Плюшевая барышня собачка Тася.
Мягкая, ласковая, весёлая, станет прекрасным другом Вашему ребёнку.
На Тасе хлопковое платье с двумя кармашками, застегивается на кнопочки, украшено кружевом и вышивкой.
Нижнее платье и штанишки из тонкого полульна.
Чепец - хлопок, кружево.
Одежда съёмная.
Милая, плюшевая, игровая Зайка,
повязав на голову платочек и надев передник, с усердием выращивала яблоки.
Яблочки получились красивые, мягкие, разноцветные!
У Зайки есть ведерко, чтобы собрать в него урожай.
А ещё у Зайки есть настоящая книжечка-сказка, которую можно прочитать и узнать, как она выращивала свои яблочки! Одежда у игрушки съёмная, лапки подвижные.
Вот книжечка-сказка
Раскроем ее так
и вот так.
А теперь улыбнемся и через неделю появится и сама сказка "Зайкины яблоки"!
© Игорь и Татьяна Новосёловы, 2020
А почему собственно о бароне, да еще с надеждой?
Одиннадцать лет назад 11 июля 2009 года в Новом Петергофе на Привокзальной площади появился памятник барону Александру Людвиговичу Штиглицу.
Как-то, увы, обыденно звучит это в наше время.
И все же есть в событии и, разумеется, в судьбе человека то, что не покажется нам привычным.
Прежде всего, обращает на себя внимание надпись на памятнике: «Барону Александру Людвиговичу Штиглицу. Гражданину и меценату».
Прежде всего, обращает на себя внимание надпись на памятнике: «Барону Александру Людвиговичу Штиглицу. Гражданину и меценату».
Именно эта надпись делает все необычным: чувствуется, что понятие «гражданин» здесь явно глубже, чем человек с паспортом. И «меценат» тоже глубже – не о спонсоре речь.
В этих словах, на наш взгляд, заключен жизненный нравственный выбор самого барона Штиглица, богатейшего человека России девятнадцатого века.
Из чего же складывался его выбор, который потомки оценили благодарной надписью на памятнике?
Окончил известный университет и получил отличное образование. Женился и всю жизнь любил свою жену.
В один год разом потерял отца и, сам того не желая, сделался наследником огромного капитала и огромной финансовой империи. Собирался было отойти от дел, но, по милостивому настоянию императора Николая I, нашел в себе мужество отложить занятия науками и искусством, к которым был предрасположен, и продолжить дело отца. А это совсем не просто – требуется даже не большое, а, пожалуй, гигантское усилие над собой, своими желаниями.
В этот же год случился и другой удар судьбы – умер его единственный годовалый сын. Тяжело… И все же, когда на следующий год им с женой подбросили девочку, не разбирая родства, удочерил ее, воспитал и отписал немалое наследство. Дочь всю жизнь оставалась благодарной приемным родителям. Не за наследство – за любовь.
На свои средства барон Штиглиц построит желез-ную дорогу от Петербурга до Петергофа, а затем от Гатчины до Луги. На свои же деньги построит и Петергофский вокзал (в настоящее время – Балтийский).
Заграницей репутация и имя Александра Людвиговича были безупречны, доверие к нему огромно. Но при этом личные активы барон держит только в Рос-сии. И в то время такая позиция многим казалась, мягко говоря, спорной, а в настоящее, надо думать, – видится и вовсе парадоксальной.
Став первым управляющим Государственного бан-ка, сам ликвидировал все свои частные банковские и биржевые дела и ушел с поста председателя Биржевого комитета, чтобы не иметь конфликта интересов. Удивительное дело!
Задумал и на свои средства организовал Училище технического рисования (в настоящее время – Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия имени А.Л. Штиглица) с музеем прикладного искусства и прекрасной библиотекой. Это было настоль-ко замечательно, что даже император Александр II счел возможным назвать его поступок не иначе, как «подвиг просвещенной благотворительности». Согласитесь – оценка серьезная.
Училище, кстати, Александр Людвигович намеревался назвать, из скромности и уважения, в честь сво-его отца. Но что-то там, как всегда в России, перепуталось – и назвали в честь его самого. Вот так распорядилась судьба!
Был он человеком немногословным и очень-очень скромным: в театре, например, абонировал недорогие места.
После смерти завещал похоронить себя рядом с женой в Ивангороде в храме Святой Троицы, который на его средства и был построен, в частности, для духовных нужд фабричных людей.
Не забыл в завещании всех, кто был близок с ним, вплоть до служащих его учреждений и слуг.
Говорили ли о нем что-то плохое? Да, говорили, завидовали, клеветали. Но мы об этом писать не будем. Будем судить его по делам его.
А с надеждой о бароне – Александре Людвиговиче Штиглице – говорим потому, что верим в Россию, в ее граждан и в ее будущих меценатов подобного масштаба. В нравственном, разумеется, измерении.
Конец
Игорь и Татьяна Новоселовы
Санкт-Петербург, 11 июля 2020 года
Правдин вышел из дома, совсем забыв запросить в Службе информации о постоянно действующих городских пробках новые координаты своей машины. Теперь придётся опять это делать на ходу, а у диспетчера, как всегда, будет постоянно занят телефон.
«Ничего, ещё успею дозвониться. Не могли же они переместить машину слишком далеко? —
успокаивал себя Правдин. — Эта услуга становится слишком дорогой. Пожалуй, сегодня заночую в машине и сам её переставлю, если понадобится».
Он огляделся и тяжело вздохнул: «Ну и времена — город-пробка».
Надо же — столько было испорчено нервов из-за парковочных мест, а теперь, пожалуйста — все припаркованы! Проблема решена, так сказать, радикально — бороться больше не за что просто потому, что двигаться больше некуда.
Вот и провожают задумчивые взгляды из пробки дедушку с палочкой, передвигающегося с невероятной по теперешним временам для машин скоростью. Через час счастливчик скроется за углом дома, а им опять — надо сидеть и ждать…
Походить по городу ещё, конечно, можно, а поездить — извините, нет. Может быть, только, вспомнив молодость, на велосипеде?
Хотя — где вообще ездить? Где пространство? На тротуарах пешеходов, как муравьев в муравейнике. На проезжей части — машины застыли, словно экспонаты в музее.
Неожиданно звонко, как старый будильник, затрезвонил трамвай, предупредительно разгоняя зевак: места свободного в нём нет, да и снаружи весь утыкан висящими пассажирами!
Вот лень-то — до перекрёстка не дойти пешком! Соскучились люди по движению и, дождавшись своего, разминают по привычке бока с утра, чтобы после перекрёстка продолжить добираться до работы пешком.
По современным меркам трамвай достаточно быстрый вид транспорта, хотя схема его работы достаточно необычна. Все сейчас приспосабливаются. И трамвайщики крутятся, как могут: где кого поставила пробка на общее дело, тот там и зарабатывает, челноком курсируя между перекрёстками по линии, ещё не забитой машинами.
Гримасы времени!
Горожане разделились на две партии: одни, счастливые обладатели машин, сидят в пробках, другие, у которых машин нет, — ходят пешком и с любопытством смотрят на тех, кто сидит в пробках.
Городские власти, как и всегда, полны оптимизма — до выборов времени ещё много. Да и к тому же — ну построят они развязку, ну соберутся на открытие ленточку перерезать. А что толку? Всё равно завтра избиратели купят новые машины и заставят всю эту развязку.
Правдин ещё раз оглядел стоящие по улицам машины, ещё раз вздохнул.
Его взгляд привлёк стоящий в пробке автобус, забитый пассажирами:
— А эти-то что? За билет, что ли, деньги отбивают?
Вернуть через суд такие мелкие суммы хлопотно, а автобусные компании справки на работу выдают. Да, в принципе, можно и постоять.
От автобуса взгляд невольно обратился к бегущей на работу бригаде мигрантов. Оживлённый разговор между собой они не прерывают ни на минуту! А когда им ещё поговорить — с утра до вечера работают, ночью спят. Так когда?
Ну, всё — нарочно не придумаешь: четырёхместный самокат! Чудо века! Двое правой — раз, двое левой — два! Как грациозно — глаз не оторвать! Звоночком побеспокоим: «Поберегись!» Одни разбежались, другие проехали…
«Да-а-а!» — Правдин, улыбнувшись, покачал головой и философски заметил про себя, что сила впечатлений горожанина обратно пропорциональна скорости его передвижения.
На одной из остановок рядком сидят бабушки, собравшиеся подождать какого-нибудь транспорта. Правдину показалось, что сели они там ещё девушками: заговорились как-то… И вот, знаете ли — время незаметно пролетело!
Повсеместно бросается в глаза то обстоятельство, что много народа мечется в поисках своих машин. Озабоченность не сходит с лиц: пришли на старые места, а собственности нет! Пока дозвонятся до вечно занятого диспетчера, пока уточнят новые координаты, пока найдут…
Смотри-смотри!
Во мужик-то придумал: на воздушном шаре улетает из пробки! Достало всё… Вот душа и просится… куда-нибудь!
Ничего не скажешь — круто!
Уже перед самой машиной пришлось постоять, пропуская «небольшую» экскурсионную группу китайцев, видимо, целым поездом пересекавшую перекрёсток: пока они проходили, можно было вполне выучить китайский разговорный…
Наконец-то Правдин оказался у своей машины. Он сразу твёрдо решил не идти в офис.
Перспектива побыть наедине с собой, поработать удалённо, без спешки, безусловно, привлекала больше, чем суета офисной жизни. К тому же в машине есть всё для нормальной работы: выход в Интернет, а следовательно, телевидение, радио, почта. Что ещё надо?
Он на автопилоте приготовил документы, включил компьютер и…
И в окно машины тихо постучали.
Сквозь окно на него смотрела девушка. Ему пришлось оторваться от своих документов, чтобы понять: что именно она хочет от него?
— Мы проводим социологический опрос на тему «В пробке, как дома — за и против!» Есть ли у вас немного времени? Я задала бы вам несколько вопросов.
— Извините. У меня принципиальная позиция — ни в каких опросах не участвовать. К тому же я не дома, а на работе, — заявил Правдин.
Девушка отвернулась к другой машине: ей было очень-очень «далеко» до его принципиальной позиции.
Правдин удивился такому равнодушию — вообще никакой реакции… Потом он расстроился из-за этого… Вслед за этим он обиделся из-за этого… И, в конце концов, даже потерял настрой на работу из-за этого…
Теперь ему придётся снова собираться с мыслями, пытаясь восстановить в себе только что исчезнувшее желание поработать. Пришлось сделать усилие над собой и…
И перед капотом появился молодой человек с улыбкой во всё лобовое стекло:
— Мы проводим рекламную кампанию зимней резины. Вас это должно заинтересовать! Наш девиз: «Готовь сани летом, а телегу — зимой!»
Правдин почувствовал, что на этот раз реклама его действительно задела за живое, а не только, как обычно, раздражала.
«Что?! Торчать здесь? До зимы?!»
Ему захотелось метнуть в поставщика услуги каким-либо тупым и очень тяжёлым предметом из своего удалённого офиса — пугать такими мрачными перспективами!
Молодой человек очень предусмотрительно, а главное своевременно, исчез. И только воспоминание о его улыбке на лобовом стекле ещё долго раздражало Правдина… долго раздражало Правдина… раздражало Правдина… раз-дра-жа-ло…
«Нет, сегодня дела никак не идут», — подумал он.
Надо было как-то влиять на ситуацию: нельзя же целый день просидеть, ничего не делая? Он собрался с мыслями, решив хотя бы просмотреть почту в компьютере.
Но тут загалдела пробка: «Что там?.. А?!»
Оказалось, какой-то шутник пустил «пулю» по сетям, что был совершён угон авто прямо из пробки!
Все тут же обеспокоенно засуетились, тщательно обдумывая меры, занялись поиском надёжных вариантов для себя…
Немного погодя, выйдя из сетей в наружную жизнь, народ огляделся — всё пространство вокруг было туго заполнено автомобилями. Здесь, как из песни, ничего не выкинешь — некуда.
И тогда над пробкой звуковым фейерверком повис разноголосый хохот: до всех дошло. И даже взбодрило как-то!..
— У вас не будет сигареты? — предложил рассмотреть вариант дамский голос.
«Опять нелёгкая принесла кого-то», — подумал Правдин.
— У меня нет, — ответил он. — Зато у вас в руках сигарета. Если, конечно, вы её ищете.
— Да?.. Зачем же я тогда вышла? Я такая рассеянная… Хорошо, что мы стоим. Когда надо передвигаться, я всегда так волнуюсь. А тут всё тихо, никто не обгоняет и не сигналит.
— Согласен: здесь — тихо.
— Как близки у нас взгляды на жизнь, — вздохнула в даме надежда.
Правдин подумал, что между взглядом на проблему и взглядами на жизнь, вообще-то, целая пропасть, и от греха подальше заблокировал двери, чтобы в эту «пропасть» не упасть. К тому же он с самого утра хотел поработать. Ну сколько можно?!
В результате ответ соскользнул с языка сам собой:
— Мне надо работать, — прозвучало безнадёжно сухо.
— Надо работать… — повторила дама с сигаретой. — Какая скука… Так что с сигаретой? — цеплялась она за соломинку.
Взгляд Правдина чётко ответил сразу на все поставленные и предполагаемые вопросы.
— Ах, да — она у меня в руке… Пойду.
Правдин, довольный тем, что справился и с этой проблемой, решительно пододвинул клавиатуру к себе…
— Служба психологической разгрузки. Мы готовы помочь! — прозвучало мажорно, но несколько не ко времени.
Клавиатура отодвинулась от пользователя сама собой, без участия пользователя.
Всё, что было в Правдине интеллигентного, едва уговорило его от слишком эмоциональной реакции человека, которому с утра не дают поработать.
«Куплю ружьё. Это поможет», — успокоил себя Правдин.
— У вас довольно встревоженный вид. Может быть, вас что-нибудь беспокоит?
— Ме-ня-я? — как-то довольно встревоженно выдавилось из Правдина.
Бригада психологов, коротко посовещавшись, пришла к выводу, что в данном случае лучше удалиться.
«Понятливые попались. Ну, разумеется — специалисты!»
Похоже, что сегодня покоя не дождаться. Правдин махнул на всё рукой и заказал обед в машину.
К тому же в обед он будет так зол, что никому не позволит сунуться к нему со своими дурацкими предложениями!
Для убедительности Правдин даже взял и написал на листах бумаги угрожающее слово:
«ОБЕД!!!», а затем повесил листки на боковые стёкла с двух сторон. И хотя по существу было написано слово «обед», по смыслу получилось что-то вроде: «Осторожно! Злая собака!» Ну и что!..
Пока он обедал, ему всё время казалось, что вот-вот кто-то придёт и отнимет у него еду.
Пришлось глотать наскоро, кусками и нервничать там, где собирался найти покой.
Уже к концу обеда за его «куском» всё же пришли — инспектору дорожной полиции понадобилось именно сейчас проверить водительское удостоверение Правдина.
Дал.
Ни поработать спокойно, ни даже пообедать не получалось. А в довершение всего, по последним прикидкам, выяснилось, что добраться домой на машине удастся, вероятно, только через месяц.
И вот тут уже предостережение «Осторожно! Злая собака!» из безобидной шутки превращалось в «последнее предупреждение»…
Сколько городские власти ни бьются с этими пробками — ничего не получается.
«Экономика! Рост! Занятость!» — и остановить этого никто не может.
Это же несерьёзно — остановить производство. При этом разумного компромисса желаниям из-за убедительного «на наш век места хватит» не находится.
Правдину в виде кошмара представилась даже гротесковая картина из будущего: по городу едут многоэтажные трейлеры, загруженные легковушками с людьми, которые двигаются по маршрутам, как автобусы: так в городе может больше перемещаться транспорта. Бр-р-ры!
Вдруг пробка словно ожила — будет движение!
Появились «толкачи». Вместе с ними ожили угасшие было надежды. Например, насколько удастся продвинуться? В каком ряду дальше? Кто станет соседом по пробке? А может, он? А может, она?
Правдин настроился на волну «Радио Пробка». Передавали прогноз перемещений на завтра.
Опять малоутешительно, хоть радио выключай. Затем последовала сводка происшествий, в которой в разделе курьёзов упомянули и мнимый угон, а также напомнили анекдот, в котором пловец несколько раз шутил, что он тонет…
К машине рядом подошла симпатичная домохозяйка с сумками: видимо, мужа пришла навестить с горячей пищей. Очень трогательно наблюдать со стороны.
Время такое: мужья по пробкам в машинах, а жёны, с продуктами после работы, как на работу, к ним спешат.
Когда женщины успевают и сами работать, и мужиков кормить, для Правдина всегда было и оставалось загадкой…
Стало видно, как работают «толкачи», перемещая вручную и механизмами машины: работа тяжёлая, но востребованная и хорошо оплачиваемая.
Минут через двадцать доберутся и до Правдина. Начинать что-то делать было бесполезно — пока перетащат «дальних», пока будут вблизи машины работать — час как минимум улетит.
Оставалось разве что поспать немного и тем самым скинуть накопленные напряжения. Он устроился поудобнее и…
И в этот момент позвонили из офиса: уточняли, всё ли в порядке и что необходимо для работы.
Правдин, сдерживая себя, тактично поблагодарил за столь «своевременный» звонок; сказал, что ему дорого внимание коллег по работе и он даже растроган. В свою очередь коллеги, посетовав, что «такое» с каждым может случиться, завершили вызов…
И как раз, кстати, вовремя, так как Правдин уже буквально кипел, поняв, что и поспать ему не дадут.
Хорошо, что наконец подошли «толкачи» и надо было перемещать свою машину.
Бензин пока был, и проблем, соответственно, с перемещением не было.
А вот что делать дня через два?
Правдин уже думал над темой заправки. При таком скоплении машин заливать в бак из внешних ёмкостей опасно. Но «толкачи» дерут такие деньги за перемещение, что, выбравшись из пробки, рискуешь остаться не только без денег, но и без машины. Поэтому всеми правдами и неправдами народ и покупает бензин у «левых» подносчиков топлива и с величайшей предосторожностью заливает в баки.
«Время есть, можно ещё подумать», — решил Правдин, переезжая на новое место.
В результате перестановок и переездов рядом оказалась утренняя подруга, та, что искала сигарету в своей руке. Видимо, её ряд хорошо пошёл: по закону передвижения в заторах соседний ряд всегда двигается быстрее.
Одно время Правдин даже хотел было приобрести клубную карту «Молния», владельцев которой, по их требованию, «толкачи» переставляют в более «быстрый» ряд. Но скоро он выяснил, что через некоторое время двигаться быстрее начинал уже ряд, из которого переставили. По тому же закону… Ничего личного — только бизнес.
Правдин опять вздохнул…
Обнадёживало только наступившее до следующего перемещения затишье.
Теперь можно было, что называется, от души поработать. Стальным усилием воли Правдин решительно схватился за клавиатуру и…
— Как с топливом? Не пора что-нибудь предпринимать? — предложили очень осторожно и вкрадчиво.
«Мысли они, что ли, читают? — подумал Правдин. — Только недавно о них вспоминал, и пожалуйста — тут как тут».
Надо было решаться: впереди виднелся подъём, и толкать машину самому будет невозможно, а следовательно, придётся платить «толкачам».
Тем не менее, рисковать с бензином было ещё опаснее: могли появиться серьёзные проблемы с государственными пожарными органами, которые всегда начеку и на страже интересов других граждан. И органы эти совсем не дремлют, как наивно полагают многие, несправедливо поддерживая негативный образ госслужащих. Наоборот, они и днём, и ночью выявляют нарушения, работая при этом, похоже, сдельно.
Ввиду этого Правдин как законопослушный гражданин склонялся к сложному и затратному пути: в данном случае это означало одно — отказаться от сомнительного предложения.
Сразу стало легко — определился подход к проблеме. Вернее, его гражданская платформа, которая и ответила за Правдина:
— Я стараюсь придерживаться официальных путей решения проблем.
Совсем кстати вспомнилось, что существуют общественные группы «самокатчиков», которые, объединившись, по очереди помогают толкать машины каждому из членов общества. Но здесь есть то неудобство, что надо постоянно бегать по пробке, если позовут, так как не все хотят или могут этим заниматься из тех, кто рядом.
Подумав, он всё же эту идею отбросил, желая посвятить больше времени работе, новым творческим замыслам — «рваный» график работы мог помешать этому.
На таком высоченном гражданском пафосе Правдин позволил себе себя же укорить тем, что находится не только в своей машине, но и на работе: а раз пришёл на работу — надо себя напрягать.
Он всегда был уверен, что в любом профессионале волевое начало — одно из самых важных.
Ведь не все могут извлекать деньги, как говорится, буквально из воздуха. Большинство ждёт скорбный путь производства материальных ценностей осязаемого порядка.
Порассуждав таким образом, Правдин в целом остался доволен самим собой, и постепенно удовлетворение собой разрослось до желания выпить чашечку кофе и тем уважить себя.
Желание, разумеется, было безотлагательно реализовано.
«Теперь за работу!» — потирая ладони, с энтузиазмом решился Правдин и…
И — снова «здравствуйте»!
— Здравствуйте. Государственные пожарные органы местного значения. Пожарный инспектор Ярлыков.
Правдин молчал.
— К вам подходил подносчик топлива. Это зафиксировано. Нарушаете.
Правдин — ни звука.
— Давайте-ка протокольчик по фактику составим? — оживился инспектор Ярлыков, не встречая сопротивления.
— Я придерживаюсь официальных путей решения проблем: ему было отказано, — проговорила «гражданская платформа» Правдина.
Однако инспектор стоял на своем:
— Отказано? А факт общения!
Как всё достало Правдина: и пробка, и теперь этот инспектор Ярлыков со своим протокольчиком. Прошёл целый день, а он ничего не смог сделать за этот самый целый день — только бесконечная череда «фактов общения»!
«О-о-о! Где же мой воздушный шар?!»
…Вернувшись на землю, Правдину пришлось показать пустой багажник. Но инспектор этому совсем не обрадовался, как бы следовало по логике вещей, а скорее даже раздосадовался: «Ну что же вы нас так подвели?»
Правдин был поражён такой неадекватной реакцией на отсутствие нарушений. Но инспектор Ярлыков никак не мог поверить в это, а следовательно, и уйти отсюда.
Уйти? Вот так-то просто?
Похоже, в своих же интересах надо было как-то успокоить «органы»:
— Посмотрите — сколько вокруг потенциальных нарушителей. Стоит ли так расстраиваться от одной неудачи. Сколько у вас работы — это же поле непаханное!
Ярлыков, медленно и мрачно оглядевшись вокруг, подумал: «При чём тут поле, да ещё непаханное? Вот объёмы работ — да, серьёзные. Это есть. Ну, а вас мы ещё выявим»…
Сработало!
Правдин с облегчением плюхнулся на заднее сиденье. Но тут же с сожалением констатировал — день прошёл без следа трудовой деятельности. Он нашёл здесь свободу от одного, зато обрёл зависимость от другого. Завтра надо идти в офис. Так привычнее.
Как раз в этот момент мимо пробежала бригада службы психологической разгрузки в полном составе, а за ней мужик с битой и довольно напряжённым лицом.
«Догонялочки», — усмехнулся Правдин и понял, что если посидит в пробке ещё пару часов, то тоже за кем-нибудь рванёт.
«Может, тогда домой? Дома всё-таки столько удобств, а денег всех не заработаешь. Оставлю заявку на сайте у „толкачей“. Потом, может быть, поостаюсь в машине с ночевой для экономики», — уговаривал сам себя Правдин.
Как хорошо, что у нас всегда есть возможность отложить что-нибудь на завтра — это так облегчает сегодня!
Правдин отправил заявку «толкачам» и расслабился: «Всё! Дома — ноги в потолок для разгрузки, а затем — сон!»
По дороге домой ему несколько раз осторожным намёком приходила в голову мысль: «Зачем мне эта машина? Одна морока и только. Живут же люди и пользуются подземным общественным транспортом, не бегая от пробок на одном перекрёстке к пробкам на каком-нибудь другом»…
Пришло подтверждение от «толкачей» о получении заявки. И счёт, разумеется.
Стало тяжело на душе. И как людям удаётся так приспосабливаться к новой жизни и новым спросам? Как они могут строить серьёзные планы на будущее, опираясь на занятия такого рода?
Правдин открыл дверь в свою квартиру: «Скорее бы кончился этот кошмарный сон», — подумал он и… проснулся.
У Зайки два красивых платья, которые она с удовольствием наденет и будет чувствовать себя настоящей моделью!
Для того чтобы платья не мялись, Зайка может повесить их на вешалку
и… взять в лапку сладкую морковку!
А еще она может почитать настоящую книжку-сказку!
Вот Зайка читает сказку,
А вот Зайка смотрит картинки из журнала "Лесная мода"
По секрету: это снимок из кукольной мастерской мастера
Зайка выполнена из приятного для детских ручек плюша и хлопка. У Зайки подвижные лапки, может сидеть.
© Игорь и Татьяна Новосёловы, 2020
Бой шел непрерывно уже целый час. Грохот орудий и автоматные очереди звучали не переставая. Периодически с жутким воем заходил на штурмовку войск самолет.
Олег внимательно оценил обстановку и понял, что шансов выйти из окружения с оставшимися бойцами уже практически не осталось. Но даже в такой ситуации противнику будет нелегко победить, так как сдаваться никто не собирался.
Грохот от разрывов и очередей на поле боя не давал покоя и маме Олега, которая находилась буквально в двух шагах за стеной. «Когда-то это должно кончиться! Или будет продолжаться вечно?» — подумала она, едва сдерживая себя, чтобы немедленно не броситься к сыну. Но уже через некоторое время, после очередного захода самолета на штурмовку, все-таки не выдержала и решительно вошла в… комнату Олега:
— Олег, ну когда ты закончишь играть в солдатики? По-моему, ты уже достаточно взрослый. И, кроме того, я вынуждена постоянно жить, как на прифронтовой полосе. А у нас, между прочим, мир на дворе, и хочется тишины.
— Да я в центре самого пекла — и ничего, как видишь. А ты слышишь какие-то отголоски и все равно жалуешься, — ответил Олег, не находя серьезных причин для беспокойства.
— Ничего себе отголоски! — воскликнула мама.
— Мама, знаешь, ты вообще пришла в самый ответственный момент боя! Как вам, девчонкам, объяснить — вот как раз именно для того, чтобы и был мир на дворе, нам, мальчишкам, необходимо постоянно учиться военной тактике. Видишь, я сегодня проиграл бой. Надо теперь еще разбираться — почему?
— Да что тут разбираться? Гора солдатиков валяется на полу.
— Не гора солдатиков, а результат грамотного применения штурмовой авиации!
— Уж не тот ли противный вой, который недавно раздавался из твоей комнаты, ты называешь штурмовой авиацией?
— Авиация уже давно реактивная. Пора тебе привыкнуть к современным звукам. А ты, наверное, думаешь, что воюют бесшумными бумажными самолетиками.
Мама засмеялась от такого военного юмора и, вздохнув, решила, что лучше ей уйти в глубокий тыл, то есть на кухню. Там, пожалуй, будет спокойней, пока идут слишком активные боевые действия. К тому же есть шанс, коварно заманив «главнокомандующего» на обед, остановить разом все войсковые операции.
Как только дверь за мамой закрылась, тотчас прозвучало несколько автоматных очередей, за ними пара орудийных выстрелов, и наконец наступила долгожданная тишина.
Олег с грустью посмотрел на поле боя и задумался. Действительно, получалось, что мама права — надо заканчивать играть в солдатики. Он и сам это прекрасно понимал. Просто было трудно расставаться с детством, в котором еще все можно и которое, любя, прощает множество ошибок. А теперь вот, видимо, пришло время действовать. Ведь стал же он скрывать от друзей то, что играет в солдатики. Да и вообще, как ни оттягивай, но рано или поздно эта пора, когда ты должен сделать шаг во взрослую жизнь, приходит к каждому человеку. Еще недавно ты стремился к ней, а теперь — вот она. Решай. Только сам, пожалуйста…
И тогда Олег вдруг загорелся идеей устроить последний парад для своих солдат. Он должен был с ними попрощаться. А как же иначе! Они служили ему надежной опорой во всех его тактических замыслах и бросались в атаку по первой команде. Они были ему как настоящие боевые друзья. Во всяком случае, учился он тому, что называется боевой дружбой, начиная именно с этих солдатиков.
Олег быстро, словно бывалый штабной офицер, наметил план проведения парада и то, как именно выстроятся в парадном строю отряды. А еще через несколько минут в назначенном порядке уже начали прибывать войска. Часть из них направлялась на парад с постоянного места дислокации, то есть из огромной коробки, стоящей под диваном, а часть — непосредственно с поля боя, где еще недавно они лежали поверженными.
Олег никогда не был коллекционером. Хотя само по себе это занятие для мальчишки, прямо скажем, очень интересное!
Его же всегда и сразу увлекало только боевое применение поступавших из магазинов солдатиков. Свежие подкрепления из-за множества замыслов сражений, постоянно зревших в Олеге, практически сразу попадали на передовую и оказывались в самом центре военных действий.
Они и были созданы для решительных атак, а не для парадов. И именно в бою они выглядели естественно, даже буднично, потому что игрушечная война — это место их повседневной работы.
А вот парадной стройности из-за этого добиться, конечно, не получится. И придется мириться с тем, что рядом с бросающим гранату бойцом мирно соседствовал притаившийся в траве снайпер. Или, например, с тем, что отряд матросов, стоящих руки по швам, окажется по соседству с браво шагающими пехотинцами совсем других исторических времен.
Постепенно многочисленные участники выстроились на полу по всей комнате. В конце, как и полагается на параде, располагалась грозная боевая техника и артиллерия. Рядом на рейде качались ракетный крейсер, две подводные лодки и вооруженный до зубов парусник. А еще на аэродроме в горах, или попросту на письменном столе, готовились к праздничному пролету над войсками самолеты и вертолеты.
Получилось очень даже внушительное зрелище. И всей этой мощной армией уже много лет командовал Олег! Под впечатлением от замерших в ожидании войск он даже позвал маму, чтобы полюбоваться этим вместе с ней.
— Парад! Смирно! — скомандовал Олег.
Тут же все как бы подтянулись, восхищенно глядя на своего главнокомандующего. А у мамы слезы на глазах появились. Олег так живо верил во все происходящее, что невольно и ей передавалась эта вера, а следовательно, и вся торжественность и значительность момента.
Кто бы мог подумать, что из-за какого-то игрушечного парада она вдруг, как будто предчувствуя что-то, так разволнуется…
— К торжественному маршу! Побатальонно! На одного линейного дистанции! — Олег давно наизусть выучил команды, которые подаются на параде. — Первый батальон прямо. Остальные напра-а-а-во! На пле-е-е-чо! Равнение направо! Шагом марш!
На секунду даже показалось, что весь огромный парад солдатиков с последней командой радостно замаршировал, выполняя последний приказ своего главнокомандующего!
Олег пристально рассматривал построения, вспоминая многочисленные военные операции, прошедшие с их участием. Нет, это не были для него безжизненно стоящие игрушки. Для него это были настоящие войска, реально прощавшиеся с ним навсегда.
А следом за последним отрядом игрушечного парада с Олегом попрощалось и его детство…
Через некоторое время он совершенно неожиданно попросил у мамы разрешения заниматься в секции единоборств и дополнительно изучать иностранный язык.
Это очень удивило маму. Особенно просьба о занятии иностранным языком. Олег собрался поступать в военное училище, и с единоборствами было более или менее понятно. А вот иностранный язык так и остался тогда для мамы загадкой…
***
— Парад! Смирно! К торжественному маршу! — звучало на всю страну из репродукторов на Красной площади.
Олег находился в одном из парадных строев, или, по-военному, в одной из парадных «коробок». Как-то с трудом верилось, что от мальчишеских грез о военном училище до этого незабываемого дня удалось пройти немалый и трудный путь.
Сколько раз Олег смотрел военные парады Победы по телевизору. Сколько раз он видел себя среди их участников. Сбылись его мечты — он на Красной площади в числе курсантов военного училища! И теперь уже на него смотрят тысячи горящих глаз мальчишек и девчонок, в сердцах которых постепенно созревали первые серьезные решения о своем будущем!
— Побатальонно! На одного линейного дистанции! — продолжали нестись над площадью команды, все больше волнуя участников торжества.
Множество народа с нескрываемым любопытством и завистью рассматривало мужественных ребят в красивой военной форме.
Парадная коробка училища Олега замерла для прохождения торжественным маршем.
Вдруг совершенно неожиданно ему припомнился последний парад солдатиков:
— Первый батальон прямо, — звучали и сейчас те же команды из его детства. — Остальные напра-а-а-во! На пле-е-е-чо! Равнение направо! Шагом марш!
Курсанты, предельно сосредоточившись, плечом к плечу шагнули вслед за своим командиром!
Вперед! Вперед! Вперед!
Происходящее вокруг, за пределами парадного строя, перестало восприниматься совсем и как-то отдалилось. Только — четкий шаг, равнение в шеренге, плечо товарища.
И только — вперед! Вперед! Вперед!..
— Выполняющих специальные задания, в том числе далеко за пределами нашей Родины, — слышалось из репродукторов и одновременно отзывалось тревогой в сердце матери Олега, сидевшей у телевизора.
И только — вперед! Вперед! Вперед!
Когда «коробка» Олега наконец сошла с Красной площади, неожиданно из стоящих за несложным ограждением приветствующих горожан выбежала девушка с огромным бантом на голове в расцветке российского флага. Она приблизилась к Олегу, который шел с самого края, и на ходу спросила:
— Можно я подарю вам цветок?
Он взял цветок и, улыбнувшись, сказал:
— Ух, какая ты красивая!
Через несколько мгновений Олег обернулся и задорно крикнул ей:
— Окончу училище, возьму тебя замуж!
Курсантский строй одобрительно загудел — вот это решительно, по-военному. Это им было понятно.
Девушка растерялась от неожиданного предложения. Затем, придя в себя, прошептала уже вдогонку удалявшемуся строю:
— Я согласна, — а потом спросила: — Только как же мы встретимся-то?
И будто в ответ на свой вопрос услышала слова строевой песни:
— А для тебя, родная, есть почта полевая. Прощай, труба зовет…
***
…Шел бой. Как в кино, по эпизодам, не получалось — все происходило непредсказуемо и молниеносно.
Анализировать что-то и думать, по правилам ли оно, было скорее даже опасным. На секунду отвлекись, и, возможно, она, эта секунда, станет твоей последней секундой в жизни, потому что автоматные очереди, не переставая, безжалостно разделяли пространство на то, где ты будешь жить, и на то, где тебя уже не будет. Попробуй, увернись, угадав судьбу.
Олег внимательно оценил обстановку и понял, что шансов выйти из окружения уже практически не осталось. Но не это было главным — главное, чтобы группа, отход которой он с товарищами прикрывал, благополучно оторвалась от преследования. И чем дальше она отрывалась, тем ближе подступал враг. Но даже в такой ситуации противнику будет нелегко победить, так как сдаваться никто не собирался.
И вдруг — тишина… Сразу…
…Мама Олега вздрогнула, встревожилась: уж не произошла ли где-то далеко с ее сыном беда? Все-таки он человек военный. Как много она бы отдала теперь за то, чтобы сын опять был рядом, мешая ей бесконечными штурмами и ревом «грамотно применяемой авиации».
Но, к сожалению, все это осталось в далеком прошлом, и вернуться в детство Олега было, увы, невозможно…
…Олег открыл глаза. Кругом было темным-темно. Только огромное небо над ним и много-много звезд. Надо же — так далеко от Родины, а небо такое же! Как будто в детстве лежишь на лугу и мечтаешь о чем-нибудь. Кажется, что вот закрой глаза на секундочку, и когда откроешь их — ты снова в детстве, в безопасности…
Сознание вернуло его в реальность, и детство сразу стало таким же далеким, как и родной дом, мама.
Олег понял, что бой закончился. Он ранен, но не в плену. Странно… Значит, есть шанс?
Надо было как-то выбираться отсюда. Олег попробовал повернуться на бок, чтобы осмотреться вокруг, но острая боль сразу пронзила все тело. Пришлось отложить очередную попытку.
Только отложить на сколько? Есть ли у него время вообще? И что он сможет реально сделать?
Пока получалось не очень весело. Но Олег не привык раскисать в трудных ситуациях и, собрав все свои силы, попробовал еще раз повернуться на бок. Едва справившись с этой маленькой и нетрудной, казалось бы, задачей, он неожиданно услышал голос своего боевого друга Вадима:
— Олег, лежи спокойно. Я тебе сейчас помогу… Попробуем сделать фокус и исчезнуть… Если получится…
…Олег снова открыл глаза. Теперь вокруг все оказалось белым-бело.
«Где я теперь? Что за чудеса? Действительно, фокус», — подумал он.
— А вот я вас наконец и нашла, — радостно и с нескрываемой любовью заговорила с проснувшимся Олегом медсестра Катя, просидевшая рядом с ним уже более суток.
— Помните парад на Красной площади несколько лет назад? — спросила она.
Что-то смутно стало всплывать в памяти Олега и напоминать ему о параде Победы еще в самом начале учебы в училище. Какая-то девчонка дарит ему цветок. «О! Да я обещал взять ее замуж! — вспомнил он. — Бывают же в жизни случайности. И такие встречи! Настоящее кино».
— Та-а-ак: значит, я все же попал в плен? — попробовал пошутить Олег.
Катя сильно засмущалась при этих словах и начала поправлять простыни на его кровати. Заодно невзначай поправила и прическу. Промолчала.
— Мы вернулись домой, брат, — вдруг присоединился к разговору Вадим. — Задание выполнено. Группа вернулась. Не вся, правда… В общем… Ты был ранен. Когда мы добрались до своих, вообще отключился и очень долго спал, а во сне разговаривал.
— Что же я наговорил? — поинтересовался Олег, обрадовавшись Вадиму.
— Ты знаешь, забавно получается, но у меня тоже был, как и у тебя, последний парад солдатиков перед кадетским училищем, — ответил Вадим.
— Неужели я вспоминал детство и свой последний парад солдатиков? — искренне удивился Олег.
— А кстати, какой это парад вы вспоминаете? Тот, на Красной площади? — заинтересованно спросила Катя.
— Да нет, — смущенно ответили давно повзрослевшие «главнокомандующие»…
…Мама Олега уже несколько дней не могла найти себе места из-за волнений о сыне. Сердце тревожилось — ни спросить, ни написать никуда было нельзя. Только ждать без конца…
И вдруг раздался этот самый звонок, который со страхом и надеждой она, видимо, и ждала:
— Здравствуйте. Это Катя… С парада.
— Катя? С парада? — удивленно и взволнованно спросила мама Олега.
«Парад… Девчонка с цветком… Да, да. Олег что-то рассказывал», — мелькало в ее голове.
— Он жив!!! — вырвалось из трубки.
Мама Олега долго молчала, справляясь со своими чувствами. Мысли беспокойно пробежали от понимания того, что страшное все же случилось, до понимания того, что это страшное теперь уже позади.
В трубке все это время терпеливо ждали.
Наконец мама тихо ответила:
— Возвращайтесь скорее, — и потом, немного помолчав, добавила: — Любите друг друга…
© Игорь и Татьяна Новосёловы, 2018
