Александр Бачило,
«Помочь можно живым» (1987) Повесть
Аннотация:
Планета через сто лет после ядерной войны. Выжившие кучки людей дали кое-какое потомство, но о возрождении цивилизации говорить еще рано. Улисс и его соплеменники живут в замкнутой долине и медленно вымирают. Но похоже после недавнего землетрясения где-то в скальных массивах открылся проход. Ушли стада копытных, зато пришел свирепый хищник, который не боится никого. Улисс отправляется на поиски прохода и попадает в ущелье, где нет радиации, жизнь кипит, а воду можно пить прямо из ручья. А ещё он встречает там человека, уже сто лет ежечасно нажимающего кнопку, отменяя тем самым автоматический запуск ядерного комплекса, после которого на Земле не осталось бы и тех людей, что выжили.
Весьма оригинальный и какой-то даже светлый постапокалипсис. Читал первый раз ещё в детстве. Антология «Амальтея», в которой была опубликована повесть, давала возможность познакомиться с творчеством не корифеев фантастики, а нераскрученных советских писателей, — творчеством, как оказалось, интересным, хотя и неоднородным с точки зрения качества литературного продукта. Повесть Бачило, прочитанная первой в этой книге, просто сразила. Не ожидал такого глубокого погружения в атмосферу постапокалиптического человечества. И хотя основа сюжетной линии достаточно традиционна, мир, описанный в этом произведении, кажется не выдумкой автора, а ощущается вполне реальным вариантом хода мировой истории. Очень рекомендую.
Вот пара выдержек из книги:
Ночью со стены снова заметили темную тушу свирепня. Выйдя из леса, зверь неторопливо затрусил прямо к воротам - наверное, понял, что здесь самое слабое место, и ему будет не так уж трудно добраться до лакомой начинки за стеной. Впрочем, свирепень не торопился. Попробовав ворота клыком, он недовольно заворчал и принялся разгребать передними лапами снег.
Сторожа, притаившись наверху, со страхом глядели на быстро углубляющуюся яму под воротами.
- Никак до земли дошел! - пискнул Мозгляк.
- Тише! - зашипел на него Дед. - Чего верещишь?
- Так подроет же! - Мозгляк отодвинулся от края стены и втянул голову в плечи.
- Очень даже просто, - сказал Шибень, снимая рукавицу и вдевая ладонь в ременную петлю на рукояти палицы. Не для драки, конечно, какая уж тут драка. Просто с дубиной в руке он чувствовал себя немного уверенней.
- Не вздумайте копья кидать, - предупредил Дед.
Но и без него все знали, что копьем свирепня не возьмешь, только беду себе накличешь. По городу до сих пор ходила история про Псана-добытчика и его сыновей. Те повстречали свирепня как-то раз весной на охоте, когда еще никто не знал, что это за зверь, и Псан кинул в него копье. Они стояли на самой вершине Оплавленного Пальца и чувствовали себя в полной безопасности. Свирепень ушел, не обратив на них особого внимания, но той же ночью все четверо захворали одной болезнью: кожа на руках и на лицах у них потрескалась и стала сползать рваными лоскутами, глаза перестали видеть, тяжкая рвота выжимала желудки. На рассвете первым из четверых умер Псан, а до вечера нового дня не дожил никто.
- Кто ты? - спросил он незнакомца, задумчиво глядящего куда-то мимо него.
- Кто я? - переспросил тот. - Я сам думал над этим много лет. Когда-то меня называли громкими именами: 'выдающийся ученый', 'крупный физик', но потом... Потом я понял, что это ложь. Я всегда был выдающимся убийцей, крупным людоедом, изобретателем смерти. Ты видел черепа вдоль дороги? Это сотрудники моей лаборатории, солдаты, офицеры Управляющего Центра. Они все погибли в тот день. Я потом часто задумывался: кого считать их убийцами? Таких же солдат, сидящих в таком же Центре на другом континенте? Ерунда! Ведь неизвестно даже, откуда именно прилетали сюда ракеты. Да, мир сошел с ума, и все палили во всех, но использовали при этом оружие одной, самой совершенной тогда системы. Моей. Я долго обдумывал это и понял, что настоящий убийца - это я. Такие, как я. Мы наводнили своими дьявольскими изобретениями Землю и космос, мы набивали свои карманы деньгами, свои дома роскошью и не думали о том, что на самом деле набиваем свои желудки человеческими трупами. Иногда мне бывает очень плохо, я начинаю сходить с ума, боюсь и ненавижу сам себя. Однажды, когда это случилось, я разрыл могилы людей, в которых сам их когда-то похоронил, и развесил их черепа вдоль дороги. К чему притворяться? Людоед должен жить по-людоедски. Мертвым не нужен надгробный плач убийцы, они хотят мщения. И мстят. За свои злодеяния я обречен на жизнь. Сто лет я сижу в этом ущелье, не смея отлучиться из подземелья больше, чем на час, чтобы снова не стать убийцей. Не понимаешь? Я объясню тебе. Это просто, как все преступное. И тоже мое изобретение. Изобретение, которое я проклинаю сто лет. Оно приковало меня к этому бетонному мешку... Вот и сейчас, - он вдруг насторожился, словно прислушиваясь к чему-то, - да, пора. Идем, я покажу тебе!
