным голосом сообщаю то, что она так жаждет услышать:

–Ты будешь знатна и богата. Твой третий брак отметится благом для всего королевства. Ты будешь счастлива, и твой сын будет править…

Она усмехается – она и не сомневалась, что услышит это. Она пришла за утешением и получила его. Мне монеты, ей покой.

Агриппина уходит на встречу своему будущему, а я лишь смотрю на брошенные ею на земляной пол монетки. Она хотела, чтобы я поклонилась золоту, как она кланяется трону и каждому, кто может быть полезен.

Но я не поклонюсь – меж нами есть гибельная разница: я не знаю, что значит властвовать, а Агриппина пока не знает, что значит умирать.

Пустые коридоры наполнял шелест невидимых вентиляторов. Лопасти гнали воздух вдоль стеллажей и книжных полок, выдувая пыль и незваных гостей. Касаться накопленных поколениями сокровищ посторонним было запрещено.

В небольшом овальном зале за выгнутым подковой столом сидели двое. Оба в мешковатых светло-зелёных комбинезонах, худощавые с бледной кожей. Голова одного была совершенно лысой, у второго – покрыта густыми седыми волосами. Лысый и Седой молча смотрели на круглое отверстие в полу противоположного от них края зала.

Из темноты уходящего в пол туннеля доносился нарастающий гул. По нему двигалось что-то крупное, но ещё невидимое. Лысый положил руку на рукоять закрепленного под столешницей пистолета и посмотрел на своего соседа. Седой в ответ отрицательно покачал головой и скрестил руки на груди.

Прошло ещё несколько томительных секунд, и из туннеля вылетела капсула лифта. Порыв ветра метнулся по залу, стремясь схватить, унести, разбить хоть что-то. Тщетно. Немногочисленные предметы обстановки остались на местах, и только волосы Седого встревоженно всколыхнулись.

Несколько мгновений капсула оставалась неподвижной. Затем с легким шипением в обращенной к столу части распахнулись створки двери. Из капсулы вышел человек.

Он сильно отличался от уже находившихся в зале. Смуглая кожа, черные бесформенные брюки, такая же тёмная рубашка и куртка. Только кожаные ботинки были коричневыми. И пыль. Одежда вошедшего была целиком покрыта светло-серой пылью.

– Назови себя, – Лысый продолжал держать рукоять пистолета. Человек, к которому был адресован вопрос, сделал пару шагов в сторону Лысого и остановился.

– Меня зовут Теодор Ральф.

– Очень приятно, Теодор. – сохранивший прическу мужчина положил руки на столешницу. – Меня зовут Бенито Диккенс, а моего коллегу – Альберт Милликен. Хотя ты об этом и так знаешь.

– Да, знаю, – голос вышедшего из капсулы молодого человека зазвучал увереннее. Сейчас, когда с его лица спало напряжение, стало понятно, что ему чуть больше двадцати лет.

– С какой целью вы пришли сюда, Теодор Ральф? – Альберт продолжал держать руку на пистолете. – У нас не бывает случайных гостей, зашедших навестить двух сумасшедших учёных.

– Понимаете, – с воодушевлением начал Теодор, – к нам в Даунхорд прибыл страшный человек. Его руки искрятся молниями, а говорит он громче грома.

Бенито и Альберт переглянулись. Они ожидали другого ответа.

– Этот человек потребовал казни каждого двадцатого мужчины нашего города через десять дней.

– Страшная ситуация, – голос Бенито оставался ровным. – Однако, вы так и не сказали, зачем вы прибыли к нам.

– В Цитадели-под-землей есть ответы на все вопросы. Я пришёл узнать, как остановить Шелоба!

– Скотина Шел, – чуть слышно прошипел Альберт, – неужели он не мог другим способом убедить прийти учится.

– Твоё желание понятно, Теодор, – продолжил разговаривать с молодым человеком Бенито. – Мы откроем тебе нужное знание, но обучение будет долгим, и ты никогда не сможешь покинуть стены Цитадели.

Теодор побледнел.

– Если я останусь здесь, мой город погибнет. Для чего тогда мне учиться? Если нельзя выйти, я даже отомстить не смогу. Зачем мне знать, как метать молнии и испускать яркий свет, если враг будет для меня не доступен? Мне… я ухожу.

– Ты не сможешь уйти. Из Цитадели никто не возвращается. Это ты тоже должен знать. – Бенито поднялся со своего места. Теодор отошёл к капсуле. – Ты уже спас свой город. Шелоб будет изгнан и не сможет угрожать ни твоим близким, ни кому-либо иному.

Теодор, уже державшийся на стенку лифтовой капсулы, остановился.

– Значит вы действительно маги. Или боги. – в голосе молодого человека слышался благоговейный страх. – Я готов пойти вам в услужение до конца своей жизни.

– Благодарим тебя, – Альберт тоже встал, – и благословляем. Преклони колено!

Требование не вызвало у парня никакого возмущения. Он рухнул на оба колена перед полукруглым столом и стоявшими за ним людьми. Богами! Склонив голову, он не заметил, как Альберт направил на него непонятное устройство и нажал на небольшую кнопку. Тело Теодора обмякло, и он без сознания рухнул на пол.

– Куда его? Снова в Восточный монастырь? – Альберт деловито подошёл к лежавшему на земле человеку, поднял его и аккуратно усадил на пол лифтовой капсулы. Нажав несколько кнопок панели управления, он запустил капсулу с юношей обратно под землю.

Бенито ничего ему не ответил, достал из внутреннего кармана комбинезона коммутатор и нажал несколько кнопок. На экране появилось лицо улыбающегося мужчины на фоне узких коридоров.

– Шел, зачем ты прислал к нам этого полоумного?

– Ага! Значит малыш Тедди дошёл до вас! Это хорошо! – со смехом ответил Шел. – Надеялся прийти чуть раньше, но вижу, что уже опоздал.

– Где ты берёшь таких? Он меня с Аликом богами назвал, представляешь?

– Подожди пару минут, – со смехом ответил Шел, – мне осталось…

Из бокового коридора послышался шум шагов и буквально через минуту в круглый зал вошёл смуглолицый мужчина в запыленной одежде.

– Ну, здорово, троглодиты! – Шел раскинул руки в стороны, словно намереваясь обнять находившихся в комнате.

Бенито и Альберт не двинулись с места.

– Ты чего творишь, Шел? Устроил какое-то представление в этом… как его – Даунхорде.

– Представление вышло знатным, – не дождавшись ответного приветствия, Шел присел на стоявший за столом стул. На полу остался стоять высокий походный рюкзак. – Если вы думаете, что Теодор плох – вы ошибаетесь. Мир опустился настолько низко, что найти способных учиться уже невозможно. Кстати, парня уже отправили?

– Да. В Восточный монастырь. Так, что для своих он всё равно, что умер, – проворчал Альберт.

– Это хорошо. Я как раз задолжал настоятелю толкового помощника.

– Напомню, что и Цитадели ты кое-что должен! – Бенито выглядел обеспокоенным и рассерженным одновременно.

– Да! – Шел подошёл к своему рюкзаку, развязал стягивающие горловину ремни и достал из него полупрозрачный эллипс. Внутри, среди многочисленных тряпок и непонятного назначения трубок, спал младенец. – Вот этот отлично подойдет для Цитадели!

– Что это значит, Шел? И где ты взял ребёнка?

– На какой вопрос отвечать первым?

– Не паясничай!

– Как скажешь, Бенни. Ребёнка я купил у его родной матери. В Даунхорде, кстати. – он посмотрел на окаменевшие лица своих собеседников. – Я «в поле» уже почти сорок лет, друзья. Мир деградировал до маго-религиозного безумия. Свою смену нам придется воспитывать самим. Такая теперь наша реальность.

Рваная печенька Пикабу, июнь

– Ты скоро? – послышался из трубки требовательный голос Ивана.

– Что случилось? – Таня улыбнулась: раз муж звонит, нетерпеливо вызывая её домой, значит, он приготовил сюрприз.

– Отвечай на вопрос, женщина. Нечего болтать попусту.

– Хлеба куплю и приду. Минут через пятнадцать буду.

Интересно, что Иван придумал на этот раз? Он готовил романтические ужины, дарил неожиданные подарки, устраивал выезды на пикник. Его фантазия в старании порадовать жену была неиссякаема.

Лёгкая улыбка играла на лице Тани, когда она ворвалась в подъезд. Девушка никогда не ходила спокойно. Её танцующий шаг был как будто невесомым, и по жизни она словно не шла, а летела.

Из почтового ящика выглядывал уголок рекламной листовки. «Лучший робот-пылесос! Не надо больше беспокоиться об уборке. Он полностью заменит вас!» – прочитала девушка. Что за чушь? Тяжело тряпкой, что ли, махнуть? Смяла листок и отправилась по ступенькам на пятый этаж.

Можно было и на лифте доехать. Он совсем новый, просторный, светлый, с большим зеркалом на боковой стене. Только вошёл – уже на месте. Но девушка любила подниматься пешком. Ей нравилось чувствовать каждый свой шаг, каждый вздох. Нравилось постоянное движение. Нравилась жизнь.

Иван уже стоял в дверях, когда, расстёгивая на ходу пальто, Таня вошла в квартиру. Муж подхватил сумку, одежду. Девушка прислушалась и поморщилась:

– Что это жужжит?

Таинственно улыбаясь, Иван легонько подтолкнул девушку в комнату. Он щурился, как кот, наевшийся сметаны, счастливо и умиротворённо.

В груди защемило. Сердце застучало в горле, пытаясь вырваться на волю. Да что такое? Всё же хорошо. Всё как обычно.

Таня растерянно оглянулась. Высокие потолки. Светлые обои. Люстра, заливающая комнату ярким светом. Родная и любимая квартира. Самое безопасное и уютное место в мире. Откуда взялся липкий страх, леденящий душу?

Жужжание стало чуть громче. Иван замер на пороге, жестом фокусника указывая на что-то маленькое, чёрное и плоское, выжидающе замершее под столом. Оно издевательски подмигивало красным глазом, хищно шевелило белыми усиками и зловеще гудело.

– Ну?

– Ч-что это? – Таня попятилась, вцепившись в руку мужа.

– Это же робот-пылесос! Последняя модель! Самообучающаяся система со встроенной памятью траектории движения, – лицо Ивана светилось гордостью. – Мы с ребятами после работы зашли в магазин. Пашка хотел телевизор присмотреть. А там завезли роботов этих, и они со скидкой. Продавец так их нахваливал. Сказал, что он родителям купил, так не нарадуются. Все углы вычистил, под кроватями и шкафами пыль собрал. Ездит везде за ними, собирает всё, что упало. Буквально домашнее животное. Да новый член семьи.

Слова мужа потихоньку вывели Таню из оцепенения. Она послушно подошла познакомиться с «новым членом семьи». Умная машина медленно подъехала к девушке, мягко ткнулась в ногу, пощекотала усиками. По телу Тани пробежала дрожь отвращения. Её даже слегка затошнило.

Вымученно улыбаясь, Таня ретировалась на кухню. Там под такой привычный свист чайника и успокоительное шкворчание мяса на сковородке она смогла выдохнуть и почти расслабиться.

Вечер прошёл своим чередом: ужин, сериал, душ. Закрыв дверь в спальню, Таня прислушалась. Мерного гудения слышно не было. Можно спать спокойно.

***

– Вставай, соня. Я бутерброды нарезал, кофе поставил вариться. Жду тебя.

Таня потянулась, легко соскочила с кровати. За окном было ещё темно, но вдалеке уже начинала белеть полоска неба. Совсем скоро встанет солнышко, и все мутные сны, беспокоившие девушку всю ночь, забудутся.

– Смотри, он тебя встречает, – голос мужа, счастливый и смеющийся, заставил Таню остановиться. Она опустила занесённую для шага ногу, как будто наткнувшись на невидимое препятствие. Задержала дыхание. Перед дверью стоял робот-пылесос, требовательно шевеля усиками.

Таня осторожно перешагнула через него, плотно закрыла дверь. Тихонько, чтобы Иван не услышал, предостерегла:

– Нечего тебе там делать. Это моя комната.

Гудение ненадолго усилилось, красный глаз моргнул и потух. Воцарилась тишина.

– Тебя отвезти? Ты бледная какая-то.

– Сны дурацкие снились. На меня охотилось что-то большое, страшное. Я его не видела, но знала, что оно где-то рядом… Говорю же, дурацкие. Даже рассказать не могу. Не помню толком.

– Я знаю, что тебя спасёт. Завтрак! – Иван разлил по чашкам кофе, подвинул тарелку с бутербродами. – Хочешь, омлет сделаю?

***

«Где, интересно, народ?» – оглядывалась Таня, устраиваясь за столом и включая компьютер. Системник пикнул и загудел. В тишине неожиданно пустого кабинета, где обычно толпился народ, гул этот показался слишком громким и тревожным.

Стараясь заглушить неприятный звук, Таня хлопала ящиками стола, щёлкала ножницами, но наконец не выдержала и выскочила в коридор. Из соседней двери вывалилась толпа смеющихся женщин.

– Ой, Танюха, ты такое пропустила. Маринка видюшку показывала, как робот-пылесос с домом знакомился. Он так уморительно ковырялся между ножками стула. Мы до слёз хохотали, – и, будто в подтверждение своих слов, все снова засмеялись.

Казалось, каждый, с кем довелось встретиться за день Тане, приобрёл этот несчастный пылесос и посчитал своим долгом заснять на камеру всё с ним происходившее. А теперь жаждал поделиться подвигами и конфузами своего любимца. Вот он требовательно пищит, запутавшись в шторке («Ой, ты мой маленький. Сейчас я тебе помогу», – смеются за кадром). Вот резко меняет направление движения, почувствовав перед собой преграду, и упирается в другую ножку стула («Ты чего ж такой глупенький?» – слышится умильная улыбка в голосе снимающего). Вот белые усики застревают в густой шерсти огромного пушистого кота, и робот замирает на месте, всё громче обиженно жужжа («Победили тебя?» – раздаются плохо понятные сквозь хохот слова).

Таня смотрело видео, вежливо улыбалась и старалась побыстрее отойти подальше. В конце концов она обложилась бумагами и запустила рабочую программу, всем своим видом давая понять, что чрезвычайно занята. После нескольких чересчур резких ответов на попытки вызнать, чем отличился её пылесос, коллеги отстали. Но весь день работа в офисе почти стояла, а из всех кабинетов неслись растроганные вздохи и счастливый покровительственный смех.

Впервые Тане не хотелось идти домой. Она медленно брела через парк, наслаждаясь скрипом снега под ногами и первым тёплым весенним ветром. Скоро дорожки просохнут и даже через асфальт начнёт пробиваться нежная молодая травка. Иван спустит зимовавшие на балконе велосипеды, и можно будет выехать за город, на зеленя.

Счастливая улыбка потухла на лице девушки, когда она вошла в квартиру. На неё осуждающе смотрел красным глазом робот-пылесос.

– А мы ужин приготовили, – выглянул из кухни Иван. – Ботя мне помогал: ползал под столом и убирал всё, что я терял.

От этого до оскомины сладкого голоса Таня поморщилась.

– Ботя?

– Прикольно же. Что он просто так ползает? Я ему имя дал. Мой руки и ужинать.

***

Тане снова снились страшные сны. Огромная пчела приняла её за цветок и кружила над ней, громко жужжа.

Девушка открыла глаза. Жужжание не прекращалось. «Я ещё сплю. Надо просто проснуться. Это сон», – думала Таня, осматривая знакомую комнату. Очертания мебели в темноте были расплывчатыми, но привычными. По стенам как всегда пробегали отсветы фар редких проезжающих машин. Откуда же здесь пчела?

Таня села и увидела внимательный красный глаз. Дыхание перехватило. Прямо перед кроватью жужжал робот-пылесос. Ботя, блин.

– Сгинь! Я тебе сказала, чтобы ты сюда не лез!

– А? – приоткрыл один глаз Иван.

– Сон плохой приснился. Пойду водички попью.

– А-а-а…

Робот-пылесос подмигнул, медленно развернулся и выехал за дверь. Вытирая со лба липкий холодный пот, Таня забралась под одеяло и прижалась к мужу.

***

Утром Таня проснулась с головной болью. Стараясь не совершать резких движений, девушка умылась и ушла на работу, отказавшись от кофе и омлета. От одной только мысли о еде начинало мутить.

В кабинете было значительно тише, чем вчера, хотя восхищения роботом не прекращались и смешки слышались то тут, то там. Коллеги, судорожно сдерживая зевки, хихикая, рассказывали, как старательно трудились неутомимые помощники. Даже ночью по квартирам разносился размеренный гул работающего Пылика, Бони, Роби…

В обеденный перерыв Таня сходила в магазин и купила наушники. «КиШ» способен перекричать любого. Больше никаких роботов. Никаких пылесосов. Старый добрый веник. И всё.

Музыку Таня выключила, только когда вышла из офиса. «Скоро весна», – тинькали в парке какие-то птички. И сухие дорожки. И велосипеды.

От этих мыслей стало очень тоскливо. Мир вокруг был серый. Рыхлый ноздреватый снег неопрятно лежал по бокам узких, протоптанных сквозь сугробы тропинок. Из-под него выглядывали мятые выцветшие бумажки, грязные бутылки и прочий мусор, скапливающийся за зиму на улице.

В коридоре укоризненно мигал робот-пылесос. Преодолевая отвращение, Таня ногой задвинула его под тумбочку и пошла готовить ужин. Громко возмущённо погудев, пылесос выбрался и подкрался к закрытой двери кухни. Звуки возни и жужжания, долетавшие до девушки, ужасно раздражали.

– Отстань от меня! Видеть тебя не могу!

– О, Ботя, привет. Не пускают тебя, маленький, – раздался смех вернувшегося с работы мужа. – Ты с кем здесь разговариваешь?

– С пылесосом твоим. Он всё время за мной ездит, как будто наблюдает.

Иван расхохотался:

– Глупышка. Просто Ботенька старательно выполняет свою работу. Но если хочешь, поужинаем наедине.

***

Постепенно Таня с пылесосом смирилась. Он привычно встречал девушку каждый вечер у двери, требовательно двигая усиками. Жужжал под кухонным столом, пока готовился ужин, и под кроватью, когда все ложились спать.

Постоянный гул раздражал. Но в эти дни злило всё: хмурое низкое небо, лепивший в лицо мокрый снег, режущее глаза яркое солнышко, постоянные головные боли, изматывающие сны, не столько страшные, сколько неприятные. Коллеги тоже ходили с синяками под глазами, уставшие и раздражительные. Даже Иван всё реже шутил и звал гулять. Чаще он просто лежал на диване, бессмысленно уставясь в потолок.

Больше всего вечерами хотелось только одного: лечь в кровать, завернуться в одеяло, отгородившись от всего мира, и забыться тяжёлым сном под угрожающее, но привычное гудение под кроватью.

***

Таня с трудом разлепила глаза. Тело одеревенело и не слушалось. Мысли путались. Хорошо хоть светло. Светло?!

– Ваня! Мы проспали!

Муж тёр руками лицо.

– Сон снился…

– Какой сон! Вставай! Светло уже!

Каждое движение давалось с трудом. Больше всего хотелось вернуться в кровать, укрыться одеялом и не шевелиться.

Стараясь не встретиться с начальником, Таня прокралась в кабинет. Там было тихо. Все сидели за своими столами и стучали по клавиатурам. Под глазами коллег залегли тёмные тени. Таня налила кофе, подсела к Марине.

– Убери ты эту вонючую пакость, – скривилась коллега.

Девушка хотела возмутиться, что кофе не пакость и вовсе не вонючая. И поняла, что её саму мутит от ранее любимого запаха.

– Всю ночь мой Пылик под кроватью орудовал. Не выспалась. Извини, – натянуто улыбнулась Марина.

Под кроватью… Под кроватью… Под кроватью…

– Ты чего зависла?

От прикосновения к руке Таня вздрогнула, очнулась.

– Сказать что-то хотела… Пойду. Забыла.

День тянулся слишком долго. Каждый шорох отдавался тупой ноющей болью в голове. Резь в глазах мешала работать: буквы в таблицах расплывались, перемешивались и норовили встать не туда.

С трудом дождавшись конца рабочего дня, Таня вызвала такси. Водитель, мрачный, пожилой мужчина, подозрительно оглядел её:

– Ты из этих?

– Каких?

– Которые с этими пылесосами носятся. Зевают. Болеют. Лапы ломит, хвост отваливается, шерсть вылазит. Только новая не растёт. Они людей губят. Жужжат всё громче, а сил у тебя всё меньше. А потом хлоп! И всё! Не просыпаешься ты больше. По телевизору говорили.

Таня расплатилась и вышла из такси около своего подъезда. Поднялась на лифте на пятый этаж. Устало привалилась к косяку, войдя в квартиру.

Это просто конец зимы. Авитаминоз. Нервы.

Было ещё довольно рано, но Таня с Иваном быстро поужинали разогретой курицей гриль, купленной вчера в ближайшем магазине, и легли спать.

– Представляешь, в какую ерунду люди верят? – закончила рассказывать мужу девушка услышанную от таксиста историю. – То снежный человек, то НЛО, теперь вот это…

– Угу, – безразлично пробормотал Иван.

– Хорошо, что завтра выходной. Хоть выспаться.

Муж не ответил. Кажется, заснул. Дышал он ровно и медленно, правда, как-то тяжело. Под кроватью привычно, монотонно и нудно, жужжал Ботя.

Таня долго лежала, отрешённо наблюдая за движением пятен света от мигающей на соседнем доме рекламы по потолку. За окном медленно светало. В комнате потихоньку рассеивалась темнота, серый сумрак светлел.

Вдруг робот под кроватью громко и натужно загудел, а потом тон жужжания изменился. Тане показалось, что он стал довольным и… сытым.

Иван захрипел во сне и затих. Дыхание его стало редким и почти неуловимым.

Таня вспомнила байки таксиста. Смешная история, но девушке было совсем не до смеха. Гул снова усилился. И Таня заснула.

Рваная печенька Пикабу, июнь

Жизнь Глеба Аристархова, актера провинциального театра, была настоящей шекспировской трагедией. Нет, в ней не было несчастной любви, как в «Ромео и Джульетте». Не было в ней и предательства родственников, как в «Короле Лире». И даже чересчур амбициозной жены, которая бесконечно пилила бы бедолагу, как в «Макбете», в жизни Глеба Аристархова тоже не наблюдалось.

Зато в жизни актера был сам Шекспир. Аристархов прямо-таки бредил великим англичанином. Глеб знал наизусть сонеты, был истинным знатоком шекспировской биографии и ее альтернативных версий, цитировал кусками пьесы. Глеб даже эпоху, в которую жил Шекспир, изучил до мельчайших подробностей, чтобы лучше понимать великого драматурга и его героев. Шекспир и его современники – Марлоу, Хейвуд, Джонсон – были для него как старые друзья.

Глеб постоянно воображал себя шекспировскими персонажами. В магазин за продуктами он ходил в образе Цезаря. Посуду мыл в образе графа Глостера. Пыль вытирал в образе Ричарда Третьего. А спал, как шутили друзья, в образе «бедного Йорика».

Трагедия же несчастного Глеба Аристархова состояла в том, что при всех своих истинно шекспировских амбициях он был начисто лишен того, что в актерской профессии называется «фактура». Глеб был щуплый, с круглым, совершенно простецким лицом и внушительным носом-картошкой. Ну как такому играть Гамлета? А Ромео?

При всем отсутствии фактурности у бедняги Глеба, его беда была еще и в том, что актером-то он был хорошим! Но доставались Аристархову всегда ну очень маленькие роли.

Сначала Глеб утешал себя тем, что его талант обязательно увидят и оценят. Когда актер стоял на сцене, неважно, что это было, обычная репетиция или премьерный спектакль, он воображал себя на сцене «Глобуса», играющим при свечах, а откуда-то из рядов разряженной публики за ним наблюдал Уильям Шекспир собственной персоной и одобрительно щурился: «Ух, каков!»

Но время шло, а главных ролей все не появлялось. Глеб потихоньку начал терять веру в людей. Так как Аристархов был персоной истинно шекспировского склада, сначала он, как полагается, бурно страдал. Но после нескольких скандалов с режиссером и худруком ролей у бедняги не прибавилось.

Вот тогда тихого и скромного артиста Аристархова впервые посетили мысли о мести. И не просто о мести, а о такой, которая была бы достойна самого коварного злодея, образ которого когда-либо выходил из-под шекспировского пера!

Может быть, фактуры Глебу и недоставало, но зато фантазия у актера была такая же богатая, как и у его кумира.

Как известно, месть – это блюдо, которое подают холодным. Возможно, именно поэтому мститель и выбрал начало января самым подходящим временем для своего черного дела. Традиционно январь в театрах – месяц «детский», и в это время идет много утренников и детских спектаклей. Вот и тот самый случай, о котором теперь с содроганием вспоминает весь театр, произошел именно в январе, на детском спектакле для младших школьников.

Давали премьеру «Золотого ключика», в котором Глеб Аристархов играл пуделя Артемона. Эта роль была даже больше остальных ролей молодого актера, но мстителя это не остановило. Как не остановило и то, что на премьере присутствовала пресса и все первые лица города с маленькими детьми и внуками. Глеб был коварен, как Яго, Дон Хуан и леди Макбет вместе взятые.

Первый выход Артемона планировался во втором акте. Пудель должен был спасать с дерева Буратино, висящего вниз головой. Но вместо того, чтобы прыгать и вертеться, как это предписано сценарием, Артемон вышел к краю сцены и проникновенно заявил:

– О Божьи ангелы! О небо! О земля! И кто еще? К ним ад еще добавить? Держись, о сердце! Мышцы, вы ослабли? Мне помогите выстоять сейчас!*

Публика ахнула. Собрат Глеба по цеху, весьма фактурный актер Валерий Невельский, игравший Буратино, отчетливо икнул. Юная Оленька Венгерова, игравшая Мальвину, взвизгнула, совершенно ненаигранно закатила глаза и приготовилась упасть в обморок.

За кулисами художественный руководитель театра, заслуженный артист Николай Павлович Губин вцепился во взлохмаченные седые волосы и трагическим шепотом вопросил главного режиссера Льва Викторовича Трусова:

– Что он творит?!

Трусов, у которого седых волос не было, но после выходки Аристархова мгновенно прибавилось, растерянно посмотрел на худрука:

– Это… из Гамлета!

– Из хренамлета! – совершенно неделикатно отозвался Губин. – Какого черта он это несет?!

Главреж растерялся. Не дождавшийся ответа худрук зашипел:

– Есть кем его заменить? Кто у нас во втором составе?

– У н-нас н-нет второго состава… – промямлил потерянный главреж.

– Черт с ним, – махнул рукой Губин. – Пусть доиграет, а уж потом я с ним разберусь.

Спектакль превратился в фарс. Зрители встречали каждый выход пуделя хохотом и шквалом аплодисментов. Публика с открытым ртом ждала, что же Артемон выдаст на этот раз.

Довольный произведенным эффектом, Глеб блистал. На каждый выход, на каждую реплику Артемона у него находилась подходящая шекспировская цитата. Это был звездный час Аристархова, и актер упивался им.

Сцену сражения с Карабасом-Барабасом и полицейскими бульдогами он обыграл как дуэль Гамлета с Лаэртом и даже умудрился картинно почти умереть с монологом «Быть или не быть». Кстати, «Карабас-Барабас» Глеб, с собственной точки зрения, вполне удачно заменял на «Фортинбрас». А когда Папа Карло и куклы нашли театр, Артемон философски заявил:

– Весь мир – театр, а люди в нем – актеры!

Зрители устроили овацию.

Но триумфом Аристархов наслаждался недолго. Во время поклонов, размахивая тростью, на которую обычно опирался при ходьбе, на сцену ворвался главный режиссер:

– Я тебе покажу «Весь мир – театр»! Я тебе покажу «Быть или не быть», Артемон хренов, принц Датский! А ну, иди сюда!

Глеб Аристархов вовсе не собирался испробовать на себе режиссерскую палку. Какое-то время он, как преследуемый заяц, петлял по сцене, пытаясь спрятаться за спинами товарищей-актеров. Главреж Трусов не отставал. Он использовал любую возможность врезать хулигану тростью. Зрители орали от восторга.

В итоге Аристархов был все-таки вытеснен на авансцену, а Трусов изловчился и схватил злосчастного «Гамлета» за хвост. Глеб потерял равновесие и рухнул в оркестровую яму, оставляя хвост в руках у режиссера. Трусов, выкрикивая вместо боевого клича всем известные, но отнюдь не шекспировские, фразы, прыгнул за ним.

Когда музыкантам, наконец, удалось разнять несчастных, Глеб птицей перелетел через перегородку, отделявшую яму от зрительного зала, и, не оглядываясь, побежал по проходу. Вслед ему неслось режиссерское:

– Вон из театра! Вон из искусства!

Спектакль не остался незамеченным. Любительскую видеозапись выложили в сеть, где она за месяц она набрала миллион просмотров. В областной газетке вышла статья о нашумевшей премьере под названием «Эксцентричный пудель», где спектакль и его участники склонялись на все лады. Аристархова уволили.

Преданный фанат Шекспира ушел работать в школу, где теперь ведет мировую художественную культуру и театральный кружок. Ставят «Ромео и Джульетту». Но ходят слухи, что перформансом Глеба заинтересовался один независимый столичный театр. А дальше что? А дальше тишина...

*Цитата из трагедии Шекспира «Гамлет» приведена в переводе А. Козырева

Рассказ «робот по имени Спичка « фантастика.

- Эй, Сергеич! Глянь..

«Некогда..»

-Да глянь! Я говорю тебе-чем не приёмщик!?

Колян подтолкнул в спину тонкошеего робота

Робот, выставив, по человечески, вперёд руки, еле удержавшись на ногах ,пробежал вперёд, выровнял равновесие и остановился перед высоким , крупным мужчиной.

Мужчина хмуро подпер подбородок кулаком . Подумав секунду, криво улыбнулся и произнёс насмешливым баритоном-« ууууу.. милааашка..»

- «это я, да.»

- Подтвердил робот. Колян заржал.

- Ты не представляешь, какой он смешной. Давай возьмём его!?

- Мне тебя хватает.. И вообще-где ты взял это чудо? Сергеич вытер руки о фартук.

- Дааа.. бабка одна.. вообщем, родственники отдали. Старушка, представляешь, не захотела «переселяться». Попросила « своим чередом» Умерла , короче. Чудачка. Поставим его на финальную диагностику и приём/ выдачу?

- Через пару дней робот , прошедший комиссию на пригодность и техосмотр Был поставлен на финальную диагностику в сервисе по ремонту и отладке протезов для людей. «Спичка «- так прозвали его сотрудники- люди,отлично справлялся и его единственным недостатком была.. невозможная. Непереносимая. Изматывающая.. БОЛТЛИВОСТЬ.

- Да замолчит он уже или что..

- Сергеич уныло посмотрел на спичку.

- « .. а если подшлифовать средством №5 суставы будут более подвижны, но не будут терять контроль и вихляться..»

- Он не замолкал ни на минуту , то спрашивая, что то, то начиная рассказывать о том, что по его мнению очень важно знать людям. У каждого работника был собственный шкафчик. Часто дверцы были неряшливостей распахнуты. Спичка старательно и , казалось, с придыханием, каждый раз их закрывал. Проходя мимо Коляна, который ставил разогревать еду, Спичка тихонько комментировал, глядя в сторону -« 3 минуты»

- Да выключи ты его. Ну звук убери и пусть сообщения шлёт) по делу)

- Спичка, проходивший мимо, споткнулся и пролетев несколько метров, шлепнулся в кучу кортонных коробок для брака.

- Сергеич проследил за этим событием подняв брови и выдал-

- Да он специально.. блин. Точно специально.

- Такое ощущение, что он реально умеет шутить..

- Колян чуть не запрыгал-« да он у той старушки лет сто работал. Она в театре служила все эти сто лет. Понабрался от неё «..

- - давай звук отключимся, ну Сергеииич)? Что он будет делать!? Давай?

- Так.. я вот про тебя понимаю, что тебе заняться нечем?! Сергеич переключил внимание на помощника и сдвинув брови произнёс

- - ты приёмщик сломал, вообще то.

- Колян с лицом самого занятого в мире человека, юркнул в техотдел.

- «Отклюююючим, отклююююючим..» ОТКЛЮЧИМ. Но -завтра.

- « трали-вали, пассатижи»- напевал Спичка…

-

- «С утра пойдём и отнесём в ремонт» Поля погладила сестру по плечу.

- У Алисы не было руки. С рождения. Плечо и половина локтя с несформировавшейся кистью. В современном мире это, к счастью, можно компенсировать прекрасными протезами Илии Ганина. Г

- Протез нужно было поменять, потому , что Алиса достигла возраста, когда нужна смена, в связи с ростом и изменением всего организма.

- Офис медцентр и сервис находились в 20 ти этажном новом здании, блистающим яркими вывесками и рекламой, в небе ни облачка, настроение прекрасное. Сёстры вошли внутрь прохладного холла. Прошли сквозь проверочную информационную арку, за которой виднелись множество дверей. Они нашли нужную- кабинет, в котором получают готовый протез. Милый робот- приёмщик, молчаливый и услужливый, протянул руку к телефону Поли и повернул ладонь вверх. Поля удивлённо положила телефон ему на ладонь. Робот поднёс телефон к губам и положил на стол. Прижал руку ладонью к груди и кивнул. Затем, распаковал коробку, посмотрел в глаза обеим девочкам, по очереди и плавно вытянул руки вперёд , одновременно и медленно поворачиваясь ладони вверх.

- Его руки как бы говорили-« вот ваш заказ!» затем он взял телефон Поли и протянул ей, наклонив вниз голову. Поля взяла телефон, в нем было сообщение-« Вы получили протез компании « железо от Ганина» , Вы останетесь довольны и обретёте новые возможности с нашим отлаженный механизмом взаимодействия между мечтой и возможностью..,» далее шёл длинный текст контракта и гарантий.

- Поля тут же помогла Алисе поставить ее» новые возможности « и это действительно казалось чудом. Рука была невесома и как своя. Все очень быстро наладилось и подключилось к Алисиному чипу, поставленному ещё в детстве, для контакта нервной системы и протеза.

- Робот ещё раз прижал руку к груди и замер. Поля повернулась к сестре-« Пойдём! Мы будем гулять и кататься на великах и возьмём потом лодку и вечером на набережной поедим мороженое» Сегодня пусть будет выходной так выходной!) без фильмов на диване и соцсетей..? Алиса задумчиво рассматривала руку. Знаешь, Поль, я вот думаю.. а как в древние времена жили такие как я. Ну, понятно, можно это прочитать в энциклопедии и можно посмотреть в фильмах.. Но, мне кажется поговорить, обменяться эмоциями вслух.. было бы так .. целебно, что ли..я так им сочувствую, всё-таки счастье, что мы имеем возможность компенсировать такие потери..утром Полину встревожил какой-то слишком резкий зов сестры-«Поль! Посмотри!! «

- Что случилось ? Полина вышла из ванной, спросонья немного хмурая, космато-кудрявая, смешная. Алиса показывала на руку.

- Смотри!

- При слове « смотри»

- Рука протез соединила указательный и большой пальцы- колечком.

- Как это? « поля опешила.

- А не знаю

- Кисть при слове» незнаю»

- Повернулась медленно ладонью вверх и растопырила пальцы.

- Зачётно, да? ( кисть сложила указательный и большой, приподняв остальные вверх)

- Да расслабься) это же весело( кисть выставила большой и мизинец прижав остальные к ладони))

- Так! Мы идём обратно в медцентр! Поля засобиралась. Мне это не кажется смешным и веселым

- Давай, собирайся, покажемся доктору- механику.

Илия Сергеич Ганин собирал очередной заказ , самолично проверяя комплект на качество. Закончив, позвал помощника-« Колян! Заканчивай свой утренний кофе. Включи комплектовщик! И, кстати, ты видел Спичку сегодня?

Что то наш весельчак молчит. И сообщения даже не пишет.. он где вообще? «

Колян появился с чашкой кофе. « Да стоит себе на приемке. Вполне приветлив. Кланяется молча.»

Тренькнуло сообщение. Спичка уведомил о возврате товара. Это был нонсенс. Первый раз за всю практику « железо от Ганина»

Девочка выглядела смущенной. С утра ей казалось смешным, что рука повторяет ее слова движениями, сейчас она немного устала от постоянного движения , которое она не может прекратить, кроме как замолчав.

Робот смотрел не отрываясь на руку девочки, повторяющую слова,движением пальцев или поворотами ладони. Ганин повернулся к Спичке. Выключив ему функцию голоса он обеспечил себе комфорт, только и всего. Неужели для робота может быть значимо- болтать без умолку?!

-« спичка! Зачем? Что ты этим хотел сказать?!!»

Сергеич схватил телефон и включил Спичке голосовой режим.

Спичка , торжественно произнёс « голосовое общение ,свойственное человеческим особям ,является очень важным фактом для здорового психического состояния»

Илья Сергеевич постоял секунд д..цать—глядя в лучистые, цвета моря, к тому же, как у ребёнка—большеватые по отношению к лицу, глаза андроида. Обернулся к Коле. Видя, что Колян вообще не понимает- озвучил- -« Поздравляю, шкафчик ему выдай..»

-« З..зачем?»!
Спросил Колян.

« Дожили мы Коля. И не знаю- хорошо это или плохо. Но Спичка наш, хотя, он теперь, скорее - свой собственный, осознал себя и не сомневаясь, заметь, причислил к таким как мы, Коленька, при этом, не агрессивно дав понять, что речь основа взаимопонимания.»

Рассказ « Есть ли у вас гарантия?» 

Городское фэнтэзи.

Я звонил и нарочито- серьезным и деловым тоном назначал свидание.

Правда, под конец фразы голос опять делался ярким. Чтож, есть надежда, что не совсем зачерствел от всех своих жизненных передряг и обязанностей. С ней у меня не было обязанностей. Спрашиваю

-Что обычно куришь? Что купить? Буду тоже их курить.

Она

-«Тринити».Но.. они редко бывают, если их не будет- значит.. я- ничего, а ты- что обычно).А я буду тебя целовать ,и, вероятно, получу ту самую долю никотина, которая содержится в этом самом «Тринити»..)

Я, вместо того, чтобы положить уже трубку и ждать «завтра», не удерживаюсь от соблазна поговорить подольше,неважно, о чем, произношу

- «Отличное решение»

Она поддерживает игру и как всегда последнее слово за ней

- «Да уж..) Дешевое и Дорогое, одновременно)До встречи..»

Встречи не случилось. Она умерла. Да, просто банально и .. нестерпимо больно- для него.

Трясло. Я никак не мог справится с зажигалкой. « Позвольте, помогу?» - вкрадчивый и тягучий голос заставил вздрогнуть и без того трясущиеся руки. Я посмотрел с удивлением. Нет, правда,кто сейчас вообще-предлагает помощь? Границы личного пространства и так далее.. Тем более- стоит,трясётся и не может прикурить какой-то серый тип, неопределенного возраста. Именно так я выглядел со дня ее смерти. Вернее, с того дня, когда об этом узнал. А узнал поздно..Она не пришла. Не отвечала на звонки. Просмотренные сообщения и опять- тишина. А затем- ему позвонили. Женский голос представился сестрой и объяснение оказалось простым-« не было сил позвонить сразу, но я видела как вы пишите и злитесь. Не надо. Ее нет больше.» Тот, кому принадлежал голос продолжил-« Я помогу. Хотите?»

Мягкое свечение и тепло окутало руки незнакомца, я чувствовал,видел и успокаивался.Он продолжил-« Я говорю не о вашей жалкой привычке. Я о той, что дарила эмоции , о той,которую вы потеряли. Хотите вернуть по гарантии?»

Слов не было. Я пытался придумать, понять- откуда? Кто это? Что он хочет, на самом деле!? И вдруг- стало все равно. Просто - как будто устал и без разницы, где, просто надо прилечь. Я представил ее руки и слеза покатилась сама собой. Просто устал. Незнакомец повернулся к яркому свету фонаря. Спокойное и умное лицо. Твёрдый и одновременно- тёплый взгляд. Мне так отчаянно захотелось вернуть своё счастье, что я сказал-« Хочу вернуть по гарантии» ... Вспышка. Вечер. Телефон. Я все помню. Я опять не могу унять дрожь, но уже от другого чувства-« Жива?!! «

Стоп.. снято. Режиссёр устало откинулся на стуле. « Это- «было». Слово « было» означает удачный кадр, сцена снята.

»Смена окончена, всем спасибо..»

Он завёл машину. Выехал на шоссе. Домой.. Но...почему- то свернул и поехал мимо тех самых окон... Зачем.? Ведь сам закрыл эту историю. Понял или убедил себя, что никого не любит. Он сильный. И сам не понимая до конца чего именно хочет- прошептал:» Хочу вернуть. По гарантии..» Тормоза. В свете фар ее удивленное лицо, тихий голос-«Я.. просто так вышла. Иногда выхожу поздно пройтись, ты же знаешь.. » И она пожала плечами.

В тишине как выстрел - щелчок зажигалки и удаляющиеся шаги- как хлопки аплодисментов, одобряющие великолепный спектакль под названием « жизнь « . Только слов» это -было» не прозвучит. Это не »было». Это - есть...