Максим Камерер
Мурик был типаж уникальный. Прирождённый клоун. Как его не убили в скором на расправу Ашхабаде - остаётся для меня загадкой по сей день. Наверное, понимали, что без Мурика жизнь в небогатом событиями кишлаке превратится в болото. Хотя и сам Мурат был далеко не дурак. Например, он активно опровергал слухи, что является внебрачным сыном местного вора в законе. Из за чего весь город был убеждён в обратном.
...
Среди меланхоличных ашхабадцев Мурат с его пулемётной речью и шилом в заднице выделялся, как попугай среди пингвинов. Галдел он не затыкаясь. Обо всём. Как ни странно, слушать его было одно удовольствие. А не слышать - другое. После выпрыгивания оратора на улицу еще полчаса звенело в ушах. Ощущения были как в тихом осеннем парке сразу после исполнения духовым оркестром "Прощания славянки".
Разговор его - это было нечто. Какой то невообразимый винегрет из местного жаргона, уголовных идиом и его собственных шуток-прибауток, обильно политый матом. При этом Мурат постоянно пучил глаза и непрерывно в чем-то горячо клялся. Все это в режиме бла-бла-бла. С такой же скоростью речи в рекламе протарабанивают мантру: "Имеются противопоказания, необходима консультация специалиста".
"Бля буду-солнце, бля буду-море, бля буду-белый пароход!" - непрерывно бубнил Мурик с той же пулемётной частотой. ... Но так галдел он редко - только когда не был обдолбанным. Минут 40 в день. Накурившись гашишу, выходил на темп словоизвержения уже различимый человеческим ухом. И украшал речь восточными цветистостями.
Вообще, чем ядрёней был план - тем медленнее струился Муриков поток сознания. И тем заметнее был акцент. Не забуду его монолог электрика после иранской плюшки.
-Ну эта я электриком работаль, там провода-мровода, что бы люди харашо жили!
Пиривозят заказ. Ыди, Мурик, на кирыша дом лезь. А на кирыша вайбилять там голуби нассырали - не где нога поставить. Я хозяин говорю - что у тебя дом кыриша вся в гавне? Ыди мой! Я тебе электрик, панимаишь, а не сантехник - говна возиться!
Хазяин, гандон, мой насяльник звони, мой насяльник меня к телефон зови, мине сыктым дай. Башнске джаляб.
-Я ему говорю - насяльник, вложи саблю своего гнева в ножны своего благоразумия - тут все в гавне, кудым мине полезу?
Нет, орёт, мине не слушает савсем. Эджент-сыктым.
Я на кирыша лезь, там гавна везде. Газетк пастелил, касяк достал, сижу-курю, харашооо!!!
Тут, хуяк - дождь пашёль! Вай-вай билят! Я с кириша побежаль, а там голубиный гавно с вода скользки - еблыессь! Поскользнулся и виниз башка с кириша об асфальт - ХУЯК!
Вай билят! Больно-охуйесьь!!! Лежу, памагите киричу - ни один пидарас не памог! Один учасковый Садык, сука, билят, падходит, мине за шкирка бирёт, гаварит:
- Ты чего глаза кирасный! Ты план курил, да?
-Я ему - ти что?! Я электрик! Я сварка работаль! Мине маска нэт, я без маска провада-мровада вариль, что что бы люди харашо жили! На сварка гилядель, мине патаму глаз кирасный!
Нэ павериль, сабака мент Садык, я его маму **аль. На две недели турма отвёль!
Я теперь их ненавижу, хлебом килянусь, я их как вижуу - убивать сразу нахуй!
-КОГО?!!! УЧАСТКОВЫХ?!!
-Галубей, сука, пидарасов, варат кунем!
Валялся на полу от этой саги. ...
Единственной проблемой Мурика был участковый. Садык Садыкович Садыков, как следует из его имени, был полной противоположностью мятежному бунтарю. В семье Садыка Садыковича, наверное, все живое звали "Садык". Зачем усложнять? Вероятно, весь свой помёт в 12 своих детей он назвал так же, по заветам предков. Человек патриархальный, из семьи с богатыми и древними традициями, околоточный на дух не выносил этого обдолбанного Че Гевару.
Человек уважаемый, степенный, плешивый и пузатый, Садык Садыкович жил по раз и навсегда установленному распорядку. Приходил на работу. Пил чай. Шёл гонять Мурика. Приходил в опорный пункт. Пил чай. Докладывал начальству. Переодевался в халат и тюбетейку. Шёл обедать в чайхану. Неторопливо ел плов и общался с декханами. Пил чай. Возвращался на работу, - где, святое дело, послеобеденный сон. Просыпался, пил чай и шёл гонять Мурика. Потом, с чувством выполненного долга, шёл заслуженно отдыхать домой. Где пил чай и думал о Мурике.
На этой-то пунктуальности Мурик его и поймал. Пока аниськин обедал, негодяй влез в опорный пункт и спер садычью форму. После чего напялил её на заранее украденного козла. Фуражку примотал к рогам проволокой. Китель укрепил портупеей. Полюбовался на композицию. После чего побрил козлу голову - для пущего сходства. Очевидцы утверждали, что Мурик даже козла подобрал с явным внешним сродством морд с участковым. И пустил его пастись к веранде, где степенно ел плов милиционер с аксакалами.
Садык Садыкович подавился чаем, увидев свое козлячье alter-ego. Невозмутимые аксакалы дружно рухнули на пол. Они катались по курпачам и выли на все лады. Чайхану охватило коллективное безумие. Со стороны казалось, что посетителей накормили ядреной отравой. Повар так размахивал руками, что опрокинул на себя казан плова.
Старшина-козёл явно не ждал такого фурора - и, с перепугу, чесанул по улице, расширяя аудиторию праздника. За ним, визжа что-то непереводимое, скакал доселе невозмутимый участковый. Процессию сопровождал почётный караул лающих шавок.
Легкоатлетический забег по ул. Худайбердыева явно символизировал нерушимое единство ментов, козлов и сук.
Козла так и не догнали. Из-за фурора, который оно вызывало везде и всюду, несчастное животное потеряло доверие к людям. Призраком правопорядка бродил козёл по помойкам, веселя население.
Начальство отодрало Садыка Садыковича как сидорова козла. За утерю формы и содержания. За лопоухость. И что позволил опорочить высокое доверенное.
Мурик, понимая, что теперь месть за окозлячивание - это единственный жизненный приоритет Садыка Садыковича, свалил из города. Где он теперь - не знаю. Но уверен, что не бедствует.
© Copyright: Максим Камерер, 2016