SvaroG36

Мягкое мурлыканье раздалось за спиной, теплое пушистое тело фамильяра потерлось об меня, но я даже не обернулся. Понимаю, что ему хотелось заботы и внимания, но сейчас я не желал делать ни малейшего лишнего движения. Мурлыканье стало настойчивее, кошачьи лапы уперлись в спину и – я даже не сомневался! – выпустили когти. Дернувшись и зашипев от внезапной боли, я подскочил с пола с твердым намереньем оттаскать зарвавшегося негодяя за уши. Рука уже потянулась было к коту, но замерла на пол пути. Васька сидел передо мной, смотрел преданными глазами, а в зубах держал какую-то бумажку. У его лап лежала небольшая бархатистая коробочка синего цвета. Очень знакомая коробочка. Я уже знал, что я увижу. Точнее, чего я не увижу.

В коробочку я когда-то положил свое обручальное кольцо. После того, как сердце немного смирилось с потерей и согласилось отпустить ту, что любил больше всего на свете. Кольцо Лены я похоронил вместе с ней. Теперь же коробка оказалась пуста. Но зачем забирать кольцо? Нанести мне психологическую травму? Так я это переживу. Да, неприятно, но не смертельно. Ответа на этот вопрос у меня не находилось.

Настойчивое урчание заставило обратить внимание на Реми. Тот положил бумажку и энергично кивал головой в ее сторону. Развернув находку – это был сложенный вчетверо листок в клеточку -, я почувствовал запах жасмина и ванили. Это сочетание любила Лена. Я же его никогда не понимал и терпел с трудом, зато узнать мог среди тысячи других запахов. Как узнал я и почерк, который покрывал бумагу. Всего несколько строк, но в груди что-то предательски заныло. Раз за разом я пробегал глазами написанные, без сомнения, рукою Ленки слова. Текст был рифмованным, она у меня любила иногда побаловаться “поэзией”, несмотря на то, что рифма иногда очень сильно хромала, а смысл напоминал песни группы “Пикник”, то есть хрен разберешь, что имеется ввиду. В этот раз все было несколько проще: “Возле главного Дворца У парадного крыльца. Приходи через три дня, Чтоб увидеть вновь меня. Приходи ты в час ночной Под холодною луной. Обвенчает ее свет Нас с тобой на сотни лет”.

На первый взгляд это могло показаться абсурдным, если бы не одно “но”. Лена всегда “главным дворцом” называла Дворец Республики. И в записке она назначала встречу у парадного входа, где, собственно, мы когда-то и познакомились. Вот только почему ночью? И что она хотела сказать про венчание на сотни лет? Черт! Да не могла это быть она! Я лично присутствовал на опознании и ошибиться не мог. А если не она, то кто пытается сойти за нее и для чего? Выманить меня подальше от дома? Через три дня, значит… Хорошо, будем считать, что выманили, но на встречу я отправлюсь не как убитый горем муж, а как ведьмак, охотник на тварей.

Три дня прошли словно в тумане. Каюсь, я даже сделал графическую экспертизу почерка записки. Как бы это не звучало бредово, но почерк действительно принадлежал моей почившей супруге. Я нехотя задумался: что если произошла ошибка и на самом деле похоронили совершенно другого человека, а моя Леночка жива и здорова? Разум, правда, говорил об обратном. Будь она жива, нашла бы способ связаться за столь долгое время. Да и дорогу домой вряд ли забыла бы. Тем не менее, крохотная искорка надежды все еще теплилась вопреки интуиции, кричащей о западне.

Морозный воздух обжег легкие, когда я вышел из метро, поправил меч за спиной. Простой заговор на отвлечения внимания помог добраться до места без особых проблем. Никто не замечал торчащую рукоять клинка, да и я сам превратился в эдакую серую мышь, по которой скользят взглядом и сразу же забывают раз и навсегда.

Через дорогу был виден Дворец Республики. Вот же… Сколько уже в Минске, а на “Октябрьской” вечно выхожу не на ту сторону. Придется спуститься в подземный переход. Я сделал несколько шагов и остановился, удивленный тем, что их звук слышен слишком отчетливо для шумного города. Минск пусть и не такой уж большой город, но в принципе тоже никогда не засыпает: проезжают машины, снуют запоздалые прохожие или влюбленные пары. Сейчас же главная транспортная артерия города была безжизненна и пустынна: ни шороха, ни звука, будто ничего и никого вокруг не существовало.

В переходе тихо разливались мелодичные, трогающие до глубины души звуки. Кто-то играл на флейте, значит, город все же не так уж и безжизненен. В моей руке оказался стилет. Не то, чтобы я не любил музыкантов, просто сейчас это было как-то неуместно что ли, неправильно. Практически у самого выхода из перехода сидела… Девушка? Женщина? Старуха? Честно, разобрать было сложно: грязные, нечесаные, сальные волосы; перепачканное лицо, на котором выделялись неестественно яркие голубые глаза; изорванная до невообразимого состояния одежда, в которую не каждый бомж согласился бы облачиться. Впрочем, угрозы от нее я не чувствовал. Скорее всего и правда, сидит себе человек и зарабатывает на жизнь игрой на флейте.

Проходя мимо, я бросил в картонную коробочку на полу купюру в пятьдесят вечнозеленых единиц. Она всегда лежала у меня в кармане, так сказать на черный день, но уж больно чарующей была мелодия. Да и не были деньги для меня чем-то жизненно необходимым. При большом желании и без них правиться можно. Главная ценность в жизни каждого – это люди, которые тебя окружают. Забрось человека на необитаемый остров с миллионом долларов, и через какое-то время он сойдет с ума от одиночества, а всемогущие бумажки, еще недавно составляющие смысл его жизни, превратятся в бумагу для розжига костра или для вытирания пятой точки. К сожалению, не каждый это понимает.

- Спасибо тебе, ведьмак, - голос, такой же благозвучный, как и мелодия, раздался за спиной до неприличия неожиданно. Говорила девушка. И, судя по тому, что в подземном переходе никого не было, принадлежал он бродячей музыкантше.

- Кто ведьмак? – я внутренне напрягся, готовый в любой момент выхватить меч.

- Да брось, - на чумазом лице засияла белоснежная улыбка. – Меч за спиной, амулет на шее, стилет под пальто, несколько метательных звездочек, еще какая-то мелочь. Ну кто еще станет ходить по городу с таким набором?

- Но как же…

- Да все в порядке с твоим заговором на невнимательность, - девушка как будто прочла мои мысли. – Просто на меня это не действует. Я вижу много больше, чем другие. Ты хотя бы в курсе, что направляешься прямиком на плаху? Там наверху сейчас все пропитано злом, яростью и гневом.

- Я догадываюсь. Но кто ты и зачем меня предупреждаешь?

- Неважно, кто я такая, - еще одна очаровательная улыбка. – А предупреждаю… Допустим, ты мне симпатичен. Или же я давно наблюдаю за тобой и мне по душе то, чем ты занимаешься. Что ни говори, но ты занимаешься благим делом. И сердце у тебя доброе. Досадно, если погибнешь.

- Я уже имел сотни возможностей погибнуть, - резонно заметил я. – Ничего, живой пока что. Надеюсь, и в этот раз все обойдется.

- Надежда, ничем не подкрепленная, губит человека, - философски изрекла девушка. – Если не на кого и не на что положиться, то с большой долей вероятности рискуешь потерять голову.

- И что же ты предлагаешь?

- Отговаривать тебя идти, я так понимаю, бесполезно? Жаль. Тогда вот, возьми, - она протянула мне какую-то вещицу. Я осторожно взял подарок. Это оказалась монета, диаметром сантиметров в пять. На одной стороне красовалась восьмиконечная звезда. Этот символ я знал: звезда Алатырь. У наших предков он символизировал одноименный камень и являлся мощным оберегом-щитом. Я перевернул монету. На обратной стороне были начертаны три руны: Перун, Треба, Ветер. От монеты веяло силой, она сочилась энергией, почти физически ощутимой.

- Откуда? – челюсть у меня отвисла не хуже, чем у Васьки. Полученный амулет являлся вещью крайне мощной, невероятно редкой и древней. Даже тот, кто заряжал мой изумруд в стилете, не смог бы сработать такую вещицу. Я бы не удивился, узнай, что оберег смастерил кто-то из моих очень далеких предков.

- Из глубины веков, - ответила девушка, одновременно и подтвердив мои предположения, и не дав конкретного ответа. – Ступай, коли решил. И запомни – не всегда верь своим глазам и не давай сомнениям взять над тобой верх. Дашь слабину – и считай, что ты труп.

- Большое спасибо, - поблагодарил я, упрятал монету в карман, а когда поднял глаза, то рядом уже никого не было. Впрочем, я особо и не удивился. Если кто-то свыше решил помочь, то для него это не спецэффекты, а обычный способ перемещения.

Поднявшись из перехода, я вновь столкнулся с той же напряженной тишиной. Сейчас я был бы рад и звукам флейты. Жаль, они исчезли вместе с незнакомкой. Площадь перед Дворцом оказалась накрыта чем-то вроде купола. Могу поклясться, что, когда я выбрался из метро, ничего подобного и в помине не было. Купол не казался монолитным и непроницаемым. Он, скорее, напоминал собой северное сияние. Изумрудно-рубиновое свечение, пронзенное тончайшими бирюзово-янтарными прожилками, разбегающимися во всех направлениях. Изумительно красивое зрелище, если не знать, что за ним, скорее всего, ожидает что-то плохое.

Дотронувшись рукой до “стены” купола, я почувствовал нечто сродни покалыванию, как от иглотерапии. Терпимо. Не больно, просто немного неприятно. Шаг вперед: упругое сопротивление, как если бы пытался пройти сквозь желе. К счастью, это ощущение длилось недолго. Всего пара секунд – и я стоял посреди площади. Прямо передо мной возвышалась громада Дворца. Над головой никакого северного сияния не наблюдалось. Только черное бездонное небо, с которого холодно смотрела бледная равнодушная луна, безразличная ко всему происходящему. Солнце мертвых…

Неуловимое движение наверху ступеней между колоннами. Начинается. Рукоять меча удобно и привычно легла в ладонь, сердце билось ровно и размеренно. Посмотрим, что за очередная бестия решила устроить мне рандеву в полночь.

Навстречу мне по ступеням дергающейся походкой паралитика двигалась женская фигура. Казалось, что ей тяжело передвигаться и каждый свой шаг она делает через силу. Что ж, спешить и бросаться вперед, очертя голову, я не собираюсь. Пусть приблизится первой, проявит инициативу, чтобы я мог прикинуть, чего от нее ожидать в дальнейшем. Прошедшие пару минут показались вечностью, но я терпеливо стоял на одном месте и ждал. Расстояние между нами становилось все меньше, меньше и меньше.

Нет. Нет! Нет!!! Этого не могло, не должно быть! Та, что подошла ко мне, была моей любимой Леной. Сердце моментально потеряло свое спокойствие, застучало быстро-быстро. Я с трудом заставил себя не рвануть вперед, чтобы заключить супругу в объятия. И это пошло мне только на пользу. Да, это была моя жена. И в то же время, не она. Как так? Элементарно, как говорил один детектив. Лена была мертва. Ко мне приближался труп. Белая кожа покрыта сине-черными пятнами; истлевшая одежда, в которой ее хоронили; остекленевший, как у рыбы, взгляд. Объяснилась и дергающаяся походка – с одеревеневшими конечностями особо не побегаешь. Странно, что тело так хорошо сохранилось, ведь времени минуло немало. Ну как же так?! Что за неведомая сила лишила тебя посмертия и спокойной загробной жизни? И для чего?!

- Са-а-ш-ш-ш-а-а, - мертвые губы чуть приоткрылись, выдавив мое имя. Металлический звон – это меч ударился острием о плитку, потому как у меня опустились руки. Хорошо хоть полностью не выронил. Только сейчас я понял, как тяжело сохранить спокойствие и хладнокровие, когда ты видишь живой труп любимого и дорогого человека. Верите, в этом мертвом голосе было столько боли и невыносимой тоски…

- Лена, - я шагнул вперед, протянул руку.

Проснувшееся шестое чувство предупредило об опасности. Я отпрянул в сторону, меня обдало волной жгучего жара, а спустя секунду огненный шар с шипением разбился о колонну Дворца. Струйки пламени потекли вниз, плавя гранит. Позади прозвучали скупые хлопки.

- Для человека ты очень ловок. Признаюсь, я приятно удивлена.

Я молча обернулся. Женщина лет тридцати, черные как смоль волосы ниже плеч, правильный овал лица, выразительные глаза. Одета в обычные джинсы и короткую дубленку. Увидишь такую в толпе и не обратишь особого внимания. Но от этой дамочки за версту несло смертью и злобой.

- О, какое спокойствие, - картинно удивилась она. – И что же, не будет никаких вопросов?

- Сама все скажешь, - процедил я сквозь зубы.

- Тоже верно, - едва заметный кивок. – Почему бы и не поговорить. Жить тебе все равно осталось недолго. Но у меня сегодня очень хорошее настроение, так что пусть твое жалкое существование продлится на несколько минут подольше.

У моих ног разверзлась пропасть. Из нее вверх ударили струи мутной дымящейся жидкости. Я увернулся и на этот раз.

- А ты действительно хорош, - восхищение в ее голосе было почти искренним. – Ксандр, Ксандр, неужели тебе нравится твое ремесло? Что ты нашел в нем? Помогать людям – это самое неблагодарное дело.

- А я благодарности и не жду, - я двигался боком, стараясь не упускать девицу из вида. – Я помогаю миру стать чище. И, кроме того, не имею чести знать вас, дамочка.

К слову сказать, Ксандром меня когда-то называл дед. Ну вот не нравилось человеку имя Саша, а Александр звучало слишком длинно. Так и получилось, что для него я всегда Ксандром был. Как эта ведьма узнала об этом, я понятия не имел, но почему-то был уверен, что узнаю. Общая проблема всех злодеев в том, что они очень любят поболтать, осознавая свою неуязвимость. Правда, всегда забывают о том, что в этом мире нет ничего неуязвимого.

- Какая выдержка. Может, присоединишься ко мне? Из нас бы вышла хорошая пара. Нет? Я так и думала. Что ж, дело твое. Мое имя Ольга. А по поводу чистки мира… Чтобы сделать мир чище, сперва нужно истребить большую часть людей. Они и есть самое большое зло на планете. Нет существа более жестокого, чем человек.

Прыжок и взмах мечом. Я делал ставку на неожиданность, но ведьма играючи отбила мой клинок. Причем отбила его ногтями. Хотя не спорю, ее ногти по длине и остроте вполне могли соперничать с небольшими ножами. Хороший маникюр отрастила, можно только позавидовать.

- Браво! – аплодисменты прозвучали гораздо оживленнее, чем в начале. – Достойная попытка, но не советую меня перебивать. Иначе пострадает она.

Ведьма щелкнула пальцами, и Лена согнулась пополам, у нее вырвался гортанный крик боли. Даже с такого расстояния я расслышал, как захрустели ее кости.

- Прекрати!

- О, да неужели тут у нас чистая не увядшая любовь? Даже противно. Но ты прав, стоит прекратить. Такие игрушки дорого стоят. Зря я, что ли, твое обручальное кольцо достала. Удивлен? Оно было необходимо для ритуала, чтобы заставить твою благоверную вновь ожить. Это отнимает много сил, но того стоит. Получаешь верного раба, не ведающего усталости, страха, прочих человеческих недостатков.

- Так это была ты? – я ушел в сторону от костяных лезвий, появившихся из воздуха. Одно из них вспороло рукав пальто, почти достав до кожи. Ничего, пальто потом подлатаю. В крайнем случае отдам бомжам, пусть щеголяют.

- Конечно, - она играючи отбила пару выпущенных мною метательных звездочек. – Вот только твой мелкий паршивец фамильяр путался под ногами. Пришлось немного приструнить. Мы бы и раньше это сделали, но в первый раз нам помешал ты, вернувшись после очередной охоты.

Скрипнув зубами, я провел короткую серию ударов, впрочем, не причинивших ведьме вреда. Надо отдать должное, несмотря на пустую болтовню и браваду, она продолжала держать ситуацию под контролем. Разговор проходил, в принципе, в спокойных интонациях, но мы не переставали кружить друг возле друга. Хищный опасный танец, что должен закончиться смертью одного из партнеров. Не понятным было только, кто ведущий, а кто ведомый.

- Один вопрос, - я перекатился по земле, волос коснулся ледяной вихрь. – Почему именно я и моя жена?

- Я уж думала, ты не спросишь, - в ведьме постепенно оставалось все меньше человеческого. Теперь ее лицо больше напоминало змеиную морду: вертикальные зрачки, втянувшийся нос, проступившая на щеках чешуя. Когда она говорила, длинный раздвоенный язык плотоядно облизывал тонкие губы.

- Так вот я и спрашиваю.

- Какой бы не показалась банальной причина, но это месть, - зрачки ведьмы устрашающе полыхнули. – Твой дед вырезал практически всю мою семью.

- Ты несешь чушь, - я прыгал из стороны в сторону, стараясь не напороться на появляющиеся под ногами кривые шипы.

- Ничуть. Твой дед был ведьмаком. О, да ты не знал этого? Тогда позволь мне тебя просветить, - она выпустила вереницу электрических шаров. – В твоем роду мужчины через поколение рождаются ведьмаками. Только эти способности нужно разбудить. Твой дед был жестоким, кровожадным, беспощадным карателем.

- Бессовестная ложь, - мой клинок все же дотянулся до дубленки ведьмы, оставив на ней длинную прореху. Но этим я, почему-то, вызвал только приступ каркающе-шипящего смеха. В следующую минуту я взмыл в воздух, пролетел через половину площади и врезался спиной в колонну, чтобы потом рухнуть на ступени. Чувство было такое, будто меня переехало асфальтоукладчиком и внутри не осталось ни одно целой кости. Возможно, так оно и было в действительности. Не знаю, чем эта тварь ударила, но сил в удар вложила не мало. Перед глазами все плыло, а мозг сверлила тупая боль. Тяжело дыша, я поднялся, опираясь на колонну. По груди сыпалось что-то теплое. Я заглянул за пазуху: амулет рассыпался в прах, приняв на себя львиную долю чудовищной силы. Не будь его, я, скорее всего, уже лежал бы бездыханным. Ведьма не спеша приближалась, продолжая говорить. Расстояние между нами пусть и было великоватым, но слова звучали так, словно она стояла рядом.

- Это истинная правда. Такого палача, как твой дед, еще стоило поискать. У моей бабушки было восемь дочерей, и она воспитывала их одна. Из кожи вон лезла, чтобы прокормить такую ораву. Худо-бедно, но они выживали. Твой предок счел это подозрительным. Его не остановило даже то, что бабушка занималась знахарством, помогала людям. Нет, он посчитал всю нашу семью ведьмами, дьявольскими отродьями. И убил всех, подло и цинично. Только моя мать выжила, потому что ее в тот момент дома не было. Ей пришлось бежать из деревни. Она пережила столько, сколько не каждый переживет и за десять жизней. Когда я выросла, она поведала мне эту историю. И я поклялась отомстить. Во чтобы то ни стало. И знаешь, я пожертвую свое игрушкой, лишь бы ты ощутил то, что чувствовала моя мать.

Тело Лены, шатающееся, как тростинка на ветру, вспыхнуло ярким пламенем. Оно горело и вместе с тем плющилось, ломалось, меняло свою форму. Нечеловеческий крик длился невыносимо долго, резал слух, разрывал душу на части. Собрав силы, я бросился вперед, напрочь забыв о наставлении не верить своим глазам. В тот момент я не сомневался, что делаю все правильно. Я обязан был спасти свою Леночку, пусть даже и мертвую. Она заслужила покой.

- Даже не думай! – грозный окрик раздался над самым ухом, а я вновь распластался на земле. Ведьма стояла рядом, а мое тело будто вбивали в плиты, давя сверху многотонным прессом. Дышать получалось через раз, голову практически не получалось поднять, а давление все усиливалось.

Пальцы, скребущие холодный бетон, схватили что-то круглое. Монета! Монета, которую мне дала незнакомка. Наверное, выпала, пока я вытирал собою площадь. Я что было сил сжал ее в ладони, чувствуя, как она буквально растворяется во мне. Тело наливалось приятным бодрящим теплом, перерастающим в жар; внутри закипала безудержная энергия; отступала боль, рассасывались синяки и исчезали ссадины и раны. Истерически хохочущая ведьма не замечала ничего этого, а я не знал, как долго оберег будет меня поддерживать. Поэтому я вложил все обретенные силы в один удар. Тело устремилось с места, как стрела, сорвавшаяся с туго натянутой тетивы. Уже в полете я выхватил стилет, твердо уверенный в том, что он не подведет и на этот раз.

Не ожидавшая такого подвоха ведьма, инстинктивно прикрылась руками, но клинок беспрепятственно прошел сквозь плоть, вонзившись между глаз. Приземлившись, я ударил ее ногой в грудь. Бестия рухнула рядом с догорающими останками моей супруги. Огонь радостно и жадно перекинулся на нее, стремясь быстрее поглотить. Странное дело, но ведьма не кричала, хотя в ней еще теплилась жизнь, не грозила проклятьями напоследок. Она только пару раз попыталась подняться, но не смогла.

Зловонный смрад, треск чадящего пламени, черное небо над головой. Я тяжело опустился на колени, силы как-то разом покинули меня. Чувствуя, что по щекам бегут две влажные дорожки, я невидящим взглядом смотрел на два факела на площади: бывшая жена и бывший враг. Холодно… Не телу, душе. Как сказал когда-то Ницше: “После опьянения победой возникает всегда чувство великой потери: наш враг, наш враг мертв! Даже о потере друга мы жалеем не так глубоко, как о потере врага”. Великий человек. Он явно знал больше, чем простые смертные.

На мое плечо тихо легла чья-то рука. Я уже даже не смог удивиться, когда увидел, что рядом со мной находится та самая незнакомка, давшая мне оберег. Отливающие небесной синевой глаза смотрят с сочувствием и пониманием, легкая улыбка блуждает на чистом и непорочном лице. Исчезли лохмотья, уступив место простой, но добротной одежде.

- Вставай, ведьмак. Ты справился, все закончилось.

- Кто ты? И почему помогла? – я поднялся, отряхнул колени.

- Скажи, ты веришь в реинкарнацию?

- Не знаю, - честно ответил я, потому что и на самом деле не задумывался над этим.

- Тогда считай, что я твой ангел-хранитель, - она потрепала меня по щеке, потом посмотрела на догорающие тела. – Знаешь, это уже была не твоя супруга. Мертвым телом можно управлять, когда в нем уже нет души. Так что это была всего лишь оболочка.

Я долгое время молчал, потом задал один единственный вопрос, волновавший меня сейчас больше всего.

- А есть у ангела-хранителя имя?

- Я думаю, ты и сам прекрасно его знаешь.

Над площадью загоралось алое зарево. По моим прикидкам времени прошло не так уж и много, но это был рассвет. Рассвет… Символ торжества света над тьмой. Символ рождения нового дня, новой жизни. Символ веры. И пока поднимается солнце, пока его лучи согревают этот несправедливый мир, даруя ему свою доброту и ласку, я буду пытаться сделать его лучше. Месть? Нет. Теперь в моем сердце ей не будет места. Только стремление помочь тем, кто в этом нуждается. К тому же, у меня есть ангел-хранитель…

Месть. Часть 2

- Васька! – закричал я, понимая, что голос предательски дрожит от волнения. – Васька, где ты?!

Тишина. Я заглянул в ванную, промчался на кухню, потом влетел в зал. Никого. Только следы пребывания кого-то либо чертовски злого, либо психически больного. Кому же я так насолил и перешел дорогу?

В спальне все оказалось точно так же, как и во всей остальной квартире: сорваны шторы, опрокинут шкаф, кровать сдвинута чуть ли не на середину комнаты. Тяжелый дубовый стол лежал на боку, вокруг разбросаны документы и канцелярские принадлежности. Но самым страшным было то, что из-под вороха бумаг выглядывала черная мохнатая лапка.

- Реми! – я бросился к столу, принялся остервенело отшвыривать в сторону весь этот хлам.

Фамильяр лежал, не двигаясь: шерсть взъерошена, мордочка в спекшейся крови, передняя левая лапа неестественно вывернута. Я протянул к нему дрожащую руку, понимая, что скорее всего не успел, и единственное близкое и родное для меня создание погибло. Но… Что это? Почудилось или же сердце кота еще бьется? Нет, точно! Пусть прерывисто, пусть не часто, но он, несомненно, был еще жив! Черт с ней, с этой квартирой, потом разберусь.

- Держись, Реми! – прохрипел я. – Не смей умирать, пушистый французский засранец!

Я как можно бережнее поднял фамильяра на руки и стремглав бросился прочь из дома, не забыв, впрочем, на ходу прихватить из перевернутой тумбочки кое-какие сбережения. В государственную ветеринарную лечебницу соваться было бесполезно в такое время, а в частных одним “спасибо” не отделаешься. Благо, до ближайшей такой лечебницы нужно было пройти всего несколько домов.

Девушка за стойкой ресепшен посмотрела на меня с плохо скрываемым раздражением: рядом с ней стояла чашка с дымящемся чаем, в вазочке лежали какие-то печеньки, а на мониторе компьютера застыл кадр какого-то фильма. Очевидно, поздние визитеры абсолютно не входили в ее планы. Удивительное дело, но несколько купюр с изображением Франклина в корне поменяли эти планы. Меня сразу же окружили заботой и вниманием и даже предложили тот самый чай. Через пару минут появился заботливый врач, а девушка аккуратно взяла у меня кота и удалилась, видимо, в операционную. Ну или в смотровую, не знаю, как у них там принято.

Я мерял шагами веселенькую плитку под ногами, ходил взад-вперед. В голове все смешалось, руки предательски дрожали. В конце концов я не выдержал, присел в кресло для посетителей и незаметно для самого себя задремал. Из сладкой дремы меня выдернуло легкое прикосновение к плечу. Несколько секунд я смотрел на человека в белом халате, заляпанном небольшими пятнами крови, пытаясь сообразить, где я и что тут делаю. Вспомнив, подскочил из кресла.

- Что с ним?!

- Не переживайте, - успокоил врач. – С вашим питомцем все хорошо. Операция прошла отлично, но на восстановление уйдет не меньше месяца. Да, пока он спит под действием наркоза. Но когда придет в себя, некоторое время поначалу может наблюдаться легкая дезориентация в пространстве, вялость и апатия. Не пугайтесь, это вполне обычное явление. Наблюдайте за заживлением швов и ран, не допускайте загноения. Я выпишу вам мазь, будете обрабатывать. Если вдруг что-то пойдет не так, сразу же обращайтесь к нам.

Врач черканул что-то в блокнотике, вырвал листик и протянул мне. Неизвестное название ни о чем мне не говорило, но являлось, судя по всему, той самой мазью.

Пока я жал врачу руку и горячо благодарил, медсестра вынесла мне… Нет, не моего Ваську, а почти полностью запелёнатую бинтами мумию. Не замотали разве что морду да задние лапы. Я крепко сжал кулаки, сдерживая рвущиеся с языка ругательства. Вот, пожалуй, еще один фактор, который вынудит меня разогревать месть еще больше, чем было до этого.

- Наступная станцыя “Кунцаушчына”.

Двери вагона метро с шипением закрылись. Поезд, дернувшись, начал набирать ход, нырнув в черное жерло туннеля. Я прикрыл глаза: ехать еще минут двадцать, можно и отдохнуть немного, а разглядывать немногочисленных пассажиров не хотелось, не люблю я этого.

Вагон плавно покачивался, так же плавно и лениво тянулись мысли. Фамильяр шел на поправку довольно быстро, раны его затягивались, выбритая шерсть отрастала. Единственное, что меня очень волновало, так это то, что Реми с каждым днем все больше и больше превращался в животное. Нет, я понимаю, что внешне он им и был, но… У него стала пропадать речь, он периодически начинал тереться о ноги, как обычный кот. А недавно он отказался есть за столом, зато из поставленной в качестве эксперимента мисочки на полу лопал так, что за ушами трещало. К тому же, пару раз уже пришлось убирать за ним, пока я все же не купил лоток и кошачий наполнитель.

Было больно наблюдать за тем, как медленно, но верно теряешь самого преданного друга и соратника. Еще больнее оказалось осознание того, что ничего не можешь с этим поделать. Те, кто нанес тот жуткий визит в мою квартиру, знали толк в своем деле. Интересным было вот еще что: раз все в доме перевернули с ног на голову, значит, гости что-то искали, а Реми им просто-напросто мешал. Почему-то эта мысль пришла мне в голову только сейчас. Надо будет в свободное время провести тщательную ревизию всего, что у меня имеется.

Скрежет раздираемого металла, перерастающий в визг, ударил по ушам. Меня швырнуло вперед, я рефлекторно сгруппировался, что смягчило падение на пол вагона. Вскочив на ноги, я заметил, как за окном во мраке туннеля затухают последние искры, вызванные экстренным торможением. Я ожидал возмущенных криков и ругани, но в вагоне кроме меня больше никого не обнаружилось. Заморгали лампы освещения, несколько из них с грохотом взорвались, разметав по полу стеклянное крошево. В соседних же вагонах света совсем не было. Или же не было самих вагонов. Появилось ощущение неправильности происходящего, отчужденности от реальности.

Подойдя к дверям, я попытался их открыть: сидеть в стальной ловушке в перегоне между станциями желания не было. Не вышло. С одинаковым успехом я мог бы попытаться сдвинуть сам состав. Двери не сдвинулись ни на сантиметр, а я полез под пальто, нащупывая стилет, рукоять которого украшал самый настоящий изумруд размером с грецкий орех. Нет, это не были так называемые “понты”. Изумруд сам по себе является отличным талисманом от злых чар, а этот камень заряжал силой человек, разбирающийся и обладающий недюжинными способностями. Кроме того, я немного доработал оружие, потому что трехгранный стилет лезвия, как такового, не имеет, а служит только для колющих ударов. Пришлось немного пошаманить, но клинок от этого стал только опаснее.

Вспышки участились. Их мерцание напоминало безумную свистопляску стробоскопов на дискотеке. И это сильно раздражало, мешало сосредоточиться. Из-за этого я пропустил момент, когда в противоположном конце вагона появилась долговязая фигура. Сперва рассмотреть ее не представлялось возможным. Но вот она делает шаг, еще один. Походка дерганная, словно навстречу мне движется марионетка, ведомая адским кукловодом. Девушка, одетая во что-то невообразимое, мешковатое. Нет, не девушка. Я напряг зрение, насколько это было возможным при таком освещении. Ведьма, понятное дело. Но у нее не было лица. Вернее, не было постоянного лица. Вспышка – и это миловидное личико с чуть вздернутым носиком. Еще вспышка – и это уже безобразная старуха с дырой вместо носа. Снова вспышка – жуткая оскаленная морда, отдаленно напоминающая змеиную голову. Очередная вспышка – и это сгусток мрака, внутри которого плавно перетекают друг в друга багровые прожилки. Личина сменялось личиной, а их обладательница все приближалась. В ноздри ударил запах перепревших листьев и сырости.

- Что тебе нужно, исчадие? – я готов был броситься вперед, но для начала хотел выяснить, чем обязан такой неожиданной остановке.

- Твое тело, твою душу непременно я разрушу, - голос ведьмы звучал на удивление приятно. Но эта манера рифмовать бесила еще больше, чем мерцание под потолком.

- Нормально разговаривать не научилась? – я встал в стойку, изумруд в рукояти светился мягким зеленым светом.

- В мире безумном нормальность – это недостаток, - прошипели у меня за спиной, а затем сильный толчок послал меня вперед. Я пролетел метра три, но на ногах удержался, крутанулся волчком. Ведьма стояла позади. Этого не могло быть, но тем не менее… Ассиметричная рожа самодовольно скалилась.

- И все же я настаиваю на вразумительном ответе.

- Ответы мертвецу ни к чему.

Каркающий злой смех и очередной удар в спину. Бестия либо телепортировалась, либо передвигалась так стремительно, что я не успевал следить за ней. И открытого столкновения она точно будет избегать. Такие, как она, сильны лишь тогда, когда чувствуют свое превосходство. Пусть это превосходство и заключается всего-навсего в одной способности. Но стоит лишить их этой способности или научиться противостоять ей, как они обычно сразу же поджимают хвосты и просят о пощаде. Правда, эта дамочка не выглядела той, которая станет вымаливать даже пару дополнительных минут жизни.

По стеклам в окнах зазмеились трещины. Я ничком бросился на пол, а спустя мгновение над моей головой просвистел каскад осколков под аккомпанемент хохота полубезумной твари.

- Покажись! – рявкнул я. – Или боишься?

- Трусость и страх – это слабых удел. Того, кто от смерти сбежать захотел.

- Большего идиотизма я в жизни своей не слышал. Да и рифма у тебя так себе, - я, крадучись, приближался к ведьме. Действительно, называть человека слабым только за то, что он желает избежать гибели? Тогда сильным должен быть тот, кто прямо жаждет отправится в мир иной.

Металлический поручень, вырванный с корнем, просвистел на манер копья в десяти сантиметрах от моей головы. Шутки кончились, в ход пошла тяжелая артиллерия. Пол под моими ногами вздыбился, словно неведомый исполин со всей дури пытался пробить его снизу. Отпрыгнув в сторону, я наотмашь взмахнул стилетом. Попасть, в принципе, даже не рассчитывал, но ведьма должна была знать, что изображать из себя агнца, готового к закланию, я не намерен.

Гул, раздавшийся позади, напоминал шум потревоженного пчелиного улья. Бросив туда мимолетный взгляд, я увидел, как в соседнем вагоне бушует огненный вихрь. Даже здесь я ощутил нестерпимый жар, как от разгорающегося рядом крошечного солнца. Театральные эффекты составляли обязательную часть программы каждой бестии. Пока смотрел, получил еще один удар, пришедшийся по левому плечу. Ведьма разорвала рукав пальто, оцарапала когтями кожу. Надо с этим завязывать, иначе рискую превратиться в жаркое или еще чего похуже.

Неуловимое движение воздуха сзади, за которым обязательно должен был последовать еще один удар. Но на этот раз я не стал ждать, совершив короткий выпад. Гневное шипение сказало о том, что своей цели я достиг и сумел-таки ранить ведьму. Вот, теперь дела должны пойти получше. Вырвавшаяся из ниоткуда ядовито-фиолетовая сфера красноречиво намекнула, что я слишком рано расслабился. Громовой раскат ударил по барабанным перепонкам, когда вспыхнувший ярким сиянием изумруд в рукояти стилета поглотил ведьмину сферу. При этом сам камень взорвался, рассыпавшись в пыль, а меня волной швырнуло на колени, протащило через весь вагон. Захрустели осколки стекла. В голову пришла одна интересная идея. Поднимаясь, я зачерпнул целую пригоршню битого стекла, не взирая на боль. Хорошо еще, что куски от окон были немного крупноваты. Выбросив руку, я швырнул осколки прямо перед собой.

- Глупая попытка, - захихикала ведьма, чей голос сделался донельзя отвратительным.

Я пропустил комментарий мимо ушей. Тем более, что расчет был совсем на другое. Ведьма не телепортировалась и не двигалась с дикой скоростью. Она становилась невидимой. И теперь брошенные мною стекла, застрявшие в складках одежды, служили отличным ориентиром, поблескивая гранями, как драгоценные камни в свете софитов. И слава богу, что бестия не восприняла мою уловку всерьез. Для нее это смотрелось скорее, как жест отчаянья, желание отсрочить неизбежное. Что ж, пусть думает так и дальше.

Двигаясь специально мимо ведьмы, я не переставал следить за мерцанием стекляшек. Бестия пропустила меня мимо себя, не издав не звука. Хорошо. Будем и дальше делать вид, что я не знаю, где она. Но и оставлять надолго спину без прикрытия тоже не стоило. Я остановился, в растерянности вертя головой по сторонам, развернулся в обратную сторону.

- Где ты прячешься?!

А она и не пряталась. Она стояла в метре от меня, а я изображал из себя слепого котенка, тыкающегося наугад. Шажок вперед, еще один. Расстояние между нами сократилось до неприлично опасного, уже можно было почувствовать зловонное дыхание твари. Тянуть дальше не имело смысла. Еще миг – и она атакует сама. Не зря говорят, что лучшая защита – это нападение. Значит, не следует оспаривать прописные истины, а нужно просто бить. И я ударил. Всадил клинок туда, где примерно должна была находиться грудь ведьмы.

- Я прощаю тебя.

Надсадный хрип, переходящий в стон. Воздух передо мной задрожал, как в знойный день. Фигура ведьмы приобретала реальные очертания, становилась видимой. Она слегка пошатывалась, держа руками торчащий из груди стилет. Пылающий ненавистью взгляд затухал, стал мутным и ничего не выражающим. С глухим стуком тело упало на пол, а у меня в тот же момент волна боли чуть не разорвала голову. Сжав руками виски и закрыв глаза, я закричал, не в силах сдерживаться.

- Наступная станцыя “Партызанская”.

Боль исчезла вместе с голосом диктора. Я открыл глаза. Поезд спокойно катил по туннелю, освещение исправно функционировало. Неужели мне все это пригрезилось? Как-то уж слишком реалистично у меня болело тело после этой схватки. Может, действительно я переутомился, ведь всякое бывает. Только стилет в руках, измазанный кровью, говорил о том, что все произошедшее было более, чем реально. В противоположном конце вагона сидела девушка в бесформенных одеждах, под ней темнела лужа, а стекло за спиной покрывала сеть трещин. Даже не подходя, я мог с полной уверенностью сказать, что это была за лужа. Дождавшись своей станции, я выскочил из вагона.

Месть. Часть 1

Месть.Часть 3

И вот сейчас я вел охоту. Очередной заказ, сулящий принести неплохую прибыль. Правда, путешествие по подземной части одного из спальных районов Минска не входило в мои планы, но кто же знал, что ведьма почует неладное и улизнет в самый неподходящий момент. Заказали ее четыре молодые мамы, чьих детей она едва не увела с собой. Все четверо в один голос твердили, что это была выжившая из ума старуха со второго этажа, только не такая, как всегда. От нее исходила стол сильная волна ужаса, что девушки и пошевелиться не могли, а стояли и смотрели, как ведьма, распевно что-то бормоча и совершая замысловатые пассы руками, манит за собой их детей. Если бы не въехавший во двор грузовик, спугнувший старуху, могло бы случиться непоправимое. Решив обезопаситься, одна из мамаш нашла в сети мой номер. Я поверил сразу: за свою не такую уж и долгую жизнь успел насмотреться всякого. Когда я согласился взяться за дело, девушка вздохнула с явным облегчением. Я усмехнулся – такая реакция у клиентов практически всегда. Они до последнего бояться, что их примут за душевнобольных.

Мертвец пас овец

Под луной ночною порой.

Их жрал, свежевал.

Чтобы жить, нужно убить.

На смену идиотской считалочке пришла не менее идиотская песенка. Запугать пытается? Не выйдет, на меня подобные штучки не действуют. Я даже ко всякого рода заговорам практически не восприимчив. Да и защитный амулет, вырезанный мною из еловой сердцевины и украшенный агатом и ониксом, делал свое дело, постоянно болтаясь на шее на крепкой железной цепочке.

С легким шелестом полуторный меч вышел из ножен, висящих на спине. Это только в фильмах бесстрашные воины истово машут двуручными мечами так, будто те ничего и не весят. В реальной жизни все несколько иначе. Поэтому прямой обоюдоострый клинок, в котором веса максимум полтора килограмма, для меня намного удобнее и практичнее всяких там фламбергов и цвайхандэров. Открытый эфес; лезвие из закаленного железа, покрытое тонкой сетью рун, мерцающих в темноте нежно-алым светом.

Ну где же ты? Сколько можно за тобой бегать? Рядом прозвучал отвратительный смешок. Я резко развернулся в сторону звука, рубанул наугад мечом. Клинок впустую вспорол воздух, а из-под кучи мусора у стены с недовольным писком метнулась огромная жирная крыса. Да, вот так и рождаются слухи о крысах размером с собаку. У страха, как говорится…

Меч я не стал прятать. Достать его, конечно, дело секундное, но бывают такие ситуации, когда даже секунда может спасти тебе жизнь. Или же наоборот… Малейшая задержка – и ты хладный равнодушный труп без дальнейших перспектив.

Под ногой хрустнуло. Я присел на корточки, присмотрелся – череп. Судя по размеру, принадлежит ребенку лет шести-семи. Я выпрямился пружиной. Убью, тварь! Я спокойно отношусь к трупам мужчин, женщин, стариков и даже котиков с собачками. Да, они вызывают чувство скорби, печали, но это все как-то естественно, что ли. Останки же детей, этих маленьких ангелов, имеющих право и шанс на долгую жизнь и лишенные этого шанса, вызывали во мне бурную клокочущую ярость. И желание всегда появлялось лишь одно – покарать убийцу.

Сбоку показался черный зев прохода, потянуло гнилью и сыростью. В висках уже привычно чуть закололо: верный знак того, что порождение мрака где-то рядом. Отодвинув кончиком клинка в сторону висящую паутину, я уверенно зашагал по боковому тоннелю. Впрочем, это, скорее, был короткий аппендикс в несколько метров длиной, нежели полноценный ход. В конце из-под деревянной двери, обитой металлическими полосами, пробивалась узкая полоска света. Интересно, как в современном Минске в канализации могла оказаться такая дверь? Или же это ведьма постаралась, обустраивая свое логово? Возможно. Подумалось, что полосы на двери тогда точно не железные. Ведьмы не переносят железа, так же, как вампиры – серебра. Не зря когда-то в средние века инквизиция использовала железо и огонь. Я отогнал мысли прочь: не время и не место отвлекаться.

Дверь отворилась, даже не скрипнув. Передо мной находилось почти квадратное помещение, примерно десять на десять метров или же чуть больше. Вдоль стен чадили факелы, тут и там потрескивали свечи, выплевывая в воздух крохотные искры. Стократно, до рези в глазах, усилилась вонь. Ее источник обнаружился быстро: под потолком висело на крючьях не менее десятка тел. Думаю, нет нужды уточнять, чьи это были тела, а уж их состояние… Ни один человек не заслуживает такой плохой смерти. Кто-то скажет, что любая смерть не бывает хорошей. Бывает, еще как бывает.

Ведьма. Она стояла спиной ко мне у массивного стола и что-то с остервенением грызла. Меня она словно и не замечала. Что ж, не нужно будет особо напрягаться. Стараясь не шуметь, я двинулся между рядов пыльных ящиков и бочек. Некоторые бочки оказались открыты, внутри как-то странно плескалась густая черная маслянистая жидкость.

Я занес меч. Один короткий верный удар – и на земле станет чуть-чуть меньше зла. Не вышло. Бестия либо почуяла неладное, либо изначально знала о моем присутствии. Едва клинок начал движение, как она обернулась, расшвыривая в стороны кости и куски гниющего мяса, лежащего на столе.

Истинное обличье ведьм весьма отличается от той человеческой маски, которую они носят, чтобы не выделяться. У этой голова напоминала собачью, только начисто лишенную ушей и растительности. Лысый череп сплошь покрыт кровоточащими нарывами и струпьями; три глубоко посаженных глаза смотрят с ненавистью и лютой злобой. В руках-лапах ведьма держала два боевых крюка, оба в бурых засохших пятнах. Крюки со звоном отбили мой меч.

Издав нечто среднее между визгом и рычанием, тварь бросилась на меня, бешено вращая оружием. Я отскочил назад, отбивая удары и пытаясь не пропустить какой-нибудь выпад. Так хотелось применить столь излюбленную писателями-фантастами “веерную защиту”. Увы, на самом деле такая “защита” служит только для показухи, чтобы произвести впечатление. Да и пробивается она достаточно легко, особенно если у соперника оружие помассивнее твоего.

Поэтому мне не оставалось ничего иного, как отбивать дикую атаку на пределе возможностей. Пару раз мне все же удалось совершить ответные выпады, впрочем, не нанесшие ведьме большего вреда, чем неглубокие царапины. Отбив, отбив, удар. Клинки сталкивались, высекали искры, разлетались в разные стороны, а я все не мог улучить благоприятного момента, чтобы покончить с тварью. Таких я еще, к слову, не встречал. Чаще всего они швыряются огнем, плюют кислотой, рвут на себе волосы и выкрикивают заклинания. Эта же отчего-то использовала только грубую физическую силу.

Крюк просвистел у самого лица. Я отшатнулся буквально в последний момент, но, делая шаг назад, налетел спиной на одну из бочек и рухнул на пол, увлекая за собой и саму бочку, оказавшуюся неожиданно легкой.

Черная жидкость разлилась вокруг. Она оказалась теплой и в ней копошились длинные пиявки толщиной в два больший пальца. Пытаясь подняться, я раздавил рукой одну такую. Кожу будто обожгло, рука моментально поехала в сторону, и я снова растянулся. Спасало меня пока только то, что ведьма тоже потеряла равновесие, выронив свои страшные крюки. Тем не менее, это не мешало ей ползти ко мне, жутко завывая и клацая челюстью.

Не поднимаясь, я от всей души двинул ведьму тяжелым ботинком по морде. Бил хоть и из неудобного положения, но удар получился достаточно сильным: один из глаз моментально заплыл, приобретя иссиня-черный оттенок. Ведьма заверещала дурным голосом, рассыпая ругательства вперемешку с проклятиями, изловчилась схватить меня за лодыжку. Ощущение было такое, словно ногу заковали в раскаленные кандалы.

Я дернулся раз, другой, третий. Тщетно. Тварь вцепилась мертвой хваткой да еще и подтягивалась ближе. Рука нащупала знакомый эфес – меч, выпавший при глупом падении. Убить я даже не надеялся, но от хватки ведьмы удалось освободиться, едва бритвенной остроты лезвие перерубило ей руку чуть выше запястья.

Крик боли прокатился по всей канализации. Из обрубка фонтаном хлестала черная вонючая кровь. Тварь вертелась на полу, прижимая к груди покалеченную конечность. Этой заминки мне вполне хватило, чтобы подняться на ноги и отойти к стене. Позади почувствовался жар – факел. Из проржавевшего кольца тот вышел с неохотой. Жадно трепетало багровое пламя, требуя жертву, желая насыщения. Огонь снимает с тела кожу, а с души – грех. Эту фразу я вычитал когда-то очень давно и с тех пор не забывал ни на секунду.

- Я прощаю тебя, - тихо произнес я и швырнул факел. Он полетел по короткой дуге и упал в разлитую жидкость. Вспыхнуло, загудело. От нечеловеческого визга, наполненного болью и отчаяньем, заложило уши. Ведьма перекатывалась, пыталась сбить пламя, силилась подняться, но не могла. Чистое пламя окутало ее с ног до головы, приняло в свои объятия.

Всегда нужно прощать. Какой бы ни была черной ведьма, необходимо оставлять в сердце место для прощения. Не стоит таить и накапливать в себе злость, чтобы она не разрушила тебя самого.

Ведьма затихла, перестала дергаться. Душа, очистившись, покинула бренное тело. Осталась только одна мелочь, чтобы до конца довести начатое дело. Перехватив поудобнее меч, я шагнул к дымящемуся смрадному трупу.

- Ноги вытер? – бархатистый мужской голос раздался, едва я перешагнул через порог.

- Тебя забыл спросить, - беззлобно огрызнулся я в сторону сидящего посреди прихожей большого черного кота с серым пятном в виде молнии на спине. Я усмехнулся: кот который выжил.

- Не будешь вытирать ноги, я тебе в ботинки нагажу.

- Попробуй, - я не спеша раздевался, развешивая снаряжение на вешалке. – Отвезу к ветеринару. На стерилизацию.

- Не поможет, - кот лениво почесал левое ухо. – Я ведь фамильяр, частичка духа, заключенного в этом бренном теле.

- Вот именно, - я скинул ботинки, отодвинул подальше мешок с головой ведьмы. – Раз заключен в теле, значит, подчиняешься его законам и потребностям. Так что имей ввиду – клиник, ветеринар, стерилизация, бесполезность кошачьих серенад по весне.

- Подумаешь, - фамильяр демонстративно направился в сторону спальни. – Я вообще к тебе в сожители не набивался.

Это было истинной правдой. Попал кошак ко мне лет семь назад, когда я гонялся за одной ведьмой, оскверняющей могилы. Обитала данная особь километрах в семидесяти от Минска. Я тогда был не слишком опытен и не смог различить в сидящей под мостом пьянчужке с черным клубочком на руках ведьму. Но, когда левое плечо взорвалось болью, а из него торчала зазубренная костяная игла, я понял, что нельзя слепо верить всему, что видишь.

Не знаю, смог бы я совладать с нею раненый и в состоянии растерянности, но на помощь пришел котенок. Фамильяр восстал против воли своей хозяйки, вцепившись когтями ей в глаза. И пока ведьма пыталась сбросить взбунтовавшегося раба, я ее уничтожил.

Было дико и непривычно смотреть, как животное выталкивает из себя слова, рассыпаясь в благодарностях. Как я понял, фамильяр должен быть соратником, в которого даже вкладывают частичку своей души, а из котенка и в самом деле хотели сделать лишь покорного слугу. В общем, закончив благодарить, существо с грустным видом направилось прочь. И что-то в тот момент дрогнуло в моей душе, мне стало его безумно жалко, захотелось приютить и обогреть. И я предложил котенку отправится со мной. Если бы знал, что он вырастит в большого язвительного кота, прежде сто раз подумал бы, брать его к себе или нет. Сам фамильяр настаивал, что его зовут Реми и он имеет французские корни, но я упорно называл его не иначе, как Васькой.

Я вяло ковырялся вилкой в тарелке с жареной картошкой, поглядывая на экран ноутбука. На нем была открыта карта Минска, на которой я делал свои отметки – места и время встреч с ведьмами. В целом картина вырисовывалась неутешительная: за последние два месяца я перебил этих тварей больше, чем за всю свою ведьмачью карьеру. И это мне очень и очень не нравилось. Такой всплеск активности объяснить никак не удавалось. Может, в этом был какой-то дурной знак, а, может, это я стал слишком мнительным и на самом деле это ничего не значило.

На стул напротив запрыгнул Вася, зацепил когтями котлету из тарелки, принялся жевать, выразительно поглядывая на меня. Я молчал, не мешая фамильяру ужинать. Поскольку он не являлся котом в обычном понимании, мне как-то совесть не позволяла ставить ему миску с водой и едой на полу. Поэтому он всегда ел за столом вместе со мной. Правда, иногда вел себя так, что отправить его на пол представлялось самым оптимальным решением.

- К тебе сегодня приходили, - заявил кот, расправившись с котлетой.

- Кто?

- Не знаю, - фамильяр повел ушами.

- Чтобы ты и не знал? – я искренне удивился. – На тебя это не похоже. Ты же знаешь больше, чем советская энциклопедия.

- Лесть не твой конек, - отмахнулся Васька, но по всему было видно, что ему приятно. – Но в этот раз я действительно не знаю, кто это был. В одном я точно уверен: они были не живы и не мертвы. Тяжелая аура, я такую еще не встречал. Энергия темная, чужая.

- Ты сказал “они”? – я перестал жевать.

- Да, их было двое. Незадолго до твоего прихода ретировались. Стояли у дверей, перешептывались какими-то искусственными голосами, что-то пытались выяснить. Даже мне стало не по себе от их присутствия. Спустя двадцать минут ушли, но их присутствие ощущалось еще долго. Мне стыдно в этом признаваться, но в тот момент я впервые в жизни почувствовал страх.

Я с трудом верил в услышанное. Чтобы фамильяр чего-то боялся – это нужно быть кем-то или чем-то из ряда вон выходящим. И это заставляло задуматься. Враги у меня были, в этом можно даже не сомневаться. Ведьмачье ремесло предполагает их наличие, это нечто само собой разумеющееся. Но это либо живые люди с обычной аурой, либо просто ведьмы, кои тоже являются живыми. Ну или мертвыми, бывает по-разному. И никогда еще не было такого, чтобы о существе можно было сказать, что оно и не живое, и не мертвое. Если это, конечно, не зомби. Но их мне встречать еще не доводилось. Может, где-то на Гаити они вполне себе распространены, а в наших широтах это явление крайне редкое. Если оно вообще имеет место быть.

Взгляд снова упал на карту города, пестрящую красными метками. Возможно, это как-то связано с визитом неизвестных гостей? Не знаю… По крайней мере никакой системы в появлении ведьм не было: совершенно разные районы, отличающиеся друг от друга места. Связать это все воедино и подвести под какую-то систему не представлялось возможным. Предположений можно выстроить сколько угодно много, но это не значит, что хоть одно из них окажется правильным.

- В следующий раз, если кто-то заявится, попытайся побороть свой страх и узнать, кто это, - попросил я Василия.

- Я всего лишь кот, - фамильяр облизнул длиннющие усы, забыв, что совсем недавно он утверждал прямо противоположное.

- Ты фамильяр, - напомнил я. – И можешь гораздо больше, чем кот. К тому же… Я тебе доверяю. Да и нет у меня никого, кроме тебя.

Пушистое создание зажмурилось от удовольствия.

Серое небо низко висело над головой, который день грозя разродиться дождем, но так и не пролившее не капли. Ветер зло швырял навстречу багрово-желтые листья, насильно кружил их в дикой необузданной осенней пляске. Они совершали замысловатые кульбиты, похожие на танцевальные па, с грустным шелестом уносились прочь.

Я брел вдоль набережной, зябко поеживаясь, подняв воротник и втянув голову в плечи. Холодно. И тем не менее меня всегда тянуло сюда в это время года. Чувство потери, невосполнимой утраты и горя захлестывало поздней осенью с особой силой. Сердце тоскливо сжималось, то замедляя свой ритм, едва не останавливаясь, то начинало стучать со скоростью спортивного двигателя, будто стремилось вырваться из груди. Когда-то давно я вот так же гулял здесь, но тогда меня переполняло чувство яркого счастья, бьющего буквально через край. Потому что гулял я не один, а с супругой. Но у счастья оказался век не долог…

В один далеко не прекрасный день она пропала. Ушла на работу, а вечером не вернулась домой. Сказать, что я нервничал, значило не сказать ничего. Ее телефон упорно молчал, потом вообще оказался отключен, видимо, села батарея. Я обзвонил всех друзей и подруг, ее коллег по работе, просто знакомых, каких знал. Ничего. Звонки в больницы и морги тоже не принесли результата. Наутро я отправился в ближайшее отделение, где у меня работал мой школьный друг. Тот не стал ждать положенных в таких случаях три дня и пообещал помочь, чем только сможет. Неделя… Прошла неделя томительного ожидания. И ее нашли, мою Ленку…

Я не вдавался во все подробности, а перед глазами до сих пор стоит та ужасная фотография с места трагедии. Как оказалось, после работы Лена села в машину к какой-то девушке, ее ровеснице, судя по виду. Что произошло дальше доподлинно неизвестно. Но по всему выходило, что она стала жертвой какого-то ужасного ритуала, потому как ее полуобнаженное тело висело распятым на перевернутом кресте в центре расписанной непонятными знаками комнаты. Столько крови, пожалуй, я видел только в фильмах ужасов. Хоронили Леночку в закрытом гробу, девицу, которая увезла ее, так и не нашли. Хоть машину и отследили до самого подъезда того злосчастного дома. Квартира была оформлена на абсолютно порядочных людей, которые на момент убийства почти как неделю отдыхали где-то на югах. Дело в конце концов закрыли, а я бросился в пьянство.

Да, согласен, пьянка – это удел слабых, иллюзия ухода от проблем. Но тогда я не видел другого выхода. Каждый вечер я напивался до беспамятства, размазывая сопли и слезы по лицу. Каждый вечер я звал ее, умолял вернуться или же забрать с собой. Но небеса, рай, ад и черт знает, что еще, были глухи к мольбам сходящего с ума. В конечном итоге из запоя и депрессии меня вывел все тот же друг из органов. Вывел жестко, но действенно – съездил несколько раз от души мне по физиономии, а потом долго читал лекцию о бренности бытия и жизни в целом. Он, кстати, и рассказал мне о том, что случай с моей Леной был не единичным. И о том, что наш мир не так прост и намного более многогранен, чем кажется. В общем, я был ему благодарен за то, что мои глаза наконец прозрели. Спустя какое-то время я и стал ведьмаком. И мстил, мстил, мстил. И пусть говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным, но я его постоянно подогревал…

Очередной особенно сильный порыв практически ледяного ветра прогнал прочь тягостные мысли, загнал их на задворки подсознания, безжалостно выдернув в реальный мир. Рядом гневно перекатывала свои темные воды Свислочь. Волны с остервенелостью налетали на берег, с недовольным шелестом разбивались тысячами капель о бетон набережной. На противоположной же стороне улицы, наоборот, кипела и бурлила жизнь: сверкал огнями Дворец спорта, призывно светились двери торгового центра, витрины всевозможных салонов и магазинов поменьше пестрили многоцветием, манили и зазывали к себе. Но я предпочитал бродить именно по набережной, вдали от людей и бестолковой суеты.

В свете одного из немногочисленных работающих фонарей я увидел девочку лет десяти. Она сидела на корточках и что-то рисовала мелками на асфальте. Но больше всего поразило то, что одета она была совсем не по погоде: летние сандалики, цветастое легкое платьице, на голове большой белый воздушный бант. Странным было еще и то, что от порывов ветра не развевалось ни платье, ни бант. Эта картина была настолько нереальной и нелепой, что я даже опешил. Куда смотрят родители этой малютки, позволяющие гулять ей в такое время и в такую погоду?!

- Эй, малышка, ты что тут делаешь? Где твои мама и папа? – я подошел к девочке, намереваясь помочь. Та подняла на меня мутные, будто затянутые пеленой глаза, перестала водить мелками по асфальту. Мимолетом я отметил, что рисунок, который она начертила, очень сильно похож на трискель – древний кельтский символ, могущий действовать как проводник в потусторонние миры и дарующий огромную силу. Но откуда маленькая девочка может его знать? Или она…

- Холодом веет от сердца больного. Еще две луны – и вы встретитесь снова, - отсутствующий голос девочки развеял мои сомнения. Ведьма. Маленькая ведьма, еще стоящая на распутье. Она может стать как темной, так и светлой. Да, светлые ведьмы тоже встречаются, но гораздо реже. Не даром же раньше слово ведьма означало “ведающая”, “знающая”. Это потом уже в средние века инквизиция принялась палить всех без разбору. И есть у меня такое чувство, что на костер отправлялись только светлые ведьмы – целительницы, знахарки, ведуньи, ясновидящие. Поймать темную ведьму – это еще постараться нужно.

- Что ты хочешь сказать этим?

- Кто хочет – увидит, кто хочет – поймет. Но знай же, что смерть за спиною идет.

- Воодушевляет, - я невольно потянулся к отсутствующему за спиной мечу. Интуиция подсказывала, что из этой девочки вырастит черное отродье. Слишком специфическим оказалось ее поведение. Ладонь схватила воздух, и я вспомнил, что нахожусь на прогулке, а не на охоте. Ну и хорошо. Я мог и ошибаться, интуиция тоже не всегда работает без сбоев. Но если же я прав… Рано или поздно наши дорожки пересекутся, и тогда разговор получится совершенно другим. Засунув поглубже руки в карманы, я направился прочь, оставив малолетнюю ведьму наедине с ее асфальтным художеством.

- Бежать бесполезно, не сможешь уйти от тех, кто стоит у тебя на пути.

Я предпочел не вслушиваться в черные пророчества и поспешил удалиться, как можно скорее.

Месть. Часть 2

При встрече оказалось, что с голосом он все же был прав: девушке – она представилась Алиной – на вид действительно было лет двадцать пять. Она пояснила, что квартира эта бабушкина, и ее решили сдавать. На немой вопрос Антона девушка со смехом поспешила пояснить, что с бабушкой все нормально, переехала подальше от города в деревню жить, где и продолжает здравствовать. У парня будто гора с плеч свалилась. Не то, чтобы он был суеверным. Люди всегда умирают в квартирах, домах. Но просто не хотелось бы спать, например, на кровати, где еще совсем недавно лежало мертвое тело. Как выяснилось чуть позже, по поводу спального места он волновался зря – его попросту не было. Из мебели в однокомнатной квартире оказался только старенький бабушкин сервант да добротный стол на кухне. Причина приемлемой цены стала ясна.

Антона, правда, это не остановило. Зарабатывал он неплохо, всем необходимым был обеспечен. Так что быстро заключили договор, он заплатил Алине предоплату за четыре месяца вперед и принялся потихоньку все перевозить. Справился бы, конечно, и раньше, но работу никто не отменял. Пару раз ночевал на новом месте прямо на полу, в целях экономии времени. И вот наконец-то все, мытарства закончились, можно вдохнуть спокойно, расслабиться и отдохнуть.

Наскоро перекусив и рассовав содержимое последних баулов, Антон с блаженным чувством вытянулся на кровати, включив по телевизору какой-то старенький фильм ужасов, чтобы можно было не вдумываться в сюжет, а просто наслаждаться отдыхом под мерное бормотание и шум начинающейся грозы. Он и сам не заметил, как уснул. Проснулся от того, что в квартире наступила тишина – фильм, судя по всему, давно закончился, и телевизор выключился. Полусонно перебирая ногами, он прошел на кухню, напился воды. Когда возвращался назад и уже вошел в комнату, замер на пороге. Мимолетная вспышка молнии осветила комнату, придав всем хорошо знакомым предметам загадочные и даже страшные очертания. Но не это заставило его замереть. В окне ему привиделся чей-то силуэт, висящий головой вниз. Он не успел рассмотреть, кто это. Вспышка погасла, комната вновь погрузилась во мрак и тишину, нарушаемую лишь барабанной дробью капель дождя по стеклу.

Он стоял, тяжело дыша и пытаясь понять, что же это было на самом деле. Наверное, не стоило включать перед сном ужастик. Переутомился, посмотрел фильм, к тому же гроза эта еще - вот оно и наложилось все одно на другое. Ну не может же, в самом-то деле, кто-то свешиваться в окно шестого этажа в девятиэтажном доме! Абсурд. Тут надо быть либо идиотом, либо альпинистом со снаряжением. Показалось, наверное. Да, скорее всего просто показалось. Глубоко вздохнув, он направился к кровати. Очередная ослепительная вспышка озарила квартиру, и Антон приглушенно вскрикнул. Видение никуда не пропало, он просто скрывалось во мраке: уродливая яйцевидная голова, покрытая шишковатыми наростами; свисающие вниз пучки волос; вместо глаз огромные бельма; широкая прорезь рта на всю ширину лица. Или морды, лицом это можно было назвать с огромной натяжкой.

Антон тяжело опустился на кровать, начал ожесточенно тереть глаза. В происходящее верилось с трудом. Могучий раскат грома, казалось, сотряс весь дом до основания. Антон, зажмурившись, закрыл уши ладонями. Но даже сквозь закрытые веки он мог различить блистающий гнев небес. Один разряд, за ним сразу же второй, третий, четвертый… Не выдержав, парень открыл глаза и… Ничего не увидел. За окном бушевала стихия и только. Никаких существ, монстров, призраков и чего-либо постороннего. Он устало рухнул на кровать лицом в подушку. Мысли в голове путались. Что это было? Монстр, человек или же галлюцинация? Или это он с каких-то пор стал слишком впечатлительным? Наверное, сказывалась постоянная беготня в последние две недели. Антон тяжело дышал, накрывшись с головой одеялом, как в детстве, когда от любых проблем и страхов можно было укрыться в своей теплой и безопасной кровати. Незаметно для самого себя он уснул.

Будильник настойчиво трезвонил, требуя, чтобы на него обратили внимание. Антон приоткрыл один глаз, взглянул на мобильник. Ах ты черт! Проспал! Будильник трезвонит уже почти битый час, а он даже не слышал. Начальство голову снимет, если заметит его отсутствие на рабочем месте. Парень лихорадочно чистил зубы, попутно прыгая на одной ноге, пытаясь побыстрее влезть в штаны. На кухне возмущенно свистел чайник. Антон залил кофе кипятком; все равно опаздывает, так хоть глоток кофе сделать, взбодриться после тяжелой ночи. Возвращая чайник на место, он едва не расплескал его: на окне четко вырисовывался отпечаток чьей-то четырехпалой ладони. Причем эта ладонь была никак не менее тридцати сантиметров.

Он осторожно подошел к окну, подышал на стекло, вытер рукавом конденсат. Ничего не произошло, отпечаток не исчез. Значит, оставлен с другой стороны. Получается, все, что он видел ночью, ему не приснилось? Разбираться было некогда. Хоть и проспал, но любой наглости тоже должен быть свой предел. Уже собравшись выходить, вспомнил, что не перекрыл газ. Вновь вернувшись на кухню, Антон с большим удивлением отметил, что газ перекрыт, хотя он точно этого не делал, а на оконном стекле уже нет никакого отпечатка. Суеверно плюнув трижды через левое плечо, он поспешно выбежал из квартиры.

Ему повезло: шефа самого на рабочем месте не оказалось – нарисовалась срочная командировка, что для Антона вышло только на руку. На его столике уже стоял стаканчик со вкусно пахнущем кофе: очевидно, Светик постаралась. Света была его коллегой и самой близкой подругой. Иногда даже не просто подругой, но к более тесным отношениям ни он, ни она готовы не были. Подумалось, что хорошо бы в благодарность хоть шоколадку ей купить или букетик цветов. Подумалось – и выветрилось, работа захватила целиком и полностью. Клиенты сегодня как с цепи сорвались. Телефон трезвонил практически беспрерывно, он только и успевал отвечать на звонки. В этой суете некогда было думать о ночных событиях, в голове, кроме работы, ничего не было.

Выйдя после рабочего дня на улицу, он с упоением вдохнул свежий майский воздух. После душного кабинета тот казался настоящей амброзией. Даже то, что сегодня практически целый день лил дождь, не могло испортить впечатление от вечера. Правда, почти уже около дома настроение все же мрачили – какой-то придурок на джипе со всего маха окатил парня водой из грязной лужи. Чертыхаясь и костеря проклятого лихача на чем свет стоит, Антон поднялся в квартиру. Со злостью швырнул грязную куртку в ванную, умылся сам. Ничего уже не хотелось совершенно. Он просто упал на кровать с телефоном в руках, полистал новости, посмотрел какие-то немного туповатые, но смешные видео, ответил на несколько сообщений. Потом поставил на будильник мелодию погромче и завалился спать.

Вернее, он думал, что уснет. Едва голова коснулась подушки, как сон сразу же пропал. У него такое иногда случалось, пусть и крайне редко. Вот вроде бы и спать хочешь, и глаза уже закрываются, но заснуть не выходит. Находишься в пограничном состоянии между сном и явью, ворочаешься с боку на бок. Почему-то вспомнилось, что такое промежуточное состояние называется гипнагогия. Умом понимаешь, что необходимо выспаться, но коварный Морфей обходи стороной. В итоге Антон не выдержал, поплелся на кухню. В темноте нашарил сигареты и зажигалку, чтобы открыть окно и покурить.

Рука уже потянулась к оконной ручке. Громкий крик разнесся по всей квартире. Спустя несколько секунд Антон понял, что это кричит он сам. Из окна на него таращился вчерашний монстр, оскалив пасть в кошмарном подобии улыбки, обнажая два ряда треугольных белоснежных зубов. Чудовище прильнуло к стеклу, положив на него ладони и водило головой из стороны в сторону. Ноги парня моментально стали ватными, по телу пробежала волна липкого страха. Он сделал шаг назад – монстр сразу же перестал мотать головой. Бельма уставились прямо на парня, словно чувствуя его. Из пасти высунулся длинный извивающийся язык, медленно пополз по стеклу, оставляя за собой полосу едва светящейся слизи. Звук при этом исходил, как если бы вилкой с силой водили по тарелке.

Еще шаг назад. Тварь втянула язык, плотнее прижалась к стеклу. Казалось, еще немного – и она его продавит, попадет в квартиру. Что будет потом? Об этом и думать не хотелось. Стараясь издавать как меньше шума, Антон пятился задом из кухни. Краем уха уловил какой-то странный звук из спальни. По телу вновь пошла дрожь. Что там происходит? Как вскоре выяснилось, в старом серванте мелко-мелко дрожала хрустальная посуда. Да и сам сервант слегка покачивался и скрипел. Жуткая тварь была уже в окне комнаты, щерилась открытой пастью, пронзая белыми бельмами глаз. Антон едва сдержался, чтобы не завыть от безотчетного страха. Ноги совсем перестали слушаться. Он съехал по стене на пол, отполз в угол, сжался в позе эмбриона, крепко зажмурившись. Но никуда не делись звуки. К дребезжанию посуды добавились глухие шлепки по стеклу. И тот самый противный скрип от языка, заставляющий трепетать все нервные окончания.

Он не мог сказать, сколько это продолжалось. Может быть десять минут, а может и несколько часов. Просто в какой-то момент все стихло. В квартире повисла гробовая тишина, но парень все равно еще некоторое время не решался открыть глаза. В конце концов он так и уснул на полу, сказалось перенапряжение и стресс…

Утро встретило его пронзительным верещанием будильника и серым небом за окном. Правда, дождя уже не было – и то хорошо. С трудом поднявшись с пола – неудобная поза и усталость сделали свое дело -, Антон подошел к окну. На стекле были хорошо видны многочисленные царапины. Может, это все-таки галлюцинация? Тогда получается, что он болен? Нет, не может быть. Он точно не псих. Хотя… Говорят, что все психи себя таковыми не считают. Может, сходить к врачу? Нет, не вариант. Сразу запихнут в дурку. Да и что он скажет? Здравствуйте, у меня по ночам в окне шестого этажа появляется страшный монстр? Это просто со стороны смотрится бредово. Что уж говорить про специалистов.

В итоге он все же пошел на работу и даже успел вовремя. Но сегодня все валилось из рук и раздражало до ужаса. Он нахамил нескольким клиентам, успел поцапаться с коллегами и едва не нарвался на шефа, но вовремя сдержался. Кошмарная ночь не выветривалась из памяти. Он уже со страхом представлял, что ждет его дома. И возвращаться туда не очень-то и хотелось. Были бы какие-то другие варианты, он обязательно использовал бы их. Можно, конечно, напроситься к Свете на ночлег, но это еще требуется как-то объяснить. А в ее глазах дураком хотелось выглядеть меньше всего. Она, скорее всего, снисходительно промолчит, но все же…

Во время обеденного перерыва он стоял на курилке и нервно делал затяжку за затяжкой. Мысли роились тяжелые, мрачные. А что, если… Да, можно попробовать. Он достал из кармана телефон, набрал номер Алины, которая сдала ему эту треклятую квартиру. Долгие пол минуты никто не отвечал, но потом трубку все же сняли. Голос владелицы квартиры звучал зло и недовольно.

- Кто?

- Здравствуйте, Алина. Это Антон, я у вас недавно квартиру снял.

- Какую еще квартиру?

- Ну как же, мы с вами недели две назад договор заключили. Вы мне сдали однокомнатную квартиру. Вы еще сказали, что в ней раньше жила ваша бабушка, но потом переехала в деревню или куда-то подальше от города. Вы забыли что ли?

- Послушайте, молодой человек, вы пьяны? – в голосе девушки прорезались стальные нотки. – Меня действительно зовут Алина, но я понятия не имею, откуда у вас мой номер телефона! А бабушка моя умерла лет восемь назад.

- Постойте, такого же не может быть! А как же договор, задаток я вам вперед давал?!

- Еще раз повторяю вам, я впервые об этом слышу. И я не могла вам сдать квартиру уже просто потому, что у меня лишней квартиры нету! Вы бы сходили к врачу, проверились. И мне, будьте добры, больше не звоните. Иначе я обращусь, куда следует!

Трубку положили. Сигарета, догоревшая до фильтра, обожгла пальцы. Антон зашипел, отшвырнул в сторону окурок. Происходило не пойми что. Получается, что квартиру ему никто не сдавал? Тогда как он попал туда? Ведь он точно помнил, что передавал деньги. Да и ключи. Откуда бы они могли взяться, если бы он не встречался с этой Алиной? Вопросы, вопросы. И ни на один из них у него не находилось ответа. Он постоял еще минут десять, выкурил очередную сигарету и, так ни к чему и не придя, с обреченным видом вернулся к работе.

Как бы этого ни хотелось, но вечер все же наступил. Тучи разошлись, кроваво-красный диск солнца величаво опускался за горизонт, природа готовилась погрузиться в сон. Антон расхаживал вдоль подъезда, не желая подниматься наверх. Временами он вскидывал голову, пристально вглядывался в окна на шестом этаже. Ничего, обычные темные прямоугольники. Даже не верится, что там может что-то быть. Или же еще не время? Закат. Вместе с ним закатывалась и его надежда на спокойствие. Чем ниже опускалось солнце, тем больше внутри нарастало чувство опасности.

Последние лучи лениво мазнули по окнам, испуганно втянулись за линию горизонта. С видом приговоренного к эшафоту, Антон все же направился домой. Ночевать на улице как-то совсем не хотелось. Он вошел в квартиру, затаив дыхание, закрыл за собой дверь, прислушался. На кухне из крана капала вода, видимо, плохо закрыл. Больше ничего подозрительного не было. Он на цыпочках вошел в комнату – и сразу же в голове зазвучал скрипучий противный голос. Сперва невозможно было разобрать слов, но постепенно он начал что-то понимать. Голос нараспев читал какой-то то ли стих, то ли песенку.

Сон глаза твои закроет.

Громыхнет ужасно гром.

Демон зла окно откроет,

Прокрадется в тихий дом.

Стану я желанным гостем

И усядусь за столом.

Обглодаю твои кости,

Запив кровью, как вином.

И снова, и снова, и снова. Нелепые слова звучали в голове, никак не желая пропадать. И тварь в окне. Она никуда не делась. Прижалась к стеклу, широко открывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Создавалось впечатление, что это она выталкивает из себя этот стишок, проталкивает слова прямо через стекло в голову парня. От них невозможно было скрыться, они ввинчивались в мозг, пронзая его раскаленным гвоздем. Антон крепко сжал голову руками, истошно заорал. В ответ за окном прозвучал скрипучий смех, ему вторил звон посуды в серванте. На кухне и в ванной одновременно зашумела вода, вспыхнули газовые конфорки.

Дрожащими руками парень достал телефон, с третьей или четвертой попытки сумел набрать номер Светы. Тварь за окном замолчала, с любопытством наблюдая за действиями Антона. Вернее, ему так показалось, что с любопытством. Один гудок, второй, третий.

- Да, Антон.

- Света, Светочка, - затараторил парень. – Приезжай быстрее, мне страшно. У меня тут творится чертовщина какая-то. Я не могу уже тут один. Помоги!

- Стоп! Объясни ты толком, что случилось?

- Не могу я ничего объяснить! Я и сам не знаю, что происходит. Но оно следит за мной, лезет ко мне в голову. Приезжай, пожалуйста.

- Хорошо, - девушка вздохнула. – Минут через двадцать буду. Жди.

Двадцать минут. Сможет ли он продержаться? Может, он вообще зря позвонил ей? Какая от нее окажется помощь? Не важно. Главное, что он не будет в одиночестве. Он решил дождаться ее на лестничной площадке. Но оказалось, что и там, из окошка между этажами за ним следила та же самая тварь, скребя когтями стекло. Ловушка! Куда ни пойди, везде это чудовище. И на улицу ведь не выйдешь. Что, если и правда, как в том стишке, она обглодает его кости? Не хотелось проверять. Он нервно курил, стараясь не смотреть в окошко. Запоздало пришла мысль, что девушке может грозить смертельная опасность от существа снаружи. Антон хотел было уже снова набрать ее номер, но в это момент внизу хлопнула подъездная дверь, раздалось цоканье шагов.

А еще спустя десять минут они сидели на кухне и пили горячий ароматный кофе. Антон глотал обжигающий напиток, взахлеб рассказывая подруге о событиях последних дней и косясь в сторону окна. Девушка внимательно слушала, но по лицу ее было заметно, что в происходящее она верит с трудом. Если вообще верит. За время всего рассказа тварь так и не появилась, как не всматривался Антон в чернильную темноту окна. Наконец, история была завершена, и парень ждал, что на это все скажет Света. Девушка же сделала глоток кофе, сложила перед собой руки на столе. Было видно, что ей тяжело начать говорить. В конце концов она собралась с силами.

- Знаешь, Антон, все, что ты мне рассказал, очень интересно. Только есть одно маленькое “но”- не существует никакой Алины, которая сдала тебе квартиру.

- Как же нет, если я ей звонил? Вот, смотри! – он протянул ей свой мобильный. – Открой исходящие звонки, сама убедись!

Девушка покачала головой, но все же взяла телефон, открыла список звонков. Мельком просмотрев его, она вернула телефон обратно.

- Антон, здесь ничего нет.

- Ты шутишь?! – он схватил мобильный, принялся лихорадочно просматривать все звонки. Действительно, никакой Алины или же других незнакомых номеров не нашлось. Он невидящим взглядом уставился в экран, совершенно не понимая, как такое могло произойти. Возможно, он просто удалил эти номера и позабыл?

- Не шучу, Антон. Нет никакой Алины хотя бы уже потому, что это твоя квартира.

- Что значит моя?! – он не верил своим ушам. Это такой глупый розыгрыш? Но какой смысл ей так шутить над ним. Она всегда была доброй и отзывчивой девушкой, не склонной к подобным выходкам.

- То и значит. Ты же жил здесь с Катей, пока она не погибла в аварии. Неужели не помнишь?

- Да с какой к черту Катей?! А как же мы с тобой? Наши периодические встречи?

- Не было и нет никаких нас, - девушка поднялась со стула, подошла к Антону, потрепала его по голове практически материнским жестом. – Бедный Антошка. Все же, видимо, ты слишком сильно ее любил. Тебе бы еще в больнице полежать, а тебя взяли и выписали. Да и таблетки, скорее всего, ты пить забываешь. Я права?

- Да какие еще таблетки? Какая авария? Я не знаю и не знал никакой Кати! Вон, смотри, эта тварь оставила следы на стекле!

Он подскочил к окну, застыл в изумлении. Не считая грязных разводов, на стекле не было никаких царапин. Никто его не царапал! Но он же отчетливо слышал, как это существо возило по нему своими жуткими когтями.

- Вот видишь, ничего здесь нету. Тебе нужно прилечь, отдохнуть и выспаться. И все будет хорошо. Пойдем, я провожу тебя до кровати, - она взяла парня под руку, повела в комнату.

Антон даже не думал сопротивляться. В голове царил сумбур. Он псих? Но не может этого быть! Все было так…реалистично. Нет, оно точно было на самом деле. Света, скорее всего, шутит. Это такой длительный розыгрыш. А завтра на работе она скажет, что все хорошо, что на самом деле все так, как рассказывает он!

Девушка помогла ему лечь в кровать, прямо в одежде, заботливо укрыла одеялом, мимолетно коснулась губами лба. Он вымученно улыбнулся ей в ответ, а спустя минуту за ней закрылась дверь. Перед уходом она выключила свет, чтобы Антон мог быстрее уснуть.

Тишина. Тишина и темнота – две неразлучные подруги. Антон лежал на кровати и смотрел в потолок. Минута текла за минутой, но ничего не происходило в ночной квартире. Глаза его постепенно начали слипаться, их все сложнее было держать открытыми. Наконец, он погрузился в сон.

Скрипа открывающегося окна он не слышал. В комнату скользнула худощавая угловатая фигура, склонилась над спящим парнем. Бельма глаз уставились прямо на него, длинный язык извивался, как щупальце, потом скользнул по лицу спящего. Тот застонал во сне, но не проснулся. Рука с острыми когтями была занесена над человеком. Карикатурно шевеля широкой пастью, чудовище нараспев тихонько протянуло:

Обглодаю твои кости,

Запив кровью, как вином…

Выйдя от друга, Света обернулась на его окна. Показалось, что в окне виднеется какой-то непонятный силуэт. Она моргнула, а когда посмотрела опять, то ничего не увидела. Точно показалось. Бедный парень, столько вытерпел, столько всего пережил. И за что ему все это? Ничего, теперь у него все должно быть хорошо. Иначе ведь и быть не может.

Другой жизни для себя ребята и не представляли. За всю свою диггерскую карьеру чего им только не довелось пережить и увидеть: по ним стреляли охранники, за ними гнались полубезумные не то бомжи, не то наркоманы, их травили собаками, они оказывались в таких местах, куда ни один нормальный человек в здравом уме и не подумает забраться. Встречалось им тоже абсолютно разное: в основном пустые заброшенные объекты, но были и интересные, и даже непонятные случаи. Однажды они забрались в какой-то бункер явно времен еще расцвета “совка”. На распахнутых настежь массивных входных дверях красовался знаменитый серп и молот, символ ушедшей эпохи. Сразу за дверями небольшая застекленная будка дежурного. Сам дежурный, кстати, тоже оказался на месте. Вернее, его мумифицированный труп с аккуратным пулевым отверстием прямо посередине лба. Труп находился в естественной позе, слегка откинувшись на стуле, словно решив отдохнуть. И больше никаких следов вокруг. Ничто не указывало на то, что здесь была перестрелка. Создавалось ощущение, будто кто-то пришел, приставил ствол к голове дежурного с его же молчаливого согласия и спокойно нажал на курок.

Постояв несколько минут молча, ребята направились дальше. И чем дальше они продвигались вглубь бункера, тем очевиднее становилось, что тут произошло нечто неординарное, необъяснимое. Многолетний слой пыли покрывал все, вокруг все находилось в идеальном порядке: документы на стеллажах и столах, какое-то оборудование, всякая мелочь в кабинетах, вроде карандашей и даже пепельниц – все это выглядело так, будто обитатели ненадолго отлучились и должны вот-вот вернуться. Только обитатели бункера были здесь же, на своих местах: безжизненные мумии с аккуратными пулевыми отверстиями в центре лба. Кто-то здесь тренировался в стрельбе, как в тире? Почему все в этом бункере мертвы? Что вообще тут происходило? В одном из кабинетов за дубовым столом сидел, сложив руки перед собой и искривив рот в жутком оскале, еще один труп в форме полковника. Что показалось странным, так это то, что у него не было дырки от пули. Казалось, что человек просто ушел из жизни. На столе обнаружился немецкий штык-нож в идеальном состоянии, который рачительный Антон не преминул бережно уложить в свой рюкзак.

Возле одной из дверей Саша остановился, присмотрелся, потом молча кивнул напарнику на пол. Тот проследил взгляд друга и едва не присвистнул: в слое пыли были едва различимы следы – не человеческие, больше похожие на то, как если бы скрестили след какого-нибудь копытного и тираннозавра.

- Козлозавр? – неуверенно пошутил Антон.

- Не знаю, - Саша был серьезен, как никогда. – Но мне это не нравится. Тем более, ты надпись на двери видишь?

- Вижу, - Антон покосился на полустёршуюся надпись “Биохимическая лаборатория”. – Ты лучше скажи, ты слышишь то же, что и я?

За дверью действительно можно было различить… Шаги? Да, именно шаги. Кто-то большой и тяжелый медленно выхаживал там, во мраке, постепенно приближаясь. Ребята почувствовали под ногами легкую вибрацию. Переглянувшись, они, не сговариваясь, начали отступать, когда в дверь с той стороны кто-то или что-то врезалось. Дверь выдержала, но металл прогнулся. Тут уже ребята не стали медлить, а рванули так, что только пятки сверкали. Уже потом, отдышавшись, они дрожащими руками отметили на карте это место черепом с костями – смертельная опасность. Больше об этом случае они предпочитали не вспоминать. Только Антон иногда, глядя на трофейный нож, незаметно вздрагивал. Но в целом, обычно все протекало намного прозаичнее и спокойнее.

В этот раз Саша осознанно решил немного пощекотать нервишки. Долго копаясь в документах, изучая планы и схемы, перечитывая городские легенды, он предложил найти станцию-призрак. Не из тех, которые строили да так и не открыли, и не из тех, о которых забыли. Он заговорщицким шепотом поведал другу, что есть станция, которую практически никто и никогда не видел. По рассказам, находится эта станция в стороне от основных, носит название “Краснознаменная”. Один из диггеров, побывавших там, тронулся умом и постоянно что-то говорил о пробудившимся зле и страхе. В общем, как уверял Сашка, вылазка обещала быть более, чем интересной. Антон, в принципе, даже и не думал отнекиваться. Они уже давно засиделись без дела, душа требовала впечатлений.

И вот теперь они спускались по старым скобам, норовя каждую секунду сверзиться с тридцатиметровой высоты прямо в черный зев шахты. Но нет, металл хоть и недовольно скрипел, но разваливаться пока не собирался, и спустя бесконечность друзья оказались внизу на сыром бетонном полу. Лучи фонарей высветили невысокий туннель, под ногами масляно поблескивали лужи, накапавшие с сочащегося потолка, жгуты кабелей вились по стенам. В полумраке они казались хищными змеями, готовыми в любой момент броситься на непрошенных гостей. К тому же, местами эти кабели покрывал толстый слой не то мха, не то плесени.

Туннель, в котором они очутились, был недлинным, не более полусотни метров и вывел он в другой, стандартный туннель метро с рельсами и шпалами. Не успев пройти по нему и пару десятков метров, друзья наткнулись на россыпь костей: кисти рук, берцовые кости, несколько черепов, среди которых был как минимум один детский. Ну или череп карлика, понять было сложно. Чуть в стороне они заметили несколько крупных комков скверно пахнущей слизи бледно-голубого цвета.

- Ты уверен, что мы ищем станцию-призрак, а не нечто, похожее на тот бункер? – Антон впервые с того случая вспомнил злосчастный бункер.

- Это же просто часть метро, - Сашка был настроен более оптимистично. – Ну подумаешь, кости. Будто сам не знаешь, что в метро люди довольно часто пропадают. Кто-то лезет без подготовки, кто-то на отморозков нарывается и не может отпор дать, кого-то вообще Путевой обходчик с собой забирает.

- Такой большой, а в сказки веришь, - усмехнулся Антон. – Еще бы зеленых человечков сюда приплел до кучи. Мол, пролетали под метром человечки с НЛОм.

- За человечков не скажу, но Путевой обходчик точно существует, - заверил Саша. – Димыч его однажды видел, поэтому и поседел как лунь к своим тридцати годам.

- Бухать Димычу меньше надо, - скептически заметил Антон. – А то такими темпами к нему не только Путевой обходчик, но и белочка верхом на зеленом змее прилетит. В нашем деле синька на пользу не идет. Хотя она в любом деле пользы не приносит.

- Так он после того случая и стал прибухивать, - парировал Саша. – До этого он всегда был трезвый и прозрачный, как стекло. Ну, не выдержал человек увиденного, понять можно. Он говорил, что из него тогда, такое чувство, часть души вытянули, а ту, что оставили, очернили и испачкали, превратили в жалкий грязный комочек.

- Ну, не буду спорить, - друг махнул рукой. – Тем более, кажись, мы уже пришли.

Они на самом деле пришли. Фонари выдернули из тьмы табличку с названием станции, впереди можно было рассмотреть ступени, ведущие на платформу. В этот момент тоненьким колокольчиком раздался детский смех, разлетелся по станции, разбился о стены тысячью звонких осколков и резко затих, будто канул в глубокий омут. Ребята переглянулись, но смех не повторялся, и они решили, что им показалось.

Поднялись на платформу. Первое, что бросилось в глаза, десяток деревянных ящиков с непонятной маркировкой, далее шпалы, уложенные штабелями, валяющиеся в беспорядке канистры, пара медицинский аптечек, какой-то металлический хлам.

- Глянем, что в них? – Сашка кивнул в сторону ящиков. Антон только усмехнулся, мол, спрашиваешь, не просто ж так сюда пришли. Штык-ножом он легко поддел деревянную крышку, просунул пальцы в образовавшуюся щель, с силой рванул. Внутри оказались промасленные свертки. Открыв один, друзья многозначительно переглянулись: автомат, старый добрый “калаш”, но выглядел он так, как будто только сошел с конвейера. Второй сверток, третий, четвертый… Одно и то же – автоматы. Следующий ящик – то же самое. И в следующем, и в следующем. В очередном оказались какие-то жестяные банки с консервами. Достав одну и изучив, Антон брезгливо передал банку другу. Тот осмотрел ее, сморщился.

- Тут подпольный цех каннибалов что ли?

- Может, чья-то неудачная шутка? – предположил Антон.

- Вряд ли. Уж больно картинка специфическая.

Действительно, ни одной привычной надписи на банке не оказалось. Да и всем известных с детства изображений буренки или хрюшки там тоже не было. Вместо этого на банках жутко красовалось изображение полуразделанных человеческих тел.

- Пусть бы это оказалось чьей-то больной шуткой, - Антон сдержал подкативший к горлу комок. – Иначе я даже думать не хочу о том, что в этих банках.

Снова смех, в это раз какой-то зловещий, напрягающий, заставляющий нервы натянуться струнами, готовыми вот-вот лопнуть.

- Что там, видишь? – Сашка показал рукой куда-то за штабеля. – Никак свет?

- На костер похоже, - решил Антон. – И дымом тянет, чуешь? Здесь точно есть еще кто-то, кроме нас.

- Пойдем, глянем, кто с нами тут в прятки играет, - Сашка был настроен решительно. Антон знал, что в такие моменты с другом спорить бесполезно. Если тот уже что-то вбил себе в голову, то обязательно доведет это до конца.

Лавируя между штабелями, они практически добрались до противоположного края платформы. Небольшой костерок горел между очередным штабелем и непонятно как здесь оказавшимся остовом “уазика”. Возле огня сидела девочка лет семи и палочкой ворошила угольки, не отрывая взгляда от пламени. На незваных гостей она даже не обратила внимания.

- Эй, кроха, ты кто? – Саша опустился на корточки рядом с девочкой.

- Я Катенька, - девочка каким-то механическим движением повернула голову, посмотрела на парня бесцветным, ничего не выражающим взглядом.

- А что ты тут делаешь, Катя? – Антон присел рядом. Его нервировала складывающаяся ситуация.

- Я? Я здесь живу.

- И…давно ты тут живешь?

- Я? Да, очень давно. С тех пор, как Он меня сюда привел. Сказал, что я буду здесь жить, готовить ему кушать, присматривать за хозяйством.

- Послушай, давай мы отведем тебя домой, - предложил Антон. – Тебе к родителям надо. Не дело маленьким детям по заброшенным станциям шататься.

- У меня нет родителей. Он их тоже забрал. Давно. И мне нельзя никуда уходить. Ему нужно кушать, он любит консервы. Если я уйду, Он расстроится.

- Да кто такой этот Он? О ком ты говоришь? – обычно терпеливый Сашка начинал терять терпение.

- Он – это Он. Хозяин. Только Он решает, уйдет кто-нибудь отсюда или нет. Но вы не уйдете. Вы останетесь. Иногда Ему нужна свежая еда. Ой, вон Он идет!

Ребята развернулись туда, куда уставилась девочка. На них надвигалось нечто. Высокая, под три метра, худощавая фигура; руки – или лапы? – свисали ниже колен, ладони заканчивались длинными когтями; вытянутая голова, начисто лишенная каких-либо признаков ушей и носа; черный провал рта; глубоко посаженные глазницы на половину морды. Оно надвигалось бесшумно, не издавая ни одного даже малейшего звука.

- Твою мать, Санек! Бежим! – Антон собирался было рвануться с места в карьер, но острая боль в ноге помешала ему это сделать. Скосив глаза, он вскрикнул – на ноге мертвой хваткой повисла девочка и своими мелкими зубами кромсала человеческую плоть. Друг сидел прямо на полу, словно парализованный, и неотрывно следил, как Хозяин приближается к ним. Антон попытался сбросить девочку с ноги, даже принялся бить ее по голове. Та лишь по-звериному рычала, только усиливая свою хватку.

Хозяин приблизился, наклонился веред. Создавалось впечатление, что он переломился пополам. Длинные руки взяли Сашку за плечи, а затем… Рванули в стороны, разорвав беднягу на две части. Антон закричал, из глаз градом покатились слезы. Тварь неспешно повернулась к нему, держа в обеих руках по половине друга.

- Его. Чуть. Позже, - пробасил монстр. – Хочу. Свежего.

Девочка довольно заурчала, схватила с пола бетонный обломок и с недетской силой припечатала Антона прямо по голове…

- Смотрите, тут кости! – девушка с интересом и брезгливостью одновременно разглядывала бренные человеческие останки. К ней поспешили подойти ее три товарища. Некоторое время они рассматривали кости. Один парень обратил внимание на то, что два черепа выглядят свежими, даже кусочки плоти еще остались.

- Ой, да ладно тебе пугать, - девушка беззлобно ударила наблюдательного друга в плечо. – Что это?

По туннелю прокатился заливистый детский смех, как журчание весеннего ручейка, как звонкий перелив колокольчиков.

- Кто это так заливисто смеется? – один из компании огляделся по сторонам.

- Не знаю, - девушка пожала плечами. – Пойдемте, проверим?

Все согласились. Впереди показалась лестница, ведущая на платформу. Табличка на стене гласила, что это станция “Краснознаменная”…

Со стороны ванной прозвучал скрипучий ехидный смех. Катенька картинно хлопнула себя ладошкой по лбу – этот жест она скопировала у мамы. Точно! Раз дядя так любит воду, значит, искать его нужно там, где ее больше всего. Аккуратно нажав на выключатель, она вошла в ванную комнату. Внутри клубами поднимался пар, бурлила вода, как будто кто-то решил вскипятить ее невидимым кипятильником. Девочка с любопытством протянула указательный палец – теплая, в такой и купаться можно. Здорово! Это, наверное, дядя специально так сделал, чтобы ей понравилось. А еще он сделал так, чтобы вода не уходила вниз, хоть сливное отверстие и не было закрыто пробкой.

Голос зашептал, что нужно залезть в ванну, друг там внизу, под водой. И он ждет. Катя как была в ночной пижаме забралась в воду. Та приятно обволокла детское тельце, зазвучала ласковой тягучей песенкой. Девочка поглубже вдохнула и погрузилась под воду.

В то же мгновение откуда-то снизу появилась мертвая, покрытая струпьями, рука со скрюченными пальцами, схватила девочку за горло и потянула вниз к сливу, который внезапно стал расширяться. Вода устремилась в него, образуя бешено вращающуюся воронку. Катя испуганно забарахталась, попыталась закричать, но в рот тут же полилась вода. Девочка закалялась, конвульсивно дергаясь. К поверхности потянулась цепочка больших пузырьков воздуха. Через каких-то пару минут в ванной не осталось никого: ни маленькой девочки Кати, ни “дяди”, ни воды. Только по краю бортика медленно стекала к сливу тоненькая красная струйка.

- Серега, ты хоть понимаешь, что это моя дочь?! – Саша в ярости грохнул кулаком по столу. – Что мне делать?!

- Понимаю, - на лице Сергея не дрогнул ни один мускул. – Но и ты меня тоже пойми. Ребята с волонтерами весь район прочесали не по одному разу, с ног сбились, ориентировки везде разослали, но никаких следов не обнаружили. Служебный пес порог твоей квартиры вообще почему-то отказался переступать. И что нам прикажешь делать? Единственная зацепка – немного крови в ванной. Она, кстати, Катюшке принадлежит, проверили.

- И? – Александр с надеждой посмотрел на друга.

- И все, - Сергей скривился. – Ни хрена у нас больше нету. Добровольцы, конечно, еще прочесывают окрестности, но… Сам знаешь, не мне тебе рассказывать.

Саша, естественно, знал. Если не удается найти пропавшего в ближайшие часы, то с каждым последующим часом шансы стремительно уменьшаются. А с момента исчезновения Кати пошли уже третьи сутки. Жена не находила себе места. Она то молча сидела, неотрывно глядя в одну точку, то металась по квартире разъяренной пантерой, сметая все, что попадалось под руку. Саша успокаивал ее, как мог, но разве возможно успокоить мать, потерявшую своего ребенка. И от этого он сам раздражался еще больше. Умом он понимал, что коллеги делают все возможное, но сердце кричало об обратном.

- Кстати, - нарушил повисшую тишину Сергей, - сегодня ночью из твоего дома в соседнем подъезде еще один труп забрали.

- Кто?

- Парень какой-то лет двадцати пяти. Личность пока устанавливаем.

- Причина? – Саша немного заинтересовался. Все же не так уж и часто молодые люди умирают собственной смертью.

- Утопленник, - невесело хмыкнул коллега. – Знаешь, если голого человека волочить по речному дну, усеянному ракушками, у него на теле появиться куча порезов. Вот примерно так этот парнишка и выглядит: разбухший, синий, изрезанный, весь в каких-то водорослях. Воняет так, что подходить не хочется. Вот только наш труповед бьет себя в грудь и божится, что этот ихтиандр умер не более четырех дней назад. Такой вот парадокс.

- Бредятина какая-то, - Саша помотал головой.

- Ну а я тебе про что. В общем так, Сашок, дуй-ка ты домой, ты жене сейчас нужнее, а тут от тебя толку мало, уж не обессудь. Станет что-то известно, я тебе обязательно сообщу.

Саша ходил мрачнее тучи, на лбу пролегли глубокие морщины, на голове добавилось седых волос. Он стал нервный, раздражительный. Пропажа дочери очень сильно его подкосила. Два месяца. Два месяца неизвестности. В глубине души он до сих пор надеялся, что все еще образуется, дочка найдется, броситься к нему на шею с радостным криком: “Папка!” Увы, день сменял день, а новостей никаких так и не было. К тому же, он остался совсем один. Нет, Юля не ушла от него, и он не собирался ее бросать. Все оказалось несколько сложнее.

Она слишком сильно переживала исчезновение дочери, и это наложило свой отпечаток на психике. Выходя в город, она бросалась чуть ли не к каждой маленькой девочке, желая увидеть в ней свою дочь. Люди крутили пальцем у виска, грубили, грозились вызвать милицию. Но хуже всего ей было дома. Она начала слышать, как капает вода, несмотря на то, что все краны были закрыты. Более того, в звуках этих капель она якобы слышала голос Кати, который звал ее. Девочка говорила, что она заблудилась в старых трубах, вокруг темно, холодно и страшно. Дядя бросил ее, и она не может найти выход. Вокруг много деревянных дверей, но все они закрыты.

Юля практически рвала на себе волосы, пыталась даже разворотить трубы на кухне и в ванной, чтобы понять, откуда идет голос. А однажды, когда он пришел с работы чуть раньше, то обнаружил ее в петле. Супругу спасло именно то, что он вернулся раньше положенного времени. Иначе… В больнице она твердила, что капли воды приказали ей сделать это, чтобы воссоединиться с дочерью. А она уже совсем не может без Катеньки. Как бы Саша не хотел этого, но пришлось определить жену в лечебницу. Потерять еще и ее для него было бы выше всяческих сил, а там она все же находилась под постоянным пристальным надзором.

- Спишь? – голос Сергея звучал как-то напряженно.

- Серый, три часа ночи! – он с трудом сдержался, чтобы не послать друга подальше. – Кончено же я не сплю. Пасьянс, блин, раскладываю!

- Не злись, я по делу, - напарник, как всегда, сохранял хладнокровие. – Есть интересная информация для размышления. Но не по телефону. Жду в отделе.

Связь оборвалась. Саша спешно засобирался, боясь спугнуть одну единственную крохотную искорку надежды – Катя нашлась. Хотя, будь это действительно так, друг сказал бы сразу, резину тянуть не стал. Тогда, что еще могло произойти такого, о чем нельзя сообщить по телефону? В любом случае, гадать не имело смысла. Спустя сорок минут он уже входил в кабинет. Сергей крепко пожал протянутую руку, кивнул на стул, мол, садись. Саша уселся, нетерпеливо заерзал.

- Что ты слышал об Озерном маньяке? – издалека начал Сергей, пододвигая на столе сигаретную пачку.

- Да не так, чтобы много, - Александр закурил. – Вроде, был какой-то псих у нас в городе в начале восьмидесятых. Я краем уха только слышал, в подробности особо не вдавался.

- Все верно. Орудовал этот шизик именно в восьмидесятых. Я тут покопался в архиве, поговорил кое с кем из старой гвардии. Звали этого зверя Глушко Павел Михайлович, работал на водоочистительной станции, семьи и детей не имел. У начальства находился на хорошем счету, нареканий и претензий никогда не было. Сам по себе человек нелюдимый, других всегда сторонился, часто бормотал что-то себе под нос. Короче, был этот Паша малость не от мира сего. В какой-то момент, видимо, съехал с катушек и начал убивать. Что послужило тому причиной, мы уже никогда не узнаем, но факт остается фактом. Количество жертв… До хрена. Но это не главное. Главное то, что все убитые им проживали именно в твоем доме. Сексуальных действий он не совершал, это тебе не Чикатило. Ему доставляло удовольствие топить людей в местном озере. Собственно, отсюда и его погоняло.

- Стой, а какое это все имеет отношение ко мне?

- Не спеши впереди паровоза, - Сергей затушил окурок. – Поймать его не могли очень долго. К слову, наши его и не поймали. А скрутили его обычные мирные граждане, являющиеся жильцами какого дома? Правильно, твоего. Дальше все просто – самосуд. И топили Пашу, и избивали, и резали. По итогу в том же озере и оставили на корм рыбам. Правда, это по словам одних. Другие же говорили, что тело его где-то спрятали. Где – неизвестно. Ты, конечно, можешь спросить, что же тут такого. Это происходит если не сплошь и рядом, но уж точно чаще, чем хотелось бы.

- У меня складывается такое впечатление, что ты намекаешь на что-то явно мистическое. Я прав?

- Может и так, я сам не особо понимаю. Но вспомни сам, каких только случаев не бывало в нашей практике. В том числе и тех, которые вообще очень сложно объяснить с точки зрения здравого смысла. Но это так, небольшое отступление от темы.

Теперь дальше по делу. После того, как маньяк отправился к праотцам, район и в особенности твой дом вздохнул с облегчением. Понятно, не надо каждую минуту дрожать за собственную жизнь и дергаться от малейшего шороха. На какое-то время воцарилась, что называется, тишина и спокойствие. Только это мирная жизнь продлилась относительно недолго. Убийства вспыхнули снова. Все там же, все тот же почерк. Грешили на подражателя, но никаких доказательств не было. Как ты можешь догадаться, пропадали и умирали люди только из твоего дома. Их тела выглядели… Скажем так, не очень хорошо. На, сам посмотри.

Он протянул Саше толстую картонную папку. Тот открыл ее, начал не спеша пролистывать. Тела, тела, тела. Истерзанные, разбухшие, в некоторых даже невозможно было узнать мужчина это или же женщина. Причина смерти у всех одна и та же – утопление. Это не смотря на то, что большинство тел находилось в своих квартирах, словно кто-то сперва топил их, после долгое время держал в воде и только потом притаскивал в дом. Казалось, что человек не способен сотворить подобное. Особенно, если учесть, что время смерти каждого никак не состыковывалось с их видом. Нехотя начнешь думать о всякой чертовщине.

- Впечатляющий список, да? – Сергей снова закурил. – Я сам немного прифигел, когда увидел. А вот дальше самое интересное. Когда число убитых перевалило за два десятка, местные власти решили расселить жильцов. Не могу сказать, с чем было связано такое, в принципе, глупое решение. Возможно, сами же проживающие бучу и подняли. Люди получили новое жилье, дом бросили, как есть. Даже все двери в подвал на замки закрыли, чтобы бомжи себе лежанки не устраивали. И получается, Саня, что в твоем доме со второй половины девяностых никто не живет. Дом мертв в прямом смысле. А по количеству смертей… Ты уж извини, но впечатление такое, что ты живешь в могильнике.

- Как это никто не живет?! – у Саши внутри все похолодело. – А те трупы, которые вы вывозили? Экспертизу же делали!

- Проняло? Впору охотников за приведениями вызывать. Ну а если серьезно, то от всего этого у меня самого дрожь по телу. Да, еще одно. Риэлтерской конторы, через которую ты и въехал в квартиру, не существует в природе. Я туда прокатился, но… Помещение пустое, внутри строительный мусор, на дверях табличка с надписью “Аренда”. Все. Никто и ничего про нее не слышал.

- Знаешь, - Саша сжал виски ладонями, - если бы сам не видел всех этих снимков, заключений, странностей, то подумал бы, что ты меня разводишь. Только вот тебе это ни к чему. И возникает вопрос… Серега, твою мать, делать-то теперь что?!

- Для начала попытаться успокоиться и сосредоточиться. Криками и нервами все равно ничего не добьешься. Если же предположить, что мы, вернее ты, и правда имеем дело с призраком того самого шизика… Я без понятия, что делают в таких случаях. Бабку ищи какую-нибудь, знахарку, шамана, колдуна, ведьму. Кто всей этой хреномистикой занимается? Только поспрашивай кого, чтобы на шарлатанов не напороться. Их сейчас развелось больше, чем блох на бездомной собаке.

- Разберемся, - Саша поднялся. – Но один черт, мне это очень и очень не нравится. Может, я все ж таки рехнулся?

- Тогда мы с тобой вместе крышей поехали. Нет, Санек, ты абсолютно здоров. Ну, по крайней мере, не больнее некоторых.

- Спасибо, утешил, - вздохнул он. – Узнаешь что-то еще – держи меня в курсе.

День за днем он просматривал объявления в газетах и интернете. Пару раз выезжал по указанным адресам, но дольше пары минут с теми “ведунам” не общался. Один их вид не внушал доверия: куча дешевой безвкусной бижутерии, бутафорские амулеты и талисманы, бесформенная одежда попугайских расцветок. Про лексикон и говорить нечего. Будь среди староверов наркоманы, они говорили бы именно так. Единственное, от чего могли избавить такие люди, это лишних денег в кармане.

Он начал плохо спать по ночам. Звуки капель ввинчивались ему в мозг. Он раз за разом поднимался, проверял всю квартиру, но ничего не находил. Стоило же только начать погружаться в сон, как звуки возобновлялись, к ним примешивались чьи-то тяжелые шаги. Саша спал с пистолетом под подушкой. Естественно, не со служебным, тот сдавался в строгом порядке. Наличие оружия придавало пусть слабую, но уверенность в собственных силах. Во снах он видел Катю. Дочка тянула к нему ручонки, просила помочь, но неизменно ее опутывали водоросли, а мрачное помещение, похожее на подвальное, заполнялось водой. Все чаще он просыпался от собственного крика и в холодном поту. Саша осознавал, что еще немного и он точно сойдет с ума.

Очередное объявление заинтересовало его тем, что было написано просто и без выкрутасов. С фотографии на него смотрела симпатичная женщина лет сорока. И звали ее тоже просто – Вера. Решив попытать счастья в последний раз, он поехал по адресу в другой конец города.

Жила эта Вера на третьем этаже старенькой пятиэтажки. Когда открылась дверь, он увидел перед собой женщину среднего роста, одетую в простые джинсы и футболку со смешным котом. Взгляд цепкий, внимательный, изучающий. Она не задала ни одного вопроса, жестом пригласив его пройти в гостиную.

Саша присел на стул, осмотрелся. Обыкновенная квартира, не дающая ни малейшего намека на то, что ее хозяйка занимается чем-то мистическим. Промелькнула мысль, что перед ним очередная аферистка, но женщина практически сразу развеяла его сомнения.

- Здравствуйте, Александр.

Он невольно вздрогнул. Своего имени он не называл, а узнать его она никак не могла, о встрече он заранее не договаривался.

- Здравствуйте. Вера?

Женщина кивнула, продолжая прожигать его глазами.

- Я к вам по важному вопросу, - начал было он, но Вера подняла вверх палец, призывая к молчанию. Тишина растянулась на добрых пятнадцать минут. Сказать, что он ощущал себя не в своей тарелке, значило не сказать ничего.

- Ты потерял дочь и почти лишился жены. Они не умерли, но и не живы. Твой дом – это могила. Могила замученных душ и того, кто эти души погубил. Не сможешь упокоить злой дух, он и дальше продолжит заманивать к себе невинных. И родных своих не спасешь. Дом наполнится трупами, что станут служить ему. Нечистый при жизни и после смерти алкает зла и чужих страданий.

- Я и пришел для этого, - вежливо заметил Саша. – Я не знаю, что мне делать. Иногда мне кажется, что у меня проблемы с головой.

- У нас у всех проблемы с ней в той или ной мере, - усмехнулась женщина. – Нет, Александр, все с вами хорошо. Только не повезло немного. Я помогу вам.

Она прошла к шкафу, долго копалась в нем, что-то перебирала, перекладывала с места на место. Потом вернулась к столу, положила перед Сашей два больших пучка сушеных трав. У одного из них были белые цветы, у другого желтые. Он ощутил остропряный горьковатый запах, с трудом удержался, чтобы не чихнуть.

- Что это?

- Белый шалфей и полынь. Их издревле использовали, чтобы прогонять духов. И тебе поможет. Травы эти следует сжечь, но не в своей квартире. Пойди туда, где этот призрак заперт. Сперва открой дверь, так как он не может найти выход. Потом уже сожги травы, чтобы он навсегда покинул место своего пребывания. И самое важное, ты не должен показывать страх. Для него это, как красная тряпка для быка.

- А как мне его найти-то? – Саша в растерянности смотрел на пучки, еще не понимая, как они могут ему помочь.

- Я, к сожалению, не всеведущая, - развела руками Вера. – Но знаю, что к тебе во сне дочь приходила. Вспомни, где ты ее видел, и сам все поймешь. Да, с оплатой разберемся позже, если у тебя все получится. А пока что ступай, мне еще домашними хлопотами заниматься нужно.

Редкие лампочки под потолком сухо потрескивали, моргали, грозя погаснуть в любую минуту. Честно говоря, он и не предполагал, что они будут гореть, но после всех событий Саша готов был поверить во что угодно. Но фонарик с собой он все же взял, как и пистолет. Монтировку, которой взламывал замок, оставил за ненадобностью у входа.

Кап, кап, кап. Навязчивые монотонные звуки раздражали. Сам воздух подвала, казалось, насквозь пропитан влагой. Почему именно подвала? Он сопоставил сны с дочкой, где видел нечто подобное, со словами Сергея о том, что в доме были закрыты все двери в подвал. К тому же, Вера говорила, будто призрак заперт. А если уж быть совсем откровенным, Саша не представлял, где еще можно искать духа.

Кап, кап, кап. Жуткий скрипучий смех, который он уже когда-то слышал на лестнице. Значит, все правильно. Тварь где-то здесь. Страха почему-то не было. Только жгучая ненависть к безумному мертвецу, который и после смерти продолжал творить свои черные дела.

Под ногами хлюпала грязная вода. Луч фонаря выхватывал кирпичные стены, все покрытые грибковым налетом и плесенью. Сзади в спину что-то ударило. Саша обернулся, пошарил вокруг фонариком – на полу в луже валялась пустая консервная банка. Вот значит как, играем. Хорошо, посмотрим, что будет дальше. Поворот, коридор, поворот. Тупик. В углу свалены в кучу полусгнившие доски.

Он развернулся, чтобы обследовать другую часть подвала, и столкнулся нос к носу с мертвецом. Тот скалился на него безгубым ртом, наполненным коричневыми зубами. Зловонный запах разложения забил ноздри. Саша попытался наотмашь ударить духа, но на его месте уже была только пустота. Сохранять хладнокровие становилось все сложнее. Может, поджечь травы прямо здесь? Нет, нужно найти место посуше, чтобы они наверняка сгорели.

Что-то схватило его за ногу. Он резко дернулся. Раздался противный чавкающий звук. Водоросли. Метровый отросток выполз из воды, обвил ногу, но Саша своим рывком разорвал его. Не став ждать, пока не повылезало еще чего-нибудь, он побрел дальше. Снова поворот. Длинный узкий коридорчик, с одной стороны которого находились обшарпанные деревянные двери, с другой же вдоль стены тянулась вереница труб. В них что-то гудело, бурлило, стонало. Саша не обращал на них внимания, он искал.

Последняя дверь оказалась открыта. Повинуясь шестому чувству, он вошел внутрь. Коморка полтора на полтора метра, два ряда полок на уровне груди. В углу лежал обезглавленный скелет. Череп валялся на куче тряпок в противоположном углу. Неужели, этот тот самый Паша, убивший столько людей? Разобраться в этом он не успел. Позади раздался грохот – это захлопнулась дверь, лязгнул замок, давая понять, что выйти отсюда уже не получиться. Саша ударил ногой в дверь. Раз, другой, третий. Бесполезно. Хлипкое на вид дерево оказалось прочнее стали. Ловушка. Вот почему призрак только пугал его. Знал, что охотник станет добычей. Нет уж. Если ему не суждено выбраться, то и духу больше никого не убить.

Оба пучка – шалфей и полынь – он положил на полку, достал из кармана кусок газеты, свернул трубочкой и щелкнул зажигалкой. Бумага занялась, он положил ее на высушенные травы. Огонь жадно вгрызся в них, пламя разгоралось все ярче. Маленькая коморка наполнилась едким раздражающим густым дымом. Вместе с травами загорелась и ветошь, лежащая на полке.

Утробный рев, наполненный яростью и болью, разнесся по подвалу. Задыхаясь от дыма и кашляя, Саша тем не менее рассмеялся. Что, не нравится? Это тебе за все. За всех, кого ты убил при жизни. За всех, кого забрал после смерти. За Катеньку и Юльку. Лишенный своего пристанища дух будет обречен вечно болтаться между небом и землей. Достойная участь.

Дышать становилось все труднее, в глазах поплыли разноцветные пятна. Саша понимал, что ему осталось немного, но страх так и не появился. Оказывается, умирать не страшно, когда знаешь, ради чего.

- Па-а-п, смотри, мама идет! – Катя оживленно указывала рукой на лестницу, по которой спускалась Юля. Саша улыбнулся, достал из-за спины букет васильков – ее любимые цветы. Точно с таким же букетом рядом стоял и Сергей. Катя бросилась на шею к маме, радостно затараторила.

- Мама, а папка нас всех спас. И меня, и тебя. А злого дядю прогнал. Я же не знала, что он злой. Правда, правда! Наш папа герой, вот!

- Конечно, герой, - Юля потрепала малышку по волосам. – И он нас всегда будет защищать.

- Героя самого спасать пришлось, - Саша с благодарностью глянул на друга.

- Скажешь тоже, - Сергей попытался отдать цветы Юле, но девочка их перехватила. – Просто мимо, считай, проходил, увидел дым. Вот и все. Но ты в следующий раз предупреждай хоть, если на разборки с призраком пойдешь. А лучше постарайся, чтобы такого не повторилось. Ну и квартиры-то тщательнее выбирай. Мало ли что. Вдруг там какая чупакабра живет.

- Это зверек такой, да? – заинтересовалась Катя.

Все дружно засмеялись. Девочка обиженно надула губки, не понимая, почему все смеются, но через минуту засмеялась сама. Раз все смеются, значит, все хорошо. И так будет всегда.

Вода. История вторая: Могильник. Часть 1

Чуть позже они сидели вдвоем на кухне и пили чай. Дочка возилась с игрушками в своей комнате и смотрела мультики.

- Слушай, Юльчик, - он отхлебнул горячий напиток, поставил чашку на стол, - как долго Катька сегодня с этим “дядей” играла?

- Минут сорок, наверное, - супруга задумчиво помешивала в чашке чайной ложечкой. – Это, кстати, становится все чаще. Нет, я понимаю, что дети часто придумывают себе каких-то друзей, но… Саш, мне иногда становится страшно. Особенно, когда она подолгу смотрит куда-то в одну точку и разговаривает с кем-то. Или в ванной. Я боюсь ее там оставлять одну. Мало ли что взбредет в голову ей и ее “другу”.

- Успокойся, зай, - он взял ее ладонь, крепко сжал в своей. – Возможно, это следствие переезда. Она же не успела еще обзавестись подругами и друзьями. Вот и придумывает себе всякое. Мне кажется, что скоро это пройдет само собой. Странно только, что так долго она играет.

- Вот и я про это, - Юля тяжело вздохнула. – Мне порой кажется, что в общаге все же было лучше.

- Да брось, - он усмехнулся. – Тараканы, общая кухня, очередь в душ. Это ты называешь лучше? А тут все-таки двухкомнатная квартира. Да и с ремонтом мы справились очень быстро.

Супруга ничего не ответила. А что тут скажешь, если Саша был кругом прав. Действительно, после общежития квартира казалось просто сказочной. Да, пришлось вложить кругленькую сумму в ремонт, но тут помогли и его, и ее родители. Александр хоть и служил лейтенантом милиции, но двушка требовала очень много. Благо хоть сама квартира досталась по бросовой цене. Он, конечно, не стал утаивать от жены печальную кончину последнего владельца. Честно рассказал, что парень, скорее всего наркоман или просто псих, покончил жизнь самоубийством. Первое время это несколько нервировало ее, но спустя пару месяцев она успокоилась. Ничего подозрительного в квартире не происходило, жизнь вошла в привычное спокойное русло.

Про найденный под ванной дневник Саша предпочел умолчать – не хотел лишний раз беспокоить жену. Да там, в принципе, и читать нечего было. Записки сумасшедших, не более того. Вообще создавалось впечатление, что кто-то давно специально написал всю эту чушь, чтобы пугать новых жильцов. Это, конечно, если бы они находили этот “дневник”. Поэтому он и выбросил его вместе со всем остальным мусором, коего от предыдущих жильцов скопилось предостаточно. Да это и не мусор даже был, а вещи, которые почему-то никто не удосужился забрать или, как он, выкинуть на помойку.

И все бы ничего, если бы спустя какое-то время маленькая Катя не стала видеть какого-то дядю, с которым очень полюбила играть. Понятное дело, это все детские шалости, но как-то это слишком все затянулось. Александр, к своему стыду, хотел было отвести дочь к детскому психологу, но представил, как жена отнесется к такому предложению – и передумал. Иногда, бывало, дочь неделю, а то и больше никого не видела, но потом выдуманный друг вновь появлялся. Во всем остальном все было очень даже неплохо.

- Саш, Саша, проснись!

- М, что такое? – он разлепил глаза, пытаясь сообразить, что происходит. – Проспал что ли?

- Нет. Саш, тут с потолка что-то капает. Посмотри, а?

- Да что тут может капать, - недовольно пробурчал он, но, тем не менее, поднялся, влез в тапки и, почти не поднимая ног, протопал к выключателю. Ярко вспыхнул свет – и практически сразу прозвучал Юлин истерический визг. Саша дернулся было вперед, но замер: супруга сидела на кровати, поджав ноги, а на потолке, как раз над их кроватью, расползалось большое красное пятно. С него вниз срывались густые маслянистые капли, падали на одеяло, которое уже тоже приобрело зловещий багряный оттенок.

- Саша, это что, кровь?!

- Не знаю, - он смотрел на потолок, делаясь все более серьезным. Становилось очевидным, что больше в эту ночь ему поспать не удастся. – Ты пока оденься, иди с Катькой полежи. Я пойду соседей наверху навещу. Дверь запри и никому не открывай.

Саша быстро оделся, выскочил на лестничную клетку. Минуту постоял, ожидая, пока жена закроет за ним дверь. Лишь когда щелкнул дверной замок, пулей взлетел наверх, забарабанил кулаком в соседскую дверь, старую, обитую потрепанным дерматином, местами поцарапанную. Звонок не работал, сиротливо болтался на стене на проводе.

Стучать пришлось долго. В какой-то момент он подумал, что придется ломать дверь, но обошлось – прозвучали тяжелые шаги, заскрипели давно не смазываемые петли. В лицо дохнуло недельным перегаром. Саша брезгливо поморщился. Перед ним стоял мужик явно за сорок, грязный, небритый, в классических синих трениках, пузырящихся на коленях, и майке-алкоголичке, настолько изгвазданной, что сложно было поверить, что когда-то она была белого цвета. Взгляд мужчины был стеклянным, блуждающим. Он никак не мог сфокусироваться на Александре.

- Сосед, у тебя что-то течет. Прямо ко мне в квартиру.

- Теч-чет? Ч-что? – слова давались мужику с огромным трудом.

- Протекло, говорю, у тебя что-то! – Саша начал понемногу раздражаться – никогда не любил пьяных. Особенно таких.

- Да пш-шел ты! – прохрипел хозяин квартиры, попытался ударить незваного гостя, но Саша легко уклонился, отпихнул в сторону пьяное тело и вбежал внутрь. Планировка оказалась точно такой же, как и у них, поэтому найти место предполагаемой протечки получилось легко. В захламленной комнате тускло светила под потолком пыльная лампочка без плафона. Повсюду валялись окурки, пустые бутылки, сомнительного вида мусор, ворохи грязной воняющей одежды. Но самым омерзительным, пожалуй, оказалось разбухшее женское тело на смятой кровати, от которого уже начинал исходить неприятный запах. Сколько бы Саша не видел подобных зрелищ, но к горлу все равно подкатил противный ком, сами собой до хруста сжались кулаки.

- Сл-лышь коз-зел, те че тут надо? – пьяный голос неожиданно раздался за спиной. Александр, глубоко дыша, развернулся, с неприязнью оглядел соседа, у которого в руках болталась табуретка. Видимо, решил выяснить отношения. Ну нет, братец, не на того напал. Короткий мощный удар отправил соседа в сладкое беспамятство. Конечно, так делать не стоило, но сдержаться было слишком сложно. Таких людей он никогда не жалел. Потом он достал предусмотрительно захваченный с собой мобильник, набрал номер. После нескольких гудков ему ответили.

- Привет, Серега. Да, я. Бери ребят и приезжай по моему адресу. Только этажом выше. Да сам все увидишь, долго объяснять. Хорошо, жду.

Больше в эту ночь поспать ему не удалось. Прибывший наряд забрал валяющегося без сознания хозяина квартиры, “скорая” увезла тело женщины в морг. Саша с Сергеем отправились в отделение – бумажную работу еще никто не отменял.

Спустя несколько часов они пили крепкий кофе, наблюдая, как за окном начинает заниматься рассвет, и молча курили. Первым нарушил тишину Александр.

- Слушай, Серег, тебе не кажется все это каким-то неправильным, подозрительным что ли?

- Ты про твоего соседа сверху? Да черт его знает. С виду обычная бытовуха, каких сотни бывают, сам знаешь.

- Бытовуха, - Саша задумчиво выпустил струйку дыма. – А то, что его женушка выглядела так, будто она в воде пролежала черт знает сколько времени?

- Ну, может, утопил ее муженек в ванной да кинул потом на койку. Сам же, небось, постоянно в пьяном угаре, вот и не замечал ничего вокруг.

- Ты эту версию для адвоката оставь, - усмехнулся Саша. – Допустим, утопил. А откуда по-твоему взялась кровь, которая капала с моего потолка? Кстати, ребята мне отзвонились. Кровь не принадлежит ни хозяину квартиры, ни его супружнице. Это ты как-то можешь объяснить?

- Собутыльник? Напились, подрались. Не знаю, ножом пырнул или еще что.

- Нет, Серег, не катит. Пырни он кого-то ножом, кровь и на лестничной площадке была бы. А так… Только под кроватью и у меня на потолке. Да и еще одного тела мы не обнаружили. Неувязочка выходит.

- Да, об этом я как-то не подумал.

- Ну вот, а я подумал. Не нравится мне все это, - Саша немного помолчал, потом неожиданно для самого себя спросил: - Серег, а ты в мистику веришь?

- Что, думаешь призрак какой буянит? – в этот раз засмеялся Сергей.

- Призрак… Да черт его знает. Понимаешь, после того, как мы переехали, дочка начала видеть какого-то “дядю”, с которым играет. И случается это довольно часто.

- Да брось, - Сергей махнул рукой. – Для детей это в порядке вещей. Скучно ей, друзей пока не завела, выкручивается, как может. Ты бы ее почаще отпускал во двор погулять.

- Да я и сам, в принципе, так думаю. Просто все равно как-то тревожно.

- Ну вот и не парься, все образуется.

Саша кивнул в знак согласия и замолчал, погружаясь в свои мысли. Играть маленькой Катюшке было не с кем. Еще ни разу он не видел резвящуюся во дворе детвору. Даже взрослые встречались очень и очень редко. Иногда мелькал кто-то из жильцов, вот только разговаривать с ними и уж тем более знакомится не особо хотелось. Саша вспомнил молодую пару, живущую несколькими этажами выше. Со стороны их можно было принять за наркоманов: отсутствующий взгляд, вялые движения, заторможенная речь. От обоих пахло чем-то вроде тины или затхлой воды. Впечатление они оставили неприятное. Смотришь на людей, а видишь каких-то кукол, сомнамбул.

В целом дом напоминал морг с его мертвой тишиной и спокойствием. Для полноты картины не хватало только патологоанатомов в халатах. Впрочем, атмосфера и без этого была гнетущей.

Кап, кап, кап. Капли воды срывались с грязного потолка, падали вниз, разлетались маленькими фонтанчиками. В тишине подъезда каждое падение сопровождалось гулким эхом. Саша встрепенулся, когда одна холодная капля попала ему прямо за шиворот. Трубы что ли текут? Но не на лестнице же! Может, просто конденсат скопился? Как назло, еще в подъезде не горела ни одна лампочка, поэтому Александр ощущал себя слепцом, бредущим наощупь.

Впереди забрезжил тусклый свет. Ну наконец-то! Со светом у них на этаже все было в порядке, лампочка светила исправно. А то ему уже начинало казаться, что до квартиры не получится добраться никогда. Когда оставалось подняться всего несколько ступенек, прозвучал короткий громкий хлопок, похожий на выстрел. Все вокруг тут же погрузилось во мрак. Саша чертыхнулся. Неужели, вода попала в лампочку, и та лопнула? Ладно, всего лишь маленькая неприятность. Пару метров он уж как-нибудь пройдет и в темноте, а лампочка потом заменится.

Щеку обдало ледяным холодом, к ней прикоснулось что-то мокрое и скользкое. Всего лишь мимолетное касание, но оно непроизвольно заставило сердце биться чаще. Каким бы смелым не был человек, он всегда начинает испытывать безотчетный страх, когда сталкивается с чем-то иррациональным, не поддающимся объяснению.

Саша щелкнул зажигалкой – вспыхнул крошечный трепещущий огонек, лишь немного разогнавший тьму. Сбоку раздался короткий противный смешок, больше похожий на скрип несмазанного механизма. Александр резко обернулся на звук. От движения пламя зажигалки потухло, но он успел заметить чье-то бледное раздутое лицо, покрытое черными пятнами.

- Кто здесь?! – он старался, чтобы голос прозвучал как можно жестче.

Ответом ему послужила тишина, изредка нарушаемая звуком падающих капель. Вытянув вперед руки и начисто позабыв о зажигалке, он двинулся в сторону своей двери. Шаг, второй, третий. Вот и дверь. Звонок не работал, а барабанить в дверь он не стал – поздно уже, можно Катюшку разбудить. Потом пол ночи промучаешься, пока снова ее спать уложишь.

Саша долго пытался попасть в замочную скважину. Ключ как будто обрел собственное сознание и наотрез отказывался входить в замок. Или же это не слушались от волнения руки. Саша злился, нервничал, тихонько ругался себе под нос. Позади опять раздался смешок. Волшебным образом ключ сразу же очутился в замке. Щелк, щелк. Он быстро вошел в квартиру, захлопнул за собой дверь. В коридоре обычно яркий свет энергосберегающих ламп теперь тускло моргал с интервалами в несколько секунд. Юля что ли свет не выключила? Напряжение скачет? Не день, а черт знает что.

Хлюп, хлюп. Он скосил глаза вниз. В квартире выше щиколотки стояла вода, источающая зловонный затхлый запах. Первой мыслью, промелькнувшей в голове, было то, что в ванной прорвало трубу и скоро воды будет в разы больше. Саша буквально вломился в ванную комнату: свет мерцал и здесь, было слышно, как из крана тоненькой струйкой бежит вода. За задернутой шторкой почудилось какое-то то ли движение, то ли легкий плеск. Он отдернул ее в сторону, замер.

Ванна была наполнена до краев, вода переливалась через бортик. В самой же ванной с широко открытыми глазами лежали два тела. Саша почувствовал, как каждый волосок на теле поднимается от ужаса – на него мертвым остекленевшим взглядом смотрели его жена и дочь. На плечо тяжело опустилась чья-то рука. Даже через одежду Александр почувствовал, как в кожу будто вонзили обжигающие холодом иглы. Чьи-то пальцы больно сдавили плечо, словно желая раздробить кости. Он не выдержал, вскрикнул от боли и от всей души саданул локтем куда-то позади себя. Судя по ощущениям, попал он во что-то мягкое, напоминающее желе. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Саша собрался добавить ее парочку ударов незваному гостю, но…

- Сашка, ты с ума сошел что ли?! – перед ним в полупрозрачной ночнушке стояла Юля и испуганно хлопала глазами.

Он в растерянности огляделся: вода не текла, свет горел ровно, а в ванной не было и намека на чьи-либо тела. Саша тяжело вздохнул, присел на бортик, все еще не понимая, что же произошло.

- У нас все хорошо? Мы никого не затопили?

- Все отлично, - она подошла к нему, нежно потрепала волосы. – Но ты меня напугал. Открыл дверь и как робот в ванную пошел, не видел и не слышал ничего. А спустя пару минут заорал. Хорошо еще Катюшка спит крепко. Сашуль, ты бы побольше отдыхал. Работа работой, но также и с катушек слететь можно.

- Извини, не хотел тебя напугать, - он чмокнул жену в щеку. – А работа… Так скоро отпуск, тогда и отдохну.

- Отдохнешь ты прямо сейчас, - Юля назидательно подняла вверх палец. – Так что бегом раздевайся и марш в постель!

- В постель? – Саша хитро прищурился.

- Спать! А не то, что ты подумал. У вас мужиков на уме только одно.

- Так точно, товарищ генерал, - он шутливо отдал честь и направился в спальню. Супруга последовала за ним. Если бы кто-нибудь из них оглянулся, то увидел бы, как из зеркала за ними наблюдает мужчина, выглядящий, как пролежавший несколько месяцев в реке или озере труп.

- Доброе утро, - Юля поздоровалась с девушкой, сидящей на скамеечке у подъезда. Эта была та самая девушка, которую Саша видел вместе с ее парнем.

- Здра-а-авствуйте, - девушка странно растягивала гласные, при этом слегка качаясь из стороны в сторону, как маятник. Взгляд ее был направлен куда-то далеко и не выражал совсем ничего. Бездумный взгляд, лишенный малейшего намека на разум.

- С вами все хорошо? Может, помощь нужна? – Юля остановилась, хотя муж говорил ей, что это скорее всего либо больные, либо наркоманы.

- Со мно-ой? Да-а, - девушка даже не соизволила повернуть голову, продолжая смотреть в никуда. – А с вами?

- Со мной тоже, - Юля удивилась подобному вопросу. – А почему ты спрашиваешь?

- Потому что-о вы живы-ые. Стра-анно. Почему он еще не забра-ал ва-ас?

- Кто он? Ты про что вообще? – Юля уже начала жалеть, что решила поинтересоваться.

- Он? Не зна-аю, но он все-ех убил. И вас убьет. Он любит убива-ать и люби-ит во-оду.

- Извини, но мне нужно бежать, - Юля поняла, что будет за лучшее срочно ретироваться, потому как дальнейший диалог был лишен всякого смысла.

- Куда?! – девушка вскочила со скамейки с такой прытью, которую от нее никак нельзя было ожидать. Она с силой схватила Юлю за запястье, притянула к себе. Ее взгляд перестал быть бессмысленно-туповатым. На дне серых водянистых глаз плескалось черное безумие.

- Нельзя, нельзя, нельзя, - внезапно быстро затараторила девушка. – Он не любит, когда хотят убежать. И у вас не получится. Он вас выбрал, выбрал! Вы должны быть с ним. Он обязательно вас убьет, так же, как убил нас всех. Не скроетесь, не скроетесь!

Юля вырвалась и побежала, слыша, как за спиной радостно хлопает в ладоши сумасшедшая девица. В том, что та была именно такой, Юля не сомневалась. Нормальные адекватные люди так себя не ведут. Мужу она ничего рассказывать не стала. Зная Сашин характер, можно было предположить, что с большой долей вероятности он пошел бы разбираться с психами, но это все равно ни к чему бы не привело. Что можно взять с больных людей…

Через несколько дней они сидели с утра на кухне и пили чай с бутербродами. Дочка еще сладко посапывала в кровати и они, как всегда, пользовались этими блаженными минутами затишья. Они ценили такие моменты, когда можно просто сидеть рядом, смотреть друг на друга и даже разговаривать не обязательно, все и так понятно без слов. Правда, в этот раз их идиллия оказалась нарушена. Причем прервала ее вовсе не маленькая Катя.

Где-то далеко-далеко на пределе слышимости Саша различил визг милицейских сирен. Сердце тревожно екнуло, предвещая скорую беду. Вой нарастал, становился все громче, стремительно приближался. Наконец, взвыв в последний раз, сирены смолкли.

Он подошел к окну, глянул вниз: две машины стояли около их подъезда, из них уже выбегали знакомые по отделу ребята. Через пол минуты на лестнице зазвучали громкие тяжелые шаги, удаляющиеся куда-то выше. Так и подмывало выскочить следом, чтобы узнать, что происходит, но выражение лица супруги оказалось красноречивее любых слов. Вскоре еще зазвучала сирена, но в несколько другой тональности. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – “скорая”.

Весь остаток дня он провел, как на иголках. Неизвестность тяготила. И пусть он официально числился в отпуске, но хотелось быть в курсе событий. Как назло, ему никто не позвонил и не сказал ни слова. Вечером, вынося мусор, он все же не удержался и позвонил Сергею. Он долго слушал рассказ сослуживца, пару раз задавал уточняющие вопросы. В квартиру Саша вернулся задумчивый, что не укрылось от внимательных глаз супруги. Он некоторое время мялся, но в конце концов решил все рассказать начистоту, зная, что вторая половинка просто так не отстанет.

- Помнишь ту странную парочку, про которую я говорил? – дождавшись утвердительного кивка, он продолжил: - Серега сказал, что позвонил неизвестный, сообщил, будто в нашем доме в тридцать четвертой квартире два трупа. Ребята отреагировали, приехали. Действительно, та пара была мертва.

- Печально, - Юля совершенно искренне вздохнула. – Больные же люди были. Девушку недавно видела, так жалко ее стало.

- В каком смысле недавно? – Александр моментально насторожился.

- Ну дня два или три назад.

- Ты точно в этом уверена? – он подался вперед, весь напрягся.

- Да точно, точно. В чём дело-то?

- Понимаешь, экспертиза установила, что эти двое умерли около полутора месяцев назад, а причиной смерти послужило утопление. В легких было полно воды.

- Саш, я сто процентов видела ее и с ней разговаривала. Так же, как сейчас говорю с тобой. Ты мне веришь?

- Верю, конечно, что за вопрос. Но и в экспертизу верю тоже. Кроме того, Серега сказал, тела были в таком состоянии, что и смотреть страшно. Я вот, допустим, ума не приложу, как тела попали в квартиру, на кровать, если все твердят, что они долгое время пробыли в воде.

- А ваши эксперты не могли ошибиться?

- Могли, - вздохнул он. – Если бы проверили один раз. Но сейчас они все перепроверили четырежды. Вот поэтому меня и сбивает с толку то, что ты беседовала с покойницей.

- Страшно как-то, - Юля поежилась, обхватила себя руками за плечи.

- Живых нужно бояться, Юльчик, - он ободряюще подмигнул жене. – А ушедшие точно ничего плохого сделать не смогут.

- Хотелось бы верить…

Вода. История вторая:Могильник. Часть 2