RobinBaskin

Участковый инспектор Ваня Пикуза не умел писать рапорта.

Нет, грамматических ошибок он почти не допускал. Ну бывало там "Эдуарт", "автовогзал", "метрезвитель". В основном ошибки были - стилистические что ли...

Свой первый рапорт он тоже запорол. Приволокли мужика за неповиновение.

- Пиши рапорт, - говорит дежурный.

-А как? - засуетился Пикуза, - а что писать, то?

-Бля, ну как обычно, "шапка", рапорт, далее по сути, - махнул рукой, говоривший по двум телефонам и одной рации, дежурный.

Ну. Что ну? Ваня так и написал: "Шапка-рапорт. Далее поссути".

С тех пор борьба Пикузы с дежурными стала обыденной.

-Ваня! Ты на вызов, где дети камни бросали в окна ездил? - дежурный держит рапорт после прочтения.

-Ну ездил, - Ваня готовится к обороне.

-А как понимать фразу "Дети игрались с грязью"?

-Ну, в грязи сидели, лепили там, что-то.

-Пикуза! Ты блять что в рапорте написал по трупу, - очередной дежурный охуевает от прочитанного, - в каком состоянии ты его обнаружил?

- Ну умер он. Лежал на земле, - бурчит Ваня.

-А ты какого хрена пишешь "Был обнаружен в невменяемом состоянии - умершим". Ты сам - вменяемый? - возмущается дежурный. - А эта фраза "Часто приезжал на дачный участок,  где ухаживал за землей". Про что это?

-Ванюша? Ты дебил? - вкрадчиво спрашивает дежурный. - Я тебя посылал на вызов, где в подъезде стоит сильный запах?

-Ну посылали, - Пикуза склонил голову.

-А смысл? Смысл тебя было посылать? - сам себе удивляется дежурный, - какую пользу Родине и лично мне, принесла твоя поездка? Ты сам видел, что писал в рапорте? Я прочитаю "Мною был осуществлен выезд по вызову о том, что в подъезде дома стоит сильный запах. После прибытия на место было установлено, что в подъезде стоит сильный запах".

Ваня! Зачем ты нам?

- Слышишь Пикуза? - дежурный офигивает от прочитанного, - ты понимаешь понятие "приметы подозреваемого"?

-Ну да, - Ваня пытается отбиваться, - это рост, цвет волос, одежда, возраст, особые, там приметы...

-О! Рост, цвет! - восклицает дежурный и поднимает палец, - а вот как я по этим твоим приметам буду ориентировать наряды на поиск цыган этих? Как? Вот послушай, твой рапорт: "Одна женщина была на вид 40 лет, 60 кг веса, вторая 50-60 лет на вид - 80 кг.Одна из женщин обладает даром телепатии. Также с ними была девочка, примет которой не запомнили. И еще был очень грязный мальчик".

Ну пиздец, Ваня. Убил ты меня мальчиком и телепатией! Может гипноза? И килограммами убил. Мы их взвешивать будем? Подозреваемых?

-Ой, мать моя женщина, Ваня! Иди сюда, глянь что ты опять написал? - дежурный ржет и трясет рапортом.

-Ваня ты же в магазин ездил? Там где мелкое хищение было? С задержанным.

-Ну.

-Ты так и написал?

-Ну.

-Ты знаешь, что такое "сленг"?

-Неа.

-Вот у тебя в рапорте "в магазине был задержан мелкий хищник". Это наш сленг. Ты б, еще "литл предатор" написал, зоолог, ты наш!

Пожилой мужчина длительное время не появлялся на виду у соседей и они озаботились его состоянием. Позвонили в милицию, мол не выходит, может того.

Послали Пикузу.

Выписка из рапорта: "Осуществлялся выезд по сообщению, что пожилой человек не выходит из квартиры и соседи предполагают, что он мертв. По прибытию на место установлено, что пожилой человек - живой".

- Пикуза? А это где? - задумчиво спросил дежурный.

-Что, где? - Ваня понял, что сейчас будут трудные вопросы.

- Ну вот ты пишешь "Чернов А.В, бомж, после опроса был отправлен к месту своего постоянно бомжевания". Или может "гнездования", Ваня?

-Чего?- дежурный читает Ванин рапорт, - кого? Ваня я зачитываю: "Белов выражался в наш адрес нецензурной бранью, чем оскорблял наши органы"

-Блять, Ваня! Ты! Ты и только ты - оскорбление наших органов!

Между нами два стекла. Между стеклами три метра.

Он, глядя на меня, пользуясь своей, пляшущей через край алкоголической энергией, несколько часов упражняется в словесности. В основном в обсценной. (Не обоссаной, прошу заметить).

Да. Меня отвлекают телефонные разговоры.

Да. Ко мне приходят знакомые и незнакомые люди.

Но он, блять не затыкается. Он рассказал уже все про меня, про себя, про наше с ним будущее, и про его с нами прошлое.

Пока он видит меня - он, сука, не заткнется. Потому что, он видит человека, с которым он должен, обязан, может, хочет - поговорить (излить душу, высказаться).

А я к этому не готов. Да! Я реально не готов к этому словесному поносу. Я не могу отключиться, абстрагироваться. Его слова, буквы слов, все равно проникают мне в уши, в мозг. Я нервничаю. Я отвлекаюсь. Я не могу сосредоточиться. Я делаю ошибки.

На его стекле никаких надписей нет.

На моем стекле перевернутые буквы, которые образуют слово "ЬТСАЧ ЯАНРУЖЕД"

Я беру газету. Иду к нему. Разворачиваю газету, переворачиваю ее вверх ногами (ибо нехуй). Засовываю между решетками защиты стекла камеры для временно задержанных и перекрываю, тем самым, полный доступ его визуального контроля и контакта, за мной.

Он бухтит, матюкается. Но это идет на спад - говорить не с кем. Нет контакта.

Через три минуты матюков, он, плюнув на пол, идет и ложится на лавку спать.

А я тебя вижу,гад. Ты у меня на экране монитора в полный рост и в высоком разрешении.

Спи уже...

Хулиган ты, мелкий.

Притон! Как много в этом слове, для сердца русского слилось...

Фамилиё притоносодержателя такое необычное и смичное, что дабы его не рассекречивать обзову его созвучным - Чебуречик. Инвалид и психбольной, лет 50.

Притон Чебуречика был организован в стиле "классик комфорт": однушка на девятом этаже. Как в любом порядочном притоне, свет (электричество) отсутствовало уже долгие годы. Да и потребителей тока в притоне уже не было - ни лампочек, ни теливизерей, ни радиол каких нибудь. Проводов не было, чё уж там.

Унитаза не было давно (был разбит в какой-то битве у Притона). Чебуречик и его различный командировочный люд, писяли и какали в стояк. Ну как могли. Часто не попадали, но по этому поводу никто не загонялся, так как какашки и моча даже не воняли. Вернее воняли, но не могли дать дополнительной свежей нотки аромата в тот клоачно-затхловато-сладкий туман квартирной атмосфЭры. Дышать не рыгая, там было невозможно.

В комнате была кровать ломаная да матрас зассаный. На кухне был стол, пару талерок и кастрюль. И была плита газовая. Не отрубленная почему-то. На ней всегда горел газ, создавая тепло и уют.

Так как Чебуречик был ёбну немного психически нездоровым, у него было соответствующее хобби: он тянул домой всякие ништяки и хабар, нужный и очень нужный. Поэтому хата по пояс была забита тем, чем забиваются за выходные мусорные контейнеры.

Хабар подтекал и вонял. Кроме этого служил домом всякой живности.

Соседи до смерти утомленные борьбой с притоном, вяло атаковали Чебуречика только после очередных пожаров, затоплений, оргий. Участковый отмечался в притоне через день, периодически разгонял мразь и вшивоту, давал пизды Чебуречику. Пару раз ложил его в наркологию. По здоровью Чебуречик в ЛТП не проходил. Да и был у Чебуречика брат, какой-то доктор психиатрический, чутка поддерживал его на плаву, да пенсион и инвалидность сделал ему.

Дверь в притоне была распашная. То есть левой стороной держалась на навесном замке и открывалась (выносилась руками) со стороны петель, которые были снесены ударами соседей и милиции в далекие годы молодости Чебуречика.

Именно высшая категория притона по шкале Кончетинни, не давала собираться в нем более активным субъектам. Там в основном обитали малоподвижные опарыши, отупевшие от пьянства и с рождения. Поэтому, как это ни странно, в этом притоне никого не убивали, не резали.

В очередной визит мы привычно сдвинули дверь. Набрали воздуха. Серега снял зимнюю шапку и прижал ее рукой к лицу как респиратор. Перед входом позвали Чебуречика чтобы не спугнуть его. Светя фонарями зашли в комнату. Чебуречик сидел на кровати голый, с тупыми глазками. Спросили кто еще есть. Он неопределенно махнул рукой.

Я, переступая через завалы шмурдяка полез к кухне. Находясь в корридоре, на подступах, светанул в кухню. От увиденного зашевелились волосы подмышками! СУКА! Мне реально стало страшно от увиденного и я перехотел туда идти!

В тусклом луче фонаря я видел лежавшего человека, вроде толстую женщину в каких-то лохманах. Неподвижную. С коричневой, гниющей головой. Гниль переливалась и издали выглядела скользкой и противной.

В конце смены блевать было особо нечем - это и спасло. Трясущимися руками продолжая подсвечивать начал движение на кухню. Сукаблять, говно, говно, еще блять говно. Блять все берцы в говне.

Подкравшись ближе я направил свет на труп и голову. От луча света сгнившая голова стала светлеть и обретать человеческий вид. Я блять, чуть фонарь не выронил!

В тишине я услышал шелест разбегавшейся дивизии тараканов. Грелись они у нее на голове.

Пинок под зад. Замычала. Облегчение - жива. Вставай туловище, кто-ты?

После написанного:

А по весне мы устроили Чебуречику новоселье. С помощью ЖЭСа, санстанции вычистили его квартиру (просто тупо лопатами повыкидывали из квартиры ВСЁ, обработали карболкой, дихлофосами и прочими гадостями, поставили б/у унитаз и прочую сантехнику, заставили брата рассчитаться по долгам за коммуналку (пригрозили иском и выселением), Чебуречика на лечение еще на раз, дверь б/у запилили, замок навесной.

После лечения Чебуречик начал свой новый долгий путь к конченному притону и занялся накоплением первоначального шмурдяка.

А я оставил удивительно интересную службу участковых и пошел дальше...

Бар пивной на маршруте. Криминогенная точка.

Бар как бар. С туалетом.

А их всё несёт ссать на улице. Возле бара. Под его окнами. На тротуаре. Среди людей.

Ну что на наваждение?

Мы уже в туалет бара сходили, посмотрели. Нормальный туалет. Для нескольких потребителей одновременно.

Многописуарный, можно сказать.

На улице зима. Холодно. Вьюга, пурга и метель. Завируха.

Нет, блять...

Он выходит, идет к дороге, достаёт, как говорят нектотОрые, "трансбой", и начинает поливать тротуар и окрестности.

Маршрут 07. Нехоженый, чужой, не наш родной, ППСМ-овский. На нем всегда войска (ВВ МВД) зависали.

Но "центнер" города, как-никак. Надо блюсти.

Маршрут буквой Г, небольшой, метров 700. Конечная и конченная точка - пивной бар.

В ту смену конфликтов и драк не было, вызовов на скандалы и преступления тоже.

Только мелкие правонарушители.

Ссыкуны.

Каждое наше появление на этом конце маршрута удручало:

Первого шуганули голосом, и он, на ходу пряча и не отключая насос, ушел курсом НаХаузе.

Второго и третьего тоже.

Четвертый не реагировал на голос, начал поливать еще на ходу, только выйдя из бара.

Неадекват. Нахуйзахуй сразу, не дали поссать. Уехал на опорку за пьянку.

Пятый поливал машины у дороги и пытался струёй достать до лобовухи и попасть в замок двери. Весельчак. Соглашался со всем и предлагал пойти в бар пить пиво. Тоже уехал на протокол. За пьянку.

Шестого и седьмого гнали ссаными тряпками еще до вынимания МПХ из штанов. Да штоб вас всех!

Да хватит уже, люди!

Конец смены. Идем к точке сбора. Нуда. Возле бара точка. Перекресток, хуле.

Восьмый!

Ссыт на двери уже закрытого бара. Рукой держась за дверь.

Глядя на нас щурит глаза, улыбается, но ссать не прекращает.

Старший снимает с его головы ондатровую шапку и подставляет под его, бобровую полезную, струю.

Он внимательно смотрит и ссыт в неё.

Шапка одевается ему на голову.

Иди домой!

Внутри минусите.

Фамилия у него была Пацко.

Просто один из преподов прочитал ее как-то: Пауко.

Больше всех ржал Федорович. Его фамилию потом прочитали как - Федоровня.

С тех пор они и были: Пауко и Федоровня. Два курсанта школы первоначальной подготовки МВД.

У Пауки была проблема.

На занятиях по стрельбе он из ПМа стрелял очередями по два патрона.

Каждый раз.

Препод его и так и сяк. Ну все равно - два патрона.

На одной из зачетных стрельб Пауко запсиховал. Типа, не буду стрелить. Опять очередь будет. Заставили.

-Мишень номер 3!

-Цель вижу!

-Огонь!

Хуяк - очередь из ТРЕХ выстрелов!

Пауко психует, кидает пистолет и клянется, что вообще никогда к нему не притронется.

Пистолетобоязнь образовалась.

Лечил его препод долго. Готовил к выпуску. И вот на госах, Пауко бодро идет к пистолету, уверенно получает патроны, осматривает их, по команде их заряжает в магазин, в пистолет. Пистолет в кобуру.

-Огонь!

Пистолет достается, передергивается затвор, прицеливание...

Выстрел...Щелчок и, нихуа! Шипение. Пуля в стволе осталась.

Пауко в истерике отдал пистолет и просто поклялся перед всеми, что ПМ ему не друг!

Патрон был бракованный.

Или пистолет - не друг.

Среди участковых ходит поверье о том, что прокурор, читая отказной участкового, должен смеяться и плакать - одновременно.

Смеяться от того, какой участковый дебил и какую поебень он пишет.

А плакать - от понимания того, как этот участковый, его дураком делает.

На оперативном совещании, с участием прокурора, рассматривали вопросы регистрационно-учетной дисциплины.

Как негатив, докладывали про всякие факты укрывательств, не регистраций, фальсификаций и прочих попыток выдать действительное вместе с желаемым.

И тут, демонстрируют свеженький отказной  про кражу гуся.

Соседка сказала что гуся своего, пропавшего, увидела на подворье у соседушки - наркотушки.

Опрошенный соседушка сообщил, что о том, что гусь не его - не знал.

Его гусь пропал год назад. И был похож на того, которого у него нашли, как два иичка.

Он и подумал, что гусь погулял, погулял, да и вернулся домой. Тем более привел еще одного гуся (гусыню) и двух мелких, как их там - гусят. Типа с семьей - на Родину!

Красть не хотел, да и не мог, по незнанию.

Прокурор услыша этот рассказ, вспомнил про ситуацию 30-ти летней давности о краже гусей.

Тогда, в далекие восьмидесятые, в том же районе, также романтично и художественно отказывали также, кражу гусей.

В описательно мотивировочной части было указано, что гуси пошли на реку Припять, которая впадает в Днепр. А Днепр как известно, впадает в Черное море. Поэтому абсолютно не исключено, что гуси, повинуясь инстинкту и собственному слабоумию и отваге, решили уйти в кругосветку (дойти до Акияну). А в этой ситуации, соответственно, умысла на кражу ни у кого не было!

Оценивая истории, все решили что участковый является либо сыном, либо внуком автора предыдущего отказного.

А вы говорите талант по наследству не передается!

Так и оказалось. У участкового батька тоже участковым был. В этом же РОВД.