OlgaKorvis

Возле знакомого дерева с раздвоенным стволом Влад замешкался. В первый раз он здесь пытался в тумане убежать от смерти, в последний — слышал крик Вероники. Но пока ничего не намекало, что местный лес безжалостен к случайным прохожим. Никакой дымки, никаких детских голосов.

В спину грубо ткнули стволом автомата.

— Чё застыл? Забыл куда шёл?

Вся история со мёртвыми детишками из леса напоминала мучительный кошмар, из которого никак не выбраться. Влад с силой покрутил в пластиковой стяжке онемевшим запястьем. По ладоням потекла кровь. Он сделал ещё несколько шагов и притворился, что подвернул ногу. Покачнулся, неловко упал на одно колено. Над ним сразу же навис “космонавт” в балаклаве.

— Ты хуле придумал? Вставай давай.

Влад ещё раз с усилием провернул запястье. Кровь полилась сильнее. Несколько капель упали на землю. Действовал он наугад. Номер телефона детишки не оставили. Да и после прошлого раза в глубине души Влад надеялся, что больше никогда не придётся их увидеть.

Охранник в балаклаве приставил “калаш” к его виску. Владу даже послышался щелчок переводчика огня. Не удивился бы, если “космонавт” на самом снял автомат с предохранителя. Влад таких бычар столько повидал — не сосчитать. Срали такие на всё. А нажмет случайно на спусковой крючок, так и не беда. Влад для них всех давно уже труп. Только ещё ходячий. Одно движение пальца — и станет окончательно мёртвым, а мозги разлетятся по голодной до крови земле.

Потянуло холодом. Где-то вдалеке послышался звук, похожий то ли на вздох, то ли на тихий всхлип. Впереди между деревьями заклубилась белая дымка. Влад зло улыбнулся. А вот и они... Пришли, почуяли кровь… Нажрутся сегодня до отвала — он им много жратвы привёл. Совсем рядом прозвучал детский смех. “Космонавты” вскинулись и заозирались по сторонам в поисках невидимого врага.

— Что это? — резко спросил Страхов.

Влад не ответил. Мужик в балаклаве отвёл автомат и саданул ему прикладом по голове. Перед глазами потемнело. Влад завалился на бок, но сознание не потерял. Сквозь черноту он как издалека услышал голос Страхова. Тот что-то говорил на повышенных тонах. Когда темнота отступила, Влад увидел, что туман окружил их плотным кольцом. Двое охранников тёрлись возле своего босса, третий держал на прицеле пленника.

— Говори, что это, — рявкнул мужик в балаклаве. — Оглох что ли?!

Он в любой момент мог дать очередь и изрешетить Влада на месте, но страх куда-то подевался. Вместо него внутри ворочалось непрошенное сожаление и какое-то разочарование. То ли мир херовый, то ли сам — говно.

— Гости пришли, — тихо прошептал Влад. — Встречайте.

Он не успел договорить, как туман затопил все густым белым киселем. До костей пробрало неестественным холодом. В непроглядной белизне грохнул выстрел — кто-то стрельнул предупредительным. И сразу же раздался истошный вопль. По глазам своего надсмотрщика Влад почуял, что тот его сейчас пристрелит. Замер на ставшей ледяной земле. Не шевелясь, глянул в сторону — поискал девочку-смерть. Где же, ты родная? Как без тебя помирать?

Выстрела не прозвучало. “Космонавта” захлестнуло белой мглой. Его полный боли крик слился с детским смехом. Влад услышал уже знакомые голоса. Говорили одновременно и со всех сторон.

— Мы пришли, мы пришли, мы пришли.

— Поиграем их косточками.

— Много крови! Мы рады.

— Пусть и не твоя.

— Твоя с нами.

Чёртовых детишек заглушил грохот автоматной очереди. Теперь уже никаких предупредительных. Стреляли на поражение. Наугад. Влад машинально съёжился и уткнулся лицом в землю, прикрывая голову руками. Выстрелы быстро стихли. Следом снова раздался крик и оборвался хрипом.

— Это мои косточки!

— Нет, мои!

Влад приподнял голову и осмотрелся. Туман вокруг него слегка поредел. Отступил на пару метров, а дальше всё терялось в молоке. Где-то шипела невидимая рация. С стороны, куда мгла смыла охранника, раздался сдавленный стон. Влад с трудом встал на ноги. Пока валялся на земле из-за проклятого тумана закоченел так, словно на тридцатиградусном морозе полежал в сугробе в одних трусах. Хотя прошло всего несколько минут. Стараясь двигаться бесшумно, Влад осторожно пошёл в дымку. Стоило шагнуть в густой туман, тот сразу расступался, как будто он снова разгонял его своей кровью. Влад машинально глянул на запястья — кровь давно остановилась.

Справа на земле он увидел брошенную рацию в сорванном с плитника подсумке. Пахнуло сырым мясом. Влад сделал ещё несколько осторожных шагов и застыл на месте. На залитой кровью земле лежал один из “космонавтов”. От верхней части туловища остались только багровые кости. От пояса и ниже — всё целое. Как будто ровнёхонько половину трупа хорошенько пролили кислотой. На уцелевшей ноге Влад заметил набедренную кобуру с армейским ножом. Потянулся, чтобы забрать, и дымка тут же ожила голосами.

— Мои косточки!

— Наши! Не трогай!

Туман как морской прибой накатил под ноги, и Влад предупреждающе вскинул руки.

— Я… не претендую, — хрипло произнёс он. — Мне нужен только нож.

— Нож забирай.

— А кровь наша.

— И косточки.

— И ручки с ножками.

— И глазки. Правда, не такие красивые, как у тебя.

Во мгле засмеялись. Влад рвано вдохнул и медленно потянулся к ножу. Чувствовал себя попавшим в безумное зазеркалье или просто в чистилище. Реальность словно развалилась, и её не помогал склеить ни прошлый боевой опыт, ни недолгая работа охотником на нечисть. Влад заставил себя сфокусироваться на простых действиях — забрал с трупа нож вместе с кобурой. Как только он отошёл от тела, туман захлестнул останки — прокатился волной и схлынул, обнажив кости. Влад вздрогнул. Ни одежды, ни ботинок — ничего не осталось. Только обглоданный дочиста скелет. Влад не понимал, как такое возможно, и в глубине души не хотел понимать. Больше всего он жаждал убраться поскорее подальше от мглы, которая в любой момент может оставить от него такие же чистенькие кости. Зажав между коленей нож, Влад перерезал стяжку и, стиснув от боли зубы, растёр онемевшие запястья.

— Ещё, приводи к нам еще!

— Не сейчас, пока мы сыты.

— И у нас много игрушек.

— Даже живых.

От последней фразы Влад снова вздрогнул. Хер их разберёт, о ком они говорили — про него, кого-то из охраны Страхова или самого отца Вероники. Он прислушался. Ему показалось, что он слышит тяжёлое, прерывистое дыхание. Влад несколько раз сжал и разжал ладони, прогоняя неприятное онемение. Взял нож и медленно пошёл на звук. Здравый смысл орал, что надо валить вот прямо сейчас, пока ещё может. Другая часть сознания требовала проверить, что все его недоброжелатели мертвы.

Живой игрушкой оказался боец в балаклаве. Он лежал на земле, раскинув в стороны до локтей объеденные руки. Рядом с ним валялся бесполезный “калаш”. Завидев Влада, он дёрнулся и застонал. Как только не вырубился от болевого шока.

Влад подошёл к нему и рывком стащил балаклаву. Удивленно хмыкнул. Он знал этого мужика. Бывший контрактник. С их единственной встречи в Сирии прошло немало лет, но Влад его вспомнил. Сразу всё сложилось, чего тот и рожу до последнего прикрывал, и всю грязную работу на себя взял.

— Ну надо же, как снова всё обернулось, — с усмешкой произнёс Влад. — Опять валяешься у меня под ногами.

— Если бы… не… — стиснув зубы, прохрипел старый знакомый.

Он выразительно посмотрел на изуродованные руки. Глаза у него покраснели от боли и злости. Понимал, что не жилец.

— Я бы тебя, суку…

— Опять ты за своё. Прошлого раза не хватило?

Влад убрал нож в кобуру, засунул за пояс. Подобрал с земли автомат. Раненый пошевелился в тщетной попытке его остановить, но тут же взвыл от боли.

— Ну давай, сука… Давай… — он впился в него ненавидящим взглядом.

— Да ты мне спасибо должен сказать, — ровно произнёс Влад безо всяких издёвок. — Из леса уже не выйдешь, а помучаешься долго. Особенно, если тебя по кусочку будут доедать.

Он привычным движением вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. “Калаш” выплюнул три пули. Контрактник дёрнулся от очереди и затих. Влад вытер балаклавой оружие. Бросил на землю автомат вместе с тряпкой. Посмотрел на мертвеца. Увидел его другим — тоже в крови, но живым. На другой земле, под другим небом. Пересеклись они года четыре назад, ещё до первого освобождения Пальмиры. Да и как пересеклись… Закусились на ровном месте. Влад там уже год землю топтал, а этот только приехал. Сейчас уже не вспомнить, чего они не поделили, но он хорошо запомнил, чем закончилось. Контрактник пообещал накормить песком бойца невидимого фронта прямо на базе наёмников, если тот всё-таки рискнёт выйти один на один. Ну а Владу чего? Взял и вышел. Не первый раз его недооценивали. Он всегда был сухощавым и тонкокостным, поэтому создавал впечатление доходяги, на которого плюнь, он и свалится. Отделал Влад этого мудака от души. Будь на месте контрактника матёрый краповик, пришлось бы попотеть. И далеко не факт, что смог бы выстоять. А этого он быстро вырубил до бессознанки. Но Влада тогда занесло… Задели отчего-то чужие понты. Пока противник валялся в отрубе, он сорвал с башки вояки бандану и затолкал ему в рот. Вместо сирийского песка. Хотел прямо за шкварник выволочь базы, но его свои же тормознули. Сдали беспамятного выскочку сослуживцам в руки. Влад потом слышал, что контрактник с мощным сотрясом отправился в полевой госпиталь, а оттуда ближайшим бортом полетел домой. Вот так какой-то понторез получил внеплановый отпуск, а Влад — мешок с пиздюлями от командования.

Туман густой волной перекатился через тело мёртвого военного. Не обглодал, даже не тронул. Может, и правда нажрался. Хотя в это с трудом верилось. Это же ебучий туман, а не турист, дорвавшийся до сервиса “всë включено”. Влад забрал у мертвеца пистолет, которым тот ему в подвале в голову тыкал. Походил по полянке, где всё началось. Нашёл последнего охранника. Тот тоже целиком скелетировался. Сначала подумал, что Страхов, но крупноват. Отец Вероники был пониже. Он лежал недалеко от своего защитника. Смотрел покрасневшими глазами в небо. На месте живота темнел позвоночник. Влад вспомнил старый-старый фильм, где такие же следы оставались неведомые твари, которых называли зубастиками. В детстве он их до усрачки боялся. Всё казалось, что стоит ночью свесить с кровати руку, и её до костей такая тварина обглодает. Это позже одни страхи сменились на другие, а потом и вовсе как-то размылись среди крови и пороха.

Из белого марева прозвучал женский голос. Хриплый, словно сорванный.

— Вла-а-ад…

Прошибло холодом, но не от сверхъественного тумана, а от узнавания. Мгла медленно расступилась, и Влад неверяще потряс головой. За всё своё военное прошлое он повидал немало трупов. Убитых, казнённых, изуродованных войной или противником, но они оставались мёртвыми. Иногда оживали во сне, но никогда — наяву.

— Вла-ад, — снова прохрипела Вероника.

Она стояла всего в нескольких метрах. Выглядела Ника получше, чем полагалось трупу, пролежавшему месяц в лесу. С поправкой на жару судмедэксперт дал бы ей дня три-четыре. Влад смотрел на неё с оглушающим изумлением. Видел распухшее лицо, почерневшие губы, мутные глаза. Чувствовал запах мертвечины. И всё равно не мог осознать, что такое возможно. Когда-то он сумел поверить в нечисть. Ещё до того, как первый раз увидел её своими глазами. Но поверить в живую, но мёртвую Нику оказалось на удивление тяжело — даже глядя на неё перед собой.

— Ты останешься с нами? — едва слышно прошелестела она и улыбнулась.

Из клубов дымки выползло существо, похожее на обваренный кипятком кусок сырого мяса. Оно проворно перебирало по земле маленькими багровыми ручонками и ногами с месивом из наростов вместо пальцев. На бугристой голове виднелся безгубый рот и слишком большие светло бирюзовые глаза, цветом один в один как те, что Влад каждый день видел в зеркале. Он ошарашенно попятился назад. В голове неприятно зазвенело. Замутило, как много лет назад перед первым серьёзным замесом.

Влад со злой растерянностью смотрел на Веронику и на ползающее возле неё существо. Смотрел и не понимал, как такое возможно. В сознании подала голос раздражённо-тоскливая мысль, что всё это последствия его действий и выбора отдать чужие жизни за свою. И глядя на два живых трупа, Влад вспомнил, что послужило точкой отсчёта.

В конторе Седого ему бы поверили, но послали нахер с охренительным планом, как обдурить лесных детишек. Или вообще закрыли бы в камере, где он бы и подох, когда пришло бы его время. Нет, с конторскими каши не сварить. Действовать в одиночку? Слишком много слабых мест, где что-то может пойти не так. Настолько близких друзей, к кому он мог бы прийти с просьбой помочь угробить двух торчков, в близком доступе не нашлось. После разговора с Грифом Влад долго перебирал в голове все возможные варианты, пока не остался крайне хреновый и единственный. Им оказалась Ника, дочка местного воротилы.

Страхову не повезло с детьми. Младшего сына, по слухам, он отлучил от семьи. Старшая дочь тоже далековато ушла от образца папиной дочки. Путалась с мужиками, которых нормальная женщина обошла бы далеко стороной. У Ники был ярко выраженный комплекс спасительницы. Чем хреновее ей попадался мужик, тем усерднее она старалась его спасти. Работала медсестрой в рехабе, где кандидатов на спасение — каждый первый. Там они и познакомились, когда Влад привёз своего тогда ещё живого, но уже сторчавшегося напарника. Он с ней даже не встречался в нормальном понимании этой стадии человеческих отношений. Время от времени пересекались в баре или у неё на квартире, спали без обязательств.

Когда пришлось просить о помощи, Влад не стал выжимать из себя признания или обещания. Он надавил на комплекс спасительницы. Заставить поверить Нику в далёкую от обычной жизни чертовщину было непросто. Пришлось долго объясняться, что он не сошел с ума, показать пару видосов и убедить, что это не компьютерная графика и не монтаж. Самым сложным было уговорить её пожертвовать двумя торчками ради призрачной возможности выторговать другую жизнь. Влад не рассчитывал, что будет просто. Фактически он предлагал стать соучастником двойного убийства. Будь у него чуть больше времени, Влад никогда бы не пошёл на такой риск, но в обстоятельствах, куда его загнали, приходилось действовать напролом. Откажется Ника или сдаст полиции — один хрен он через день будет трупом. В то, что детишки его прикончат, он верил больше всего.

После того, как она со скрипом согласилась, Влад взял основную работу на себя. Нашёл не засвеченную машину, которую потом придётся сдать обратно тем же барыгам на разборку. Упаковал выбранных Никой торчков и накачал убойной дозой промедола. Отыскал системы для переливания крови. Он уговорил Нику оставить дома телефон и её смарт-часы — на случай, если что-то пойдет не так, и он всё-таки сдохнет. Мол, если что она сможет просто вернуться на его машине и сказать, что попросила внедорожник съездить по делам. Влад не сомневался, что в случае чего отец прикроет дочь от любых проблем. Умолчал он только о том, что, отрезая геолокационный след от Ники, он прикрывал ещё и свою спину.

Перед глазами снова замаячили картинки недавнего прошлого. Когда они приехали в лесу, Ника сильно нервничала, и её можно было понять. Они оба вышли из машины, и она растерянно посмотрела на Влада.

— Может, есть какой-нибудь другой способ? — с надеждой спросила Ника.

Влад пристально на неё посмотрел. Он уже почуял надежду на спасение, и если бы Ника встала в позу, он бы сам закончил всё. Если те двое — цена его жизни, он убъёт их своими руками. Один — героинщик со стажем. Такой откиснет в любой момент от передоза. Второй — нахватал внушительный букет болезней и уже стоял одной ногой в могиле. Тяжёлое молчание Ника восприняла как раздумья.

— Может, мы просто отдадим им твою кровь?

— Способ есть, — жёстко ответил Влад и бросил ей ключи от машины. — Я пойду один, а вы все втроем поедете обратно.

Он старался не думать, что сделает, если Ника на самом деле попробует уехать. Нет, он бы не причинил ей вреда, но последствия были бы куда хуже. На его счастье, Вероника как-то странно на него посмотрела, бросила ключи обратно.

— Когда вернёмся, мне нужно тебе сказать одну важную вещь, — тихо проговорила она и занялась переливанием крови.

План у Влада был простой и топорный — слить из себя максимально допустимый объём крови, чтобы после этого остаться в сознании и на ногах, залить её в двух наркоманов и попытаться скормить лестным детишкам с посылом, что раз в них его кровь, значит, условие выполнено.

Из Влада Ника нацедила крови ещё в городе и запретила ему сразу садиться за руль. Часа через два пути поменялись, когда он по дороге отпоился сладким чаем, и в голове немного просветлело. Полчаса, пока нарики получали порцию здоровой крови, прошли в тишине. Крови, которая их убьёт, даже если их не вести в прожорливый туман. У обоих смертников оказалась несовместимая с Владом группа.

Когда процедура переливания закончилась, Влад потащил их в лес. Ника пошла следом, но он её остановил.

— Нет, жди здесь, как договаривались. Не вернусь через час, уезжай, но ни в коем случае не ходи искать.

Ника молча кивнула, и Влад потащил свой выкуп в лес. В голове то стучалась отчаянная уверенность, что всё получится, то подавала голос обречённость. Он кое-как угомонил разгулявшиеся мысли, ускорил шаг, почти волоча за собой обколотых до невменяемости торчков. Он всё думал, что вот сдохнут такие — никто не будет жалеть. А по дороге в лес волей-неволей задумался, а будет ли кто-то жалеть, если он сгинет? Ответ пришёл такой же неутешительный. Родные, может, вздохнут, немногочисленные друзья стопкой водки помянут. А чтобы скорбеть… Не было таких. Оно и к лучшему, наверное.

Туман появился из ниоткуда, словно его выдохнула иссушённая июльской жарой земля.

— Вернулся.

— Пришёл.

— Ты привёл свою кровь?

Влад почувствовал, как сердце забилось быстрее. Он отпустил нариков и шагнул назад.

— Привёл, забирайте.

Туман заклубился вокруг ничего не соображающих парней. Они были моложе Влада. Выглядели, правда, наоборот, старше, чем он сам — на крепкий сорокет. Кто-нибудь сказал бы, что им ещё жить и жить, но оба давно ушли на верный путь в могилу. Мгла заколыхалась как кипящая вода. Стала совсем непроглядной. Из её нутра раздались нечеловеческие вопли.

— Но они не твои родственники.

— И не ты.

Дымка рассеялась, и Влад с изумлением увидел два окровавленных скелета. Он совладал с недолгим ступором.

— В них обоих моя кровь, значит, уговор выполнен, — сухо сказал Влад.

Мгла подползла к его ногам. Дохнуло холодом.

— Ты нас обманул.

— У них твоя кровь, но и не твоя.

— Но ты нам нравишься.

— Хоть и обманщик.

— Потому что привёл не всю свою кровь.

— Но она пришла сама.

В тумане снова звонко рассмеялись, а Влад обернулся с крайне хреновым предчувствием и увидел бледную как полотно Нику. Туман ринулся к ней и накрыл белой беленой

— Беги отсюда! — крикнул Влад.

Он бросился к Нике, но ему в лицо дохнуло такой ледяной стужей, что он невольно зажмурился и прикрылся руками. Вокруг звучали голоса.

— Ты нам нравишься.

— Приводи ещё людей.

— Мы поможем.

— А твоя кровь останется с нами.

— Уходи, пока можешь.

Холод подступал ближе и ближе, вынуждая идти назад, откуда пришёл. Влад в замешательстве посмотрел на плотную белую пелену. Теперь он понял, почему Ника согласилась ему помочь, и о чём хотела поговорить.

— Уходи-уходи-уходи.

— Иначе тоже умрёшь.

— Твоя кровь хоть и маленькая, но нам нравится.

— Она тоже останется с нами.

Густой туман обжёг ноги. Влад в очередной раз попятился.

— Уходи-уходи-уходи!

В детских голосах теперь звучала звериная злость. Влад почувствовал, как по щеке снова что-то потекло. Глянул на руку — из шрама тоже сочилась кровь.

— Уходи!

Он нехотя развернулся и с тяжелым сердцем пошёл обратно к машине.

— Вла-а-ад, — за спиной пронзительно закричала невидимая Ника. — Вла-а…

Её крик оборвался с булькающим хрипом.

Месяц назад он бросил её в лесу. Залил совесть дорогим виски, засыпал транквилизаторами. Теперь вернулся.

— Вла-ад, — глухо прошептала мёртвая Ника. — Мы ждали тебя.

Существо отлипло от её ног и поползло к Владу. Он в ужасе попятился. Он просто не понимал, как такое возможно. Почему Ника не стала таким же обглоданным скелетом, почему по земле ползала какая-то стрёмная тварь размером больше чем любой новорожденный. Почему вся эта хуйня вообще с ним случилась. Влад сделал шаг назад. Другой, третий. Бросился бежать. Вслед ему снова закричали, а он опять почувствовал себя последней мразью.

По дороге он напоролся на трупы водителей. У обоих не было глаз и губ. Вместо рта — кровавое месиво без единого зуба. Значит, все его недруги пошли на жратву и запчасти для игрушек. Влад обтёр пистолет краем футболки и вложил его в руку парня. Потом протёр рукоять ножа и бросил его рядом. Заставил себя идти дальше. В сознании разгорелась злая решимость. Нет, больше он просто так не свалит. Влад добрался до машин. Дрожащей рукой схватил бутылку с водой. Выпил досуха. Нашёл еще одну, вылил половину на лицо и на голову. Легче не стало. Влад забрал свой телефон из органайзера между сиденьями и заодно — сигареты с зажигалкой.

Открыл багажник машины, в которой ехал Страхов и сразу увидел то, зачем туда полез — канистру с бензином. Он отвинтил крышки бензобаков и облил обе машины. Дым быстро заметят, ну да и хрен с ним. Всё равно найдут, а так надежнее заметать следы. Влад поискал в карманах, вытащил старый чек. Поджёг и бросил на залитый бензином капот. Пламя вспыхнуло мгновенно. Влад отошёл на безопасное расстояние. Зажал в зубах сигарету и прикурил. А ведь до чёртовых детишек он бросил курить.

Внедорожник Страхова взорвался первым. Ощерился высокими клубами пламени. Погода в последний месяц стояла засушливая. Никаких дождей. Сухая трава быстро занялась пламенем. Ветер гнал огонь вглубь леса — в ту сторону, где прятались кровожадные твари и мёртвая Ника. Хотелось верить, что в этом был хоть какой-то смысл, а не злые мысли человека, который слишком близко увидел последствия своих ошибок.

Влад развернулся и побрёл к трассе. Через несколько шагов за спиной грохнул второй взрыв. Семь человек погибло, а он живой. Словно назло всем, как в Чечне или в Сирии. Как всю свою жизнь, смысл которой он так и не постиг. Он долго плёлся по обочине, пока не добрался до заправки. Там он уговорил водилу добросить его поближе к населённому пункту, откуда сможет вызывать такси. Сказал, что с девушкой поцапался, а она его и высадила посреди нихуя. Дело житейское, бывает.

До своего района он добрался уже глубокой ночью. Сначала добрёл до стоянки, где его забрали. Машина оказалась на месте. Ключ по-прежнему торчал в замке зажигания. Даже коробка с новым монитором, ради которого он вчера выбрался из дома, лежала на заднем сиденье. Влад дёрнул уголком губ. И здесь повезло. Отдавалось это, правда, глухим равнодушием. Он вытащил ключ, закрыл машину и пошёл к дому. Возле подъезда стояло такси с включенными фарами. Водитель пытался засунуть сложенную инвалидную коляску на заднее сиденье. Рядом, сжимая в руках пузатую сумку, замерла Катя, соседка по лестничной площадке. Завидев Влада, она повернулась к нему и слегка растерянно улыбнулась.

— В аэропорт? — первым спросил Влад.

Он помнил, что Катя с сыном собирались в Москву показаться очередному доктору, который мог бы снова поставить Даньку на ноги.

— Да, сейчас поедем, — ответила Катя и замолчала, пристально глядя на него. — А ты… У тебя всё хорошо?

— Порядок, — с кривой улыбкой отозвался Влад. — День непростой был, а так нормально.

Порядок у него был написан на лице крупным шрифтом, но Катя, к счастью, не стала расспрашивать, потому что время поджимало. В другой раз он бы так легко не отделался. Катя быстро обернулась на такси. Водитель уже загрузил коляску и сел в машину.

— Можно тебя попросить? Если Джексон вдруг объявится, придержи его, пожалуйста. Я его так и не нашла. Сегодня весь день ходила искала, но ничего. Сосед с первого этажа его видел. Я вроде тут же выбежала, а уже нет. Объявления везде развесила. Мы через три дня вернёмся. Данька так переживает… Больше, чем за себя.

— Я поищу завтра, — пообещал Влад. — Если найду, напишу.

— Спасибо, — Катя слабо улыбнулась и вздохнула, снова глянула на машину. — Нам пора. Увидимся.

— Удачи вам обоим.

Влад проводил взглядом Катю и зашёл в подъезд. Даньку по-человечески было жаль. Пацану всего восемь, а он вместо того, чтобы наслаждаться летом и каникулами, катался по всей стране по врачам в надежде на чудо, в котором ему снова и снова отказывали. С отцом ему тоже не повезло.

Возле двери подъезда смотрела неработающая камера. Удачно совпало, что за месяц так и не отремонтировали. Перед тем, как ввязаться в авантюру с Никой, Влад втихую перерезал провода у камер на всех подъездах. Хотел подстраховаться, а, оказалось, напророчил беду.

Влад поднялся на свой этаж. Мелькнула было мысль, а вдруг его там уже ждут. Мелькнула и утонула всё в том же равнодушии к собственной судьбе. Влад открыл дверь. На пороге почувствовал, что беспощадно устал. Не физически, внутри словно выжгло все эмоции, а на пепелище тихо выло что-то тоскливое, нехорошее. В унылый беззвучный вой растревоженных вклинился кошачий мяв. Влад обернулся и удивленно хмыкнул — на последней ступеньке лестницы на технический этаж стоял здоровенный рыжий мейн-кун.

— Ну здравствуй, хрен мордастый, — усмехнулся Влад. — Где же ты был, когда тебя всем миром искали?

Наверняка какая-нибудь добрая душа забросила в подъезд, а котяра ломанулся на самый верх.

— Чего встал, заходи.

Влад приоткрыл пошире дверь. Джексон неторопливо спустился с лестницы и зашёл в чужую квартиру, как к себе домой. И сразу же потрепал на кухню. Почуял жратву. Влад перед тем, как уехать, бросил в раковину мясо размораживаться. Сейчас уж точно всё оттаяло, если вообще не подтухло, пока он мотался по лесам и туманам. Влад сбросил кроссовки и куртку. Единственное, на что хватило сил — это нарезать оголодавшему коту мяса, стараясь не думать про существо из леса. Поставить на пол тарелку с водой. И выпить две таблетки “Атаракса”, чтобы придавить транквилизатором беспокойные мысли. Не включая свет, Влад зашёл в комнату. Пока его не было, кондей нагнал холода. Влад вырубил кондиционер и открыл окно. С улицы потянуло теплом и свежестью. Уже начинало светать. На востоке небо выцвело, а у самого горизонта окрасилось алым.

По-хорошему надо было сходить в душ и попробовать заснуть, чтобы на свежую голову подумать, как выпутываться дальше. Влад понятия не имел, кто ещё в курсе, что Страхов собирался его грохнуть. Надеялся, что если такие и были, то им хватит мозгов молчать, чтобы не загреметь соучастниками. Завтра, скорее всего, все СМИ загудят про исчезновение местной шишки. А уж если найдут скелеты, то все журналюги возбудятся. Если, конечно, кости не растащили на игрушки.

Влад взял с полки бутылку виски и обессиленно опустился в мягкое кресло. Отвинтил крышку, отхлебнул и тут же закашлялся, вспомнив, что закинулся “колёсами”. Поставил вискарь на стол — рядом с наполовину собранной моделью “кукурузника” и расставленными рядом красками. Вот тебе и сгонял быстренько за монитором, чтобы потом продолжить собирать… Он бросил на стол телефон, откинул голову на спинку и прикрыл глаза. За закрытыми веками мерещился лес. Через пару минут из состояния шаткого покоя его выдернул запрыгнувший на колени мейн-кун.

— Что, брат, херовый у тебя был день? — разглядывая мордатого кота, с усмешкой произнёс Влад.

Потрепал Джексона по рыжей башке. Котяра тут же разлёгся у него на груди. Доверчивый он, добрый.

— Вот и у меня, — Влад тяжело вздохнул, — пиздец какой херовый.

Он дотянулся до мобильника, навёл камеру на кота и отправил фото Кате. Может, теперь на редкость паршивый день хоть для кого-то станет немного лучше.

Продолжение следует

По земле стелился белый туман. Настолько плотный, что в десяти метрах в нём терялись деревья и глохли все звуки. У него не было ничего общего с обычным туманом, который Влад частенько видел, когда вечером возвращался домой из области. Тот ложился зыбкими волнами в низинах. Издалека казалось, что он густой как сигаретный дым, но стоило подойти поближе, и он рассеивался. А этот скрывал всё, словно кто-то запалил бесконечную дымовую шашку.

По ощущениям Влад блуждал полдня. На самом деле — пошёл всего второй час тщетных попыток выбраться. Хотя кто знает, не обманывали ли часы. Навигатор, без которого Влад никогда не совался в лес, обнадеживающе показывал, что до машины всего пять километров, но значение не менялось ни через полчаса, ни через час. Телефон ожидаемо транслировал полное отсутствие сети.

Иногда туман подкатывал как морской прибой. Бился об ноги, обдавая неестественным холодом, и снова отступал. Но никуда не девался. Кружил вокруг долбаным хороводом. Влад в очередной раз зло выругался. Даже совсем дурак понял бы, что вляпался в какую-то неведомую хрень. Про такие аномалии он ни разу не слышал, но это и неудивительно. Он же самоучка. Только в самом начале так называемой охотничьей карьеры у него был напарник, он же наставник. Но поработали они вместе недолго — пока этот напарник не откис. От него Влад узнал, что, оказывается, есть полноценная контора, которая кошмарит всякую нечисть. С отделениями по всей стране. Госуха их, ясен хрен, крышевала и держалась знакомого курса, что никого там нет. Тем более, охотников за какой-то чертовщиной.

У Влада в одном из таких отделений был более-менее свой человек, время от времени сливаюший ему что-нибудь полезное. То наводку какую даст, то нужные связи подкинет Не за спасибо, конечно, но такой расклад вполне устраивал. Этот же знакомый дал понять, что Влада к конторе и близко не подпустят. Пиздел, скорее всего — не хотел потерять свою кормушку. Отделений много, и руководство везде разное. Кому-то и такой, как Влад, подойдёт. В конце концов, люди с его опытом на дороге не валяются, но проверять он не хотел. Хватит с него пока, наслужился на других дядь. Почему-то даже мысль, чтобы пойти снова кому-то рапортовать, вызывала стойкое отторжение.

Влад поднял голову и невольно вздрогнул. Наверху чёрной тучей кружило вороньё, но до него не долетало ни звука. Да и птичья стая вела себя неестественно — носилась по кругу на одном и том же месте, не разлетаясь.

— Какого хрена, — зло процедил сквозь зубы Влад.

Его совсем не прельщала перспектива блуждать в проклятом тумане, пока не свалится под каким-нибудь деревцем, чтобы потом его труп нашли прямо возле дороги, когда это долбаное наваждение развеется.

— Да отъебись ты от меня! — уже громче выкрикнул Влад. — Чего тебе, блядь, надо?

В ответ в оглушающей тишине раздался смех. Туман колыхнулся и ожил детскими голосами.

— Кровь…

— Твоя кровь…

— Совсем капелька.

— Она будет как фонарик.

— Покажет дорогу.

Влад судорожно заозирался. Конечно, он никого не увидел. Только услышал очередной смешок как ответ на свои метания.

— Глупый, не слушаешь.

— Кровь покажет, куда идти.

— Совсем немного.

Белое марево вдруг подступило почти вплотную. На пару мгновений предупреждающе замерло на расстоянии вытянутой руки и накрыло с головой. Влад машинально рванул вперёд, сделал несколько шагов в попытке выбраться из непроглядного облака, но ничего не поменялось. Его окружала густая мгла. Он снова задрал голову, но увидел только сплошную белизну.

— Сука… — выругался Влад.

Собственный голос звучал глухо и неестественно. Туман не просто заглушал все звуки, он словно давил со всех сторон. Принёс с собой стужу, как будто Влад из июля шагнул прямиком в морозный февраль. Он выдохнул и увидел, как изо рта вырвалось облачко пара, тут же утонувшее в дымке. Холод быстро пробирался сквозь лёгкую одежду.

— Ну ладно, будь по-твоему.

Влад вытащил из рюкзака армейский нож. Вынул его из чехла, поднял рукав куртки. Его не страшила перспектива слегка пустить себе кровь, но он не особо верил в эту долбаную игру — хотя бы потому, что не понимал кто или что с ним играет. Лезвие легко скользнуло по коже чуть выше запястья, сразу над старым, давно побелевшим шрамом — одной из ошибок порывистой юности, когда он пытался всё закончить раньше, чем предписано. Кровь потекла по руке. Поначалу ничего не происходило, но как только первые капли упали на землю, туман отхлынул на пару метров в сторону. Вернулись звуки и тепло. Дышать стало полегче. Влад с изумлением осмотрелся — впереди замаячила вроде бы знакомая местность. Он был готов поклясться, что проходил возле дерева с раздвоенным стволом, и, оно росло совсем недалеко от дороги, где он оставил машину. Влад бросился вперёд, но мгла ринулась за ним, как свора бродячих собак. Обступила, снова обожгла холодом. Всё затянула белой пеленой.

— Ладно. Хер с тобой, золотая рыбка.

Он сжал рану. Что ему в первый раз что ли кровью путь прокладывать? Что своей, что чужой. Кровь потекла сильнее, упала тяжелыми каплями под ноги. Туман снова отпрянул. За раздвоенным деревом Влад увидел просвет, как будто бы лес поредел. Неужели выбрался? Ему даже показалось, что он отсюда заметил тёмное пятно своего “вольво”. Он ускорил шаг. В сознании колыхнулось чувство облегчения, что он всё-таки выбрался… Пока всё не утонуло в тумане.

— Да как же вы заебали, — прорычал Влад и снова полоснул по руке.

Второй порез получился глубже. Кровь щедро полилась на землю. Туман послушно растаял, но вместо только что виденного просвета Влад с нехорошим изумлением смотрел на подёрнутое ряской болото. Он сколько ни блуждал, вообще не видел здесь ни воды, ни топей.

— Это что ешë такое?..

Он обернулся, но позади вместо знакомого дерева тоже поблескивали черные озерца трясины. Запахло сыростью и гнилой травой. Злость накатила быстрее, чем проклятый туман. Ударила в голову так, что руки сами собой сжались в кулаки. В одной Влад всё ещё крепко держал нож. Будь у него возможность, он бы эту нечисть освежевал прямо здесь. Только мрази прятались во мгле и не торопились ему показываться.

— Какого, сука, хера?! Вам же надо было кровь? Вот она!

В белом мареве рассмеялись невидимые дети. Точнее, что-то, что ими притворялось.

— Мы подсказали тебе, как видеть.

— Но не разрешали уйти.

— Глупый-глупый-глупый.

— Останешься с нами, мы поиграем с твоими косточками.

Виски на мгновение прорезало острой болью. В глазах потемнело, словно Влад вот-вот потеряет сознание. Он пошатнулся. Чудом не выронил нож.

— Бля-а-а…

Вокруг снова смеялись и наперебой голосили.

— Туман уходит от крови.

— Туман тебя убьёт.

— Отгоняй, пока кровь не закончится.

— Или засыпай скорее.

— Баю-баюшки баю…

— Заснёшь — умрёшь.

— Не заснёшь — всё равно умрёшь.

Ублюдочные твари в тумане веселились. Влад подавил очередную бессильную вспышку злости. Она сейчас не поможет. Что бы там ни пряталось, оно выглядело более-менее разумным и действовало по своей извращённой, но всё же логике.

— А чего сразу так жёстко? — с ухмылкой спросил Влад.

Туман вновь подобрался к ногам и дохнул могильным холодом. Раны на руке странным образом затянулись. На месте обоих порезов уже виднелась новая розовая кожа. Стиснув зубы, Влад сделал третью насечку. Мгла словно нехотя отступила и затаилась, выжидая. Так дело не пойдёт. Можно резать себя до отключки, и нихрена это не поможет.

— Может, договоримся, а? Вы меня отпустите, а я что-нибудь взамен… — Влад помолчал и осторожно добавил. — Отдам или привезу.

Мгла оживилась голосами. Слов Влад не разобрал. Он будто стоял за дверью школьного кабинета, где разгалделись оставленные без присмотра ученики. Постепенно сквозь гомон начали проступать фразы.

— Оставь свой глаз.

— Оба, я тоже хочу.

— У него красивые глаза. Как бирюзовые камушки.

— Нет, ногу. Одну отрежет, на второй допрыгает.

Во времена детства у Влада и его сверстников были разные развлечения, за которые они потом получали по шапке. Они совали соломинки в жопу слепням, надували лягушек. С помощью линзы поджигали муравейники или заливали слитой в отцовском гараже горючкой и кидали зажжённую спичку. Просто, чтобы посмотреть, что будет. Здешние существа выглядели такими же детьми, ещё не до конца понимающими, что такое боль и жестокость в отношении других живых существ.

— Если я отрежу ногу, руку или голову, уже никогда отсюда не выйду, — едко заметил Влад. — Может, что-то другое придумаем?

Ответили не сразу. Сначала послышалось тихое перешептывание. Потом зазвучали голоса.

— Мы тебя выведем.

— Прямо до дороги.

— За ручку, хоть ты и взрослый.

— У меня будет красивый глазик!

— Нет, у меня!

Мысленно Влад выругался. Чёртовы “детки” упорно хотели поотрывать ему ручки-ножки как долбаной мухе. Он глубоко вдохнул. Краем взгляда заметил, что туман снова пришёл в движение и стелился по земле, приближаясь к нему. Влад поднёс нож к руке, но резать не торопился.

— Почему ваш туман боится крови?

В ответ прозвучал заливистый смех.

— Глупый, он её не боится.

— Мы просто сказали ему так делать.

— Уходить, если ты поранишь себя.

— Туман любит кровь. Он её ест вместе с нами.

Влад ощутил нехороший холодок на загривке. Вот уж, блядь, повезло так повезло. Но ничего, пока не двухсотый, можно подёргаться. Даже если наугад.

— А, может, я привезу вам много крови, — осторожно обронил он. — Больше, чем у меня.

После его слов туман, почти подползший к носкам ботинок, застыл на месте.

— Насколько больше? — требовательно спросили из ниоткуда.

— Ну, раза в два, например.

В белизне прозвучал удивлённый вздох.

— В два раза! Вот это да.

— Да, давай в два.

— Но своей.

— Да-да, своей!

Влад нахмурился. Своей, значит.

— У меня столько нет. Может, что-то другое?

— Нет-нет-нет!

— Или своей в два раза больше, или мы тебя съедим.

Ладно, с этим он как-нибудь разберется. Сейчас важнее было вообще выбраться. Без потери глаз, рук и ног.

— Тогда договорились? — он недобро улыбнулся и отвёл от руки нож, спрятал его в чехол. — Вы разрешаете мне прямо сейчас целому и невредимому дойти до машины и вернуться домой, а я потом возвращаюсь и привожу вам крови в три раза больше, чем во мне.

Он старался проговаривать все условия дурацкой сделки, ненавязчиво склоняя её в свою сторону, но безо всякой уверенности, что это поможет. Чего уж, он бы вообще не удивился, если бы из белой мглы его послали нахер и сожрали до костей.

— Но если не вернёшься с тем, что обещал, ты умрёшь.

— Через час. А мы тебя подождём.

— Не забудь, что в два раза больше.

“Детки” повелись. Влад сделал ещё один крохотный шажок к освобождению.

— Через час я даже до дома не доеду, — с напускным удивлением возразил Влад. — Мне отсюда только полдня ехать в одну сторону. Потом ещё кровь искать. Может, через неделю? Сегодня у нас что, вторник? В следующий приеду.

— Нет-нет-нет!

— Долго!

— Слишком долго!

— Завтра.

— Или умрёшь.

Влад мельком подумал, что хорошо бы сжечь к херам этот участок леса вместе со всей обитавшей здесь нечистью.

— Два дня, — возразил он с интонацией строго классного руководителя. — В два раза больше крови, значит, два дня. Потом вернусь.

— Ну ла-а-адно.

— Иди тогда.

— Мы пока погуляем.

Туман рассеялся как по волшебству. Вернулись звуки. Где-то об дерево клювом молотил дятел. Шелестели кроны, под ногами шуршали сухие прошлогодние листья. Влад с облегчением шумно выдохнул. Схватил висящий на шее навигатор — до машины показывало три километра. Он рванул в сторону трассы. Вопреки опасениям, счётчик расстояния не застыл на одной отметке, как прежде, а уменьшался. Влад бежал, пока лес окончательно не расступился и не выпустил на дорогу. Тяжело дыша, он добрёл до “вольво”. Опёрся руками на крышу внедорожника, нервно рассмеялся. Он выбрался. Выжил. Следом хлестнула мысль — надо сваливать отсюда как можно скорее, пока те черти не передумали и не случилась ещё какая-то неведомая хрень. Влад нашарил в кармане куртки ключи. Бросил на заднее сиденье нож и рюкзак. На мгновение показалось, что он заметил в лесу движение. Несколько секунд он пристально вглядывался в лес, но больше ничего не увидел. Влад сел в машину, завёл двигатель и погнал в город.

Дома он первым делом вытащил одну из своих коллекционных бутылок виски и разом выхлебал почти треть — не заморачиваясь на стакан. Прямо из горлышка. Так пить вискарь ценой величиной с зарплату среднестатистического охранника или дворника было слегка кощунственно, но и хрен бы с ним. В голове приятно потяжелело. Развалившись на кресле, Влад разглядывал засохшие потеки крови на руке и четыре шрама — старый белый и три свежих. Как памятные зарубки на прикладе. Он зло плеснул вискарем на руку. Попробовал стереть, но только размазал. Даже сквозь лёгкое опьянение скреблась мысль о неосуществимых условиях его освобождения.

— Да пошло оно всё, — зло пробормотал Влад. — Строевым, сука, шагом…

С этими словами он решительно выбросил из головы и безумную сделку, и маленьких кровожадных уродцев. Сходил в душ и завалился спать. На его счастье — без сновидений.

Проснулся Влад далеко за полдень. От неприятного ощущения, что на него кто-то смотрел. Его буквально выбросило из кровати, но, само собой, в квартире он был один. Он тряхнул головой с мыслью, что после вчерашнего разгулялось подсознание и вдруг застыл посреди спальни — на простыни рядом с подушкой краснело свежее пятно. Влад почувствовал, как по спине пробежался нехороший холодок. Он быстро глянул на руку и вздрогнул — вокруг старого шрама засохла кровь. Влад потёр кожу. Никаких повреждений. Он перевёл тяжелый взгляд на пятно — напоминание о его долге, от которого он хотел с чистой совестью слиться. Теперь он понял, что нихера у него не получится забить на злобных лесных детей.

Влад нашёл телефон и написал Гоше Грифу, единственному человеку, который мог бы подсказать, что делать в его паршивой со всех сторон ситуации. Как только увидел вспыхнувший на дисплее короткий ответ “Приезжай”, быстро собрался и погнал на другой конец города. На Грифа Влада навёл Седой, всё тот же знакомый, что тёрся среди охотников. Гоша, по его словам, сам был из бывших сотрудников несуществующей организации. Пока Влад на перекрёстке ждал зелёного сигнала светофора, виски вдруг сдавило — совсем как в лесу. Перед глазами потемнело. Он скривился от резкой боли и потряс головой. Из захлестнувшей его темноты послышался детский смех.

“Мы ждём, мы ждём, мы ждём”.

Наваждение быстро схлынуло, оставив неприятное ощущение чужого взгляда, словно его “вёл” невидимый враг. Позади уже сигналили, чтобы Влад не задерживал движение. Он выругался сквозь стиснутые зубы и заставил себя тронуться с места. В сознании бушевала бессильная злость вперемешку с разочарованием и полуживой надеждой, вдруг у него всё таки получится сбросить петлю с шеи. Бултыхаясь в отвратительной мешанине эмоций, Влад добрался до нужного дома.

Когда Гриф открыл дверь и увидел его лицо, пропустил без лишних вопросов. Влад молча прошёл на пропахшую сигаретным дымом кухню. Сел на табуретку возле приоткрытого окна.

— Ну выкладывай, — ровно произнёс Гоша, садясь напротив.

Грифу было далеко за пятьдесят, а то и за шестьдесят. Прозвище ему на редкость подходило. Потрёпанный, с собранными в жидкий хвост седыми космами и цепким взглядом матёрого хищника. Он мало рассказывал о своём прошлом, кроме того, что когда-то был в той же конторе, что и Седой. Забитые тюремными татухами руки намекали об отсидке в местах не столь отдалённых, хотя в речи и повадках Грифа мало что напоминало бывшего заключенного. Влад рассказал ему про все свои недавние приключения, включая данное обещание. По долгому молчанию Гоши понял, что дело — дрянь.

— Знаешь про такое? — хмуро спросил он.

— Немного, но слышал, — кивнул Гриф и покачал головой. — Эк тебя угораздило.

Влад усмехнулся. Ну кто бы сомневался. Странно только, что в этот раз обошлось без его привычного призрака смерти. Устала она, видимо, предупреждать, чтобы не лез, куда не надо.

— Что, совсем всё плохо?

— Ну как тебе сказать, — задумчиво протянул Гриф. — Вариантов у тебя не особо много. Самым простым решением было бы отвезти в лес двух не очень приятных родственников. Гарантий, как ты понимаешь, никаких, но при удачном раскладе могло бы сработать.

— Ага, а если бы у бабушки был бы член, она была бы дедушкой, — хмыкнул в ответ Влад. — Ещё варианты будут?

— Ты посиди пока здесь, — произнёс Гриф, поднимаясь из-за стола. — А я питерским ребятам позвоню. Надумаешь курить — включи вытяжку.

Влад молча проводил его взглядом. Мысли волей-неволей закрутились вокруг слов Гоши. За родственниками не пришлось бы даже далеко ходить. На соседней улице по-прежнему жила сестра матери с мужем. Они вырастили Влада после того, как погибли его родители. Где-то в пригороде обосновался их родной сын с тремя или четырьмя детьми. Ни с кем из них Влад практически не общался. Не то чтобы тому были какие-то веские причины, просто так сложилось. Во время редких телефонных разговоров его обязательно звали в гости, он обещал заехать, но так и не приезжал. Влад бездумно поводил взглядом по холостяцкой кухне Грифа. Возле плиты лежала пачка сигарет. Рядом стояла банка с окурками. Сразу же захотелось курить. Влад дёрнул уголком рта — потом на улице покурит. Попробует потушить горящие нервы. Он и до Грифа понимал, что в этот раз влип по полной, но в глубине души всё равно надеялся, что старший товарищ что-то ему подскажет. Что-то, кроме самого очевидного пути, по которому Влад не пойдёт.

Когда Гриф вернулся на кухню, ничего обнадеживающего на его лице Влад не увидел.

— Пациент скорее мёртв, чем жив? — усмехнулся он.

Гоша молча подошёл к кухонной плите. Вытащил сигарету и, почиркав дешёвой пластиковой зажигалкой, прикурил. Включил вытяжку. Та натужно загудела.

— Говори как есть. За мной уж давно смерть ходит. Какая разница, когда.

— Большая, — отрезал Гриф.

Он глубоко затянулся. Поморщился и резким движением выключил шумящую вытяжку. Влад видел, что тот злился.

— В общем, ничего нового мне не сказали, — выдохнув дым, заговорил Гоша. — Как была всего пара случаев, так ничего и не поменялось. В отдел Седого я тоже позвонил, но и там тишина, хотя эта чертовщина у них прям под носом происходит.

— Всегда только здесь? — спросил Влад. — А что это вообще такое? Кто эти существа?

— Да хер их знает. Питерские предполагают, что это могут быть неупокоенные души.

— Ага, пусть ещё скажут, что это фашисты расстреляли отряд пионеров-каннибалов, и те теперь пожирают заблудших грибников.

— В том и проблема, что никто ничего не знает. За последние десять лет всего два случая. Ну, как ты понимаешь, выявленных. Если кто-то просто в тех местах пропал и не нашёлся, это уже другая история. Это проблема поисковиков, полиции и МЧС.

— Как думаешь, их можно убить?

— Да хер его знает. Может, и можно, но точно не в лобовую. Да и по кому ты стрелять собрался? По туману?

Влад помедлил. В голове неохотно провернулась тяжёлая мысль.

— Что стало с теми людьми, которые типа выявленные случаи?

— Погибли, — сухо ответил Гриф. — Один пообещал пальцы на обеих руках отрезать, но забил. Второй тоже что-то из той же серии.

— То есть они за мной придут? — уточнил Влад.

— Нет, скорее всего, это по-другому работает… Они вешают что-то типа метки или проклятья. Если жертва не выполняет условия, метка её убивает. После второго случая Питерские приезжали, чесали лес. Это лет восемь назад было. Тогда ещё и я в конторе работал. Ничего не нашли. Они потом хотели ещё раз с каким-то ведуном приехать, но у них там начались перестановки в руководстве. Ну и положили хер, как обычно.

— Как они погибли?

— Разрыв сердца, — Гоша помедлил, но всё-таки добавил. — Вроде как от сильного испуга.

— Даже так, — с усмешкой отозвался Влад и поднялся из-за стола. — Ну поглядим, чем меня эти черти напугают. Спасибо тебе, Гриф.

— А я тебе говорил, что нехер в одну рожу по лесам шастать. Надо было идти к Седому.

В чужом взгляде Влад видел хорошо знакомые ему чувства: злую безысходность. На него раньше тоже так накатывало. На себя-то, как правило, насрать, а вот за других бывало горько. Он, правда, так и не понял, чего Гриф к нему так прикипел, как к родному.

— Да меня всё равно не взяли ли бы, — отмахнулся Влад. — Седой мне все уши прожужжал, что у их руководства к наёмникам такое себе отношение.

— Пиздит твой Седой! Ты им, наоборот, самое то. Стелс-пехота для несуществующей организации.

Влад криво улыбнулся и, не отвечая, пошёл к двери. Там он на прощание крепко пожал Грифу руку и спустился по лестнице. Которую неделю стояла адская жара, но сейчас Влад её не замечал. На гражданке поотвык всё-таки от смерти, раз второй день нет-нет да морозило. Он дошёл до машины, сел на водительское сиденье. Закурил. В душе снова закипела глухая злость и нежелание настолько тупо подыхать. Влад ударил основанием ладони по рулю.

— Сука!

Он на секунду прикрыл глаза. Скрежетнул зубами. Нет, он ещё повоюет за свою шкуру и постарается этих ублюдков с собой прихватить, что бы там ни говорил Гриф. Влад припомнил слова про кровь родственников. Кем бы ни были те существа, он должен попробовать их обыграть. А если уж не получится, значит останется в лесу. Даже без безымянной могилы.

Влад вернулся домой. По дороге у него появился план, как попытаться обдурить безумных детишек. Вся проблема заключалась в том, что для этого ему нужен был человек с медицинскими знаниями и без сильных моральных принципов. Будь у него больше времени, он бы нашёл, но срок в два дня ставил жирный крест на всех метаниях. Два дня, один из которых уже почти закончился. Влад почувствовал, что по щеке как будто что-то потекло. Дотронулся и с изумлением увидел на руке кровь. Он быстро зашёл в ванную и посмотрел в зеркало. Из шрама на лице сочилась кровь. Влад быстро провёл пальцами по давнему рубцу, но как и утром, на коже не оказалось никаких повреждений. Он с застывшим взглядом смотрел в зеркале, как сквозь загрубевшую кожу проступила алая капля и медленно потекла вниз.

Этот шрам был помоложе, чем тот, что на руке. Остался на память от второй Чеченской кампании, когда рядом с головой ударила пуля. Сердечник пробил кирпичную стену, а отлетевший осколок оболочки распахал левую щёку. Тогда он впервые увидел тень смерти. С тех пор она всегда приходила к нему в облике девочки, до глаз замотанной в чёрное. Влад на всю жизнь запомнил своё изумление, когда боковым зрением вдруг заметил ребёнка. Повернулся к ней, и тут же в стену ударила пуля. Если бы не дёрнулся, ему бы башку пробило. Там бы и остался. Никто из сослуживцев девчонку не видел, только он. Поржали потом над ним, что его от смерти глюк уберег. Только никакой она не глюк. В Чечне он её больше не встречал, а в Сирии она к нему несколько раз приходила. Перед последним ранением тоже видел. Появилась чуть ли в паре метров. Смотрела спокойно так, внимательно. А потом ему от снайпера в броник прилетело. Влад даже подумал, что всё, конец его истории, но нет, выжил. Может, и здесь девочка-смерть к нему придет. Покажется напоследок.

Влад умылся холодной водой. Взлохматил и так растрёпанные тёмные волосы. Снова глянул в зеркало. Оттуда смотрел уставший человек с лихорадочно горящими глазами. Человек, который не боялся смерти, но по привычке боролся за свою жизнь.

Продолжение следует

Влад только запарковался на “дикой” стоянке недалеко от дома, когда к машине подошла молодая женщина в ярко-красной футболке. С извиняющейся улыбкой легонько постучала в боковое окно. За её спиной Влад заметил старенький внедорожник с тусклыми габаритными огнями, тяжело ворчащий на холостом ходу. Без всякой задней мысли он опустил стекло.

— Извините, можно вас попросить? Не могу никак открыть крышку бензобака. Приехала на заправку и никак… Может, заклинило. А у меня уж лампочка загорелась.

— Ну, или кто-то закрутил от души, — с беззлобной усмешкой отозвался Влад.

Он выбрался из машины и пошёл к внедорожнику. В последний момент нутром почувствовал — что-то не то. Холодок нехороший, словно ледяной ладонью кто-то невидимый прикоснулся к затылку. Раньше на такое ощущение всё говорил — смерть дохнула, чтобы не расслаблялся. В то же мгновение почувствовал, как его прошило электрическим разрядом. Влад отключился.

Пробуждение было хреновым. Давненько он не оказывался в таком незавидном положении. С плывущей головой, примотанный к стулу посреди то ли гаража, то ли небольшого склада. Окон нет — хрен чего разберёшь. Кругом пустота, только мелкий мусор вроде бетонной крошки да мелких камней. Наверху одна-единственная тусклая лампа. Пахло сырым раствором. Рядом замер крепыш с закрытым лицом. В чёрном камуфляже без опознавательных знаков, но с обвесом — всё прям по красоте. Как из Росгвардии или ОМОНа выписали. Сразу же заскреблась мысль — где и кому он настолько дорогу перешёл? Дерьма в своей жизни Влад натворил немало, чего тут душой кривить. Что раньше, что сейчас. Можно было все его грехи ссыпать в шапку, перемешать и вытянуть наугад. Там почти любой станет увесистой причиной отправить на тот свет. Но только вот раньше Влад не попадался. Тем более, так тупо.

— Эй, братишка… — хрипло позвал он. — А по какому поводу такое радушное приглашение?

Мужик в камуфляже не ответил. Повернул голову, пристально глядя на пленника. Передал по рации, что объект очнулся, и снова застыл.

— Ну чё ты как не родной? — ещё раз попробовал Влад. — Скажи хоть, в чём дело. Я, может, речь подготовлю.

Охранник снова смерил его внимательным взглядом.

— Ты силы-то побереги, Молох, — глухо произнёс он. — Пригодятся.

Влад усилием воли сохранил невозмутимое выражение лица. Хмыкнул и демонстративно устроился поудобнее — насколько это было возможно в его положении. Молох, значит. Так могли назвать либо бывшие сослуживцы, либо те, кто был в курсе его дел с нечистью. Но опыт подсказывал, что застывший истуканом “космонавт” не относился ни к тем, ни к другим. Так, на подхвате у кого-то, кто велел его сюда притащить. А дальше Влад терялся в догадках. С сослуживцами он давно потерял всякие связи, а у тех, с кем спутался по иному роду деятельности, не было особо причин устраивать такое шоу. Да и не осталось у него настолько мощных конфликтов, чтобы за ним могли вот так прийти. Точнее, быть-то они были, но в прошлом, и приходить уже было некому.

По ощущениям промариновали его где-то час, прежде чем у охранника ожила рация. Что тому сказали, Влад не знал, только услышал короткий ответ — “В сознании”. За это время он тщательно перебрал в памяти недавние события, но не нашёл ни единой зацепки, что могла бы стать причиной, по которой примотали к стулу явно не для задушевных бесед. Точнее, один грешок вспомнился сразу. Кольнул раскалённой иголкой прямо в сознание, но за тот пришли бы раньше. Во всяком случае Влад так думал.

Страха особо не ощущалось. Чего он, первый раз что ли в говнине оказался? Бывало и похуже. Дальше, конечно, всякое могло быть… Но ничего, по ходу дела разберётся. Через несколько минут послышался звук открывающейся двери и шаги. К Владу неторопливо подошёл мужчина лет пятидесяти с небольшим в сопровождении таких же двух безликих мужиков в чёрном камуфляже. Глядя на холёную рожу, Влад с неприятным удивлением понял, что он его знает. И что зря он надеялся на срок давности. Видимо, на лице что-то всё-таки промелькнуло, потому что мужчина наградил его понимающим взглядом.

— Узнал? — больше утвердительно, чем как вопрос произнёс он. — Узнал. Значит, понял, почему ты здесь.

— Не-а, — покачав головой, протянул Влад. — В смысле узнал, но не понял. Может, расскажешь? Чтобы мне в гадалку не играть.

Конечно, он сразу припомнил этого богатого папика. Сергей Страхов собственной персоной. Да и причина, по которой его долбанули шокером и увезли, стала ясна как летний, сука, день. У причины была фигура фотомодели, довольно милое личико, и она уже почти месяц числилась в розыске. Влада даже в полицию два раза вызывали, но на него ничего не нашлось, как бы следаки ни пытались натянуть хуй на глобус. Влад Казанский был всего лишь одним из многих случайных знакомых пропавшей богатой девочки. К тому же, далеко не самым странным.

Сергей ожёг его ледяным взглядом. В нём Влад увидел решимость и плохо скрываемую ненависть. Раз так смотрел, значит, у него всё-таки что-то было. Только вот что? Влад был уверен — ни одна живая душа не знала, куда сгинула Вероника Страхова. Ну, за исключением его самого.

— Освежите ему память, — велел Сергей.

Сказал, и голос слегка дрогнул. Какими бы деньгами он ни ворочал, такие приказы он вряд ли часто отдавал. Одно дело, по телефону приказать кому-то вздрючить конкурента, попивая дорогущий коньяк. А другое, когда вот так, на расстоянии вытянутой руки.

К Владу молча подошли мужики в чёрном.

— Сергей Иванович, вам лучше за дверью подождать, — ровно сказал один из них.

Влад неплохо представлял дальнейший ход событий. Дёрнулся что было сил, но один тут же его придавил. Страхов шумно выдохнул и в сопровождении одного “космонавта” торопливо пошёл к выходу.

— А куда это ты, сука, собрался? — зло крикнул ему в спину Влад. — Зассал руки марать? Ты хоть скажи, за что…

Его заткнул ощутимый удар в затылок. Перед глазами повисла мутная пелена. Сквозь неё Влад услышал спокойный голос.

— Да ты сейчас и сам вспомнишь.

С этими словами ему надели на голову обычный полиэтиленовый пакет. Простое и действенное средство даже для самых упрямых. Влад задёргался. Сквозь алое марево и тщетные попытки вдохнуть лихорадочно метались мысли — а что дальше-то? Как ему из этого говна выгребать? Признание из него они, допустим, не выбьют, только никакого счастливого конца всё равно не будет. В живых его никто не оставит. Кому надо, чтобы на господина Страхова набрызгало кровью? Даже такой никому нахер не нужной, как у Влада Казанского. По-прежнему билась ещё одна назойливая мысль. Они назвали его Молохом. Не просто же так. Но думать связно не получалось. Сложно соображать, если лёгкие разрывает на части, а сознание норовит отключиться. Когда пакет, наконец, сняли, Влад со свистом втянул в себя воздух. После такого удушения тот словно стал слишком густым и горячим.

— Ну как, вспоминается? — жёстко спросил охранник, пока Влад хрипел и сипел. — Нет? Давай тебя немного охладим, а то жарко. Смотри, как покраснел.

Он с силой запрокинул Владу голову и кивнул своему сотоварищу. Второй набросил ему на морду полотенце. Влад только успел кое-как вдохнуть, прежде чем те устроили имитацию утопления. Он рвался как безумный, но держали крепко. Лёгкие снова раздирало и жгло огнём. В какой-то момент окатило отвратительной, ледяной паникой, что всё, теперь точно конец… А потом почувствовал, что получается дышать — сиплыми, мелкими глоточками тянуть воздух сквозь сырую тряпку. Кто-то стащил с него полотенце, и Влад мучительно закашлялся.

— С-сука…

— Мы так долго можем развлекаться, — как издалека донёсся голос.

— Так может… закончим предварительные ласки… и перейдём.. к более конструктивному диалогу… — прохрипел Влад и поднял голову. — Зови своего… хозяина… Поговорим…

Подсознательно он ждал очередного удара, но вопреки опасениям охранник дотронулся до тангенты и передал его слова.

— Последний твой шанс, — после короткого разговора с напарником почти по-дружески сообщил он.

Влад ответил ему кривой улыбкой. Кому и какой достанется шанс, будут решать точно не эти ребята в чёрном. Они вон как выгарцовывали перед Страховым. Судя по тому, как его отделали, все трое — бывшие силовики или, может, бывшие наёмники, как сам Влад. На деньги разные личности могут слететься. А вот с самим Страховым стоило быть осторожнее. В голове потихоньку складывался план действий. Не самый изящный, но в такой хреновой со всех сторон ситуации другой сложно было придумать.

К тому времени как в помещении снова показался Страхов, Влад более-менее смог ровно дышать. Отец Вероники смотрел на него с такой брезгливостью и неприязнью, словно обвинял за всё сразу — и за пропажу дочери, и за то, что пришлось руки замарать. Влад зло сплюнул кровь ему под ноги.

— Вроде уважаемый человек, а ведёшь себя как зверь… — ухмыльнулся он.

На плечо тут же предостерегающе легла тяжелая рука охранника. Влад машинально дёрнулся, чтобы её сбросить, но не смог.

— Где моя дочь? — разделяя слова увесистыми паузами, спросил Страхов.

Мысленно Влад чуть не завыл от досады. Ника ему тогда, конечно, мощно поднасрала, но выбора у него особо не было. В тот раз вообще всё наперекосяк пошло. Он, правда, был уверен, что на него никто не выйдет. Он всё попрятал, как труп в болоте. Только на деле вышло так, что этот труп вдруг всплыл и завонял прямо у него под боком.

— А почему ты у меня спрашиваешь? — медленно спросил Влад и с усмешкой добавил. — Сам знаешь, у твоей дочери была широкая душа. Привечала всех подряд.

Охранник поднял руку, чтобы ударить, но Страхов жестом его остановил.

— Потому что, Влад, среди всех, кого она, как ты говоришь, привечала, мразь только одна, — холодно произнёс Сергей.

— Ой да брось… — хрипло рассмеялся Влад. — Если уж ты потрудился перебрать всех знакомых доченьки, может, слышал про последнего её торчка? Как там его зовут… Арсений что ли… У неё целый выводок таких был, но этим она мне все мозги продолбала. Типа такой талант пропадает. Он вроде до сих пор в СИЗО сидит.

— Слышал, — кивнул Страхов. — Он был первым, к кому я сходил. Мне любезно разрешили поговорить с ним. С остальными я тоже пообщался. Понимаешь, мне нужно не закрытое дело, а тварь, которая что-то сделала с моей Никой, и я уверен, что эту тварь я сейчас вижу перед собой.

Повисла тяжелая тишина. Влад скрежетнул зубами. В горле до сих пор скребло как наждаком. Эх, Ника-Вероника…

— Если бы Нику убили её подопечные, они бы наследили, — тем временем продолжил Сергей. — Куда им, с гнилой губкой вместо мозга. Я думал и про случайную смерть… Может, сбил кто. Ограбил, но тоже слишком чисто. Так заметать следы — это надо уметь. Тем более, в наше-то время, когда везде камеры и геолокация. А потом мне достали твоё досье. По тебе давно плачет и тюрьма, и военный трибунал.

Влад мысленно усмехнулся. Было бы чего доставать. Его досье наверняка сразу же запросила полиция, а Страхов всего лишь воспользовался связями и заглянул в него.

— То есть ты решил запытать всех по очереди и выбить признание у наиболее подходящего? — спросил Влад. — Славно, славно… Только вот не надо мне пиздеть про трибунал, как будто я не знаю, что ты там прочитал.

— Ты для чего меня позвал? — вместо ответа сухо спросил Сергей. — Отмазываться? Со мной не прокатит. У тебя два варианта, либо ты выкладываешь всё сам, либо эти господа продолжат с тобой разговаривать на понятном тебе языке, пока не расколешься. Ну а если я вдруг каким-то невероятным образом ошибся, и это всё-таки не ты, мир немного потеряет, если ты сдохнешь.

Говорил Страхов с решимостью человека, готового пойти до конца, а Влад ощутил очередную вспышку досады. Недооценил он эту семейку: что отца, что дочь. Продолжит отпираться — его в самом ближайшем будущем разберут на запчасти, а потом в багажнике машины с синим “ведёрком” на крыше отвезут туда, где никто не станет искать. Да и Страхов всё-таки не идиот. Если засветил своё лицо перед ним, что-то у него было. Нечто очень весомое, раз он решил грохнуть человека. Влад опустил голову, пряча взгляд.

— Я… да, я знаю, где она, — на выдохе тяжело произнёс он.

Его тут же встряхнули. Охранник схватил за волосы и задрал ему голову. Страхов смотрел с нескрываемой ненавистью и каким-то мрачным торжеством человека, докопавшегося до правды. Пусть горькой, болезненной. Не той, которую хотелось найти. Влад снова дёрнулся, но куда там. Сука… Как в русскую рулетку решил сыграть, где в барабане пять патронов вместо одного.

— Блядь, да отпусти ты, — рявкнул он. — Дай мне сказать. Потом решишь, что со мной делать.

Страхов кивнул. Охранник грубо саданул Влада по затылку, но волосы отпустил.

— Сука… — уже вслух процедил Влад.

Со свистом вдохнул сквозь зубы. Ладно, он ещё повоюет за свою жизнь.

— Забрали её… Существа из леса. Я ничего не смог сделать.

— Чего? — с раздражением переспросил Страхов. — Ты меня за идиота держишь?

Браток в чёрном его слова воспринял как команду “фас”. Вытащил из кобуры пистолет и с силой упёр “ствол” в висок пленника.

— Да блядь, дай мне договорить! — прорычал Влад. — У меня в куртке был телефон. Там есть несколько видео под паролем… У них названия в виде даты. Просто открой любое.

Телефон оказался у одного из космонавтов. Охранник убрал оружие и молча вытащил его из кармана, поднёс к лицу Влада, чтобы разблокировать. Тот хозяина признал — несмотря на потрёпанную морду. Страхов забрал мобильник и потыкал пальцем в дисплей.

— Говори пароль.

— Название наоборот. Год, месяц, день.

Сергей запустил видео. На его лице по очереди отразились удивление и недоверие. Судя по звукам, он открыл одно из самых последних — с охотой на оборотня. Из динамика загрохотали выстрелы, следом раздался нечеловеческий вой и крики. Страхов остановил воспроизведение и перевёл мрачный взгляд на Влада.

— Это что такое? — резко спросил он.

— А это тоже часть нашей ебучей жизни, — криво улыбнулся Влад. — Только та, которую мало кто видит. Кто-то, знаешь ли, мусор вывозит, а кто-то вот такой санитар леса. Я понимаю, поверить сложно. Ты остальные тоже посмотри. А потом дальше поговорим.

Отец Ники не ответил. Охранники тоже застыли как истуканы. Ну с этими понятно — им словно не давали что-то комментировать. Страхов молчал долго, глядя на давно погасший дисплей и словно обдумывая что-то. Наконец, перевёл недобрый взгляд на Влада.

— Ну выкладывай, — сквозь зубы произнёс он. — Про леших и домовых. Про Нику. Расскажи свою версию.

По выражению лица и голосу Страхова Влад никак не мог разобрать его настоящее настроение. Что-то не складывалось и болезненно саднило в сознании сильнее, чем онемевшие от стяжки руки. Лишь бы этот ускользающий от него фрагмент в последний момент не оказался незамеченным под ногами “лепестком”. Влад глубоко вдохнул.

— Давай опустим ту часть, как я дошёл до жизни такой, это к делу мало имеет отношения. Важнее, что об этом всём узнала Ника, — Влад снова вздохнул, свёл брови и дёрнул шеей. — Ты свою дочь хорошо знаешь. Ей всегда больше всех надо.

— Как она узнала? — перебил Сергей.

— Да как-как… Взяла мой телефон, пока я спал. Разблокировала. Полезла-то она, наверное, других баб проверить, а нашла вот такие видосики. Это я уж потом всё запаролил.

По лицу Страхова промелькнула едва заметная тень. Влад хмыкнул и продолжил:

— Ну и всё, после этого она в меня вцепилась мёртвой хваткой. А что это такое… А покажи. Я пытался съехать с темы, но куда там… В конце концов она меня уговорила взять её с собой. Там даже, блядь, не дело было, а так… Херня из-под коня. Но знаешь как бывает: чем круче джип, тем дальше пиздовать за трактором. Так и у нас получилось. Я её, бля, сто раз предупредил — если скажу, то валить сразу нахер обратно к машине. Ну… опять же, не мне тебе говорить, какая Ника. Мы там напоролись на какую-то хероборину… Хрен знает, что это было. Я таких в первый раз увидел, сразу велел уходить…

— И что же ты собирался ей показать? — снова прервал его Страхов.

Отец Ники пытался поймать его на пиздеже. Но Влад хорошо умел складно плести легенды, особенно, когда в них большая часть правды. Даже врать особо не приходилось. Так, слегка поменять некоторые моменты.

— Да ничего я не хотел ей показывать! — огрызнулся Влад. — Я что, на совсем идиота похож?

Страхов смерил его ледяным взглядом.

— А разве нет?

— Да пошёл ты!

—- Куда ты её отвёз?

— В область… Не особо далеко. Там есть место одно. Валун огроменный, а вокруг него кругом камни выложены. От трассы вообще рукой подать. Хотел ей показать, типа сюда всякие неведомые твари приходят, но, мол, в этот раз типа не судьба. Только они вот взяли и пришли.

Сбоку хмыкнул охранник. Сергей едко усмехнулся.

— Надо же, какое чудесное совпадение.

На месте отца Ники Влад бы тоже сходу не поверил в такую байку, поэтому надо было дожимать.

— Ещё раз говорю, я не настолько отлетел с катушек, чтобы убивать Веронику Страхову, которую потом все местные менты будут искать с пером в жопе. Да и нахера мне? Сам подумай.

— Для тебя человека убить — раз плюнуть.

Влад ожёг его мрачным взглядом.

— А я с этим и не спорю.

— Тогда как всё произошло?

— Мы дошли до камня. Я рассчитывал посидеть там полчаса-час и поехать обратно. Потом появились те существа. Я сначала даже не понял, что это нечисть… Подумал, просто ребёнок какой заблудился…

— Так ты санитар леса, или в глаза долбишься?

— Ты чё меня, блядь, ловишь?! Думаешь, у меня большая советская энциклопедия по всякой нечисти? Где каждый, блядь, вид описан? Нет у меня такой. Даже ебучего букваря нет!

Страхов ответил не сразу. Молча и изучающе смотрел на него, пока Влад снова и снова терялся в догадках. Он словно шёл по болоту, проверяя путь палкой. В одну сторону пройдёт. В другую — смерть.

— Дальше, — в голосе Сергея впервые за всё время проступило что-то похожее на раздражение.

— Ника побежала к девочке. Я пошёл следом. Потом увидел, что из-за деревьев повыходили ещё дети. Просто вот как по шелчку пальцев появились. Тогда понял, что какая-то херня. Велел ей уходить, она отказалась. Хотел силой увести, они меня оттеснили. А её… окружили. Слышал, что они хором все заголосили “Мама, мама…” А как только “ствол” достал, меня вырубило. Когда очнулся, никого не было. Я до ночи там шарахался и искал её. Но нихера не нашёл.

— Почему ты никому ничего не сказал? — сухо спросил Сергей.

— Серьёзно? — зло усмехнулся Влад. — Ты это как себе представляешь? Я звоню тебе и говорю, что твою дочь утащили лесные духи или хрен знает что.

Страхов все с тем же непроницаемым лицом задумчиво побарабанил пальцами по дисплею телефона.

— Сколько туда ехать?

— Часа три — три с половиной.

Не говоря ни слова, Сергей отдал мобильник охраннику, развернулся и пошёл прочь. Один “космонавт” пошлёпал следом.

— А можно мне водички, а? — вдогонку спросил Влад. — Только не пять литров на морду, а просто попить?

Ему ожидаемо никто не ответил. Пока он снова сидел в молчаливой компании оставшихся, задумался, насколько он повысил шансы на выживание. С одной стороны, он надеялся, что Страхов заставит его показать место, где пропала дочь. С другой, Влад точно знал, что если ничего не сделает, там и останется. Слегка удивляло собственное отношение к дальнейшей судьбе. Нет, он погрызётся за свою жизнь. Если получится, он каждого из них закопает. Ну а если нет, значит, сам сдохнет. Какого-то великого страха, что ему, может, дышать осталось несколько часов, не было. Влад с таким ощущением много лет существовал. Сроднился.

В этот раз ждать пришлось недолго. После очередного короткого радиообмена охранники его отвязали от стула и поволокли к выходу. Снаружи Влад увидел тот самый внедорожник, который заметил на стоянке возле дома. За рулём кто-то сидел. Влад не разглядел, но не удивился, если бы это была та самая баба, которая ему зарядила шокером. Неподалёку стояла еще одна машина — тоже из разряда неприметного транспорта для разных дел. И тоже с водителем — совсем обычным парнем. На вид совсем молодым. Как будто он прямо из институтской столовки прибежал на пару по практическому применения способов дознания.

Влада быстро обмотали верёвкой и втолкнули на заднее сиденье второго внедорожника. Один “космонавт” уселся вместе с ним, другой — вперёд, рядом с водителем. Со своего места Влад увидел, как Страхов с третьим подручным погрузились в другую машину.

— Говори, куда ехать, — прозвучал рядом голос охранника.

Влад мог бы поклясться, что это тот самый, который пакетом душил. Мразь ебучая.

— В моём телефоне в “телеге” координаты. В сохранённых.

Тот вытащил из кармана его мобильник. Навёл на лицо Влада, чтобы разблокировать и полистал.

— Нормально ты живёшь. Координаты места убийства вперемешку с адресами жрален. Совесть спит спокойно.

— Кто бы говорил, — огрызнулся Влад. — Вряд ли твоя сильно дёргается после того, что ты со мной делал.

— А я просто за то, чтобы такие, как ты, домой приезжали только в цинке, — ухмыльнулся охранник и передал телефон водителю.

Тот потыкал в экран.

— А чё у тебя нихера не работает?

— Не знаю, — хмыкнул Влад. — Ты, наверное, сломал.

— Попизди мне тут, — оборвал его “космонавт” и перевел взгляд на парня за рулём. — Ну чё сидишь? В свой тогда забей.

Водитель тихо выругался и занёс координаты в мобильник. Чужой телефон бросил в органайзер между сиденьями. Влад про себя усмехнулся — парнишка, похоже, не особо въехал, что подставлялся. Или въехал, но деваться ему было некуда. Сам Влад давным давно отнёс телефон умельцам, чтобы те его перепрошили и настроили отключение геолокации. Не панацея, конечно, но так ощущалось спокойнее. После Сирии у него ко всем отслеживающим устройствам осталось довольно напряженное отношение.

Влад молча глянул на своего соседа и отвернулся. Глаза у того были бесцветные и знакомо пустые. Он такие видел у сослуживцев. Таким обычно становилось всё равно, в кого стрелять — враги там или гражданские. Даже убитые свои не вызывали никаких эмоций. Какое-то время Влад видел похожий взгляд в зеркале. Странно только, что этот на него так взъелся, как будто знал всю подноготную. Балаклаву он так и не снял в отличие от того, который ехал впереди.

Обе машины тронулись с места. Первой поехал внедорожник с Владом. За ними на расстоянии держался экипаж со Страховым. Очень хотелось пить, но воды ему, само собой, никто не дал. Поэтому Влад только и смог, что кое-как устроиться поудобнее и постараться расслабиться, чтобы перемотанное тело совсем не онемело. Ехали они долго. Влад в какой-то момент даже задремал, глядя на однообразный пейзаж подступающего к дороге леса. Сознание урвало короткую передышку и отключилось. Когда его толкнули в бок, Влад открыл глаза и увидел, что они уже почти на месте. Вот он и в третий раз сюда приехал. Не отпускал его здешний проклятущий лес. Машина съехали на едва заметную грунтовку и остановились, когда дорогу окончательно перегородили деревья.

— Куда дальше? — спросил охранник.

— В лес, — едко ответил Влад.

Его выволокли из внедорожника. Верёвки с него сняли. Влад напряг мышцы, и тело отозвалось болезненным ощущением. Рук вообще почти не чувствовал. Пока он переживал не самые лучшие минуты своей жизни, “космонавты” вытащили из багажника внедорожника разгрузки и оружие. Влад хмуро окинул взглядом чужой арсенал. Бойцы Страхова неплохо подготовились. У двоих боевые “калаши”. Двенадцатые, последнего поколения. У одного дробовик. Серьёзные дяди, ничего не скажешь. Да и все трое — здоровые быки. Влад на их фоне выглядел как новобранец курса молодого бойца среди спецназа.

Снова проступила мысль — что-то не то. Влад попробовал сам себя успокоить, что такие товарищи и поссать пойдут, держа в одной руке свой “ствол”, а в другой — металлический. Но сомнения всё равно проступали. Если бы они собирались заставить его показать, где он Нику прикопал, им бы обычного пистолета хватило. А эти нацепили обвес как на войну. Как будто все разом поверили, что там на самом деле может быть какая-то нечисть.

— Покажи, где тот камень, — приказал подошедший Страхов. — Дёрнешься — тебя пристрелят. Здесь никто и не услышит.

В подтверждение его слов единственный оставшийся в балаклаве охранник демонстративно навёл на него автомат. Влад дёрнул уголком рта и, пошатываясь, побрёл в лес. Шёл, вспоминая, как уже дважды ходил этой дорогой. Искал взглядом знакомую белую дымку и надеялся, что снова выйдет отсюда.

Продолжение следует

Начало здесь

Из метро Марк вывел Велеса в раннее, но ещё тёмное утро. Рассветёт часа через два, а то и позже. Сейчас самые длинные ночи. Улицы уже начали заполняться людьми. Дворники скребли тротуары. Марк довёл его до новостройки возле небольшого парка. У подъезда Велес набрал продиктованный код домофона, поднялся на пятнадцатый этаж. Там Марк ненадолго снова стал призрачным и прошёл сквозь дверь. Через пару минут он открыл её изнутри.

— Как я и думал, никто сюда не добрался… Так что проходи-располагайся. Можешь не разуваться.

— Это твоя квартира? — спросил Огнецвет, перешагивая порог.

— Ага… Была.

— А если кто-то придёт? Ну, что-то взять…

Велес не договорил, но Марк его понял.

— Если ты про похороны, то полиция ещё собирает пазлы из моих частей, — едко усмехнулся он. — Да и у родителей пока другие заботы, чем проверка внепланового наследства.

Огнецвет прошёл следом за ним на кухню. Там Марк включил подсветку под навесным шкафом. Густая темнота превратилась в мягкий полумрак. Велес сел на стул. Молча смотрел, как Марк зачем-то выплеснул воду из электрического чайника, налил свежей, щёлкнул кнопкой. Чайник засветился синим и тихонько зашумел. Марк снова создавал иллюзию жизни, а говорить ему о бессмысленности его действий язык не повернулся.

Так они и просидели до рассвета. Марк рассказал, что отомстил своим убийцам. Всем, кроме одного, который сам в чём-то оказался жертвой. А Огнецвет поделился историей про доброго ведуна, ставшего из-за ошибки людей неупокоенным духом.

Когда за окном совсем посветлело, Велес сквозь посмертие шагнул в пустую и замёрзшую деревню. Через пару секунд рядом появился Марк. А в далёкой квартире о незваных гостях напоминал только нетронутый, остывающий чайник на кухне.

Велес смотрел на запорошённые снегом останки домов. За минувшее время они обвалилась ещё больше, а лес подступил вплотную, словно хотел навсегда скрыть от людских глаз отравленное злобой место. Утопая в снегу, Огнецвет обошёл дом и побрёл туда, где он в прошлую свою командировку разбил деревянный столб-жертвенник. Оттуда много лет назад начался его короткий путь к смерти. Чутьё подсказывало, что там и надо начинать поиск погибших.

— Тебе там как, холодком не повеяло? — с ухмылкой поинтересовался Велес.

— Нет, — отозвался Марк.

— Ну отлично, значит, пойдём гулять по лесу — искать подснежники, души и чёрта лысого.

Огнецвет повернулся к деревьям, но Марк схватил его за рукав.

— Подожди… Есть что-то другое. Как будто… не знаю… давит. Подчиняет. Если это души, может, я смогу их почувствовать лучше, если буду такой же, как они.

— А это не опасно для тебя? — с сомнением спросил Велес.

— Проверим. Ну или тебе опять придётся меня спасать.

Огнецвет хмыкнул. В памяти, как нарочно, всплыло спасение подростка-медиума от лесной ведьмы, и что из этого получилось. Марку, может, и сложнее навредить, чем живым людям, но кто знает, на что ещё способны такие души. Пока он молчал, Марк вернулся в призрачное состояние.

— Это ощущение стало сильнее. Похоже… Знаешь, как будто надо куда-то бежать или идти, но не понимаешь, куда.

— Тогда я предлагаю подождать, пока…

Велес не договорил, заметив, что Марк снова схватил его за рукав куртки, но рука прошла насквозь.

— Они здесь… — еле слышно прошептал он. — Я их чувствую.

Спустя несколько мгновений Огнецвет понял, о чём тот говорил. Между деревьев заклубился туман Он пробивался сквозь белое полотно тёмными клочьями. Нетронутый снег покрылся чёрными разводами, как весной, когда грязь и земля проступают наружу. А из мглы медленно собирались фигуры — души, которые Огнецвет однажды уже видел. В истлевших рубахах с вышивкой, с нечеловеческими лицами. Они воплощались без единого звука и так же молча надвигались на них с безумными глазами и разинутыми в безмолвном крике ртами. Они не шли в обычном, человеческом понимании — скользили по снегу, вытянув перед собой бесплотные руки.

От такого зрелища по спине пробежал холодок.

— Их всех здесь убили? — потрясённо спросил Марк.

— Да, — мрачно ответил Огнецвет, не отводя взгляда от выстроившегося вокруг него хоровода призраков.

В сознании стукнулась мысль о болезненном сходстве с прошлым. Он снова оказался рядом с жертвенником, а возле него кругом столпились не то сами жертвы, не то тени безумных убийц. Велесу даже почудилось, что взгляд у душ такой же недобрый как у Чернолесовских.

— Велес… — вдруг позвал Марк и быстро добавил, — что-то не так…

— Ты о чём?

— Пока не понимаю… Как будто чей-то голос в голове… Ты не слышишь?

— Нет.

Под хмурым взглядом Огнецвета круг разомкнулся. Вперёд выступила мужская фигура. Этот призрак отличался от остальных. У него не было ни ритуальной одежды, ни искажённого лица, но, увидев его, Велес содрогнулся. Он узнал дядю Славу, бесплатно подбросившего на тот свет. Недолгое замешательство сменилось чёрной злостью.

— Неужели тебя, мразь, свои же здесь прикопали? — процедил сквозь зубы Огнецвет.

Дядя Слава не ответил. На призрачном лице промелькнуло выражение недоброй радости и торжества, словно он знал, что его жертва вернётся. Он двинулся вперёд — спокойно, уверенно. Как обычный человек. Души за его спиной колыхнулись, словно по воде прошла рябь.

— Я тебя упокою, тварь, — снова заговорил Велес. — А их освобожу.

Лицо дяди Славы перечеркнула злая ухмылка. Он поднял вверх правую руку, и души закружились в хороводе. Как много лет назад раздались голоса.

— Темновит, Темновит, Темновит…

Огнецвет на мгновение опешил. Он же помнил, что деревенские были безумными убийцами, а души — всего лишь их жертвами. Неужели силы воли этого Чернолесовского урода осталось достаточно, чтобы подчинить их? Призраки кружили как люди в последние часы жизни Велеса. Приближались и отдалялись словно морской прибой, повторяя одно-единственное слово “Темновит”. Рядом замер притихший Марк.

— Ну всё, хорош, наигрался, — зло произнёс Огнецвет.

Он быстро шагнул к дяде Славе и схватил его за грудки.

— Думаешь, у тебя по-прежнему есть какая-то власть? Да нет у тебя нихера!

Из-под снега пробились лозы. Плеснуло алым — как кровью на белый снег. Пространство вокруг Велеса задрожало и пошло рябью, границы миров снова смешались. На пороге окончательного забвения дядя Слава принял свой настоящий посмертный облик. Огнецвет крепко держал обугленного до черноты человека, а тот смотрел на него пустыми глазницами и тянул скрюченные пальцы. Велес с силой швырнул его в мир мёртвых. Когда дядя Слава рассыпался пылью, он ничего не почувствовал. Ни удовлетворения от запоздалой мести, ни отголоска злой радости. Да и разве это месть? Он всего лишь мусор из лесу вынес.

Огнецвет обвёл медленным взглядом замершие души.

— Уходите, — скомандовал он. — Если что ещё осталось человеческого, уходите!

Среди призраков пронёсся протяжный многоголосый вздох, будто они впервые обрели голос. Они текуче ринулись в алое безмолвие, а Велес отстранённо заметил, что за ними тянутся тёмные полосы — словно стекала грязь, который их успел заразить дядя Слава. Рядом замелькали лица. Теперь уже спокойные. Их мучительная агония наконец закончилась, наступил долгожданный покой. Огнецвет смотрел, как души потоком несутся к забвению, пока не услышал голос Марка. Из посмертия.

— Велес!

В алом тумане рядом с ним распадались призраки. Как только они переходили на ту сторону, таяли словно свечной воск. Такая же участь грозила и Марку. Он смотрел на Велеса испуганным взглядом, но не мог и пошевелиться. Огнецвет резко шагнул в посмертие и рывком вытащил его обратно в сгоревшую деревню, закрывая брешь в мирах.

— А ты как там оказался?

— Души… затянули… — с усилием выдохнул Марк. — Спасибо… Отвратительное ощущение… Оно так и будет? Ну… потом.

— Нет, — покачал головой Велес. — Вспомни бабку из метро. Её так не крючило, потому что она сама зашла. С принятием. А ты не хотел прямо сейчас уходить. Тебе туда только со мной можно, тогда не заденет.

— Сказала бы она тебе за “бабку”... — беззлобно усмехнулся Марк.

— Лучше пусть кто-нибудь скажет, куда дальше идти, — хмуро ответил Огнецвет. — А то чувствую себя слепым.

Он помолчал и, не глядя на напарника, добавил.

— Прямо перед смертью случай был… Пришла задача ударить по опорнику чехов. Отработали, летим обратно в серой зоне. Заметил движение внизу… Кто-то шкерился между деревьев, а наших там не должно быть. Запросил в штабе — нихрена. Ну, я развернулся. Раз своих нет, значит чужие. Заходим для удара, и в последний момент увидел, как из зелёнки выскочил солдат. Бежал нам навстречу и махал над головой рубахой. Я едва успел сказать штурману, чтобы не стрелял. Если бы не тот паренёк, мы бы там всех положили.

Велес повернулся к Марку.

— Были уже такие случаи. Связи нет, из вертушки нихера не видно. Только я не думал, что сам чуть не вляпаюсь в такую штуку, — он дёрнул уголком рта и покачал головой. — Мне эти игры с “угадай цель по очередной ерунде” просто поперёк горла. Я не понимаю, кто в них свой, а кто нет. Когда попал сюда в первый раз, эти души были всего лишь жертвами. Я же видел их перед тем, как сам отъехал. А сейчас если бы они напали… Что мне надо было делать? Затащить всех в посмертие? Или оставить здесь, но уже без этого уёбка?

— Видимо, как с теми солдатами… Решение за тобой.

— Да в гробу я видел такие решения!

Марк дотронулся до его плеча.

— Может, тебе надо слегка выдохнуть? Никуда не бежать и не искать прямо сейчас следующую цель. Возвращаться на место своей смерти — такое себе. Это я тебе со знанием дела говорю, — он слабо улыбнулся. — Моя квартира по-прежнему пустая. Можно перевести дух, а там, кто знает, вдруг тебе наводку подкинут.

Предложение Марка подкупало. Внутри против воли бушевала злая досада. Сколько бы Велес ни уверял себя, что смирился и идёт всем наперекор, не было у него времени по-нормальному осознать свою смерть. Его вытаскивали из гроба, бросали на задачу, а потом укладывали обратно, прикрывая тяжеленной крышкой в виде пролетевших лет. Как оружие в кобуру или инструмент в чехол. Он корил Марка, что тот отказывался поверить в завершение пути, а сам ничем от него не отличался.

— А водка у тебя есть? — поворачиваясь к нему, неожиданно сам для себя спросил Огнецвет. — Я бы выпил стопку. За нас обоих — не чокаясь.

— “Бехеревка” есть. Та же водка, но на травах.

— Ну тогда погнали.

Воздух вокруг послушно задрожал. Велес косо глянул на напарника — думал, что тот останется в деревне, чтобы потом появиться рядом, но Марк шагнул в посмертие вместе с ним. На секунду перед глазами повис привычный алый туман. А когда он развеялся, вместо уже знакомой кухни они оказались возле старой церкви с выбитыми окнами и сломанным крестом на куполе.

— Это не я нас сюда перенёс… — медленно произнёс Огнецвет, оглядываясь по сторонам. — И здесь явно что-то не так… Даже я чувствую.

— В других обстоятельствах я бы предложил валить отсюда как можно быстрее… — тут же отозвался Марк.

— Ты, главное, не лезь, — предупредил Велес. — Я-то могу звёздочку на каждую свою смерть рисовать, а вот с тобой сложнее. Поэтому… Давай-ка ты меня вообще здесь подождёшь.

На лице напарника он сразу увидел все его мысли по этому поводу.

— А что мне терять? — колко заметил Марк. — Ну убьют и чего?

— Тебе ничего, а мне потом в одну морду шататься и тупить на каждом шагу. Ты же у меня как штурман, а экипаж надо беречь. Поэтому стой здесь, а я схожу проверю. Если что, позову.

Марк наградил его красноречивым взглядом, но спорить не стал. А Огнецвет зашагал к заброшенной церкви. К ней почти вплотную подбиралось заметённое снегом кладбище. Тоже давно покинутое. Только метрах в стах темнело что-то похожее на открытую могилу. Чем ближе Велес подходил к зданию, тем тяжелее становилось. Наверное, что-то такое чувствовал Марк в Чернолесове. Здесь не просто давило — пролезало прямиком в сознание. Огнецвет словно оказался в закрытой могиле, из которой не выбраться.

Утопая в снегу, он обошёл церковь, подсознательно ожидая, что вот-вот начнётся очередная хрень. Из провала без дверей вылетит злобный призрак, со всех сторон полезут мертецы или просто крыша рухнет и погребёт его под обломками. Но ничего не происходило, несмотря на усиливающееся на душе тяжёлое чувство. Велес осмотрелся. Он не увидел ни одной иконы. Потолок купола закоптили или закрасили чёрным. Возле входа в алтарную часть на прямоугольном панихидном столе горели свечи. Велес редко бывал в церкви, но помнил, что заупокойный подсвечник должен стоять в другом месте. Приглядевшись, он заметил, что и свечи горят неестественно. Огоньки трепетали и чадили, но воск не плавился. Пока Огнецвет рассматривал убранство церкви, одна из незажжённых свечей разгорелась сама по себе. И в тот же момент он почувствовал острую боль — такую сильную, что даже дышать стало сложно. И это ощущение пришло от Марка.

Велес выругался и ринулся обратно. Возле первых могил он увидел лежащего на снегу Марка, а рядом с ним — похожее на разлагающийся труп существо. Оно склонилось над Марком и пожирало его, зачерпывая из него истлевшим руками что-то алое и пульсирующее, но не кровь. Словно саму душу. А бессознательный Марк становился все бледнее, будто растворялся.

— А ну отошёл от него! — на бегу заорал Огнецвет.

Подскочил к живому трупу и рывком отшвырнул его прочь. Хотел сразу забросить в посмертие, но вопреки ожиданием безмолвие не откликнулось. Существо издало звук, похожий на смешок.

— Не хватает с-силёнок, — по-змеиному просвистело оно. — Оба ос-станетес-сь моими.

— Да хер тебе по всей роже, — огрызнулся Велес.

Бегло глянул на Марка. Тот по-прежнему недвижимо лежал на снегу и никак не ощущался. Огнецвет скрипнул зубами и впился тяжёлым взглядом в труп. Ладно, раз не получилось выкинуть как дядю Славу, значит, будет разбираться по старинке.

— Ты вс-сего лишь один, — откликнулось на его мысли существо. — С-станешь час-стью меня. Как и вс-се до тебя.

— А я не все, — процедил сквозь зубы Огнецвет.

Труп кинулся на него с нечеловеческой скоростью. Дохнуло смрадом разложения. Обожгло болью. Существо всего лишь дотронулось, а заломило так, что в другой жизни Велес уже полез бы за шприцом с промедолом.

— Сука, — на выдохе прошипел Огнецвет. — Ну щас я тебя упокою…

Одной рукой он схватил труп за шею и чуть не заорал от боли. Тут же оттолкнул от себя мертвеца, пытаясь продышаться. Перед глазами плавали чёрно-алые пятна.

— Нравитс-ся?

Велес со свистом втянул холодный воздух. Вот же подстава… Этой мразоте даже ничего делать не нужно. Стоит только к ней прикоснуться, ощущения шарашили, как автоматной очередью прошило. Тяжело дыша, он смотрел на мертвеца. Ну ладно, раз такие дела, всё равно придётся выполнять поставленную задачу. Главное, не вырубиться от болевого шока, а с остальным он уж как-нибудь справится.

— Зря радуешься, — коротко обронил Огнецвет. — Всё равно сдохнешь.

Он первым набросился на труп. Стиснув зубы от пронизывающей боли, пробил в шею, схватил за груди и швырнул на землю. Со всей силы ударил в грудь. Бил снова и снова, пока не почувствовал как треснули истлевшие рёбра, хрупкие как сухое дерево. Велес почти наощупь дотянулся до сердца и раздавил его ладонью. Существо издало душераздирающий крик. Огнецвета ошпарило такой сильной болью, что он чудом остался в сознании, но обессиленно упал рядом. Ускользающим взглядом увидел, как во все стороны плеснуло красным. Не кровью — всё той же энергией или материей, которую оно выжирало из Марка.

Огнецвет нечеловеческим усилием заставил себя подняться на ноги. Боль прошла, но его всё ещё слегка потряхивало от пережитого. А где-то на задворках сознания скреблась поганая мысль — как-то всё слишком просто закончилось. Даже несмотря на то, что он чуть не отъехал от болевого шока. Велес с трудом сфокусировал взгляд на трупе и увидел только иссхохший скелет. Он зло сплюнул под ноги и поспешил к Марку. Тот уже очнулся и сидел на снегу, обхватив руками голову.

— Порядок? — спросил Велес, протягивая ему руку.

— Более-менее, — отозвался Марк и, ухватившись за чужую ладонь, встал на ноги. — Он как-то внезапно появился и сразу начал меня жрать.

— Ну больше он никого не сожрёт… А я надеюсь, что теперь нам разрешат устроить перекур. Сейчас только одну вещь проверю…

Огнецвет посмотрел в сторону темнеющей неподалёку открытой могилы. Будь она на обычном кладбище, в ней было бы мало удивительного. Но выкопанная на покинутом погосте, она словно ждала их и не предвещала ничего хорошего. Велес добрался до ямы и замер на месте. Рядом с открытой могилой лежала книга — Марк Вейнер,“Сквозь меня прорастут деревья”. Велес непонимающе посмотрел на Марка.

— Это же… твоя? — зачем-то всё равно уточнил он.

Тот молча кивнул и как-то ободряюще улыбнулся одним уголком рта. Огнецвет нахмурился. Бессмыслица какая-то. Его искреннее недоумение смешалось с исходящим от напарника ощущением обречённости и принятия, словно тот оказался прозорливее. Велес это истолковал по-своему.

— Я не понимаю. Ты что ли мне должен сказать, кого дальше искать?

— А чего тут понимать? — мягко отозвался Марк. — Я и есть следующий.

Огнецвет с раздражением на него посмотрел и тряхнул головой.

— Да ну нет, херню несёшь… Ты-то здесь причём?

— Сам подумай. Фотка привела к тоннелю, рисунок — к жертвеннику. А книга… ко мне.

Велес тупо подошёл поближе к книге, словно та могла дать ему подтверждение или опровержение сказанной ерунды. Ничего не произошло. А внутри нарастало неприятное осознание, что Марк ведь прав. Он тоже был душой, которой давным давно нужно было уйти. Ещё до того, как они снова встретились в мире живых. Каждый понимал, что их недолгая дорога на двоих — всего лишь отсрочка, и в конце пути Марк отправится в окончательное забвение. Но Огнецвет совсем иначе представлял этот момент. Осознанным выбором самого Марка, а не приказом выбросить на тот свет человека, который всё это время был рядом. Велес обернулся.

— Ну тогда я подожду подтверждения цели. А то у меня, знаешь ли, какой-то херовый наводчик.

— Зачем? — со усталым вздохом спросил Марк. — Всё же и так очевидно.

— А мне вот нихера не очевидно! — зло огрызнулся Огнецвет. — То есть ты мне всё это время помогал. С Чернолесовскими я бы вообще без тебя не справился. А сейчас мне с какого-то перепуга тебя надо забросить в посмертие? Интересно девки пляшут.

— Да какая уже разница, как уходить? Самому или нет? Проводишь как ту старушку в метро и всё.

Марк попытался улыбнуться. Велес ответил мрачным взглядом.

— Я провожу, не вопрос. Если ты, как та самая старушка, сам решишь, что засиделся, а не потому что кто-то извне так сказал.

Налетел шквалистый ветер, поднял с земли снежную крошку. Повеяло холодом — другим, не из этого мира. Из вьюги проступила человеческая фигура. В ней Велес узнал погибшую берегиню, но это был всего лишь облик, за которым скрывалось совсем другое существо. Взгляд выдавал — холодный как лёд, бесстрастный. Пока она шла к ним, снежный вихрь успокоился. Остался лишь неприятный и пронизывающий холод.

— Исполни волю своего покровителя, изгони последнюю душу, — гулко произнесла берегиня.

От её слов сердце окатило несправедливостью — хорошо знакомой из прошлой жизни. В смерти в принципе мало справедливости, а вот в предательстве её нет совсем.

— Значит, наводчик у меня всё-таки говно, — усмехнулся Велес. — А чего он сам не пришёл?

— Исполни его волю, — повторила берегиня, — и снова будешь жить.

— Погоди… — подал голос Марк. — Тебе жизнь обещали? Если ты все души соберёшь…

— Представляешь, какая щедрость, — едко ответил Огнецвет.

Теперь уже Марк смотрел на него как на полоумного.

— И ты ещё думаешь? Я же всё равно…

— А ну тихо! — рявкнул Велес и зло в никуда добавил. — Да что же мне так не везёт-то, дважды на одни и те же грабли.

Он повернулся к берегине.

— То есть, чтобы помочь мне утихомирить Чернолесовские души, он был нужен, а теперь можно и в расход? Передай своему покровителю, что ничем он не лучше той твари из леса. Мне, значит, чтобы спасти свою шкуру, надо снова кого-то предать? Да пошли вы оба нахер!

— Велес…

— А ты не лезь!

Огнецвет сверлил злым взглядом берегиню. Не так он ещё вчера представлял себе это счастливый момент. Да и нехера он не счастливый. Снова пытаются в говне утопить.

— Почему? — всё-таки спросил Велес. — В чём, блядь, великий смысл, что я должен спровадить его на тот свет прямо сейчас?

— Иначе он станет таким же навьим, как тот, кого ты изгнал последним.

— Ну охренеть у вас аргументы, — зло рассмеялся Огнецвет. — Это в хрустальном шаре посмотрели или кости раскинули? А я вот не верю, что он превратится в навьего. И что, кто из нас прав?

— У мёртвой души нет иного пути. Покровитель видит и прошлое, и грядущее.

Велес злился. В первую очередь на себя — надо было с самого начала слиться с этой дурацкой службы. Искал бы этот хренов покровитель другого дурака по вызову. Успокаивало только то, что за недолгие вылазки он сделал что-то полезное. Как солдат он понимал, что приказы не обсуждаются… Но, сука, не такие же! Огнецвет мрачно смотрел на берегиню. В её непроницаемых глазах он видел незаслуженный приговор. Это от самого Велеса-то! Бога справедливости… А может и не он его с того света дёрнул. Ему же никто не докладывал. Огнецвет мысленно прокрутил слова берегини. Марк — злобный навий дух? Не мог он в это поверить. Вообще никак. Из-за причуд посмертия он знал Марка как давнего друга или даже брата. Да, время меняло людей. Существование в виде призрака тоже могло вдарить по мозгам, но прямо сейчас поверить в такое не получалось.

Огнецвет глубоко вдохнул.

— Я в это не верю, но допустим. То есть, расклад, получается, такой: одного надо выкинуть, чтобы он не озлобился, а второго воскресить.

Берегиня промолчала. Велес пошарил по карманам. Пачка сигарет нашлась в правом. Он последние несколько лет стрессак только и глушил сигаретами. По его ощущению времени он совсем недавно сидел на взлётно-посадочной и курил после того как чудом спас вертолёт. Вроде шёл на низком эшелоне, а эти черти жахнули “стингером”. Чуть двухсотым в отпуск не уехал. Кто же мог представить, что он по дороге домой встретит добрячка из Чернолесова. А потом всё вообще хрен знает куда пошло.

Огнецвет смял пачку и сунул обратно в карман. Не успеет уже выкурить свою последнюю.

— Ну раз такое дело… Значит, я уйду, — он хмыкнул и кивком головы показал на Марка. — А его воскрешайте. Тогда и не озлобится.

— Ты совсем рехнулся! — тут же встрял Марк. — Ты зачем…

— Затем, — перебил его Велес. — Тебе есть, к кому возвращаться. А мне куда? Для меня пару дней назад был девяносто шестой. Некуда мне идти да и, главное… зачем? Я, может, и хотел выжить всем назло, но раз уж там всё повернулось, надо принимать правильные решения.

Он посмотрел на берегиню.

— Такова твоя воля? — спросила она, прежде чем Велес успел к ней обратиться.

— Нет! — вместо него упрямо ответил Марк.

Схватил его за плечи и как следует встряхнул.

— Ты совсем дурак?! Ты что творишь? Тебе жизнь предлагают, а ты раскидываешься. Ты её больше всех заслужил!

— Да всё нормально, Марик. Мне первый раз что ли со смертью хороводы водить? Я и так на двадцать пять лет опоздал. Самая что ни на есть застрявшая душа.

Огнецвет криво улыбнулся и мягко отстранил от себя Марка. Перевёл взгляд на берегиню.

— Да, такова моя воля. Его к живым, а меня на покой.

Он хотел сам привычно уйти в посмертие. Шагнул назад, но вместо алого безмолвия оказался на краю могилы. Земля под ногами посыпалась. Огнецвет, неловко взмахнув руками, съехал вниз. Несильно приложился спиной о мёрзлую стенку ямы. А потом всё вокруг наполнилось непроглядной темнотой. В голове слегка зазвенело, словно от перегрузки. Сквозь звон как издалека долетел крик Марка. Вот же он неугомонный, всё спорил с существом, для кого все они всего лишь бьющиеся в стекло мухи…

Накатила не то слабость, не то лёгкость — не пугающая, а приятная, умиротворяющая. Его потащило в вечный сон. Не вышло у него посмотреть на новый мир и выжить всем назло, но решение ощущалось правильным. Кому, как не ему вызвать огонь на себя и бросить последний вызов?

Огнецвет слабо улыбнулся, закрыл глаза. Как и двадцать пять лет назад на рассвете у лесного озера.

И снова стало совсем спокойно. Даже уже хорошо.

В лицо дохнуло холодом. Обожгло снежной крошкой. Огнецвет зажмурился, машинально потянулся прикрыть рукой глаза и вздрогнул от рёва автомобильного гудка. В метре от него по дороге проехал снегоуборщик. Велес запоздало отшатнулся назад, но его всё равно обдало кашей из снега и грязи. Он тихо выругался и огляделся по сторонам — его выбросило на тротуар возле дороги. Рядом ни одной живой души. Только застывшие в безмолвии зимней ночи спящие многоэтажки с редкими светлячками горящих окон.

— А чего сразу не под колёса? — в никуда спросил Велес.

Он набросил на голову капюшон с меховой опушкой, сунул руки в карманы и медленно побрёл вдоль дороги. Огнецвет не знал, куда идти. Инструкций он пока не получил, но по-прежнему держался мысли, что если их не последует, то вернётся, откуда пришёл. В сознании беспокойно ворочались остатки странного сна. Обычно в посмертии ничего не происходило. Его выключало, а потом выкидывало обратно, но в этот раз Велес так хорошо запомнил сон про угодившего в ловушку безвременья погибшего парня. И всё ощущалось настолько реальным, что он до сих пор смутно надеялся, что пленнику из сна удалось обрести покой.

Огнецвет вдохнул морозный воздух. По-прежнему ничего не происходило. Он решил, что подождёт немного где-нибудь в тепле, а потом обратно — в посмертие на боковую. Может, ещё что интересное пригрезится. Велес шёл по ночной улице, с неподдельным интересом разглядывая всё вокруг. Старался не думать, сколько лет прошло с тех пор, как побывал в сгоревшем Чернолесове, но понимал, что много. Он проводил взглядом проехавший по дороге автобус с выключенным светом в салоне и огромной надписью на боку “Это электробус”. В его время таких не было. Да и вообще удивительно, как это — автобус от электричества, но без проводов, как у троллейбуса. Огромные рекламные экраны вдоль дороги в его девяносто шестом показались бы настоящей фантастикой. Вдалеке виднелось сверкающее огнями здание. Наверное, какой-то магазин, или как они сейчас назывались. Его словно нарочно выкинуло где-то в спальном районе, чтобы он слегка попривык к новому времени. Велес поневоле всё сравнивал с прошлым. Сразу вспомнился универсам рядом с родительским домом. Сколько раз он ни приезжал в отпуск, на вывеске всегда не горела какая-нибудь буква. Разглядывая изменения, Велес ощущал страх не вписаться в новую реальность, а вместе с ним — искреннее любопытство и упрямство. Он попробует — когда-нибудь. В ответ на размышления в сознании прозвучал гулкий голос.

“В последний раз ты здесь. Справишься — отпущу, как обещал”.

Огнецвет застыл на месте. Сердце сразу забилось быстрее, а в голове затрепыхалась одна-единственная мысль — неужели всё? Неужели он, наконец, отслужил свою загробно-запасную?

“Если справишься, — осадил его щемящий сердце восторг голос. — Освободи осколки душ, накажи виновных, и будешь свободен”.

— Осколки? — переспросил Велес. — Это как?

“От некоторых остаётся лишь осколок. Малая часть души, обречённая на бесконечное страдание. Не всем везёт, как тебе, и не каждому выпадает шанс”.

Огнецвет мог бы поспорить насчёт того, как и где ему повезло за последние чёрт знает сколько лет, но ощущение близкой свободы перебило всё. Да, он понимал, что сначала придётся отпахать. Может, год или даже два. Кто знает, сколько таких осколков надо разыскать, но для него это стало конкретной вехой вместо абстрактного “Отслужишь — вернёшься”. Подсознательно он чувствовал пришедшее извне знание, что ему больше не придётся никогда возвращаться в посмертие. Его служба теперь будет здесь, среди живых, пока не закончится.

“Освободи, кого я скажу. Накажи тех, кто заслуживает. Изгони того, кто опасен, и будешь жить”.

— Ну раз так… — глухо произнёс Огнецвет. — Говори, где искать.

Ответ прозвучал не в голове, как обычно, а за спиной. И совсем не тот, на который он рассчитывал.

— А я думал, это только я люблю поговорить сам с собой.

Голос показался совсем знакомым. Велес уже его слышал — в странном сне. Он обернулся и увидел того самого призрака. Тот стоял в паре метров от него. Точно такой же, каким он его запомнил.

— Ты? — с удивлением выдохнул Огнецвет. — То есть это был не сон?

— Хотел бы я, чтобы всё было просто стрёмным кошмаром, но нет.

На первый взгляд, Марк выглядел как живой человек или хотя бы такой же вернувшийся мертвяк, как Велес. Если бы не летящий сквозь него снег. Огнецвет подошёл поближе и попытался до него дотронуться. Рука прошла насквозь. Марк криво улыбнулся.

— В том мире мы были на более равных условиях. А здесь я всего лишь призрак, — он помолчал и уклончиво добавил. — С небольшими исключениями…

Огнецвет нахмурился. Значит, въевшиеся в подсознание события и образы не были сном. Он на самом деле каким-то образом очнулся в своём забытьи, чтобы помочь Марку выбраться. Только вот покой тот почему-то не обрёл и снова ошивался неприкаянной душой.

— Почему ты до сих пор здесь? — спросил Велес.

— Ну… — Марк вздохнул и на пару секунд отвёл взгляд. — Я хотел уйти. Правда. Сделать, как ты говорил, но… В самый последний момент почувствовал, что ты тоже вернулся…

— И что? Соскочил с поезда на тот свет, чтобы со мной поздороваться?

В глазах Марка промелькнула злая досада и растерянность.

— Да страшно мне стало! — он почти как живой схватился за голову и взъерошил волосы. — Ты даже не представляешь, как. Я… Я понимаю, что больше ничего не будет, но как представлю этот последний шаг, так и всё…

Далёким эхом до Велеса докатились чужие эмоции. Как в посмертии. Только тогда это воспринималось чем-то совершенно обычным, отвечающим законам мира, живущего хрен знает по каким правилам. В реальности ощущалось слегка странно — ловить страх и неловкость неприкаянного призрака, словно тот стыдился своего страха окончательно исчезнуть.

Марк опустил голову. Был бы осязаемым, Велес похлопал бы его плечу. Но раз законы этого мира действовали на них по разному, пришлось ограничиться словами.

— Нет, я понимаю, о чём ты, — сказал Огнецвет. — Только больше помочь уже ничем не могу.

— Да ты и так сделал достаточно, — едва слышно отозвался Марк.

Он посмотрел на него с тоскливой надеждой.

— Если ты здесь по какому-то делу, может, я могу тебе помочь? Ну или просто пошататься рядом. А потом разойдёмся. Ты, куда отправят, а я всё, с концами.

Велес промолчал. Язык не повернулся сказать, что ему только что обещали свободу и жизнь. Это как пить на глазах у умирающего от жажды.

— Меня же всё равно никто не видит, если я не… ну… не проявлюсь что ли, — продолжил Марк. — Иногда это получается. Мешать не буду.

— Ну пошли. Подскажешь что здесь и как, а то я на всё смотрю как баран на новые ворота. Я даже не знаю, какой сейчас год.

— А в каком ты был здесь в последний раз?

— В две тысячи восьмом.

По выражению лица призрака Огнецвет понял, что его ждёт очередное неприятное откровение, насколько далеко унеслось время.

— Сейчас двадцать первый, — тихо сказал Марк. — Шестнадцатое декабря двадцать первого года.

Велес отошёл в сторону и бездумно посмотрел на пустую дорогу. На столбах фонарей красиво светились завитушки. Он сначала и не понял, для чего они. А это украсили к Новому Году — в таком далёком году, про который он в своей жизни даже ни разу не думал. Чего уж, Велес так далеко никогда не загадывал. В его девяносто шестом было всё просто — сегодня ты живой, а завтра нет. Шмальнут снизу из гранатомёта или “Стингера” и всё, поминай как звали. Так и жил одним днём, пока не помер. Он задумался, живы ли родители. Если и дожили, то сейчас они совсем старенькие. Хотелось верить, что тот светловолосый одуванчик Славик из две тысячи восьмого стал им надёжной опорой.

— Ладно, — с усилием воли произнёс Велес и обернулся к Марку. — Будешь моим путеводителем по миру, в котором я нихера не знаю. Пока я какие-то души ищу…

От таких новостей невыносимо захотелось закурить. Он порылся карманам в поисках сигарет. Нашарил зажигалку и пачку сигарет. Не “Магна”, другие. Велес таких раньше не видел. За слюдяной обёрткой он заметил вложенный прямоугольный клочок бумаги, похожий на визитку, но без имени и номера телефона. С одной лишь картинкой пешеходного моста через дорогу. Зажав в зубах сигарету, Огнецвет чиркнул зажигалкой. Вытащил из пачки рисунок. Просто так в его карманы ничего не попадало. Пока он разглядывал очередной долбанный ребус, Марк подошёл поближе.

— Есть здесь такие поблизости? — спросил Велес, показывая рисунок.

— Да их по всему городу настроили, — ответил Марк и умолк, словно вспомнив что-то. — Погоди-ка…

Он огляделся по сторонам.

— Я понял, где мы,— сказал он и показал на пустой перекрёсток, — вон там слева за домами есть такой мост. Правда, с плохой историей.

— А за хорошими меня сюда не присылают, — мрачно отозвался Огнецвет. — Веди.

По дороге Марк рассказал, что где-то полгода назад с тогда ещё только строящегося перехода сбросилась девушка. Прямо под колеса грузовика. История запомнилась, потому что после самоубийства поднялся мощный информационный шум о связи погибшей с одной публичной персоной, но, как обычно, всё быстро замяли. Подходя к месту, Огнецвет уже был уверен, что эта девушка и есть первая душа или осколок, который ему надо найти. Другое дело, где её искать? Марк вон шатался, где хотел. В сознании вдруг всплыли Чернолесовские призраки и их искажённые, словно застывшие в вечной агонии лица. Они так и застряли в лесу, где сгинул Велес. Может, и эта обитала где-то неподалёку от места смерти.

Возле моста он увидел мужчину в яркой оранжевой жилетке поверх рабочей спецовки. Тот огляделся по сторонам и торопливо пошёл на другую сторону по дорожному полотну. Огнецвет перевёл взгляд на серую трубу перехода. В середине пластикового тоннеля мерцала неисправная лампочка. Он поднялся по лестнице. Рядом шёл Марк.

В переходе Велес увидел приклеенные к стене фотографии. Подошёл поближе. С них смотрела совсем молодая девушка: весёлая, улыбающаяся и живая.

— Обычно все фотки срывают, — подал голос Марк. — Эти ещё не успели.

— Срывают? Зачем?

— Ну как… Для дворников это обычный мусор.

В словах Марка была своя доля истины, но Велес всё равно не понимал. Даже нет, он понимал, а принять, что память могла быть всего лишь мусором, не получалось. Может, потому что от него самого ничего не осталось. Только имя в каком-нибудь чудом уцелевшем архиве и пустая могила.

— В твоё время было иначе? — спросил Марк.

— Моего времени больше нет, — сухо ответил Огнецвет.

Будь они оба живыми, за стаканом чего покрепче он, может, и рассказал бы, что и как тогда было — перемотанные в виде креста палки, памятные безделушки под чужим небом, пожелтевшие бумажные фотографии в альбомах. Потерявшиеся в пути редкие письма. Воспоминания в чьих-то сердцах. Из невесёлых размышлений выдернул погасший свет. На пару секунд всё затопила темнота, а потом замерцала та самая неисправная лампочка. Только вспыхивала она всё ярче и ярче, словно кто-то прибавлял ей мощность.

Вспышка, несколько мгновений черноты. Снова свет и следом — полумрак, в котором в трещинах между листами пластика тихонько выл ветер.

— Холодно стало… Чувствуешь? — тихо спросил Марк.

Смотря по сторонам, Велес не ответил. Холода он не ощущал. Вообще ничего, хотя вокруг всё кричало, что происходит какая-то хрень. Полыхнула вспышка. Такая яркая, что Велес невольно зажмурился. До светошумовой далеко, но всё равно неприятно — словно лучом прожектора резанули по глазам. В следующее мгновение его ощутимо дёрнули в сторону, и он выронил сигарету.

— Осторожней! — крикнул Марк, но Огнецвет уже и сам увидел.

Раздражающая лампочка словно выдохлась и мерцала тусклым светом. А там, где только что стоял Велес, темнел женский силуэт. Искривлённый, будто сломанный. Это была та самая девочка с фотографий, только мёртвая и озлобленная на весь мир.

— Сон-це све-тит нам в о-кон-це…

Голос прозвучал со всех сторону сразу.

— Льнёт на а-ло-е су-кон-це…

Призрак тягуче медленно повёл головой. Вправо, потом влево — дальше, чем позволяла человеческая физиология. Огнецвет замер на месте. Вот он — первый осколок. Озлобленная и искалеченная частичка души, застрявшая в мире живых. Велес бегло глянул на Марка — тот выглядел более материальным, чем прежде, но совершенно растерянным.

— Лу-чик, лу-чик, свет свой льёшь…

В долю секунды призрак оказался прямо рядом с ним.

— Ну а ты сей-час ум-рёшь…

Одновременно с последним словом раздался короткий и болезненный крик Марка. Огнецвет увидел, как призрак запустил в него руки, будто хотел вырвать сердце из грудной клетки, а Марк… просто застыл. Велес в пару шагов быстро оказался рядом. Сгрёб в охапку призрака и машинально отшвырнул в сторону. И сразу же понял, что сделал ошибку — не нужно было его отпускать. Призрак сразу же исчез.

— Рядом держись, — скомандовал Велес Марку.

Лампа опять начала ослепительно мигать. Огнецвет прищурил глаза, разглядывая то тут, то там возникающий силуэт.

— Сон-це све-тит нам…

На несколько очень долгих мгновений тоннель погрузился в полумрак. Стало слишком тихо, словно не было ни дороги с редкими машинами, ни звуков ночного города. Только неприятный и неестественно громкий треск разгорающейся лампочки.

— … в окон-це! — провыл призрак в лицо Огнецвета.

Велес вздрогнул. Вот теперь он почувствовал ледяной холод — как будто на него дохнуло из могилы. Усилием воли он остался на месте. Схватил призрака за шею, подсознательно ожидая, что в этот раз рука пройдёт насквозь, но тот словно воплотился от прикосновения. Ничего живого в девушке не осталось, ничего человеческого — тоже. Она издала звук, похожий на лязг железа об железо. Велес поморщился.

— Всё, хорош, набегалась.

Вокруг призрака колыхнулось алое безмолвие. Оно мягко его окружило. Оплело лозами. Перед тем, как всё исчезло, Огнецвет увидел, как изуродованное посмертной гримасой лицо девушки расслабилось. Она словно очнулась от затянувшегося кошмара, чтобы наконец забыться спокойным и вечным сном.

Велес обернулся к Марку. Тот по-прежнему застыл на одном месте. Огнецвет чувствовал его страх и сильное смятение.

— Ты чего?

Марк не ответил. Огнецвет подошёл к нему и с удивлением увидел, что не показалось — тот действительно стал вполне осязаемым как обычный человек. Велес дотронулся до его плеча и легонько встряхнул.

— Эй…

— Её считалочка, — тихо сказал Марк и посмотрел ему в глаза. — Она из моей книги.

— Ну и что?

— Просто странно. Человек умер, застрял и повторял слова, написанные другим мертвецом, который тоже еле выбрался из посмертия и до сих пор никак не сдохнет.

Велес окинул его внимательным взглядом. Марк нёс хрень, но больше тревожило другое. От него фонило безнадёгой. Почти как в посмертии.

— Она была в моём… — снова заговорил Марк, — ну, можно называть это фан-клубом. Мы с Элиной… подругой моей… приезжали сюда.

Даже без внезапно открывшейся эмпатии Огнецвет видел, что тот недоговаривает.

— В чём дело? Выкладывай. Мне же прилетает всё, что с тобой происходит.

— А вот это и хреново.

Марк помолчал. Вздохнул и продолжил.

— После возвращения я ничего не чувствую. Ни холода, ни усталости. Ну то есть вообще ничего. А здесь… Перед тем, как она появилась, стало холодно. По-настоящему. А потом очень больно, когда она вцепилась. Просто… Да кого я обманываю? Почувствовал себя на пару минут живым, вот и всё. Проехали.

Велес молча хлопнул его по плечу, в глубине души надеясь, что тот не заметит его неловкость. Мысль о грядущем возвращении вела сквозь любые проблемы и невзгоды, а Марк… Марк шёл в никуда.

— А как ты снова стал… ну… непризрачным?

— Я могу так делать. Сразу не стал, потому что… вдруг кто знакомый встретится. Вряд ли, конечно, но всё равно. Могу таким остаться, мне без разницы.

— Ты сказал, что почувствовал холод перед появлением призрака. Видимо, ты более чутко на них реагируешь, потому что я её заметил, только когда уже увидел.

Марк пожал плечами и невесело усмехнулся.

— Значит, моя компания будет не совсем бесполезной, — он помолчал и добавил. — А вот сделать я им ничего не могу. Не знаю, как с другими, но от этой меня словно парализовало…

— Нестрашно, зато я могу их отправить куда надо.

— И меня тоже можешь?

От Марка снова пришло странное ощущение. Что-то похожее на щемящее чувство светлой грусти, наполняющей сердце при просмотре старых фотографий тех, кто был дорог и близок, но кого уже давно нет.

— Ну только если сам попросишь, — коротко ответил Велес. — Ладно, пойдём отсюда. С одним разобрались, а где другого искать хрен знает…

— А я, кажется, знаю… — медленно произнёс Марк.

Он подошёл к стенке тоннеля, где под потолком по-прежнему устало моргала неисправная лампочка, и поднял с земли смятый листок бумаги. Маленький клочок со схематичным изображением похожего на тотем деревянного столба.

— Я видел его в твоих воспоминаниях, — сказал Марк, протягивая рисунок.

Велес с сомнением глянул на бумажку. Столб он тоже узнал. Видел его дважды и надеялся, что больше не придётся. В памяти живо всплыли слова неизвестного покровителя, что он вернётся в Чернолесово, но потом. Видимо, это “потом” наступило. Огнецвет смял листок и со злостью выбросил.

— Прямо сейчас я туда не пойду, — холодно отрезал он, а на вопросительный взгляд напарника добавил. — В две тысяча восьмом там была сгоревшая деревня посреди леса. Я не собираюсь шарахаться в темноте по колено в снегу.

Не дожидаясь ответа, Велес быстро пошёл в сторону лестницы и спустился на улицу. Сознание настойчиво грызла мысль, что кроме призраков где-то там бродит чудовище. И эхом на злость как извне пришло осознание, что монстра больше нет. Только кладбище и неупокоенные души, но легче от этого совсем не стало. Даже если там нет выдававшего себя за Темновита чёрта и нет людей, Огнецвет меньше всего хотел искать в кромешной тьме застрявших в вечной агонии призраков.

— Но туда ведь ещё нужно добраться… — сказал нагнавший его Марк. — К тому времени, как доедем, вообще, может заново стемнеть.

Огнецвет покачал головой.

— Я смогу попасть туда через посмертие. В этот раз мне слегка облегчили жизнь с перемещениями в пространстве. Это, правда, работает только с местами, про которые я точно знаю, но всё лучше, чем искать попутки отсюда до Твери, — он глянул на Марка. — Тебя я тоже смогу с собой прихватить, насчёт этого не волнуйся.

— Через посмертие? — уточнил Марк. — Нет уж, я лучше сам… Не горю желанием снова там оказаться.

— Автостопом поедешь? — поддел его Велес.

— Не, на ездовых собаках. А если серьёзно… Та штука, что мы слегка перемешались мозгами, до сих пор же работает. Поэтому я смог тебя найти. Второй раз, думаю, тоже получится.

— Ну раз так… Может, тогда придумаешь, где два мертвяка с перемешанными мозгами могут подождать до рассвета?

— Могу показать тебе город, если хочешь. Ну или просто где-нибудь пересидим.

Велес задумался, что он хотел бы увидеть в новом для него времени, чтобы эта новизна не выбила хрупкую уверенность, что он приспособится всему миру назло.

— Покажи мне метро, — попросил он. — У нас в Твери его не было. Не знаю, как сейчас. Может, построили. Мне всегда так нравилось Московское, когда я там бывал. Сейчас наверняка всё по-другому.

— Ты удивишься, насколько… — улыбнулся Марк. — Здесь недалеко есть конечная одной ветки. К открытию как раз дойдём.

Пока шли, он иногда брал на себя роль экскурсовода. Или эдакого просветителя для человека, вынырнувшего из прошлого века. Велес невольно припомнил старенький фильм про крокодила Данди. Ощущал он себя примерно так же. Особенно, когда они наконец добрались до станции метро. К тому времени Огнецвет продрог от пронизывающего ледяного ветра и мечтал поскорее погреться на платформе. Первой преградой на пути к теплу стал турникет. Велес помнил, что в него нужно бросить жетон, но сейчас всё выглядело совсем иначе. Он пошарил по карманам в поисках денег. Вытащил пару незнакомых купюр и протянул их Марку.

Они спустились на станцию. Велес зябко поёжился. Вот вроде мёртвый, а околел как живой. В прошлые разы ему больше везло с погодой. Он огляделся по сторонам и вздрогнул. На противоположной станции стояла пожилая женшина и смотрела прямо на него. Огнецвет мог поклясться, что секунду назад станция была абсолютно пустой. Старушка тем временем пошла прямиком к ним. Рядом шевельнулся Марк.

— Снова холод… — прошептал он.

Огнецвет шагнул в сторону, прикрывая его плечом — на случай, если божий одуванчик пенсионного возраста начнёт чудить как призрак в тоннеле.

— Здравствуйте, молодые люди, — бойко произнесла женщина строгим голосом учительницы с сорокалетним стажем.

Выглядела она так, словно пришла сюда прямиком из школьного кабинета — строгий коричневый костюм, стянутый в пучок седые волосы, очки на переносице. На воротнике Велес заметил белёсое пятнышко, словно она случайно дотронулась до одежды после того, как писала мелом на доске. Пока он её разглядывал, женщина тоже придирчиво осмотрела сначала его, потом Марка. На последнем задержала взгляд.

— Молодой человек, я для вас совершенно не опасна, незачем прятаться.

— Ага, все так говорят, — ответил Огнецвет вместо Марка. — А потом начинают всякую херню творить.

Женщина наградила его неодобрительным взглядом и покачала головой.

— Ну что же вы, юноша, так неподобающе выражаетесь.

— Жизнь такая, бабуль, — беззлобно усмехнулся Велес. — Ещё и не так заговоришь.

От “бабули” милая старушка скривилась, словно ей холодная вода попала на больной зуб, но быстро справилась и посмотрела на Велеса с покровительственным пониманием, будто перед ней стоял очередной шалопай, вздумавший побеситься во время урока.

— Как бы жизнь ни повернулась, нужно вести себя достойно, — назидательно сказала она.

— Сказал бы я, как она повернулась, только вам вряд ли понравится, — отозвался Огнецвет. — Мы как, разговоры будем вести, или дело у вас какое есть?

“Училка” неожиданно тепло улыбнулась, словно только что не журила его за бранное словечко.

— А как же, — она покрепче ухватила обеими руками пузатую сумочку. — Будьте любезны, юноша, проводите меня на тот свет. Так уж получилось, что я слегка засиделась. А незваный гость, сами знаете…

Старушка в упор посмотрела на Марка, но без осуждения. Скорее, как на двоечника, которому рано или поздно придётся выйти к доске и сознаться, что он не сделал домашку. Велес молча шагнул к ней и подставил локоть. “Училка” благодарно кивнула, аккуратно взяла его под руку. Вокруг привычно заалело. Огнецвет довёл женщину до размытой границы двух миров. Там она отпустила его руку, улыбнулась на прощание и последний шаг сделала одна. Окутавшая её красная дымка дрогнула и исчезла.

— Мне вот интересно, что из этого видели на камерах сотрудники метро… — пробормотал позади Марк.

— Ну раз никто не прибежал, то ничего, — отозвался Огнецвет.

Он помолчал и добавил.

— Легко с ней получилось. Странно только, что у меня насчёт этой бабули не было никаких инструкций.

— Зато у неё, видимо, были… Слушай, есть идея, где подождать до рассвета… Чтобы не мотаться на улице. Мне-то всё равно на холод, а тебе нет.

— Ну веди.

С грохотом на платформу ворвался поезд метро. Велес с любопытством разглядывал новый состав. Сначала снаружи, потом изнутри, пока тот с шумом нёсся по подземному тоннелю. Огнецвет долго рассматривал карту — удивился, как много проложили веток. А в Твери наверняка так и нет, хотя грозились построить ещё когда он был живой. Иногда заходили редкие пассажиры. Никто не обращал на них внимания. Для всех они были всего лишь двумя случайными прохожими. Люди видели одетого не по погоде типичного жителя столицы и восторженно глазеющего по сторонам провинциала, а не двух вырвавшихся с того света мертвецов.

Продолжение здесь

Начало здесь

Проснулся он поздно — далеко за полдень. Из-за двери слышались голоса соседей. В углу тихо урчал холодильник. На столе — шаркали часы. Никаких кошмаров, никакой войны. Обычный день, пока Гроза не выйдет на улицу, где реальность снова смешается с прошлым. Глядя в потолок, он думал, что словно застрял в чистилище — и не помер толком, и к жизни не вернулся. Завис в ожидании, куда его дальше распределят.

Ближе к ночи объявился Лёха. Гроза ещё когда только услышал стук в дверь, сразу понял, что это бывший сослуживец. Чуйка сработала. Ну и здравый смысл подсказывал — за последние несколько дней наследил он мощно.

— Здорово, Борь, — Лёха пожал ему руку.

Зашёл в комнатушку. Осмотрелся, разглядывая нехитрую обстановку.

— А ничего так у тебя, душевно. Сделал из говна конфетку.

Лёха по-хозяйски сел на кресло возле окна. Фоном тихонько играла какая-то кассета с зарубежными балладами.

— Это чё, Металлика?

— Наверное, — Гроза встал так, чтобы его видеть, прислонился к краю стола. — С чем пришёл? Явно же не про музыку поговорить.

— Не про музыку, — согласился Лёха. — Вчера ночью кто-то двух гопников отмудохал. Из одного “динозаврика” сделали, ногу в обратную сторону загнули. Да так, что даже в травме удивились. У второго вроде просто сотряс. Мне птичка на хвосте принесла, что они теперь очень ищут своего обидчика. Они оба дураки конченые, и мне на них глубоко насрать, но вот разыскивают, судя по всему, тебя.

Он в упор посмотрел на бывшего сослуживца. Без осуждения. Скорее, с пониманием. Гроза усмехнулся и пожал плечами.

— Ну раз ищут, пусть приходят. Можешь им адресок подкинуть.

— Дурак ты, Гроза. Они же тебя застрелить могут.

— Нашёл, кого смертью пугать, — рассмеялся Гроза. — Ты как будто забыл, откуда мы приехали.

— Там хоть смысл был! А здесь тебя придурки малолетние порешить могут.

— Весь смысл теперь сам знаешь где, — отрезал Гроза. — Или, может, ты мне предлагаешь пойти поискать их и извиниться? А?

Лёха тяжело вздохнул и едва заметно покачал головой. А Гроза, глядя на друга, видел, как далеко разошлись их пути после того, как они оба вернулись домой. Он мог сколько угодно говорить, что Лёху не так потрепало. Что тот прослужил всего полгода, но знал, что неправ. На той земле время по-другому ощущалось. Это на гражданке “всего полгода”, а там за неделю можно было постареть.

— Ты не кипятись, — ровно сказал Лёха. — Мы столько говна из одного корыта выхлебали. Неужели думаешь, что я кошмарить тебя пришёл?

— Да кто знает, — хмыкнул Гроза. — Ты же теперь при погонах, а я общественный порядок нарушаю.

— В этом и дело, — вздохнул бывший сослуживец. — Не от хорошей жизни нарушаешь.

Он помолчал, словно подбирая слова. А когда заговорил, у Грозы возникло стойкое ощущение, что сказал Лёха совсем не то, что собирался.

— Я недели две назад был в Москве. Встретил Аньку, жену Святого… Она там тоже была проездом, и вот представляешь, пересеклись на вокзале. Они сейчас в области живут. Святой священником стал. Сын у них родился.

— Ну, как там говорят, неисповедимы пути Господни, — с усмешкой ответил Гроза. — Не могу сказать, что я его понимаю, но хорошо, что выкарабкался.

— Я к тому и веду, Борь, — сказал Лёха и пристально на него посмотрел. — Тебе если нужна какая помощь, ты скажи. Необязательно в одну рожу в дерьме вариться.

Он снова умолк ненадолго. Гроза тоже молчал. Заметил, что у друга ладони в кулаки сжались — видно, припомнил Лёха что-то из тех времён.

— Да все знают, что если бы не ты, Святой давно в могиле лежал бы вместе со всем его взводом. И наши туда отправились бы следом.

Гроза улыбнулся.

— А чего я? Я же тогда весь лазарет обосрал.

Лёха встал с кресла. Покачал головой и пошёл к выходу. Возле самой двери обернулся.

— С теми придурками я потолкую, — обронил он. — А тебе я уже сто раз говорил, но мне и повторить не в лом. Хорош нарываться. Давай к нам. Хочешь — вообще в ОМОН. Тебя как воевавшего с руками оторвут.

— Меня дядя Коля к себе позвал. Хватит с меня пока оружия.

— Ну смотри. Если передумаешь, дай знать. Ты, главное, сам не пропадай.

— Да куда мне деваться.

Гроза ещё долго смотрел на закрывшуюся дверь. Эх, разворошил Лёха память. Вскрыл как старую могилу, из которой завоняло так, что не спрятаться. Грозе хотелось бы закопать всё, утрамбовать как следует и залить раствором, чтобы не вспоминать. Не дёргаться. Не проживать заново. Лёха ушёл, а Гроза остался наедине с куском кровоточащего прошлого. Завелась среди офицеров крыса. С немалыми звёздами на погонах. Для таких война — это бизнес. Грязный, нечестный, но бизнес. Хрен знает, сколько башляли таким крысам, и стоило ли оно того, но этот уже слил два взвода. Один положили чехи, выживших взяли в плен. Другой поехал их вытаскивать — по договорённости. А вместо обмена его тоже весь положили. Один человек ради бабок полсотни бойцов отправил в могилу.

Кто офицера слил, Гроза не знал. К нему просто как-то подошёл командир. Сказал, что взвод Андрея Святова попал в засаду. А тот самый Егоров собирается договориться об обмене пленными. Гроза хорошо запомнил глаза командира, когда тот рассказывал, где в ближайшие пару дней будет Егоров. Тревога в них была, потому что за такое запросто под трибунал можно было пойти. И надежда, что его поймут. Гроза тогда на самом деле сразу всё понял. Кивнул и взял ярко-красное яблоко, которое ему командир протянул вместе с подсумком с двумя магазинами для СВД.

Когда Гроза вернулся в опорку, там уже все знали, что Егорова снял чеченский снайпер. Договорённость с чехами пошла по пизде, но разве это причина бросать ребят? Командир велел выдвигаться. Своих они вытащили — тех, кто дожил. Андрюху Святого Гроза хорошо запомнил. Тот как неживой был. Может, обкололи чем. Глаза мутные, ничего не соображал. Молодец, что оклемался. А командира и самого Грозу потом ещё слегка потрясли. Но и они, и их военный врач на честном глазу подтвердили, что Борис Морозов территорию не покидал по причине небоеспособности. Обожрался немытых яблок, слёг с подозрением на дизентерию и загадил весь лазарет. Оклемался он только, когда пришло время выдвигаться ребят выручать.

Гроза подошёл к шкафу. Покопался в бауле, вытащил из внутреннего кармана гильзу. Сохранил он её — на память. Командир тогда с запасом боекомплект выдал, а он всего три патрона потратил. Два на пристрелку ушло, а той мрази одного хватило. За спиной с тихим щелчком закончилась кассета. Гроза обернулся. Зря, он, наверное, так с Лёхой. А, может, и нет — зачем кого-то с собой на дно тянуть?

Ночью Гроза снова не видел кошмаров. Утром выбрался до ларька, закупился продуктами. Потрепался с дядей Колей. Пообещал даже подумать про работу. Тот почему-то обрадовался. Как будто так важно было пристроить его хоть куда-то. Дядя Коля вручил пару бутылок “Пепси”, словно Гроза для него по-прежнему оставался детдомовских пацаном, которого он подкармливал.

Гроза забросил закупленное в комнатушку и добрался до рынка. Что-то неуловимо было не так. В многоголосье ему то и дело слышались отрывистые голоса чехов. Пару раз он тряхнул головой, тщетно пытаясь отогнать наваждение. Но наваждение ли? Враг? Здесь?.. А где вообще это — здесь? Грозе на секунду показалось, что он умудрился заблудиться посреди толпы. Но нет… Вот знакомая улочка, вот жилище местного торговца оружием Ахмеда.... Они его взяли почти со всеми подельниками. Стоп, какого торговца?

— Зря ты один на рынок пришёл.

Голос доносился то ли из головы, то ли со стороны. Резко повернув голову, Гроза увидел идущего рядом Гору. Тот мрачно буравил взглядом разношёрстную толпу.

— Зря пришёл. Они только с виду мирные. Подойдут и пристрелят...

— Ничего, мы прикроем, — раздался с другой стороны голос Слепого.

В ноздри ударил запах крови. Гроза аж вздрогнул. Обернулся. Справа на перекладине висела туша свиньи. Частники из области привозили на продажу.

— Твари, — процедил Гора. — Убить их всех нахер.

Гроза сначала не понял, о чём тот говорил. Моргнул и оцепенел — на перекладине, где только что видел тушу, висел мёртвый парень. Подвесили его за руки, до пола болтались синие петли кишок. Рядом с трупом стоял чех с тесаком. Щерился звериным оскалом, смотрел прямо на них. Гроза бы на него бросился, но Слепой остановил.

— Стой! Посмотри, сколько их. Уходи! Сейчас же!

Гора выругался, а Гроза непонимающе огляделся по сторонам. Вроде бы только что обычные люди были. Ну те, которые якобы мирные. А теперь чехи лезли как тараканы. Кто-то их всё-таки сдал! Сучье племя. Одного завалил, так сразу другие нашлись! Ну ничего, он и этого достанет. Гроза, расталкивая людей, рванул домой. Позади слышались выстрелы. Кто-то кричал, что русская собака всё равно не убежит.

В коммуналке Гроза вытащил из-под матраса “тотошку”. Не его калибр. Ему бы родную СВД или хотя бы “калаш”. Вот тогда бы и поговорили на одном языке. Но ладно, справится и так. Гроза привычно проверил магазин. Второй сунул в карман джинсов. Он быстро спустился по лестнице. В подъезде ему дорогу перегородил Тихон.

— Не надо, не ходи туда, — предупредил он. — Тебе нужно спрятаться.

— Не буду я прятаться, — процедил Гроза. — Я этих тварей сейчас всех перестреляю.

Вдали что-то грохотало. Как будто из гранатомёта шмаляли.

— Слышишь? — обеспокоенно спросил Тихон. — Куда ты со своим ТТ против них сейчас пойдёшь? Спрячься пока, а потом уже по одному уберёшь. Ночью. Как тогда в ауле, помнишь?

Мысль виделась здравой, но Грозе всё равно чуть не завыл от досады. Он выбежал во двор дома. За соседним домом что-то горело и дымилось.

— Давай за мной, — скомандовал Тихон. — Я покажу куда.

Гроза бежал за ним следом. Мимо такой же коммуналки — в местный лесочек. Он ушёл бы дальше, но Тихон его остановил. Показал на заброшку старой лыжной базы.

— Спрячься.

— Да там же в первую очередь искать будут!

— Не будут, — сказал Тихон и кивнул в сторону, откуда они только что пришли. — Никто не придёт. Нет там никого.

Первым порывом Грозы было встряхнуть мальчишку. Как это нет?! Они же все только что видели и мёртвого парня, и чехов. Взрывы слышали. Да там до сих пор что-то чадило и горело. Гроза зло посмотрел, куда показывал Тихон, и вздрогнул. Не было ни дыма, ни звуков выстрелов. За ним никто не бежал. О войне напоминал только “тотошка” в руке. Он непонимающе и растерянно посмотрел на Тихона. Тот невесело дёрнул уголком губ и пожал плечами.

— Я дома… — с усилием произнёс Гроза.

— Дома, — кивнул Тихон. — Здесь не с кем воевать.

— Значит, и прятаться не нужно… Разве что от себя.

Гроза медленно зашёл в заброшку. Под ногами похрустывало стекло. Несло ссаниной. Грозу трясло. Это насколько он поехал крышей, что чуть людей не перестрелял? Гроза дошёл до стены и тяжело опустился на пол. Повертел в руке пистолет. Ну вот и решение. Ему тоже одного патрона хватит, а всем сразу спокойнее станет. Перед тем, как нажать на спусковой крючок, Гроза хотел вспомнить что-то хорошее, но не получалось. В голове крутился калейдоскоп из крови и смерти. Хорошее наверняка где-то было, схороненное в самом дальнем уголке душе, но его просто так не найти.

Гроза поднёс пистолет к виску. Да и похер. Как уж есть. Даже и не страшно. Он своё уже отбоялся на сто лет вперёд. Горько немного, что сломался. Он всё иначе представлял, когда возвращался домой. Но как ему тогда сказали в дурке — не он первый, не он последний. Всем тяжело. Там мест нет. Здесь — тоже не нашлось этого места.

В проёме двери появился Тихон. Сделал несколько осторожных шагов.

— Не стреляй, — попросил он. — Ты подожди немного, тебе помогут. Но не стреляй.

— Да кто мне поможет? Очередные чехи что ли?

Тихон подошёл совсем близко. Гроза не боялся, что тот ему помешает. Чего ему сделает собственный галюн? Пока он ещё понимал, что мальчишка — всего лишь результат поехавшей крыши.

— Не надо. Просто поверь мне. Пожалуйста.

От этого “пожалуйста” Грозе как по сердцу полоснули.

— Да не могу я с этим жить, понимаешь?! — сорвался он. — Не могу и не хочу!

Сквозь звук собственного голоса он услышал быстрые шаги. Первым порывом было направить “тотошку” в дверной проём, но сдержался. Он же наверняка сейчас чеха увидит, а там какой-нибудь случайный прохожий. Хватит, настрелялся. Вместо чеха показался Лёха. Друг выглядел растерянным и каким-то расстроенным.

— Гроза? — позвал он. — А ты чего тут задумал?

Лёха показал на пистолет, который Гроза по-прежнему держал у виска.

— Ты положи “ствол”, ладно? Не надо, не делай херни. Давай поговорим?

— Да не о чем говорить, — устало ответил Гроза. — Лёх, я не могу так больше. Я почти каждый день Слепого вижу. Гору. Чехи везде мерещатся. Я всё, Лёх, понимаешь? Всё.

— Ты живой, значит ещё не всё.

— Иди ты нахер, психолог, блядь, доморощенный.

— Сам иди! — неожиданно зло ответил Лёха и почти умоляюще на него посмотрел. — Блядь, Гроза, положи “ствол”. Давай попробуем тебя починить. Не получится — слово даю, я тебе сам оружие достану и мешать не буду. Но не пори ты горячку. Успеешь сдохнуть.

Он медленно подошёл к нему. Смотрел сверху вниз. Как будто не боялся, что бывшему сослуживцу может в башку ёбнуть, и пуля уже в него полетит. Доверял несмотря ни на что. Как будто что-то осталось от того Грозы, который его полгода прикрывал.

— Дай мне пистолет, — попросил Лёха.

Гроза мрачно на него глянул. Внутри насмерть схлестнулись желание закончить всё прямо сейчас и какая-то тупая надежда, что действительно что-то можно поправить. Он тяжело вздохнул, отвёл пистолет от головы и протянул его Лёхе. Тот быстро забрал “тотошку”, вытащил магазин, вытряхнул патрон из ствола.

— Гроза, ну ёб твою мать, — устало сказал Лёха, засовывая пистолет за пояс. — Я же вчера к тебе заходил. По-человечески не мог сказать, что у тебя кукуха отлетает? Думаешь, я не понял бы?

— Да у меня от кукухи одно гнездо осталось, — горько усмехнулся Гроза. — Да не, ты бы понял, только смысл? Я же ходил в дурку. Меня развернули. Я им, конечно, не всё рассказал, но вряд ли это что-то изменило. Да если бы я даже кого завалил, меня скорее посадили бы, чем отправили на лечение.

Лёха наградил его очередным тяжёлым взглядом и повторил фразу, которую сказал ему в коммуналке.

— Дурак ты, Гроза. Вставай давай. Сам тебя отвезу, куда надо. Мне-то никто слова поперёк не скажет. А если попробуют, я быстро кого нужно подключу. Подлатают тебя, и будешь как новенький. Жить сможешь по-нормальному.

Он протянул ему руку. Гроза ухватился за ладонь и поднялся на ноги. Усталость накатила вперемешку с обречённостью. Лёха его успокаивал. Какое там по-нормальному после дурки, но ладно. Лучше уж так, чем свистеть флягой. Обида душила. Почти детская какая-то — ну какого хрена это всё с ним произошло? Гроза молча шёл рядом с Лёхой. Заговорил, только когда в служебный “бобик” сели.

— Как ты меня нашёл?

Лёха нахмурился, заводя машину.

— Да парень какой-то в участок прибежал. Орал как заполошный, что тебе помощь нужна. Сказал, где ты, а потом свалил.

— Парень? — переспросил Гроза. — А как он выглядел?

— Да молодой совсем. Лет восемнадцать, наверное. Светловолосый такой. Знаешь его?

Гроза едва заметно улыбнулся.

— Нет, — он покачал головой. — Видел, но не успел узнать.

— Ну вот он тебе жизнь спас.

Он не ответил, а Лёха, на его счастье, не стал вдаваться в подробности. Довёз до больницы, и дальше всё как-то быстро завертелось. Как по накатанной. Хрен знает, чем им Лёха угрожал, но в тот же день Грозу отправили в психушку в области. А потом дни слились в одинаковые и тягучие отрезки жизни. Его лечили. В более-менее ясном сознании Гроза держался за мысль, что такое бессмысленное существование рано или поздно закончится. Читал книги. Когда разум давили лекарства, спал сутки напролёт. Гора со Слепым ушли. Гроза надеялся, что навсегда. Он будет их помнить, но видеть галюном собственного сознания больше не хотел никогда.

В палате Гроза был один. Может, так совпало, что остальных выписали. Хотя, больше верилось, что это Лёха подсуетился и накапал, кому надо. Гроза попросил не приходить, пока не выпишут. Лёха такой просьбе не обрадовался, но пообещал и держал слово. Посетитель был только один раз. Перед самым отбоем Гроза увидел сидящего на соседней койке Тихона. Несколько секунд он тупо рассматривал взявшегося из ниоткуда мальчишку.

— Ты ведь не глюк? — наконец, спросил Гроза.

Тихон улыбнулся и покачал головой.

— А как? Я же видел… — Гроза ошеломлённо умолк. — Я же сам тебя… Как?

— Задержался за тобой присмотреть, — со смешком ответил Тихон. — Ну и как видишь, не зря. Но ты врачам про меня не говори.

Его появление с трудом укладывалось в голове. И дело было даже не в мешающих соображать колёсах. Гроза всегда мыслил другими категориями. Считал, что после смерти ничего нет. Поймал пулю — всё, досрочный дембель на тот свет. А Тихон выглядел неправильно живым. Да и проще было поверить в очередной сбой в башке, чем в призрака.

— Это ты привёл Лёху? — уже зная ответ, с усилием спросил Гроза.

Тихон кивнул.

— И камень тот тоже ты бросил?

Тот снова качнул головой.

— Зачем? — Гроза нервно дёрнул плечом. — Там столько полегло… Одним больше, одним меньше. Какая разница?

— Мог бы просто спасибо сказать, — добродушно усмехнулся Тихон. — Разве плохо кому-то помочь? Ты и сам так делал.

В груди болезненно защемило. Гроза с трудом, но поверил, что с головой у него всё в порядке. Просто вот так бывает, что иногда смерть — не последняя отметка.

— Не тому ты решил помогать, — едва слышно произнёс он.

— А это уж не тебе решать, — беззаботно отмахнулся Тихон. — Ну ничего, дальше сам будешь справляться. Мне уж давно пора, а у тебя теперь всё будет хорошо.

Он легко соскочил с кровати, улыбнулся уголком рта и, махнув рукой на прощанье, исчез в коридоре. Гроза нутром чуял, что тоже навсегда. Таблетки таблетками, а в башке и в сердце резало так, словно он вместо успокаивающих всё это время конфеты жрал. Гроза лёг на кровать, с головой накрылся одеялом. Вроде и ничего плохого не произошло, но херово было так, что душу раздирало на части, а глаза жгло огнём. Уже засыпая, он подумал, что зря он бросил институт. Сейчас был бы учителем физкультуры. А вместо этого три года смотрел как вчерашних детей с автоматами в руках убивают на войне. Горькие мысли смыло пустотой без кошмаров. Хоть какая-то польза была от колёс. Сознание просто выключалось до следующего возвращения в реальность. Как старый неисправный телевизор — только что была мешанина из помех и покорёженных картинок, и её сменили чёрный экран и тишина.

Сон отступал неохотно, тяжёлыми волнами. Сквозь забытье Гроза чувствовал холод. Под ногами — влагу, словно лежал в луже или обоссался. Слышал запах сырости, затхлости и гнили. Гроза открыл глаза и тут же вздрогнул. Вместо привычной и опостылевшей палаты он лежал на полу — на отсыревшем одеяле. В незнакомой комнате с обшарпанными стенами. Вдоль них громоздились ржавые остовы кроватей. Гроза почувствовал, как внутри всё словно сдавило ледяным жгутом. Он быстро поднялся на ноги. Со злой растерянностью огляделся по сторонам. Нет, он ошибся. Эта комната была ему знакома. Та же решётка на окне. Две кровати. Краска на стенах, правда, другого цвета. Облупившаяся и замызганная. Гроза машинально потряс головой. Ему же стало лучше, галюны ушли. Неужели снова накрыло? И как-то странно, слишком реалистично. В голове чуток шумело, но не как после таблеток. Скорее, словно он решил днём вздремнуть часок в своей комнатушке, а очнулся только к вечеру, заспанный и слегка потерянный.

Гроза медленно вышел из разбитой палаты и оказался в таком же разбитом коридоре. Окатило неприятным холодом. Он же только вчера ходил здесь туда-сюда как неприкаянный. Просто чтобы размяться после бесконечной лёжки на кровати. А сейчас всё вокруг выглядело так, словно прошло много лет. Гроза, посматривая под ноги и переступая осколки стекла, осторожно пошёл дальше. Повсюду он видел одно и то же: пустые, разорённые палаты, лужи затхлой воды, обвалившиеся потолки. Внутри всё заполняла необходимость найти хоть что-то, что поможет убедиться, что он не сбрендил окончательно. Гроза судорожно метался взглядом по одинаково заброшенным помещениям. Прислушивался, но слышал только шелест дождя. Он добрался до места, где раньше был пост медсестёр и похолодел. На стене возле засыпанной крошкой и мусором стойки он увидел пожелтевший календарь на две тысячи шестой год. Да и сама стойка выглядела иначе. Вместо продавленного дивана возле стены — обитая дерматином скамейка. Гроза с силой схватился за голову. Зажмурился. Снова открыл глаза. Ничего не изменилось. Он по-прежнему стоял посреди заброшенной чёрт знает сколько лет психушки. Злой, растерянный и напуганный. Гроза с силой сжал дрожащие ладони в кулаки. Почувствовал боль от впившихся в кожу ногтей, но реальность не изменилась. Гроза нервно рассмеялся. Может, он просто сдох? Кто-то из персонала перепутал таблетки, и он передознулся. Угодил в какое-то нигде, где нет ничего, кроме разрушенной дурки, как отражения его души. Нет… Так не бывает. Просто не бывает. Гроза снова тряхнул головой и почти бегом рванул по коридору. Он обшаривал каждый уголок больницы в тщетной надежде хоть что-то, что объяснит произошедшее. Но очередная находка, наоборот, ощущалась как удар под дых. Стопка отсыревших журналов с тем же годом выпуска, что и на календаре. Странные штуковины с надписью “при пожаре открой крышку” на стенах. Он такие ни разу не видел. На полу встречались использованные шприцы — пластиковые вместо стеклянных. Пустые пачки от незнакомых ему сигарет.

В крыле, где раньше были кабинеты персонала, со стен смотрели другие таблички с другими именами. Оглушённый, Гроза упрямо шёл вперёд. Знал, что если остановится, страх захлестнёт его с головой. Он добрался до подсобных помещений. Крыша здесь сохранилась получше, с потолка не текло. В одной из комнатушек Гроза увидел сваленную на пол одежду — много разной, слежавшейся и покрытой слоем трухи. Словно кто-то наскоро все вытащил из шкафов вдоль стен, выбрал что представляло ценность, а остальное побросал на пол. Он пошвырялся в тряпье. В воздух тут же поднялось густое облако пыли. Гроза не удержался и чихнул. Звук оказался слишком громким для застывшей во времени, заброшенной психушки. Неуместным, как будто кто-то заливисто рассмеялся на похоронах. Но никто не услышал и не пришёл, словно Гроза был единственным живым человеком здесь или во всём мире.

В тряпичных завалах он отыскал военную форму: футболку, камуфляжные штаны и рубаху. Пошив немного отличался от той, которую он носил. И такую расцветку он раньше не видел. Снова чувство охватило, что он стоит с закрытыми глазами на скользком бревне над бурной ледяной рекой. Чуть дотронься до него — и свалится вниз. Но он зачем-то держался. Балансировал на грани безумия.

Гроза встряхнул форму от пыли и переоделся. Почувствовал себя немного увереннее, чем в белой больничной одежде. Покопался в шкафах. Отыскал потрёпанные берцы. Уже не удивился, что военная обувь тоже слегка изменилась. Он вышел на улицу. Здесь узнавания стало больше. Гроза хорошо запомнил, как они долго ехали в больницу где-то на отшибе области. И как ему стало не по себе, когда он увидел одноэтажные корпуса в окружении леса. Он как сейчас помнил прорезавшую сознание болезненную мысль, что он отсюда никогда не выберется. Видимо, она всё-таки оказалась пророческой. Гроза задрал голову. С затянутого свинцовыми тучами неба, не переставая, лил дождь. Гроза сложил ладони лодочкой, собирая воду. В горле совсем пересохло. Пара глотков не сильно облегчили жажду. Он подумал, что надо вернуться в больницу — найти, во что набрать воды. Пошёл обратно и застыл на месте. Сквозь шум дождя он отчётливо услышал шаги и голоса. Первой мыслью было рвануть в здание. Спрятаться, но ноги словно приросли к земле. Ступор накатил как у срочника, впервые попавшего в замес. Пока он пытался справиться с оцепенением, среди деревьев показались двое. Похожи на военных. В чёрной форме. По лицам оба свои, не чехи. Почему-то в сознании это отозвалось облегчением, пусть Гроза и понимал, что несмотря на все сумасшествие вокруг, он всё ещё находился дома.

Военные его тоже увидели, но признаков агрессии не показывали. Даже оружие не вытащили, хотя у обоих были пистолеты в кобуре. Гроза растерянно блуждал по ним взглядом. Когда они подошли поближе, смог рассмотреть их получше. Оба примерно лет тридцати. У одного взгляд открытый и добрый, не как у человека на войне. У другого, наоборот, тяжёлый. Глаза почти чёрные, зрачков не видно. И стрижка не по уставу — длинные волосы, собранные в хвост. Гроза такие патлы только у неформалов видел. Лица у обоих холёные.

— Это тебя спасать что ли надо? — спросил парень со светлыми добрыми глазами.

— А что, Саш, ты тут ещё кого-то видишь? — усмехнулся длинноволосый и, глядя на Грозу, добавил — Далековато ты забрался. Как тебя звать?

От простого вопроса Грозу пробрало холодом. Ледяным морозом до самых костей. Он растерянно посмотрел сначала на одного военного, потом на другого. Память отозвалась глухой тишиной. Он помнил срочку, помнил два курса института, пока не бросил. Помнил войну. Но ни одного имени — ни своего, ни сослуживцев, словно кто-то тщательно вымарал из сознания всё, что связывало его с другими людьми.

— Всё нормально? — спросил тот, кого назвали Сашей. — Ты не бойся. Мы здесь, чтобы тебе помочь.

— Не помню… — тихо произнёс Гроза. — Вообще никаких имён…

Против воли в его голосе прозвучала растерянность.

— А что помнишь? — спросил длинноволосый. — Как сюда пришёл, знаешь?

Гроза нахмурился и отрицательно головой.

— Давно ты здесь?

— Нет… — в горле запершило, Гроза кашлянул. — Не знаю. Я проснулся тут и всё. Может, час назад.

— У меня так было, когда я сильно перебрал, — усмехнулся темноглазый. — Но ты явно побил мой рекорд по перемещениям в несознанке.

— Тёмный, хорош, — одёрнул его напарник.

Тёмный. Похоже на позывной. Гроза ощущал себя донельзя странно. Вроде бы свои рядом. Живые, настоящие. Ёрничали над ним и над друг другом. И в то же время скреблась мысль — а свои ли? Пока он лихорадочно соображал, что можно говорить, а что нет, чтобы не сделать ещё хуже и без того паршивую ситуацию, Саша вытащил из разгрузки бутылку с водой и протянул ему. Гроза помедлил, но всё-таки взял. Захотят убить — пристрелят и дело с концом. Кто его здесь найдёт? С наслаждением он выпил полбутылки. В голове слегка просветлело.

— Ты не стесняйся, допивай, если хочешь, — сказал Саша. — Ты вообще как? До машины дойдёшь?

— Да здесь идти всего-ничего, — отмахнулся Тёмный.

Гроза посмотрел сначала на одного, потом на другого. Что-то не складывалось. Что-то билось внутри и требовало ответа, прежде чем он пойдёт куда-то в неизвестность.

— Какой сейчас год? — глухо спросил он.

Военные переглянулись.

— Ну, с утра было второе мая две тысячи двадцать первого, — с усмешкой сообщил Тёмный.

Он ещё сказал что-то про просранный выходной, но Гроза уже не уловил суть. Он попытался вдохнуть, но воздух вдруг стал слишком плотным. Давил со всех сторон. Гроза даже не заметил, как Тёмный оказался совсем близко. Только почувствовал укол в шею. Гроза тут же дёрнулся, но тот его удержал. Вроде не качок с виду, а, сука, сильный.

— Тихо-тихо, это чтобы лучше дышалось и спокойнее в штаб ехалось.

— Поспишь, пока едем, а потом на свежую голову поговорим, — успокаивающе добавил Саша.

Злость угасла, не успев разгореться. Сознание заволокло плотной пеленой. Сразу стало как-то безразлично. Не хорошо и не плохо — просто никак. Сейчас мог бы рухнуть весь мир или только его судьба, ему было всё равно. Хотя его судьба уже хлюпала где-то под ногами — в грязи и лужах дождевой воды. В душе это отдавалось полным безразличием. Незнакомые люди куда-то его вели под руки. Может, на смерть. Может, действительно хотели помочь человеку, которого видели впервые. Какие-то незнакомые люди в бесконечно далёком году. Или всё это предсмертный бред, пока его в девяносто шестом пытались откачать? Возможно, уже и не было ни человека, чьего имени он не помнил, ни снайпера с позывным Гроза.

Дождь ливанул ещё сильнее. Где-то вдалеке сверкнуло, а следом — глухо грохнуло. Совсем близко.

Начиналась самая обычная весенняя гроза.

— Ну чё ломаешься, как девка? — хохотнул Слепой. — Дают работу — бери. Бьют…

Он замолчал и с насмешливой улыбкой пожал плечами. Вместо него фразу мрачно закончил Гора.

— … двухсоть всех нахер.

Слова упали тяжело. Озлобленно. Гора всё никак не мог смириться. Ну, его можно было понять. Да каждого из них… Горе всего полторы недели оставалось до стодневки, когда они попали в засаду. По первой машине ёбнули так, что она и заполыхала со всем составом. Гора за рулём сидел. Был водила и нет водилы. Он за жизнь свою ещё поборолся. Выполз. Выскребся, но возле “шишиги” и помер. Теперь вот сидел и смотрел на Грозу. Злой, обожжённый весь. Мёртвый. Вообще тогда много ребят полегло, но из тех двухсотых за Грозой увязался только Гора. Хрен знает, почему. Наверное, потому что очень хотел снова родное небо повидать, вот и приехал в чужой голове.

Слепого Гроза получше знал. Хороший был парень, весёлый. Даже после смерти таким остался. В последний раз Гроза его по частям видел. Рядом с мазутой фугас рванул. Оставили чехи им такой блядский подарочек. Мехвода и ещё одного бойца потом собирали. Мёртвым он объявился целый и невредимый. Первым из всех троих. Гроза только сошёл с попутки в родном захолустье, а Слепой его на пустой остановке встретил. Сидел, лыбился во всю рожу. Жевал травинку. Гроза до усрачки перепугался, когда мёртвого сослуживца увидел. Его как домой отправили, так внутри всё окончательно сломалось. Словно всё держалось на каком-то честном слове, на вере во что-то, а как на гражданке оказался, всё и повалилось как стронутые доминошки.

Вернуться-то вернулся, но всё с собой привёз. Из головы просто так не выбросишь, не забудешь.

Гроза глянул на наручные часы. Вроде только пришёл, а уже шесть вечера. Пора домой. Да и комары жрать начали. Возле воды их хренова туча. На другой стороне озера народа поубавилось. Расходились потихоньку. Все всегда на том берегу отдыхали, там и чище, и широкий песчаный пляж, а здесь к воде вплотную подбирались деревья да строительный забор. Ни подъехать, ни разложиться. Это Грозе, наоборот, хорошо там, где людей нет. Только галюны из прошлого — Гора сидел на поваленном дереве, Слепой бродил по колено в воде. Гроза потёр пальцами веки. Мертвяки исчезли. Было бы настроение получше, пошутил бы, что разошлись по своим мертвячьим делам. В этот раз снова только двое приходили. Третьего не было — совсем молодого парнишки. Гроза его имени или не знал вообще, или не запомнил. Он его видел-то всего один раз — в прицеле своей СВД. Назвал потом Тихоном. Тихий потому что всегда был. Если Слепой и Гора пиздели как не в себя, то этот с ним никогда не говорил. Смотрел только, иногда улыбался. Светло так, с пониманием. От его взгляда хотелось пойти да повеситься нахер. Появился он самым последним. Гроза редко его видел. Если уж только совсем какой пиздец наступал.

Когда Гроза размышлял, почему у него чердак потёк, всегда вспоминал Тихона как один из фрагментов, из которых потом сложилась картина безумия по всей его красе. Добило, конечно, другое — когда дяди сверху решили, что надо договориться. И всё как будто сразу стало зря. Все убитые и искалеченные стали бессмысленными и напрасными потерями. И Слепой с Горой, и сотни таких Тихонов, и даже сам Гроза. По разговорам многие чувствовали себя такими же преданными и брошенными, как он. Но не у всех, к счастью, поехала крыша. Лёхе вот, его бывшему сослуживцу, повезло. Всего на полгода раньше вернулся, пристроился к ментам. Ну, Гроза за него мог только порадоваться. Но где-то внутри грызло, что боевой товарищ покрепче, видать, оказался, и фляга у него так не засвистела. Поэтому у Лёхи теперь и друзья живые, и люди на него не смотрят, как на прокажённого. Раз в ментовку взяли работать, значит всё — здоровый защитник общества.

Зато на Грозу смотрели так… Ну вообще по-разному смотрели. Кому-то всё равно было вроде молодёжи всякой. А некоторые… Как эти типа мирные, сука, чеченцы в ауле, которыми мирными ни разу не были. Дай тем волю — всех перережут. Так и эти. Гроза ещё раз потёр переносицу. Загнался. Опасались его местные да и всё. Ну это понятно. Приехал с войны, вот и сторонятся. Казалось, что всем остальным видно, что по нему дурка плачет. Только в самой дурке почему-то не видели. Он же честно пришёл, когда вокруг него погибшие сослуживцы хороводы начали водить. Про мертвяков не сказал, чтобы надолго не закрыли. Да и на учёт вставать — дело такое. Потом ни водительского не получить, ни лицензию. А с приуменьшенными симптомами его развернули туда, откуда пришёл. Мест нет, всем тяжело, вас таких много, а средств нету. Вот и весь ответ.

А Гроза хорошо помнил, как его всё чаще срывало на ровном месте. На войне ладно — измочалил чеха, свои сделали вид, что не заметили, а то и поддержали. Но иногда бывало въедливое ощущение, что за ним приглядывает контрснайпер. Такой нехороший холодок в затылке. Как иголки покалывали. Пасти его могли — без вопросов. Гроза знал, что его искали. Но это чувство не отпускало и в безопасной зоне, пока он заполнял бумаги и отчитывался за каждый патрон. Один раз он, правда, наоборот, не заметил. Простых выездов на той земле не бывало, но этот был не боевой. До поры до времени. Изначально пошли они информацию разведать. Гроза работал как снайпер группы. В одиночку занял позицию, прикрывал своих. В какой-то момент его словно кто-то по затылку легонько ударил, а потом как будто камень бросили в сторону двери разгромленной квартиры, где он засел. Гроза был готов поклясться, что кинули из помещения, где он был один. Пошёл проверить, это ему жизнь и спасло. Сдали их группу. К нему уже чехи подбирались. Если бы не странный камушек, он бы их не заметил. Изрешетили бы его и всё. Замес тогда нехеровый был. Многих потеряли. А Гроза выжил — каким-то чудом.

На гражданке стало хуже… Он ещё по дороге домой с какими-то бритыми придурками рядом с вокзалом так сцепился, что чуть не поубивал их всех. Из-за херни. Покурить попросили, а у него не было. Ну и началось слово за слово… Почему нет? А если поискать? Попрыгай, вдруг деньжата зазвенят. А ему чего трое каких-то выблядков, которые лишь и могут, что гражданских кошмарить? Остановился он, только когда у одного кости из предплечья вылезли. Как будто ветку сухую сломали. И орать тот упырь начал так, словно заживо резали. Тогда отрезвило.

Самым страшным было, что срывало непредсказуемо. Вроде всё хорошо, а через час — уже по пошло по той самой. Поэтому Гроза снова и снова отказывался от предложения дяди Коли, владельца местного ларька, устроить его на работу. Сидел в своей выделенной государством комнате в коммуналке. Пил горькую. Иногда вот выходил подышать. Ни с кем особо не общался. С Лёхой было тяжелее всего. Пиздеть, что всё хорошо, стрёмно. А душу изливать — да нахер это кому нужно?

Странно, что на него та девка запала. Татьяна. Хотя какое там запала. Поначалу он повёлся на её слова, что на самом деле молодой, красивый и всё такое. Пока она не начала затирать, чтобы он ей помог билет в будущее получить, а заодно и от хахаля избавиться. Вилась вокруг него как течная сука, мол, Боренька, мы потом с тобой отсюда уедем. Далеко-далеко. Он, конечно, понимал, что в том далёке ей солдат после войны нахер не нужен. Таньку он послал нахер со всеми её обещаниями. Как будто кроме неё девок не было. Да и уехать он мог один хоть сейчас. Рвануть в Москву или в Питер, а дальше как-нибудь разберётся. В родном городке ничего не держало. Деньги у него были, “боевые” выдали, с войны он пару штук баксов привёз. Награду дали, которая теперь только злость вызывала. Цацки золотые ещё лежали. Можно сгонять в соседний городок и загнать. С ними наебут, скорее всего. Хорошо, если дадут треть цены, но тоже хоть какие-то деньги.

Возможность свалить у него была. Другое дело, что ехать ему некуда. От себя не спрятаться. От выводка мертвецов и проблем в голове — тоже. На самый крайний случай под матрасом лежал “тотошка”. Провёз его с парой магазинов всеми правдами и неправдами. Ему одного патрона хватит, но это уж если совсем припрёт. Пока держался.

Гроза медленно побрёл домой. Тут недалеко — минут пятнадцать до его отшиба. Пожрать надо было ещё взять, а то дома одна тушёнка с гречкой. Шагая вдоль забора, Гроза заприметил впереди мужика за естественным порывом. Наверное, из отдыхающих — культурно отошёл к забору отлить. Места между ним и озером там, как назло, было мало. Гроза, держась поближе к воде, аккуратно обошёл мужика. В спину почти сразу долетело:

— Подождать не мог? Чё попёрся, не видел что ли?

Он не ответил. Слышал, что мужик пошёл следом. Бегло глянул через плечо.

— Чё молчишь?

Обернулся Гроза, когда тот оказался прямо за спиной. Остановился. Смерил внимательным взглядом мужика — с виду крепкий как завсегдатай качалки. Поддатый слегка. Гроза его в первый раз видел. Тот его, скорее всего, тоже. Сюда полгорода съезжалось.

— Мне ждать, пока ты хобот проветришь? Я тебе не мешал.

— За языком следи. Не мешал он.

Мужик потянулся схватить его за футболку, но Гроза резко оттолкнул его тычком в грудь.

— Ты меня не трогай, понял? — сухо произнёс он.

А в душе против воли зашевелилось. Заполыхало. Руки сжались в кулаки.

— Да я тебя сейчас так потрогаю, что размажу, — процедил мужик. — Каждого такого, как ты. Возвращаетесь уроды уродами. Как будто вам всё можно.

Гроза недобро улыбнулся. Вот оно что на самом деле. Он же в камуфляже вышел погулять, не в гражданском. Надел, даже не задумываясь. По привычке. Ей-богу, лучше бы этот качок за свой хер беспокоился, чем гнал на вернувшихся с войны. Остатками здравого смысла Гроза понимал, что оттуда приезжали разными. Кто-то к бандюганам ушёл, кто-то просто творил беспредел. Понимал, но злость шибанула в башку с такой силой, что аж дышать стало сложно. Особенно, когда мужик, видя его замешательство, всё-таки накинулся на него. Гроза легко ушёл от выпада, пробил в солнечное сплетение. Тут же ещё одним ударом — в висок. Качок зашатался… Упал бы, если бы Гроза его за шиворот не схватил и к воде не потащил. Тот как сообразил, куда его волокут, задёргался. Гроза взял его в захват и окунул в воду. Мужик замолотил руками, но Гроза только сильнее его притопил. Животная ярость била по мозгам как тяжёлым молотом. И ощущение какой-то правильности накатывало. Первый же начал, вот пусть и расхлёбывает — прямо из озера.

Гроза бы его утопил. Ещё секунд десять и всё — поплыл бы покойничек. Почувствовал, как ему на плечо легла рука. Обернулся и, его как током прошибло. Тихон. Он мужика сразу отпустил. Тот морду из воды высунул, закашлялся. Сипел что-то, угрожал. А Тихон смотрел, не отрываясь. Не такой, как тогда… в прицеле, а как будто живой.

— Не надо, — попросил он.

В первый раз Тихон заговорил. Гроза думал, что тот всегда молчит, потому что он ни разу не слышал его голос, и разбушевавшееся сознание не смогло придумать.

— Это не враг, оставь его.

Грозу затрясло. Он даже не сразу заметил, что мужик поднялся на ноги.

— Я на тебя… с-суку, заяву напишу, понял? — прохрипел он, торопливо уходя прочь.

— Напишешь, я тебя урою так, что не найдут! — рявкнул вслед Гроза.

Перевёл взгляд на Тихона. Тот ему светло улыбнулся и пропал. А перед глазами снова заметался песок. Ветер тогда был сильный, он как сейчас запомнил. Чехи позабавиться решили. Подвесили пленного за руки на дерево. Исполосованного всего. Гроза даже думать не хотел, сколько тот промучился. Он залёг на позиции, пока бойцы к точке подходили, чтобы раздавить чеченцев к ебене матери. Смотрел на парнишку. Молодой совсем. Школьник поди вчерашний. Не жилец. Он по губам прочитал, что парнишка сказал. А по глазам понял, о чём тот просил. СВД послушно выплюнула две пули. В чеченца, который к нему подходил с тесаком. В парня — прямо в сердце. Вот и всё. Отстрадал мальчишка своё. А Гроза тогда много чехов завалил. Раненый не раненый, сдаётся или нет — всех порешил. Да и свои никого живым не брали. Какой плен для тех, кто людей как баранов резал?

Воспоминания нахлынули с такой силой, что Гроза схватился за голову. Всё снова стояло перед глазами. И опорка та, откуда они боевиков выдавили. И как на следующий день их перебросили на другую позицию. Надо было ехать через аул — либо силой пробиваться, либо хитростью. Выбрали второе. Он тогда сам напросился в вылазку. Даром, что снайпер.

Гроза заставил себя пойти вперёд. Мужика давно уж и след простыл. Напишет заяву — и похуй на него. Через пару шагов снова накрыло — холодом, темнотой нездешней ночи. Они как тени пробрались в аул, чтобы чужие законы вывернуть в свою пользу. Все ему говорили, что его либо сломает, либо он зачерствеет. Правы походу оказались те, кто говорил про сломает. Странно только как-то. Там держался, старался по крайней мере, а домой вернулся и посыпался. Сука… Да что за жизнь-то? Как её жить? Как в неё вернуться? Снайпер с позывным Гроза там своё отслужил, а Борис Морозов здесь, на гражданке, нахуй никому не нужен. Он вот шёл вроде бы домой. Небо родное, озерцо. А видел, как они на рассвете въезжали в аул. В гробовой тишине под взгляды чеченцев. С башкой их старейшины на капоте “уазика”. Видел, как накануне ночью он своими руками эту башку отрезал.

Гроза с силой саданул кулаком об забор. Боль почти не ощущалась.

Дома слегка отпустило. Без топлива злость долго не держалась. Ушла как вода в песок, вместо неё остались усталость и страх окончательно сойти с ума. Следующие два дня Гроза просидел в коммуналке. Жил на гречке с тушёнкой, готовил на электроплитке в комнате. Выходил только на общую кухню посуду помыть, в душ да по нужде. Держался, чтобы не забухать. Слушал зарубежный рок на стареньком кассетнике. Гроза ни слова не понимал, но пели хорошо, душевно. Смотрел старые боевики по телику, читал книги. От предыдущего владельца осталась целая библиотека. Гроза когда после срочки вернулся, ему выдали ключи от комнаты — подошла его очередь на жильё. Соседи сказали, что предыдущий хозяин прямо на диване откис. По запаху поняли, что помер. Наследников не нашлось. Комнату как опечатали, так никто туда не заходил. Гроза тогда радовался до усрачки. В те времена у него каждая копейка была на счету, а тут добра подвалило. Полки с кучей книг по обе стороны окна. Диван с креслом, шкаф, стол. Даже электрочайник с посудой остались. Удивительно, что жэковские не вынесли. Гроза реально на седьмом небе от счастья был, когда всё это увидел. Да и вообще осознание, что у него, наконец, свой дом появился, отдавалось тёплой радостью. Он как в двенадцать лет волей судьбы переехал в детдом, так и почти отвык, что это такое — родной дом. Да и разве могли его испугать байки про покойника? Диван, правда, всё равно пришлось поменять. Но не потому что суеверный, а вонь намертво въелась в матрас. А Грозу от запаха мертвечины на гражданке физически воротило. Он всё залил химозой, чтобы только его перебить.

К вечеру второго дня Гроза решил всё-таки выбраться на улицу. В голове просветлело. Мертвяки не приходили. Сны снились всякие, но с этим уж ничего не поделаешь. По пути с кухни Гроза услышал, что вечером в клубе будет дискотека. Не сказать, что он большой любитель такого отдыха, но решил сходить. Надо же было себя к нормальной жизни возвращать. Гроза порылся в шкафу. Нашёл новые чёрные джинсы — купил в последний день своего прошлого отпуска. Ну, хотя бы штаны его дождались. К джинсам Гроза добавил такую же чёрную футболку с серой надписью и армейские берцы-резинки. Хотел ещё свой любимый лёгкий свитер захватить, но тот за время его отсутствия стал жертвой моли — сожрали его начисто. Перед тем, как уйти, Гроза глянул в зеркало в прихожей. Волосы отросли. Так и не сходил постричься. Всё боялся, а вдруг переклинит на ровном месте. Хотел машинку купить да тоже до сих пор не добрался. Осунулся он сильно. Кто-то на гражданке отъедался, отсыпался, а он словно усыхал.

На улице бухала музыка из открытых дверей клуба. Возле входа тёрлась молодёжь. Все как один — одеты по нынешней моде. Гроза на фоне цветных рубашек и китайских “адидасов” выглядел мрачновато. Заходить внутрь он не торопился. Пока стоял в сторонке, издалека разглядывая тусовщиков. Те беззаботно дымили, передавали друг другу бутылку то ли с вином, то ли с портвейном. Из дверей клуба вывалился парень, с виду ровесник Грозы. На заплетающихся ногах прошёл вдоль стеночки и блеванул. Люди пили и отдыхали. Кто как умел. Гроза подумал, что, может, и у него получится. Найдёт себе девчонку. Хотя бы на вечер. Он же не дебил и не урод. Гроза вытащил сигареты из заднего кармана джинсов, поискал в передних — зажигалку, похоже, он дома оставил. Хотел подойти к людям возле входа, попросить огонька, но краем взгляда заметил, как к блюющему парню приблизился человек в тёмной одежде. С накрученной на голове тряпкой. В тусклом свете опасно блеснуло лезвие широкого ножа. Гроза вздрогнул и выронил пачку. Сердце заколотилось как бешеное. Он даже не раздумывал — рванул вперёд. Успел пробежать пару метров и, как вкопанный, застыл на месте, спугнутый голосом:

— Ну и дурак ты, Саня. Ты бы ещё морилки глотнул.

Человек в тёмной одежде похлопал тошнотика по спине. Не чех, обычный парень. Обернувшаяся на звук шагов девушка с бутылкой в руках и высоченным начёсом на голове скользнула по Грозе безразличным взглядом и снова повернулась к компании. Её друзья смотрели на него как на обдолбанного придурка. Кто-то засмеялся.

Гроза улыбнулся уголком губ. Не дебил он, да. Не урод. Но к клуб ему сегодня дорога заказана. Он развернулся и медленно пошёл обратно. Подобрал с асфальта пачку “Магны”. Сунул в карман. Задержал взгляд на ларьке через дорогу. Подумал, не купить ли зажигалку, и тряхнул головой. Не хватало ещё при дяде Коле галюнов словить. Как там говорят? Курить — здоровью вредить. Вот и прогуляется на свежем воздухе — до соседнего микрорайона и обратно. Гроза неторопливо побрёл по опустевшей к вечеру улице. Прохладно стало, но ничего, не замёрзнет. До ночей в горах здешнему холоду далеко. Впереди мерцал тусклый фонарь — вспыхивал, проливая на на раздолбанный асфальт пятно света, и через какое-то время гас. Когда Гроза подошёл ближе, тот не горел. Одновременно с тем, как лампа с тихим щелчком снова разгорелась, он заметил, как блескануло на укрытом темнотой балконе местной общаги. Усилием воли Гроза заставил себя спокойно идти дальше. Обычная улица, обычный дом. Он даже головой потряс — всё же хорошо было, а сегодня снова всякая херня в башку лезет. Ну ничего, дома его в холодильнике ждал пузырь “Довгани”. Не собирался напиваться, но раз уж в мозгах заискрило, придётся, пока он вместо соседей не начал чехов видеть. Ему мертвяков хватит. Те хоть свои. Можно сказать, родные.

Вокруг такая тишина разливалась — благодать. Не тревожная, застывшая в холодном воздухе, а тоже своя. В небольшом лесочке перекрикивались ночные птицы. Вдалеке затихал шум уходящего поезда. Железка здесь совсем рядом проходила. Что плохо вписывалось в покой тёплой летней ночи, так это прозвучавший девчачий крик. Гроза остановился. Сдвинул брови, прислушиваясь. Крик повторился. На очередной галюн не было похоже, а вот на уличную разборку — очень даже. На гражданке Гроза старался не лезть в чужие дела. Куда ему соваться со своими бедами с башкой? Но сейчас чутьё упрямо твердило, что надо пойти проверить. В конце концов, всегда оставалась возможность развернуться и уйти восвояси. Гроза быстро зашагал в сторону источника звука. Он миновал девятиэтажку, примостившуюся рядом с естественным котлованом, заросшим деревьями и кустарником. Гроза сколько себя помнил, каждой весной в этой яме вода стояла до самого апреля. А летом здесь местные пьянчуги бухали до самое утра или всякие упыри околачивались типа тех, что увидел Гроза. Он в упор посмотрел на двух молодых парней. Гопники или говнари какие-то. Один валял по земле вяло сопротивляющуюся девчонку, второй торопливо расстёгивал ремень на джинсах.

— Отошли от неё оба, — медленно произнёс Гроза.

Те синхронно обернулись, а девчонка даже попискивать перестала.

— Ты откуда такой нарисовался? — с нахрапом в голосе спросил тот, что возился с ремнём.

Повернулся к нему всем корпусом. Набычился. Другой тоже смотрел, но девчонку не выпустил. Гроза уже не понаслышке знал, что пытаться говорить с такими — впустую тратить время. Не понимали они человеческого языка.

— Чё молчишь, когда тебя спрашивают? Ты кто вообще?

Гопник подошёл ещё ближе — вот-вот набросится. Гроза ударил первым. Со всей силы ударил ботинком в колено. Сустав с хрустом вывернулся в другую сторону. Парень истошно заорал. Второй сразу вскочил на ноги, разом позабыв об их развлекушечке на вечер. Гроза пробил ему двоечку в ухо и подбородок, а следом — локтем в солнечное сплетение. Парень без сознания мешком рухнул на землю. Его сотоварищ валялся неподалёку. Блевал и умудрялся орать в перерывах между рвотными спазмами.

— Су-у-ука. Я тебя уро-о-ою падлу…

— Попадёшься мне ещё раз, вторую ногу сломаю, — сухо ответил Гроза.

Больше всех удивила девчонка — даже не попыталась убежать. Когда он подошёл к ней, понял почему. Она была пьяная в стельку.

— Эй, ты как? — спросил Гроза. — Не бойся, я тебя не трону.

Девчонка посмотрела на него абсолютно стеклянным взглядом и кивнула. Гроза вздохнул и поднял её на ноги. Теперь он получше её разглядел. Совсем молоденькая. Лет шестнадцать. Может, даже меньше, если её умыть. Под глазами расползлись чёрные разводы. Колготки разорваны, юбка задрана. Короткая майка болталась на одном плече.

— Они тебе ничего не сделали? — на всякий случай спросил Гроза.

На первый взгляд, не успели, но мало ли. Девчонка помотала головой и пошатнулась. Упала бы, если бы не поддержал её под руку. На земле зашевелился очнувшийся парень.

— Лежи, если жить хочешь, — скомандовал Гроза. — Куртку сними и дай сюда.

Тот нехотя снял оливковую “натовку” и со злостью бросил её в своего обидчика.

— Молодец, хороший мальчик, — с усмешкой похвалил Гроза. — Рыпнешься за мной, ваши трупы завтра менты найдут. Понял?

Он набросил куртку на плечи девчонки, поправил задранную юбку и, придерживая под руку, повёл её из котлована. Через плечо посматривал на гопников. Парень со сломанной ногой уже не орал, а тихо скулил. Другой подполз к нему. Говорил что-то, но слов было уже не разобрать.

— Помнишь, где живёшь? — спросил Гроза, когда они выбрались из ямы и подошли к девятиэтажке.

Он очень надеялся, что несмотря на опьянение девчонка вспомнит. Иначе придётся её вести к ментам. Участковый пункт давно закрылся. Значит, надо будет идти к Лёхе. А лишний раз видеть бывшего сослуживца вообще не хотелось.

— Эй, приём, — Гроза потормошил девчонку за плечи. — Где мама-папа помнишь?

— С-соседний д-дом. С-след-дующий, — с усилием произнесла она и неопределённо махнула рукой.

— Ну тогда пошли.

Девчонка снова кивнула как заведённый болванчик. Покрепче вцепилась ему в предплечье, и её стошнило. Дали о себе знать алкоголь и стресс. Пока её полоскало, Гроза держал её за плечи, а про себя только снова вздохнул — везло ему сегодня на тошнотиков. Когда девчонке стало полегче, он перехватил её поудобнее и повёл к дому, на который та указала. На его счастье, она уверенно указала подъезд, этаж и квартиру. Стоя перед обитой дерматином дверью, Гроза посмотрел на часы. Первый час. Вот будет смешно, если они пришли не туда. Хотя если и туда — тоже. С родителями разговор наверняка будет весёлый. Он нажал на кнопку звонка. Открыли быстро. Видимо, ещё не спали. Сначала в дверном проёме показался мужчина средних лет, а следом за ним — женщина. На лицах обоих Гроза увидел одинаковые испуг и удивление.

— Ваша? — спросил он.

— Мам, пап… я… это… немножко… — следом промямлила девчонка.

Голос у неё задрожал, и она расплакалась. Как будто включила защитную реакцию, чтобы с порога пиздюлей не ввалили. Мать молча схватила её под руку и утащила вглубь квартиры. Отец буравил Грозу цепким взглядом.

— Что произошло? — напряжённо спросил он.

— На пустыре крик услышал. Пошёл посмотреть, а там она и два парня. Ну сам понимаешь, чего им было надо. Они вроде не успели её тронуть.

Снова показалась мать. Сунула Грозе куртку.

— Говорила же ей, чтобы не связывалась с ними! Говорила! — она всплеснула руками и убежала на голос дочери.

— А эти где сейчас? — спросил отец.

Пристально оглядел его с головы до ног. Было в его взгляде что-то такое… недоверчивое, злое.

— На друзей своих так смотреть будешь, — ответил Гроза и усмехнулся. — Если бы я твою дочь хотел трахнуть, то оттрахал бы и там оставил, а не повёл к маме-папе. Не веришь, иди на пустырь сходи. Только смотри, чтобы и тебя там не нагнули.

Не дожидаясь ответа, развернулся и спустился по лестнице. Вышел из подъезда. Вот тебе и прогулялся — до мордобоя. Чутьё подсказывало, что на этом дело не закончится, но и хрен с ним. Гроза повертел в руках трофейную “натовку” и надел её. Хмыкнул. По размеру как для него шили. Проверил карманы. В одном нашлось немного денег, он переложил их в джинсы. В другом — крутая металлическая зажигалка с откидной крышкой. А вот это уже было хорошо. Гроза вытащил сигареты, закурил и неторопливо пошёл в сторону дома.

В коммуналке на его этаже стояла тишина. Соседи ему попались нормальные — не буйные и не шумные. Гроза сходил в душ, пока там утром не выстроилась очередь. В комнате допил остатки заваренного утром холодного чая и лёг спать. Без водки. С надеждой, что сегодня приснится что-то хорошее или не приснится ничего вместо эха войны, которая до сих пор бушевала у него в голове.

Продолжение здесь