a.viktorov

Сегодня День Памяти... Вечная слава сотрудникам милиции, погибшим при исполнении 10 февраля 1999 года в страшном пожаре в Главке УВД по Самарской области...

Алексанов Константин Владимирович, старший лейтенант милиции, оперуполномоченный управления уголовного розыска.

Андреева Наталья Петровна, младший сержант милиции, начальник канцелярии следственного управления.

Архипова Инна Александровна, бухгалтер финансово-экономического отдела.

Астафурова Надежда Владимировна, машинистка секретариата УВД.

Багаев Александр Дмитриевич, рабочий эксплуатационно-технического центра УВД.

Бертасова Татьяна Вениаминовна, майор милиции, старший следователь по особо важным делам следственного управления.

Бокояров Александр Юрьевич, подполковник милиции, старший оперуполномоченный управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Бородин Альберт Николаевич, старший лейтенант милиции, оперуполномоченный управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Бредихина Юлия Евгеньевна, младший оперуполномоченный управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Буклеев Валерий Анатольевич, старший лейтенант юстиции, следователь следственного отделения ОВД Самарского района Самары.

Голуб Владимир Федорович, старший лейтенант милиции, старший оперуполномоченный управления уголовного розыска.

Гордеев Вадим Владимирович, капитан милиции, оперуполномоченный управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Докучаева Галина Азаровна, полковник милиции, начальник отдела следственного управления.

Забродина Валентина Анатольевна, подполковник милиции, заместитель начальника отдела ООРУИМ и ППН.

Ивлиева Ирина Ивановна, подполковник милиции, старший оперуполномоченный управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Калашникова Наталья Петровна, майор внутренней службы, старший инспектор по особым поручениям паспортно-визовой службы.

Карлова Елена Анатольевна, старший лейтенант внутренней службы, инспектор паспортно-визовой службы.

Катаева Ольга Федоровна, майор юстиции, старший следователь следственного управления.

Кильдюшов Олег Владимирович, подполковник милиции, главный инспектор штаба УВД.

Королёв Павел Геннадьевич, майор милиции, начальник управления обеспечения общественного порядка.

Кузьмин Игорь Владиславович, майор милиции, старший оперуполномоченный управления уголовного розыска.

Курышева Ольга Николаевна, заведующая канцелярией отдела паспортно-визовой службы.

Лифанова Софья Николаевна, старший лейтенант милиции, эксперт экспертно-криминалистического управления.

Ломжа Александр Михайлович, подполковник милиции, главный инспектор инспекции штаба УВД.

Макагонова Нина Петровна, капитан юстиции, старший следователь следственного управления.

Медведев Владимир Николаевич, полковник милиции, заместитель начальника отдела паспортно-визовой службы.

Неверова Валентина Львовна, главный редактор газеты «Право».

Никифоров Сергей Анатольевич, капитан милиции, заместитель начальника отдела управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Николаев Дмитрий Германович, майор милиции, начальник отдела управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.

Перелыгин Дмитрий Анатольевич, стажер по должности эксперта экспертно-криминалистического управления.

Петрунин Владислав Эдуардович, старший лейтенант милиции, старший эксперт межрайонного экспертно-криминалистического отдела УВД.

Подтяжкин Александр Николаевич, майор милиции, старший эксперт экспертно-криминалистического управления.

Полушкина Татьяна Федоровна, подполковник внутренней службы, главный инспектор штаба УВД.

Постолова Ольга Николаевна, архивист архивной информации информцентра УВД.

Пронина Нина Петровна, заведующая канцелярией управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Прохорова Людмила Александровна, лейтенант милиции, эксперт экспертно-криминалистического управления.

Рабинович Мария Михайловна, заведующая канцелярией следственного управления.

Ржевский Александр Константинович, полковник милиции, заместитель начальника управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Савенко Зоя Федоровна, архивист информцентра УВД.

Сажин Андрей Николаевич, капитан милиции, эксперт экспертно-криминалистического управления.

Семенякина Галина Вениаминовна, майор юстиции, следователь следственного управления.

Силантьев Владимир Константинович, подполковник милиции, начальник отдела управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Собачкин Валентин Борисович, майор милиции, старший эксперт экспертно-криминалистического управления.

Сулейманова Лейла Наримовна, старший лейтенант милиции, эксперт экспертно-криминалистического управления.

Суходеев Александр Павлович, полковник милиции, заместитель начальника УВД, начальник следственного управления.

Тихонов Сергей Владимирович, старший лейтенант милиции, эксперт экспертно-криминалистического управления.

Усова Лидия Викторовна, майор милиции, оперуполномоченный управления уголовного розыска.

Фадеева Алевтина Ивановна, полковник юстиции, заместитель начальника следственного управления.

Финошина Ирина Александровна, старший лейтенант милиции, инспектор отдела паспортно-визовой службы.

Фролов Игорь Владимирович, капитан милиции, старший инспектор по особым поручениям управления кадров.

Харитонова Елена Александровна, старший лейтенант внутренней службы, старший специалист финансово-экономического отдела.

Храмов Анатолий Васильевич, старший лейтенант юстиции, старший следователь по особо важным делам следственного управления.

Шалгин Владимир Маркович, капитан милиции, начальник отделения экспертно-криминалистического управления.

Шипкова Наталья Александровна, экономист по труду центральной бухгалтерии УВД.

Швейкина Татьяна Михайловна, капитан милиции, старший инспектор паспортно-визовой службы.

Яковенко Валентина Александровна, уборщица УВД.

Ярцев Михаил Борисович, капитан милиции, эксперт экспертно-криминалистического управления.

На снимке моя бабушка - Грачева Мария Герасимовна - зенитчица. Войска ПВО. И дедушка - Маршалов Петр Васильевич - войсковый разведчик. Капитан. В 1944 был в звании сержанта. Служил до 1949. После тяжёлого ранения - в ПВО... Очень интересная история у этих людей...

Когда то бесстрашный и бесшабашный конный разведчик Петр Маршалов ходил на фрицев с шашкой наголо...

После тяжёлого ранения переведен в ПВО с присвоением офицерского звания. Влюбился в Машу Грачеву - в мою бабушку... Но бабушка потеряла мужа на войне... Сама пошла мстить за мужа... Свадьба была незадолго перед войной... В общем, бравый разведчик Петр Маршалов женился на её родной сестре Маши - Клавдии... Вот так пересеклись судьбы...

Вот такая история фото...

Вечная память тем кто не вернулся, и тем, кого уже нет...

Помните всегда!!!

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23. Часть 31.
Часть 8. Часть 16. Часть 24. Часть 32.

Часть 33. Часть 37.
Часть 34. Часть 38.
Часть 35. Часть 39.
Часть 36. Часть 40.

В полку только что закончилась весенняя контрольная проверка за полугодичный период обучения. Да, хоть мы и принимали участие в боевых действиях на Северном Кавказе, и большинство летчиков реально применяли и оттачивали свои навыки в боевой работе, сопряженной с риском для жизни, но обучение экипажей в пункте постоянной дислокации не прекращалось. Моя эскадрилья только что успешно закончила полеты по плану летно-тактического учения и защитилась по всем параметрам. Группа офицеров комиссии, проведя разбор, убыла на аэродром, а подразделениям дали отдых. На дворе был апрель, тепло, вода еще не совсем прогрелась, но карасик уже поклевывал. Я решил рвануть на речку, благо удочки в машине, а червячок на сеновале набрать недолго. Через час я уже с увлечением сидел на берегу и с рыбацким терпением смотрел на поплавки. Поклевки были нечастыми, но были, и я уже выудил несколько карасей с ладошку, которые сейчас плавали в садке - на «жареху» уже хватало. После напряженных дней проверки сидеть на берегу было любо-дорого. Птицы насвистывали свои мелодии, река журчала, дул небольшой ветерок, раскачивая камыш, светило солнце, которое катилось к горизонту на закат. Впереди вечер еще часик, и можно сматывать удочки, а пока поплавок лениво начал притапливаться: кажется, клюет. Рядом по берегу сидели и с таким же энтузиазмом тягали карасей несколько человек из моего полка. В общем, рыбалка шла своим ходом. Поэтому звонок телефона и отразившийся на нем конфиденциальный номер немного удивили. Я ответил, это был командующий 4-й Воздушной Армией генерал-лейтенант Владимир Горбась.
- Палагин, Горбась, здравствуй, - сказал он.
- Здравия желаю, товарищ командующий, - ответил я, привстав с места и отложив удочку.
- Как эскадрилья, готова к выполнению боевой задачи? - спросил Горбась.
- Так точно, товарищ командующий, готова к получению задачи, - ответил я, внутренне напрягшись. Это было не впервой, за такими экстренными звонками, как правило, следовало вперед, в бой или какая-нибудь иная задача.
- Хорошо, хорошо, успокойся, а теперь слушай: Указом Президента Российской Федерации номер … от числа ... вам присвоено звание Героя России. Поздравляю! - закончил он. Я ожидал всего, чего угодно, но эта информация как-то не укладывалась в голове. Командующий молчал, ожидая ответа, он буркнул: «Не понял, Палагин».
- Товарищ командующий, не понял, повторите, пожалуйста, - попросил я, не совсем уяснив информацию.
- Повторяю, Указом Президента Российской Федерации Вам присвоено звание Героя России. Поздравляю, Сергей Вячеславович. И очень рад сообщить об этом, ты его уже давно заслужил и, как никто, достоин этого звания. Поздравляю! - закончил он.
- Служу Отечеству! И благодарю Вас, товарищ командующий, - ответил я. Я знал, что генерал Горбась лично контролировал мой наградной и ходатайствовал за меня. Командующий отключился. Парни, сидевшие рядом, заинтересованно наблюдали за мной, ошеломленным, слышали некоторые фразы разговора. До меня, наконец, дошло, что свершилось. Меня уже восемь раз представляли к этому званию, кто только не представлял, но все время мимо: то ляжет под сукно, то заменят орденом, то вообще не поверят, что такое можно сделать. Радость переполняла, и я поделился ею с рядом сидящими рыбаками из полка.
- Парни, мне Героя России присвоили, представляете? Офигеть можно!
В следующее мгновение меня уже обнимали, тормошили, поздравляли. Через несколько минут позвонил командир полка с поздравлениями. Я только и мог, что благодарить в ответ. Наконец позвонил супруге Ирине и сообщил ей радостную весть, а через час ко мне дамой с поздравлениями нагрянули боевые товарищи и глава администрации города Николай Ляшенко. Добрая весть быстро распространялась по городу, краю, стране. Звонки с поздравлениями неслись из всех уголков: от Хабаровска до Сочи, от Чечни до Мурманска. Страна большая, а тех, кто держит ручку управления вертолетом, не так уж и много.
В конце июня нас с Ириной пригласили в Москву, в Кремль. В скором порядке мне пошили парадный китель; формы на складе не было, а военное ателье в городе отсутствовало. Пришлось экстренно за свой счет шить на гражданском предприятии. Вскоре мы были в Москве. Нас встретили, разместили. На следующий день перед поездкой в Кремль нас принял заместитель главкома ВВС. Во время движения по коридорам штаба ко мне подходили офицеры различных родов авиации и поздравляли с высокой наградой. Некоторые говорили: «Ну, вы прямо легенда». Я не понимал, про какую легенду они говорят, и откуда им вообще известно про меня. Беседа с заместителем главкома проходила в радушной обстановке. Тот расспросил о семье, где сейчас дети, работает ли Ирина и как семейный быт. Поинтересовался, почему я не поступаю в академию. Он был очень удивлен, когда я рассказал ему, что уже несколько раз пытался поступить, сдавал экзамены, физподготовку, вот и в этом мае прошел успешно все вступительные экзамены, но был зачислен в резерв.
- Минуточку, сейчас поинтересуюсь, - с этими словами он поднял трубку телефона. Через минуту ожидания на том конце ответили.
- Скажите, пожалуйста, подполковник Палагин проходил отбор в слушатели? - спросил он. - Успешно, говорите, тогда подскажите, каким образом он оказался в резерве,
У вас что там, Герои толпами стоят в очереди? Если успешно, то зачисляйте слушателем, тем более что заочного обучения. Вот и хорошо, - с этими словами он положил трубку.
- Ну что же, готовьтесь к обучению в академии. Справитесь? - пытливо спросил меня.
- Так точно. Постараюсь учиться на «хорошо» и «отлично», - ответил я. Слово свое я сдержал, окончив академию с золотой медалью.
Через полчаса мы уже спешили в Москву на поданной нам с Ириной «Волге», нас сопровождал офицер управления. И надо же, за период движения произошел курьезный случай: на одном из перекрестков автомобиль заглох и никах не хотел заводиться. Опаздывать нельзя, глава государства и церемония награждения ждать не будут. Скинув парадные кители, вылезли из машины и в беленьких рубашечках айда толкать авто. Протолкав метров пятьдесят нашу «классику», уже взмокли, и «Волга», пару раз выплюнув клубы черного дыма, наконец, завелась.
Дальше уже добрались без приключений. Кремль, залы, знаменитости, артисты, которых я видел только на экране телевизора: Лановой, Пахмутова, Малинин и другие. Все ожидали награждения. Ирина смогла, правдами и неправдами минуя контроль, пронести в зал маленький фотоаппарат в сумочке. И теперь мы могли сфотографироваться на память. Потихоньку, не привлекая внимания, мы сделали несколько фото в залах государственных наград и геральдических знаков. Наконец всех пригласили в Екатерининский зал, который поразил своей исторической красотой. Меня посадили в первом ряду. Слева от меня сидели летчики-испытатели авиационной техники, которая уже стояла на вооружении ВВС и, которой только предстояло занять свое место в боевой линейке. Юрий Михайлович Ващук и Александр Николаевич Комаров готовились получать «Золотые звезды» Героев России. Справа разместился генерал армии Валентин Иванович Варенников. Повернувшись ко мне, он спросил:
- Что получаем?
Я легким кивком головы указал на висевшую у него «Звезду Героя Советского Союза» и просто сказал: - Звездочку, товарищ генерал.
Тот одобрительно кивнул и тут же обронил:
- А я вот орден «За военные заслуги» заслужил.
Я улыбнулся и ответил:
- Тоже достойно, у меня он уже есть.
Варенников повернулся ко мне вполоборота и посмотрел на наградные колодки, и, обнаружив там ленточку ордена, произнес:
-Молодец, сынок! - хотя по возрасту я годился ему и во внуки.
В зал вышел Верховный Главнокомандующий. Он зачитал текст торжественного поздравления, где были слова, обращенные и в мой адрес.
- Прежде всего хочу отметить тех, кто удостоен высшей награды на шей страны - «Золотой Звезды» Героя России. Сегодня она вручается майору Палагину Сергею Вячеславовичу за выполнение боевых заданий в Северо-Кавказском регионе, - говорил Президент России Владимир Владимирович Путин. Услышав свою фамилию, я немного разволновался.
- Вся наша история свидетельствует: граждане России - это люди особой закалки, стойкие и мужественные, люди, способные рисковать собой ради жизни других.
Вскоре приветствие закончилось, и голос ведущей протокола вызвал меня к Президенту России: «Майор Палагин Сергей Вячеславович награждается «Золотой Звездой» Героя Российской Федерации». Я встал с места и двинулся по направлению к Верховному, думая: «Вот те на, разжаловали в майоры». Но ведущая церемонии, обнаружив на моем кителе погоны подполковника, тут же внесла ясность: «Палагину Сергею Вячеславовичу также присвоено воинское звание - подполковник». Теперь все было нормально. Подойдя к Президенту, я представился, тот прикрепил мне на лацкан награду, поблагодарил, пожал руку, фото на память и возвращение к своему месту.
Все прошло как в тумане. Ирина, наблюдавшая со стороны, заметила, что я волновался, я же оправдывался, что просто старался все выдержать по протоколу, хотя, конечно же, волновался. Церемония продолжалась: награжденные выходили, получали награды, выступали. После окончания торжественной части наступил период неформального общения. Периодически мы с Ириной находились, в центре внимания. В какой-то момент, когда рядом оказались Президент России Владимир Владимирович Путин, Министр обороны Сергей Иванов, и кое-кто из награжденных, к нам подошел седовласый ветеран - ведущий конструктор одного из наших авиационных конструкторских бюро. На его гражданском костюме поблескивал только что полученный орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени.
- Вот скажи, сынок, за что сейчас дают звание Героя России? В мое время, а я фронтовик, летал на Ил-2, за сто успешных боевых вылетов давали Героя. Я вот не дотянул: на восемьдесят седьмом вылете сбили, ранили в ногу, и все, о небе пришлось забыть, - он указал на свою ногу «трость, на которую опирался. - Так за что же?
Рядом стояли его летчики-испытатели, с ними было все ясно, а вот за что мне дали эту награду? Корреспонденты и окружавшие нас с интересом ждали ответ. Что ответить? Что у меня более двух тысяч вылетов я более ста штурмовок на моей «восьмерке», или про эвакуации раненых на грани риска, про посадки в горах ночью? Но перед ветераном, видевшим фронт Великой Отечественной, этим, наверное, не козырнешь. Что ему сказать?
- Вы же летали на Ил-2, ведь это 6ыл танк в воздухе? - спросил я ветерана я, видимо, задел за живое. Тот был реальным летчиком-фронтовиком и несколько минут с упоением рассказывал про «черную смерть», которую боялись фашисты.
- А как Вам наша зенитная установи ЗУ-23-2? - спросил я ветерана.
- О, хорошая машинка, воздушные цели жжет в своем диапазоне, особенно вертолеты. Для наших самолетов это, конечно же, не очень страшное оружие, а вот в войну немецкие зенитки и «эрликоны» ох и доставали же нас. Хоть мы и бронированные, а все же страшно. Меня вот такая зенитка и сбила, - закончил он.
- А как Вам наши вертолеты Ми-8? - снова спросил я седовласого летчика.
- У, надежная машина, творит чудеса как обеспечивающая машина, незаменимая трудяга, если надо эвакуировать раненых, подвезти боеприпасы, но для боя не годится: консервная банка, пробить можно всем, чем угодно, транспортный вертолет. - Как у всех пилотов самолетов, в его речи сквозило немного снисходительное отношение к «винтокрылым».
- «Восьмерка», лобовая атака на зенитку, у меня пулемет ПКТ-7,62, и я ее гашу, - пристально глядя в глаза ветерану, немного жестко ответил я. И вспомнил случай - бой в сентябре девяносто девятого. Тогда у мена уже закончились НАРы, я только что ими «отработал», и тут ожила зенитка. Борт на пикировании, и выходить поздно. Вот тут я и переключил на себя пулемет и бил до последнего патрона в изрыгающую огонь установку. Она замолчала. Со стороны я был в окружении дымовых шапок и исчез за склоном в ущелье, и все подумали, что сбит, но через некоторое время мы вернулись.
Про это я ничего не сказал седому ветерану, летчику Великой Отечественной войны, конструктору, но тот внимательно посмотрел на меня: ему ли не знать, чем могло бы закончиться это единоборство, если бы стоявший перед ним вертолетчик дал слабину и отвернул. Ветеран молча протянул руку и пожал мою, повернулся и пошел по залу. Окружающие не поняли, что произошло, многие и не слышали конца фразы, кое-кто вообще думал, что берут интервью у старого ветерана. И лишь некоторые осознали, что внуки, стоящие сейчас на страже рубежей нашей Родины, тая же, как и их деды, могут выполнять боевые калачи, рискуя жизнью, а если потребуется, то и отдать ее, как бы громко это ни звучало. Именно поэтому в наше «мирное» время на парадных костюмах блестят золотом боевые награды...

В конце июля я получил задачу прибыть на Ханкалу и принять под свое командование дислоцирующийся там вертолетный полк ОГВ(с). Сборы у военного человека недолгие, походный «чемодан» всегда на готове, и вот я уже шагаю по пыльной бетонке Ханкалинского аэродрома. Здесь все известно и знакомо, и через пару часов ужу возникло чувство, что я отсюда и не улетал. Разместившись, прибыл на КП авиации группировки. Полк состоял из двух эскадрилий: первой, основу которой составлял летный состав Буденновского полка, и второй - сборной «солянки» из летчиков других округов, которые уже «лежали» на замене, ожидая прибытия смены - такого же дружного «поппури» из
 авиационных частей Дальневосточного округа. В первых числах августа эта группа прибыла на аэродром Моздока и была успешно переброшена вертолетами на ханкалинскую бетонку.
После общего построения и инструктажа выяснилось, что в основой своей массе все здесь были впервые, что не очень радовало.
- Вы приехали сюда не воевать, а работать, разница понятна? - спросил у построившихся летчиков я - командир полка подполковник Палагин. - Удивлять здесь никого не надо, тут уже всего насмотрелись. От вас всех требуется одно: каким составом вы сюда прибыли, таким составом отсюда и вернуться. Остальному обучим, как работать в условиях Чечни. И еще кое-что, спиртное здесь не запрещено, но к алкоголикам и пьяницам я отношусь очень отрицательно. Кто начнет «заливать» трудную фронтовую жизнь, быстренько отправится домой, в расположение своей части и «добрые» руки отцов командиров, с записью в командировочных: «Отправлен из района боевых действий за пьянство». Все, на раскачку, сдачу зачетов и на все про все вам дается три дня, - закончив наставление, я собирался распустить полк для размещения.
Ко мне подошел майор Зайцев, начальник парашютно-десантной службы полка:
- Командир, разрешите поработать с прибывшими несколько минут?
- Конечно, конечно, все по плану, - жестом дал я ему слово.
Александр Зайцев - геройский парень, постоянно на острие поисково-спасательной работы. Мне вспомнилось, как в сентябре 2004 гола экипаж майора Зелизницкого выполнял сопровождение вертолета Ми-8. На семнадцатой минуте полета вертолет майора Зелизницкого потерпел катастрофу. Поисково-спасательные силы были приведены в боевую готовность (первую). Экипаж поисково-спасательного вертолета майора Володи Залитова в составе летчика-штурмана старшего лейтенанта Радика Мадьярова, бортового техника старшего лейтенанта Толи Чернышова и старшего спасательной парашютно-десантной группы майора Александра Зайцева вылетел в район катастрофы. Место крушения обнаружили сразу, его было хорошо видно из-за шлейфа черного дыма от горящего вертолета. При подлете к месту катастрофы стало понятно, что десантировать спасательную группу посадочным способом возле горящего вертолета нет возможности - он лежал в высоком густом кустарнике на краю лесного массива. Ситуацию осложняла информация, поступившая от экипажей вертолетов прикрытия, что в районе горящего вертолета наблюдают несколько человек, которые могли быть из бандформирования и оказать огневое противодействие. Было принято решение о выполнении посадки на небольшом пустыре приблизительно в трехстах метрах от горящего вертолета. Десантировав группу со спасательным снаряжением, «восьмерка» ушла в зону ожидания. Группа приступила к самостоятельным действиям. Умело и мужественно руководя действиями спасательной группы при передвижении к месту катастрофы по, возможно, заминированным зарослям, Саня Зайцев обеспечил подход группы к горящей «двадцатьчетверке» за минимально возможное время. Вертолет горел, но кабины пилотов еще не были объяты пламенем. Майор Зайцев вскрыл кабину летчика-оператора, разбив остекление, и извлек его. Отнеся на безопасное расстояние, оказал ему первую помощь; летчик был без сознания, но подавал признаки жизни. Командир экипажа погиб при столкновении с земной поверхностью. Александр, понимая, что летчику-оператору требуется срочная эвакуация в госпиталь и еще есть шанс его спасти, вызвал по радиостанции поисково-спасательный вертолет майора Залитова. Пока «восьмерка» заходила на посадку, Саня перенес летчика по проложенной уже тропе к месту посадки. Разместив раненого летчика о вертолете, дал команду на взлет. Сам же с двумя спецназовцами из группы прикрытия спасателей остался на месте катастрофы, чтобы выполнить эвакуацию тела командира экипажа. Ноги летчика были придавлены приборной доской вследствие деформации фюзеляжа. Разжать практически голыми руками стальные клещи, сдавливавшие летчика, не удавалось. Нервы были на пределе, жар от быстро охватывавшего вертолет пламени был уже невыносим, но спасатели не сдавались. Запас огнетушителей был давно истрачен, и бороться с огнем не представлялось возможным. Уже начали гореть блоки с неуправляемыми ракетами, появилась угроза взрыва. Но вот металл поддался. Тело летчика смогли извлечь и перенести в безопасное место. Вертолет горел, взрывались боеприпасы. По возвращении поисково-спасательного вертолета майора Залитова тело летчика эвакуировали. Поисково-эвакуационные работы были закончены. В ходе данной поисково-спасательной операции майор Александр Александрович Зайцев проявил мужественность, профессионализм и хладнокровие, выполняя свою работу, в результате которой экипаж погибшего вертолета был эвакуирован.
Вспомнилось, как Сашка в нескольких вылетах со мной проявил свое мастерство. Вначале 2007 года разведывательная группа 691-го отдельного отряда специального назначения, выполнявшая поисковые действия в горном лесном массиве южнее заброшенного населенного пункта Жаркой, попала на минное поле, установленное боевиками. Один из разведчиков, рядовой Бадмаев Е.А., подорвался на замаскированной мине и был тяжело ранен (минновзрывное ранение правой ноги), в результате большой кровопотери его жизнь подвергалась серьезной опасности. Обстановка осложнялась тем, что группа не могла быстро рассредоточиться и занимала позиции на заснеженной тропе небольших размеров в сплошном лесном массиве на склоне холма, и что их ждало под этим снежным покрывалом, было неизвестно. Нужна была срочная эвакуация. Помощь запросили у вертолетчиков. Командование Авиации ОГВ(с), само собой, скинуло эту задачу на командный пункт вертолетного полка. Командир палка полковник Евгений Федотов кинул взгляд на меня:
- Ну что, Сергей, сходишь, проветришься?
- Без проблем, командир, за раненым хоть в пекло.
Записав задачу на магнитофон, получив координаты, я, экипаж и Зайцев отправились на борт. Летчик-штурман старший лейтенант Владимир Архипов, бортовой техник старший лейтенант Евгений Щенников, старший спасательной парашютно-десантной группы майор Зайцев вылетели в район нахождения разведывательной группы. Прибыв на место, осуществили поиск группы, которая обозначала себя ракетами и дымом. Обнаружив место ее нахождения, мы выполнили заход на эвакуацию раненого. Угроза обстрела спасательного вертолета боевиками требовала от Сашки четких и быстрых действий, чтобы уменьшить время нахождения вертолета, неподвижно зависшем в воздухе. Как только «восьмерка» зависла над группой, Александр лихо, как частенько пишут, проявляя высокий профессионализм и мужество, покинул борт вертолета и сквозь ветви деревьев спустился на лебедке вниз, доставив на землю необходимое для эвакуации спасательное снаряжение. Осмотрел раненого - с ногой там был бардак - и, выполнив необходимые действия по его размещению и закреплению, Александр подал команду на подъем. После подъема на борт вертолета, принял все меры к сохранению его жизни - этому их учили, этим он в полете и был занят. В результате тяжелораненый разведчик был спасен и доставлен в госпиталь.
А буквально через пару недель, в конце января, разведывательная группа 551-го отдельного гвардейского отряда специального назначения в составе четырнадцати человек выполняла разведывательно-засадные задачи в горной лесистой местности в десяти километрах южнее Бамута. При передвижении по вершине горы двое разведчиков, командир группы лейтенант Майборода Р.В. и заместитель командира группы прапорщик Ромащенко А.В., подорвались на заложенном боевиками в грунт фугасе, получив очень тяжелые ранения. Чтобы сохранить жизнь раненых, требовалась срочная госпитализация. Разведчики запросили срочную эвакуацию. Сразу стало ясно, что выполнить посадку там нет возможности. Работать можно было только на висении с использованием лебедки. Сашка с огромным энтузиазмом откликнулся на выполнение этой задачи. Со мной в район предстоящей эвакуации раненых вылетали тогда: летчик-штурман старший лейтенант Шарафутдинов, бортовой техник капитан Дмитрий Клековкин, ну и, конечно, Зайцев, как старший спасательной парашютно-десантной группы. Обнаружив место нахождения группы, в сплошном лесном массиве на высоте 908,6 м, экипаж выполнил заход на эвакуацию. После зависания вертолета над группой Санька, в очередной раз проявив высокий профессионализм и мужество, спустился сквозь деревья к месту нахождения раненых. Легко сказать, спустился - поболтайся на тонком тросике под бортом вертолета над сорокаметровой бездной. Доставив на землю спасательное снаряжение, оценив обстановку, он определил очередность эвакуации раненых. Разместив раненого с неповрежденными руками, способного удерживать свое тело в спасательном кресле он подал команду на подъем. Пока шла эвакуация первого разведчика, Александр зафиксировал в подвесной системе от спасательного парашюта второго. У него были тяжелые ранения верхних и нижних конечностей. Закрепив за подвесную систему карабин лебедки, Зайцев подал команду на подъем второго раненого. Затем поднялся на борт вертолета сам, после чего принял все меры к сохранению жизни тяжелораненых, оказав им посильную помощь. В ходе данной поисково-эвакуационной операции он проявил себя как мужественный человек, как офицер. Результатом стало спасение тяжелораненых разведчиков, которые были вовремя доставлены в госпиталь.
«За смелые, решительные и мужественные действия, совершенные при исполнении воинского долга в условиях, сопряженных с риском для жизни, майор Александр Александрович Зайцев достоин награждения орденом Мужества», - так я написал в наградной реляции на него. Но наверху почему-то в очередной раз отфутболили наградной лист на парня. Получается, что металла в грудь им не жалко, а вот на грудь - не допросишься.
Через три дня все летчики второй эскадрильи уже поднялись в чеченское небо, и потекла обычная боевая работа, которая шла на этом аэродроме еще с 95-го года с небольшим перерывом. Задачи были обычные и привычные, хотя августовская жара накладывала свой отпечаток на боевую работу.

Часть 1. Часть 09. Часть 17. Часть 25.
Часть 2. Часть 10. Часть 18. Часть 26.
Часть 3. Часть 11. Часть 19. Часть 27.
Часть 4. Часть 12. Часть 20. Часть 28.
Часть 5. Часть 13. Часть 21. Часть 29.
Часть 6. Часть 14. Часть 22. Часть 30.
Часть 7. Часть 15. Часть 23. Часть 31.
Часть 8. Часть 16. Часть 24. Часть 32.

Часть 33. Часть 37.
Часть 34. Часть 38.
Часть 35. Часть 39.
Часть 36.

- Мы их наблюдаем, «Шторм», наблюдаем, но там огонь идет, и «Ручей» молчит, - доложил и я экипажу самолета.
- 128-й, сможем зайти, я зайду, сяду, а ты правый борт крой мне как-нибудь со 151-м, - принял я решение на посадку без связи с ПАНом, что по правилам запрещено, - хорошо?
- Да, понял, понял тебя, - подтвердил запрос Бит-Шабо.
- Все, давай, заходим, я строюсь, обходите справа и смотрите, - вновь вышел я на связь, пикируя с гребня вниз к началу ущелья.
Экипаж «Шторма», понимая, что экипаж «восьмерки» пошел вниз в огонь, вспомнил, что пара до сих пор не получила разрешение на открытие огня и сам запросил командный пункт:
- «Свидетель», вы разрешили открытие огня паре 128-го?
- Нет! - прозвучал категоричный ответ с командного пункта. А в это время группа уже вошла в боевое противодействие с противником.
- Командир, по нам «работают», сверху справа со скалы, а внизу люди лежат, - отозвался пулеметчик Наниш.
- Внизу наши, наши парии лежат, их не трогай, а наверх смотри внимательней, там «духи», работай прицельно, только в «барабанов» не попади, они у тебя справа, - ответил я ему. - Там где-то снайперы были, Наниш.
- Сколько у нас топлива? - спросил я бортового.
- 1400, - ответил тот, пощелкав по топливомеру.
Мы вышли на прямую для посадки на площадку и сейчас подходили па дистанцию открытия огня. Впереди должна была проявиться площадка и окраина населенного пункта, откуда по нам все время велся обстрел. Я решил: как только мы сравняемся по горизонту с противником, открою огонь и проскочу этот опасный сектор, уйдя в мертвую зону.
- Так, ну-ка, попрятались все за броню! - приказал я экипажу.
- Да откуда ее взять-то! - удивился Володя Панков.
- За свою бронежелезку скройся, а там как повезет, - ответил я, - И поплотнее, и пониже.
- 128-й, я захожу, - доложил я Бит-Шабо, все время смотря в прицел, ожидая появления цели. - Сергей, я «работаю» НАРами, ты пулеметом, огонь по бугру и гасим скорость, я иду под скалу, а ты пулеметом, сколько сможешь, обрабатывай склон, пока не уйдем в мертвый сектор, понял меня? - обратился я к бортовому. - Работаем.
И вот цель проявилась. Огонь! НАРы сорвались с блоков и понеслись к цели, бортовой заработал пулеметом, выхлопные газы и гильзы хлынули в кабину.
- Держи управление, держи управление, управление держи, ноги на педали! – крикнул я немного обалдевшему от всего этого огня штурману. - Если со мной что, возьмешь управление.
Что могло случиться с командиром, до Владимира не совсем дошло, но он медленно поставил ноги на педали, плавно взялся за управление и тихо ответил:
- Понял.
- «Ручсй-19», ты где? - запросил я авианаводчика. До площадки оставалось метров триста, и мы шли очень медленно, готовясь к зависанию. На земле уже должны были понять, что мы выполняем посадку, однако «Ручей» молчал. Но в районе посадки загорелся сигнальный дым, значит, нас ждут к встречают.
- Да еклмн.., там одни покойники, - сказал Панков, наблюдая несколько тел в районе посадки.
- Что, где дым? - не понял я, увлеченный выполнением зависания меж деревьев и нагромождений камней.
- Машет «уходи», - ответил Владимир, неправильно понявший сигнал бойца, который указывал рукой на смещение в сторону.
- Дым где? - переспросил Панкова я.
- Дым сзади, ой, нет, вот он, справа, - выглянул в блистер Владимир и стал подсказывать место посадки, - смещайся вправо, командир, еще правее.
- Командир, они сзади стоят, прямо под винтом, - подсказал пулеметчик.
- Да, командир, вон вперед немного, там «пупочек», можно туда, вперед, - подсказывал Владимир. Вертолет висел метрах на пятнадцати и медленно смещался в сторону посадки.
- 128-й, посмотри винты, не вижу, - попросил я подсказки от боевых вертолетов, деревья были высокими и ограничивали место посадки.
- Вперед немного проходи, влево не смещайся, - и пара боевых вертолетов прошла над нами, выйдя из ущелья и скрывшись во мгле, чтобы через пару минут зайти вновь.
По ушам громко и хлестко ударил сигнал опасной высоты: 10 метров. Вокруг вертолета в воздух поднялся весь природный хлам, который обычно лежит по берегам горных речушек. Штурман вновь и вновь повторял:
- Вперед, командир, еще вперед.
- Нормально, все, садимся, определил я и плавно опустил машину на нагромождение камней.
- 128-й, я сел, - доложил я Андрею, выходившему в начало ущелья.
- Командир, по нам стреляют, - заверещал сзади пулеметчик и тут же открыл ответный огонь.
- Стреляют? - переспросил я, но тут и сам увидел, как вокруг вертолета земля покрылась фонтанами пыли и рикошетом пуль, а по склону, возвышавшемуся над нами, от попаданий осыпалась земля.
- 128-й, по нам «работают», «работают», 6л..! - закричал я в эфир.
- Наблюдаю, наблюдаю, я вижу, откуда по тебе «работают», - ответил Бит-Шабо, выскочив в зону видимости «восьмерки» и обнаружив её в паутине смертельного огня, который велся с трех направления. Андрей выбрал жаркую точку, которая очень часто и ярко светилась из-под одного из завалов деревьев, и нажал на кнопку стрельбы – в районе цели забушевал огонь. Если он и не достал противника, то, по крайней мере, замолчать тот должен был надолго, и он промчался над «восьмеркой», земля вокруг нес вздыбилась от разрыва. Так, где-то работает миномет.
- 128-й, я «Шторм», вам разрешили работать пушкой на север, по другим направлениям - по обстановке, своим решением, - вышел на связь экипаж самолета-ретранслятора.
- Смотри ,6л..., справа «работают», сверху накрывают, я под склон полез, под склон! - с этими словами я оторвал «восьмерку» и сместился под склон, закрываясь им от огня сверху. Пройдя метров двадцать, плюхнул вертушку прямо в речку, глубина ее была небольшая, и по берегам она в основном промерзла. Подняв в воздух водяную взвесь и ледяную крошку, опустил «шаг-газ», машина стояла неустойчиво и заваливалась на бок, пришлось ее держать на «шаге», взвешенной в воздухе.
- 128-й, смотри, и сзади справа работают тоже, - передал я боевым вертолетам. Все это время пулеметчик Наниш огрызался короткими очередями из своего пулемета по выявленным огневым точкам боевиков, включаясь в общий бой. Для боевиков появилась лакомая цель - вертолет.
- Командир, уходим, - сказал Владимир, вес это время наблюдавший за огнем, направленным в нашу сторону.
- 151-й, работай по правой, я - по курсу, - дал указание Бит-Шабо ведомому. Нужно было разносить огонь для подавления, огневых точек было много, а боекомплект стремительно таял, и его нужно было придерживать.
- Наниш, смотри, откуда работают, и осторожней, по винтам не попади, смотри, винты не побей, - подсказывал я пулеметчику, слыша его работу.
- Понял командир, понял, - продолжал вести тот огонь, давя засветки противника.
- Вот этот правый склон обрабатывай лентой, 151-й, - вновь подсказал ведомому Бит-Шабо.
- Да понял я, но пушка у меня уже пустая, - ответил ведомый.
- НАРами работай, но чуть повыше, чтобы своих осколками не задеть, - подсказал ему командир пары.
- 128-й, огонь по мне не прекращается, в основном очереди идут над винтами и по бугру сзади справа, - прозвучал в эфире мой напряженный голос.
- Понял, понял я тебя, - ответил он. После удара 151-го из неуправляемого ракетного вооружения Бит-Шабо обнаружил, что боевики продвинулись вперед в плотное огневое соприкосновение с морпехами и ближе к «восьмерке». Поэтому работа НАРами должна была быть очень точной и по тылам боевиков, чтобы не зацепить своих. Поэтому он предупредил ведомого:
- Близко не работай, 151-й, повыше туда.
- Блин, может, пару вызвать еще одну? - вышел я на связь, обнаружив, что вокруг нас взрываются НАРы и, поняв, что парии работают на остатке боекомплекта, а раненых только начали подтаскивать. Хотя пара будет идти минут тридцать, а то и больше, из нас с такой интенсивностью огня за это время дуршлаг можно сделать. В подтверждение этих мыслей по борту ударило. Так, приборы норма, системы норма. «Ох, ласточка, - подумал я о вертушке, - чувствую, достанется тебе сегодня».
- «Шторм» - 454-му, пожалуйста, еще пару сюда, срочно, - включился в работу капитан Шпарковкч, который находился в нескольких километрах с раненым на борту, страхуя вертушки, если кого-нибудь собьют.
На борту возникла какая-то заминка. В дверь заглянул бортовой техник.
- Командир, вертушка полная, - сказал он.
- В смысле, уже всех раненых загрузили? - переспросил я его удивленно.
- Да нет, командир, они не ранены, перепуганы, человек пятнадцать забрались в борт и стоят, не выходят, - ответил бортовой техник.
- Как не ранены? А ну давай их в цепь, в оборону, живо всех выталкивай и в цепь! - крикнул я Сереге через плечо, удерживая вертушку на «шаге». Голова Сергея скрылась в проеме, и через некоторое время бойцы стали вываливаться из грузовой кабины и, обходя вертолет, занимать оборону. Один из них, выйдя из вертушки, поравнявшись с обрезом кабины, поднял голову, как-то потерянно загнал ВОГ в подствольник и поднял автомат, готовясь к стрельбе прямо через вращающийся винт. У меня все похолодело внутри.
- Серега, Костромин! - закричал я изо всей силы. - Смотри, смотри, что он делает, - и указал головой на морпеха. Костромин все понял и рванул в проем грузовой двери, с налета сбил матроса и, покрутив пальцем у виска, показал на винт. Тот его понял и, отойдя метров пятнадцать вперед, занял позицию, прицелился куда-то и открыл огонь по противнику. Один из пулеметчиков занял позицию за камнем на берегу у правого колеса, и теперь они вместе с Нанишем вели плотный огонь в этом секторе; другой боец юркнул в небольшую грядку камней и, расположившись почти на уровне Володи, стал поливать «духов» из автомата. Гильзы, вылетавшие при его стрельбе, били по корпусу вертолета, и теперь вообще стало непонятно, что в борт попадает. И тут в нескольких десятках метров впереди хлестнула жирная очередь, один из бойцов задергался и скатился к речке. Двое ближайших кинулись к нему, взяли его на руки и, пригибаясь и прикрываясь камнями, потянули к вертолету. Минуты через три они уже грузили его в вертушку. Вокруг творилось что-то невообразимое, и в этой круговерти труднее всего было просто сидеть и держать вертушку на месте, зависнув на «шаге».
- Обалдеть, 6л..., писец, месилово вокруг, твою дивизию! - сказал я Панкову по СПУ.
- «Свидетель» - «Шторму», срочно вышлите пару в район «Ручейка», - услышал я в эфире, - запросили еще одну пару вертушек.
- Боевых, боевую пару сюда надо, - подсказал я «Шторму».
- Командир, я сюда больше не полечу, - проговорил старший лейтенант Панков, все это время наблюдавший за боем в блистер, ему было не по себе от того, что разворачивалось вокруг. Огонь, кровь, смерть - все это было рядом и окружало вертушку, куда ни кинь взгляд.
- Полетишь, куда ты на хрен денешься! - на взводе ответил ему я.
- Нормально, Володя, нормально, все будет нормально, - успокаивал я его и, наверное, себя, озираясь по сторонам.
К вертушке все это время подносили и подтягивали раненых и убитых. Вдруг что-то ударило по борту. Я всех запросил, что произошло.
- В нас попали, командир, - ответил Наниш, - пули прошли прямо рядом со мной.
- Осторожней, Наниш, осторожней, сынок! - Хотя, как тут можно было быть осторожней, его собрат-пулеметчик свою позицию уже поменял, передвинувшись куда-то в сторону, а он поменять не может - работает стационарно.
- 128-й, я гружусь, гружусь, очереди очень густо ложатся от меня справа, - услышал Бит-Шабо, в очередной рал заходя на боевой. Он 6ыл в бронированной «двадцатьчетверке» и мог маневрировать, но даже здесь его доставал огонь противника. Он видел, что творилось на земле, и удивлялся, как парням с «восьмерки» хватает выдержки сидеть сейчас в этой огненной карусели.
- Справа, мы туда уже несколько раз работали, ты еще не взлетаешь? - запросил он 453-го.
Боекомплект у него подходил к концу, пушка была пуста, оставались НАРы, но ими ближе пятисот метров от своих работать было нельзя: можно зацепить осколками. А «духи», понимая это, придвинулись вплотную к цепям морпехов. Бой шел на расстоянии сто - триста метров.
- Нет, еще не взлетаю, гружусь, раненых много, тьфу ты..., -в эфире произошла небольшая заминка, - твою дивизию, в меня слева по борту «работают», слева сверху, от населенного.
- Слева от тебя сейчас, да? - переспросил Андрей меня.
- Да, да, слева, кажется сзади… нет, все же слева спереди, - продолжил я.
- «Ручеек», - взмолился я, - смотри, меня не побей! - Хотя уже и догадывался, что тот не ответит, но увидел, как несколько морпехов вдруг почти одновременно развернулись и, меняя позиции, ударили из автоматов куда-то влево наверх, почти через винты - туда, куда нашему экипажу предстояло взлетать.
- Твою мать, они меня тут прямо у входа кромсают, у меня все залегли, сверху слева мы как на ладони! - вновь обратился я к Бит-Шабо за помощью.
- У меня только НАРы остались, я не могу так близко от тебя «работать», - ответил Андрей, понимая, что мне ох как несладко. «Духи» переместились по склону вниз и висели теперь над вертушкой, расстреливая нас сверху.
- Ладно, хорошо, я гружусь, гружусь, но ты все-таки долбани туда, - ответил я.
- Командир, у меня ленты закончились, - вышел на связь пулеметчик, - у вас есть?
- Иди забери, пара лент лежит, и остатки в пулемете, - ответил я.
Вскоре в проеме появилось раскосое лицо калмыка: разгоряченный
боем, он схватил ленты.
- Наниш, осторожней, прошу тебя, - напутствовал я его. Тот кивнул головой и исчез.
В процессе погрузки я немного сместил вер тушку, нащупал устойчивый грунт и теперь мог руководить действиями экипажа, не опасаясь, что вертушка опрокинется.
Вдруг в проем просунулась голова офицера-морпеха, вышедшего из боя.
- Привет, мужики, ну вы даете! Мы, если честно, не надеялись, что вы сядете; вы прям как мы, с душой морпеха, - наверное, из его уст это звучало как высокая оценка.
- Когда вы заходили, мы аж все повыскакивали и открыли такой огонь, чтоб «душье» даже головы не подняло, а вот сейчас туговато приходится. Вы для них как раздражитель, вертушку замочить - это же для них кайф. Лезут, спасу нет. «Двадцатьчетверки» отработали классно, снайпера завалили, пулемет накрыли, молодцы, а сейчас молчат. Почему? - говорил он, не останавливаясь.
- Ты «Ручей-19», да? - спросил его я.
- Нет, накрыло «Ручья», и станцию, кажись, разбило.
- Давай обрисуй обстановку, что и как, а то я своих навести не могу, да еще нам огонь разрешили открывать только из пушки, а они у парней уже давно пустые, работают уже «НАРами», все под уголовкой ходим
- Так, открывайте огонь со всего, чего можете, - ответил тот, - ведь бой идет, валите все на меня.
- Добрый ты ужасно, открывайте... мы и так разберемся, нужны команды в эфире, чтобы записано все было на магнитофон, а так - это пустота, разговор. Ладно, что у нас тут? - спросил я его.
- Очень сильно нас давят сверку, там где-то миномет, он нас тут щупает, - ответил морпех.
- Это я уже и сам увидел, - улыбнулся я ему хмуро.
- Много раненых, да и убитых многовато, вот мы ими и скованы. Хотели ударить по Тазен-Кале, но силенок уже маловато, да и подвыдохлись. Миномет накрыть бы да сверху на обрыве заставить «дутье» замолчать, тогда полегче было бы. Ладно, я пошел. Удачи, мужики.
- Подожди, мы хоть с кем работаем, фамилию назови, - спросил я.
- Наш командир подполковник Белявский, 77-я бригада морсхой пехоты, Каспийск, - ответил офицер.
- А, старые знакомые, понятно. Ну, будь здоров, - ответил я и пожал ему руку.
Огонь вокруг борта не прекращался, но погрузка продолжалась, раненых подтягивали ползком, укрываясь от огня.
- «Шторм» - 128-му, нужна пара сюда, срочно, - вышел на связь Бит-Шабо.
- Что у нас справа? - спросил я штурмана.
- Да хрен его знает, только наши, - нервно ответил Владимир, посмотрев в блистер на бойцов, ведущих огонь в разных направлениях.
- Они вон по склону бьют. Командир, уходим, уходим! - уговаривал он меня.
- Да успокойся, Володя, успокойся, ну чего ты, - успокаивал я правака.
- Да в гробу я все это видел, затрахало это все уже! Командир, давай уходим, сожгут сейчас, - нервничал молодой пилот.
- Ну куда, куда? Ты посмотри, что справа творится, а слева стало ещё хуже, и пацанов бросать, что ли, успокойся, - я понимал состояние Володи, сам был таким, когда летал в первую войну с Чипизубовым. Все вокруг заняты делом, а ты вынужден сидеть и ожидать своего штурманского часа, когда борт взлетит, и тебе нужно будет вывести экипаж на свой аэродром.
- 128-й - «Шторму», - запросили Бит-Шабо.
- Ответил, - откликнулся тот.
- Вам есть разрешение работать в полном объеме.
В борт ударило, и «РИтка» предательски слащавым женским голосом сообщила: «Отказал первый генератор». Капитан Костромин выскочил наружу, осмотрел борт и, вернувшись, доложил:
- Генератору, кажись, писец, командир - там дырка! Но ничего, на втором дойдем!
- 128-й, давай работай, чем можешь, но заткни тех, кто слева спереди по курсу! - не выдержав этого обстрела, выругался я в эфир.
- Понял тебя, - сказал Бит-Шабо. Он вывел свою «двадцатъчетверку» и жахнул залпом по краю обрыва и чуть повыше в район дома, откуда, по-видимому, и велся минометный огонь. Это должно было приглушить обстрел.
- Все, мы наверх «отработали», - доложил он, В подтверждение его слов сверху полетели камни, обломки бревен, посыпалась пыль и земля, которая, подхваченная потоком воздуха от винтов, накрыла борт. Да, «духи» были совсем рядом.
Огонь ослабел, и раненых и убитых стали подтягивать побойчее; рядом с вертолетам еще и осуществляли первичную перевязку, бинтуя, перетягивая раны жгутом...
- 453-й - 129-му, - запросил меня Андреи.
- На приеме, я на приеме, - откликнулся я.
- Ты сможешь взлететь оттуда? - спросил он, у него закончился 6оекомплект.
- Нет, не могу, они вон все похватались за фермы и не отпускаются, и раненых еще подтягивают.
- Командир, вон еще одного несут, - подсказал штурман, указывая вперед.
- Сейчас еще одного грузят, - отвели я воздуху.
- «Шторм» - 128-му, срочно пару сюда, боевую, срочно! - вновь вышел на связь Бит-Шабо, понимая, что экипаж «восьмерки» остался без прикрытия и сколько еще так продержится, неизвестно. Он выполнил парой еще один заход, взял в прицел склон, возвышавшийся над «восьмеркой», и нажал кнопку стрельбы в надежде, что, может, хоть пара снарядов или хоть один НАР случайно окажется в боеукладке. Но он выстрелил вес до последней «железки». Но «духи»-то об этом не знали, и вид выходящего на боевой курс вертолета, только что разившего огнем е неба, устрашает, а это тоже оружие. И он промчался над «восьмеркой» курсом прямо на залегших и попрятавшихся «духов», выигрывая для «восьмерки» драгоценные секунды, закидывая землю АСОшкамн. За ним так-же прошелестел ведомый, который на отходе поучил свою порцию огня вдогонку. Все, больше это не сработает: боевики не дураки, они тоже поняли, что на «барабанах» закончился боекомплект.
- 128-й, 128-й - 453-му, все я загрузился, смотри эти домики еб..., - я не знал, что «крокодилы» подходят ко мне уже пустые.
- Все командир, уматываем! - радостно сказал Панков, увидев, как Костромин захлопнул входную дверь и показал палец вверх.
Я потянул «шаг», и машина, вспухнув, медленно пошла вверх. Взлет пока строго вертикальный.
- Я понял тебя, пониже, пониже здесь иди, - откликнулся Андрей. Он уже увидел, как от «восьмерки» разбежались морпехи, и она плавно поползла вверх, окутанная взвесью всего того, что ее окружало.
- Сейчас за деревья выползу, - прозвучал в эфире мой голос.
- Да хрен с ними, можно и по деревьям, командир, - проговорил Владимир.
- Вылезти сначала надо, а то мы в них и останемся, - ответил я.
- Ближе к склону, командир, ближе к склону и пониже, - просил штурман, понимая, что только в этом спасение - проскочить боевиков в мертвой зоне, покате не добегут до обрыва.
- 128-й, 453-й, я иду прямо по склону, по склону иду, - сообщил я паре боевых вертолетов. Вертушка медленно, очень медленно, как нам казалось, набирала скорость.
- Понял, понял тебя, я за тобой иду, - ответил Бит-Шабо.
- Вдоль правого склона иди, они по тебе оттуда «работают», - тревожно сообщил Андрей, увидев, как «духи» на бегу стреляют в только, что взлетевшую вертушку. Он был бессилен, «духи» не боялись. Он мог лишь отвлечь их на себя, выходя на них почти в бреющем полете на уровне их огня.
- Понял, понял тебя, сейчас вылезу, - откликнулся я, приближаясь к боевикам. Сзади застрочил пулемет Наниша, который длинными очередями «работал» по противнику на склоне.
- 453-й, я пустой, - услышал я голос ведущего боевой пары.
- Ну, Боженька, выноси! - в сердцах прокричал я, когда вертушку буквально окутало огнем, послышались удары по корпусу. Трассы, трассы. Неимоверно бросая ее и петляя, ныряя к деревьям, я вел свою вертушку под огнем к выходу из ущелья.
Наниш выпустил из рук пулемет и ухватился за края проема стрелкового люка, чтоб не вывалиться наружу: он отстегнулся, сняв ремень для свободы маневра при стрельбе пулеметом, и теперь об этом пожалел. Ему показалось, что борт сбит и сейчас мы рухнем в этом стремительном пикировании в чащу деревьев, но в ту же секунду вертушка рванула вверх и вправо к склону, размазывая стрелка в скольжении и прижимая к люку. В шлемофон он слышал голоса штурмана и командира: «Ну, давай, давай, ... выноси, успокойся, 6л…,  …да я спокоен, х… какая…»
Он увидел «духов», те повыскакивали на склон, ведя по нам огонь, но пулемет в руки взять уже не успел. Вертушка промчалась мимо и, нырнув за поворот ущелья, вышла в котловину, закрытую от огня противника.
- 453-й, все, взлетел, вышел, - доложил я в эфир.
- Командир, налево, курс домой, - уже спокойно приступил к своей работе Володя. Это была его стихия,и здесь он себя чувствовал как дома.
 - Там как, еще остались? - запросил меня 128-й.
- Там, да, остались, точнее, нет, я «трехсотых» и «двухсотых» забрал всех, там что-то со связью, - ответил я.
- То есть пару туда уже не надо? - вновь запросил Бит-Шабо.
- Не знаю, сейчас тут спрошу.
- 454-й, взлетел с площадки, иду к вам, - вышел на связь капитан Шпарковкч.
- 454-й, пока за нами давай, - ответил ему я.
- Меня наблюдаешь? АСОшку даю.
- Да, наблюдаю.
- Хорошо, догоняй и занимай место в строю.
Через пару минут все были в сборе и уже шли группой. Вскоре вышли на равнину.
- 128-й, вам на замену идет пара 132-го, - сообщил «Свидетель». К нам спешила пара вертолетов майора Сергея Гундорова с ведомым майором Виталей Провальным.
- «Свидетель», 453-й, подхожу к «Задонску», 128-й сопровождает мою пару, и мы уже вышли из района. Пустъ пара 132-го выходит в район «Ручья», но связи там нет, - продолжил я доклад.
- Почему нет связи? - удивились на командном пункте.
- Раненые говорят, то ли радиостанцию разбило, то ли авианаводчика накрыло, но связи больше нет, мы группой идем домой.
- 453-й, «Свидетель», ты сколько забрал? - запросили с командного пункта.
- Пока не считал, - честно ответил я, - в той кутерьме не до подсчетов было.
- Ну, так посчитайте, - запросила земля.
- Посчитаем, посчитаем, - ответил я.
- Сереж, выйди и посчитай, - дал я указание бортовому технику, и тот вышел в грузовую кабину.
- Бл..., сейчас борт надо смотреть, огонь нас несколько раз задел, да и лопасти тоже надо осмотреть, вся круговерть прямо над винтами, - обратился я к экипажу.
- Командир, «трехсотых» одиннадцать, «двухсотых» семь, но я могу и ошибаться. Там вся кабина в крови, много «тяжелых», кто из них живой, кто мертвый, сам черт не разберет, вповалку и вперемешку лежат, но приблизительно так. Да еще несколько целых, а может, контуженных: они почти не реагируют на вопросы, - доложил бортовой.
- «Свидетель», я 453, на борту одиннадцать «трехсотых» и семь «двухсотых», - доложил я на КП.
- 453-й, а там остался кто-нибудь еще? - вновь прозвучал запрос.
- Да, там группа осталась, я забрал всех, но сейчас не знаю, когда взлетали, шел бой, - ответил я.
Дальнейший полет прошел без происшествий, постоянно отвечая на различные запросы с командного пункта, мы группой дошли до аэродрома и выполнили заход на посадку.
- 128-мь и 151-й, шасси, оружие, обороты, благодарю за работу, вечером жду, - вышел я в эфир.
- Всегда пожалуйста, - отозвался Бит-Шабо.
Мы медленно на пробеге коснулись бетонки и порулили на стоянку.
- Вот это передряга была, - сказал я и почувствовал, как впервые дрогнули руки, наступала какая-то нервная дрожь - последствие пережитого.
Зарулив на стоянку и заглушив двигатели, я увидел, как ко мне направляется группа командиров во главе с генералами. Они шли по стоянке, указывая на землю; оказалось, что за рулящим вертолетом тянулась строчка крови, капавшей сквозь щель в дверях грузовой кабины. Я вышел из кабины и увидел множество тел, лежавших на полу, на бочке, на сидушках. Кровь была повсюду, многие были перебинтованы наспех, а у убитых все растекалось по полу. Сколько раз я видел такую картину, но привыкнуть к этому невозможно. Я шагнул к выходу и, встретив командующего воздушной армией, доложил о результатах выполнения боевой задачи. К борту подкатили несколько «санитарок» и труповозка. Забрав раненых и убитых, они покатили по разбитой грунтовке в госпиталь. Сергей Костромин дождался КПМку, открыл створки грузовой кабины, втянул внутрь шланг и смыл всю кровь наружу. Доктор-фельдшер части младший сержант Дмитрий Ляхов сверху посыпал хлоркой. Мороз быстро схватил эту жижу ледком, и через некоторое время получилось, что «восьмерка» стояла в луже бурой крови. Что делать, «у войны не женское лицо».
В районе «Ручья» работала пара Гундорова. Серега Гундоров, «качок» по нынешним временам, как сошедший с картинки богатырь, витязь. Ему бы латы, меч и на ринг к Арнольду Шварценнегеру, ничем бы не уступил. Гора мышц - чем не актер для кино, эпических картин и баллад? Спортсмен, занимающийся самбо. Однажды на одной из улиц Буденновска ему трусливо ударили ножом в спину, думаете, испугался? Как бы не так. Как и положено «витязю», догнал преступника, обезвредил и по-мужски заслуженно наказал. Но его стихия не ристалище турнирных боев, а настоящая боевая работа в небе. Он уже имел на своем счету более полутысячи боевых вылетов. Его «ласточка» нередко выступала в роли моей «крыши», и я был уверен: этот не спасует, прикроет, а если надо будет и закроет, приняв на себя губительную трассу огня.
Как-то разведка обнаружила выдвижение крупной банды боевиков со стороны Ингушетии в направлении озера Голончеж - горный район, войск там нет, гуляй-поле. Но для чего существует спецназ! Подготовили подразделение спецназа и - вперед, на ожидающие их
вертушки. Я был старшим транспортно-десантной группы, в которую входили экипажи капитана Владимира Миланина, капитана Дмитрия Рыбкина и капитана Виталия Долгорука. Серега Гундоров с летчиком-оператором капитаном Борисом Шафраном прикрывали нашу группу. Все как обычно. Вырулили, монетки на удачу выпускающему, выполнили контрольное висении и понеслись на предельно малой высоте по равнине Чеченской Республики, разгоняя мелкие стайки птиц и обращая на себя внимание любопытствующих: куда же понеслась воздушная «колбаса» из нескольких вертолетов. Прибыв в район, приступили к обычному десантированию, но противник, понимая, что его начинают обкладывать по высотам, сразу же стал огрызаться, ведя огонь по вертолетам, заходящим на посадку. Вот тут-то Гундоров и обнаружил боевиков, которые лежали в засаде и были готовы открыть огонь по моей вертушке. Я их не видел, они были чуть выше, за валуном. Гундоров довернул вертушку и рубанул по валуну пушкой, НАРами бить было нельзя - свои были близко. Отработав по противнику, он довернул и провел свою вертушку так, чтобы перекрыть своим бортом линию огня по моей вертушке. Пока боевики отвлеклись на Гундорова - ведь он был реальной угрозой - «восьмерка» уже высадила спецназовцев, и те вступили в бой. А Гундоров с ведомым каштаном Валерой Омеленюком носились по району и давили огневые точки противника, чтобы те не поднимали головы. Самую главную свою работу они выполнили: «восьмерки» были целы и десанту помогли - обычная работа обычных героических парней, готовых рискнуть своей жизнью ради боевого товарища.
Однако день на этом не закончился и бой в районе «Ручья» тоже. Вскоре морпехи вынужденно запросили полную эвакуацию. Оказалось, что они обнаружили базу подготовки боевиков, и по перехвату в тот район уже стянулось до пятисот боевиков, которые и окружали моряков. На их эвакуацию двинулась группа майора Андрея Саратова под прикрытием пары майора Сергея Гундорова, который прицельным огнем по огневым точкам противника обеспечил заход транспортной группы.