VampiRUS

(Организатор потоков, 11 серия)
Некраткое содержание предыдущих серий: 1. Организатор потоков; 2. Чтобы книги учили хорошему; 3. А поехали!; 4. "Сказочный" Шерлок; 5. Гроб с карманами; 6. Интерпретация совпадений; 7. Бабушка, с которой ничего не случится; 8. Бюджетный рыцарь; 9. Всем палкам палка; 10. Слишком много вопросов.

Я сначала думал, что у меня крыша едет на почве безвылазного сидения в библиотеке, от того и сны наяву вижу, как лунатик. Дракула, сталкеры, Эдвард с Беллой – всё смешалось в какую-то нелепую кашу. Ну не бывает же такого в реальности? Хотел уже каких-нибудь таблеточек попить, чтоб спать без сновидений, но Маша фокус мне показала с телепортацией.

А фокус этот вон как обернулся. Если б знал, во что это выльется, то сидел бы себе в библиотеке, общался бы с читателями, выдавал книги, новые поступления первым бы читал. Спору нет, сейчас в интернете чего угодно можно найти раньше, чем до нашей периферии довезут. Но ведь бумага – это бумага.

А тут вот ещё какая заковыка. Мало книге быть популярной, чтобы в библиотеку попасть. Книга должна к нам попасть официально. Есть бюджет, есть люди, которые решают, на что его потратить. И это даже не каждый месяц. Ну, скажите мне на милость, кто будет идти в библиотеку за новым романом Аберкромби, если его уже полгода как на флибусте можно спокойно скачать?

Вот потому и ходят к нам в большинстве своём любительницы женских романов, которым слово торрент неведомо и вообще, компьютер нужен только для того, чтобы в одноклассниках оценки ставить друг другу. А значит и упор при подборе книг на таких вот дам. Каждую книгу в жанре фентези отвоевывать приходится, когда обсуждение списка начинается. Нам, видите ли, прислали коммерческое предложение, а в нем вот такие и такие позиции, из которых спросом у постоянных читательниц будет пользоваться вот это, это и то. Точка.

Ну о какой популяризации библиотеки может идти речь, если из пятидесяти позиций, четыре пятых – это любовные романы и иронические детективы? А ещё, закостенелость вот эта совковая, от которой спасу нет. Я когда трилогией Ричарда Моргана предложил фонд пополнить, так меня чуть с потрохами не съели. Точнее, согласились, а через четыре дня на ковер вызвали. Ты, говорит, ЛГБТ нам тут и пропаганду наркотиков зачем в массы продвигаешь? А я, дурак, ляпни в ответ: про наркотики, спору нет, потому что это киберпанк, а там всегда наркотики, но вот не пойму, где вы там пропаганду ЛГБТ увидели?

Оказывается, в третьей книге пара героинь, мельком проскакивающих, нетрадиционной ориентации. Они мимоходом и только в качестве примера, что не только гормоны влекут людей друг к другу – там же мир такой писателем создан, что можно менять, как перчатки. Но я как представил, что всё это будет нужно нашей директрисе объяснять, так мысленно рукой махнул. Вяло поотнекивался, да и согласился, в конце концов, что «Видоизмененный углерод» нам в библиотеке нафиг не нужен.

Я однажды пошутил, что, мол, раз уж у нас литература закупается для специфического контингента, то давайте на этот контингент и дальше упор делать – клуб знакомств организуем, «для тех, кому за сорок». Так на меня организацию чуть не повесили! Пошутил, называется.

Да если б только один раз такое было. А то ведь постоянно. Они жизнь пожили, им лучше видно. Но картотека с формулярами читательскими почему-то год от года все меньше и меньше ящиков занимает. И получается, что ты вроде бы работу свою любишь, а делать её так, чтобы люди тянулись новые, не можешь.

Ясное дело, при таком положении дел, если встречаешь в библиотеке девушку со схожими литературными интересами, то невольно проникаешься к ней симпатией. Потому что молодёжь у нас в библиотеке редкость. А девушка экзотичная. Волосы перьями в разный цвет окрашены, разговаривает как-то необычно, книги выбирает не по обложке.

Короче говоря, Маша была лучом света, время от времени проникающим в наше царство стереотипов. И когда всё так совпало, что она пригласила меня прогуляться, отказываться было глупо. Я ж не ожидал, что она мне фокусы с перемещением показывать начнет. И уж тем более, даже предположить не мог, что всё это закончится упавшим стеллажом с книгами и телепортацией в мир с принцессами, которые придумывают драконов, гнилыми горами, больше похожими на локацию из компьютерной игры и какой-то лютой мешаниной персонажей с событиями из когда-то прочитанных книг.

Сколько времени прошло, а я, даже сидя в склепе, на надгробии и слушая Ягу, время от времени задавался вопросом: а может это всё-таки сон?

Но старушка, знай себе, уплетала за обе щеки птицу, запивала вином прямо из кувшина и тараторила в своей привычной манере:

– Я ж думала, в корчму схожу, да разузнаю, чего происходит? Почему король ваш так усиленно именно самозванцев ловит, что личную гвардию по близлежащим городам и деревням рассредоточил.

Бойкая бабулька. И в тоску никогда не впадает. По крайней мере, за те четыре дня, что мы знакомы, именно такое впечатление о ней складывается.

– А если бы тебя поймали?

– С какого-такого перепугу? Меня-то вместе с вами никто не видел. Да я даже больше скажу, меня тут до вас вообще никто не видел. Не важно, в общем, – отмахнулась Яга. – Короче, в деревню я пришла, а там маляра-затейника нашего бьют. Я поняла, что дело не чисто и бегом назад. Вот тут-то у меня внутренний навигатор и засбоил. Иду-иду, бегу-бегу, а примет того, что я по этому пути уже ходила, нет. Пока лешего задобрила, пока к берегу вышла… вас уже увозили. Только слышно было, как принцесса верещала.

– Я не верещала, а возмущалась! – надула губы Мэйли.

Зря она это сказала. Мне принцессу аж жалко стало. Яге ведь за словом в карман лезть не нужно. У неё всегда наготове поток сознания, работающий в связке с отсутствием чувства такта.

– Ой, не надо мне вот этого. Что ж я, верещание от возмущения не могу отличить? – Яга снова промочила горло. – Но верещала ты, должна признать, грозно.

– Ну, голос у меня такой, – смущённо пожала плечами Мэйли. – Я ж не виновата, что девочкой родилась.

– Ну да. Половую принадлежность никто из нас себе не заказывал, – согласилась старушка и продолжила: – Как я до замка добиралась и через заборы всякие перелезала, вам неинтересно будет. Откуда знаю периодичность патрулирования и про подземные тоннели под замком – я сама не расскажу. Должны ж у престарелой женщины хоть какие-то секреты быть. Как надзирателя по башке стукнула, Илье ключи передала, уже и без рассказа понятно. Про остальное вы в курсе.

Бабулька сделала ещё один глоток и неожиданно продолжила:

– Можно было бы спросить у Томаса, чего тут без нас происходило целый месяц, но он будет долго рассказывать и на ненужные детали отвлекаться. Поэтому за него тоже расскажу я.

– А откуда… – начала было удивляться Мэйли.

Но старушка выставила ладонь вперед, мол, не перебивай.

– Сразу как мы пересекли туманное ущелье, случилось следующее. У короля попросила аудиенции некая госпожа Дервей, представившаяся каким-то замысловатым титулом, но для простоты будем называть её учёной. Никто не знает, о чём они там беседы беседовали, но результатом стала покраска всего, чего только можно в черный цвет, которая, как мы видели, длится до сих пор. Буквально за одну ночь Дервей, задействовав солдат королевского отряда, построила вокруг дворца колейную дорогу с железной каретой на паровой тяге.

– Фигассе прогресс не дремлет! – воскликнула Маша. – От средневековья до научно-технической революции за одну ночь?

– Может, у неё план уже готов был? – попытался пошутить я.

– Да пофиг! Это вообще законно? – удивлённо спросила она. – Не, ну я понимаю, там, гранатомёт или калаш какой-нибудь в сказку притащить. А тут, никто ничего не тащил и на тебе – получите паровоз.

– Не паровоз, а карету на паровой тяге.

– Да пофиг! Потому что пункт Д.

– Какой такой Д?

Фея закатила глаза:

– Блин, ну чего непонятного-то? Я: а – протестую, бэ – возмущена, вэ – недоумеваю, гэ – нервничаю, дэ – все варианты сразу. Я возмущена, недоумеваю, нервничаю и протестую!

Вот всё у неё либо на эмоциях, либо с ноткой цинизма. Смотрю на неё и никак привыкнуть не могу. Драконы, магия, чудовища и чудеса всякие её не удивляют, а изобретение паровоза и быстрая постройка железной дороги – удивили. Но у меня в голове и этому объяснение было. Если мы полки с книгами завалили и мир, в который после попали, создан именно этими книгами, то среди них вполне могла быть и история о железной дороге. Я, правда, не стал встревать и свою гипотезу высказывать. Фея-то поймет. А остальные? Не дай бог ещё Мэйли за дурачка примет. Или, наоборот, поверит и перепридумать всё заставит. А как?

– Король был несказанно рад такому новшеству, потому что карету паровую можно не только как развлечение использовать, но и грузы всяческие на ней возить. Правда, только по кругу. Ребекка, жена Томаса, ту железную карету видела. По её словам, устройство полезное, но жуткое. И все, кому довелось к той карете близко подходить, придерживаются такого же мнения.

– А в чём жуткость? – спросила Мэйли.

Яга открыла, было, рот, но Томас опередил её.

– Ребекка говорила, что чем ближе ты к карете, тем тебе становится страшнее. И страх этот чувствуется не только рядом с каретой, но и вдоль всей железной колеи.

– Дикари, – не удержалась от комментария фея.

Томас посмотрел на Машу с каким-то сочувствием. А затем сказал:

– Я сначала тоже подшучивал над Ребеккой. Но однажды мне пришлось пойти в замок по незначительному поручению супруги и довелось переступать железные линии. Это действительно страшно.

– Я ж и говорю: дикари.

– Вы так говорите потому, что вам не довелось пересекать эту преграду, герцогиня.

– И переступлю. Чего я в паровозе не видела?

– Предлагаю вернуть разговор к предшествующему вектору во избежание окончательного переключения на обсуждение различий в эмоциональных состояниях у двух индивидуумов при выполнении одних и тех же действий.

– Не будем растекаться мысью по древу? – предположила Мэйли.

– Нет. Вернёмся к нашим баранам.

– Блин, опять не угадала.

– Так вот, участвовавшие в строительстве солдаты и мастеровые, которых Дервей отбирала лично, стали замкнутыми и нелюдимыми, но вместе с этим повысилась их дисциплинированность. На следующий день, когда паровая карета уже дважды объехала по своей колее вокруг замка, по нелепой случайности под её колёса попала вышедшая прогуляться Канна Аренинская, невеста короля.

– Ну, а чего она хотела с таким именем? – не удержался я от того, чтобы съязвить.

– Она мне всё равно не нравилась, – буркнула Мэйли.

– На этом все факты, которые мы получили бы в итоге от Томаса, заканчиваются. Перейдем к Илье.

Яга рассказывала, а я слушал её и думал, что происходящее очень странно. Безусловно, она могла видеть или слышать, как Тринадцатый сообщил о пропаже панночки, не трудно было догадаться, что я буду открывать камеры – ключи-то она мне отдала. Но вот того, что Томас извинялся за то, что нас выдал, когда ему палец сломали, она слышать не могла.

Да и пока в Гнилые Горы ходили, много странного было. Плюс, все эти шуточки про свадьбу с Мэйли. Я сначала думал, что она меня к принцессе подталкивает намёками всякими потому, что есть такая черта у некоторых пожилых людей – сводничать. Но теперь мне всё больше и больше кажется, что бабушка знает больше нашего. Знает, но молчит.

– Отсутствие невесты в гробу не делает ситуацию понятнее, но позволяет сделать несколько предположений, основанных на моём опыте, – завершила доклад Яга.

– А можно я? – потянула руку вверх принцесса, словно школьная зазнайка-отличница.

Яга кивнула и все уставились на Мэйли в ожидании её версии.

– Дервей убила Канну, чтобы та не мешала ей реализовывать какие-то свои планы относительно моего отца и королевства в целом, – выпалила принцесса.

– Звучит складно. Но, где труп? Какой смысл его удалять из склепа-то?

– А вот этого я объяснить не могу, – пожала плечами Мэйли. – Но, может, это и не связанные между собой события?

– Я тоже не могу объяснить, – кивнула Яга. – Но, думаю, это ненадолго. А вот предполагать, что события между собой не связаны, я бы не стала.

И тут у меня сложился пазл. Как тогда, на королевском приеме. Есть куча мелких деталей, которые между собой, казалось бы, не связаны, но иначе их друг к другу не подоткнуть.

– Может быть, Дервей, это реинкарнация сбежавшей панночки? – выдал я своё предположение. – Насколько я помню из объяснений Тринадцатого, то собранные в гроб драгоценности являются платой за возможность прожить новую жизнь. Когда цена устраивает сатану, он отпускает душу обратно в мир живых. Раз у панночки это не первый опыт возвращения, что мешает ей занять чьё-то тело? И что мешает покидать его, чтобы вселиться в другое? Придя в облике ученой Дервей, ведьма улучила момент и перевселившись в Канну Аренинскую бросила её под паровоз, после чего вернулась обратно в тело ученой.

– Звучит логично. Но тоже не всё объясняет. На кой черт ей железная дорога и крашеное в черный цвет королевство.

– Ну, во-первых, моё предположение могло бы объяснить, почему железная дорога была создана всего за одну ночь. Во-вторых... Помните, Томас говорил о чувстве страха при приближении к рельсам?

– Ну да.

– Так вот, железная дорога вполне может быть магическим барьером.

– От кого?

– Да от кого угодно. Хоть от нас.

– Тогда, как мы оказались внутри?

– Нас специально пропустили. Патрули – чтобы не упустить нас, если вернемся, а железная дорога – дополнительный элемент, на случай, если мы все-таки проскользнем мимо королевских патрулей.

– А откуда ты это знаешь?

– Если… – я собрался было объяснить, что раз уж этот мир сборная солянка из разных книг, то я могу назвать как минимум две, в которых железная дорога является барьером, но вовремя вспомнив о возможной реакции Мэйли на такие слова, продолжил совсем не так, как планировал. – Если это и не барьер, то штука по любому магическая.

– Посмотрим мы на эту магию, – ухмыльнулась Маша. – Кстати, о магии! Все наелись?

Кто-то кивнул в полумраке освещаемого единственной свечой склепа, кто-то издал возглас одобрения.

– Ну и славно, – фея взмахнула волшебной палочкой, остатки еды исчезли с надгробия вместе со скатертью. – Томас, а ну-ка подойди-ка к нам с принцессой.

Крестьянин отделился от группы недавних заключённых и подошел к Маше и Мэйли.

– Чего желаете, герцогиня? – спросил он.

– Палец поломанный покажи, – попросила фея.

– Вот, – Томас доверчиво вытянул руку.

– Вот, – копируя его интонации, сказала фея и коснулась палочкой искривленного пальца.

Крестьянин испуганно вскрикнул, удивленно ойкнул, восхищённо ахнул.

– Благодарю вас, герцогиня, – упал он на колено, схватив фею за руку и пытаясь поцеловать её ладонь. – От всей души благодарю, если только что-то будет необходимо, стоит вам только сказать…

– Да иди уже, горе-маляр, – отмахнулась фея. – Хотя… стой. У нас тут один вопрос не решенным остался. Чего ты там про возвращение принцессы рассказывал, ещё когда забор свой красил?

– Вернулась принцесса, – и тут же принялся извиняющимся тоном объяснять: – Ну, то есть, сказали, что вернулась. Я-то не видел, как она возвращалась. Да и никто не видел. Сказали, что вернулась. Ну и ладно. Кто я такой, чтобы сомневаться?

– В смысле, сказали?

– Объявили.

– А, то есть, никто не видел, как она возвращалась? Об этом просто объявили? – встрял я в разговор. – А после её видел кто-нибудь?

– Ребекка говорила, что принцессу наказали за побег, заперев в своей комнате, в восточной башне замка.

– Понятно, – кивнул я. – На повестке дня вопрос: а был ли мальчик? Ну, в смысле, девочка.

– Знаешь, Илюха, а возможно, все твои предположения верны, – задумчиво сказала фея, поигрывая волшебной палочкой. – Только вот, что со всем этим делать теперь?

Яга причмокнула губами и выдала:

– Получение максимального количества подтвержденной информации о предполагаемом противнике, включающее расположение, рельеф местности и умонастроения оказывает неоценимую помощь в решении поставленных задач, способствуя более грамотному распределению имеющихся сил.

– Врага надо знать в лицо? – снова попыталась угадать принцесса.

– На разведку кого-нибудь отправить нужно.

– Опять не угадала.

У них с Ягой это как игра уже. Если старушка раньше свои фразы сама упрощала до понятных, то теперь даёт шанс сделать это Мэйли.

– Но общий смысл уловила, – похвалила старушка принцессу. – Однако в сложившейся ситуации расходование времени на подготовку к проведению операции, план которой не выработан, представляется нелогичным в связи со скорой сменой караульных в тюремных подвалах, которая по моим внутренним ощущениям, произойдёт с минуты на минуту…

– А там и надзиратель без сознания, и стена разрушенная, и камеры пустые, – подхватила Мэйли.

– Да разве ж это теперь проблема, – помахала палочкой фея. – А ну-ка, батареечка моя, пойдем со мной, – поманила она принцессу.

Ну а та, в свою очередь, позвала меня составить им компанию.

В тоннеле фея произнесла заклинание, и над её головой сгустился светящийся бледно-зеленым цветом шарик. Быстро пропетляв по извилистым каменным коридорам, мы прошли сквозь разломленную стену и очутились в тюремных казематах. Пока Маша закрывала двери камер, мы с Мэйли подняли стражника с пола и усадили его обратно на стул.

– Если б я знала, что приключения состоят из таких вот нюансов, ни в жизнь бы на это не подписалась, – сказала Мэйли. – В книгах всё выглядит совершенно иначе.

– Вот тут я с тобой полностью соглашусь. В книгах всё совершенно иначе.

– А почему, спрашивается?

– А потому, – сказала фея, – что никто не стал бы читать такие книги.

И коснулась волшебной палочкой надзирателя.

У того исчезло рассечение на брови и в следующее мгновение тюремщик захрапел.

– Тем, кто привык участвовать в приключениях, не вставая с кресла, нужны экешн, чудо и торжество добра над злом. И наша задача на данный момент: Сделать. Сказку. Былью, – сказала Маша.

На слове "сделать" она коснулась волшебной палочкой меня и Мэйли ойкнула. На слове "сказку" коснулась принцессы, и я удивлённо ахнул, потому что она превратилась во фрейлину – ту самую Диту. А на слове "былью" взмахнула над собой все той же палочкой и захихикала, превращаясь во вторую фрейлину принцессы – Киту.

– Ну, похожи? – спросила она.

Уж не знаю, на кого стал похожим я, но Мэйли и Маша прям один в один Дита и Кита.

– Вы – да. А я-то кто?

– Извини, думать некогда было. Образ взят откуда-то из закоулков моей фантазии. Но я не думаю, что здесь прям всех стражников в лицо помнят.

– Ничего так у тебя закоулки фантазии, – с любопытством разглядывая меня, сказала фее принцесса. – Симпатичные.

Я ощупал лицо. Оно было каким-то непривычным, чужим. Не те выступы и углубления привык я чувствовать под ладонями, умываясь. Потом я провёл рукой по макушке, пытаясь выяснить, на что теперь похожа моя прическа и понял, что прически нет – я абсолютно лысый!

– И на кого я теперь похож? – спрашивая, я чувствовал, что мой голос тоже изменился. – В кого ты меня превратила?

– Не помню я, как его зовут, – отмахнулась фея. – Да и неважно это сейчас. Нам выйти надо так, чтобы нас сменщик этого обалдуя не заметил.

Она кивнула в сторону похрапывающего надзирателя. Потом подошла к дыре в стене, снова взмахнула палочкой и камни, будто в прокручиваемом в обратную сторону видео, вернулись на свои места, вновь став стеной.

– Я, когда нас вниз вели, пару ниш вдоль лестницы приметила, – шептала фея, поднимаясь по ступенькам. – Дождемся, пока сменщик вниз пройдет, а сами наружу.

– Так там же охрана у дверей, – напомнил я.

– С охраной по ходу пляски разберемся, – уверенно заявила Маша.

– А зачем с ней разбираться? – недоуменно спросила принцесса. – Можно просто свернуть в третий снизу поворот, пройти шагов тридцать, подняться на один этаж и выйти прямо на кухню.

– Бли-и-ин, – протянула фея, – а я и забыла, что среди нас местная. Ну, веди, что ли.

Ловко ориентируясь в поворотах, принцесса вывела нас в пустую кухню, которую мы пересекли без приключений. После несколько раз прятались за портьерами или под лестницами, когда мимо громыхал латами патруль и, в конце концов, поднялись по винтовой лесенке к комнате принцессы.

Мэйли дернула дверь. Та была заперта.

– Погоди, – отодвинула её фея и стукнула по замку волшебной палочкой. – Прошу.

Принцесса еще раз толкнула дверь и теперь та поддалась без какого-либо сопротивления.

– Сейчас посмотрим, какая такая я тут сижу взаперти, пока я с головой в приключениях, – сказала Мэйли, входя в комнату. – Потому что нечего меня мной заменять. Я замену меня мной не потерплю!

Но комната оказалась пустой. Мы вошли, закрыли за собой дверь и на всякий случай подпёрли её столом. За окном ночная тьма только-только начинала сдавать свои позиции, уступая место бледным отблескам рассвета.

– Сейчас посмотрим, чего это за чудо-паровоз, от которого у всех паника, – весело сказала фея и выглянула в окно. – Твою ж…

– Чего там?

Мы с Мейли тоже подошли к окну и, не знаю как у неё, но у меня отвисла челюсть.

Железная дорога светилась. Точно так же, как совсем недавно в подземном тоннеле светился шарик магического света над головой феи. Со всех сторон в сторону замка, пересекая железную дорогу, шли, бежали, ехали крестьяне.

– А чего они все? Чего случилось-то?

– Я знаю столько же, сколько и ты, – задумчиво пробормотала Маша. – И мне это так же, как и тебе не нравится.

– Илья, чего это они?

Ответ был очевиден. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать причины происходящего внизу.

– Под защиту замка обычно бегут только в одном случае – если началась война.

Я ещё договаривал фразу, когда что-то громыхнуло у нас за спиной и яркая вспышка, явно магического происхождения, вышвырнула Машу и Мэйли в окно, а меня, стоявшего с края, ударила об стену, да так, что переставшие напоминать о себе ребра вновь взорвались вспышкой боли. Я пытался вдохнуть и понимал, что ребра встречают каждую такую попытку огнем, словно на торс мне натянули раскалённый металлический обруч.

Надо мной склонилась женщина в чёрном.

– Сколько ж вас ещё тут прячется? – спросила она. И скомандовала кому-то: – Вниз его, ко всем.

Кто-то ударил меня ногой в бок и я, захлебнувшись болью, потерял сознание.

© VampiRUS

Где-то в параллельной реальности...
А... нет. В этой.
#comment_194965410

(Организатор потоков, 10 серия)

В предыдущих сериях: 1. Организатор потоков; 2. Чтобы книги учили хорошему; 3. А поехали!; 4. "Сказочный" Шерлок; 5. Гроб с карманами; 6. Интерпретация совпадений; 7. Бабушка, с которой ничего не случится; 8. Бюджетный рыцарь; 9. Всем палкам палка

Лететь на спине дракона было страшнее, чем в когтях. Ещё бы! То ли тебя держат цепкие лапы, то ли ты сидишь на скользкой чешуе, пытаясь удержаться за выступы и наросты на теле зверя. Да и бабка со своими шуточками ничуть не добавляла бодрости перелёту.

– А как думаешь, Илюха, – спрашивала она, стараясь перекричать свистящий в ушах ветер, – сколько раз человеческое тело подпрыгнет от земли, если с такой высоты свалится?

Илья, вцепившись в торчащие из спины наросты Глюкозавра, тихо матерился себе под нос. А Яга не унималась.

– Слышишь, принцесса, а ты когда дракона своего придумывала, придумала ему, боится ли он щекотки?

– А что? – также перекрикивая ветер, спросила Мэйли.

– Да вот думаю, ежели его пощекотать, он дергаться в полёте будет? И повлияет ли это на аэродинамику.

– Яга, да помолчи ты хоть пять минут.

– Ты думаешь, молча падать медленнее будем?

Илья решил не реагировать, но старушку несло.

– Интересно, а драконы в турбулентность попадают? Мэйли? А? Петлю Нестерова твой выдуманный друг может?

– Кого?

– Нестерова.

– А это кто?

– Был такой. На железных драконах по небу летал.

– А почему перестал?

– Другому железному дракону на встречу полетел. И себя погубил, и дракона, но не свернул.

Приземлились, не долетая до замка, чтобы не пугать никого громадной летающей рептилией. Когда Илья спрыгивал со спины дракона, его повело, как пьяного. Выглядел парень бледно и нервно.

– Илюха, ты в порядке-то? – поинтересовалась Маша, когда гигантский крылатый зверь растаял в воздухе.

– Ну, так, слегка не очень.

– Ты чего, дурень, упасть боялся?

– Да бабка, чтоб ей пусто было, со своими прибауточками...

– Так не упал бы никто. Там же с магией порядок, – мотнула головой в сторону Гнилых Гор фея. – Я защитное поле сразу создала, когда взлетали.

– Блин, а сразу сказать нельзя было?

Фея пожала плечами, одновременно разводя руками. Илья грустно вздохнул.

– Ты смотри, – кивнула Маша, когда они подходили к окраине деревни, – а этот-то всё заборы красит. Мы сколько дней назад его видели? Он красил. И сейчас красит.

– Только тогда он красил в белый, а сейчас в чёрный, – заметил Илья. – С чего бы это?

– Эй, уважаемый, а ты всё заборы красишь?

– Крашу, – не оборачиваясь согласился крестьянин.

– Не надоело ещё?

– Надоело, но разве у меня есть выбор?

– Чего, благоверная напрягает?

– Ни в коем случае. Моя супруга – кристальной души человек. И если она говорит, что забор пора красить, то значит действительно пора. В этот же раз инициатива исходит не от неё.

– А от кого же?

– От его величества, короля нашего.

– Слушай, принцесса, а у тебя папенька часто самодурством страдает?

Крестьянин оглянулся на слово «принцесса», но тут же, будто и не узнал Мэйли, вернулся к покраске.

– Не самодурство это, а мера, продиктованная необходимостью, – объяснил он с какими-то странно-ироничными интонациями. – Так в указе было написано, который глашатай на площади зачитывал.

– Вот сейчас ещё меньше понятно стало.

Крестьянин вздохнул и продолжил.

– Пришла во дворец баба учёная.

– Проходной двор, а не дворец, – вздохнула Маша.

– Ну да, – согласился Илья. – Мы, вон, тоже в него попали без проблем.

– Да не перебивайте, – попросила принцесса.

Все замолчали и крестьянин заговорил вновь:

– И, значит, предложила та учёная королю новшества разные.

– Не люблю я новшества, – заметила Яга.

– С чего это вдруг? – удивилась Маша. – Новшества помогают миру развиваться.

– Лучшее – враг хорошего, – возразила старушка.

– Лучшее нужно хорошо тестировать, чтобы оно было лучше хорошего.

– Да ёлки-палки! – гаркнула принцесса, и спорщики замолчали. – Продолжай, Томас.

– Новшества, говорю, учёная предложила. А король принялся эти новшества в обиход вводить, – крестьянин тяжело вздохнул, окунул кисть в ведро с краской и продолжил своё занятие. – Всё вот теперь в чёрный цвет красим.

– А зачем? – спросила Мэйли.

– А вдруг война? – ответил вопросом на вопрос крестьянин.

Мэйли, недоумевая, помотала головой:

– А война-то тут причём?

– Стратегический ход такой, – пояснил Томас. – Если вдруг враги вторгнутся, посмотрят издали – подумают, что деревня сгорела уже. И нападать не станут.

– Допустим, логика какая-то в этом есть, – пробормотал Илья. И добавил: – наверное.

– Но выглядит просто… – Маша замялась, подбирая слово.

– Готично? – предположил Илья.

– Уёбищно, – вынесла вердикт фея.

– Да что за клоунада?! – принцесса начала выходить из себя. – Вы можете помолчать? Это, в конце концов, меня в первую очередь касается. Томас, рассказывай дальше.

Теперь застопорился крестьянин.

– А почему именно вас касается в первую очередь?

– Потому что я принцесса Мэйли, дочь короля, между прочим.

– Принцесса? Мэйли? – усмехнулся тот. – Вы, девушка, только в городе такого не ляпните. А то король в темницу быстро упечёт. У него с самозванцами теперь строго.

– Чего? – искривилась в совсем уж недоумевающей гримасе Мэйли.

– Говорю, строго у него с самозванцами.

– Я, к твоему сведению, только-только вернулась из Гнилых Гор, где выполняла важнейшую миссию по изучению магических аспектов и их влияния на наш мир.

Из-за официальных ноток в голосе принцессы Илье казалось, будто Мэйли прибавила в росте и возрасте. Однако, либо крестьянин ничего не понял из того, что сказала девушка, либо, что скорее всего, совершенно ей не поверил.

– Милое создание, – сказал крестьянин, бросая малярную кисть в ведро и наконец-то поворачиваясь лицом к компании, – я совершенно серьёзно говорю, даже и не думай выдавать себя за принцессу, если тебе и твоим спутникам дорога ваша жизнь и не опостылел солнечный свет. Достоверно известно, что принцесса вернулась на следующий день после своего побега. Точнее, сразу после смерти невесты короля Канны Арениной…

Глаза Мэйли сделались совершенно круглыми от удивления и недоумения из-за того, что «выдавать себя за принцессу» Томас выделил интонацией, но крестьянин будто и не заметил этого, а потому флегматично продолжил:

– Дочь, прослышав про тяжкое горе отца, оставила все мысли о побеге и тут же вернулась в отчий дом, дабы не оставлять своего родителя наедине с трагедией.

– Чего? – теперь у принцессы, похоже, отпала и челюсть.

– Ведьма Чапперон с Иллиасом Долговязым же, призвав на помощь летающую тварь из преисподней, сбежали, когда выяснилось, что именно они подбили принцессу на авантюру. В том сама принцесса покаялась по возвращении. Поэтому, милая девушка, послушай моего доброго совета, не говори никому, кто ты на самом деле.

– Я чего-то как-то где-то типа недопонимаю, – сообщила Мэйли.

Крестьянин хитро улыбнулся, подмигнул принцессе и наклонился к ведру с краской, чтобы достать из него малярную кисть.

– Это всё позавчера произошло, что ли?

Томас, нахмурившись, принялся загибать пальцы, шепча себе что-то под нос, а затем сообщил:

– Месяц назад.

– Да мы ж всего четыре дня как ушли!

– На следующий день после воссоединения с раскаявшейся блудной дочерью, – сообщил Томас, игнорируя возглас принцессы и возвращаясь к своему занятию, – глашатаи во всех деревнях, городах и хуторах трубили один и тот же приказ: в случае появления самозванки, выдающей себя за Сентерийскую принцессу Мэйли, немедленно сообщать об этом уполномоченным лицам.

– Уполномоченным?

– Солдатам личной королевской охраны. В нашей деревне они расположились прямо в трактире, – кивнул Томас в сторону центра деревни, не отрываясь от покраски забора. – Так что, сами понимаете, к чему я это рассказываю.

Все озадаченно молчали. И лишь Баба Яга, пожевав губу, спросила:

– Верным ли будет моё предположение о том, что события, происходящие в замке и окрестностях оного, вызывают высокую степень недоумения у среднестатистического гражданина данного королевства, имеющего хотя бы малейшее представление о ситуации, данным событиям предшествовавшей?

– Моя супруга работает прачкой при королевском дворе, а по дворцу слухи расползаются даже быстрее, чем по городскому рынку. Но я бы на вашем месте ретировался куда-нибудь, до наступления темноты. Это позволило бы мне не вызывать подозрений, а вам – не подвергаться опасности.

– Как излагает, собака! – восхищённо цокнула языком Яга.

Илья и Маша принялись озираться в поисках кого-то, кто мог бы их увидеть, но улица была пуста.

– Всё взрослое население в поле сейчас, – не оглядываясь, сообщил крестьянин. – В деревне только дети, старики, да солдаты. Служивые, хоть и спустя рукава, но деревеньку-то патрулируют. Поэтому, шли бы вы к речке, а потом вдоль русла, против течения, пока сухую иву не увидите. За ней домик рыбацкий будет. В нём меня дождитесь. Стемнеет – приду.

***

– Странно это всё, – рассуждала вслух Мэйли, сидя на берегу и время от времени швыряя камешки в воду. – Как так, месяц прошел? Как это я вернулась? Зачем всё в чёрный цвет красить? Почему Канна умерла? Почему такой жгучий интерес к самозванцам? Слишком много вопросов. И вообще ни одного ответа. У кого-нибудь есть версии?

Илья помотал головой. Фея проигнорировала вопрос, пытаясь безуспешно выписывать в воздухе узоры волшебной палочкой.

– Блин, да как же это работает? – спрашивала она, бубня себе под нос.

– Яга? – позвала принцесса.

– Находясь в таком живописном месте, в какой-то мере отвлекающем от накопившихся вопросов и поиска ответов на них, мне всё-таки хотелось бы озвучить умную, но не мне принадлежащую мысль о том, что неведение порой вызывает столько же негативных ощущений, сколько и осознание близкой и неотвратимой кончины. Посему, хотелось бы предложить вам набраться терпения и дождаться, пока прогуляюсь.

С этими словами старушка встала, поправила свою походную сумку, привычно похлопав её по боку, и направилась прямиком в лес.

– Блин, никогда не научусь фильтровать из её потоков сознания суть, – сообщила принцесса.

– Суть в том, что ожидание смерти подобно, – раздалось из леса.

И там, откуда донёсся старушкин голос, стал раздаваться удаляющийся треск ветвей.

– Не бабка, а лось какой-то, – наконец-то оторвалась от волшебной палочки фея-Маша.

– Блин, а чего вы спокойные такие? – спросила Мэйли.

– А чего нервничать? Придёт Томас, расскажет подробности, тогда и нервничать будем, – вынесла вердикт фея и снова принялась дирижировать палочкой.

Когда стемнело, они перебрались в рыбацкий домик.

А спустя несколько минут в этот же самый домик ввалилась королевская стража и повязала всех троих.

Принцесса брыкалась и кричала. Она грозила солдатам всеми возможными карами, какие только могут прийти на ум приличному человеку, а когда адекватные угрозы закончились – перешла к неадекватным.

– Заставлю руки в говне измазать и в ладоши хлопать! – беленилась связанная Мэйли. – Каждому лично черепушку просверлю и дуть в дырочку буду, пока мозги инеем не покроются! Черенок от лопаты без смазки...

Но подробностей использования садово-огородного инвентаря ей не дал раскрыть один из солдат, заткнувший рот принцессе кляпом. Затем к домику подъехала крытая телега. На неё погрузили связанных путешественников и куда-то повезли.

– Ни разу в такие переплёты не попадала, – пожаловалась фея шепотом.

– Я тоже, – так же тихо ответил Илья, – пока тебя не встретил.

– Уывыыв, – промычала принцесса сквозь кляп. – Ыуыыв ыуыы.

– Ну, понятное дело, – с серьёзной миной согласилась фея.

– Ывыыыуы Ы уоы, – помотала головой Мэйли, пытаясь глазами показать на торчащий во рту кляп.

– Охотно верю, но ни чем помочь не могу. У самой руки связаны.

– Ы.

– У Илюхи тоже.

Илья взглянул на лежащую рядом Мэйли и сказал:

– Сейчас попробуем.

Извиваясь, будто уж, парень пододвинулся к принцессе и, ухватившись зубами за полосу ткани, обмотанную вокруг головы девушки и удерживающую кляп во рту, попытался вцепиться в неё зубами.

– БДСМ на минималках, – прокомментировала фея, наблюдая за тем, как Илья мусолит тряпку, прижавшись к лицу Мэйли.

Принцесса в ответ снова промычала что-то невнятное. Но фея и в этот раз её поняла.

– Я не завидую. Я сочувствую.

Минут через пять сосредоточенного сопения и вздохов фея снова подала голос:

– Слышишь, библиотекарь, мне кажется, что после таких предварительных ласк ты просто обязан на ней жениться.

Илья невнятно огрызнулся, снова уцепился зубами и дернул головой, разрывая полоску ткани.

Принцесса вытолкнула языком изо рта кляп и прошептала, обращаясь к фее:

– Не завидуй, женщина с бесполезной палочкой.

– А… – начала было фея, но не найдя остроумного ответа, замолчала.

– Ребята, – абсолютно серьёзным тоном прошептала Мэйли, – мне кажется, это не наши стражники. В них ничего знакомого.

– Как будто ты всех солдат королевской армии в лицо помнишь.

– Не в лицах дело, – мотнула головой принцесса. – Эти солдаты в форме личного королевского отряда охраны, но это не личная охрана. Поверьте, я с детства постоянно их видела. Они ж во дворце на каждом шагу. У них показательные выступления – я в первых рядах смотрю, у них построение – я глазеть бегу. Я не знаю, как объяснить. У этих манера держаться не та, выправка не та, да и лица тоже – ни одного знакомого. Ну должно же что-то знакомое промелькнуть-то было?

– А может их всех заменили? – предположил Илья.

– За четыре дня?

– Ну, почему за четыре? – возразила фея. – Томас, вон, сказал, что дело месяц назад было.

– Да какой месяц?! – взвизгнула Мэйли, но осеклась и продолжила шёпотом: – Ну мы же вместе были, ну вы же сами знаете, что четыре дня прошло.

– Может там временная аномалия? – вновь предположил Илья.

– Какая-какая?

– Временная. Это когда время движется не с такой скоростью, как везде.

– Да ну, бред какой-то.

– Ничего подобного. Время везде движется с разной скоростью, просто люди не предают этому значения. Или не замечают, потому что сами замедляются вместе со временем.

– Э, рыцарь, тебе, случайно, по голове не досталось, когда нас скрутили?

– Нет. Я серьёзно. Сейчас объясню. Вот представь, что ты положила руку на раскалённую сковороду, и тебе нужно удержать её на этой сковороде целую минуту. Минута покажется тебе очень долгой. А если тебе нужно будет побыть рядом с парнем, который тебе нравится, всего одну минуту, то эта минута пролетит очень быстро. Улавливаешь?

Принцесса подумала и согласилась:

– Да. Улавливаю, – сказала она. – Эти четыре дня пролетели очень быстро.

– Ну да, за счёт того, что было много непривычных событий, которые нужно было осознать, осмыслить, поход пролетел очень быстро, – согласился Илья. – Но с другой стороны, когда я оглядываюсь на эти события сейчас, мне кажется, что они были бесконечно долгими.

Мэйли почему-то скорчила недовольную гримасу. А фея проговорила одними губами:

– Ох и тупиздень.

Телега остановилась, и всех троих вытащили из фургона.

– Куда их? – спросил один из сопровождавших пленников солдат.

– Вниз, – ответил седобородый толстяк, стоявший у дверей в казематы. И когда пленники с конвоем уже миновали первый пролёт, добавил: – В разные камеры!

***

Время, в котором отсутствует дневной свет, тянется очень медленно, стремясь упереться своим финалом в бесконечность. Илье уже стало казаться, что он целую вечность сидит в клетушке два на два метра, освещаемой слабым светом свечи со стола тюремщика. Ничего не происходило. Лишь охранник время от времени похрапывал, вскрикивая во сне.

Внезапно его храп прервался звуком, похожим на кряканье беременной утки. А через несколько мгновений перед прутьями решётки возник силуэт старушки.

– Бардак здесь, Ильюша, какого я за свою жизнь ни разу не видела, – сообщила она, звеня связкой ключей. – Хотя, мне ж довелось сдохнуть в начале одной истории и воскреснуть в начале другой. Возможно, я просто не всё видела и не во всём участвовала. Но одно скажу точно: при Златофиле такой хуйни не было.

Замок щёлкнул и решётка открылась.

– Велком на свободу, рыцарь! Кривда выпрямлена и всё такое. Освобождай остальных, а у меня ещё пара нерешенных вопросов осталась, – сказала Яга, вручая Илье связку с ключами и растворяясь во мраке тюремного коридора.

– Не бабка, а ниндзя какой-то, – пробормотал Илья растерянно.

И пошел открывать соседние камеры.

– Кстати, твоя боевая монтировка и прочая магическая херь на столе у тюремщика, – подала голос Яга откуда-то из мрака.

И в следующее мгновение раздался грохот осыпающихся камней. А следом изумлённый голос старушки, многократно отражённый эхом:

– Хуяссе тоннельчики!

Отворяя двери четвертой или пятой по счёту камеры, библиотекарь услышал знакомый голос:

– Спасибо тебе, добрый человек.

– Томас?

– Да, Иллиас, я это.

– Как?

– После того как вы ушли, я, чтобы не привлекать внимания, докрасил забор и уже собрал вам еды. Выхожу за калитку, а там солдаты, – мужчина тяжело вздохнул. – Вы уж простите меня, что рассказал всё. Но я, честно, не сразу. Меня сначала побили. А как пальцы ломать начали, я и не выдержал.

– Не извиняйся, Томас, – похлопал его по плечу Илья, – я сам не знаю, как бы повёл себя, если бы мне начали пальцы ломать. Живой и слава богу.

И Илья продолжил открывать двери.

В самой дальней камере он обнаружил Мэйли.

– Ты как, в порядке? – спросил парень, отпирая замок и открывая решётку.

– Илюша! – радостно взвизгнула та, повиснув у библиотекаря на шее. – Я тут будто вечность без тебя просидела.

Илья, повинуясь чему-то необъяснимому, коснулся губ принцессы своими губами. И девушка ответила.

– Эй, любовь-морковь-четыре-тапка-под-одним-одеялом, ну хорош уже, освободите жертв режима и дальше хоть совокупляйтесь в неестественных позах, – подала голос из камеры в противоположной стене фея.

Илья, не прерывая поцелуя, вытянул руку с ключами в сторону ещё не отпертой решётки и, почувствовав, как кто-то схватил связку, снова погрузился в поцелуй с головой.

Оторвал его от приятного занятия внезапно, как обычно, материализовавшийся Тринадцатый:

– Эй, Долговязый, – подёргал чёрт парня за штанину, – есть информация, которая тебе не понравится, но наверняка пригодится.

– Она мне чем-то поможет?

– Не знаю, – пожал плечами чёрт. – Мне сказали передать, я и передаю.

– Мефистофель сказал?

– Он самый.

– И что за информация?

– Паночка сбежала, – буднично сообщил Тринадцатый. – Точнее, не она сама, а её душа.

– И что?

– И всё.

– Больше никаких новостей?

– Ещё Мефистофель просил передать, чтоб Марию Чапперон Руж берегли как зеницу ока, потому что он за неё переживает.

– Кто б нас сберёг, – хмуро буркнул Илья.

– На этом всё, – сказал чёрт и снова растворился в воздухе.

Илья тяжело вздохнул. Мало того, что понятнее не стало, так ещё и вводных добавилось.

– Эй, голубки, – позвала Маша, стоящая у стола тюремщика. – Ходите в сторону меня. Будем планы планировать.

Держась за руки, Илья и Мэйли подошли к столу тюремщика, вокруг которого сгрудилось полтора десятка заключённых, с любопытством разглядывающих принцессу и её избранника. Здесь же стояли Томас и Маша. Маша вертела в руках свою волшебную палочку, которая, если Илье не показалось, время от времени начинала слабо светиться и тут же тухла.

Здесь же, на полу валялся седобородый толстяк, приказавший расселить пленных в разные камеры.

– Так чего дальше-то делать будем? – спросил Илья, беря со стола монтировку, которой его посвящала в рыцари принцесса.

– Чего-чего, – раздался откуда-то сбоку голос Яги. – У нас один путь – наверх.

Илья обернулся на голос и увидел старушку в рваном проеме стены. Бабушка смахнула с лица клочья паутины и добавила:

– Тут ход потайной, он прямо к склепу ведет. Пойдёмте, покажу.

Пропетляв почти на ощупь по пропахшему сыростью лабиринту, освещаемому лишь свечой, позаимствованной со стола охранника, компания вместе с освобожденными узниками выбралась в царский склеп, стоявший за замком.

– Вот чудеса, – удивлялась Мэйли, – Тысячу раз тут была и не знала, что в склепе потайные ходы существуют.

– Я бы на нашем месте поостерёгся выходить из склепа в светлое время суток, – заметил Томас.

– Ну, это-то как раз понятно, – согласилась принцесса. Непонятно что в целом происходит. И почему.

Она подошла к одному из надгробий и ласково погладила его рукой.

– Мама? – спросил Илья сочувственно.

– Мама, – кивнула девушка и перевела взгляд на соседний постамент. – А вот это – новое. Его раньше не было.

Яга поднесла свечу к могильной плите и прочитала вслух:

– Здесь покоится Канна Аренина, вторая супруга владыки Сентерии, короля... хм… – старушка посмотрела на Илью. – А ну-ка, библиотекарь, поддень-ка плиту надгробную.

– Зачем? – опешил Илья.

– Поддень, говорю. Бабушка знает, чего просит.

Илья просунул монтировку в щель между плитами и навалился на неё всем телом. Камень со скрежетом поехал в сторону, обнажая внутренности могилы.

– Любопытненько, – пробормотала Яга, поводив свечой из стороны в сторону. – А где труп?

Могила была пуста.

– О, гля, в натуре пусто, – удивлённо подтвердила фея. – И что это значит, позвольте-ка полюбопытствовать?

– Если б я знала, то уже бы всё объяснила, – заверила Яга. – А раз я ещё ничего не объяснила, то, значит, и понятия не имею. Что прочла, то и делаю.

– Мне кажется, нам стоит сесть и хорошенько поразмыслить, прежде чем выбираться из склепа, – предложила Мэйли. – Придумать хотя бы какую-то теорию, объясняющую то, что происходит.

– И желательно правдоподобную, – поддакнула фея.

– Не правдоподобную, а правильную, – поправила её Яга.

***

Заключенные с интересом наблюдали за пестрой компанией компанией. Яга при свете свечи читала какой-то странный фолиант, предварительно размазывая по страницам пыль с гробниц. Она щурилась, пытаясь разобрать написанное, витиевато материлась себе под нос, но читать и пачкать страницы не прекращала. Илья вертел в руках монтировку, пытаясь фехтовать ею. Мэйли с грустным видом сидела у материнской могилы, а фея то уходила в дальний угол склепа, то возвращалась обратно, непрерывно размахивая волшебной палочкой и бормоча что-то себе под нос. В конце концов, волшебница попросила принцессу:

– Мэйли, радость моя, не могла бы ты прогуляться в другой угол комнаты, пока я на твоём месте постою?

Принцесса, не задавая вопросов, встала и прошлась по склепу. Остановилась у дальней стены и спросила:

– Сюда?

– Ага, – кивнула фея. – А теперь не спеша подходи-ка ко мне.

Принцесса снова выполнила то, что попросили. И когда подошла к тому месту, где стояла фея, спросила:

– Так?

– Да! – просияла фея и чмокнула принцессу в щёку. – Ты ж мой аккумулятор.

– В смысле?

– Ну вот смотри, – Маша развернула Мэйли и посадила на одно из надгробий, а сама отошла в дальний угол помещения и взмахнула волшебной палочкой. – Ни-фи-га.

Затем она подошла вплотную к принцессе и взмахнула палочкой ещё раз. Та засветилась мертвенно-зелёным светом.

– До-фи-га! – сообщила фея. – Когда ты рядом, всё работает, но чем дальше от тебя я нахожусь, тем хуже эффект. Вот смотри. Трапезус аппетитус ням-ням!

Фея взмахнула волшебной палочкой, направила её на ближайшую надгробную плиту и заключенные, не ожидавшие чего-то необычного, как один удивленно ахнули. Потому что на надгробии материализовалась скатерть, а на ней тарелки и вазы, наполненные различной едой. Истекающая жиром утка, будто только снятая с вертела, несколько жареных цыплят, огромный кувшин и хлеб.

– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, – ухмыльнулась фея. – Ну, теперь я вам так нафеячу, что в обратную сторону ни одна живая падла не расфеячит.

– А мертвая? – сострил Илья.

– А мертвая – тем более!

© VampiRUS

Если путаники существуют, то мой – взбесился. Спору нет, его проказы – чепуха, не стоящая нервов, но только до тех пор, пока он не начинает вредничать по десять раз на дню. Прямо житья от него нет. Что у него в голове, у путаника этого? И есть ли она у него, голова-то?

Я распутываю шнурки, стянутые в какой-то нелепый узел, мысленно умоляя путаника больше так не делать. Или, если уж ему неймётся, хотя бы не в такие моменты, когда важна каждая минута.

Откуда я знаю, что это дело рук путаника? Хм...

***

Я вообще-то в нагрудный карман за зажигалкой полез, думал сигарету закурить и наткнулся на наушники-капельки. Знаете, как оно бывает? Ты собираешься сделать что-то, но отвлекаешься на мелочь, и эта самая мелочь полностью тебя затягивает. Наткнулся на них пальцами и понимаю, что это сплошной узел. Вот как? Как они в кармане запутываются? Аккуратно вроде бы складываешь, по всем правилам петельку делаешь, но нет! Проходит полчаса-час, ты в кармане ничего не искал, а они уже как бабушкин клубок, с которым кот игрался.

Достал я их, бармену кивнул, чтоб он повторил и принялся распутывать наушники прямо на стойке. А там, реальные морские узлы. Да еще и, пока провод одного развязываешь, второй то за микрофон зацепится, то ещё туже затянется. Когда такое повторяется раз за разом, кто угодно из себя выйдет. Словом, я настолько сильно сосредоточился на этих гадских наушниках, что даже не заметил, как она подошла и стала пристально наблюдать. А то, что за мной кто-то наблюдает, я понял только тогда, когда её рука взяла у меня наушники и в три движения развязала все узлы.

– Путаник шалит, – сообщила она, отдавая мне распутанные наушники. – Я присяду?

Я пожал плечами, мол, дело твоё.

И она присела на соседний стул.

***

Такси уже стоит под подъездом. Блин, веселая поездочка будет – дитя гор за рулём.

Диктую адрес, и водитель срывается с места, будто сел за руль сразу после того, как несколько часов играл в «Need for speed» и в его горячую голову ещё не пришла мысль о том, что в реальности не нажмёшь на escape, чтобы выбрать пункт меню «начать трассу заново». Но сейчас это даже хорошо. Потому что Лина не берёт трубку. Прислала СМС и не берет трубку.

Раз за разом набираю номер, слушаю длинные гудки до талого. Набираю ещё раз.

– Опаздываэш? – заинтересованно спрашивает водитель.

Киваю и жму на кнопку вызова снова.

– Успэим, – заверяет он.

***

Мы сидели на крыше её шестнадцатиэтажки, отпивая вино прямо из бутылки и провожая ночь, покрывало которой неуловимо таяло, уступая место дню, нахально заглядывающему в окна, распластывающемуся на дорогах, занимающему город всё основательнее.

Она встала, оглядываясь на уходящую ночь, и подошла к парапету, встав лицом к утру. Не то чтобы я боялся высоты, но если доводилось смотреть вниз, например, с крыши или моста, внутри у меня всё сжималось. Аналогичные ощущения я испытывал и тогда, когда видел кого-то, стоящего на краю крыши, моста… не важно. Мозг в таких случаях словно примеряет ситуацию на себя.

Именно поэтому я отставил бутылку и тихо, чтобы случайно не напугать, подошёл к ней.

– Ты б отошла от края-то, – попросил я её.

– Если улетать отсюда, то вот так, на рассвете, – проигнорировала она мою просьбу и легко встала на парапет.

– Линка, блин, прекращай, – попросил я. – Жутко же.

Она развернулась ко мне и её платье красиво всколыхнулось.

– Ты чего? Это же так здорово. Весь город под ногами.

– Ага. И метров пятьдесят воздуха между тобой и землёй.

– Лови! – весело просит она, спрыгивая с парапета ко мне в руки.

Я поддерживаю Лину, смягчая её прыжок с парапета на поверхность крыши, и она оказывается в моих объятиях.

Мы долго целуемся в лучах восходящего солнца.

***

– Ай дурная твоя голова! – ругается водитель на кого-то из участников движения. – Права купиль, а ездить не купиль! Едь на Родину к себе и там ездить учис!

Абсурда ситуации добавляет то, что приезжий таксист ругается на явно коренного жителя, предлагая ехать ему в свой кишлак. Но я даже не улыбаюсь. В очередной раз давлю на кнопку вызова. Длинные гудки.

– Челавэк таропится, – с напускной злобой продолжает возмущаться таксист, когда ему удаётся обогнать машину, на водителя которой он ругался. – А он тут пад нагами путаетса!

***

– Путаники у многих есть, – рассказывает Лина, вертя в руке бокал. – Кто-то раздражается от их пакостей, кто-то относится спокойно. Очень часто, что-то спутанное – это не стечение обстоятельств, а их проказы.

– И как они выглядят? – подыгрываю я.

Хотя, наверное, не подыгрываю. Мне действительно интересно.

– Не знаю, – отвечает Лина, пожимая плечами. – Я их никогда не видела.

Незнакомки из бара могут доставить тебе уйму приятных мгновений, а могут и наоборот. Всё зависит от того, по какому поводу она пришла в бар в одиночестве и сколько коктейлей уже плещется в её желудке. Нет, я не про секс. Иногда среди них попадаются очень интересные собеседницы, готовые несколько часов спорить о влиянии поэтов серебряного века на поэтов века двадцать первого, или оторвы, которые зовут тебя на крышу ближайшей высотки для того, чтобы побыть ближе к звёздам.

Случаются, конечно, искательницы приключений на почве интима, но такие встречи очень быстро выветриваются из памяти из-за своей однообразности. Да и нет в таких встречах попыток сблизиться. Девочки либо мстят своим бывшим, либо сбрасывают пар, потому что у них давно не было, или даже делают это на спор. В итоге, либо ты уходишь в ночь, после того как всё случилось, либо вызываешь такси для того, чтобы уехала в ночь она. Хуже этого только проснуться утром чужими людьми, которым и секс-то нужен был не как цель, а как средство решения заморочек в собственной голове. Хотя, как показывает практика, заморочки никуда не исчезают. Может, на какое-то время отступают на задний план, чтобы спустя время вернуться и привести с собой новые.

– Но знаешь, что они есть, – уточняю я.

– Конечно, – улыбается она. – Чем ещё можно объяснить запутавшиеся в кармане наушники? А завязывающиеся в нераспутываемый узел шнурки? Хотя, когда ты завязываешь их, то аккуратно выравниваешь обе петельки бантика.

– Свернутый в рулон отрезок витой пары, – подхватываю я. – Его ж никогда не получается размотать без петель, хотя, когда сворачиваешь, стараешься уложить виток к витку.

– Вот-вот! – оживленно кивает Лина. – Да вообще провода от компьютера, они же всегда лежат где-то с той стороны стола. И укладывая их, ты ведь их никогда не стараешься переплести между собой. Но когда нужно перенести компьютер в другое место или просто отсоединить какое-либо устройство, нужный провод невозможно же вытащить. Но они ведь путают не только провода и верёвки. Ложка соли, брошенная в чай вместо сахара, хлеб, который ты кладёшь вместо хлебницы в морозилку…

– Чёрт, я начинаю верить в эту теорию, – улыбаюсь я.

***

– Тут срэжем, дворами быстрээ, – сообщает мне таксист, сворачивая в какой-то проулок.

Я снова молча киваю, продолжая слушать длинные гудки у уха. Отмечаю краем глаза, как автомобиль несколько раз меняет направление, вписываясь в повороты между домами.

– Все улицы параллэльно и пэрпэндикуларно, – продолжает объяснять водитель. – Не запутаешса!

***

– Ты чего такая… – я подбираю слова. – Как не в своей тарелке.

Лина никак не реагирует на мои объятия. Она всё так же стоит у окна и смотрит в ночную темноту.

– Линка-картинка, – зову её ещё раз.

– Путаники, – говорит Лина встревожено.

– Чего в этот раз?

– Теперь они путают мои мысли.

– У всех бывает, – успокаиваю я её, зарываясь лицом в её мягкие, пахнущие дождём волосы. – Я, например, очень часто «понимаешь» и «подразумеваешь» путаю. В голове одно, а озвучиваю другое. Исправляюсь потом, конечно, когда вылетело уже…

– Это не то, – возражает она, перебивая. И в её голосе я слышу испуг. – Они путают мысли о жизни с мыслями о смерти. Мы ведь умираем, а не живём, понимаешь? Просто это растянутый во времени процесс. Жизнь никогда не заканчивается ничем, кроме смерти. Мы к ней идём с самого рождения. Это путаники вплетают смерть в нашу жизнь. Понимаешь?

Я какое-то время молчу, собираясь с мыслями. Её фразы загнали меня в тупик и подперли внезапностью.

Видя, что я молчу, Лина добавляет:

– Сегодня я долго пыталась распутать «лететь» и падать». Потому что падать – это ведь тоже лететь, только вниз. Мне страшно.

– Мне тоже, – говорю я, чтобы сказать хоть что-то.

– Ты же всегда будешь рядом?

– Мы распутаем твои мысли, обещаю, – говорю я и целую её в макушку.

– Правда? – доверчиво спрашивает она.

– Правда-правда, – говорю я. – Ты только не молчи. Всегда говори, если что-то не так. Например: «Я запуталась».

Я не вижу её лица, но чувствую, что её губы тронула улыбка.

– Пусть это будет нашим кодовым словом, – добавляю я.

Я понимаю, что в ближайшем будущем её как-то нужно заманить к психологу. Но не стоит затевать этот разговор прямо сейчас. Нужно дождаться подходящего момента.

***

Взвизгнув тормозами, такси останавливается у нужного дома. Я выскакиваю из машины и бегу к подъездной двери. Четырежды сбиваюсь при наборе цифр на домофоне.

Долбаный путаник, думаю я. А ещё я думаю о том, что чем критичнее ситуация, тем суевернее становишься.

С пятого раза дверь открывается. Лифт, – ну надо же! – стоит на первом этаже. Его двери открываются сразу. Давлю на цифру шестнадцать. Кабина дёргается и начинает тащить меня вверх. А я пока достаю ключи.

***

СМС с текстом «Я запуталась» приходили четырежды. И каждый следующий телефонный разговор длился всё дольше. Потому что времени для приведения мыслей в порядок ей требовалось с каждым разом всё больше. Предлагать поход к психологу во время срыва – самое глупое из приходящего в голову. Поэтому я каждый раз решал выждать пару дней. И вот, в сегодняшнем сообщении было написано «Я запуталась окончательно». И трубку она не брала.

***

Лифт дергается, останавливаясь. Открывается, выпуская меня из своего нутра. Я подбегаю к двери, вставляю ключ в замочную скважину, но она оказывается незапертой.

Лина лежит на диване. Слишком бледная, слишком неподвижная для человека, который просто запутался. Перевернутая аптечка, пустые блистеры из-под таблеток и… нечто аморфное, полупрозрачное, зависшее над телом девушки. Ближайшее, приходящее в голову сравнение –осьминог, нарисованный рукой пятилетнего ребенка. Количество конечностей существа непрерывно меняется. Одни втягиваются внутрь такого же полупрозрачного, как и щупальца, тела, другие – наоборот, отрастают и проникают в голову Лины, словно мерзкая тварь – это голограмма.

Оно вытягивает из головы девушки какие-то тонкие нити, тоже полупрозрачные. Переплетает их между собой, связывает в узлы, обрывает одни, привязывая к ним другие, и затрамбовывает обратно в её голову. Откуда-то я знаю, что эти нити – мысли Лины.

Существо дергается. Я не вижу его глаз, но точно знаю, что оно смотрит на меня. Потому что новые полупрозрачные щупальца потягиваются ко мне, становясь ближнее и приближённее. Что-то начинает совершаться. Я ловлю себя на мюсли, что заматываюсь в собственных думаньях. Растериваюсь в них, попытываясь противнеть его наваждению. Но тянучка вперед ко мне скользкалки заворачиваются, разморачивая думальное узором. Путаники есть. Теперь я в это метко уверяюсь.

© VampiRUS

То ли у нас гопота была поизобретательнее, то ли потрусливее, а может и всё вместе, но процесс съема был налажен таким образом: заходит мужик в общественный туалет (вокзал, например или ДК - ну прижало, а тут - туалет бесплатный, чо б и не сходить), садится в позу орла, с горем пополам спустив штаны. И только начинает процесс, как вор из соседней кабинки снимает с сидящего шапку и бегом из туалета.

Расчёт на то, что тому, с кого шапку сняли, и процесс прекратить и штаны натянуть. Короче, нереально догнать в такой ситуации.

Собственно свидетелем ниже рассказанной истории я не был, она у нас по городу как байка ходила. Короче, как мне рассказали, так я и пересказываю. За что купил, за то и продаю. 
Тем у кого воображение хорошее и тем кто привык кушать у монитора, лучше пролистать. На всякий случай. Вдруг вы слишком впечатлительные.

Говорят, в Доме Культуры дело было. Зашел мужик в такой вот шапке в туалет, раскорячился поудобнее, тужится потихоньку. И только, значит, из него полезло, как чувствует, что шапку  снимают. Чего там тех перегородок? Метра полтора.
Ну и, понимая, что пока дооткладывает "личинку", пока штаны натянет, пока застегнет, вор с его шапкой уже на другой край города сбежит, мужик не находит ничего умнее, как в ладонь сгрести то, что из него лезет, да вслед воришке швырнуть.

Чётко прям попал. Ранил, епт, в спину.

Спокойно доделал дело мужик, вытер зад, вымыл руки и в парк за ДК пошел. А там как раз пацанёнок лет пятнадцати, куртку снял и по снегу ей елозит - от дерьма оттирает. И такого же возраста пиздюки ржут с него, а у одного из них в руках шапка та самая.

Дальше версии разнятся. Кто-то рассказывал, что мужик шапку отобрал, люлей воришке навешал и всё. Кто-то говорил, что в милицию отвел пацана, даже куртку не дал оттереть. Другие утверждали, что не успел догнать. Да и было ли такое на самом деле - неизвестно.

Но то что шапки в туалете воровали - это факт. Поэтому, если уж довелось в общественный туалет попасть по большой нужде, головной убор все в руке держать старались.

Я тут, как обычно, в преддверии праздника вопросом задался: а откуда истоки-то? Почему именно четырнадцатого? И почему принято открытки дарить с признаниями? И почему именно День Валентина, а не день Казановы, например? Ну, логичнее же! И полез я в интернеты. И вот чего выяснилось.

(Пересказ очень вольный. Очень матом. Но про любовь)

Короче говоря, началось всё с того, что император Галлиен преставился.

Ну, как, преставился… помогли. Потому что задолбал. А может, просто не повезло родиться Галлиеном. Кто их, римлян этих, разберёт? Словом, помогли Галлиену преставиться и быстренько на трон Готского Клавдия водрузили.

Он поначалу не был готским. Это уже потом, когда готам люлей выписал в сражении при Наиссе, кликуха за ним закрепилась, а так-то он был просто Клавдий II.

К моменту его восхождения на трон римлян пиздили все, кому не лень, то готы, то вандалы, то ютунги всякие. И вот, значит, первым делом, после восшествия на трон, Клавдий и говорит:

– Господа патриции, чё-то как-то это неправильно. Мы ж вроде бы Империя?

– Империя, – соглашаются патриции.

– Тогда, какого чёрта соседи нас со всех сторон буцают, как бурдюк с говном?

– В армии, Ваше Императорское Величество, – отвечают патриции, – разброд и шатания. Солдаты до победного сражаться не настроены, им, видите ли, умирать за империю никакой радости.

– Вот те новость! – удивился Клавдий. – А с какого-такого перепугу они жалование проедать настроены, а умирать не настроены?

– Да тут такое дело, – чешут в затылках патриции, – даже и не знаем, как объяснить-то.

– Как есть, так и объясняйте.

– Солдаты, как с очередного похода придут, так начинают массово жениться. Оно и понятное дело, месяцами среди мужиков, без баб. Вот, с голодухи и берут в жёны всех подряд, лишь бы присунуть побыстрее. Ну а потом, естественно, как время следующего похода наступает, так у них, вроде, уже семья, дети. А кому ж детей сиротами оставлять-то захочется?

– Ну охуеть теперь, – сказал Клавдий. А потом подумал и добавил: – С сегодняшнего дня всем солдатам запрещаю жениться!

– Ну охуеть теперь, – сказали солдаты.

И загрустили.

Прошло какое-то время, подходит к грустным солдатам мужичок в рясе и говорит:

– Чего такие кислые, служивые?

– Бабы не дают, – отвечают те. – Говорят, мол, сначала женитесь, а потому уже писечку.

– Так в чём проблема? – удивляется мужик в рясе. – Женитесь!

– Нельзя, – говорят грустные солдаты. – Клавдий запретил.

– А хули вам Клавдий? Не он же вас венчает-то.

– Теперь, прежде чем жениться, надо в римский ЗАГС справку с места работы принести, что ты не военный, – объясняют грустные солдаты.

– А хули вам ЗАГС? – не сдаётся мужик в рясе.

– Как это, «хули»? – возмущаются солдаты. – Бабы поголовно заладили: сначала женись, сначала женись. А женитьба-то в загсе…

И погрустнели ещё больше.

Мужик в рясе посмотрел на них, вздохнул тяжело и говорит:

– Настоящие браки вершатся на небесах! Кстати, я Валентин, посредник между небесами и землёй. Могу всё устроить.

И завертелось. Солдаты как начали жениться, как начали.

Ну и, соответственно, если после запрета на женитьбу солдаты в поход рвались, чтоб хоть как-то от мыслей о сексе отвлечься, то после появления Валентина совсем армия в упадок пришла. Трава не крашена, квадратное никто не катает, круглое не носят. Короче, опять разброд и шатания начались.

Клавдий II опять к патрициям:

– Ребят, ну чё опять началось?

А те:

– Да вот, Валентин тут, понимаешь, завёлся. Женит всех без разбору.

– Ах, так он шельмец, против императорских указов, значит? А ну-ка, подать мне его сюда!

Привели к Клавдию Валентина. Клавдий и спрашивает:

– Мужик, ты чего, совсем охренел?

– Мейк лов, нот вар! – отвечает ему Валентин и два пальца показывает: – пис, брат!

– Ты кого писбратом обозвал? – обиделся Клавдий. – Да у нас за меньшие дерзости людей казнили! А ну, отрубить ему туловище!

Ну и отрубили.

Ах, да… пока Валентин казни ждал, попросил перо с пергаментом и накатал длиннющее романтичное послание своей возлюбленной, по совместительству, дочке тюремщика.

«Любимая, меня тут казнят, не пойму из-за чего. То ли из-за того, что я идеи хиппи продвигаю в массы, то ли нынешнему директору империи моя рожа не понравилась. Короче, прощай, моя любовь, прощай. В моём сердце ты будешь жить вечно. И подпись: Твой Валентин».

Говорят, казнили его какого-то такого числа, что в пересчёте с тогдашнего календаря на сегодняшний, как раз 14 февраля и получается.

Так и повелось открытки друг другу дарить.

Непонятно, только, почему их вырезают в форме жопы. Ведь, положа руку на сердце, форма валентинок даже приблизительно не похожа на орган, качающий кровь по нашему организму.

Кстати, мне уже жопу в конверте подарили. Пряничную. Така-а-ая милота!

А вам?

(организатор потоков, 9 серия)

В предыдущих частях: 1. Организатор потоков; 2. Чтобы книги учили хорошему; 3. А поехали!; 4. "Сказочный" Шерлок; 5. Гроб с карманами; 6. Интерпретация совпадений; 7. Бабушка, с которой ничего не случится; 8. Бюджетный рыцарь


– Ладно, рассказывай уже, какого лешего мы сюда приперлись-то? Согласись, аргумент «нутром чую, что мне туда надо» как-то слабо и неубедительно звучит.

– А у меня других аргументов и нет, – хитро улыбаясь, развела руками фея-Маша.

– Кривая женская логика, – грустно вздохнул Илья.

– Осмелюсь заметить, что такое понятие как логика не может интерпретироваться относительно половой принадлежности индивидуума, применяющего её в практических ситуациях.

– Это еще почему? – удивился Илья.

А Мэйли округлила глаза:

– Ого! Ты её сразу понимаешь, что ли?

– Объясню, – продолжила Яга, пропустив мимо ушей реплику принцессы. – Логика – это такой метод рассуждения, результатом которого является доказательство или опровержение чего-либо, основанное на том, что истинное суждение использующий логику индивидуум выводит, применяя фактические знания, без затрагивания эмоциональных аспектов изучаемого вопроса или ситуации. Исходя из только что сказанного, можно сделать вывод, что в ситуациях, когда применяются расхожие формулировки, такие как «женская логика» и «мужская логика», на самом деле более уместно говорить «мужское мировосприятие» и «женское мировосприятие». – Яга сделала паузу, оглядев компанию, и закончила. – Просто женщина прежде, чем запрыгнуть на лошадь с разбегу, подумает о том, какой сегодня день месяца и потом либо запрыгнет, либо нет. А ты, Ильюша, с тем, что у тебя между ног, в любой день года подумаешь, стоит ли с разбегу на лошадь прыгать. Проще говоря, разница в мужском и женском мировосприятии находится между ног.

– Ну вот. Свела всё к хуям. Отличные утверждения, – Маша показала большой палец, скорчив недовольную мину, – прям, во!

– А что делать, – развела руками старушка, – весь мир к ним сводится.

– А если не сводится к… этим… – замялась Мэйли, не решаясь произнести то самое слово.

– Сведется ещё, не волнуйся раньше времени.

Они пересекли еще несколько улиц, подбираясь к предполагаемому центру заброшенного города. И чем ближе к центру они оказывались, тем выше становились здания. Спустя несколько часов блуждания по дворам когда-то жилых домов, пустым площадкам автомобильных стоянок, пересечения скверов и площадей с угадываемыми контурами клумб и разросшейся на них буйным цветом растительностью, они, наконец, подошли к многоэтажному зданию, казалось, состоящему полностью из стекла, посеревшего от пыли.

– А точно сюда? – недоверчиво спросил Илья.

– Точно, – подтвердила Маша.

– Пешком? – Илья задрал голову, разглядывая здание. – Да тут же этажей тридцать! И я не думаю, что лифт работает.

– Двадцать восемь. Не работает.

– Но зачем туда подниматься?

– Да я ж говорила уже: «нутром чую, что мне туда надо». А фейское нутро не ошибается.

– Правда? – притворно удивился Илья. – А кто здесь оказался лишённый возможности колдунствовать?

– Ой, ну это просто случайность.

– Ага, случайность…

– Илья, ну чего ты, в самом деле? – подала голос Мэйли. – Ты же рыцарь!

И парень замолчал на середине фразы. Лишь пробормотал:

– Ещё одна манипуляторша…

Солнце светило путешественникам в спину и освещало вход в двадцативосьмиэтажное здание, которое Мэйли упорно называла «Стеклянной башней». Компания пересекла площадь и остановилась, разглядывая свою цель вблизи. Стеклянные панели так же, как и стёкла остальных виденных ими зданий, были покрыты пылью и казались тонированными. Клумбы, слева и справа от входа, давным-давно превратились в буйные заросли кустарника без какого-либо намека на цветы.

– Надеюсь, теперь-то никто не будет возражать против небольшого привала? – спросила Баба Яга.

Никто не возражал.

Трехдневное путешествие утомило всех, поэтому перед тем, как войти в стеклянное здание, решили немного передохнуть. Возможно потому, что цель была перед самыми глазами, ни Мэйли, ни Маша не пытались подгонять остальных. Поэтому все с удовольствием расположились на ступенях у входа и принялись за позаимствованную в гараже тушенку.

– Вот ведь, а? Восемьдесят пятый год, а вкус изумительный даже без подогрева, – разглядывая банку, заметил Илья. – Умели ж раньше делать.

– Ты кушай, а не циферки на крышке разглядывай, – посоветовала Яга. – Нам еще около пятиста ступенек осилить надо, если мы наверх забраться планируем.

– А с чего ты взяла, что там пятьсот ступеней? – спросила принцесса.

– Я не называла конкретной цифры, а всего лишь предположила, что при наличии в среднестатистическом пролёте девяти ступенек и двух пролётов на этаж, должно получиться число немного не доходящее до пятисот.

– А откуда ты знаешь, что ступенек в пролёте по девять? – спросила Мэйли.

– Количество я назвала, отталкиваясь от имеющегося у меня опыта нахождения в подобных зданиях и приблизительной высоты этажа, комфортной для пребывания внутри человека.

– А почему пролётов по два?

– Здания подобного типа, в которых мне доводилось бывать, имели на один этаж в большинстве своём два пролёта, каждый из которых, опять же, в большинстве своём, состоял из девяти ступенек, – объясняя это, Яга уже заметно нервничала.

– А если это здание не для людей было построено? – не унималась принцесса.

– Исходя из… – Баба Яга на несколько мгновений замолчала, словно подбирая слова, а потом вдруг выдала: – Иди ты в жопу, девочка.

Мейли хихикнула.

Теперь уже Илья, легонько толкнув в бок сидящую рядом принцессу, сказал:

– Мэйли, ну чего ты, в самом деле. Ты же принцесса.

– Один-один, – хихикнула принцесса и показала Илье язык.

– Вкусно, – заявил Илья, доев свою порцию тушёнки и зашвырнув банку в кусты.

Однако, судя по раздавшемуся из этих самых кустов рёву, напоминавшему хор раненых тюленей, кто-то явно не был согласен с этим утверждением.

– Едреный ты разогнанный, Лавкрафта мне за пазуху, – взвизгнула Яга, увидев как с треском ломая кусты, из них вываливается серое осклизлое существо, усеянное шевелящимися, змееподобными щупальцами, каждое из которых оканчивалось круглой пастью с зубами, больше похожими на иглы. – Бросайте всё нахрен! Бежим!

И первой кинулась к стеклянной двери небоскрёба.

Остальных не нужно было уговаривать. Поэтому, когда существо, добравшись до костерка, ткнуло в него щупальце и заревело всеми пастями второй раз, компания наблюдала за ним с внутренней стороны массивных стеклянных дверей.

Одна из змееголовых пастей существа вцепилась в недоеденную банку тушенки, соседние тут же попытались отобрать лакомство.

– Дурное оно какое-то, – наблюдая за тем, как пасти кусают друг друга в борьбе за ароматно пахнущую жестянку, заметила Мэйли.

– А ты здесь клуб знатоков из «Что? Где? Когда?» увидеть рассчитывала? – поинтересовалась Баба Яга, расклинивая дверные поручни стулом с металлическими ножками.

– Что-где-чего? – не поняла Мэйли.

– А, всё время забываю, что ты местная и не в курсе, – покачала головой Яга и объяснила: – Игра такая есть.

– Научишь?

– Нет.

– Почему?

– Потому что там против телезрителей играют. А вы ещё телевидения не изобрели.

– Телевидения?

Яга посмотрела на Мэйли:

– Ну да, это когда люди в ящике...

– В ящике? – глаза принцессы сделались идеально круглыми.

– Яга, – позвала Маша.

Старушка повернулась и увидела, как фея кивает в сторону существа, которое разворачивалось к стоящим за стеклом. Сначала одно щупальце, а после и остальные вытянулись в сторону стеклянной преграды, сквозь которую компания наблюдала за существом. Рты его бессистемно открывались и закрывались.

– Угадайте, – нащупывая притороченный к поясу тесак, спросила Яга, – чего делать нужно?

– Бежать?

– К чёртовой матери из этого домика. Оно нас тут загоняет.

И подавая пример, старушка побежала на противоположную часть холла.

– Через окно с той стороны вылезем, – проинструктировала она на ходу.

На середине пути Яга остановилась, удерживая широко расставленными руками бежавших за ней.

– Ты зачем… – начала было Маша, и замерла, испуганно вскрикнув. – Кто это?

Вдоль стены, там, куда не попадали солнечные лучи, беспорядочно валялись полуголые, покрытые грязью тела. Мужчины, женщины, дети. Особой жути добавляло то, что все они подрагивали, находясь то ли в странном сне, то ли в каком-то диком трансе.

– Нежить, Карпентера с Ромеро мне под коленку, – прошептала Яга.

За спиной раздался звон разбитого стекла, и в очередной раз взвыл протяжный хор пастей вылезшего из кустов существа. Лежащие на полу тела начали подниматься, реагируя на этот звук.

– Шинковать того Уве Бола, – в очередной раз выругалась старушка и потащила всех на обрамленную перилами лестницу, ведущую вверх.

Нежить, словно сомнамбулы, что-то несвязно бормоча, двинулась навстречу существу со щупальцами. Существо, чувствуя, что добычи стало в разы больше, вновь издало утробный рык.

– Не стоим, ребятушки, не стоим, – подгоняла всех Яга.

И они, свернув в боковой пролёт, побежали по ступенькам вверх.

Когда бежали по пролёту между третьим и четвёртым этажом, шум внизу перерос в какофонию, состоящую из рычания, визжания, рева, шипения и чавканья.

– Ну, сейчас они там друг друга порвут как шредер документы, – сбавил скорость Илья.

– Не притормаживай, – посоветовала Яга. – Кто-нибудь из них обязательно кого-нибудь доест. И нет гарантии, что победителю, отобедавшему своим противником, не захочется десерта.

– На кого ставишь? – ощущая, как чувство бессмысленного азарта вытесняет в нём панику, спросил парень.

– Тяжело сказать, – перепрыгивая через две ступеньки, ответила Яга. – В одном углу ринга большая херь, в другом – много маленьких. В любом случае, не хотелось бы мне, чтобы нас догнали.

И как будто в подтверждение её слов внизу кто-то торжествующе завыл, а затем раздался топот множества ног по ступеням.

Пробежав ещё два этажа, компания замерла, увидев, что пролёт выше завален мебелью. А между тем, топот и рычание снизу приближались.

– Сюда, – Яга выбежала в коридор, метнулась влево, затем вправо. Остановилась, – Нет, сюда! – развернулась на сто восемьдесят градусов и рванула вправо.

Пробежав до стены, мимо дверей, некоторые из которых были закрыты, а некоторые распахнуты, являя запылённую обстановку, Яга остановилась у самой последней, с надписью «пожарный выход» и, кивнув на неё, скомандовала:

– Ломай, Илюшка.

– Я тебе чего, герой боевика? – изумился тот.

– У тебя монтировка, дурак, – объяснила Яга.

Илья недоуменно посмотрел на инструмент в своей руке, которым Мэйли посвящала его в рыцари, сказал:

– А… – и вбил монитровку в зазор между дверью и лудкой чуть выше замка.

Надавил, навалившись всем телом. Потянул в другую сторону. Снова надавил.

– Отойди, горюшко, – отстранила его Яга, отбирая монтировку.

Перевернула загнутой стороной, поддела чуть ниже замка и рванула на себя. Дверь, издав треск, немного поддалась. Старушка выругалась, рванув ещё раз, и дверь распахнулась. Через несколько этажей, теперь уже аварийной пожарной лестницы, ступеньки стали отдаваться в мышцах ног болезненной усталостью. Вся компания потихоньку начала сбавлять скорость.

– А ступенек-то не по девять в пролёте, – заметила Мэйли.

– Девочка, – Яга остановилась, тяжело дыша, – я тебе, кажется, уже говорила: иди ты в жопу. Есть ступеньки, их надо ходить. Хоть девять их, хоть двадцать девять.

– Какой этаж-то? – спросила Маша, останавливаясь.

– Тринадцатый.

– Что? – материализовался рядом чёрт.

– А! Чур меня! – подпрыгнув на месте и хватаясь за сердце вскрикнула Яга. – Вы так из-за этого хрюкоморда мохнатого без бабушки когда-нибудь останетесь. Ты где был всё это время, харя твоя сатанинская?

– Всё потом, – отмахнулся Тринадцатый. – Идите за мной.

И скользнул в двери, ведущие в коридор.

– Вы чего-нибудь понимаете? – оглядела всех Маша.

– Да, – кивнула старушка. – Нужно топать за шерстяным блохастиком. А выяснять, что, да почему – после.

И скользнула в дверь вслед за чёртом.

Илья, Мэйли, Маша последовали за ней.

– Сюда, – махнул лапой чёрт, открывая одну из дверей.

Быстрым шагом направились к двери, за которой скрылся чёрт.

– Я не успеваю понимать, что происходит, как опять нужно понимать, что происходит. А я не успеваю, – сообщила Мэйли.

– У меня всю жизнь так, – успокоила её Яга.

Компания набилась в комнатушку с панорамным окном, уставленную столами с компьютерами, принтерами, сканерами, старинными телефонными аппаратами, стоящими на них.

– Илья, Мэйли, подоприте дверь, – скомандовал Тринадцатый, – пока ломиться не начали. Маша, разбей окно.

Девушка схватила ближайший стул и швырнула его в стекло. Тот отскочил, оставив стекло невредимым.

– Охренеть можно. И как я должна его разбить?

– Придумай.

– А чем это нам поможет? Тринадцатый этаж же…

– Всё увидишь. Придумай, как разбить окно.

– Было б чего сладенького, я б его...

– Лови, – Тринадцатый швырнул ей коробку, извлеченную откуда-то из-под шерсти.

– О! Рафинад! – радостно воскликнула девушка и принялась набивать сладкими кубиками рот.

Когда Илья с Мэйли подтащили к двери третий стол, с той стороны что-то врезалось в дверь и завыло.

– А ступенек-то не по девять в пролёте было, – вновь заметила Мэйли, толкая очередной стол к двери.

– Девочка, – тяжело дышащая Яга упала на стул, – я тебе, кажется, уже говорила: иди ты в жопу. Грузите мебель принцесса, проводите время с пользой.

Мэйли фыркнула, засмеявшись.

С той стороны двери что-то злобно зарычало и снова ударилось в дверь.

– Фея тортиков и плюшек, чего там?

– Зую я. Иффё пойпафки, – сообщила Маша, показывая коробку с рафинадом.

– Зуй быфтее, – передразнила девушку Яга, – пока наф зьять не насяли.

Когда фея доела сахар, в дверь долбили уже непрерывно. Сваленные перед дверью столы шатались, но выдерживали напор.

– Готово, – сообщила Маша и, нарисовав рукой какую-то фигуру в воздухе, резко дёрнула ею в сторону окна.

Сорвавшийся с её пальцев огненный сгусток врезался в стекло, разбрасывая звенящие осколки во все стороны.

– Ну всё. Увидимся наверху, – сообщил Тринадцатый и растаял в воздухе.

– И чего теперь? – девушка выглянула наружу, повертела головой и удивлённо выругалась. – Теребить мою шапочку за завязочки!

Она встала на самый край, взмахнула руками…

– Стой! – закричал Илья, видя, как Маша прыгает вниз.

Но было поздно – девушка исчезла, падая вниз.

В дверь ударили особенно сильно. Наваленная мебель со скрежетом сдвинулась с места и в образовавшуюся щель полезли когтистые руки монстров. Парень поднял с пола брошенную ранее монтировку и принялся колотить по кистям, пальцам, ладоням, размазывая их в кровь.

Мейли открыла рот, чтобы завизжать, но от окна послышался голос Маши:

– Карета подана, ёпта! – девушка стояла на фасадном подъемнике, держась за ручку лебёдки. – Представляете, этажом ниже висел.

Твари выбили дверь, когда подъемник со всей компанией на борту уже двигался вверх.

– Конечная, – объявила Мэйли, прекращая крутить лебёдку. – Руки отваливаются нафиг.

Верхний этаж был недостроенным. Стекла в окне не было, повсюду лежали доски, стопки пластиковой плитки, мешки с цементом, укрытые клеёнкой. Посреди комнаты стоял стул, на котором восседал мужчина в сером камзоле и берете с павлиньим пером, которые были будто специально созданы для заостренных черт его лица. В руке его был бокал с вином.

Мужчина поставил бокал на пол и радостно продекламировал:

– Ну, наконец-то вы добрались! Я вами, право, восхищаюсь. Извелся весь, переживал, пока вас тут сидел и ждал.

– Мефик? Ты? – удивленно выпучила глаза Маша-фея. – Какого хрена?

– Я расскажу всё. Постепенно. Ты через Вия попросила вернуть твою былую силу.

– Ну да, просила.

– Я пришёл. Твоё? – мужчина достал из кармана камзола волшебную палочку и протянул Маше.

– Ты где её нашёл?

– Мне ж не кажется? – наклонившись к Илье, спросила Яга. – Они ж стихами разговаривают?

– Угу, – кивнул Илья. – Не кажется.

– Зачем пришлось такой проделать путь, чтоб палочку волшебную вернуть?

– Здесь с волшебством и магией бардак. Иначе было встретиться никак. Внизу для магии везде барьеры. Пришлось пойти на крайние мне меры.

– Тринадцатый свободно там гуляет.

– Ему законы мира позволяют.

– Так с ним бы палочку мою и передал.

– Да погоди ты. Я ж не всё сказал. Все артефакты высшего порядка не в силах перейти через барьер. Поэтому пришлось к вам всем, ребятки, мне применить немного крайних мер.

– Так это ты подбросил королю записку?

– Была, конечно, в этом доля риска, но видишь же, в итоге обошлось. Тринадцатого напрягать пришлось.

– И мысль о том, что нужно мне сюда, тобой была навязана?

– Ну да.

– И тяга к приключениям моя? – встряла в разговор Мэйли.

– А это, девушка, уже не я, – перевел на неё взгляд Мефистофель. – В твоей башке такой потенциал, что быть твоим врагом я б не желал. Дракон из головы лишь первый шаг.

– А бабушка?

– И тут я ни причём. Спит ваша бабка беспробудным сном. Но видит сон во сне и в нём всех вас. Такое было с ней уже не раз.

– Ага… понятно. Вот всё значит как, – задумчиво пробормотала принцесса.

– Илюха, – ткнула библиотекаря в бок Яга, – да ты глянь, невеста твоя стихами тоже заговорила. Этот Мефистофель, видать, заразный.

– Какая нафиг невеста? – прошептал парень в ответ. – Ты чего такого выдумываешь?

– Ой, вижу я, как она на тебя смотрит. Да и ты тоже в её сторону с придыханием поглядываешь.

– Не выдумывай.

– А тут хоть выдумывай, хоть не выдумывай. Я ж читала, чем глава закончится.

– Читала? Глава?

– Ну да. Сейчас они договорят, – Яга кивнула в сторону Маши, Мэйли и Мефистофеля, – принцесса своего Яндекс-Дракона из головы вызовет, и домой полетим. А дома она папеньке так на уши присядет, так твои подвиги распишет, что у тебя останется только два пути. Жениться, как порядочный рыцарь, или бежать, как закомплексованный библиотекарь. Хотя, – старушка скептически оглядела Илью, – какой с тебя бегун-то?

– Нет, погоди. Где ты читала-то?

– Я своих секретов не открываю, – безапелляционно заявила старушка, и похлопала ладонью по холщёвой сумке.

Книга внутри отозвалась привычным гулом.

– Да, здесь иная магия, увы, – продолжал объяснять мужчина в камзоле. – Она должна идти из головы. Учись свою фантазию включать.

– Но я привыкла палочкой махать!

– Размахивай, никто не запрещает, но магия привычная хромает.

– А почему всё так здесь повелось?

– А не ко мне, к создателям вопрос.

И, хитро подмигнув, Мефистофель растаял в воздухе.

– Да если бы мы знали, что всё так… – разочарованно сказала фея опустевшему креслу.

– От этой рифмованной эпопеи мозги мои бедные чуть не вскипели, – сообщил Илья, не замечая, что и сам говорит в рифму.

– Давайте потихоньку собираться, – предложила Яга, хитро поглядывая то на Илью, то на Мэйли. – Назад нам как-то надо возвращаться. Внизу нас монстры могут покалечить… Чуковского с Есениным мне в печень, – закончила старушка, осознав, что и сама заговорила стихами.

– Никто нас не покалечит, – заявила Мэйли, прикасаясь к виску. – Я уже дракона вызвала.

– А может по ступенечкам? – хихикая, поинтересовалась Яга. – Ты ж вроде бы не все пересчитала.

– Иди ты в жопу, бабушка, – беззлобно улыбнулась принцесса.

Раздалось хлопанье гигантских крыльев, и на крышу над ними приземлился дракон.

– Принцесса у нас, я так понимаю, приключениями сыта?

– Ну да, – почёсывая затылок, согласилась Мэйли. – Как-то я их себе по-другому представляла, приключения-то. А ту, блин, шли-шли, шли-шли. Зачем шли? За палкой какой-то.

– Но-но!– возразила Маша. – Эта палка, колдовать её феячить, всем палкам палка! Поехали. Где там твой дракон?

– На крыше.

– Его как зовут-то хоть?

– Глюка.

– Чо? – Маша округлила глаза, одновременно пытаясь не заржать.

– Глюка. Это уменьшительно-ласкательное.

– А полное?

– Полное – Глюкозавр.

Маша, не выдержав, заржала. Бабка захихикала.

– Ну а как я его должна была назвать, если первое время думала, что он мне мерещится?

– Слышишь, библиотечный рыцарь, а невеста-то у тебя с фантазией! – подмигнула старушка Илье.

– Иди ты, бабушка… – начал Илья, но постеснялся закончить фразу.

Мэйли была чуть пораскованнее, поэтому закончила за него.

Яга, глядя на них, хохотала.

Ей было весело.

© VampiRUS