Петрович руководил одним из ЛПУ МГ ОАО "Газпром". За исполнившиеся ему шестьдесят лет, он прошёл огни, воды и трубы, причем трубы, перед тем как пройти, ещё и построил в большом количестве, ибо начинал будущий Газпром в числе первых. Начальником Петрович был от бога: управление свое знал до последних штуцеров и гаек, как мог обеспечивал подчинённых жильём, зарплатой, "путёвочными" льготами и медобслуживанием, построил в посёлке школу, лучший в республике детский сад и даже роддом. Не на свои же строил, спросите? Да не на свои. Но "выбивал фонды", организовывал стройку, смотрел за нами - подлецами-подрядчиками именно Петрович, а это немало.
Петрович и сейчас мужик жёсткий и требовательный, когда на пенсии, а уж
тогда - я уж и не знаю, как объяснить. Ненавидел он лентяев и бездельников лютой ненавистью. Как всякий руководитель советской поры, Петрович их сначала перевоспитывать пытался, а не получалось - шугал и гнобил по-страшному, и боялись они его как огня на своем производстве.
Они даже своих ленивых детей им пугали, рассказывая про Петровича
людоедские истории, а уж новых сотрудников пугать начальником - сам бог велел.
Запуганная таким образом Ольга, только-только устроившаяся в
строительную группу ЛПУ, совсем не удивилась, когда какой-то "шутник"
заявил ей, что на ЛПУ существует график, по которому все женщины
коллектива ходят к Петровичу домой доить корову. Петрович-де корову
недавно купил, а самому доить влом, жены нет - разведён, вот он барщину
и устроил. Ольга вообще-то девка боевая, себя в обиду не даст, она даже
прорабом на стройке работала, но... Но так сложилась судьба, что её,
выскочившую в своё время замуж за красавца-танкиста, муж увёз служить в таджикский Ленинабад, а уж из Ленинабада их попросили сразу, как только советская власть с дружбой народов кончились. Детей ещё двое маленьких.
Беженцы, в общем. И, на трудную судьбину несмотря, Ольга собрала остатки мужества и отправилась к Петровичу, если не протестовать, то хотя бы сказать, что коров она доить не умеет.
- Петрович! - начала Ольга с порога кабинета, но фразу не закончила и
неожиданно для себя заплакала.
Петрович, который если что не любит больше лентяев, так это женских
слёз, встал из-за своего начальственного стола, Ольгу от двери отвёл,
усадил, всучил свой белый накрахмаленный платок, водички в стакан налил.
Самому любопытно, конечно, чего это новая сотрудница к нему поплакаться пришла, но видит, что толку не будет, пока не успокоится.
- Пииитровииич! - говорит, Ольга сквозь слезы и всхлипывания,
- Я не умею доить корову.
Петрович давно начальником. К нему люди со всякими проблемами приходили.
Он даже и не удивился совсем.
- Ничего, - говорит он, успокаивающе ласково, - дело несложное,
научишься. Не стоит так переживать-то.
- Пииитрович! - продолжает плакать Ольга, понимая, что ей не отвертеться
от дойки и от этого расстраиваясь, - я никогда не научусь доить корову.
Петрович, вспомнив, что у Ольги двое маленьких детей, что они беженцы,
что у нее ещё и муж танкист, уже точно решил: Ольга купила корову чтоб
кормить детей и мужа, а доить не умеет и ревёт именно по этой причине.
Надо помочь, ещё решил Петрович, и успокоить.
- Научишься, научишься, - продолжил он свою речь, - всё просто, я
попрошу - тебе помогут, первое время, а потом и сама привыкнешь.
Ольга, которой совсем не улыбалось "доярочная" работа по
совместительству, постепенно успокаивалась, вытирала слезы, но начинала злиться.
- Петрович! - заявила она неожиданно твердым голосом, - я повторяю: я
не умею доить корову, я не буду доить корову.
- Оля, - Петрович наконец-то вспомнил, как зовут новую подчинённую, а
заодно кое-что из коровьей анатомии, - если корову не доить, она
умрёт.
- Причем в муках, - вспомнив ещё животноводческих подробностей и про
большую Ольгину семью, добавил Петрович, - жалко ведь животину, да
и семья без еды останется.
- Как без еды? - удивилась Ольга, - Вы что, меня из-за своей коровы с
работы выгоните?
- Не выгоню, конечно, но выговор я бы тебе за жестокость влепил, если бы
право имел, - Петровичу действительно стало жалко обречённую корову,
но людей он любил больше животных, - но корову ты продай, раз доить не
хочешь.
- Как это я продам вашу корову? - Ольга перешла в наступление,
почувствовав в позиции начальника некую слабину,
- Вы сами её продать должны и сотрудников больше не заставлять за ней ухаживать.
- Постой, каких сотрудников продать и какую корову ухаживать, - опять не
понял Петрович, - толком объяснить можешь?
- Мне сказали, - Ольгины слезы уже совсем высохли, - что завтра моя
очередь доить вашу корову. По графику. А я не умею и не буду. А вам
лучше её продать и людей не мучать.
- Теперь понятно, - фыркнул Петрович, - у меня нет коровы. Графика тоже
нет. Шутники есть. Кто, говоришь, тебе про график сказал? Хотя,
неважно. Делаем так. - Петрович отошел от Ольги и уселся в своё
кресло, - у тебя сарай же есть? Есть. Я эти проекты с хозпостройками
сам выбирал. Сарай есть, корову с сеном я тебе организую к вечеру. А
ты передай шутникам: Петрович свою корову тебе подарил, график дойки
отменил - теперь шутник её постоянно доить будет. Передай обязательно
и скажи, что я утром проверять приеду. Можешь идти.
И Петрович, никогда не бросавший слов на ветер, стал звонить директору
ближайшего колхоза, чтоб договориться о месячной аренде коровы.
Месячной потому, что Ольга корову доить не умела, а больше месяца дойки - слишком жёсткое наказание даже за такую шутку.
