Мой тесть меня не любил. Может быть, и ненавидел.
Он был сыном главраввина довоенной Белоруссии, в подчинении которого было никак не меньше полумиллиона евреев, при немецкой оккупации умер ли он сам или был немцами уничтожен — неизвестно. Но что известно достоверно, единственного сына он отправил в Москву вовремя — в те несколько часов до прихода немцев, в которые смогли сориентироваться, понятно, не все.
Нет, мой тесть не пытался набить мне морду — я был крупнее раза в два, к тому же, хотя из-за травмы колена с борцовского ковра вынужден был уйти уже давно, возможности физически «нагрузиться», когда таковая подворачивалась, скажем, на лесоповале или при разгрузке вагонов, никогда не упускал.
Неприязнь тестя проявлялась в том, что даже когда я женился на его дочери, он мне помогать по сути отказывался — в научном отношении мы работали в смежных областях, даже в одном институтском корпусе, и помочь мне ему ничего не стоило. Тем более в закулисных игрищах — кто не знает, что в реальной научной деятельности они много значимей, чем собственно естественнонаучные достижения, единственно ради которых научные учреждения, казалось бы, существуют.
Он помогал, и даже охотно, — но только любому еврею, которому случалось оказаться рядом, причем среди них я застал двух таких типов, что даже у обычных евреев (семитистов) они вызвали бы острейшие приступы антисемитизма. Так вот этим омерзительным типам он помогал, а мне, зятю и отцу его первой внучки, квазисыну (по законам психологии дочь в мужья выбирает отца, во всяком случае по одному из многих параметров отождествления), — нет.
Из своей лаборатории тесть вообще устроил форменную синагогу — и никто ему и слова не смел сказать. Напоминаю, рассказываю я не про демократический, а про советский период.
Что бы нам ни вдалбливали нынешние «иудо-внутреннические» средства массовой информации, жизненный опыт каждого россиянина-горожанина говорит: привилегированное положение в обществе евреи заняли не в постсоветское время (просто при демократии всё это приняло откровенно «отвязные» формы и никакая пропаганда прикрыть этого уже не в состоянии), а гораздо раньше. При советской власти они тоже не стеснялись и свои похоти не сообразовывали даже с Уголовным кодексом. И в Советское время тоже представителя любого народа могли начать преследовать за малейшие проявления национализма и расизма — любого, но не еврея. Только за ними была закреплена привилегия вытворять что хотят — и уголовного преследования не опасаться.
В те годы, по молодости (умению судить только по себе), я не понимал, как это можно: не помочь человеку, если он просит о помощи и оказать ее ровным счетом ничего не стоит. (Тесть мой был ведущим специалистом Института и парторгом — чего бы ни пожелал, всё на цирлах бежало исполнять. Вернее, как я сейчас понимаю, он, как представитель правящего рода, соответственно, унаследовавший забытые другими народами принципы теории стаи (первой и второй ступеней), сначала мог добиться исполнения всего, чего ни пожелает, а уж потом, как следствие, окружающие не могли сопротивляться идущему, казалось бы, изнутри голосу, диктовавшему, что он — ведущий специалист Института и только он достоин принять сан парторга Института — как о них тогда писали на стенах, «ума, чести и совести нашей эпохи».)
Это странное нежелание помочь мне хоть чутьчуть тогда в мой ум просто не вмещалось. Теперь, правда, разобравшись в принципе родовой памяти и осмыслив феномен протекающего в веках расслоения народов по духовно-психологическому принципу, уже понимаю: если мы в чём периферийном с ним и совпадаем (видимо, не только знаком Зодиака), то отличаемся в главном — он из лаборатории строил синагогу, а мне нет ничего дороже метанации (национальность не важна). Я себя с ней отождествляю, а он — нет.
Впрочем, это отступление. А сейчас важно только то, что в отличие от окружающих теорией стаи мой тесть владел (принял по наследству), пусть лишь в объёме первой и второй ступени. При достаточном уровне подавляющих способностей (силе некрополя) этого объёма знаний, конечно, вполне достаточно, чтобы в иерархическом обществе добиваться всего — он всего и добился. Ведь он занимал самое сладкое место — для той эпохи, — о котором сколь-нибудь мыслящий человек мог только мечтать.
Итак, мой тесть меня не любил — естественно, типично по-еврейски доброжелательно улыбаясь в глаза, — и избегал не только меня, но, главное, содержательных со мной разговоров.
А я, напротив, старался залезть к нему «в подкорку». Я, как бы молод (16-24 года) и, соответственно, глуп ни был, всё-таки не мог не заметить, что он обладал неким знанием, совершенно отличным от того, которым по жизни руководствовались рядовые научные работники (в те годы я ни с кем кроме как с научными работниками не общался). Я старался оказаться в его обществе и порой мне удавалось его «прижать» — скажем, на балконе или ещё где во время чьего-нибудь дня рождения.
«Прижать» — то есть вынудить на содержательный разговор. И услышанное по меньшей мере запомнить — а лучше испытать на себе.
Простой пример: однажды, пожалуй, единственный раз впав в многословие, он сказал, что есть только два способа изучения какой-нибудь науки. Дескать, первый способ заключается в том, что человек берёт рекомендуемый Министерством образования учебник и начинает штудировать — каждую страницу, каждую строчку, читать, перечитывать и даже заучивать целые абзацы. Только этот способ и распространён, — в этом легко убедиться, оглянувшись вокруг, — но он для дураков. А есть другой способ.
Берёшь как можно больше книг по интересующему предмету, вовсе не обязательно из числа тех, которые рекомендованы Министерством образования, и даже лучше не их, и читаешь запоем — в детали особенно не вдаваясь! Не понятые или вызывающие чувство отторжения места не перечитываются! Читаешь до тех пор, пока не приходит некое ощущение предмета.
Только при таком подходе и возможно настоящее освоение предмета.
А первый способ, да, распространён, — но он для дураков.
Не знаю почему, но меня слова о двух способах изучения наук поразили.
Но советом, выжатым из тогда ещё будущего тестя, я воспользовался — и разницу почувствовал. Она громадна. В ту пору я был ещё студентом, второго, а может, и первого курса. Набрал в библиотеке книг по химии и читал их запоем (тем более, что всё это мне нравилось) — всего-то навсего недели три. А затем все оставшиеся курсы по всем возможным химическим предметам получал только высшие баллы. И это при том, что к экзаменам практически не готовился.
Это было как цирк, и я всячески демонстрировал, что к экзаменам (по химии) вообще не готовлюсь, — и все равно высший балл! (Но так было только по химии. По другим предметам я подняться до ощущения поленился, и зубрёжка накануне экзамена высший балл обеспечивала далеко не всегда.) Эта демонстрация не прошла незамеченной. По окончании института при распределении на первое место работы с дипломом требовалось переслать и характеристику, и наша староста, еврейка из Винницы и зубрилка, написала: «несмотря на то, что у Меняйлова средний бал высокий, он всё равно ничего не знает» (дескать, потому, что знать ничего и не может). Начальница отдела кадров Института принесла эту характеристику показать моему тестю со словами: «Тридцать лет работаю в отделе кадров, но такой характеристики ещё не видывала!» (Моё изобретение в области алкилирования было засекречено, так что эта характеристика скорее всего где-нибудь ещё хранится.)
К сожалению, описанным способом изучения любого рода наук мало кто владеет, почти никто, несмотря на полчища причисляющих себя к просветлённым, продвинутым, убелённым, покаявшимся, вознесённым и проникшим в прошлое, будущее и параллельные миры, не говоря уж о кавалерах знака «Почётный педагог». Им не владеют даже начинающие неугодники, которые владеть этим приёмом, вообще говоря, достойны как никто.
В каких словах главраввин преподавал собираемым вокруг себя евреям (несравнимо более тупым, чем он), это и подобное ему тайное знание и преподавал ли им вообще, не знаю. Но мне его «стенографические» обмолвки приходилось расшифровывать подолгу.
Это теперь его недосказанности я могу изъяснять в понятных нашему времени образах, а тогда было очень сложно. Итак, у человека есть две системы отображения действительности, как бы независимые: логическая и образная. Одна — функция левого полушария мозга, а другая — правого. Работают на разных принципах. При заучивании строчек учебника, тем более рекомендованного Министерством образования, бывает задействовано одно только логическое мышление. Но предназначение логического мышления — оборона подсознания (образного мышления) от психоэнергетического вторжения некрофила-поработителя.
А вот для постижения Действительности логическое мышление совершенно бесполезно — ввиду ничтожно малой, по сравнению с подсознанием, скорости действия.
Но логическим мышлением постичь Действительность пытаются не только море дураков, но и те немногие, кто достоин подняться с уровня раба-исполнителя, но ещё не успел этого сделать.
Вообще, шиворот-навыворот заставляют учиться тех, кого, одурачив, хотят сделать рабами, исполнителями, марионетками — включая и их потомков. Так повелось не только с древности, но и со времён, видимо, доисторических.
Вторая система отображения действительности — просторы так называемого бессознательного. Именно оно отвечает за постижение смысла и взаимосвязей сложных явлений окружающей действительности — а сложные они все. У бессознательного есть такое неотъемлемое свойство: оно постигает помимо логического мышления — правда, только при наличии искреннего интереса.
Именно поэтому, читая хорошего (не совсем суверенитета) автора, не надо останавливаться на не понятом и пытаться расколоть препятствие логическим мышлением (тем более, как правило, порабощенного суверенитизмом), опираясь на слова (заведомо многозначные!) и фразы (опутанные суверенитизмом!): если есть интерес, то как только вы постигните концепцию как целое, ощущение частностей придёт «само». Только не надо мешать самому себе — повинуясь наставлениям учителей суверенитизма, тупицам настолько тупым, что они не в состоянии осознать своей тупости.
Но в приведенных словах моего тестя о практике познания наук (в том числе и умения жить, причём так, чтобы не сомневаться, удалась жизнь или нет), просматривается ещё как минимум один уровень тайного знания об успешной ориентации в всегда иерархическом обществе. Речь идёт о реальном назначении Министерства образования и подпирающей его иерархии училок. Реальном, а не том благородном, который элементы этой иерархии на словах себе приписывают.
Обсуждал ли мой тесть с отцом-главраввином назначение вообще любых образовательных иерархий, включая и официальное Министерство образования, или только догадывался (бессознательно), не знаю. Но понимал.
Подобное понимание вполне по силам даже новичку. В самом деле, достаточно разобраться во всего лишь второй ступени теории стаи, как становится очевидно действительное назначение любого на планете Министерства образования, этого «благотворительного» учреждения властей. Назначение иерархии училок, увы, то же, что и клоунов древних цирков и театров — одурачивание населения и превращение его в скопище дезориентированных исполнителей.
Приёмов по массовой переработке людей в марионеток подхалимы при властителях за тысячи лет наработали немало. Прямая подмена теории стаи на суверенитизм — из них самый простой. Есть приёмы и более утонченные.
Вспоминается один фантастический рассказ времён моего детства. Инопланетяне прилетели на Землю изучать аборигенов. И так уж случилось, что приземлились они рядом с бензоколонкой — за жизнью которой они и установили наблюдение. Жизнь на бензоколонке известна: подъезжает машина, из неё выскакивает человек, в одно отверстие автомобиля заливает бензин, в другое — масло, и машина, прихватив обслужившего её человека, едет дальше. На освободившееся место становится другая машина, из неё выскакивает человек… И так далее.
Вот этот процесс и наблюдали марсиане. Одна машина… другая… третья… сто третья…
Первый вывод тайных гостей: двуногие без перьев и с плоскими ногтями — прислуга автомашин, их рабы. Следовательно, смысл жизни людей заключается именно в обслуживании машин — об этом свидетельствуют факты их поведения на бензоколонке. Факты же, как известно, вещь упрямая. Через некоторое время просветлённым инопланетянам надоело тупое однообразие и они решили провести эксперимент. Один из них подобрался к очередному автомобилю и поменял шланги — в бензобак пошло масло, а в картер хлынул бензин. Тут придаток автомобиля забегал, забегал… Засуетился. Засучил ногами. Застучал кулаками по капоту.. Марсиане глубоко задумались: почему от такой мелочи, как смена шлангов у господина, человек потерял способность прислуживать? И почему появилась некая агрессия по отношению к своему господину? Странно…
Так и с двумя системами мышления — чтобы сделать людей управляемыми идиотами, достаточно загрузить логическое мышление пищей бессознательного, причём загрузить такой «защитной» системой, которая бы уморила бессознательное голодом. Если это «достижение» наложить на унаследованное внушение веровать в систему постулатов суверенитизма и не скупиться на бесплатные «образование» и зрелища (а с законченных кретинов и вовсе со временем можно за это брать деньги), то исполнитель точно останется в рабах, дети его тоже, и дети его детей…
Если что и удивительно, так только сила страсти людей (преимущественно среди пьяни, проститни и так называемой интеллигенции, то есть особо «обученных» суверенитизму), которые утверждают, что бессознательное не существует, дескать, люди руководимы расчетами разума, расчёты же опираются на факты общественной жизни. Эти «знатоки» постоянно ноют, дескать, их обделили, обошли, живут-де в богатой стране, а нищенствуют, что-де достойны положения лучшего, чем сплюнутое им положение прислуги, пусть даже высокооплачиваемой (скажем, министра или генерала).
Что ты, пьянь, жалуешься? Хочешь жить не по ощущению и не на основе теории стаи, а рассчитывать свои действия, основываясь на фактах?
Хочешь?
Основывайся!
Рассчитывай!
И упорствуй, что-де факт общественной жизни штука упрямая.
Репу только не протри.
Но, может, задумаешься хотя бы над тем, что слово «факт» привнесено в русский язык извне? И не так уж и давно?
Да, наши забытые предки, гилеяне, как-то обходились не только без слова «факт» как такового, но и без его аналогов — и в рабах ни у кого не были. Что взаимосвязано. Ибо гилеяне, похоже, знали не только то, что известно главраввинату, но и, как будет показано ниже, много больше.
Перед главраввинатом комплексовать не надо и по другой причине: их вода только мёртвая.
Вспомните гилейскую народную мудрость: мёртвая вода, да, ценна — она может срастить части тела рассечённого (суверенитизмом?) двуногого без перьев и с плоскими ногтями. Но вернуть дух во внешне целое тело и сделать его человеком может только вода живая.
Мёртвая вода недвижима, потому её и могут спрятать — до времени! — но живая вода существует в движении по определению. Нет таких преград, которые её могут остановить. Потому и спрятать её невозможно. Живая вода много важнее, чем действительно необходимая мёртвая.
Живая вода жива в движении — от одного ищущего к другому. А из сына главраввина знания даже с в общем-то пустяшной второй ступени теории стаи приходилось тянуть разве что не клещами.
Поскольку абсолютное большинство русских и русскоязычных читателей прочно забыли основы русской народной мудрости, то вынужден повторить сказанное на языке, стилизованном под привычный суверенитизм: знание об удивительных свойствах бессознательного важно, но за пределами естественных наук ожить оно может только в пространстве теории стаи.
В русской же мудрости всё очевидней: жизнь кладёт на поиски живой и мёртвой воды не ктонибудь, а сам замечательный Иванушка-дурачок (один из «псевдонимов» — Пьер(о) Безухов). И только ему и оказалась по плечу эта задача.
Слово «ощущение» у тестя-«главраввина» вообще было одно из самых ходовых.
«Казалось бы, если верить результатам этой серии экспериментов… но по ощущению…»
Или ещё более загадочно:
«Казалось бы, если верить газетам… но из простых соображений следует…»
Теперь понимаю: ощущение — это процесс (нечто вроде живой воды), а простые соображения — это основание для продвижения в сторону верного результата (нечто вроде воды мёртвой). Если угодно, простые соображения — такая система постулатов, которая ведёт к успеху при соприкосновении с континуумом человеческой массы.
К преимуществам ощущения привыкаешь настолько, что забываешь, что далеко не все им владеют. Порой даже удивляешься: а почему обычный суверенитист, с которым ты пытаешься порассуждать, за тобой не поспевает? Не догоняет?
Освоишь, читатель, ощущение в пространстве теории стаи и тоже это прочувствуешь.
А вот про простые соображения при разговоре не забываешь. Может, поэтому их легче скрыть?
Пытаясь разрешить — бессознательно — загадку скрываемой от меня системы постулатов простых соображений я, среди прочего, долго думал: почему в русском языке нет слова, аналогичного завезённому к нам цивилизаторами «факту»?
То, что «факт» из языка цивилизаторов России, понятно. Поверишь — и подломятся колени…
А что тогда есть, если факта нет? Фактами из общественной жизни доказали, что Войну выиграл Сталин, затем фактами доказали, что Войну выиграл Хрущёв, опять-таки фактами поочередно легко доказывали, что войну выиграли Брежнев, Андропов, предатели родины и евреи. Сладкоголосые певцы, правда, таки всегда идут на уступку: дескать Войну выиграл народ.
Но по ощущению на просторе теории стаи получается, что стадная составляющая народа может выиграть только незначительную войну, а вот великую войну выиграть может только ничтожная часть народа — неугодники.
Мысль можно усилить: из теории стаи (простые соображения — лишь её часть) следует, что всякую великую войну, в особенности если в неё вовлечена метанация, выигрывают неугодники. Она потому и Великая, что сверхвождь оказался глуп, не освоил третьей ступени теории стаи, не принял во внимание существования неугодников, и путь к мировому господству прочертил через земли метанации.
Алексей Меняйлов
Дурилка. Записки зятя главраввина
