Попалась годная статья касательно модного сейчас "дауншифтинга". Взято тут: https://prorivists.org/simple-living/
ДАУНШИФТИНГ. РАЗМЫШЛЕНИЯ СО ЗНАНИЕМ ДЕЛА
Collapse
В последние несколько лет сетевые СМИ обратили своё внимание на людей, переезжающих из города в деревню. Людей этих журналисты «классифицировали» как особого рода «движение». «Движение» это получило, перетекшее к нам из английского языка, название «дауншифтинг», а если сказать по-русски, то это опрощение. Представители прессы относятся к этому явлению неоднозначно: одни безапелляционно критикуют неудачников, не вписавшихся в современную городскую жизнь и бегущих от городских проблем на лоно природы, другие публикуют репортажи о жизни «дауншифтеров» даже с ноткой некоторой зависти.
Что же сообщают о своей новой жизни сами «дауншифтеры»? Те, которые присутствуют в социальных сетях, чаще всего не устают нахваливать свою новую жизнь, публикуют красивые фотографии природы, домашних животных, птицы, урожаев кабачков, помидор, арбузов, яблок, делятся рецептами приготовления блюд из «своего, домашнего!». Реже «дауншифтеры» пишут о возникающих проблемах, а если и пишут — то о «мелких бытовых», не связанных с катастрофической «нехваткой денег».
О финансовых проблемах в социальных сетях сообщать вообще считается дурным тоном, ведь согласно мнению, преобладающему в обществе (точнее — привитого обществу!), если ты не богатый, или хотя бы не можешь «достаточно заработать», то ты — неудачник, лентяй, и сам во всём виноват. «Кто хочет — ищет возможности, кто не хочет — ищет причины», «Хочешь быть богатым — будь им!», — такие «мудрости» нередко мелькают в комментариях и записях, а «нищеброды» подвергаются остракизму и нередко осыпаются бранью со стороны, видимо, «не нищебродов» (хотя кто там стучит по клавиатуре в большинстве случаев — на самом деле хорошо видно по статистике доходов россиян, это точно не «яппи»).
Действительно, в городе пролетарию, то есть человеку, вынужденному продавать свою рабочую силу, живётся непросто и, конечно, некомфортно. Очередной — и почти не прекращающийся уже много лет подряд — экономический кризис, «вышвыривающий» за ворота организаций работников, часто невзирая на «должности», как физического, так и умственного труда, лишает их и без того невысокой заработной платы. Заставляет остро ощущать свою зависимость от работодателя, а по сути от капиталистов — владельцев средств производства, присваивающих прибавочную стоимость. Заставляет ещё ожесточённее конкурировать с такими же пролетариями. Параллельно этому, «идёт» непрекращающийся рост цен как на продукты питания, так и на другие товары народного потребления, услуги ЖКХ, транспорт.
Качество продуктов питания оставляет желать лучшего. После развала СССР и реставрации капитализма, в новой, рыночной России, начали по-полной работать законы капитализма: всё подчинено прибыли, и если прибыль можно увеличить за счёт фальсификации продуктов питания, то фальсификация продуктов питания оказывается неизбежной. Если законы препятствуют увеличению прибыли, они легко переписываются буржуазным классом: в частности, нормативно-правовая база в РФ не позволяет эффективно привлекать производителей к ответственности за некачественную и опасную продукцию, не говоря уже о потенциальной вредности. Система ГОСТов, которая прекрасно работала в СССР, сегодня дезавуирована и законодателем, и самим порядком рыночной организации производства. Для состоятельных граждан имеются высококачественные продукты питания по высоким ценам, а народу — фураж в тридорого.
Экологическая обстановка в городах неблагополучна, виной чему всё те же законы рынка, всё та же прибыль. Леса вырубаются, водоёмы и воздух загрязняются, просторные некогда дворы и улицы «уплотняются» возведением новых многоэтажных коммерческих домов, торговых центров, магазинов. Активисты, пытающиеся остановить наступление капитала на островки необходимой живой природы и на комфортную ещё недавно городскую инфраструктуру, нередко обвиняются в «продажности» и «политизированности», объявляются «пятой колонной» и часто не по делу.
При этом каждый из нас выезжал за город, ходил в походы, отдыхал в деревне у бабушки или у родственников, или как минимум смотрел художественные фильмы, читал книги «о простой и здоровой жизни на природе». Реклама в стиле «хорошо иметь домик в деревне» опять же говорит нам прямым текстом: домик в деревне иметь хорошо! Неудивительно, что гнёт капитала, бестолковая и суетливая, хотя чаще безуспешная, городская погоня за «хорошей зарплатой» толкает иных людей на стихийный поступок: не просто немножко изменить свою жизнь (сменив, к примеру, одного хозяина-работодателя на другого), а изменить свою жизнь кардинально. Сменить городскую суету на тихую, спокойную, умиротворённую жизнь в деревне. Вонь горящих свалок и выбросы промышленных комбинатов — на чистый загородный воздух. Продукты, которые можно употреблять лишь обильно полив майонезом — на вкусную и здоровую натуральную пищу. Уплотнительную застройку и нескончаемые пробки из автомобилей — на леса, озёра, реки и природные просторы.
И в этом случае действительно — «было бы желание». Домик в деревне купить не сложно. В отдалённых деревнях и сёлах купить вполне пригодный для жизни дом с участком земли доступно за относительно небольшие, и по «городским меркам» — даже «смешные» деньги.
Дело в том, что в смысле миграции, наблюдается в основном как раз обратный «дауншифтингу» процесс: люди из деревень едут искать лучшей доли в городах. В деревнях «все знают»: «Вот в городе — жизнь. А здесь… Да разве ж это жизнь?…».
А дело в том, что, как горожанин, не зная специфики сельской жизни, стремится вырваться из под гнёта капиталистических отношений, переехав «за спокойной неспешной жизнью на лоне природы» в деревню, так и селянин стремится уйти из-под того же самого гнёта капиталистических отношений или рынка, но думает реализовать это в городе, где «возможностей больше». Точно так же рисуя себе жизнь в городе в самых радужных красках, ведь в городе нужно всего-то «найти хорошую работу», которой в деревне часто нет вообще никакой.
Проза же сельской жизни от представлений «дауншифтера» резко отличается: натуральным хозяйством жить непросто, а рабочую силу в деревне продать некому. Либо её готово купить возрождённое реставрацией капитализма кулачество за очень небольшие деньги, причём безо всяких «социальных гарантий»: ни официального трудоустройства, ни оплаты больничных, ни отчислений в пенсионный и социальный фонды. Либо крупные сельскохозяйственные холдинги, где будет официальное трудоустройство, но и где конкуренция между предлагающими свою рабочую силу сельскими пролетариями высока, все рабочие места заняты, а труд сверхинтенсивен.
Однако большинство всё же мечтает жить «своим хозяйством». И это при капитализме так же непросто. Для животноводства или птицеводства требуется зерно, сено, кормовые добавки, ветеринарное обслуживание, хозпостройки, вода, в зависимости от региона — обогрев, как жилого дома, так и, возможно, помещений с птицей/животными. Да, «в ранешние времена» крестьяне справлялись со вспашкой сохой и лошадью, с жатвой — серпом, обмолачивали зерно на глиняном току цепами. Сено косили ручными косами. Воду носили вёдрами. Для освещения использовали лучину или свечи. Но такой образ работ крайне примитивен, непроизводителен, трудозатратен. Заготовить пять тонн сена на зиму для одной коровы по силам далеко не каждому обладателю ручной косы. Да ведь его нужно и высушить, и в стога собрать. Да перевезти поближе к зимовке коровы, где заскирдовать. А кроме сена ещё, мягко говоря, множество других дел в крестьянском хозяйстве имеется.
Гораздо легче скосить сено трактором, затюковать пресс-подборщиком, перевезти в сенник на телеге трактора или в кузове грузового автомобиля. Но вряд ли у крестьянина имеется такая техника. Она требует серьёзных капиталовложений: б/у трактор «Беларусь» стоит в пределах 120 тыс. рублей, почти новый — около 900 тыс. рублей. Навесное оборудование тоже недёшево. Б/у косилка в пределах 30 тыс. рублей, новая — около 60 тыс. рублей. Пресс-подборщики от 170 тыс. до 600 тыс. рублей, в зависимости от состояния и конструкции. Кроме того, техника требует обслуживания и в индивидуальном хозяйстве большую часть времени будет простаивать, приобрести весь «комплекс» техники для одного небольшого хозяйства «финансово неподъёмно». А значит, крестьянину придётся обращаться к владельцам такой техники. Придётся согласиться на цену, за которую тракторист скосит траву на сено, затюкует его, да перевезёт. Денежные же средства для оплаты данной работы необходимо где-то брать. Поэтому некоторые технически грамотные селяне, исходя из своих возможностей, приобретая мотоблоки с навесной роторной косилкой, на базе которых конструируют веерные грабли и механический пресс для сборки тюков. Перевозят тюки сена с поля на том же мотоблоке, на тележке. Только и на это оборудование нужно где-то «взять денег». Короче говоря, несмотря на кажущуюся отдалённость деревенской жизни от городской суеты, рыночные отношения пронизывают снизу до верху и её.
Несколько проще вегетарианцам, которым «всего-то» и нужно обработать некоторые земельные площади под огород (лопата? мотоблок? трактор?), купить и вовремя высадить семена или саженцы, обеспечить полив и прополку, защиту от сельскохозяйственных вредителей, птицы и домашних животных.
При известной «практической смётке», если есть у человека соответствующие психические наклонности можно организовать и маленький «бизнес», в который, кроме того что придётся в него «уйти с головой» самому, нужно будет и авансировать немалое количество денежных средств. Которые опять же нужно «где-то взять». С другой стороны, если «организовывать бизнес», зачем тогда вообще уезжать из города в деревню, в котором для этого условия точно менее трудозатратны? Чтобы найти здесь ту же суету с жаждой наживы, только несколько другого характера, нежели в городе?
Таким образом, посыл опрощённых безусловно вызван гнётом и эксплуатацией капитала, имеет под собой объективные условия рыночного общественного бытия. Однако при этом, эти условия преломляются в чисто мелкобуржуазном сознании, поэтому выливаются в бегство от цивилизации, попытку бегства от воздействия капитала в разных его формах. Следует признать, что убежать от рыночных отношений и денег практически невозможно, что ведение деревенского хозяйства требует денег и ввергает человека в зависимость от тяжёлого примитивного физического труда. Деньги в этом смысле представляют собой такую форму отношений между людьми, которая в себе содержит те же самые отвратительные черты городской жизни, от которых бегут опрощенцы.
Сторонники опрощения часто не замечают, что за физически-материальными аспектами своего недовольства городской жизнью (экология, качество питания, суета) скрываются общественные отношения (наёмный труд, эксплуатация, деньги, капитал). Поэтому убежать от «бетона» к природе, конечно, удастся легко, а вот от общества с его пороками — не убежишь.
