OlgaKorvis

Сквозь неплотно сомкнутые шторы проглядывал догорающий августовский закат. Подступающая ночь теснила очередной минувший день. Завтра будет такой же, полный бессильной тревоги и ожидания. Больше всего хотелось оборвать бесконечный день сурка и жить дальше или ненадолго отвлечься, пока совсем не свихнулся.

Ян задумчиво провел по струнам гитары. Свои мысли он часто переносил в музыку — просто так, для себя, но теперь она полнилась тревогой и угасающей надеждой.

Искать свой свет, искать свой дом,

За гранью грез и темноты,

За рубежом огня и льда,

С надеждой убежать во сны…

Бродить и не видеть как будто слепой,

Кричать сквозь миры в сером городе спящем.

Мне нужно пройти по дороге пустой

И снова поверить, что я настоящий

Под призрачный хор, крик и всполохи молний,

Сквозь саван иллюзий слепого скитальца

Увидеть мираж, обманами полный,

Услышать, как время уходит сквозь пальцы…

Слова песни оборвались раньше, чем музыка. Ян еще перебирал струны гитары, пока стихи звучали в сознании, но горло как сдавило, и он не смог спеть их вслух — словно облаченные в голос, они сразу теряли всякий смысл. Он поставил гитару на пол. Музыка тоже не приносила покоя, а все написанное виделось полетом безумной фантазии съехавшего с катушек человека.

Глядя на быстро темнеющее небо, Ян задумался над предложением поучаствовать в квесте. По описанию городская игра выглядела бессмысленной тратой времени. В другой раз он не стал бы даже смотреть в его сторону, сразу прошел бы мимо. Но сейчас цеплялся за малейшую возможность почувствовать себя нормальным и перестать снова и снова перемалывать в сознании события пятимесячной давности и придумывать одинаково хреновые варианты своего дальнейшего будущего.

По-хорошему, стоило бы сдаться психотерапевту и честно рассказать, как его мощно проглючило — до говорящих духов, которые ему нашептали, что он сын самого Чернобога. Но Ян боялся утопить себя еще сильнее. Его и так затаскали в полицию после исчезновения дядьки. Он до сих пор помнил и одинаковые вопросы, которые ему задавали по кругу в попытке поймать на лжи, и тошнотворное ощущение полной беспомощности и страха перед людьми в форме. Проехались так, что врагу не пожелаешь. Потом все-таки оставили в покое, но наверняка все еще присматривали и прослушивали.

Если он пойдет к психотерапевту и расскажет, что сжег своего дядьку в Смородине реке, то оттуда отправится прямиком в полицию, а потом в дурку. Врачебные тайны — они такие, убегают из границ кабинета, как голоса из открытого окна. Особенно, когда кому-то очень нужно.

Поэтому Ян молчал. Пил успокоительное, иногда просто пил и убеждал себя, что ему все привиделось. Не было ни навий, ни огненной реки. Он ведь несколько раз пытался снова поймать ощущение, когда сквозь привычную реальность прорывается другой мир — древний, могучий, нечеловеческий, но смутно знакомый и отчего-то по-настоящему родной. Пробовал еще раз шагнуть в иномирье, где полыхала смрадная река, а за ней под неистовой пляской полярных огней темнел чертог самого повелителя Нави.

Ничего из того, что он помнил, не существовало где-то еще, кроме как в его воспаленном сознании. И дядька вовсе не в мире мертвых сгинул. День за днем изнутри точил страх — может, он действительно его убил? Он так хорошо помнил, как утопил его в пламени. Помнил нечеловеческий крик, когда огненные волны сожрали его целиком. Может, Ян убил его и закопал где-нибудь в лесу, где еще не нашли? А подсознание защитной реакцией нарисовало бредовую, но реалистичную картинку. Рано или поздно дядьку обязательно отыщут, а потом придут к Яну.

Существование в бесконечном стрессе превратило его в тень. В настоящего Сумрака. В школе у него было такое прозвище. Сумароков — Сумрак. В те годы он им гордился. Это не какой-то там Червяк, которым ожидаемо стал мальчишка с фамилией Червяков. И не Лишай, навечно приклеившийся к другому однокласснику после того, как школьная медсестра обнаружила у него на руке красное пятно.

Теперь Ян каждый день видел Сумрака в зеркале. Осунувшееся, бледное, почти бескровное лицо, запавшие большие глазищи и потухший взгляд. Он редко выходил на улицу. Ему и на работу давно не нужно ездить — как только там узнали, что Сумароков проходит подозреваемым в уголовном деле, его тут же сократили. И причину для сокращения нашли, и выплатили все, как полагается, лишь бы оперативно от него избавиться. Оно и к лучшему — непросто сосредоточиться на чем-то еще, кроме окружившей стаи проблем. Время от времени он пытался заставить себя найти новую работу, убеждал, что это поможет ему отвлечься от саморазрушения. Он договаривался сам с собой, что завтра обязательно и работу поищет, и на прогулку выберется. А потом обнаруживал себя разглядывающим багровое пламя уходящего дня. Так и существовал — провожал одинаковые дни и брал небольшие заказы на ретушь. Ждал, что в дверь вот-вот постучат, и отгонял эту мысль как можно дальше. Пока она опять не вцепилась в сознание мертвой хваткой, Ян вытащил телефон и подтвердил участие в квесте. Ему давно нужно было немного встряхнуться. По-хорошему, а не шоковым методом, как в последние месяцы.

Через полтора часа Сумрак был на месте. Забрался на самую окраину города. Пока ехал, еще раз почитал про условия. Каждый участник получал собственную задачу, чтобы потом, по словам организаторов, все сложилось в единую и незабываемую историю. Ему игру показал знакомый. Настолько далекий, что Ян с трудом вспомнил, кто он такой. Вроде бы в тусовке фотографов пересекались пару раз. Он с сомнением смотрел на свое задание. Ну, может, у оргов очень богатая фантазия, но в его части не было ничего удивительного и тем более незабываемого. Нужно было всего лишь дойти до определенного моста, перейти его со включенной фронтальной камерой и отправить ролик.

По координатам он быстро нашел нужное место, а вот мостик разглядел не сразу. Сумрак искал речушку или какой-нибудь канал и только потом заметил темный провал оврага. Когда он подошел поближе, сомнений стало еще больше. Черный металлический мост выглядел не слишком надежным. В иной раз Ян на такой бы не сунулся, но чувство опасности у него за последнее время сильно притупилось. Он включил фронтальную камеру. Взъерошил непослушные волосы и попытался улыбнуться. Нажал на кнопку записи и пошел по мосту, а про себя подумал, что задание у него все-таки тупое и странное. Темно же, ничего не видно, кроме его лица. Какой из этой говносъемки фрагмент истории? В ответ на его мысли земля ушла из-под ног. Он успел увидеть на дисплее удивленного и испуганного себя, а потом выронил смартфон. Его обожгло жаром невесть откуда взявшегося огня. Он закричал и упал в ревущее пламя…

От удара из груди вышибло воздух. Ян прерывисто вдохнул и со сдавленным стоном открыл глаза. Вокруг не было ни оврага, ни пламени. Только серые стены узкого коридора, обшарпанная дверь и такой же серый потолок. Он сел на полу и с недоумением огляделся по сторонам. Как он здесь оказался? Долго размышлять помешала темнота в обоих концах коридора. Она приближалась неестественно непроглядной и давящей массой, словно не существовало ни полумрака, ни теней. Свет и за ним сразу черная как смоль темнота. Сумрак поднялся на ноги. Шагнул вперед, чтобы рассмотреть поближе, и тьма отозвалась странным звуком — шелестом и скребущим шорохом. Из нее вынырнула масляно-черная, блестящая и живая масса, состоящая из тысяч маленьких насекомых. И тут же скрылась обратно в непроницаемый мрак. Ян в ужасе отпрянул, а позади раздалось такое же шуршание множества крохотных лапок, жвал и панцирей. Там тоже подступала живая и трепещущая чернота. Ян непонимающе заозирался и ринулся к единственной двери.

Когда она захлопнулась за его спиной, ему почудилось, что по ту сторону скребутся насекомые. Он вздрогнул и поежился. Снова огляделся, и по спине прокатился неприятный холодок. Помещение, куда он заскочил, точь-в-точь напоминало комнатушку, которую он снимал после универа — странную, в форме буквы Г, но дешевую. Ему, вчерашнему студенту, как раз по карману. Ян с неприятным удивлением смотрел на шкаф с приоткрытой дверцей и заваленный книгами стол. В его настоящей комнате за углом, в той самой верхушке буквы Г, стоял диван, где он спал, а возле стены — старая облезлая гитара, доставшаяся в наследство от прошлого арендатора.

Сумрак медленно прошел вперед, осторожно заглянул за угол и еле удержался от тихого вскрика. На продавленном диване лежал бывший одногруппник. Они вместе доучились до четвертого курса, пока Пашка в дурацкую аварию не попал и не лишился возможности ходить. Ян с содроганием смотрел на облепивших его ноги крыс, а Пашка, казалось, и не замечал обгладывающих его заживо грызунов.

— Яныч! — он оторвался от журнала-каталога ритуальных услуг и махнул ему рукой.

Смерил его внимательным взглядом и оценивающе хмыкнул.

— Хреново ты, брат, выглядишь, — доверительно сказал Пашка. — Приболел?

В его голосе отчетливо слышалась недобрая ирония без капли сочувствия. В универские годы они не особо общались. Пашка всегда был душой компании, весь на виду, а Ян тихий, сильно не высовывался. Но в поведении одногруппника часто проскальзывало, словно что-то его задевало, когда Ян был рядом. Может, Сумароков его просто раздражал. Сейчас уже не спросишь. Пашки давно нет. После аварии года три продержался, а потом решил, что нахер так дальше жить.

— Чего встал? Давай, садись, поболтаем.

Пашка похлопал по краю дивана. Крысы потревоженно пискнули, но не прервали трапезы и продолжили глодать сочащуюся кровью плоть. Одна шустрая крыска шмыгнула к Пашке на грудь. Он ласково погладил ее, словно котенка, а она вцепилась ему в палец и принялась его грызть. Сумрака замутило. Он тупо смотрел на крысиное месиво, сквозь которое проглядывали объеденные до костей ноги, и не мог вымолвить ни слова. Это же нереально. Ян отсюда давным давно съехал и перебрался в другой город. Пашка здесь ни разу не был. Он вообще умер!

— Гадаешь, почему я в твоей хате? — насмешливо спросил одногруппник. — А вот не смог упустить случай напомнить тебе, кто ты такой!

Пашка крепко ухватил грызущую его палец крысу. Сдавил так, что та пронзительно запищала, и со злостью швырнул ее в Яна. Тот едва успел отскочить в сторону. Зверек с писком шмякнулся на пол и шмыгнул под шкаф.

— Да какого хрена? — выкрикнул Сумрак.

Он наконец вышел из неприятного оцепенения и разозлился. Пашка смотрел на него колючим взглядом и злился еще сильнее.

— А это тебя надо спросить, какого хрена, дорогой Янчик, — едко произнес он. — Ты же обещал, что развезешь нас по домам. Ты тогда единственный не пил, и мы тебе поверили. А ты потом что сделал? Слился! Крыса ты!

Ян ошеломленно уставился на Пашку. Он помнил ту сходку. Они тогда все сильно напились. Все, кроме него. Он действительно пообещал сесть за руль Пашкиной машины и отвезти их по домам, а потом… Он наморщил лоб, вспоминая. Да, он ушел. Уже толком не помнил, почему. Может, дела какие-то выплыли. Может, просто надоело. А на следующий день он узнал, что друзья все-таки решили поехать на машине и попали в аварию.

Сумрак недоуменно затряс головой. Неужели… Пашка винил его в том, что случилось?

— А кого еще? — зло откликнулся на его мысли одногруппник. — Если бы ты не свалил, мы бы не попали в аварию. Я бы жил до сих пор, понимаешь?

— Нет уж, даже не думай перевалить на меня вину за то, что тебе не хватило мозгов пойти домой пешком, — с раздражением отозвался Ян. — Ты сам виноват в том, что случилось. Никто не заставлял тебя садиться за руль бухим в говно.

Пашка злорадно улыбнулся и покачал головой.

— Ты же сам себе не веришь, не правда ли?

Он поднял руку и указал театральным жестом. В то же мгновение грызуны как по команде перестали обгладывать Пашкины ноги. Крысиный покров схлынул с дивана и кинулся на Яна. Тот с отвращением и страхом отшатнулся в сторону, бросился обратно к выходу из квартиры и беспомощно замер возле пустой стены. Никакой двери больше не было! Куда бы он ни попал, этот мир жил по своим правилам и менялся, как дурной сон, где все нарочно ускользает и разваливается.

Сумрак затравленно глянул на крыс и ринулся в ванную. На бегу зло и брезгливо стряхнул с ноги особо проворную крысу, забежал и захлопнул за собой дверь. Точно так же, как когда спасался от шевелящейся темноты. В сознании набатом стучало абсолютное непонимание, что происходит. Что это за безумное место? Что с ним? Он же просто шел по долбаному мосту, который под ним обвалился.

В хаотичные мысли вклинилась незатейливая мелодия мобильного телефона. Звучала откуда-то издалека — как из глубины квартиры. Ян посмотрел в зеркало и в нем увидел другого себя. Он невольно дернулся и прижался спиной к двери. Он помнил этот кошмарный день и знал, кто ему звонил. Сумрак неверяще смотрел на располосованное трещинами отражение, а человек в зеркале уставился перед собой пустым и потемневшим взглядом. Ему только что позвонил дядька и сообщил о трагической кончине матери Яна. Костяшки на правой руке заныли фантомной болью. Он тогда со злости разбил зеркало. Возвращаться в тот день оказалось страшнее, чем бежать от прячущихся в темноте насекомых или спасаться от Пашкиных крыс.

Где-то в комнате все надрывался и надрывался телефон. Дядька названивал, хотел узнать, не нужно ли ему что-то. Благодетель херов! Это же он сам ее убил! Он! А потом искренне сочувствовал своему племяннику. Ян закрыл лицо руками. Он безнадежно запутался. Навьи духи сказали ему, что дядька натравил их и на его мать, и на младшую сестру. Духи, которых никогда не существовало. Он просто сошел с ума и продолжал бредить. Он с силой оттолкнулся от двери и, пошатываясь, вернулся в комнату. Телефонная трель мгновенно умолкла. Пашка и его крысиное воинство пропали. По эту сторону двери оказалась совсем другая квартира. Ян переехал в нее сразу после смерти матери — ринулся в столицу глушить горькие мысли и осуществлять мечты, но не получилось ни с тем, ни с другим.

В тишине прозвучал голос, который он не слышал много лет.

— Ян!

Сумрак вскинул голову и с болезненным изумлением увидел свою младшую сестренку. Ариша изображала балерину. Когда они еще в деревне жили, она часто смотрела на коллекцию маминых фарфоровых статуэток, а потом пыталась повторить их позы. По-детски неловко, но старательно. Бьющий в окно теплый свет подсвечивал ее фигурку и летающую в воздухе золотистую пыль.

— Смотри, у меня почти получается! — Ариша подняла над головой белые, бескровные руки и покружилась. — Похоже?

— Да, очень… — сдавленно выдохнул Ян и через силу улыбнулся.

— Правда? — обрадовалась сестра. — А то мама мне говорит, что балериной я уже никогда не стану…

Аришка тяжело вздохнула и почесала лохматый висок. Вытащила из волос сухие сосновые иголки и задумчиво повертела их в маленькой ладошке.

— Яааан, — протяжно позвала она и посмотрела на него, хитро и умоляюще одновременно. — Заплети меня? Я немножко растрепалась. Мама придет и заругается…

— Она тоже… — голос у Сумрака предательски сорвался, — тоже здесь?

Девочка кивнула, схватила со стола деревянный гребень и подбежала к старшему брату. Дрожащей рукой он забрал у нее расческу. Арина выглядела такой же, как он нашел ее в лесу — белой, словно вымороженной изнутри, и мертвой. Ян с трудом заставил себя дотронуться до ее растрепанных волос, где запутались сосновые иголки и одинокий засохший листок.

— Она на тебя сердится, — сообщила сестра.

— Почему?

— Нуууу, я же в лес убежала… Она сказала, что ты плохо за мной следил, и поэтому я теперь никогда не стану балериной.

Арина тяжело вздохнула, а Сумрак выронил гребень и неверяще замотал головой. Он точно сошел с ума или просто умер. Свернул шею и лежит в овраге, пока его не нашли. А какая-то чудовищная сила перемешала все в его угасающем сознании, вытащила из укромных уголков самое личное, самое больное и заставила переживать все заново. Его никто никогда не обвинял в произошедшем. Да и как? Они все тогда дома были, кроме дядьки. И никто его не просил за сестрой присматривать. Уже годы спустя он сам себя корил, что недоглядел, когда много раз прокручивал в памяти тот страшный день.

— Никто не просил тебя присматривать? — холодно прозвучал за спиной женский голос.

— Ой, мама… — Аришка широко распахнула неживые глаза. — Сейчас будет ругаться.

Ян медленно обернулся. Его затрясло. Он уже уверился, что умер. Ну ничего, с кем не бывает. Смерть рано или поздно за всеми приходит. Даже такая тупая, как свалиться в овраг из-за собственной глупости. Ян поймал себя на мысли, что ему и не особо страшно от этого осознания. Сильнее пугало посмертие — оно оказалось слишком жестоким. Выскребло все прошлые ошибки, заставило сомневаться там, где он прежде был уверен в своей непричастности, и безжалостно топило в чувстве вины.

— Что смотришь? — снова заговорила мать.

Она тоже была мертвой. В строгом черном платье, в котором он ее видел в последний раз. На лице ни тени прежнего тепла, с которым она всегда встречала сына, когда тот приезжал в деревню ее навестить.

— Ты думаешь, это из-за меня? — тихо спросил Ян.

Лицо матери исказилось от гнева.

— Все из-за тебя! Сначала отец твой ушел, потом ты за сестрой не уследил!

— Но мой отец… — растерянно произнес Сумрак, оборвал фразу и вопросительно посмотрел на мать. — Он же ушел, потому что не родной мне. Как и ты… Потому что ты рассказала ему, кто я такой.

— Вот, значит, как. Не родные мы тебе, да? Куда нам, деревенским. Ты себя мнишь особенным. Это тебе сумасшедшая старуха наплела, что ты дитя Чернобога? Ну так пойди и спроси у нее еще раз.

Она быстро подошла к Яну и схватила его за шкирку как щенка. Он даже дернуться не успел, как она с нечеловеческой силой протащила его до двери, из которой он только что вышел.

— А ты знаешь, что эта безумная баба советовала утопить тебя как кутенка, когда ты родился? Надо было ее послушать.

Мать распахнула дверь и зашвырнула туда Яна. Он по инерции пролетел вперед, но удержался на ногах. Комната исчезла. Он снова оказался в деревне — в Теняевке. Возле дома бабы Тони, которая всю жизнь называла его навьим сыном и отгоняла от деревенских детей.

Старушечья голова весело скалилась ему с колышка.

— Навий сын! Не обошла тебя смертушка, ой не обошлаааа…

— С чего бы ей меня обойти, если я такой же, как и все.

— Твоя правда, — согласилась бабка. — Такой же, как и я, мертвый и сумасшедший. Но поверил же? Поверил, дурень!

— Зачем? — только и смог спросить Сумрак.

— Что зачем? Ты же первый начал про своих навий да Чернобога рассказывать, а я только подыграла малехо. Жаль тебя стало, бедолагу болезного. Но ты… — она ухмыльнулась и продолжила, заговорщицки понизив голос. — Ты еще можешь отсюда уйти. Я расскажу, если подсобишь.

— Чем? — бесцветно спросил Ян.

— Да что-то у меня там в башке застряло, а ручек-то нету. Помоги, а я уж тебе все расскажу.

Сумрак подошел поближе и разглядел копошащихся опарышей в пробитом виске. Его снова замутило, хотя думал, что теперь его уже мало что сможет шокировать.

— Щекочут, — пожаловалась старуха. — Шугани их там.

Ян молча поднял в земли тонкую ветку и дотронулся ей до гнилой раны. Машинально задержал дыхание и сощурил глаза. Опарыши высыпались из черепа, но на их место тут же наползали новые. Ян не выдержал и отошел назад. Нервно вышвырнул ветку и схватился за голову. Почему он даже сдохнуть по-нормальному не может? Зачем это все?

— Ну спасибо, Янушка, спасибо, — довольно прошамкала старуха. — Прими и ты мою благодарность. Иди-ка ты туда, где тебе самое место.

В лицо ударил сильный и ледяной ветер. Сумрак прикрыл глаза рукой, а когда убрал ладонь, увидел, что снова оказался в помещении, похожем на заброшенный склад или завод. За ограждением из ржавой металлической сетки виднелись полуразобранные механизмы. А на полу… лежал он сам. Правую щеку пересекала неглубокая царапина, по бледной коже растеклась кровь. Глаза закрыты. Как будто он всего лишь спал.

Ян попятился назад и уперся спиной в стену. Поднес к лицу дрожащие полупрозрачные руки. Это что же… Он теперь заперт здесь вместе со своим телом? Навсегда? Ему вдруг стало настолько страшно, что он ринулся к сетке и ударил по ней ладонями.

— Да нет же! Не может так быть, не может! — он бил со всей силы, но ничего не чувствовал, и это пугало еще сильнее. — Я же не могу здесь остаться! Я не хочу! Пожалуйста, кто-нибудь!

Ян всем телом ударился о сетку… и пролетел сквозь нее. Он прошел по разрушенному зданию. Темнота, хоть глаз коли, но ему, на удивление, не мешало. Однако паника вперемешку с непониманием все равно накатывали ледяными волнами. Первым порывом стало убежать — куда-нибудь поближе к свету и к людям.

Сумрак выбежал из помещения. Вдалеке маячили огни вдоль дороги. Он помчался к ней. Проскочил ограждение, ему не мешали ни темнота, ни заросли деревьев и колючего кустарника. Ян выбежал к трассе и замахал руками. Никто не останавливался, все проезжали мимо. Он попробовал убедить себя, что это обычное дело — кому нужно связываться с каким-то нервным придурком? Но в глубине души понимал, что обманывал сам себя. Сумрак сжал ладони в кулаки и медленно вышел на дорожное полотно. Впился взглядом в быстро приближающуюся машину. Его ослепил свет фар. Ян зажмурился… и ничего не произошло. Легковушка промчалась сквозь него, а он остался стоять на дороге, невидимый для всего мира.

Сумрак тупо уставился перед собой. Нервно рассмеялся. Навий сын, как же! Ну вот он помер, и где Навь? Где долбаная Огненная река? Чернобожье дитя, а стоит как проститутка на трассе. Да от шлюхи и то больше пользы, чем от него!

— Задолбало… — еле слышно произнес Ян. — Пошло оно все…

Он бездумно побрел по дороге. Когда ему надоели слепящие огни машин, отошел поближе к обочине. Он не чувствовал ни холода, ни усталости. Только оглушающую, звенящую пустоту. Даже мысли все застыли. Так и шел — механически переставляя ноги. В реальность Сумрак вернулся, когда впереди показалась парковка круглосуточного супермаркета. Там он словно заново очнулся. Куда он вообще идет? Зачем? Он прошел мимо припаркованных автомобилей, пока вдруг краем взгляда не поймал нечто странное, не вписывающееся в новую реальность его существования. Ян повернул голову и вздрогнул — на выезде с парковки он увидел серый внедорожник. Водитель ждал разрешающего сигнала светофора и смотрел прямо на Яна. Этот человек его… видел?

— Эй! — закричал Ян и бросился к машине. — Эй, стой! Подожди!

Красный огонек сменился на зеленый. Водитель отвернулся, и внедорожник тронулся с места.

— Нет-нет-нет! Не уезжай, стой! Да подожди же ты!

Сумрак еще несколько мгновений смотрел вслед уезжающей машине, а потом ринулся следом. В сознании бился отвратительный страх упустить единственного человека, который смог его увидеть. Ян злился — ну какого хрена этот парень взял и уехал? Злился и бежал изо всех сил, убеждая себя, что он же мертвый, он не может устать. Он хоть через полгорода готов пронестись, лишь бы только догнать. И не ошибиться…

Продолжение здесь

Начало здесь

Велес затащил мужика во двор и приложил его головой о металлический столб. Пока тот дезориентировано мычал в полусогнутом состоянии, он вновь ощутил странное чувство, словно за ним присматривали или даже подсказывали, помогая понять нового себя. Огнецвет уже не сомневался, что эти бедовые для всей деревни соседи знают куда больше, чем говорили и Кузьмичу, и всем остальным. Разговорить его можно было разными способами, но самый быстрый был через страх, а Велес знал, что пугает больше всего. Он крепко ухватил мужика за грудки. Рывком поставил его на ноги. Мир вокруг подернулся красным маревом. За зов Огнецвета их окутало посмертие, привычное самому Велесу, мёртвому, и чужеродное для живого человека. Алый туман размыл Настёну, мангал с подгоревшими шашлыками, дом — затопил всё безмолвием. Велес отпустил мужика и сделал несколько шагов назад.

— Это… чё, блядь, такое? — пробормотал Гера, непонимающе озираясь вокруг. — Чё за хня?

Из красного тумана вышли двое — мужчина и женщина. Велес увидел, как лицо Геры перекосилось от ужаса — как он попятился, беспомощно выставив перед собой руки.

— Ты чё сделал? — забормотал он, смотря то на Огнецвета, то на людей рядом с ним. — Ты как их сюда притащил? Они же мёртвые, блядь!

— Мёртвые, — хмуро согласился мужчина. — Ты же нас убил. Ты и твои дружки.

Женщина молча стояла рядом с ним. В её глазах застыли горечь и боль. Велес по-новому посмотрел на призраков, узнал их — Стасю и Ивана, которые почуяли гнилую душонку и пришли к своему убийце.

— Вот ты тоже станешь мёртвым, и мы уйдем, — добавил Иван.

Гера хотел что-то сказать, но его скрыло алым туманом — захлестнуло словно огромной волной. А когда она схлынула, не осталось ничего. Велес обернулся на призраков.

— Я разберусь с другими двумя.

Иван вопросительно посмотрел на берегиню, но та лишь отрицательно покачала головой.

— Не нужно, — она перевела взгляд на Огнецвета. — Не ищите. Где оставили, там я прорасту следующим летом новой жизнью. Яшке скажи, чтобы не горевал.

Велес кивнул. Шагнул вперёд и снова оказался во дворе дома. Настёна испуганно жалась к калитке, словно не знала, бежать ей или остаться, а возле дымящегося мангала с застывшим взглядом лежал Гера. Издалека слышался шум приближающейся машины.

— Я думала, ты меня бросил! — обиженно залепетала девушка. — Ты просто взял и исчез!

— Это твои дружки едут? — вместо ответа спросил Велес.

Настёна выглянула на дорогу и утвердительно качнула головой.

— Отойди, — велел Огнецвет и вытащил из-за пояса пистолет.

На выстрелы вся деревня сбежится, но чего ему бояться — пусть ищут человека, который с того света заглянул и туда же вернется. Велес подождал, пока двое выйдут из машины, поднял “макаров”... и от души выматерился — из подступающего к дому леса с рёвом вылетел чёрный медведь. Яшка с рыком сбил с ног одного, шваркнул лапой по шее другого — так, что кровь хлынула фонтаном. Снова вернулся к первому и вцепился зубами ему в глотку. К рёву медведя, хрипам умирающих добавился пронзительный визг Настёны и крики деревенских, увидевших зверя.

— Яша, блядь! — в сердцах выругался Велес. — А ну пошёл отсюда, пока из твоей шкуры решето не сделали. Жди возле дома Кузьмича.

Яшка оскалился, но послушался и потрусил в лес. Вдалеке хлопнул выстрел, и он припустил быстрее. К дому бежали деревенские. Кто с ружьём, кто с вилами. Народное, мать его, ополчение.

— Садись в машину, — скомандовал Велес перепуганной Настёне и добавил, видя, что она не сдвинулась с места. — Живо!

Он поднял с земли ключи от внедорожника, сел в машину и поехал к дому Кузьмича. Деревенские что-то кричали вслед, но он не обращал внимания. У него теперь другие заботы. Настёну в Чернолесово отвезти. От этой мысли внутри всё скручивало холодом. Чуял, что в этот раз ему разрешат доехать. А там… там уж как получится.

Кузьмич ждал его возле дома. Рядом с ним стоял Яшка в штанах и футболке не по размеру. Велес ещё из машины не успел выйти, а старик на него набросился.

— Это как понимать?! Забегает ко мне этот голожопый и говорит, что ты ему сказал здесь тебя ждать… — он глянул на Велеса и осёкся. — Ты… всё там?

— Всё, — ответил Огнецвет. — Больше эти гастролеры никого не побеспокоят.

— У неё платок Стаськи, — процедил сквозь зубы Яшка и кивком головы показал на сидящую в машине Настёну.

Велес понимающе хмыкнул. Вот, значит, чего он на них набросился. Понял, что они и берегиню его угробили.

— Я её видел, — неожиданно сам для себя он оборотню. — Стаську. Сказала, тело её не искать, а тебе просила передать, чтобы не горевал.

Он перевёл взгляд на Кузьмича.

— И твоего Ваньку тоже видел. Он просил об этом голожопом вместо берегини позаботиться, и чтобы ты раньше времени в могилу не собирался.

Про себя Велес подумал, что Ванька простит ему эту маленькую ложь.

Кузьмич шумно втянул воздух и сурово глянул на Яшку. Тот под его взглядом сразу насупился.

— Об этой нечисти окаянной? — всплеснул руками старик. — Он же паскуда бесовская. Только и делает, что херню творит.

— Он за твоего сына помог отомстить. А херню творить он больше не будет, да, Яша?

Подросток неохотно кивнул. Огнецвет снял джинсовку. Увидел на спине рисунок под концертную афишу. Вот она почему Яшке так в душу запала.

— Держи, — он протянул её парнишке.

Похлопал его по плечу, махнул рукой старику и снова сел в машину. В этот раз монстрами оказались не настоящие чудовища, а всего лишь люди. Да ещё и соседи. В другой деревне прятались такие же монстры, их Огнецвет и собирался навестить.

Он гнал по трассе, пока не увидел съезд на дорогу. Почувствовал, как сердце сразу забилось сильнее, когда взгляд выхватил дорожный указатель с надписью “Чернолесово”. Двенадцать лет назад его не было — только незаметная развилка, на которую чужим лучше никогда не сворачивать. Тогда Огнецвет просто поверил на слово, что где-то здесь есть деревенька с неравнодушными людьми, предложившими обворованному солдату приютить его на ночь, а потом отвезти до родного города. По ощущениям он всего лишь неделю-две назад ехал в старой “Ниве” и думал, что уже завтра будет дома. Огнецвет невольно поехал быстрее. Дорога тут как была хреновая, так и осталась, но разве это могло помешать? Внедорожник покачивался на ямах, рядом притихла Настёна. Неужели не понимала, что Велес не простит её отца, который ему факелом лицо жёг и душил, чтобы он отраву выпил? Наверное, на что-то надеялась, а, может, просто жила в каком-то своём мирке, где не было ни отца-убийцы, ни сумасшедших деревенских, ни троих дегенератов, что её только вчера пользовали.

Чем ближе Огнецвет подъезжал к деревне, тем ярче разгоралась злость. Перед глазами поневоле проносились совсем свежие для него образы — как он просил отпустить, а местные забрасывали его окровавленными цветами. Как из последних сил бежал в лес, где поджидало чудище. Теперь он понимал, что тот леший мог быть реальным, а не предсмертным бредом. С ним тоже надо бы разобраться, чтобы больше никого не сожрал. Но сначала — чернолесовские. Велес заметил, что всё сильнее сжимал пальцами руль, до рези всматривался вперёд и ждал — когда там уже проступит дружелюбная деревенька с отзывчивыми и добрыми людьми… Когда он сможет вытащить из избы и дядю Славу, и Степана и пристрелить их возле столба, где они его казнили.

К дороге всё ближе подступили почерневшие деревья. Велес опустил стекло, и усилившийся запах дыма превратился в безмолвное предупреждение, что впереди его ждёт совсем не месть, а что-то горькое, едкое и бессильное. Что-то, что теперь навсегда впиталось в душу, сколько бы он ни возвращался с того света в свои короткие увольнительные. Огнецвет остановил внедорожник возле въезда в деревню. Вышел из машины и неверяще замотал головой, глядя на обгоревшие остовы домов.

— Да нет же… — тихо произнёс он. — Не может быть!

Дом дяди Славы смотрел на него чёрными провалами окон на уцелевшей стене. Крыша обвалилась. Рядом с крыльцом, где Велес грелся на солнышке, пробивалась молодая крапива. Лесной пожар разворошил гнездо безумцев. Как же Огнецвету хотелось поверить, что они сгорели в пламени — что огонь догнал каждого, кто бросил на него цветок, обглодал всех сумасшедших до костей… Но это было всего лишь злой мечтой и надеждой на запоздалое отмщение. Наверняка всех вывезли, или сами уехали. Такие мрази обычно самые живучие. А где их теперь искать? Из всех чернолесовских только одна Настёна осталась. Огнецвет медленно к ней обернулся.

— Где же папка мой? — растерянно спросила девушка.

— Надеюсь, что сгорел, — процедил сквозь зубы Велес и подошел к ней. — Покажи…

Голос у него предательски сорвался. Настёна смотрела на него широко раскрытыми от страха глазами.

— Покажи, где вы меня убивали, — снова заговорил Огнецвет. — Где этот чёртов столб?

Настёна не ответила. Только попятилась и мелко затрясла головой, словно не понимала, о чём он говорил. Велеса перекосило от злости — местная дура смотрела ему в глаза и делала вид, что ничегошеньки не знает. Сучка! Она же к нему первой пришла и оставила связанным, как он её ни умолял его развязать. Она его бросила в темноте на расправу сумасшедших деревенским! В один шаг он оказался рядом с ней. Схватил за плечи и встряхнул.

— Может, память тебе освежить, а? — прошипел Велес. — Это же для меня всего-ничего прошло, а вы тут столько лет ещё развлекались… Наверняка я не последним стал, кого вы угробили.

— Отпусти, — жалостливо захныкала Настёна, — отпустиии…

Она беспомощно дёрнулась и как-то разом поникла. Сжалась, как будто ожидая удара.

— Пааапка… — сквозь слёзы позвала она, заозиралась, словно выискивая кого-то, и тут же заголосила в полный голос. — Папочка, скажи ему! Всем им…

Огнецвет несколько мгновений смотрел на её покрасневшее, зарёванное и испуганное лицо. Усилием воли поборол очередной приступ злости и оттолкнул её от себя. Настёна неловко упала на землю. Она подтянула к себе ноги, обхватила коленки и всё так же со страхом смотрела на Велеса. А ему хотелось в голос орать от досады. Огнецвет отшатнулся назад. С силой сжал виски. Он так ждал, так надеялся, что стребует с чернолесовских за свою жизнь! И где они все? Только одна полоумная девка, с которой спрашивать — это уж совсем мразью надо быть. Велес отнял руки от лица и посмотрел на Настёну.

— Где он? — тихо произнёс он. — Я ничего тебе не сделаю, обещаю. Просто скажи… Мне надо посмотреть, понимаешь?

Девушка показала трясущейся рукой куда-то за сгоревший дом дяди Славы. Огнецвет молча обошёл пепелище и побрёл в почерневший лес. Долго идти не пришлось — обугленные деревья расступились перед ним небольшой поляной, посередине которой темнел резной столб. Огнецвет горько усмехнулся. Ну разве не ирония? Пламя всё здесь смело. Выгнало людей, выжгло останки убитых, а место казни уцелело. Дерево обуглилось, но столб не упал, словно ещё надеялся на свежую кровь. Велеса такой яростью захлестнуло, что стало трудно дышать. Стиснув зубы, он подошёл к почерневшей деревяшке. Резной идол, свидетель многих смертей, безмолвно смотрел на вернувшуюся жертву. Огнецвет сжал ладони в кулаки. С силой врезал по дереву. Обожгло острой болью, идол в ответ глухо скрипнул. Велес ударил ещё и ещё, потом зло пнул столб. Пинал, пока обгоревшая деревяшка с треском не упала на выжженную землю.

Огнецвет медленно обвёл невидящим взглядом безлюдную поляну и рассмеялся — зло, с надрывом. Пусть он сумел отомстить только деревяшке, пусть не нашёл своих настоящих убийц, он всё равно их переживёт. Каждого из них. Назло им, назло себе и всему миру — даже толком не зная, что с этой жизнью потом делать. Просто потому, что не умел сдаваться. Не мог опустить руки, когда хотелось плыть по течению, зная, что унесёт на самое дно. Даже если ему некуда идти, и его никто не ждёт. Разберётся как-нибудь.

Велес вернулся в машине. Настёна так и сидела на земле, обнимая себя за коленки.

— Не помогли вам ваши блядские ритуалы, — мрачно произнёс он. — Всё равно сгорели. Хоть и не все. Не стрёмно было жить здесь? Среди трупов. Вы их, наверное, как грибы по осени находили. Там прошлогодний подберёзовик гниёт, тут свежий подосиновик лисы доедают…

Взгляд Настёны затуманился, словно она что-то вспомнила. Девушка покачала головой и слабо улыбнулась.

— Мы никогда никого не находили. Темновит всех себе забирал. Тогда здесь было хорошо. Лучше, чем в той деревне, где ты меня нашёл.

Огнецвет прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Напомнил себе, что перед ним дура, потом напомнил ещё раз, чтобы снова не сорваться. Тогда ей, конечно, хорошо было. Жила себе спокойно. Папа о ней заботился, а заодно помогал людей в жертву приносить. Праздники устраивали всей деревней. Хороводы водили вокруг умирающих. Не жизнь, а ебучая благодать. Это потом судьба каким-то неведомым образом её под трёх отморозков подложила. Как это произошло, Велес не хотел знать. Сомневался, что нашёл бы в себе сочувствие, даже если бы узнал. Когда он открыл глаза, увидел что Настёна перебирает браслет на своем запястье. Обычная, потемневшая металлическая цепочка с простыми подвесками. Так он думал, пока среди них не выхватил взглядом серебряное крыло. Огнецвет похолодел, а Настёна, не заметив, как он изменился в лице, подняла голову и снова улыбнулась.

— Всё, что от тебя осталось, — она провела пальцем по почерневшему серебру. — Папа мне отдал… Вечером, когда я тебя там повстречала, а наутро она вся потемнела. Он мне сказал, что такое бывает, когда люди умирают. Жаль мне тебя было, Огнецвет. Я таких, как ты, больше никогда не видела.

Взгляд Настёны затуманился. Видимо, она снова оказалась в своём прошлом, где умирали люди, но ей там было гораздо лучше, чем сейчас. А Велес вернулся в своё — ему и далеко заглядывать не надо было. Как только он приехал в Чернолесово, оно окружило его как свора голодных и одичавших собак. Рвало на части, а ему нечем было его отогнать. А может, и не хотел он прогонять. Ему надо было ещё раз пережить, чтобы, наконец, отпустить, раз уж с местью не сложилось. Огнецвет быстро подошел к Настёне. Грубо сорвал с её руки браслет. По земле рассыпались подвески — чужие, загубленные жизни. Девка вскрикнула и попыталась ударить Велеса, но её рука так и замерла в воздухе. Она опасливо сжалась и всхлипнула.

— Всё это чьи-то жизни, которые твой отец помог уничтожить, — тихо оборонил Огнецвет.

Он поднял с земли почерневшее, будто обугленное крыло. Сжал его в ладони. Может, позволят ему с собой забрать частичку другого себя. Когда он здесь с последним своим делом закончит. Велес посмотрел в сторону деревьев — где-то там ещё прятался лесной монстр, если пожар его не уничтожил или не выгнал отсюда — и услышал в сознании чужие мысли.

“Не сейчас. Один не справишься. В другой раз вернешься и освободишь”.

Огнецвет застыл на месте. Значит, всё? Его увольнительная закончена до следующего призыва? На его злое замешательство снова легли не принадлежащие ему слова.

“Верни той, кто тебе его дал. Так нужно”.

Велес разжал ладонь, посмотрел на крыло и покачал головой — совсем как Настёна, когда не хотела сознаваться. Страшно стало снова возвращаться в родной город, чтобы вернуть подвеску, которую ему мать подарила, когда он в лётную академию поступил. Он с родителями уже попрощался, но нутром чуял — не отпустил. Видимо, тому, кто его сюда отправлял, все его метания было видно.

Огнецвет тяжело вздохнул и побрёл к машине.

— Садись, — не глядя на Настёну, велел он. — Довезу до ближайшей заправки.

Девка шустро поднялась с земли и забралась во внедорожник. В руках она сжимала разорванный браслет и рассыпавшиеся чужие жизни.

— А где мой папа? — робко спросила она.

— Не знаю, — Велес повернул ключ в замке зажигания и бегло глянул на Настёну. — Может, кто-нибудь поможет тебе его найти, но не я. Если его найду я, то убью.

Больше она не проронила ни слова, а Огнецвет поехал прочь из проклятой деревни — по дороге своего несвершившегося будущего. Настёну он оставил на первой же заправке. Надеялся, больше никогда её не увидеть. Огнецвет гнал в Тверь. Иногда задумывался, что у него нет ни документов, ни водительского удостоверения. Ещё и “макаров” до сих пор лежал в двери внедорожника, но каждый раз тревогу накрывало чужим спокойствием — ощущением, что ему нечего опасаться. На него действительно не обращали внимания. В небольшой пробке на въезде в город мимо прошёл инспектор дорожно-патрульной службы, равнодушно посмотрел на Велеса и махнул ему рукой, чтобы проезжал дальше. Эти-то всегда чуют, у кого что не так, но и для них он был словно призрак. Или человек, у которого слишком сильно разыгралась тревога и фантазия.

Огнецвет остановил машину возле дома родителей. Выходить из внедорожника он не стал — незачем ему рожей светить. Сидел внутри, нервничал. Решил дождаться темноты и зайти в подъезд, чтобы бросить подвеску в почтовый ящик, в глубине души сознавая, что обманывает сам себя. Раз уж приехал, хотел снова взглянуть на родителей, если получится. Велес смотрел на гоняющих на самокате ребятишек возле подъезда. Лето, каникулы. Беззаботное детство.

Огнецвет вытащил из кармана джинсов подвеску, покачал её на ладони. За время пути металл посветлел, сам по себе, как будто сквозь черноту искорка жизни проступила.

— Славик! — прозвучал совсем рядом до боли знакомый голос. — А ну давай домой!

Велес вздрогнул и быстро поднял голову. Возле подъезда, в каких-то трёх метрах от машины стояла его мама, а к ней нехотя шёл светловолосый мальчуган лет восьми. Один из тех, кто только что катался на самокате.

— Ну мааам, ну рано же, — ещё издалека запротестовал мальчишка.

Огнецвет неверяще переводил взгляд с матери на пацана и обратно. Неужели на самом деле сын? На родителей совсем не похож. Те оба темноволосые, а этот как одуванчик посреди лета. Да и возраст у них уже не тот, чтобы о своём думать. Приёмный, скорее всего. Велес машинально обхватил себя руками и не сдержал тихий смешок. Вот уж повезло им с имечком.

— Я тебе во сколько сказала прийти — в шесть часов. А время уже семь доходит.

— Ну маааам, ну ещё полчасика можно? Ну пожалуйста. Папа пойдет с работы, я вместе с ним приду.

Маленький Славик умоляюще посмотрел на мать. Велес увидел, как та вздохнула и неодобрительно покачала головой. Но взгляд её выдавал. Огнецвет такой хорошо помнил, когда мелким тоже что-то выпрашивал, а она вроде бы и сердилась, и к дисциплине приучала, но иногда шла на уступки.

— Полчаса, — строго сказала мать. — Чтобы вместе с отцом домой пришёл, понял?

— Да, мам, — просиял мальчишка и тут же бросился обратно к друзьям.

Велес проводил взглядом мать. Подождал, пока та скрылась в подъезде. Потом посидел ещё немного, растерянно улыбаясь — пытался уложить в голове, что у него теперь есть младший брат. Он был искренне рад за родителей — что они не похоронили себя вместе с ним, а смогли жить дальше. Несмотря ни на что.

Огнецвет вышел из внедорожника.

— Эй, парень, — окликнул он Славика. — Поди-ка сюда.

Мальчишка повернулся к нему, настороженно оглядел его с головы до ног, но подходить не стал. Велес понимающе хмыкнул и развёл руками в примирительном жесте.

— Да не бойся, я твою маму хорошо знаю. Передай ей, — Огнецвет протянул ему на ладони подвеску.

Славик сверлил его настороженным взглядом. К нему молчаливой группой поддержки подтянулись его друзья. Глядя на насупленные и серьезные детские лица, Велес добродушно усмехнулся.

— Вон у тебя сколько защитников, куда мне одному против вас, — с улыбкой продолжил он. — Ну ладно, ты на самом деле правильно делаешь, что к чужим не подходишь. Так и надо. Но ты все равно ей отдай, ладно? Поймаешь?

Огнецвет осторожно бросил подвеску младшему брату. Тот ловко её поймал и принялся рассматривать. Друзья тут же столпились вокруг него и заглядывали ему через плечо.

— Мне просто отдать это маме? — с сомнением спросил Славик.

— Скажи ей… — Велес запнулся и замолчал.

Он запоздало задумался, что можно передать матери, чтобы ненароком не разрушить её жизнь и заново собранное счастье.

— Что у человека, который тебе это дал, всё хорошо… — сказал Огнецвет и оборвал фразу.

Нет, так говорить нельзя. Столько лет прошло, и вдруг он выплыл хрен знает откуда. Подумают ещё, что живой. Начнут искать. Велес не хотел давать им ложную надежду. Он ей сам уже так нажрался, что до тошноты.

— Скажи, мне жаль, что не смог вернуться, но так уж получилось, — тихо и быстро заговорил он. — Пусть положит это рядом с её мамой.

Велес заметил непонимающий взгляд парнишки и добавил.

— Она поймет. Ты их береги. Ты у них один…

Его перебил громкий и строгий окрик.

— Славик, — с нажимом позвала мать.

Огнецвет застыл на месте. Он же видел, как она ушла! А пока говорил с братом, просмотрел, что она зачем-то вернулась.

— Что вам нужно от моего сына? — уже жёстче спросила она.

Велес вдохнул поглубже… и обернулся. Глаза матери расширились от изумления. Она тихо вскрикнула и тут же прикрыла рот рукой.

— Велес… — прошептала она и бросилась к нему. — Велес!!

— Всё хорошо, мам, — еле смог вымолвить Огнецвет и слабо улыбнулся. — Ты прости, что не вернулся. У меня там теперь уже всё хорошо…

Нечеловеческим усилием воли он заставил себя отступить в посмертие прямо сейчас, пока ещё оставалась возможность просто промелькнуть в чужих жизнях болезненным росчерком, а не бередить рану заново, как старым и тупым ножом. Пространство вокруг подернулась красноватой дымкой. Велес увидел, как удивленно заголосили мальчишки, показывая пальцем туда, где он только что стоял. Как снова вскрикнула мать.

— Мам, мам, он исчез! Ты видела? Видела же?

Славик теребил её за рукав, но она неотрывно смотрела на пустоту, где только что видела пропавшего сына. По щекам матери катились крупные слёзы.

— Мам, он сказал, чтобы ты отдала это бабушке. Но она же умерла давно?

Мать вздрогнула, протянула руку и забрала подвеску, которую настойчиво совал ей Славик. Она разглядела серебряное крыло, улыбнулась сквозь слёзы и прижала свой давний подарок к груди.

— Велес… — тихо позвала она.

Подняла вверх руку, словно хотела потрогать пустоту, чтобы проверить, что там действительно ничего и никого нет. Огнецвет, скрытый ото всех, неотрывно смотрел на неё сквозь красное марево приближающегося небытия. На её заплаканные глаза, на появившуюся седину в волосах, на углубившиеся морщины на лице. Смотрел и запоминал, чтобы сохранить в памяти. Он попрощался. Теперь и он должен отпустить прошлое. Принять, что прежняя жизнь закончилась. А новую он проживёт, как только отслужит. Назло всем, кто так старался упрятать его в могилу.

Снилось хорошее. Короткие летние ночи в компании друзей, редкие выходные у родителей. Даже учебка — как он первый раз поднял в воздух вертолёт. Потом пригрезилось что-то ещё — ускользающее, сотканное из тепла воспоминаний прошлой жизни, но тоже хорошее. Велес улыбался сквозь сон, пока его не разбудил надтреснутый голос.

— Значит, все-таки тебя мне в подмогу послали.

Огнецвет с неохотой открыл глаза. Он лежал на старой, пружинной кровати. На такой же он заснул в последний раз — в глухой деревеньке, где росли диковинные алые цветы, а её жители тронулись умом. Обстановка тоже напоминала избу, где ему переночевать предложили: простая комнатка с одной кроватью и подвешенными в углу пучками сушеных трав, пожелтевшие занавески на маленьком окне. Да и стоящий напротив кровати мужчина со сложенными на груди руками спросонок вдруг напомнил дядю Славу, который его отравил и отдал лесному чудищу. Остатки сна как рукой сняло. Огнецвет резко сел в кровати и только потом разглядел, что старик в комнате намного старше чернолесовского безумца. Да и вообще на него не похож.

— Я тебя во сне видел, — сухо пояснил старик в ответ на хмурый взгляд Велеса. — Попросил помощи у покровителя, вот он и прислал…

Он оценивающе оглядел Огнецвета с головы до ног и с сомнением в голосе добавил:

— Ну раз ты здесь, надеюсь, сдюжишь.

Старик посторонился от двери из комнаты — будто Велес после этих слов должен был вскочить с кровати и рвануть в очередное хрен знает что. Огнецвет и не подумал куда-то бежать. Набегался уже — и по лесу от ведьмы, и по деревням с одним и тем же вопросом, не происходило ли чего странного, пока на него все косились как на дурака. Он остался сидеть на краю старой кровати и молча смотрел на человека, из-за которого его снова выдернули к живым.

Дед у двери выглядел сердитым и решительным — той самой нехорошей решимостью, когда с голыми руками на кого угодно пойдешь. В блёклых глазах плескалась тоска, сколько бы он её в злости ни топил.

— Ну? — не выдержал старик. — Чего ты меня разглядываешь, как девку на выданье? Иди давай. Коль уж тебя сюда прислали.

— А ты, дед, не гони лошадей, — спокойно отозвался Велес. — Расскажи сначала, что у тебя стряслось, для чего помощи просил, и куда я, по-твоему, идти должен. И ещё…

Он помедлил, пошарил взглядом по комнатушке, но не нашел ничего, что могло бы подсказать, на сколько вперёд убежало время, пока он плавал где-то в своём посмертном небытие.

— Какой сейчас год?

Старик снова недоверчиво его оглядел. На его лице промелькнуло досадливое удивление.

— Ты откуда такой незнающий взялся?

— Оттуда, куда ты лет через десять отправишься, — холодно отрезал Велес. — Или рассказываешь все, как есть, или пусть твой покровитель тебе возврат оформляет.

— Многовато ты мне отмерил, — с усмешкой проворчал дед. — Я восьмой десяток давно уже разменял.

Он тяжело вздохнул. Прихрамывая, доковылял до старой табуретки у окна и сел. Вытянул вперёд больную ногу.

— Я помощника просил, а не дитё неразумное.

— Тебе шашечки или ехать? — Велес вернул ему недобрую усмешку.

— Смотри, какой ершистый. Ну, можно понять, — старик растер колено. — Кому хочется молодым помирать.

Огнецвет не ответил. Задумался лишь, откуда и этот знает, что он мертвяк. Дохлятиной от него не воняло. Выглядел как обычный человек. Годы жизни на лбу не писал, но некоторые типа этого деда все равно сходу понимали, кто он такой. Может, конечно, этот загадочный покровитель ему сообщил и выдал к своему мертвяку инструкцию по применению. Но это и неважно. Для себя Велес решил, что никуда не пойдет, если старик вдруг заартачится. Хватит с него. Так помогать — это, наоборот, всё только портить. Будь у него в прошлый раз понимание, зачем его с того света призвали, Валька, парнишка-медиум, не остался бы без брата, а сам Велес не шарахался бы как восставший зомбяк, такой же бесполезный и тупой.

— Две тыщи восьмой сейчас, — добавил дед.

Огнецвет невольно вздрогнул. Он же только вчера под дождем брел по лесу, пока его привычно в темноту не засосало, а для всех остальных ещё два года минуло. Отчетливо вспомнилась чужая мысль, которую кто-то вложил ему в голову, когда он очнулся в первый раз.

“Отслужишь своё — вернешься к живым”.

Велес за неё ухватился как за соломинку. Только он, дурак, думал, что послужит год-другой, а там его отправят на гражданку. Надеялся, что сможет начать всё заново, раз ему пообещали второй шанс. Иногда украдкой представлял, как вернется к родителям, как попытается объяснить, где он пропадал. Отчего-то был уверен, что они ему обязательно поверят. Знал, что никогда не вернется — не будет тревожить, но все равно мечтал. Пока он бултыхался в посмертии, время неслось вперед. Проводил Вальку до деревни, закрыл глаза — два года как не было. Огнецвет опустил взгляд, бессмысленно рассматривая дощатый пол. К горлу подступила неприятная горечь — да никуда он теперь не вернется. Некуда ему. Куда ему идти такому? Ни документов, ни прошлого, ни будущего.

— Давно помер-то? — услышал Велес старческий голос.

— В девяносто шестом, — ответил Огнецвет и поднял голову. — Ну так что, расскажешь, что за беда у тебя, или я пошел обратно?

Старик снова вздохнул. Посмотрел в окно, где поверх потрепанных занавесок пробивался косой солнечный луч, и, не глядя на своего гостя, заговорил:

— Сына я неделю назад схоронил. Последнего.

Он покачал головой. По морщинистому лицу промелькнула тень свежей утраты — боль, обернутая в решимость во что бы то ни стало найти хоть какую-то справедливость.

— Я сразу недоброе почуял, когда Ванька домой не вернулся. Он у меня простой был. До сорока дожил, семьи не завёл. Всё не складывалось, но ему хотелось. С местной бабёнкой спутался. Задурила она ему башку, что сам не свой стал. Как пропал, мужики пошли его искать… Первым делом к Стаське. Ну и нашли у неё моего Ванечку… Задушенного. А её нету. Сбежала. Наши поискали, но куда там…

Старик досадливо махнул рукой. Его глаза заволокло слезами, но он сдержался. Кашлянул в кулак, со свистом зло втянул воздух.

— Наши все уверены, что это она его извела. Она же эта… Мавка или навка — хрен знает, как их кличут. Русалка она, только с ногами. Но она никого не трогала, жила себе в старой избе у дальнего озера. Туда из местных мало кто ходил. Бабы наши иногда к ней сновали. Ну так, пошептаться, когда у кого внуки народятся, или как хворь у скотины отвести. Толку от её советов было мало, но в помощи она не отказывала.

Он как-то весь сгорбился, перевел взгляд на Велеса и с горькой злостью в голосе продолжил

— Все уверены, что она. Мол, потому и сбежала. А я не верю. Зачем ей? Она бабёха странная, но не злая. Если чего не по нраву, выгнала бы Ваньку и все, — он помолчал, потом продолжил. — Есть здесь другие претенденты… Только наши к ним зассали идти.

— Если твоего сына задушили, дело же должны завести, — с сомнением произнёс Велес.

— Да я этим делом могу только жопу подтереть! — зло перебил его старик. — Этот приезжий следователь даже не скрывал, что ему достался очередной “глухарь”. Якобы мы всё затоптали! Фотокарточки Стаськи нет ни у кого. Кого искать, как искать… Он походил для порядка да уехал обратно. А я тут остался, понимаешь? И те, кто Ваньку убил, тоже.

Дед потянулся к тумбочке возле окна, со скрипом открыл верхний ящик и вытащил оттуда небольшой сверток. Положил его перед Велесом.

— С полгода назад в соседней деревне трое мужиков объявились. Один говорит, что дом в наследство достался. Там как раз старуха какая-то в то время померла. Может, помогли ей, кто уж знает. А может, она им вообще не родственница. А эти трое какие-то… нехорошие. То ли ворьё, то ли вообще беглые. Стали бы здоровые лбы в такой глуши жить? От города они якобы приехали отдохнуть, поохотиться да воздухом подышать. От их отдыха вся та деревня воет, а слово сказать все бояться. Ходил я к ним. Обменял вот на Ванькины ружья. Он у меня охотником был… Мне они без надобности, ему тем более. Посмотрел на их наглые рожи. Сказал, что Стаську пойду искать. Они мне в лицо ухмылялись, сучата, пока я им про Ваньку говорил. Чует мое сердце, они его угробили. Больше некому.

Огнецвет молча развернул цветастую тряпку. Внутри лежал старенький “макаров”, он такой в своей прошлой жизни видел. Велес перевел взгляд на деда.

— Что ты от меня хочешь? Чтобы застрелил их?

Взгляд старика потяжелел.

— Пусть только сначала скажут, за что они его. А потом отправь их туда, где им самое место, чтобы я смог с чистой совестью со своими детьми и женой встретиться. Старший мой давно уже в земле лежит, из Афгана привезли. Дочь пару лет назад болезнь забрала. Тут уж тоже ничего не сделаешь. А Ваньку я этим выродкам не прощу.

Велес невесело усмехнулся. Поднялся на ноги. Взял пистолет, проверил магазин. Передёрнул затвор. Оружие в руке ощущалось странно. Вроде бы что-то знакомое ему, привычное. С ним должна бы прийти уверенность, что он не будет беспомощным и бесполезным, но она не приходила. Скорее, наоборот, появилось ощущение неприятной пустоты, которую ничем не заполнить, и никак из себя не выскрести. Он поставил пистолет на предохранитель и засунул на пояс джинсов.

— Как найти дом Стаськи? — глухо спросил Огнецвет. — И где деревня, в которой те трое живут?

— Тебе зачем её дом? — с раздражением в голосе отозвался старик. — Иди к этим убивцам. Как выйдешь из избы, сначала иди до выезда. А потом всё время прямо, пока не будет развилка. Рядом ещё две сухие сосны стоят, мимо не пройдёшь. Убей этих нелюдей и дело с концом.

— Это я уже сам решу, что с ними делать. Как и то, убивали они твоего сына или нет.

Ванькин отец изменился в лице. Он с трудом поднялся с табуретки и, не сводя с Велеса злого взгляда, шагнул к нему.

— Ты это что же… выкобениваться мне тут решил? — прошипел старик.

Руки у него сжались в кулаки, сам весь подобрался — вот-вот бросится.

— Ты тут только потому, что тебя ко мне послали. Делай, что велено, иначе…

— Иначе что? Обратно отправишь? — с усмешкой произнёс Велес. — Валяй. Может, в следующий раз тебе более сговорчивого палача пришлют.

Он вышел из избы. Снаружи стоял тёплый летний полдень. Огнецвет мысленно усмехнулся — ну хоть с погодой ему после смерти везло. Как ни вернется, всегда лето или ранняя осень. Пока шёл к выезду из деревни, местные смотрели на него, как на диковинку, и провожали взглядом. Одна бабёха даже с расспросами привязалась, кто такой, откуда приехал и что у них позабыл. Велес кое-как отбрехался, что по делу. Спросил, где озёра, про которые ему дед говорил. Женщина показала ему дорогу, а заодно посетовала, какой подколодной змеёй оказалась их Стаська.

Велес медленно брёл по тропке. Обходил огромные блюдца озёр, наполненные синевой неба и ватой кучевых облаков. Он шел и думал, как местные окрестили пропавшую девку. Огнецвет про себя хмыкнул — русалка с ногами. Кому скажи — не поверят, а он и про такое от отца слышал. Ему вспомнились истории про детей, проклятых ещё в утробе или умерших некрещёными. От отца это всё звучало затейливой сказкой, которой на самом деле нет места в реальности. Есть только смутная вера, что существует что-то вне привычного человеческого понимания: и русалки, и ведьмы, и заложные покойники. Последних Велес в детстве особенно боялся, а теперь сам в такого превратился.

Огнецвет поднял с тропинки плоский камень и бросил его в воду. Тот трижды проскакал по поверхности озера и с финальным плюхом ушёл на дно. В детстве он долго тренировался вот так камешки по воде пускать. На одном упрямстве выучился. Столько времени прошло, а опыт не пропьёшь и даже в могиле не растеряешь.

Позади вдалеке хрустнула ветка. Велес обернулся на звук. Лес у озера совсем редкий, хорошо просматривался. Огнецвет задержал взгляд на густых зарослях орешника. Ветки едва заметно колыхались. Велес шагнул вперед. Орешник заходил ходуном, и из зелени с треском и рёвом неуклюже выбрался медведь. Чёрный, как зола. Таких в местных широтах обычно не бывает. Пока Велес размышлял о необычной окраске зверя, тот снова утробно зарычал и, переваливаясь с бока на бок, потрусил прямиком к нему. Огнецвет стремительно выхватил из-за пояса пистолет и, на лету сняв с предохранителя, прицелился в зверя. Выстрелил он все-таки выше головы медведя — в дерево. Чего мишку зазря губить? Может, одумается косолапый, испугается и повернет обратно. Как только грохнул выстрел, произошло удивительное — медведь округлил глаза и резко затормозил всеми четырьмя лапами. Сел на задницу, замотал головой.

— Давай, мишаня, не дури, — не опуская пистолет, тихо произнёс Огнецвет.

Медведь снова заверещал, но как-то испуганно и даже жалобно. Поднял вверх передние лапы словно сдавался. Потом обхватил ими морду, как нашкодивший пёс, съёжился и через мгновение вместо грозного хозяина леса Велес с изумлением смотрел на сидящего на траве испуганного голого парнишку лет шестнадцати.

— Не стреляй! — затараторил подросток быстрее, чем он сумел хоть слово сказать. — Я же ничего тебе не сделал! Напугать немного и всё! А ты, чёрт мертвяцкий, сразу волыну достал.

Огнецвету потребовалось ещё несколько секунд, чтобы переварить увиденное. Ведьм он видел, призраков тоже. Видимо, настала пора и с такими существами познакомиться. Его уже не удивляло, что и этот сходу признал в нём мертвяка.

— Ты оборотень что ли?

— Что ли, — передразнил парнишка и тут же торопливо добавил. — Но ты это… Не злись. И убери уже ”ствол”.

— Уберу, если расскажешь, кто ты такой, и из какого цирка сбежал.

— Сам ты из цирка, — подросток хмуро на него посмотрел. — Ладно-ладно, расскажу. Дай хоть оденусь, а то чего я с голой жопой буду перед тобой объясняться.

— Не надо было представление устраивать, — с усмешкой заметил Велес, поставил пистолет на предохранитель и засунул его обратно за пояс.

Парнишка обжёг его красноречивым взглядом, но промолчал. Неловко поднялся на ноги и, ничуть не смущаясь своей наготы, побрёл к помятым зарослям орешника. Там он ненадолго скрылся за зеленью. Велес услышал отдаленное матерное ворчание, а через пару минут снова увидел своего нового знакомого. Парень все с тем же хмурым лицом шёл к нему, на ходу натягивая полинявшую толстовку, явно снятую с чужого плеча. Высокий, тощий — лет в шестнадцать-семнадцать он сам таким же был. Огнецвет заметил окольцовывающий шею белёсый шрам.

— Чего? — с вызовом спросил подросток и в ответ демонстративно оглядел его с головы до ног. — Ну не все такие мажоры как ты.

Велес промолчал. Смотрел, как тот наклонился завязать грязные шнурки в поношенных кроссовках. На его взъерошенные чёрные волосы разной длины, словно обкорнал сам себя на скорую руку, и потёртые джинсы, давно лопнувшие на коленях.

— Я не расслышал, зачем ты шапито устроил.

Парень выпрямился, с напускной беспечностью сунул руки в карманы джинсов. Пожал плечами.

— Напугать хотел, чтобы ты Стаську не искал, — пробурчал он. — Тебе эти деревенские всякой херни наговорили. Я же видел, что ты из хаты Кузьмича вышел. Наверняка отправил её искать. Не она его убила.

— Ну, раз ты такой сообразительный, может, тогда ещё поделишься, кто, по-твоему мнению, его на самом деле убил?

— Кто-кто… — подросток криво улыбнулся и разом стал серьёзным. — Люди и убили. Среди своих ищи, а мы тут не причём.

— Вы? — переспросил Огнецвет, с любопытством разглядывая парнишку как диковинного зверька. — И много вас таких здесь по лесам бегает?

— А тебе прям всё скажи. Двое нас тут. Было, — парень с нажимом произнёс последнее слово. — А теперь Стаська наверняка ушла… И всё из-за вас!

В его глазах Велес увидел злую досаду.

— Тебя как звать, Потапыч?

— Яшка, — буркнул подросток.

— Ладно, Яшка, допустим, твоя Стаська никого не трогала и сбежала. А ты не пробовал её… ну, по следу искать?

— Я тебе псина что ли? — возмутился подросток.

Он зло дернул подбородком, вздохнул и неохотно продолжил.

— Пробовал… Только хрен там плавал. Сначала пол-деревни натоптало, а потом ещё следак со своими полирнул. Кузьмич… тот старый хер, который тебя сюда послал, до самых похорон там околачивался. Надеялся, видать, что Стаська вернется. А она вот не вернулась.

— Кузьмич меня не за ней послал, — спокойно ответил Велес. — Он говорил про троих мужиков из соседней деревни. Знаешь что-нибудь про них?

Парнишка разом изменился в лице.

— Я к этим выродкам больше никогда не пойду, — зло процедил Яшка.

— А тебе-то они что сделали? — спросил Огнецвет.

— А вот что! — подросток с силой оттянул ворот толстовки и показал шрам на шее. — Я этих уёбков по одному перезрызу. Раньше меня Стаська отговаривала, а теперь некому.

Велес внимательно посмотрел на парнишку. В таком возрасте эмоции как расплескавшийся бензин. Только спичку поднеси, и вспыхнет. А Яшка, похоже, ещё и нахлебался от души. Огнецвет видел, как тот злился, икак сквозь злость проглядывал панический страх.

— За что?

— Всё тебе надо знать. Нахера тебе? Ты же не следак.

— А может и следак, — отозвался Велес и добавил с усмешкой. — С того света. Давай, выкладывай, всё, что про них знаешь, а я их навещу. Мне они ничего не сделают.

Яшка с сомнением на него зыркнул. Потом кивнул.

— Ладно, пошли. По дороге расскажу.

В лесу парнишка ориентировался как у себя дома. Вёл одному ему известными тропами. Где для Велеса был просто лес, он видел только ему понятные знаки и приметные места. Говорил Яшка долго и эмоционально, Огнецвет его не перебивал. Только слушал, иногда что-то спрашивал. Из его рассказа он узнал, что Стаська никакая не навка и не мавка, а берегиня. Тоже немного нечисть, но другая, не злобная. Стаська давно здесь жила, она о Яшке заботилась, когда он сюда пришёл. На осторожный вопрос, откуда он в эти края перебрался, парнишка в ответ буркнул недоброе “Оттуда”. Про мужиков он знал немногим больше, чем Кузьмич. Добавил только, что с ними девка живет. На вид — дура дурой. Стирает им, жрать готовит и всячески обслуживает. Когда деревья впереди поредели, Огнецвет сбавил шаг и напомнил парню, что он ему так и не сказал ни слова, что не поделил с мужиками.

— Ну, у меня же нет нихера. Я обычно охотников пугаю, ну так, чтоб самому не подставиться. Они вещи бросают и бегут. Не все, конечно, но иногда везёт. Я так одного из этих уёбков решил припугнуть…

— А получилось как со мной сегодня? — с усмешкой поинтересовался Велес.

— Да если бы, — парнишка помрачнел и потер плечо. — Он в меня пальнул, гондон штопанный. А я от боли в человека превратился. Бывает так иногда. Другой на его месте испугался бы, ну или хотя бы удивился. А этот, наоборот… Обмотал мне шею верёвкой и давай душить. Я там в прямом смысле чуть со страха не обосрался. Кое-как обратно перекинулся и убежал. А эти мрази до сих пор ходят ищут. Я теперь ни в одну местную деревню зайти не могу, они же меня сразу на ближайшем суку повесят.

— Почему тогда до сих пор остался здесь?

— Почему-почему… Ну если скажешь, куда идти, я, может, и схожу. Пока только нахер могу отправиться. Кому я и где такой нужен? — Яшка поддел ногой камень и остановился. — Всё, дальше я к этим уёбам не пойду. Я, может, и нелюдь, но там ещё хуже. Так что твой выход, покойничек.

Огнецвет ответил ему кривой ухмылкой и зашагал к дому. Тот стоял последним, но был заметнее всех. Двухэтажный, сложенный из кирпича. Такой поставить стоило немалых денег. Хорошее наследство они себе отжали. Из-за высокого металлического забора гремела музыка. Пахло жареным мясом. Велес громко стукнул кулаком по калитке. Открывать никто не торопился, и он грохнул ещё раз. За забором раздался мужской голос.

— Настя! Нааастя! А ну иди глянь, кого там принесло.

Через пару минут калитка отворилась. Оттуда выскользнула девушка лет тридцати с блуждающим взглядом. Та самая дура, про которую ему Яшка рассказывал.

— Тебе что надобно? — спросила она и вдруг тихо ойкнула.

Девушка подошла к нему поближе и заглянула в глаза.

— Огнецвет… — еле слышно прошептала она.

Велес застыл как громом пораженный. В побитой жизнью и временем девке он с трудом узнал ту самую Настёну, которую встретил возле озера в Чернолесове. Пока он с изумлением на неё смотрел, она словно ничуть и не удивилась. Как будто он не умер много лет назад, а так, по-соседски в гости зашёл.

— Какой ты стал… — она глуповато хихикнула и поправила расшитый платок на плечах.

Аккуратно дотронулась кончиками пальцев до Велесовской джинсовки.

— …модный. И всё такой же красивый. А меня вот время, наверное, поменяло…

Она потянулась ладонью к лицу Огнецвета, и он отшатнулся от неё назад.

— Глупенький, я тебя не обижу, — рассмеялась Настёна и воровато оглянулась на приоткрытую калитку. — Тебя за мной папка прислал? Отвези меня домой, мне здесь не нравится.

Велес ошеломленно смотрел то на девушку, то на дверь позади неё. Сквозь нахлынувшее удивление просочилась нехорошая мысль.

— За тобой, — он заставил себя улыбнуться и подыграл блаженной. — Только мне ещё надо одну девушку найти и её друга. Стасю и Ивана. Не слыхала про таких?

— Шшшш! — Настёна замахала руками, а потом прижала палец к своим губам. — Нету её. И Ваньки тоже нету. Не ищи. Пойдем отсюда, Огнецвет, пойдем скорее, пока Гера не услышал…

Позади неё отворилась калитка. Велес увидел налысо выбритого мужчину лет сорока.

— Ты с кем распизделась? — грубо спросил Гера, потом перевёл взгляд на Велеса. — А ты чё тут забыл, мальчик?

— Тебя забыл спросить, — усмехнулся Огнецвет, — где мне ходить и что делать.

— Я не понял, а ты чего такой борзый-то? Тя, может, манерам надо поучить, а?

Велес дернул уголком губ в подобии кривой улыбки.

— А пойдём — поучишь, — сказал он и ударил его в шею.

Следующим тычком пробил в солнечное сплетение и взял в захват. Вжал мужика рожей в забор.

— Сколько вас там? — отрывисто спросил он.

— Сука…Пошел ты!

Огнецвет сильнее заломил ему руку, и тот завыл от боли.

— Сколько?

— Никого нет! Только я и эта шушара. Отпусти, бля! Ты кто вообще такой?

Велес перевёл взгляд на Настёну. Та завороженно смотрела на них обоих. Как некоторые дети смотрят на мух, которым только что оторвали лапки и крылья.

— Там действительно больше никого? — спросил у неё Огнецвет.

Настёна кивнула и широко улыбнулась.

Продолжение здесь

В коридоре Тёмный лицом к лицу столкнулся с Владом. Тот даже не скрывал своего отношения к отставке охотника.

— Ваши документики, — подражая карикатурному инспектору ДПС, протянул он.

Артём смерил его недобрым взглядом и, не сбавляя шага, отрезал:

— В машине.

Влад неразборчиво буркнул в ответ и, прихрамывая на одну ногу, нехотя пошел следом. Тёмный, когда ещё только приехал, отметил, что в штабе слишком многолюдно для такого позднего часа. А сейчас все словно по команде подтянулись в просторный холл и смотрели с пониманием происходящего. Охотник мысленно усмехнулся — Мишка показательную порку устроил. В назидание остальным — чтобы посмотрели, что бывает, когда берега теряешь. Провожали его молча. Никто не проронил ни слова. Только у самой двери кто-то бросил в спину:

— Добесился Тёмный.

Артём не обернулся и не ответил. Когда он дошел до машины, вытащил из бардачка револьвер и удостоверение, которое гарантированного избавляло от большинства проблем в общении с силовыми структурами. С нажимом пихнул их в руки Владу.

— А другой “ствол”?

— Потрогать хочешь? — со злой усмешкой отозвался Тёмный.

— Да пошел ты! У тебя “гюрза” вон лежит.

Артём глянул на брошенный на водительское сиденье пистолет — Соник заботливо оставил, когда к штабу подъехали.

— “Гюрзу” я на свои деньги купил и модифицировал. Но зачем тебе об этом знать? Ты умеешь только в тупые приколы.

— Надеюсь, последний патрон для себя тоже остался, — огрызнулся Влад и пошел обратно в штаб.

— Осторожней, Владик, — бросил ему вдогонку Тёмный. — Город не такой большой, вдруг не разойдемся.

Он сел в машину и завел двигатель. Подъехал к раздвижным воротам, понимая, что в последний раз. И в то же время шарашило чувство, что все не взаправду. Не с ним. А на все это наслаивалось ощущение омерзительной правильности происходящего. Позади закрылась тяжелая дверь. Артём почти до упора вдавил педаль газа, и “паджеро” с утробным рокотом сорвался с места.

Дома он долго сидел на балконе. Открыл там нараспашку окна, словно решил впустить в квартиру остатки августовского тепла. Курил и допивал водку. Телефон молчал. Ближе к утру пришло сообщение от Севера. "Послезавтра вернусь, напьемся". Артём не ответил. Когда совсем рассвело, прилетело ещё одно — от Соника. Буквы уже слегка расплывались. "Надо пересечься, поговорить. Отдам тебе камуфляж". Его сообщение он тоже оставил без ответа и пошел спать.

Проснулся Тёмный далеко за полдень. С одинаковой пустотой в своей безликой квартире и внутри себя. Время словно замерло, чтобы потом, когда он окончательно осознает отставку, накрыть его тяжёлой и неумолимой волной. Он бесцельно помотался по квартире. Артём мог бы найти, чем заняться, но медлил, зная, что прикосновение к обычной, повседневной рутине оставит его в ней навсегда. Кто-то сказал бы, что это, наоборот, хорошо — дольше проживет. Кто-то, но не Тёмный.

Он жил охотой. Вкладывал в нее все силы, и она стала единственным, в чем он видел хоть какой-то смысл для своего существования. Когда-то он свернул не на ту дорогу и уже не смог выйти обратно, а его ценность начала измеряться числом смертей. Отставка превратила его в висельника. Еще не задохнулся, но уже болтается в петле, в которую сам засунул голову.

Из невеселых раздумий выдернула вибрация телефона. Север. Раз звонил сегодня, значит что-то случилось. Артём ответил на звонок.

— Тёмный, сорян, перебрасывают на другое дело, — бодро заговорил Север, — заканчиваем здесь и едем к нашей с тобой старой зазнобушке.

Сашка усмехнулся и добавил.

— Но зато поводов потом выпить будет больше.

Зазнобушка у них была одна — на которую они не первую неделю план охоты разрабатывали, но Артём все равно решил уточнить.

— На туманника идете?

— Ага. Еще кого-то из гражданских порвал. Наверху лютуют. Велено срочно убирать.

Тёмный хмыкнул. Наверху всегда всё просто. Партия сказала “надо” — значит, надо бежать. Туманник уже троих охотников на тот свет отправил и продолжал драть людей. Артём предлагал устроить там “лесной пожар”, но идею не одобрили.

— Кого вместо меня поставили?

— Давида…. — после недолгого молчания ответил Север. — А так ещё Шаман с Рысью подтянутся. Ну и отсюда со мной Андрюха поедет.

Тёмный не удержался от усмешки. Охеренная компания. Вся проблема с туманником сводилась к тому, что количеством его не взять. Скорее, наоборот. Чем меньше, тем лучше. Поэтому в его плане основными действующими лицами были только двое — он и Север. Шаман должен был ждать подальше и надеяться, что его настойки не позволят нечисти слишком сильно прессовать мозги охотников. Артём отстраненно вспомнил, что Вальки почему-то вчера тоже не было в штабе.

— По нашему плану пойдете?

— Надеюсь. Другого нет. Да лучше и не придумать.

— А что Шаман? У него там сомнения были.

Сашка на той стороне тяжело вздохнул.

— Да все ещё ссыт Шаман. Ну, я бы на его месте тоже, наверное, ссал. Если его варево не вывезет, придется попотеть, но ничего, справимся. Ты сам-то как там?

— А чего я? Ты же говорил, что легенды не умирают. Так что порядок.

— Ну и отлично. Сразу за все три повода и выпьем.

— А третий какой? Только не говори, что ты снова собрался жениться.

Север рассмеялся.

— Смотри-ка, угадал.

Тёмный невольно улыбнулся и покачал головой.

— Саш, я эту песню слушаю уже раз пятый. По законам жанра где-то через месяц ты начнешь выть, что все бабы те ещё стервы.

— Не, в этот раз все по-другому. Точно тебе говорю.

— Ну конечно.

— Вот увидишь. Можем даже поспорить. Думай пока, на что будет спор. Вернусь — наберу.

Артём ещё долго смотрел на погасший дисплей телефона. Нутром чуял, что вся шайка оттуда двухсотыми поедет. Это если тела найдут. Больше всех шансов было у Шамана, если не полезет в пекло, но он мальчик такой, самоотверженный. Да ещё и впечатлительный. Для туманника как десерт. Рысь — девка крепкая и сообразительная. Андрюха тоже опытный.  Больше всех вопросов вызывал Давид. Сам по себе он был хорошим охотником, но отношения с ним с не заладились. Давид словно из принципа отторгал все, что предлагал Артём, и хоть Север надеялся, что они пойдут по их плану, Тёмный был уверен, что Давид сделает по-своему.

В первый раз на туманника пошли Лиса с Коршуном. Это даже не вылазка была. Так, разведать информацию по наводке. Тогда ещё никто не знал, что за нечисть там поселилась. Думали на обычного болотника, но просчитались. Тела охотников так и не нашли, только машину брошенную. На вторую вылазку собрались как надо. Ну, посчитали так во всяком случае, пока Денька не начал по своим стрелять. Выпустил очередь и себе мозги вышиб. После этого Влад из охотников стал местным завхозом, когда заново ходить научился. Тогда до всех наконец и дошло, что там за тварь окопалась, и что просто так к ней не подобраться. Дело отдали Артёму со словами “Решай как хочешь, но туманника надо убить”. Совсем “как хочешь” не получилось, но план с минимальным для хреновой ситуации риском они с Севером в конце концов придумали, а Валька им настоек наварил. И если бы Тёмный на последних двух вылазках не налажал до своей отставки, то поехали бы они втроем и упокоили тварину.

На подоконник села синица. Откуда только взялась в городе в конце августа? Артём проследил за ней взглядом. Бойкая птица проскакала по подоконнику, постучала клювом и глянула на человека за стеклом. Будь тут Серега, весь бы извелся — суеверный он был. А Тёмному чего — как говорят, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Птица ещё раз клюнула оконную раму и упорхнула прочь.

Решение пришло само собой — непростое, но во многом правильное. Осталось только дождаться, пока оно на сознание осядет, как пепел после взрыва. В конце концов, Тёмный как-то предлагал в одиночку на туманника сходить, только ему тогда запретили. А сейчас и спрашивать не нужно.

Остаток дня он потратил на сборы и подготовку. Поедет в ночь — как раз к рассвету доберется до места. А там уж как повезет. Неплохо бы с собой варева Шамана прихватить, только где его сейчас достать. Звонить ему — это все испортить. Валька хоть и высерался на него, но если узнает, что Тёмный один на туманника собрался, всем тут же растреплет. Ничего, справится и без настойки. У него и так много чего припасено. Он бы на месте туманника дважды подумал, прежде чем лезть в башку такому, как он. Артём безжизненно улыбнулся и дотронулся пальцами до сувенирной модели Су-35 на полке.

Перед тем как уйти из квартиры, он выбросил из холодильника остатки продуктов и выключил автоматы в электрическом щитке. Вытащил из лежащей рядом с истребителем бумажной папки фотографию, сложил ее пополам и убрал в нагрудный карман. Со своими поедет, а, может, к своим. Как уж получится. Тёмный не загадывал. Просто гнал сквозь темноту, и с каждой оставленной позади соткой километров становилось все спокойнее и спокойнее. Такое же чувство нехорошей правильности накатило, как в штабе, когда он документы сдал.

По радио Артём уловил знакомую песню. Он хорошо помнил, где услышал ее в первый раз — на малоизвестном музыкальном фестивале на берегу Волги. Он с женой на него в самый последний момент рванул — тогда решения было принимать проще. Тёмного неумолимо затянуло в воспоминания — во времена, когда все ещё было хорошо. Когда он ещё верил в будущее и был по-настоящему счастлив. Он заново увидел, как они с Машей обнимались на рассвете и мечтали, что когда-нибудь обязательно выберутся на туморроуленд, фестиваль покруче и подальше.

Сейчас Артём мог поехать куда угодно, но он разучился жить. Он так и остался в том дне, когда ему исполнилось тридцать, и они всей семьей собрались отмечать его день рождения. Маши с ними уже не было. К тому времени у него с женой накопилось слишком много вопросов друг к другу, и они накануне развелись. Спокойно, без скандалов и взаимных обид.

Соник был прав — в том, что Артём превратился в Тёмного, некого было винить, кроме него самого. Нужно было идти к мозгоправам — проораться, пробеситься, проплакатся в конце концов, но собрать себя заново и жить дальше. А он пошел мстить. Сам себя уложил в гроб и закрылся крышкой. Ирония его новой жизни — семь лет назад они с Машей мечтали о прекрасном будущем под Ван Дайка, а сегодня под него он ехал умирать. Вот и вся штабная легенда — всего лишь человек, которому хватило силы воли и идиотизма сломать самого себя. Даже в могилах люди бывают живее, потому что остаются в чужой памяти. А его через год или даже меньше никто не вспомнит, он давно сам себя вычеркнул из жизни.

Через некоторое время начали звонить. Сначала Север, потом Соник. Артём не ответил, а пришедшие после настойчивых звонков сообщения не стал читать. Догадались, наверное, куда он рванул. Тёмный забыл GPS трекер из машины выбросить. Но это уже и неважно. На лобовое стекло упали первые капли дождя — с погодой ему повезло. Если бы жарило солнце, пришлось бы вечера ждать, а так есть шанс выманить нечисть пораньше. Из темноты встречный автомобиль моргнул дальним светом. Артём привычно ответил поднятой ладонью. Через пару сотен метров он заметил инспектора ДПС. Полицейский настойчиво махал жезлом. Тёмный выругался, сбавил скорость и съехал на обочину. Опустил боковое стекло. Еще вчера он бы сунул в морду удостоверение и поехал дальше, а сегодня все стало сложнее.

— Тёмный, ты, что ли? — вместо приветствия спросил подошедший к машине полицейский.

Артём посмотрел на мужика в форме и попробовал вспомнить, кто это такой, и почему он его знает  — безрезультатно.

— Не помнишь? — инспектор понимающе усмехнулся. — Ну, я с вами недолго был. На вылазку?

— Как всегда, — кивнул Тёмный.

— Ну давай. Удачной охоты.

Полицейский похлопал ладонью по дверце “паджеро” и зашагал обратно, а Артём поднял стекло и медленно тронулся с места. Уже подъезжая к точке, вспомнил, где он его видел. Его в штаб Коршун привел после того как обычная, на первый взгляд, бытовуха потребовала вмешательства охотников. Он с ними около полугода пробыл, потом не выдержал — ушел и перевелся в дорожно-патрульную службу. Даже для тех, кто ко многому привык, их работа иногда была за гранью возможного.

Тёмный заехал в лес, насколько он ему позволил. Привычно собрал волосы в хвост. Заметил, что снова выгорел до рыжины. Невольно вспомнилась бывшая жена — Маша в конце каждого лета говорила ему, что не бывает медных шатенов со светлой кожей и непроглядно-чёрными глазами, как будто восточная кровь примешалась. Артём в ответ всегда смеялся, что вот такая он редкость. Сейчас мог только согласиться с прежним собой — таких мудаков, как он, надо ещё поискать.

На месте он надел разгрузку, пристегнул кобуру. Вытащил из чехла “сайгу”. Вставил магазин, передёрнул затвор. Вернул оружие на предохранитель и по-армейски перекинул ремень ружья через шею. Оставалось приманить зазнобушку. Была у гадины одна слабость. Туманник ну очень не любил, когда рядом с ним шумели. В эти леса иногда заходили грибники. Если вели себя тихо, им везло — возвращались живыми. А вот компанию, решившую недалеко отсюда на квадроциклах покататься, он разодрал и развесил по деревьям.

Тёмный поставил машину на сигнализацию и пнул колесо. По лесу пронзительно разнеслась сирена, вспугнула птиц. Охотник пошел вперед. И снова все так правильно ощущалась. Он ещё вчера — до того, как Север позвонил — подумал, что все, будет теперь у него только одна спокойная работа, пробежки по утрам, на которые не всегда хватало времени. Артём пытался придумать себе новое будущее на месте давно заполнившей всё нутро пустоты, а сейчас понимал, что его будущее здесь. В лесу, среди нечисти. Не сможет он вернуться к обычной жизни. Может, пару лет назад ещё бы смог, а сейчас ему проще было дойти до самого конца, чем повернуть назад. Позади замолк брошенный “паджерик”, а туманник так и не появился. Все тихо, спокойно, вокруг только шелест листьев и голоса лесных птиц.

— Ладно, — с досадой произнёс Тёмный и вытащил телефон.

Выстрел прозвучал бы громче, но впустую тратить патроны не хотелось. Тем более, хрен знает, сколько ещё тут ходить и ждать, пока нечисть выползет. Артём запустил плейлист для бега и сунул телефон в отсек разгрузки.

— Будет тебе, сучонок, туморроуленд на болоте.

Он перехватил “сайгу” поудобнее и снял с предохранителя. Снова пошел вперед, внимательно посматривая по сторонам. О том, что туманник его заприметил, Тёмный понял по звону в ушах. Виски сдавило, как при сильной головной боли. Артём вырубил музыку и вскинул “сайгу”, медленно продвигаясь вперед. Надежды на то, что туманник ему покажется, было мало. Эта тварь действовала по-другому. Под ногами застелилась холодная белесая дымка. Только что ничего не было — и наползло. Туман глушил шаги охотника. Тёмный вдохнул и не услышал звука дыхания. Мгла все накрыла безмолвием, но уже через пару шагов в оглушающей тишине охотник уловил едва различимые голоса. Они раздавались то с одной стороны, то с другой.

— Подождешь,  не облезешь, — где-то засмеялась невидимая Милька, и ее голос потонул в протяжном вое.

Но выли не обычные волки. Артём слышал приближающийся топот и треск веток под массивными лапами оборотней. Он подавил желание выстрелить на звук. Нет здесь никаких оборотней, только одна тварина, которая любит поиграться с сознанием.

— Артём!

Охотник резко обернулся и увидел Машу. Бывшая жена держала в руках оторванную, окровавленную голову Тимки и улыбалась.

— Ты знаешь, что его хоронили в закрытом гробу? Как и всех остальных.

Голова племянника выпала из рук бывшей жены. Лицо Маши исказилось трансформацией. Секунда — и она бросилась на Артёма. Он молниеносно ушел в сторону и все-таки выстрелил… Туман ответил ему тихим скулежом. Тёмный сжал зубы — это всего лишь чертова иллюзия. Маша давным-давно вышла во второй раз замуж и уехала из страны. А Тимка… Про него правда. Да и про остальных тоже. Артём видел материалы дела. Его предупреждали, что не надо туда лезть, но разве он стал слушать? Его захлестнуло такой болью и яростью, что на пару мгновений стало тяжело дышать.

— Ну где ты, блядина, прячешься? — процедил сквозь зубы Артём. — Хорош мне мозги сношать.

Скулеж оборвался. Из тумана, придерживаясь за кровоточащий бок, вышел Кирюша.

— Пожалуйста, — прошептал он, и из уголка его рта потекла струйка крови. — Не убивай меня…

Следом появился Васильич, хмурый и немного растерянный. Когда шеф посмотрел на оборотня, на его лице вспыхнула непримиримая злость. Он грубо пнул Кирюшу под колени, и тот неловко упал на землю.

— Тут такое дело, Тёмный… — заговорил Васильич. — Неправ я был. Возвращайся. Волчонка надо убрать, а все остальное мы исправим. Все хорошо будет.

Грохнул выстрел, и оборотень завалился на землю. Шеф ободряюще улыбнулся охотнику и растворился во мгле. Артём почувствовал, что ему вдруг стало так спокойно — будто все эмоции разом придавило. В сознании пульсировала одна-единственная фраза “всё хорошо будет”. Она заполняла собой рассудок, как коктейль из транквилизатора и анестетика. Тёмный прикрыл глаза — клонило в сон. Он подумал, что надо бы вернуться к машине. У него же нет ни единой причины здесь оставаться… Что ему одному делать в лесу? Он попятился назад и споткнулся обо что-то под ногами. Артём посмотрел вниз. Там лежал мёртвый Север. Рядом с ним в серое небо смотрел пустым взглядом Соник. Они оба воспринимались как часть прекрасного будущего, которое ему наобещал Васильич.

Но сквозь утопическую правильность пробивалось что-то назойливое, неприятное — материалы дела, отставка, Тимкина “сушка” в опустевшей квартире. Растревоженная застарелая боль рвавлась наружу и отрезвляла. Била наотмашь по рассудку, от нее морок пошел трещинами, пока совсем не рассыпался.

— А вот хер тебе, — прошептал Тёмный и усилием воли окончательно стряхнул оцепенение. — Не тому ты, сука, в башку залез.

Боковым зрением он уловил, что справа зашевелился туман. Где только что были клубы белесой дымки, как из ниоткуда возникла бледно-зеленая гадина ростом на голову выше охотника. С длинными передними конечностями и огромными когтями. Уродливая — словно башку летучей мыши прикрутили на тело лысого оборотня. Артём мгновенно отпрянул в сторону и все равно опоздал —  туманник широким замахом полоснул его острыми когтями, оборвал ремень и выбил ружье. Тёмный упал на землю и быстро перекатился вбок. На место, где он только что лежал, с ревом кинулся туманник — Охотник выхватил из набедренной кобуры пистолет и трижды выстрелил в чудовище. Туманник заревел и… исчез. Тёмный быстро вскочил на ноги. Поискал взглядом “сайгу”, но куда там… Везде одно белое марево — колыхалось под ногами, как волны.

— Артём… — во мгле прозвучал Тимкин голос. — Забери меня отсюда.

Охотник резко развернулся на голос и увидел, как к нему медленно идет испуганный племянник.

— Мне так страшно было. Пойдем домой.

Артём стиснул зубы и выстрелил в несуществующего Тимку. Иллюзия отозвалась воплем чудовища. Туманник с удивительным проворством ринулся вперед. Темный перекатом ушел в сторону. Выстрелил ещё раз и ещё. И едва не взвыл от боли. Голову сдавило как тисками.

— Сука… — простонал Темный.

Все потемнело и замолкло. Артём дрожащей ладонью сжимал рукоять пистолета, но уже не помнил, зачем ему оружие. Он посмотрел на “гюрзу” и словно увидел ее впервые. Пошатываясь, встал на ноги. Сознание выворачивало наизнанку. Отрезвляющая прежде боль обратилась против него самого. Зачем ему жить? Он столько всего наворотил. Сколько он нечисти поубивал — не счесть. Даже тех, кто мог бы спокойно жить рядом с людьми. Да он и людей не щадил. Зачем он Севера к охотникам привел? Жил бы себе парень, рано или поздно нашел свое место. А этого мальчонку-оборотня почему не убил? Его теперь будут препарировать, пока не сдохнет. Зажал ему Тёмный легкую смерть. Как и себе — сколько лет уже живет в непрекращающейся агонии. А нужно себя простить…

Грудь обожгло невыносимой болью, полумрак перед глазами окрасился алым. Тёмный не сдержал стона. Опустил взгляд — разодранная разгрузка блестела от крови. Вот и всё? Долгожданное освобождение? Настоящая отставка. Слабеющей рукой он сжал пистолет и поднес его к виску. Боль безжалостно раздирала на части — хотелось всё прекратить. Уйти, наконец. Закрыть глаза.

Артём глубоко вдохнул и закашлялся кровью. Упал бы, но туманник насадил его на когти как мясо на шампур. Затухающей искрой в сознании засигналило, что одному ему помирать в лесу никак нельзя. Только в компании, за которой он и приехал. Он же не за избавлением сюда пришел, не за наказанием, как внушало чудовище. Он пришел убить нечисть. Обменять её жизнь на свою, если потребуется, чтобы другие смогли еще немного пожить.

— Сдохни уже… — с трудом прошептал Тёмный.

С усилием отвел руку от виска, ткнул дуло пистолета под челюсть монстра и нажал на спусковой крючок. На землю они упали одновременно. Туман сразу схлынул. Лежа на начинающей опадать листве, охотник мутным взглядом заметил, что небо немного прояснилось. Просвечивающий сквозь белесые облака тусклый диск солнца перечеркнул размытый инверсионный след самолета.

Артём перевернулся на бок, но встать не смог. Уже почти не больно было. Только холодно.

— Смотри-ка, Серёга, накаркал я, — прохрипел охотник и слабо улыбнулся. — Выпил, не чокаясь. Раньше надо было так сделать. Вы там меня заждались, наверное…

Неподалеку завибрировал выпавший из кармана разгрузки телефон. Тёмный нащупал его на земле. Мутным взглядом посмотрел на имя на дисплее и бросил его обратно. Снова Соник. Что за люди, даже сдохнуть не дают спокойно.

— Все, Серёга, ставь чайник… Я скоро буду. Расскажешь, как вы там…

Все становилось тише, темнее. Спокойнее. Рука, которой он придерживался за разорванную грудь, бессильно соскользнула на землю.

Артём закрыл глаза и провалился в бессознательную темноту.

Легенды не умирают.

Но он и не легенда.

Вспышка злого недоумения словно придала немного сил. Тёмный поискал взглядом пистолет, но Кай очень быстро подобрал оружие, поставил на предохранитель и засунул за пояс. Молча отрицательно покачал головой. Злость стала еще сильнее. Тёмный пристально посмотрел на Соника.

— Кто ты на самом деле? — сквозь зубы процедил он.

— Не дергайся, — ответил Кай. — Я расскажу, но давай без глупостей.

Артём саркастически улыбнулся и с усилием встал на ноги. Без глупостей, значит? Об этом надо было раньше думать — до того, как ему устроили подставу.

— Верни мне “ствол”. Может, сейчас еще третий вылезет.

— Не вылезет, тихо все.

— А, ну раз тихо… — с издевкой протянул Артём.

Он пошатнулся, но удержался на ногах. Пару лет назад его тоже зацепил болотник — он помнил, какой потом долгий и хреновый отходняк после яда и антидота. Сейчас он чувствовал себя ничем не лучше, чем в прошлый раз, но слабость не смогла помешать ему, пошатываясь, подойти к раздражающе обеспокоенному Сонику. С застывшей на лице злой улыбкой Тёмный резко выбросил вперед руку и попытался ударить недавнего напарника, но Кай оказался быстрее, чем оглушенный последствиями встречи с вировником Артём. Соник легко ушел от атаки, но вместо ответного удара просто с силой его оттолкнул. Охотник не удержался на ногах и снова упал на землю.

— Остынь, — сухо произнес Кай. — Я серьезно. Отойдем, где посуше. Поговорим, потом решишь, что делать.

— Если велели меня пристрелить, то хорош яйца мять, — Артём зло сплюнул на землю и демонстративно устроился поудобнее на выступающую из земли и более-менее сухую кочку.

Соник покачал головой.

— Ты еще не настолько сорвался с цепи, чтобы тебя убивать. Речь, скорее, идет о необходимости отправить тебя на принудительную терапию с психотерапевтом. Но и здесь решение принимать не мне. Я всего лишь оцениваю твое состояние.

— А кто ты, блядь, такой, чтобы оценивать мое состояние? — едко рассмеялся Артём. — У нас что, ещё одну партию психологов по объявлению набрали?

— Кай Горский, — спокойно отозвался Соник. — Наверняка слышал обо мне.

Тёмного словно окатило ледяной водой. Он недоверчиво и по-новому посмотрел на синеволосого парня, который из неопытного новичка вдруг превратился в местного судью. Про человека с этой фамилией в штабе знали почти все. Другое дело, что его никто не видел, не знал его имени, а доступ к досье был закрыт. Артём слышал, что он вроде бы начинал в питерском отделении, что неудивительно. В местном научно-исследовательском институте собирали всех неведомых зверушек как среди людей, так из нечисти. Шаман как про них узнал, так потом месяц за Васильичем хвостом ходил, чтобы его только не отправили в Питер. Как будто это могло ему помочь. Если бы там решили более пристально изучить Шамана, то все, что смог бы сделать шеф — это пожелать ему хорошей дороги, но, на счастье Вальки, питерским он оказался неинтересен. Артём слышал еще, как минимум, про двух охотников, кто тоже обладал незавидной способностью видеть и чувствовать мертвяков. А вот такие, как Горский, с редким даром эмпатии были нарасхват. Эдакий безошибочный рентген для психоэмоционального состояния человека. Хотя для Тёмного перспектива копаться в чужой душе виделась больше проклятьем. Душонки иногда тоже бывают те еще — смердят, как выпущенная наружу требуха. За примером даже ходить далеко не надо.

После продолжительной паузы Артём хмыкнул и качнул головой.

— Вот как… — медленно произнес он. — Оперативно тебя выписали.

Все небольшие странности встали на свои места. И почему новичок вдруг решил мальчишек проверить, и почему он побледнел как полотно, когда Тёмного возле трупов накрыло. Эмпатический счетчик Гейгера не выдержал того, с чем Артём жил каждый день. Но надо, признать, Горский хорошо сыграл свою роль. Да и легенду они с Васильичем складную придумали. Шеф тоже хорош. Ссал в глаза как Милька. Как будто нельзя было сказать по-человечески. Тёмный даже не подумал, что все настолько пошло по пизде.

— Нападение на напарника — весомый повод для проверки.

— Надо было сказать, как мне жаль, что я этого жалостливого мудака вырубил, — с сарказмом произнес Тёмный. — Но хорошо пиздеть только ты умеешь.

В душе бушевала злая досада. Выходит, Горского вытащили сразу после того, как Валька в штаб отзвонился. Шустро Мишаня сработал, нечего сказать. Но даже сквозь злость Артём понимал, что совсем на тормозах ему бы эту выходку не спустили. Иррационально больше бесило другое — он повелся на складную придумку, ещё даже советовал валить подальше от охотников, а эта падла тем временем его прощупывала, совсем тронулся Тёмный или еще протянет.

— Я тебя особо и не обманывал, — ответил Кай, словно прочитав его мысли.

Он немного помедлил, как будто сомневался, стоит ли говорить, и продолжил.

— Я на самом деле был врачом, военным хирургом, пока на учениях не произошел несчастный случай. Наша машина по мосту ехала. Такой, знаешь, хлипкий деревянный мост, как во времена второй мировой. Две проехали, под нашей он обвалился. Меня тогда еле откачали, а после того случая я начал чувствовать тех, кто рядом. Решили, что я крышей поехал. Признали непригодным к дальнейшей службе и врачебной деятельности. Ну а потом меня точно так же нашли, как тебя или Шамана, а я со временем научился контролировать эмпатию.

— Очень трогательная история. Мелким пиздюком из фальшивого досье ты все равно мне больше нравился. Я не люблю, когда  меня пытаются наебать. С Милькой вон не очень хорошо закончилось.

— Зато ты сама честность. Я был в штабе, когда вы с Шаманом вернулись. Ты совсем не лгал, когда говорил, что в одиночку мог бы и не спасать ту девушку.

— Я сказал, что не знаю, что бы сделал, — сквозь зубы произнес Артём.

— Все ты знаешь, — с неприятным пониманием в голосе ответил Кай. — Тебя самого это испугало. Михаил не заметил, а я почувствовал.

Тёмный не ответил. Он мог сколько угодно огрызаться, что у Соника забарахлил радар-детектор, но это стало бы всем понятной и никчемной попыткой себя оправдать. Ему вспомнилась история трех или четырехлетней давности. Про одного из охотников пошел слушок, что он развлекается с нечистью, а доказательств не было. Тогда Артём в первый раз услышал про эмпата. Как он позже узнал, Горский с тем охотником даже не общался, просто посидел где-то рядом в баре. А охотника потом отвезли прямиком в дурку, где он сознался, что ему и правда очень нравилось потрошить нечисть — да так, чтобы долго и мучительно.

— Тебе нужен перерыв, — снова заговорил Соник. — Выслушай меня сейчас, окей? А дальше сам решай, что с этим делать.

— Ну давай, ставь диагноз, человек-рентген.

— Если хочешь жить, а не существовать, как сейчас, тебе нужна помощь. Один ты не справишься. Иди к психотерапевту. Еще максимум год в таком состоянии, и ты окончательно слетишь с катушек, а тогда ты знаешь, что произойдет — трагически погибнешь на задании. Свои же помогут. Когда ты убил волчат, я очень хорошо ощутил, что творится у тебя внутри. Ты думаешь, что эти эмоции дают тебе силу и смысл жизни, но они же тебя и убивают. Ты сам это знаешь, как и Михаил. К нему у меня тоже много вопросов. Его решение кидать тебя в любое пекло, пока ты не закончишься или не поедешь крышей, выглядит довольно спорно.

— Раз ты здесь, значит, я уже закончился или поехал крышей, — с ухмылкой протянул Артём.

Соник долго молчал. Сжал губы и покачал головой. На его лице Тёмный увидел сомнения, как будто эмпат снова что-то не договаривал и даже не трудился это скрыть.

— Еще нет, но близко. Как я уже сказал, тебе нужен продолжительный отпуск и хороший психотерапевт, — Кай помедлил и продолжил. — Для тебя я был просто зелёным новичком и свидетелем твоих ошибок. Ты знал, что болотник меня убьёт. У тебя был отличный шанс избавиться от ненужного свидетеля и рассказать свою историю про оборотниху, но ты все равно решил меня спасти.

— Поэтому и спас, — хмуро ответил Тёмный, — знал бы кто ты, пристрелил обоих.

Соник криво улыбнулся и покачал головой.

— Не пристрелил бы. И не грызи себя, что не догадался. Это моя работа — быть незаметным, — он подошел поближе и бросил рюкзак на землю. — Рану надо обработать.

— Ерунда, там царапина.

— Тём, блядь, ты не на кухне ножом порезался. Это болотник. Заражение очень хочется получить? Давай без “назло мамке уши отморожу”.

Артём не ответил. Он уже чувствовал, как подбирается неприятная слабость от смеси яда и антидота. Сейчас бы вздремнуть пару часов, а лучше до завтрашнего дня. Охотник тряхнул головой, молча расстегнул разгрузку и стащил анорак с термухой. Пока Кай обрабатывал и перевязывал ему плечо, Тёмный еще раз прокрутил в голове его слова. Он действительно мог бы не помогать ему выбраться, рискуя собой, и не кричать потом, чтобы тот сваливал. Мог бы, но в тот момент он даже не подумал так сделать. Может, потому что, отвечая на вопрос Васильича про допустимые жертвы, понял, что действительно зашел слишком далеко.

Когда Соник закончил с перевязкой, Артём оделся. Потянулся за разгрузкой, но Горский его опередил и подобрал снарягу.

— Ты через полчаса будешь еле переставлять ноги, а отсюда до машины часа полтора идти.

Тёмный снова не стал возражать. Ему же легче. А Соник как боженька смолвил — спустя час обратного пути Артём чувствовал себя так, словно пробежал пятидесяти километровый трейл по тридцати градусной жаре. По дороге Кай передал координаты их побоища группе зачистки. Как знать, кто был настоящим санитаром леса — кто убивал нечисть, или кто потом прятал трупы от глаз случайных грибников и охотников.

Когда ещё через час впереди наконец замаячил внедорожник, он добрел до молодого деревца и обессиленно сел на землю, прислонившись к нему спиной и затылком.

— Дай мне десять минут и поедем, — попросил Тёмный и прикрыл глаза.

Сквозь звон в ушах он услышал голос Соника.

— Открой машину, вещи положу.

Охотник нащупал в кармане ключи и открыл внедорожник. То ли он заметно постарел со времён прошлой встречи с болотником, то ли вировник оказался более ядовитым. Голова кружилась как после лютого похмелья. Из легкого забытья его выдернул треск веток веток и нарастающий топот, словно к ним бежала большая собака. Артём открыл глаза. Кай вытащил пистолет и сделал предупредительный знак ладонью, чтобы Тёмный не дергался. Через несколько секунд к ним выбежал белый волк. Не привычный оборотень — безобразная человекоподобная страхолюдина — а самый обычный волк, бывший разве что немного крупнее своих собратьев. Соник мгновенно вскинул пистолет, но не выстрелил. Зверь опустил морду, тихо заскулил. Переступил с лапы на лапу, но агрессии не показывал, зубы не скалил. Со стороны выглядело, как будто он их боялся.

— Ну привет, — держа его на прицеле, тихо произнес Кай.

В том, что это не просто волк, никто не сомневался. Зверь затряс башкой, и через несколько секунд трансформации перед ними стоял высокий, как Тёмный, и очень худой светловолосый парень с по-детски растерянным взглядом. Артём его узнал — пропавший Кирилл Горелов с ориентировки на поиск. Каким-то чудом он до сих пор был жив. Он не пытался напасть или заговорить, только смущенно кое-как прикрылся руками и смотрел то на Соника, то на Тёмного.

— Как тебя зовут? — осторожно спросил Кай и медленно опустил пистолет.

— Кирюша, — тихо ответил парень.

— А как ты нас нашел, Кирюша? — подал голос Артём.

Оборотень бросил на него опасливый взгляд, отрицательно покачал головой и посмотрел на Соника — несмотря на оружие в руке тот, похоже, внушал ему больше доверия.

— Ты можешь рассказать, — мягко произнёс Кай. — Его не бойся, он тебе не навредит.

— А чего меня бояться? — усмехнулся Тёмный. — Оружие-то не у меня.

Соник пригвоздил его тяжелым взглядом, а Артёму стало ещё веселее — нехорошим и злым весельем. Кай всё топил, чтобы все было правильно. А в жизни так не получается. Взять хотя бы этого мальчишку. Жил себе спокойно, пока в его нехитрый быт не вмешалась полоумная волчиха. Куда его теперь такого? Родителям не вернешь. Или в Питер на опыты, или пристрелить на месте. Последнее Артёму виделось лучшим исходом. Нечисть он не любил, но слабоумного парня пока ещё видел больше жертвой, чем таким же оборотнем, как Милька.

— Я был недалеко от дома женщины-собаки. Она меня туда привела, но у нее злые дети. Сама она тоже злая. И пахнет от нее плохо. Я пришел, когда там уже огонь был. Побежал по следу. Нашел вас. Ждал на улице, но проспал, — Кирюша тяжело вздохнул. — Пришлось снова искать.

Он переступил с ноги на ногу, опасливо глянул на Тёмного и жалобно посмотрел на Соника.

— Та женщина говорила, что люди сделают мне очень больно, если увидят. Она сказала, что теперь я могу превращаться. А мне не нравится быть собакой. Я домой хочу.

— В Питере ещё больнее будет, — с кривой усмешкой произнёс Артём, обращаясь к напарнику. — Сделай ему одолжение — пристрели. Все лучше, чем мучиться в лабораториях.

Кирюша испуганно вскинул руки в защитном жесте и попятился на пару шагов. Даже со своего места Артём увидел, как в его глазах навернулись слезы.

— Не надо… — еле слышно прошептал парень.

— Не слушай его, — быстро произнёс Соник. — Его болотник покусал, он плохо соображает. Иди сюда, не бойся. Давай найдем тебе что-нибудь из одежды, а потом расскажешь, как ты сумел снова нас найти, и как ты вообще потерялся.

— Отстирывать кровь сам будешь, — едко заметил Артём.

Кай резко обернулся к нему с таким выражения лица, что Тёмный совсем не удивился, если бы тот пристрелил его вместо оборотня.

— Еще одна фраза в таком в духе, и кайфанешь под промедолом. Знаешь, как он действует в сочетании с антидотом? Сознание ты не потеряешь, будешь пускать слюни и радоваться жизни, а в штаб я тебя привезу заблеванного и обосравшегося. Достойное возвращение легендарного Тёмного.

Артём ответил хмурым взглядом, но промолчал. Знал, что перегнул. Хуже того — он понимал, откуда лезет весь его цинизм. Будь этот мальчишка обычным оборотнем, убить было бы проще. Один выстрел — и все, нет больше нечисти. Этому тоже хватит одной-единственной пули. Вопрос только в том, кого он увидит, если будет стрелять.

— Дело твоё, — оборонил Тёмный и с усмешкой покачал головой. — Я-то, похоже, решения уже не принимаю.

А Соник свое уже принял. Артём был уверен, что напарник до последнего будет надеяться, что удастся избежать отправки оборотня к питерским на изучение. Только кто его спросит? Тёмный проследил взглядом, как охотник подошел к внедорожнику и открыл багажник.

— За ящиком с инструментами должна быть сумка с камуфляжем.

Ему снова никто не ответил. Артём вытащил из нагрудного кармана сигареты и зажигалку. Курить в таком состоянии было не самой лучшей в мире идеей, но за последние два дня он наглядно доказал, что разумных действий от него ждать не стоит. Одним косяком больше, одним меньше — какая уж теперь разница? В конце концов, не сдохнет же он от сигареты.

— Вот бля, — выдохнул он вместе с дымом, когда Соник вытащил откуда-то из недр багажника берцы и бросил их на землю.  — А я их обыскался.

В тактическом камуфляжном костюме не по размеру и берцах Кирюша выглядел ещё нелепее, чем охранник из отеля. Тёмный хотел было прокомментировать увиденное, но помешал внезапный приступ спазматического кашля. Охотник выронил сигарету и согнулся, тщетно втягивая воздух. В сознании промелькнула мысль, что всё-таки не стоило ему курить. Он пытался откашляться, но с каждым новым вдохом легкие жгло все сильнее, а спазм не прекращался. Артём сипел и задыхался. Вспыхнула и погасла ещё одна неуместная мысль — с сигаретами он тоже облажался. Перед лицом расплывчато показался Соник, и Артём ощутил слабый укол в шею.

— Сейчас полегче будет.

Тёмный кое-как сфокусировал взгляд на Кае и со свистом втянул воздух. Он ещё пару раз кашлянул, но уже реже. Не тянуло выблевать легкие. Даже дышать получалось почти по-нормальному.

— Ты долбанутый, — зло добавил Соник, поднялся с земли и отошел обратно к машине. — Если так хочешь отъехать на тот свет, давай как-нибудь в другой раз, ладно? Мне без тебя проблем хватает.

— Да, мам… — хрипло отозвался Артём и вытер рукавом с лица выступившие слезы.

Краем взгляда поймал маячившего рядом Кирюшу. Тот молча протянул ему бутылку с водой. Где только успел раздобыть?

— Какой у меня сервис, а…  — усмехнулся охотник и забрал воду.

После пары глотков стало ещё лучше. Не настолько, чтобы прямо сейчас подниматься с земли и ехать обратно в штаб, но достаточно, чтобы послушать им же прерванный разговор. Оборотень так и сидел рядом с ним на земле. Хотя какой из него оборотень? Псина пугливая. Тёмный ещё раз глянул на мальчишку и машинально покачал головой. Кирюша на его жест обхватил себя руками.

— Да ладно, не ссы, — произнёс Артём. — Если я дернусь, он же меня…

Он оборвал фразу, напоровшись на выразительный взгляд Соника. Криво улыбнулся и повернул голову к оборотню.

— Давай, расскажи лучше, как ты познакомился с той паскудой, которая тебя обратила.

Кирюша опустил взгляд. Подобрал ещё тлеющую сигарету и затушил ее о землю.

— Пожар может быть, — объяснил он, немного помолчал, а потом продолжил. — Меня мама на выходные домой забрала. Мы поехали в лес. Играли с ней в прятки, и я заблудился. Я ее звал, но она не услышала. Потом темно стало, я испугался. В лесу ночью очень страшно. А ещё потом меня та женщина нашла. Она…

Оборотень почесал нос и нахохлился ещё больше. Вспоминать про Мильку ему явно не нравилось.

— Она меня укусила, — он нахмурился, задрал рукав ветровки, но следа, конечно же, не осталось. — А потом повела к себе. Мы долго шли, я очень устал. Я просил отвести меня к маме, но она не слушала. Она говорила, что теперь она моя мама, а ее дети — мои братья. Мне совсем не понравилось в ее доме. Я пробовал убежать, но ее дети превращались в страшных чудищ и всегда догоняли. Я сумел убежать, только когда сам превратился в собаку…

— В волка, — поправил его Артём, а на вопросительно-испуганный взгляд Кирюши доверительно добавил. —  Волк круче, чем собака. Скажи-ка, я правильно понял, что ты нашел нас по следу сначала до отеля, а потом оттуда до этого места?

Оборотень согласно кивнул, и Тёмный выразительно посмотрел на Соника. От дома Мильки до отеля они проехали около двухсот километров, и ещё столько же до болотника. Ни один оборотень не смог бы их выследить. Как получилось у этого мальчишки, оставалось лишь гадать. Как и про то, почему вместо чудища он превращался в обыкновенного волка.

— Как ты потерялся? — спросил Тёмный.

— Я перестарался, — грустно вздохнул Кирюша.

— Это как? — удивился Артём.

— Мы в прятки играли. Мама сказала, чтобы я убежал очень далеко и хорошо спрятался. А она меня найдет. Я убежал… — голос у парнишки задрожал, он шмыгнул носом, — но она меня не нашла.

— Хреново, значит, искала, — заключил Тёмный и глянул на мрачного Соника. — Кай, а тебе мама в детстве сказки рассказывала? Помнишь, может, добрую сказочку про Гензеля и Гретель?

— Помню, — отозвался напарник. — Поехали обратно.

Артём с трудом встал на ноги. Пошатнулся. Еле удержался, чтобы не отпрянуть, когда Кирюша доверчиво решил поддержать его под руку. Быстро мальчишка перестал его опасаться. Он и питерских не будет бояться, пока те не начнут его потрошить. Тёмный вздохнул — херовая ситуация, как ни крути. Он вытащил из кармана ключи от машины и бросил их Сонику.

— Надеюсь, водительское у тебя на самом деле есть.

— Скоро узнаешь, — усмехнулся в ответ Кай и кивнул оборотню. — Залезай в машину.

Артём вопросительно посмотрел на напарника.

— Вот так просто?

— А ты снова хочешь все усложнить? — устало спросил Соник.

— Ну, может, нужен целебный укольчик, чтобы ему спалось в дороге лучше, а тебе — ехалось спокойнее.

— Мне и так будет спокойно. Я же чувствую вас обоих, и, выбирая между им и тобой, целебный укольчик я бы поставил тебе.

Тёмный дернул уголком рта и сел на пассажирское сиденье.

— Если на самом деле чувствуешь, тогда знаешь, что я сейчас и мухи не обижу.

Соник молча покачал головой. Дождался, пока оборотень заберется во внедорожник, и завел двигатель. Пока они выбирались на трассу, Кирюша успел задремать, свернувшись в позе эмбриона на заднем сиденье, а Артём запросил в штабе информацию по семье Гореловых.

Через пару часов пришел ответ. Артём пролистал сообщения и оглянулся назад — Кирюша все ещё крепко спал. Вот что значит почувствовал себя в безопасности.

— Смотри, как интересно… — вполголоса заговорил Тёмный. — Когда ему было девять, его мать попала в аварию. Она отделалась переломом руки, а вот мальчишка пострадал больше. Сильная черепно-мозговая травма. После аварии у него начались проблемы с головой. Мать сдала его в специнтернат. Год назад потеряла работу. Подрабатывала выпечкой тортиков и прочей хренотени, но этого, видимо, не хватало на жизнь и оплату интерната.

— А где его отец? — спросил Соник.

— Хрен его знает, про него ни слова.

— Хочешь сказать, она на самом деле завела его в лес и оставила?

— Не хочу сказать, а так и было. У нее нет постоянной работы, куча долгов по кредитам и за содержание сына. Забрать домой нельзя — за таким нужен присмотр. А ещё, помнишь, пацан сказал, что они очень долго шли до дома Мильки? Когда она все-таки заявила в полицию о пропаже сына, указала место недалеко от деревни, возле которой волчиха ошивалась. Вроде бы и где-то рядом, но при этом хрен найдут. А самая интересная штука в том, что в обе стороны от названного ею места пропажи — очень болотистая местность. Ну, мы сегодня в этом сами убедились.

— Не знаю… — с сомнением произнёс Кай. — Может, это все-таки случайно.

— Чего случайно? Завезла его в лес поиграть в прятки? Лучшего места же просто нету. Вот если бы у тебя был слабоумный ребенок, ты бы потащил его на болота со словами “спрячься так, чтобы я тебя не нашел”?

— Она… — позади раздался тихий голос Кирюши, и Артём невольно вздрогнул.

В голове тут же заметались мысли, что если парень всё слышал, то это явно его не обрадовало. А даже обычный волк в машине может наделать много проблем. Охотник быстро посмотрел на Соника, но тот отрицательно покачал головой, и Тёмному оставалось лишь довериться чужому чутью.

— Она сказала…. — с усилием продолжил Кирюша, — чтобы я откликнулся, только если она меня позовет.

— Удобно, — саркастически заметил Артём.

Когда он снова заглянул назад, увидел, что мальчишка повернулся к ним спиной, а его плечи тряслись от беззвучного плача. Охотник машинально потянулся за сигаретами, покрутил в руках пачку и сунул обратно в карман анорака. Откинулся на сиденье и прикрыл глаза — паршиво все обернулось. Херовей было только то, что дальше всё будет ещё хуже.

К штабу они подъехали затемно. Несмотря на поздний час, их ждали. Там уже знали и про Горелова, и про смерть Мильки с волчатами. Плохие новости всегда разлетались быстро. Пока шли по коридорам, Тёмный поравнялся с Соником.

— Ты ведь сам из питерского НИИ, да? А не из службы внутренней безопасности.

Кай бросил на него косой взгляд и усмехнулся.

— Я, Тём, как в Простоквашино — вашу маму и там, и тут передают.

— Ну раз так, у мальчишки и правда есть шанс, — криво улыбнулся Тёмный.

— С таким чутьем он полезнее живым и здоровым. К тому же… — Соник помедлил, — я уже работал с оборотнями, в том числе, когда они в звериной форме. Кирилл ощущается совсем иначе — как обычный человек.

— Тогда удачи, волчья нянька.

Артём раз глянул на Соника, который оказался совсем не бестолковым стажером, на идущего следом за ним Кирюшу, который тоже оказался не совсем обычным оборотнем. Они оба смогли его удивить. Только он сам оправдал все чужие ожидания. С этой мыслью Тёмный толкнул дверь в кабинет Васильича. У него было много чего сказать, но разговор не задался — шеф встретил его мрачным, не предвещающим ничего хорошего взглядом и отправил ждать.

— Пойдем, Кирюша, нам тут не рады, — ухмыльнулся Артём, а на душе потяжелело.

Решение Васильича его не особо удивило. Сейчас Васильич поговорит с Соником, а потом тиснет штамп “не пригоден” и отправит его в принудительный отпуск мозги лечить. Ори не ори — делу не поможет. Приказы не обсуждаются. Тёмный чувствовал, как вокруг с пугающей быстротой разрасталась неприятная пустота. Пока немного отвлекал Кирюша. Артём сидел вместе с ним на кухне, пил кофе, а мальчишка уминал казенные бутерброды и с детской непосредственностью рассказывал ему про свою жизнь в интернате. Охотник даже поймал себя на мысли, что он словно в прошлое перенесся — сидит на братовой кухне, а Тимка ему что-то все говорит и говорит.

Привычная реальность вернулась, когда где-то через час на кухню зашел Соник. Выглядел он мрачным и очень уставшим.

— Зайди к Михаилу, — негромко бросил он, не глядя на него.

Тёмный молча встал из-за стола. Глянул на Горского, который упорно на него не смотрел. На оборотня, который, как в лесу, встревоженно переводил взгляд то на одного, то на другого, словно ему передалось настроение вернувшегося Соника. Охотник бросил пустой бумажный стакан в мусорную корзину и пошел к выходу.

— Артём! — окликнул его Кирюша. — Ты вернешься?

Тёмный обернулся и с невесёлой улыбкой пожал плечами.

На столе Васильича не предвещающим ничего хорошего знаком лежало его досье. С фотографии на внутреннем развороте папки смотрел ещё тридцатилетний, коротко стриженный после больницы Артём Амиров с таким же полным ненависти взглядом, как и у оборотней, что разорвали его семью. Вся разница с нынешним заключалась в том, что тот Артём потерял абсолютно все, но несмотря ни на что был ещё живым. А тот, который сейчас стоял в ожидании приговора, сделал неплохую карьеру в своей гражданской профессии, стал местной легендой среди охотников, отрастил чувство собственного превосходства и превратился в циничного мертвеца.

— Ну что, Миш, как погода? — с ухмылкой поинтересовался Тёмный.

Шеф поднял на него все такой же тяжелый взгляд.

— Да ты и сам наверняка знаешь.

— Знаю, — согласился Артём. — Но уж очень хочется от тебя услышать.

— Сдай оружие, экипировку и документы.

— Даже так, — протянул Тёмный. — Не в академ, а сразу на отчисление.

Он улыбнулся уголком рта, развернулся и неспешно сделал несколько шагов к двери. Потом остановился. Медленно обернулся к шефу. На лице не осталось и тени напускной беспечности.

— Ты всерьез думал, что я проглочу и уйду?

— Не думал. Но выбора-то у тебя нет, — Васильич поднялся из-за стола и пристально посмотрел на охотника — словно собирался своими руками вышвырнуть его из штаба, если тот начнет упираться.

— Зато он был у тебя, — Артём в несколько шагов оказался рядом со столом шефа. — Брать информатором эту пьяную паскуду, про которую я тебе много раз говорил, что она всех поимеет, или подумать башкой. Ну как, понравилось? Ты думаешь, я этих пацанов пристрелил? Нихрена подобного! Это ты объебался, когда взял ее, и когда положил хер после того, как узнал, что она притащила щенков. Ты и ее куратор.

— А если бы они были не обращенными, то что? Допустимые потери? — невозмутимо спросил Васильич.

— Просто нечисть.

— Ты одного не понимаешь, проблема-то не в том, кем они были, а в тебе. Ты их поубивал, не разобравшись. Да и этого слабоумного парнишку наверняка бы пристрелил, если бы мог. Даже удивительно, что ты ему шею не свернул, пока я с Горским разговаривал. Неужто под шкурой мудака снова сентиментальность проснулась…

— Даже не смей, — разделяя слова увесистыми паузами, сквозь зубы процедил Артём.

— Что не смей? Хочешь сказать, ты не сраный эгоист с двойными стандартами, а он не похож как две капли воды на твоего племянника?

Шеф почти по-доброму улыбнулся — да так, что Тёмный с трудом сдержался, чтобы не врезать ему по морде.

— Пошел вон, — коротко сказал Васильич. — Пока вперед ногами не вынесли.

Артём рассмеялся неприятным, колючим смехом и с силой навалился на столешницу, в упор посмотрев на шефа.

— Ну ты и мразь. Столько лет тебе было насрать на эти самые допустимые потери, а теперь ты вдруг заделался святошей? Думаешь, я совсем дебил и не понимаю, что происходит? Тебя прессанули и сказали меня убрать. Даже этого Соника подогнали, чтобы все выглядело как по протоколу. А ты все, ноги раздвинул. Ну, волчиха тебя уже поимела, теперь и свои потрахивают. Так держать.

Последние слова он почти выплюнул в лицо Васильичу. Растянул губы в злой улыбке и, оттолкнувшись от стола, зашагал к двери. Ощущение было, как будто безнадежно тонул — ещё держался, но вот-вот пойдет ко дну.

Продолжение здесь

Когда Артём вышел на улицу, Кай молча скрылся в доме и вернулся с ковшом. Лил ему на руки холодную воду, пока Тёмный смывал с них кровь.

— Что теперь? — потом спросил он.

— Ждать, — коротко ответил Артём и посмотрел на небо. — Через пару часов стемнеет, тогда и подожжем.

Соник кивнул, немного помолчал и все-таки спросил:

— Думаешь, никто не будет докапываться, что тут на самом деле произошло?

Тёмный искоса на него глянул и усмехнулся.

— Боишься загреметь за решетку как соучастник? — он покачал головой. — Никто не будет разбираться. Она была не дура приложиться к бутылке. Все это знают, включая местного полицейского. Жила, как ты сам видишь, в гнилушке на отшибе. Дети ее в школу не ходили. Сомневаюсь, что у них даже свидетельство о рождении есть. Всем похер.

— А Михаил как на такое отреагирует?

— Как-как… Плясать будет от радости, что я его информатора завалил, — Артём досадливо потер шею. — Хотя из нее такой информатор… Я бы на его месте давно здесь все зачистил. Толка от нее никакого, а если она или ее выводок кого цапнет или сожрет — заколебешься расхлебывать.

Тёмный преувеличивал. Определенная польза от оборотнихи все-таки была, но меньше нечистью она от этого не становилась. Особенно, когда приволокла откуда-то из стаи двух полудиких волчат и решила их воспитывать рядом с людьми. Это она им приговор подписала, а он запоздало привел его в исполнение.

— А если сказать, что это она напала? — вдруг произнёс Кай.

Артём глянул на него насмешливо и оценивающе. Соник то ли притворялся хорошо, то ли действительно не понимал, что не все так просто.

— Смотри-ка, уже хочешь начальству скормить дезу? — иронично заметил Тёмный. — А если я скажу Мишке, что ты предлагал его обмануть?

— Ну, значит скажешь, — ответил Кай.

Он пожал плечами и отошел к машине. Артём проводил его пристальным взглядом. Пусть там посидит, меньше будет мешаться. Сам он сел на грубо сколоченную лавку рядом с домом. Запоздало подумал, что Соник так и не вернул ему ключи, и отмахнулся — не сбежит. Потянулся за сигаретами, но удержался — он здесь и так много насорил. Сбоку хлопнула дверь внедорожника, следом прозвучали шаги. Тёмный с легкой досадой глянул в сторону “паджеро”, и увидел идущего к нему напарника с чем-то в руках.

Кай молча сел рядом. Открутил крышку термоса, плеснул в нее чай и протянул Артёму.

— Будешь?

— Это что? — спросил Тёмный.

— Чай, — ответил Соник и с усмешкой добавил. — Не бойся, не отравлено.

Артём в который раз за последний час-два внимательно на него посмотрел. Все-таки было что-то в этом парне, что он ещё не разгадал. Вроде бы весь такой простой зеленый новобранец. Не пререкается, слушается, но в то же время своя голова на плечах. Валька уже скандалил бы так, что в соседней деревне услышали. И Васильичу наверняка бы отзвонился — сообщил, как Тёмный обосрался с информатором. А этот не дергался и как будто бы вообще был на его стороне. Но это больше всего и смущало — выглядело все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Надеюсь, что нет, — отозвался Тёмный и забрал у него крышку-чашку. — Мне-то похер, а тебе придется все это в одну рожу разгребать.

— Не горю желанием, — ответил Кай. — Я больше привык с живыми работать. А если с трупами, то в более формальной обстановке.

Артём отхлебнул горячего чая и хмыкнул. Ощущение было, как будто он на дачу к кому-то приехал и время коротает, а не ждет темноты, чтобы сжечь трупы вместе с этой самой дачей. Мысленно даже удивился, как быстро у него злость улеглась. Но оно и к лучшему — меньше шансов ещё какой-нибудь херни натворить.

— Привыкай, у нас по-разному бывает, — произнёс он. — Почему ты решил в охотники податься?

— Как будто ты мое досье не читал.

— Читал.

Тёмный покрутил в руках чашку с чаем, сделал ещё несколько глотков. Досье Соника местами слишком походило на его собственное. Только Артём дожил до тридцати, а уже потом волей злого рока и своей боли превратился в Тёмного, а по Каю реальность проехалась пораньше — почти сразу после окончания ординатуры. Гибель его друзей представили как несчастный случай, а на самом деле, скорее всего, какой-нибудь болотник порезвился.

— Поэтому и спрашиваю, — продолжил Артём. — Зачем пошел? Мести хочешь?

— Ну, вряд ли я найду ту самую тварь, — отозвался Кай. — Но если могу помочь справиться с такими же, от меня будет больше пользы.

— Смотри-ка, какая самоотверженность, — Тёмный залпом допил чай и вернул чашку Сонику. — А если по-честному? Ты же врач, от тебя будет больше пользы, если по специальности пойдешь работать, а не лазить по лесам неделями.

Кай сдержанно вздохнул. Налил себе чая, но все ещё не торопился отвечать. Тёмный со скептическим интересом поглядывал на напарника. Вот такого пиздежа про желание быть полезным он давно не слышал. Валька с порога объявил, что его просто задолбало жить в одиночку с его способностью видеть недавно умерших людей. Другой охотник, Никита, тоже прямо сказал, что воевать он умеет, а жить гражданской жизнью — не очень. Севера Тёмный сам привел, под свою ответственность, когда тот после спасения не смог вернуться в привычную реальность. Сашка со слезами на глазах молил взять его хоть дворником, лишь бы только не оставаться наедине с пережитым дерьмом. Да никто из них не становился охотником, чтобы помогать. Кто-то просто мог, кто-то себя по частям собирал, кто-то искал мести. Альтруизмом в их кругах не страдали.

— Не получается у меня быть врачом, — наконец заговорил Соник. — Я же хирург. Ну, ты и сам знаешь. А после того случая как сломался. Мне надо за инструмент браться, а у меня сразу руки дрожат. У меня перед глазами, как та тварь человечину жрет. Как с этим справиться — хрен знает. Я же не могу пойти к психологу и сказать, что меня кроет, из-за того я какого-то черта видел на болоте. Я подумал, что если получится… Ну, посмотреть на все это ещё раз. Если смогу как-то это перебороть, вернусь в хирургию, если нет… Значит нет.

— То есть, ты решил полечиться шоковой терапией… — протянул Артём.

Первым порывом было объявить парню, что с такими умозаключениями долго не живут, и закончить разговор. В конце концов, это дело Васильича, что он по какой-то неведомой причине взял вчерашнего студента и отправил его в поля на лечение. Проблема была в том, что принцип выбить клин клином здесь не работал. Артём это по себе знал.

— Когда я услышал про дело с болотником, попросил Михаила отправить меня с тобой, — продолжил Кай. — Ну, точнее не я… Я из питерского подразделения. Наш руководитель знает про мою проблему, он и связался с вашими.

Тёмный про себя чертыхнулся. Вот, значит, откуда ветер дует. Ну Васильич хитро сделал, что не сказал ему правду — тогда Артём без тени сомнения уехал бы в одиночку.

— А если твоих друзей не болотник подрал? В досье, насколько я помню, указано предположительное заключение. Виновника торжества никто не нашел. Будешь каждый вид нечисти исследовать, пока не отпустит?

— Не знаю, — Кай отвел взгляд и покачал головой. — Надеюсь, что отпустит.

Артём со вздохом в очередной раз подавил желание сказать что-то едкое. Он потом скажет — Васильичу, чтобы тот головой думал, прежде чем соглашаться на такие сделки. Как будто Артём этого пацана в зоопарк должен сводить, а не на болото, где нечисть людей жрет.

— Ты вылечиться хочешь, отомстить или сдохнуть? — прямо спросил Тёмный.

По лицу Кая он увидел, что такая постановка вопроса застала его врасплох. Соник едва заметно нахмурился и как-то весь подобрался, словно приготовился защищаться. Пусть даже словами.

— Вылечиться. Если оперировать твоими понятиями.

— Тогда мой тебе совет, первый и последний. Когда вернемся, вали из этой конторы. Раз ты врач, переквалифицируйся на другое направление или освой вообще новую специальность. Время у тебя есть. Никакого счастливого исцеления здесь не будет.

На этом разговор прервался. Соник не ответил, молча потягивал чай, а Артём сидел рядом и пытался понять, почему, будь здесь Васильич, он без лишних слов врезал бы ему по роже.

Когда подступили сумерки, он подошел к поленнице возле дома. Набросал деревяшек на землю, где пролилась кровь, плеснул на них бензином из канистры. Потом зашел в избу и развел огонь в печи. Осмотрел убогий интерьер. Во всем доме только две комнаты жилые — если, конечно, можно так назвать этот свинарник. Милька по всей видимости жила в комнате-кухне. Ее волчатам достался отдельный уголок. Странно только, что пацанов было двое, а старых кроватей — три. Подавив брезгливость, Артём порылся в вещах волчихи. В шкафу среди наваленной одежды он нашел блокнот. Тёмный бегло пробежался по записям и почувствовал, как внутри заскреблось нехорошее предчувствие. Волчиха давно была поехавшей — ещё сильнее, чем он сам. Но в отличие от него, Милька распространяла свое безумие и на других. Артём спрятал блокнот в карман анорака и сходил за бензином.

Когда он разливал горючку по дивану с оборотнихой, ощутил вспышку злости, а когда добрался до мальчишек — снова Тимка вспомнился. И авиасалон, во время которого Артём в реанимации валялся, и сломанная модель “сушки”, которая до сих пор у него дома стояла. Когда он набрался сил и вернулся на дачу родителей, где все и произошло, игрушка так и лежала во дворе — грязная, с обломанным крылом. Истребитель Тёмный починил, а себя не смог. И Соник не сможет. Не здесь нужно исцеление искать, не в смешанной с грязью и кровью смерти.

Артём помедлил, сомневаясь в здравости своего решения, но все-таки вытащил телефон и сфотографировал лица мёртвых мальчишек. Про его лажу и так узнают. Может, уже узнали, если Соник втихую настрочил сообщение шефу. Тут уж просто идти до конца, куда бы ни привела дорога. А некоторые записи волчихи не давали ему покоя. Она собирала себе стаю. Вопрос только — из кого. Тёмный отправил фотографии их местному технарю и попросил проверить, не было ли заявлений о пропаже детей со схожей внешностью. Потом вытащил из печи горящую деревяшку и бросил ее на диван. Там мгновенное вспыхнуло пламя, и Артём поспешил уйти. Когда дом занялся огнем, Тёмный пошел к внедорожнику. По пути обернулся на напарника.

— Поехали.

Соник поплелся следом. Когда он забрался в машину, Артём бросил оценивающий взгляд на парня. Тот все ещё молчал — то ли внеплановыми проблемами придавило, то ли разговором. Или всем сразу. Тёмный выехал на дорогу и погнал в сторону точки назначения. В голове поселилась смешанная с равнодушием пустота. И даже мысль, что, скорее всего, его отправят в принудительный отпуск на неделю другую, а то и на месяц, пока что отзывалась неожиданным безразличием.

Все резко изменилось, когда где-то через час пришел ответ. Мальчишек удалось опознать — оба числились пропавшими. Причем, в одном и том же месте, но не слишком близко к Милькиному дому. Оба детдомовские, потерялись в конце мая рядом с детским лагерем. Примерно в то же время Артём от своих узнал, что Милька притащила из стаи волчат и перебралась в другую деревню подальше от людей. Из стаи, как же. Эта опойная мразь их сначала уволокла в свой гадюшник, а потом обратила.

— Сука! — в сердцах выругался Артём. — Паскуда поганая!

— Что случилось? — тут же встревоженно спросил Соник.

— А вот что! — Тёмный зло бросил ему телефон.

Пока Кай листал сообщение из штаба, Артём не сдержался — ударил ладонью по рулю. Рассудок затопило бессильной яростью. Громче всех звучало досадливое осознание, что он ни на мгновение не сомневался, что с волчихой все пойдет по самому ожидаемому сценарию — по пизде. Это был лишь вопрос времени.

Телефон завибрировал ещё одним сообщением. Соник машинально прокрутил его, и Тёмный заметил картинку ориентировки в оранжевой рамке.

— Что там? — отрывисто спросил он.

— Совсем недавно здесь ещё один парень пропал. Тоже до сих пор не нашли.

Артём тут же вспомнил про теснившиеся в маленькой комнате три кровати. Резко затормозил и съехал на обочину.

— Дай сюда.

Он забрал телефон и сам прочитал сообщение. С ориентировки смотрел молодой парень, больше похожий на подростка. Кирилл Горелов, восемнадцать лет. Под фотографией Тёмный прочитал, что пропавший дезориентирован и нуждается в медицинской помощи.

— А мог бы сейчас дома сидеть с мамой и папой, если бы некоторые наши мудаки были с мозгами, а не с говном в башке.

— Думаешь, она его тоже обратила?

— Вряд ли, — Артём покачал головой и бросил телефон в органайзер между сиденьями. — После обращения они и так плохо себя контролируют, а умственно отсталый будет совсем непредсказуемым. Убила, скорее всего, когда поняла, что он больной. Проверим на всякий случай на обратном пути.

Соник поднял на охотника настороженный взгляд. Пошарил в кармане и показал на ладони две металлические капсулы размером с пистолетный патрон, похожие на предохранители, только в стеклянной колбе вместо плавкой вставки — темная жидкость.

— Что это за херота?

— Тесты. Наши сделали. С их помощью по крови можно определить, рожденный оборотень или обращенный… Если обращенный, реагент меняет цвет. — Соник выдержал цепкий взгляд охотника и продолжил. — Я хотел их тебе отдать. Потом, после дела, чтобы ты не решил, что я подмазываюсь.

Тёмный неопределенно хмыкнул. Он слышал про эту разработку, но не думал, что питерские уже пустили ее в производство.

— Ты даже подумать за меня успел. Молодец. Растешь. Только не в ту сторону. Ну, найдешь оборотня — проверишь, если он не сожрет тебя первым.

— Это использованные тесты. На тех мальчишках.

Взгляд Артёма потяжелел. Вот, значит, как — самое интересное под своим носом он и не заметил. Все это время Соник знал про пацанов, но молчал. Теперь Тёмный понимал, почему тот не особо удивился сообщению из штаба. Будь перед ним кто другой, он бы уже ухватил его за грудки и потребовал объяснить, какого хрена он что-то делает за его спиной. Хотелось верить, что у Кая найдется разумная причина такому поведению — для его же блага.

— То есть ты знал, что они обращенные ещё до того, как мы оттуда уехали? — ледяным тоном спросил Тёмный.

— Знал.

— Тогда два вопроса: почему ты вдруг решил их использовать, и почему не сказал мне о результатах?

Кай помолчал. Убрал капсулы обратно в карман куртки. Нахмурился, сцепил руки в замок и только потом снова посмотрел на Артёма.

— Они все не похожи друг на друга. Эта женщина и два ее волчонка. Точнее, теперь уж не ее. Мне показалось это странным, и я решил проверить…

— Они и не были ее детьми, — резко оборвал его Тёмный. — Досье надо внимательнее читать. Она всем напиздела, что привела их из другой стаи.

— Я этого не знал… — покачал головой Соник.

— Впечатлить, значит, решил. Типа ты первый заметил, а остальные все идиоты?

Кай уже привычно неловко пожал плечами.

— С идиотами, допустим, ты угадал. А про результаты теста почему не сказал?

— Да ты и так весь на нервах! Мне зачем ещё добавлять? Это знание никак не повлияло бы на наше дело. Сказал бы, когда с болотником разобрались. Я же не знал, что ты и сам решил проверить.

— Слишком дохера ты не знаешь.

Артём глубоко вдохнул и перевел взгляд на лобовое стекло. Там в ночь проносились редкие машины. Он подумал, что когда они вернутся, он первым делом подвесит за яйца того мудака, который курировал волчицу. И Васильичу пару ласковых скажет. К нему вообще целый список набрался — сначала про Соника, теперь ещё про оборотниху. Васильич ее так прикрывал от нападок Тёмного, и чем все закончилось? Она им в глаза ссала, пока контора с ней в десна целовалась.

— Ладно, Соник, — глухо произнёс Артём, — давай договоримся, что самодеятельность ты больше не разводишь. Если у тебя появляются какие-то идеи, говоришь о них мне.

С этими словами он выехал обратно на дорогу. Кай молчал весь остаток пути до отеля. Только когда подъехали и Артём уже открыл дверь внедорожника, тронул его за рукав.

— Подожди, у тебя кровь на шее.

Пока Тёмный хмуро разглядывал себя в зеркале солнцезащитного козырька, Соник покопался в рюкзаке и протянул ему влажную салфетку. Артём вытер шею — рукой, наверное, неосознанно дотронулся, когда пули вырезал. Уже не узнать, чья это кровь: мальчишек или Мильки. Всю его жизнь так — идет куда-то в чужой крови, не разбирая дороги. Сквозь смерть, пока свою не встретит.

В отеле с гостеприимством паршивой придорожной забегаловки их встретил мужичок лет пятидесяти, бывший здесь, видимо, охранником. В поношенной военной форме. Судя по рисунку камуфляжа и оставшейся на плече нашивке с чужим флагом — из ближайшего военторга. Пока охранник искал администратора, Тёмный огляделся по сторонам. Изнутри старое здание совковой застройки напоминало нечто среднее между районным травмпунктом и следственным изолятором, наскоро переделанным в гостиницу. Артём даже мельком подумал, что лучше в машине переночевать. В ответ на его мысли из коридора показалась заспанная женщина. Она придавила охотников недобрым взглядом и зашла за стойку администратора.

— Фамилия? — без всяких предисловий спросила она.

— Амиров Артём.

Женщина сверилась с компьютером, потом подняла голову и смерила охотников внимательным взглядом.

— Бронь была на троих.

— Планы поменялись, — ответил Тёмный.

Администраторша многозначительно посмотрела на стоящего рядом с ним Соника и молча положила перед охотником ключ с пластиковым брелоком. Артём удивленно приподнял бровь.

— Один?

— А сколько надо? У вас номер с двуспальной и дополнительной кроватью.

Тёмный на мгновение прикрыл глаза — вот, значит, как. Влад, их так называемый офис-менеджер, решил несмешно над ним подшутить и заселил его с оборотнихой в один номер. Артём забрал ключ и мысленно добавил к своему списку дел разговор с Владом о вреде тупых шуток и старых счетов во время рабочих выездов.

— Вы это… из этих, что ли? — донеслось ему в спину.

Тёмный обернулся и встретился взглядом с охранником.

— Из тех, — холодно отрезал он.

Продолжать докапываться мужик не решился, а Артём пошел к лестнице. В номере он закрыл дверь на ключ, установил на смарт-часах будильник на шесть утра. Скинул ботинки, ветровку-анорак и, не раздеваясь, завалился на кровать. Думал, что после всего, что сегодня произошло, не сможет заснуть, но отрубился, едва коснулся головой подушки.

Утром Артём не с первого раза разбудил Соника, по-детски закутавшегося с головой в одеяло. После недолгих сборов охотники покинули номер. В холле неприветливой гостиницы Тёмный не нашел ни охранника, ни администратора и бросил ключ на стойку.

— Ты точно в порядке? — уже в машине еще раз уточнил он, глядя на бледное лицо напарника и на его лиловые синяки под глазами. — Если плохо, говори сейчас, а не когда мы на болото придем.

— Да… — быстро ответил Соник и тут же добавил. — Да, порядок. Давай только заедем куда-нибудь кофе глотнуть.

Он умолк, вздохнул и добавил.

— Вчера, видимо, перенервничал.

— Перенервничал… — с ощутимой иронией повторил Артём, собрал волосы в хвост и завел двигатель. — Подумай тогда еще раз, пока едем, что ты забыл среди охотников.

По дороге они заехали в придорожную забегаловку. Соник немного ожил и больше походил на живого человека, чем на свежего утопленника. На точке Тёмный провел короткий инструктаж, несмотря на все заверения напарника, что он подготовился. Болотник сам по себе нечисть не самая злобная и сложная, но для такого, как Кай, встреча с ним может стать последней.

— Захочется спать или почувствуешь себя как-то странно — говоришь мне, понял? — добавил Артём. — Это не туманник, мозги наизнанку не выворачивает, но неприятностей подкинуть может. Я там и без тебя справлюсь.

— Понял.

— Твой шокер ему как мёртвому припарка, — Тёмный протянул напарнику два инъектора с антидотом. — Ты к нему не лезешь ни при каких обстоятельствах, но если он каким-то невероятным образом тебя зацепит, у тебя будет около минуты, чтобы вколоть антидот. Иначе паралич, обоссанные штаны и смерть. С этим тоже понятно?

Кай молча кивнул и спрятал инъекторы в карман ветровки. Артём выбрался из машины. Васильич, конечно, сказал, что болотник ему, как за хлебушком сходить. Так оно, в общем-то, и было, но неизвестно откуда взявшееся хреновое предчувствие не отпускало. Тёмный надел разгрузку, вытащил из кобуры пистолет, проверил магазин и передернул затвор.

— Может, ты мне все-таки выдашь оружие? — спросил Кай. — Я умею стрелять, ты же читал досье.

— Выдам, — легко согласился Артём, а на вопросительный взгляд напарника пояснил. — Если не передумаешь оставаться с охотниками, съездим на стрельбище. Там ты покажешь, что умеешь, а потом, если меня все устроит, получишь оружие. А пока идешь рядом и повторяешь мантру “Я никуда не лезу, иначе Тёмный утопит меня в болоте”.

Соник беззлобно усмехнулся и покачал головой. Они пошли на точку, которую последней передавала Милька. Под ногами быстро захлюпало. Места здесь были болотистые — для нечисти, по чью душу они пришли, самая благодать. Сбоку чавкнуло, и Артём услышал тихую ругань. Повернув голову, он увидел, как Соник по щиколотку провалился в жижу.

— Под ноги смотри, — предупредил Тёмный. — Палочку возьми и прощупывай, раз так не понимаешь, куда идти. Видел старый военный фильм, где девка по болоту за подмогой бежала? Если не хочешь закончить, как она, бери палку или вообще лучше иди сразу за мной.

Соник послушно подошел поближе. Держался рядом, как ведомый истребитель в двойке. Второй раз Артём обратил на него внимание, когда тот начал зевать. Сам Тёмный еще ничего не чувствовал и не слышал, а парня, похоже, уже пробрало.

— Ничего странного не слышишь? — тихо спросил он.

Кай нахмурил лоб и покачал головой. Потом прикрыл ладонью рот, не в силах удержаться от еще одного зевка.

— Нет, только спать немного захотелось, — он посмотрел на охотника. — Это болотник?

— Он самый… — ответил Тёмный, но договорить ему помешал протяжный свист и шелест ветра.

Ни травинки не колыхнулось, ни листочка, но шумело так, как будто сюда прямиком из пустынь нагрянул непокорный самум. Сквозь гул тревожно раскаркались вороны. Переливчато защелкал соловей, и все разом смолкло.

— Смотри по сторонам, — скомандовал Артём. — В иллюзии болотник не умеет, но вот такие фокусы очень любит.

Они прошли еще немного, пока впереди не замаячили черные зеркала настоящих болот. Тёмный молча поднял вверх руку и остановился. Кай тут же замер рядом. Охотник внимательно присмотрелся к водным оконцам — там вспыхивали и гасли зеленоватые огоньки. Они, как пузырьки воздуха, поднимались на поверхность и исчезали со странным звуком, похожим на далекий и тоскливый крик одинокой птицы. Где-то там и пряталась добыча, хотя ещё невидимый им болотник наверняка считал добычей их.

Артём снова поймал себя на мысли, что что-то не складывалась. Все было слишком легко. Болотника они нашли без Мильки и не сказать, чтобы долго искали, хотя волчиха и своему куратору мозги делала, что без нее не обойтись, и Тёмному то же самое сказала. Тогда он подумал, что она, как обычно, набивала себе цену, а сейчас не покидало ощущение неясной тревоги. Охотник вытащил из разгрузки световую гранату, выдернул чеку и бросил ее в воду — туда, где под водой мерцало зеленоватое свечение, как будто клок полярного сияния смыло в болото. Штабные умельцы накануне немного доработали боеприпас, чтобы и в воде полыхало как следует.

Тёмный на всякий случай прикрыл лицо рукавом. Соник повторил его жест. На поверхности сверкнуло — как будто неохотно. Болотнику такие спецэффекты особого вреда не принесут. Немного оглушит и дезориентирует. Весь смысл был в том, чтобы выманить тварь на поверхность. Это словно бросить спичку в муравейник и смотреть, как засуетились насекомые. Вместо муравья из воды с плеском и рёвом вылезло чудище, похожее на облепленную водорослями тощую жабу. Оно слепо размахивало перед собой когтистыми лапами. Артём вскинул пистолет и дважды выстрелил в голову болотника. Тот по инерции сделал ещё несколько шагов и грузно упал в воду, подняв фонтан брызг.

— Это… всё? — спросил рядом Кай, вытирая с лица болотную воду.

— Надеюсь, — коротко ответил Тёмный.

Лес издевательски отозвался совиным уханьем, и Артём замер. Где-то наверху закричали невидимые козодои. Их скрипучие голоса спугнули недолгую тишину, прокатились над головой зловещим предупреждением и стихли. А вот это уже было нехорошо — долбаная волчиха передала, что здесь только одна тварь.

— От меня ни на шаг, — еле слышно произнес охотник.

Под ногами тяжело вздохнула земля. В следующее мгновение Тёмный почувствовал, как что-то схватило его за лодыжки. Ещё через долю секунды охотник грохнулся на спину, чудом не выронив пистолет, и его потащило по земле. Его волокло прямиком к черному оконцу болота, откуда уже с глухим рёвом вылезал еще один болотник, намного крупнее первого. Его чешуйчатая кожа отливала багрянцем, как и большие, горящие злобой глаза. В другой раз Артём обязательно удивился бы чудищу, в котором он признал вировника — ещё одну разновидность болотника, только в разы крепче и сильнее. Но ситуация не располагала к долгим размышлениям. Тёмный исхитрился прицелиться и выпустил весь магазин в нечисть. Вировник заревел так, что заложило уши. Хватка опутавших его лоз ослабла, и Артём тут же вскочил на ноги. Быстро оглянулся на напарника. Сонику повезло меньше, его замотало лозами по рукам и ногам, и он беспомощно дергался в путах. Артём рванул к парню, на ходу перезаряжая пистолет. Сзади ревел вировник — ему сделать пару прыжков, и он раздавит обоих охотников. Тёмный мысленно выругался. Вот тебе и хреновое предчувствие! Милька, мразота, не могла не знать, что тут их двое, но промолчала, когда Артёма увидела.

Охотник положил рядом оружие и выхватил нож. Быстро порезал лозы на руках Соника и сунул ему нож.

— Освободишься — беги! — скомандовал он и подобрал пистолет.

Пока он возился с напарником, вировник подобрался слишком быстро. Артём успел несколько раз выстрелить, но чудище несмотря на боль широко замахнулось когтистой лапой. Охотник ушел от удара. Ядовитые когти задели его на излёте, вспороли одежду и разодрали плечо. Плечо обожгло острой болью. Тёмный отскочил в сторону и несколько раз выстрелил в монстра. Мельком глянул на Соника — тот наконец выпутался из лоз.

— Вали отсюда! — снова заорал Тёмный, но Кай даже не подумал сдвинуться с места.

Напарник выхватил из-за пояса пистолет и начал стрелять в нечисть. Как следует удивиться, откуда у него оружие, Артёму помешало нехорошее ощущение, что яд начал действовать — намного быстрее, чем он помнил по прошлому разу. Он еще раз отпрянул в сторону, когда вировник бросил на него всей своей массой, и выстрелил. Огромный монстр заревел, покачнулся и завалился на спину. А Тёмный выронил пистолет и упал на колени. Каждый вдох давался все с большим трудом. Дрожащей рукой Артём нащупал в разгрузке инъектор, не с первого раза снял колпачок и вколол сыворотку себе в шею. Сквозь застеливший взгляд алый туман он увидел, как к монстру подошел Соник и несколько раз выстрелил ему в голову. Слишком спокойно и обдуманно для новичка.

Продолжение здесь

В штабе сгустилась атмосфера назревшего конфликта. Высокий парень, больше похожий на киношного викинга, чем на охотника за нечистью, не стесняясь в выражениях, рассказывал, что, по его мнению, пошло не так во время последнего дела. Валька Шаман говорил на повышенных тонах, не мог устоять на месте и мерил шагами помещение. От его порывистых движений и эмоциональной жестикуляции длинная светлая коса дергалась как хвост встревоженного кота. А его голова, забитая татуировками на выбритых висках, казалось, светилась докрасна раскаленным железом. Объект его недовольства спокойно сидел на диване напротив стола шефа и курил прямо в кабинете. Сам шеф, Михаил Васильевич, многозначительно молчал и переводил взгляд то на злющего как черт Вальку, то на обманчиво невозмутимого Тёмного.

— Есть, что добавить? — спросил шеф, когда Шаман наконец заткнулся.

— Да! Ему даже сейчас похер на все! Сидит и воздух травит!

Виновник обсуждения демонстративно затянулся и выпустил струю дыма прямо в сторону “викинга”, тычущего ему пальцем в лицо. Рядом с шефом Шаман распсиховался ещё сильнее, чем когда в машине очухался. Может, считал, что эмоциональный рассказ и выставленное напоказ обострённое чувство справедливости подведут Васильича к мысли, что такого охотника, как Артём Тёмный, давно пора отправить в запас.

Артём устало посмотрел на разъярённого напарника.

— Миш, просьба у меня есть: без крайней необходимости не ставить в мою группу этого кота Леопольда, пока он всех жалеть не разучится.

— Да я с тобой на одном поле срать не сяду! — огрызнулся Шаман.

— Просто охереть, как я расстроен, — усмехнулся Тёмный.

Васильич смерил его тяжелым взглядом.

— Хорош курить в помещении.

— А почему это ему можно, а мне нет? — Артём с кривой улыбкой кивнул на медиума Вальку, который уже схватился за электронную сигарету.

— От тебя и так много вони, — процедил сквозь зубы Шаман.

— Тихо оба, — оборвал Васильич.

Он в упор посмотрел на Артёма, и тот с нарочито тяжким вздохом медленно затушил окурок в стаканчике с кофе. Электронные он не признавал. Ну какая это сигарета? Соска пластиковая, которую ещё и заряжать надо.

Шеф отошел к окну и приоткрыл створку. С улицы потянуло прохладой и запахом дождя — ливануло сразу, как они в город вернулись. Тёмный сказал бы, что им повезло, и не пришлось возиться в грязи, но Шаман явно был иного мнения об их минувшем деле.

— Значит, ты вырубил своего напарника, — Васильич повернулся к нему и внимательно посмотрел. — И как же эта светлая мысль тебе в голову пришла?

— А что, он не объяснил, когда тебе позвонил? Только поплакался?

— Он-то объяснил, а теперь я тебя хочу послушать.

— Если бы Шаман не порывался поиграть в спасателя, обошлось бы без таких мер. В любом случае, его жизни ничего не угрожало. Полежал в машине, посмотрел сладкие сны, пока я со всем разобрался.

— В спасателя? — тут же вскинулся Валька. — Да они же ей заживо сердце вырезали! Чем ты лучше того монстра?!

— Тем, что думаю головой, а не жалелкой, — холодно отрезал Тёмный. — Я тебе уже говорил, но с первого раза не дошло. У нас была цель — уничтожить упыря. Не убить его выкормышей, которые без него и так сдохли. Не спасти ту девку. Если бы ты для разнообразия подумал своей тупой башкой, то задумался бы — а сколько ещё людей сожрет упырь, если мы спасем одного человека, а его упустим? И сколько ещё потом будем его выслеживать.

Артём насмешливо улыбнулся, вытянул ноги и сложил руки на груди.

— Хочешь помогать людям — вали в волонтеры. Мы здесь не для этого.

— А ну оба рот закрыли, — оборвал его Васильич. — Я решаю, для чего мы и из кого это “мы” состоит. Значит так… Шаман, чтобы я тебя до конца недели здесь не видел. Дома изложишь все в связном виде без истерик и пришлешь мне отчет. Еще раз вернешься к этой теме или растреплешь кому-то из наших, пеняй на себя. Свободен.

По изменившемуся лицу Вальки Тёмный увидел, насколько тот разочарован решением шефа. Артём отсалютовал ему ладонью, пока Шаман шел к выходу.

Когда дверь за ним захлопнулась, Васильич повернулся к Тёмному, но говорить не торопился. Смотрел только — изучающе и цепко. Под таким взглядом молодым охотникам некомфортно становилось. А Тёмный лишь позу поменял и мрачно глянул на шефа. Это с Валькой можно было глумиться сколько угодно. С Михаилом Васильевичем перегибать не стоило.

— Давай уж не будем в гляделки играть, — произнёс Артём. — Говори, как есть.

Васильич ещё несколько долгих мгновений давил его взглядом.

— Это не вопиющий непрофессионализм и даже не анархия. Ты просто совсем охерел, Тёмный. Причинил вред здоровью своего же напарника, допустил смерть гражданского лица.

— Охерел, но не совсем, — ровно ответил Артём. — Я опоздал. Пока провозился с Шаманом, её уже почти вскрыли. Даже если бы я поубивал фамильяров, она все равно истекла бы кровью через пару минут, а я — окончательно всрал дело.

— А если бы ты был один? — недобро усмехнулся шеф. — И Шаман тебя бы не задержал.

Тёмный помрачнел ещё больше и ответил с понимающей усмешкой.

— Не знаю, — после долгой паузы сказал он. — Это не то, что ты хочешь услышать, но другого я тебе сказать не могу.

— Ну, зато тоже сказал, как есть, — неожиданно спокойно сказал шеф. — Иди домой. Напишешь там отчет. Как все было: что произошло, как напарника вырубил, какие для этого были причины. Подробно и обстоятельно. Отчет мне нужен сегодня. Завтра днем заедешь сюда, надо будет один вопрос решить, а послезавтра поедешь на новое дело. С другим напарником.

— Новое дело? — переспросил Артём. — Я же Севера жду, чтобы с туманником закончить.

— Вот пока ждёшь, прокатишься со стажером. В области недалеко болотник объявился. А тебе он, что за хлебушком сходить. Съезди — разберись.

— Завтра у меня выходной, а потом в любое пекло. Только я лучше один.

— А это уже не тебе решать.

На том они и разошлись. Тёмный поднялся с дивана и вышел из штаба. Больше всего хотелось залезть под горячий душ, а потом лечь спать. Он уже чувствовал, как медленно подкрадывается выдержанная годами тоска, которая завтра снова разорвет его на части. Больнее и безжалостнее, чем любой монстр. Чтобы переключиться, Артём по дороге домой перебирал в памяти последнее дело. Задача была не из простых — этого упыря они долго выслеживали. Если бы не его склонность к дешевым театральным эффектам, они бы ещё дольше за ним гонялись. Нравилось ублюдку, чтобы ему делали подношения. Паству себе создавал из послушных фамильяров, а те искали ему жертв. С Валькой охотник мощно разошелся во мнениях. Шаман рвался спасти выбранную жертвой девку. Да так рьяно, что пришлось его поспать отправить, чтобы дело не испортил и не спугнул упыря. Рисково, конечно, Тёмный это и сам понимал. И действительно не слишком непрофессионально. Но Шаман сам виноват — знал, куда шел, а вместо того, чтобы выполнять поставленную задачу, начал разыгрывать из себя девственную девственницу.

Одно было странно — Васильич несмотря ни на что довольно спокойно отреагировал и даже отправил его на следующее дело. Самоуверенность говорила, что такими как Тёмный просто так не разбрасываются, а здравый смысл — что не все так просто. Но с этим он как-нибудь разберется. Главное, чтобы трепетного сопляка ему снова на шею не повесили. Даже бывалым охотникам его правила и методы работы не всегда были по душе. Чего уж говорить про новичков.

Напарника ему все-таки всучили — на следующий день, когда приехал в штаб. Никто из коллег не рискнул бы спровоцировать или подначить Артёма сегодня, но шефа это не остановило. Стоило Тёмному войти в его кабинет и сесть на приставной стул, Васильич с непроницаемым видом положил перед ним папку.

— Что это? — бегло взглянув на документы, спросил Тёмный.

— Досье. На твоего нового напарника на следующее дело, — все с тем же непроницаемым видом пояснил Васильич. — Читай.

Артём посмотрел на шефа с удивлением и нескрываемым разочарованием. Сука, вытащил его из дома, чтобы проучить.

— Мы это уже проходили, — сквозь зубы процедил он. — Прошлый остался не в восторге от моей воспитательской работы.

— Ты давай читай, — повторил Васильич.

Тёмный молча открыл папку, пробежался взглядом по сводке, поднял голову и посмотрел на старшего охотника. Может, Мишка решил его подстебнуть в самый неудачный для этого день?

— Да ладно, Миш, — с недоверием усмехнулся Тёмный. — Не смешно.

— Не смешно? Странно, — деланно удивился Васильич. — В таком шикарном цирке как наш, и не веселишься? Можешь не отвечать, по лицу видно, что ты что-то закис. На своих бросаешься. Вот я потому подумал и решил — как знать, вдруг стажер тебя немного развеселит?

По его взгляду Артём понял, что тот не шутит. Еще раз глянул на лежащее перед ним досье. Вживую он этого паренька никогда не видел и надеялся, что так и останется.

— Хорошо ты придумал, — саркастически ответил Артём. — Мы с Валькой не сработались, а ты мне этого Пикачу подсовываешь? Я не буду с ним нянчиться.

— А с ним и не надо, — ровно произнёс Васильич и посмотрел на него спокойно и внимательно. — С Валькой ты же не нянчился.

Тёмный в упор глянул на старшего охотника. Внутри поднималось досадливое раздражение. Хрен его знает, какая блажь ударила Мишке в голову, но возиться с очередной обузой он не собирался. Валька ещё куда ни шло, более-менее прошаренный, просто слишком эмоциональный, а этот, судя по сводке, вообще зеленый.

— Ладно, — Артём похлопал ладонью по бумажной папке, — мы оба с тобой знаем, что я лучше справлюсь один, а этого отдай кому-нибудь другому. Завтра днем я выеду на место.

На этом он посчитал разговор законченным. Поднялся из-за стола. Васильич смотрел на него внимательно, с оценивающим прищуром, явно чего-то недоговаривая. Тёмный уже собирался уходить и повернулся к выходу, но услышал голос шефа.

— Допускаю, что в одиночку справишься лучше, но поедете вдвоем. Или так, или ты больше не в деле. Это приказ.

Артём замер на месте. Обернулся и посмотрел на невозмутимую Мишкину рожу. Повоспитывать, значит, надумал? За годы работы Тёмный усвоил, что если Васильич что-то решил, то хрен его переубедишь. С этим пацаном тоже наверняка все далеко не так просто. Артём нутром чуял — что-то недосказанное осталось, нехорошее.

— Даже так? — он криво улыбнулся. — Только не говори, что мои методы тебе вдруг поперек горла встали.

По лицу Васильича промелькнула едва заметная тень — словно мимолетное сожаление. Другой бы, может, и не разглядел, но Артём его давно знал. Шеф за своих глотку был готов перегрызть, но и за косяки мог хребет сломать.

— Много не пей, — почти с отцовской заботой произнёс старший.

— Да иди ты, — огрызнулся Тёмный и уже толкнул дверь, но властное «Стоять!» прервало его путь.

Он обернулся.

— Умерь свой пыл, Тёмный, — жёстко произнёс Васильич, пристально глядя ему в глаза. — Ты не в Голливуде, крутость свою неумеренную в работу сублимируй. Есть прямое указание, изволь выполнять. Вопросы есть?

— Вопросов нет, — медленно ответил Артём.

— Свободен.

Тёмный хотел ввернуть что-то колкое, но взгляд шефа отбил всякую охоту к продолжению разговора. В конце концов, проще промолчать, чем устроить срач с непредсказуемым итогом. Не проронив ни слова, он вышел из кабинета.

Шелест шин, ветер, капли дождя на лобовом стекле, несколько шагов к подъезду — и вот он, дом. Если, конечно, можно назвать домом стерильную атмосферу жилища Артёма. Любой, кто случайно увидел бы его обитель, решил бы, что это временный вариант жилья — съёмная квартира, слишком большая для одного человека и лишённая уюта и каких-то мелочей, превращающих помещение в то, что называется домом. Здесь безраздельно царил холодный и тёмный минимализм, словно отражавший состояние истерзанной и зачерствевшей души хозяина.

Когда он с головой уходил в работу, квартира немного оживала. На столе среди вороха эскизов и распечаток громоздились позабытые чашки, диван обрастал разбросанными вещами, и из-за этого создавалась некая иллюзия человеческого присутствия. К очередной годовщине он всегда всё убирал. Старался проводить этот день дома. Пустой человек в такой же пустой квартире. Человек, давным-давно сбившийся с пути. Потерявшийся.

Артём подошёл к шкафу. Достал с полки папку с одной-единственной фотографией, которую он бережно поставил перед собой. Затем принес из холодильника бутылку «Финляндии». Специально положил охладиться ещё перед тем, как в штаб пойти. Вот она и дождалась — холодненькая, запотевшая. Горькая, как и повод, ради которого он ей крышку скрутил. Тёмный расставил стопки. Плеснул отцу с матерью. Старшему брату. Все они улыбались ему с фотографии.

— Ну что, Серёг, выпьешь за меня? Мне сегодня тридцать семь стукнуло. Помнишь, мы мелкими считали, что это уже всё, старый дед. Даже думали, что лучше не доживать. Дураки такие были, — он слабо улыбнулся и покачал головой. — Ты вот и не дожил, а у меня получилось.

Он хмыкнул и добавил.

— Зачем-то…

Посмотрел на оставшиеся пустые стопки. Налил Кате, жене брата.

— Твоему Тимуру сколько было бы сейчас? Пятнадцать? Ну, немного можно, — он наполнил ещё одну до половины. — А помнишь, как мы с тобой у отца самогон воровали? Хорошее было время. Сейчас бы туда вернуться, хоть на денечек.

Тёмный плеснул в последнюю — до самых краев. Со злостью — так, что водка расплескалась. Это уже для него. Задержал взгляд на ровном рядочке стопок. Время идет, а каждый год одно и то же. Как будто понемногу от себя отрывал, пока не останется ничего. Он убрал упавшие на лицо длинные, тёмные волосы и потянулся к водке.

— Спите спокойно, родные.

Залпом выпил первую стопку. Потом опрокинул и следующие — пока последняя не осталась.

— Ну и за меня, — тихо прошептал он. — Не чокаясь.

В опустевшей наполовину бутылке все так же привычно мерещились разводы крови — как в тот самый день. Тогда тоже дождь хлестал. Смывал кровь, смешивал воедино — не разобрать, где чья. Напировалась костлявая, нажралась так досыта, что его не доглодала, а люди, дураки, зачем-то с того света вытащили. Как будто ему осталось, для чего жить.

Многие наверняка с ним бы не согласились. Даже среди таких же охотников, как он, были те, кто завидовал Тёмному. Они видели человека, выглядящего моложе своих лет, с успешной карьерой, одного из лучших среди охотников. За привлекательным фасадом сложно было рассмотреть обугленную душу. Её Артём никому не открывал — ему самому иногда было страшно смотреть на то, что от неё осталось. Его тьма проглядывала в тяжелом взгляде угольно-чёрных глаз, смотрела безмолвным отражением со дна стопки.

Заснул он уже засветло. Всю ночь ему снилась алая река — она то текла неторопливо, то разгонялась, как горный поток. Она несла его в черноту неизвестности, а он дрейфовал, как потерпевший крушение корабль — плыл, раскинув руки. Смотрел на россыпь далеких звезд над головой. Только лицо из-под воды виднелось, а въевшийся в сознание металлический запах снова и снова напоминал, что несет его течением не по воде, а по крови… Всю его жизнь.

Ему говорили, что чувство боли и потери должно уйти, но шли годы, лучше не становилось. Только хуже. В груди по-прежнему ощущалась зияющая, бесконечная пустота, грозящая засосать в себя все остальное, словно черная дыра в холодном космосе.

На следующий день Тёмный с усилием подавил желание уехать одному. Что-то настораживало в Мишкиных словах. Старший товарищ, его шеф, много спускал ему с рук — когда Артём вот так срывался в одиночку, пропадал на недели, а потом возвращался. Всегда с результатом. В этот раз чутье упрямо твердило, что не стоит испытывать терпение Васильича. Что-то ещё за ним крылось. Что-то, что он ещё не разгадал.

Когда Артём подъехал к штабу, стажер ждал его снаружи, сидя на краю тротуара и уткнувшись в телефон. На звук приближающейся машины он поднял голову.

Тёмный ещё раз оглядел его и тяжело вздохнул. Вот угораздило же. Кай Холодный. Нарочно не придумаешь. Двадцать шесть лет. Зеленый, как листва на деревьях, — это если по опыту. А если по цвету, то все было ещё интереснее. Вживую волосы у него оказались точно такие же, как на фотографии в досье — лохматые и крашеные. В королевский, мать его, синий цвет. Выглядел парень, как студент под конец сессии, видевший нормальный сон недели две назад, а то и больше.

Артём покачал головой и опустил боковое стекло.

— Чего застыл, Соник? — хмуро произнёс он. — Залезай.

Парень приветливо улыбнулся и шустро поднялся на ноги. Ростом он оказался на полголовы ниже Тёмного. Стажер забросил вещи во внедорожник, забрался на пассажирское сиденье.

— Почему Соник? — спросил Кай, пристегивая ремень безопасности.

— Потому что есть такой синий бешеный еж, — усмехнулся Артём и тронулся с места.

— Вообще меня Кай зовут.

— Я знаю, кто ты. Почитал про твои отсутствующие заслуги.

Парень ответил неловкой улыбкой и снова уткнулся в телефон. Ну, хотя бы одно положительное качество в нем было — не докучал с разговорами.

— Ладно, Кай, поехали собирать слово “счастье” из букв ж о п а.

Почти всю дорогу навязанный ему напарник молчал. Спросил только, есть ли что-то, что ещё ему нужно знать о предстоящем деле и получил ответ, что вся подготовка будет после встречи с информатором. А потом один раз попросил на заправку заехать за кофе. Артём не возражал — он и сам не прочь был немного мозги взбодрить.

К дому информатора они подъехали к шести вечера. Тёмный проложил маршрут так, чтобы по возможности поменьше светиться среди местных. Внедорожник сам по себе приметный, а синеволосого парня так вообще все запомнят.

— Знаешь, кто она? — спросил Артём, когда вышел из машины.

— Оборотень, — ответил Кай и выжидающе на него посмотрел.

— Садись, пять, — с усмешкой произнёс Тёмный.

Он проверил оружие — гладкоствольный револьвер с серебряными пулями. На вопросительный взгляд Соника только покачал головой — если охотник считает, что на встречу с нечистью, будь она трижды информатором, можно идти безоружным, долго такой охотник не проживет.

— Стой рядом и не лезь. Особенно, когда она пасть раскроет.

А в том, что Милька начнет брехать, Артём не сомневался ни секунды. Оборотниха звалась звучным именем Эмилия, а выглядела как привокзальный бомж. В человеческой форме. В звериной он ее ни разу не видел — к счастью для самой оборотнихи.

Она их уже ждала. Стояла возле старой избы, уперев руки в боки — учуяла. Выглядела точно так же, как когда Тёмный ее видел в последний раз — запойная, опустившаяся. Он помнил, что ей около сорока, но, как и все пьяницы, она выглядела старше своих лет. Но много хуже чем драная одежда, волосы в колтунах и пьянство была ее поганая суть оборотня.

— Ты, — сказала, словно выплюнула Милька. — А я уж надеялась, что подох.

— Я тоже рад тебя видеть. Как печально, что мы оба разочарованы. — недобро улыбнулся Артём.

План был простой. Заехать забрать волчицу, переночевать в отеле в двух часах езды отсюда и с утра выдвинуться на болота. Там выследить ещё одну нечисть и ликвидировать. К сожалению для Тёмного, только болотника. Видимо, он все-таки не удержал лицо, и его мысли от перспективы сотрудничать с волчицей проступили как на чистом листе. Милька рассмеялась.

— Да ладно, Тёмный, переживешь. От тебя самого перегаром тащит, как из винной бочки. Я-то чую!

— Но не бомжом и псиной, — огрызнулся Артём. — Где сейчас болотник?

— Откуда же мне знать? — ухмыльнулась волчица. — Когда уходила, был в той точке, которую я передала. А где он сейчас… Кто же ведает. Без меня не найдете.

Гадина, конечно, набивала себе цену. Это она умела. Поэтому до сих пор и была жива, несмотря на рьяное желание Тёмного ее пристрелить.

— Собирайся, — процедил сквозь зубы Артём.

— Подождёшь, не облезешь. У меня ещё дела остались, — глумилась Милька. —Ты нагрянул раньше, чем договаривались.

— Счастливые часов не наблюдают. Я приехал позже, — ещё холоднее произнёс Тёмный. — Или сама идешь, или я тебя за шкирку оттащу.

— А ты мне тут не быкуй, — оскалилась Милька, — Не дорос ещё.

— Попробуешь перекинуться — пристрелю на месте, — предупредил Артём.

Неожиданно для Тёмного откуда-то сбоку послышалось отдаленное рычание. Охотник ощутил, будто время замедлилось, а уши заложило. Подавленный гнев, бушевавший в его сознании словно раскаленный металл в домне, прорвался наружу. Хладнокровие сменилось яростью. Рефлексы сработали молниеносно. Одним движением Тёмный выхватил из кобуры револьвер и выстрелил почти не целясь — прямо на звук. Оглушительно рявкнул выстрел — раньше, чем Артём смог рассмотреть, что бросившееся на него чудище оказалось всего лишь маленьким волчонком. Он перевёл взгляд на Мильку. В глазах волчицы он увидел очень хорошо знакомую ему смесь эмоций — недоумение, неверие, боль и ярость. Уже нечеловеческий оскал, вздувшиеся вены на шее — не надо быть семи пядей, чтобы разглядеть начавшуюся трансформацию. Тёмный знал, что будет, дальше, поэтому не колебался и, вскинув револьвер, ещё раз нажал на спусковой крючок. Новый рык, на этот раз слева — два выстрела в ту же сторону. К ногам охотника свалился ещё один зверёныш. Мёртвый.

Четыре пули, три тела. Одна ошибка.

Артём медленно повернулся к своему напарнику. Тот смотрел на него широко раскрытыми от изумления глазами.

— Ты… ты совсем охренел?! Ты зачем?.. Крыша потекла?

Соник все-таки преодолел ступор и засыпал его неприятными, но очень правильными вопросами, на которые у него не было ответа. Тёмный промолчал. Он не чувствовал ни капли сожаления от содеянного. Понимал, что ошибся и что подставил не только себя, но и всю контору, но все равно не мог найти хотя бы каплю сочувствия. Он никогда не разделял политику Васильича искать информаторов среди нечисти, тем более что Милька, на его взгляд, была далеко не самым полезным осведомителем. В представлении Тёмного, водить шашни с нечистью было равнозначно тому, как если смешать воду с нитроглицерином и надеяться, что не рванет.

— Дай сюда “ствол”, — велел Кай.

Тёмный криво усмехнулся. Надо же, у юнца голос прорезался.

— А больше тебе ничего не нужно?

Он убрал револьвер в кобуру. Краем взгляда посмотрел на Соника. А тот все не унимался.

— И как ты теперь собираешься по болотам ходить?

— Ногами. У меня далеко не всегда были информаторы и ничего, справлялся.

— А меня что, тоже пристрелишь, если ещё раз белку словишь?

Артём очень внимательно на него посмотрел.

— Если не заткнешься — ещё раньше.

Кай шумно вздохнул, стиснул зубы, но ничего не ответил, а Тёмный глянул на Мильковских зверенышей. Вместо волка на траве лежал мальчишка лет восьми. Голый. По светлой коже неестественным и неправильным узором растеклась кровь. Рядом скорчился пацаненок чуть постарше. Артём перевел взгляд на лицо второго, но неожиданно для самого себя, вместо мёртвого парнишки увидел совсем другого — ещё живого. С такими же соломенными волосами и несбывшейся мечтой.

На стриженом газоне разлёгся Тимур. В руке он бережно держал игрушечный самолет — раскрашенную в бело-сине-красный модель Су-35. Артём ему на день рождения подарил, а потом долго слушал от брата, что разбаловал племянника. Серега ворчал, что отечественный мерч почему-то по цене сравним с зарплатой дворника, а Артём на своих никогда денег не жалел. Тем более на племянника. Тимур фанател по “Русским Витязям” и “Стрижам”. Все мозги отцу проел, что тоже хочет летать, а тот даже слушать об этом не хотел. Артём все его ободрял — мол, времени ещё много, отец успеет передумать, а он ему в этом поможет.

Тимур провел в воздухе рукой с крепко зажатым в ладони истребителем и посмотрел на Артёма.

— Можно тебя попросить с папой поговорить? — племянник поднял голову и заглянул ему в глаза с такой мольбой и надеждой, что Артём невольно улыбнулся.

Он уже был в курсе этой истории. Тимка до слёз просился на международный авиационно-космический салон, а Серега на эти даты решил вместе с семьей в Турцию слетать. Другой бы радовался, а на Тимура было больно смотреть.

— Ты про ваш отпуск? — все-таки уточнил Артём, и племянник с тяжелым вздохом кивнул.

— Да не переживай, Тимка, пусть едут в свою Турцию, а мы с тобой на МАКС сходим. Со мной поживешь, пока твои родители в море плещутся. А если захочешь, после выставки тоже рванём на море.

Артём так хорошо запомнил восторженные глаза Тимки, когда он в тот же день уговорил брата оставить сына на него. Вместе со своей “сушкой” мальчишка радостно носился под неожиданно начавшимся дождем. А ещё через пару часов к ним пришла смерть.

Голос Соника Тёмный услышал словно издалека. Тряхнул головой, отгоняя мучительное наваждение. С досадой увидел, что стоит в паре метров от тел — даже не заметил, как неосознанно отшатнулся.

— Артём? — позвал Кай — по имени, не позывным, хотя наверняка знал, что все охотники его только Тёмным называют. — Нормально всё?

Он смотрел на него с настороженной опаской — как на вырвавшуюся на свободу бешеную псину. Поэтому и подходить не торопился, и руку держал так, чтобы мог легко выхватить шокер, если Тёмный дурить начнет. Артём усилием воли заставил себя криво улыбнуться и вести так, как вел бы условно нормальный человек. Подавил порыв устранить свидетеля ещё одной своей лажи. Мысленно он рычал от злой досады. Дважды облажаться за каких-то полчаса — это надо суметь. Навязанный ему напарник, само собой, обо всем доложит. Если, конечно, доживет до возвращения в штаб. А такой роскоши Артём мог ему и не позволить, но сейчас нужно было убедить его, что ничего ему не угрожает, а Тёмный просто немного сорвался — по-человечески, а не потому что крыша едет. Надо только заставить Кая в это поверить, даже если для этого придется немного приоткрыть душу.

— Порядок… — Артём растянул губы в невеселой улыбке, недолго помолчал. — Племянник у меня был. Их возраста. Вот вроде думаешь, что ко всему уже привык, ко всему готов… Все уже сто раз видел.

Он усмехнулся и покачал головой.

— А нихера подобного. С памятью не договориться.

Сказал, и его снова окатило такой тоской и болью, что Тёмный их физически почувствовал — словно душу на части рвали. Как будто от нее хоть что-то осталось. Он даже интуитивно взгляд ненадолго отвел, чтобы перед Каем ещё больше не откровенничать. А про себя чертыхнулся — все в этой поездке с самого начала не задалось. Но сегодня Артём как никогда понимал, что причина проблем только в нем.

— Ладно, проехали, — с напускным равнодушием произнёс он.

Вернул взгляд на напарника, и на его лице мелькнуло удивление. Отвернулся на считанные секунды, а Соник за это время побледнел как мел и прижал к груди сжатый кулак, как при сильной боли.

— Ты чего?

— Я… — голос у Соника дрогнул. — Не, ничего… Все нормально. Надо меньше энергетиков пить…

— Отличное у нас нормально, — с кривой улыбкой заключил Артём. — Все просто в охеренном порядке.

Кай натянуто улыбнулся в ответ и торопливо продолжил.

— Давай помогу тебе с ними, — он кивнул на мёртвых мальчишек. — Открой машину, в рюкзаке нож возьму.

Артём внимательно на него посмотрел. Нутром чуял, что Кай ему врал. Наверняка в первый раз вживую увидел, что мёртвая нечисть может быть не страшной тварью, а ребенком. А показать слабину стремно.

Тёмный бросил ему ключи от “паджеро”.

— Принеси канистру с бензином из багажника. С остальным сам справлюсь.

Он вернулся к телам. Отнес обоих мальчишек в дом, уложил на старые кровати. Перед глазами снова хлестал дождь, пока вытаскивал пули. Сознание словно назло пыталось сбежать в те времена, когда не было никакого Тёмного. Только Артём.

Кай, к счастью, не мешался и не маячил перед глазами, пока он с телами возился. Ждал его на улице. Волчицей Тёмный занялся последней. С ней он не особо церемонился. Свалил ее на промятый диван, быстро вырезал пулю. Это с мальчишками он как-то… аккуратно старался. Хоть умом понимал, что мёртвые и что нечисть. Ему как будто неловко и горько было. Даже не перед собой — перед Тимкой, которого уже семь лет как не было в живых. Может, в чем-то прав был Васильич, раз время от времени пытался отправить его мозги чинить.

Продолжение здесь