boloto.casus

boloto.casus

Практикующий адвокат — об уголовном праве, процессе и исполнении наказаний
На Пикабу
2146 рейтинг 4 подписчика 6 подписок 24 поста 5 в горячем

На кулаках против двух ножей и табуретки

Верховный Суд вернул на пересмотр дело, где не были учтены доводы о необходимой обороне.

Был гололёд, поэтому гражданин С. решил не идти на работу, а отправился вместе с гражданином Д. распивать алкоголь. Выпил, устал и пошёл спать.

Проснулся от сильного удара в голову. Пока открывал глаза — получил второй удар. Открыл и увидел Д., который замахивался табуреткой для следующего удара. С. вскочил с кровати, вырвал из рук Д. табуретку, отбросил её в сторону.

Д. отскочил и схватил со стены нож — С. выбил его ударом ноги. Д. потянулся за другим ножом — С. ударил кулаком в грудь и в голову, Д. упал без сознания.

Скорая, полиция, задержание, СИЗО. Экспертиза показала, что Д. умер от отёка мозга, вызванного черепно-мозговой травмой, то есть от удара кулаком в голову.

На суде С. заявлял, что только защищался, но суд признал его виновным по ч. 4 ст. 111 УК — причинение тяжкого вреда здоровью (черепно-мозговая травма), по неосторожности повлекшее смерть, и приговорил к семи годам лишения свободы. Нападение со стороны потерпевшего Д., то есть его противоправное поведение, учтено как смягчающее обстоятельство.

Довод о необходимой обороне суд отверг, потому что удары в голову нанесены, когда первый нож был уже был выбит, а до второго Д. ещё не дотянулся, то есть «после прекращения преступного посягательства» табуреткой и первым ножом, но до начала нападения с использованием второго ножа.

С. дошел до Верховного Суда — и нашёл там удачу.

Верховный Суд нашел в приговоре формальное нарушение и вернул дело на новое рассмотрение с указанием ещё раз проверить довод о необходимой обороне.

Верховный Суд регулярно справедливо высказывается по вопросам необходимой обороны в пользу несправедливо привлекаемых защищающихся — как в общих разъяснениях, так и при рассмотрении отдельных дел.

Беда в том, что следствие и суды нижних инстанций общие разъяснения игнорируют, а из отдельных дел до Верховного Суда доходят единицы, на общую ситуацию это не влияет, таких везунчиков как С. — крайне мало.

Дело №74-УД24-5-К9

Показать полностью

Верховный Суд не верит в магию

Колдунья Яна предсказывала будущее, исцеляла клиентов и их родственников.

Для ритуалов она использовала свечи, яйца и наличные деньги. Часть денег она оставляла себе в счёт оплаты услуг, а часть сжигала, чтобы магия подействовала.

Одной клиентке Яна сказала, что на неё и родителей наложена смертельная порча, если не проводить ритуалы регулярно — все умрут.

Клиентка стала посещать колдунью регулярно, но когда та предложила платить переводами на карту, клиентка заподозрила неладное и обратилась в полицию.

Выяснилось, что колдунья подменяла деньги, для сжигания в ходе ритуалов, и оставляла их себе.

Суд первой инстанции признал колдунью виновной в мошенничество в особо крупном размере на все полученные от клиентки три миллиона.

Кассация это отменила, потому что похищенными надо считать только подменённые деньги для сжигания, а деньги в части гонорара колдунья получила законно. Закон не запрещает оказывать магические услуги. Если люди приходят добровольно и верят в сверхъестественное — это их право, хотят платить колдунам — пусть платят.

Верховный Суд с кассацией не согласился.

Похищенной считается вся сумма, потому что она передана под влиянием обмана о смертельной порче. Просто магически исцелять — можно. Угрожать магическими факторами нельзя. Не было бы слов о смертельной угрозе — не было бы обмана, не было бы мошенничества.

Так что если вы — колдунья, то привлекайте клиентов без магических угроз. Или будьте готовы доказать в суде, что у клиента действительно порча, и она смертельна.


Определение № 18-УД 24-41-К4 от 12.11.2024

Нашёл, заныкал, сел в тюрьму. Забрать найденную вещь себе — это законно?

Одни люди теряют вещи, другие их находят. Можно ли забрать найденную вещь себе? Обязательно ли искать хозяина? Причитается ли вознаграждение? Если забрать найденное себе —это кража или как?

С последним вопросом на практике столкнулись граждане Галимьянова и Пузряков, их истории похожи.

Галимьянова ехала в автобусе, увидела на полу телефон, выпавший из сумки только что вышедшей пассажирки, и забрала его себе. На звонки обнаружившей пропажу хозяйки Галимьянова не отвечала, выбросила сим-карты, сбросила настройки телефона и месяц хранила его дома.

Пузряков работал в такси, подобрал выроненный пассажиром телефон, вставил свою сим-карту и просто стал им пользоваться.

Обоих привлекли к уголовной ответственности за кражу, оба вину не признали, заявляли на суде, что только нарушили законодательство о находке, это гражданско-правовые нарушения, а не уголовные преступления. Объяснения сочли неубедительными, суды вынесли обвинительные приговоры.

Тогда они обратились в Конституционный суд с заявлениями о неконституционности положений, которые позволяют квалифицировать присвоение найденного как кражу. «Это другое, привлекать, как за кражу, — неверно, такой закон неконституционен,» — говорили они.

У разделения кражи и присвоения найденного есть историческое основание. В советское время это было два разных преступления, предусмотренных разными статьями уголовного кодекса. В действующем российском УК осталась только кража.

Однако, Конституционный суд решил, что правильным будет следующий подход: если не соблюсти процедуру, то первоначально правомерная находка перерастёт в кражу. То есть при определённых обстоятельствах присвоение найденного перерастает в кражу.

Теперь подробно и по шагам.

В гражданском законодательстве есть понятие находка — это вещь, которая была потеряна, но кто-то другой её нашел. Теперь надо как-то решать её юридическую судьбу. Кто должен считаться её собственником? Тот, кто её потерял, кто не знает где она и физически не может с ней ничего сделать? Или тот, кто получил её волей случая, кто может её использовать во благо, но не имеет на неё никаких прав?

Это сложный вопрос, требует соблюдения баланса интересов. Российское законодательство решает его путём введения специальной процедуры.

Базовая норма: нашедший потерянную вещь обязан ее вернуть. Если не знает, кому возвращать, должен обратиться с заявлением в полицию или местную администрацию, сдать находку на хранение или хранить самому под свою ответственность. Если вещь найдена в транспорте или в помещении (в торговом центре, например) – сдать собственнику транспорта или помещения соответственно.

Если собственник вещи найдется за полгода — нашедший вправе получить компенсацию расходов на его поиск и хранение вещи, а также вознаграждение, так сказать, бонус за хорошее и правильное поведение. До двадцати процентов от стоимости вещи или даже больше, если по согласию сторон.

Если за полгода хозяин не нашелся — у нашедшего возникает право собственности на вещь, он становится полноценным собственником и забирает ее себе. Таким же полноценным собственником, как если бы купил эту вещь, унаследовал её или приобрел по другим регулярным юридическим способом. Если не хочет забирать — право собственности возникает у муниципалитета.

Таким образом, нормальный порядок действий такой: нашел чужое — ищи владельца, пиши заявление. Если бездействовал и тихо заныкал себе – то нарушил процедуру, вышел за рамки, которые требует соблюдать гражданское законодательство.

Раз вышел за рамки гражданского права — в дело вступает уголовное, которое говорит, что чужое брать нельзя, такое поведение называется хищением. Тайное хищение, когда никого рядом нет или никто не видит, называется кражей.

Взять потерянную вещь в руки (завладеть найденной вещью) — это нормально, это в рамках гражданского законодательства. Но если вместо поиска владельца и подачи заявления нашедший пытается скрыть факт находки активными действиями (выключает найденный телефон, вынимает симку, перекладывает деньги их найденного кошелька в свой) или пассивным бездействием (телефон сел, ничего с ним не делает), значит его умысел направлен не на возврат вещи хозяину, а на хищение.

То есть разграничивающий критерий — сокрытие факта завладения. Если они есть, то завладение находкой утрачивает признаки правомерности и приобретает признаки уголовного состава.

Какие практические выводы:

1. Чтите уголовный кодекс, не повторяйте ошибок Галимьяновой и Пузрякова.

2. Нашли чужую вещь и решили найти хозяина – несите её в полицию, пишите заявление. Если найдется хозяин, он вас отблагодарит. Не найдётся — приходите через полгода, заберёте вещь обратно. Если в полиции вам не рады – идите в администрацию. Если и в администрации не хотят с вами связываться, вызывайте наряд полиции прямо туда. При должной настойчивости кто-то из них не выдержит вашего упорства и примет заявление о находке.

Раздел совместно нажитых котов

Пишу о судебных делах, рассказываю человеческим языком о юридическом. По возможности, формулирую выводы, которые могут быть полезны тем, кто окажется в похожих ситуациях.

Обычно пишу об уголовных делах, но попался мне очень мимимишный гражданский спор, не могу удержаться.

Щевелёв и Афанасьева делили в суде кота и кошку. Кот — мэйн кун черепахового окраса по кличке Фрик. Кошка — тоже мэйн кун, цвета красного мрамора, кличка Шокс.

Щевелёв утверждал, что два года жил вместе с Афанасьевой без регистрации брака, они вели общее хозяйство, имели общий бюджет, приобретали общее имущество, в том числе приобрели кота и кошку.

Потом расстались, Афанасьева уехала. Однажды Щевелёв вернулся домой с работы, котов нет, форточка открыта — подумал, что сбежали. Искал их по подвалам, опрашивал соседей, расклеивал объявления. Наконец выяснил, что Афанасьева воспользовалась дубликатом ключа, вошла в квартиру и забрала обоих котов себе.

Щевелёв просил суд поделить котов: кошку Шокс оставить Афанасьевой, а кота Фрика — вернуть ему.

Афанасьева рассказала совсем другую историю. Она снимала комнату в квартире Щевелёва, между ними «завязались дружеские отношения», которые впоследствии «ввиду тяжелого эмоционального положения истца из-за жизненных утрат переросли в эмоциональную поддержку и заботу». То есть Щевелёву было тяжело, она его поддерживала, о нём заботилась, но брачных отношений не было, «каждый жил своей жизнью».

Кота и кошку она покупала сама, в котячьих документах именно она указана как собственница. Щевелёв частично спонсировал покупку кота Фрика, дал пять тысяч рублей из необходимых пятнадцати. Эти пять тысяч она готова вернуть.

Суд принял вот какое решение.

Кошка Шокс полностью принадлежит Афанасьевой, потому что куплена только за её счёт.

С котом Фриком ситуация другая. Раз Щевелёв участвовал в расходах на покупку, значит, кот — общий, Афанасьевой принадлежит 2/3 доли в праве на кота, Щевелёву — 1/3.

Общее имущество собственники вправе использовать совместно, но совместно использовать кота Афанасьева и Щевелёв не могут, потому что вместе не живут. Общее имущество, которое нельзя использовать совместно, надо разделить. Кота разделить нельзя, суд так и пишет:

Суду очевидно, что фактический раздел кота невозможен.

Раз поделить нельзя, надо передать одному из собственников, а с второго взыскать компенсацию. Поэтому пусть кот принадлежит только Афанасьевой, но она должна вернуть Щевелёву пять тысяч рублей.

Решение не обжаловано, вступило в законную силу.

Какие выводы можно сделать:

1. Берегите своих котов.

2. Обязательно аккуратно оформляйте документы на ценное имущество. Если бы Щевелёв был вписан в документы кота Фрика, у него было бы больше шансов оставить кота себе, пусть и с выплатой компенсации в пользу Афанасьевой.

--

Решение Октябрьского районного суда г. Новосибирска по делу № 2-368/2017 от 16.01.2017

Показать полностью

Год семьи. Полицейский приковал кладовщика к воротам кладбища и вымогал деньги для беременной подруги

Старший сержант полиции К. расстался с девушкой. После расставания она начала встречаться с кладовщиком спортивного магазина, забеременела, но на седьмом месяце он её бросил.

К. решил помочь бывшей.

Будущего отца он нашёл нашёл возле киоска с шаурмой. Подошёл, ударил, повалил на землю. Заломил руку, прошептал на ухо:

«Не дергайся, иди спокойно, будет только хуже»

Оттащил в автомобиль, отвёз на городское кладбище. Вытащил из авто, достал наручники, пристегнул к кладбищенским воротам.

В ночной тиши предложил оказать имущественную поддержку ещё не родившемуся ребёнку — 60 тысяч рублей, по десять тысяч в месяц, и отдать Ладу Калину (в рамках уголовного дела оценена в 105 тысяч).

Похищенный согласился, К. снял наручники и отвёз его обратно к киоску с шаурмой. Там забрал документы и ключи от машины.

Потерпевший обратился в полицию. К. уволили со службы, возбудили уголовное дело о вымогательстве и похищении человека.

К. вину не признал, просил освободить от ответственности, потому что он отпустил похищенного — это называется добровольный отказ от совершения преступления. Такая норма есть в законе и применяется в том числе к похищению человека.

Но суды с доводом не согласились. К. отпустил потерпевшего уже после того, как тот согласился на требования — когда цель похищения уже была достигнута и держать его прикованным не было необходимости. Такое освобождение добровольным не назовёшь, поэтому оснований освобождать от ответственности нет.

Дело № 45-УД24-18-К7

Можно ли рвать процессуальные документы?

Обвиняемый обозлился на следователя, порвал протоколы и получил ещё одну статью.

К моменту описываемых событий гражданин И. уже был судим за четыре кражи с проникновением в нежилое помещение, одну кражу с проникновением в жилое помещение, просто кражу и за хранение наркотических средств.

Кроме того, он фигурировал ещё в одном уголовном деле, где обвинялся в грабеже, причинении лёгкого и средней тяжести вреда здоровью с применением предметов, используемых в качестве оружия (это два разных эпизода), и в причинении тяжкого вреда здоровью, повлёкшем смерть потерпевшего.

В ходе расследования этого дела он был заключен в СИЗО, где и развернулись события, ставшие фабулой нового, третьего по счёту уголовного дела.

Фактические обстоятельства

Следователь пришёл в следственный изолятор, чтобы допросить И., ознакомить его с результатами экспертизы и уведомить об окончании следственных действий. Общение происходило в комнате для краткосрочных свиданий, то есть через стекло и по телефону. Следователь выполнил запланированное, после чего через сотрудника изолятора передал И. заключение эксперта и протоколы для изучения и подписания.

Может быть, следователь не поставил галочки в местах для подписи, может быть, И. эти галочки не заметил. Показать, где именно надо подписывать, следователь не мог, мешало стекло. Когда И. подписал документы и вернул их следователю, оказалось, что подписи поставлены не во всех нужных местах, поэтому следователь снова передал ему документы для доподписания.

И. вспылил и со словами: «Навешали на меня, как на верблюда!» — порвал переданные документы на множество мелких фрагментов и раскидал их вокруг себя.

Этот кульбит даром не прошел, в отношении И. возбудили уголовное дело за воспрепятствование следствию, выразившееся в уничтожении доказательств (ч. 2 ст. 294 УК).

Обвинительный приговор и последующее оправдание

И. признал вину частично, подтвердил, что действительно порвал документы, но не чтобы помешать работе следователя, а чтобы выразить своё возмущение поверхностным и неполным расследованием, игнорированием его доводов и ходатайств, отказом следователя назначить очные ставки и дополнительную экспертизу.

Суд первой инстанции этим доводам не внял и решил, что И. осознавал, что уничтожение документов затруднит расследование, то есть воспрепятствует всестороннему, полному и объективному расследованию дела. Раз воспрепятствует — значит, И. виновен, состав преступления имеется.

Однако, апелляционный суд, а следом за ним и кассационный, с таким подходом не согласились и отменили обвинительный приговор. Порванные документы можно быстро восстановить, считать, что они были уничтожены или утрачены — неверно. Действия подсудимого обусловлены его эмоциональным состоянием, вызванным действиями следователя. Прямой умысел уничтожить документы именно в целях воспрепятствования расследованию дела не доказан, надо оправдать за отсутствием состава преступления.

Отмена оправдательного приговора в Верховном суде

С оправданием не согласился прокурор, который обратился в Верховный суд — и Верховный суд оправдательный приговор отменил.

Причина первая: мотив (то есть внутренние побуждения, которыми руководствовалось лицо при выборе преступного варианта поведения) для данного состава преступления не имеет юридического значения. Имеет значение цель — помешать следствию тем или иным способом. Если уничтоженные документы значимы для дела, если их уничтожение затрудняет следствие — цель помешать следствию имеется, состав преступления образуется независимо от мотива. Почему уничтожил доказательства — не важно. Важно, что уничтожил доказательства и помешал следствию.

Причина вторая: лёгкость восстановления документов тоже не имеет значения. Воспрепятствование следствию — это формальный, а не реальный состав преступления, то есть преступность деяния не зависит от наступления общественно опасных последствий. Можно восстановить документы, нельзя восстановить документы, трудно это сделать или легко — всё это не важно. Важно, что уничтожил доказательства и помешал следствию.

Эти выводы Верховного суда звучат корректно и разумно. Но не был прямо артикулирован один важный момент, о нём и поговорим.

Можно ли рвать неподписанные протоколы

И. порвал заключение эксперта и несколько неподписанных протоколов. Со статусом заключения всё понятно — этот документ подписан экспертом, завизирован руководителем экспертной организации, однозначно является доказательством по делу.

Но порванные протоколы ещё не были подписаны защитником и следователем (следователь подписывает протокол последним, после обвиняемого и защитника), то есть находились в процессе создания, ещё не являлись готовыми документами. Считаются ли они полноценными доказательствами?

Верховный суд посчитал, что являются, но почему являются, не написал. Попробуем восполнить его логику.

В УПК к этому вопросу имеют отношение следующие нормы:

Протокол следственного действия составляется в ходе следственного действия или непосредственно после его окончания (ч. 1 ст. 166 УПК).

Протокол предъявляется для ознакомления всем лицам, участвовавшим в следственном действии… (ч. 6 ст. 166 УПК)

Протокол подписывается следователем и лицами, участвовавшими в следственном действии… (ч. 7 ст. 166 УПК)

Как видим, УПК называет протоколом, в том числе ещё неподписанный документ. Он называет этот документ протоколом и тогда, когда следователь только начал его составлять, и когда следователь передаёт составленный протокол другим участникам действия для подписания, и тогда, когда они его взяли в руки, но ещё не подписали.

Когда следователь пишет в бланке протокола первое слово, он вдыхает в него юридическую жизнь, наполняет его юридической силой и превращает этот листочек бумаги в доказательство по делу. Разорвать его — уничтожить доказательство.

Поэтому Верховный суд и суд первой инстанции, который вынес обвинительный приговор, — правы, неподписанные протоколы являются доказательствами, их уничтожение — воспрепятствование следствию.

Практические рекомендации

Вывод простой: не надо рвать протоколы. Полезного результата не будет, будет ещё одна статья. Защищайтесь процессуальными методами.

------------

Определение СК по УД ВС РФ от 14.02.2023 № 45-УДП23-5-К7
Кассационное определение Седьмого кассационного суда общей юрисдикции от 27.07.2022 N 77-3226/2022
Апелляционный приговор Свердловского областного суда от 02.03.2022 по делу № 22-1345/2022
Приговор Верх-Исетского районного суда г. Екатеринбурга от 17.12.2021 по делу № 1-720/2021

Показать полностью

Крипта и телефонное мошенничество — схема «Треугольник»

Продал биткоины — получил уголовное дело и гражданский иск на всю сумму

Сначала пробная сделка, потом масштабный кидок

Гражданин С. занимался P2P-арбитражем — торговал криптовалютой через чаты в Телеграмме.

Однажды на его объявление откликнулась милая девушка. Написала, что у неё есть некая сумма в рублях, и на всю эту сумму она хочет купить биткоинов. Предложила курс, он был выгодным, сделка состоялась. С. сообщил номер своего банковского счета, девушка внесла на него рубли через банкомат, после чего С. перевёл биткоины на указанный кошелек.

Через день девушка снова написала С., ситуация повторилась. Снова согласовали курс, девушка сообщила новый кошелек, в несколько приёмов внесла рубли, а С. на каждое внесение переводил ей биткоины. Ещё они мило поболтали и договорились встретиться попить кофе и обсудить проблемы криптотрейдинга.

Следующим утром, стоя у банкомата, С. узнал, что его счёт и карточка заблокированы. В банке пояснения давать отказались, ограничились ссылкой на возможное мошенническое происхождение полученных денег.

Еще через день позвонил оперативник и сообщил, что С. — фигурант в уголовном деле, надо бы приехать на допрос. Выяснилось следующее.

 

Преступная схема

Покупатель биткоинов — не покупатель, а хитрый мошенник.

Одной рукой, образно выражаясь, он вёл переписку с С. и договаривался о продаже биткоинов.

Другой рукой — звонил доверчивой гражданке, которую убедил в том, что деньги на её банковском счете в опасности, их нужно срочно спасать, а для этого — снять и положить на другой счет, безопасный и надежный. И передал реквизиты счёта, принадлежащего С.

По количеству участников эта схема называется «Треугольник».

Крипта и телефонное мошенничество — схема «Треугольник» Суд, Телефонные мошенники, Криптовалюта, Арбитраж криптовалюты, Мошенничество, Неосновательное обогащение, Биткоины, Казус, Длиннопост, Негатив

Когда доверчивая гражданка пришла в себя и сбросила морок, то сразу побежала в полицию и позвонила в банк. Банк заблокировал счёт, полиция возбудила уголовное дело о мошенничестве в крупном размере и взяла С. в разработку.

С. обнаружил, что вместо свидания ему предстоят допросы и прочие уголовно-правовые развлечения, биткоинов нет, вырученные деньги заблокированы.

Потерпевшая обнаружила себя без денег и очень несчастной.

Мошенник обнаружил, что схема удалась. Биткоины выведены, от потерпевшей денег напрямую они не получали, от преступления их отделяет звено в виде С., все вопросы к нему. Их самих вычислить и найти непросто, можно возрадоваться.

 

Действия потерпевшей

К счастью для С., уголовное дело заглохло. Потерпевшая жила на другом конце страны, дело возбуждено по месту её жительства. Следователя не пускали в командировку для допроса С., местные коллеги его поручения саботировали. Потерпевшая писала жалобы, на следователя накладывали дисциплинарные взыскания, он всё равно ничего не делал, дело приостанавливалось, возобновлялось, снова приостанавливалось и в итоге протухло.

Тогда гражданка пошла по другому пути — предъявила к С. гражданский иск о взыскании неосновательного обогащения. Она перевела ему деньги, оснований для перевода не было, значит, он неосновательно обогатился и должен всё полученное вернуть.

С. рисковал остаться без биткоинов и без денег. Мошенник-покупатель биткоинов переводил их на другие кошельки, дальше их след терялся на одной из крупных бирж — найти сложно, вернуть проблематично.

Если проиграть суд, то вырученные за биткоины деньги придётся отдать жертве телефонного мошенничества. Проиграть суд вполне реально. Попробуй объяснить судье, что такое биткоин, как работают телефонные мошенники и как С. оказался их инструментом, ничего не подозревая о своей роли.

Первое судебное заседание началось с вопроса судьи:

Ваши биткоины — это ещё один «честный» способ отъёма денег у населения, верно вас понимаю?

 

Линия защиты и результат

С. избрал следующую линию защиты.

Он получил деньги от истца не просто так, а как оплату по сделке — за проданные биткоины. что подтверждается нотариальным протоколом осмотра сайта-обозревателя сделок, на котором отражены все операции, суммы биткоинов соответствуют полученным суммам в рублях и всё это чётко бьётся с перепиской в Телеграмме по времени и суммам.

Значит, основание для получения денег было, обогащение С. не было неосновательным.

То, что он получил деньги не напрямую от покупателя, а от третьего лица (обманутой гражданки) — это нормально. Получая деньги (перевод через банкомат), он не знал, кто конкретно переводит деньги, не мог догадываться, что переводит не сам покупатель, а кто-то ещё.

Но даже, если бы знал, то гражданское законодательство такое допускает, называется «исполнение обязательства третьим лицом». При получении оплаты от третьего лица, получатель не обязан разбираться, почему покупатель платит не сам, п просит кого-то, и почему этот кто-то соглашается — это их отношения, их вопросы. Получатель эти обстоятельства проверить не может и не должен, он только получает деньги, а эти двое покупатель и третье лицо пусть сами выясняют отношения между собой.

Крипта и телефонное мошенничество — схема «Треугольник» Суд, Телефонные мошенники, Криптовалюта, Арбитраж криптовалюты, Мошенничество, Неосновательное обогащение, Биткоины, Казус, Длиннопост, Негатив

Суд с этой логикой согласился, и в иске доверчивой гражданке отказали.

Гражданину С. повезло дважды. Первый раз — с заглохшим уголовным делом. Второй раз — что удалось отстоять свою позицию в суде. Везёт не всем. В P2P полезно помнить о том, что каждый входящий платеж может быть грязным. Выбирайте, с кем работать.

Показать полностью 2

Уголовка за нарушение авторских прав — теперь сложнее

Порог уголовного преследования повышен со 100 до 500 рублей — вступает в силу 23.06.2024

Уголовка за нарушение авторских прав — теперь сложнее Закон, Право, Авторские права, Уголовное дело, Борьба с пиратством

Уголовным преследованием грозит не любое нарушение авторских и смежных прав, а только то, которое причинило крупный ущерб.

Раньше размер крупного ущерба составлял всего 100 000 рублей.

Такая низкая планка позволяла отдельным недобросовестным сотрудникам полиции без особых сложностей устраивать провокации и привлекать по этой статье кого попало.

Например, распространена такая провокация с компьютерными мастерами.

Подставное лицо вызывало мастера на дом и просило установить на домашний компьютер программы. Лицензии на них не было, стоимость превышала 100 000 руб.

Закончил установку — получаешь уголовку.

Заказчик достает удостоверение сотрудника и начинает оформлять дело. Если по ходу использовались кряки, то есть программы для взлома и обхода лицензионных ограничений, то можно получить еще одну статью — использование вредоносных компьютерных программ. А можно признать вину только за нарушение авторских прав и тогда за кряки ответственности не будет. Такая мотивация.

Теперь этот порог повышен до 500 000 тысяч. Пока стоимость не превысила полмиллиона — уголовного состава нет вообще. Порог особо крупного размера тоже повышен: с 1 до 2 млн.

Это хорошая новость. Недобросовестным сотрудникам полиции будет сложнее устраивать провокации. А для потерпевших, как правило, вполне достаточно гражданско-правовых способов защиты, которые вполне эффективны.

Отличная работа, все прочитано!