
Hemul86
4003
рейтинг
8 подписчиков
110 подписок
46 постов
5 в горячем
Так хорошо отметил первомайские выходные,
Что случайно женился...
Никуда.
И вот оно, упорство воли,
Обожать до слез, до боли,
Звезды, море, косы, поле,
Всё любить без перебоя.
Что-то строить снова, снова жестко спорить,
Себе вторя, просто, что я без тебя?
Пустой и ничего не стою.
Но ты жизнь моя, страсть моя,
Пусть твердят, что грязная.
Разных стран манят зазывалы сладости,
И власть даря, сняться с якоря, наскорь с окна паря,
Что не снятся дикарям нам в тех краях, что крах таят.
Говорят, брат, ты лишний там, голод, нищета,
Кредиты, счета, даже пища - яд, выкинь, посчитай.
Там все пропито, продано, проклято,
По миру топать с ней, брось ее, то-то будет дело доброе.
Но у моей России глаза цвета неба синего,
Тяжелые русые косы.
Большая девочка, такая сильная,
Но никак не хочет становиться взрослой.
А вокруг дяди и тети чужие так и норовят с ней поиграть,
Так и норовят поиграть и плюнуть.
Тети заплывают жиром, дяди пускают слюни.
Но не заплакала под криками ракет,
Не убегала, когда лязгом сталь глушили,
Давили гусеницами в танковом парнике,
Такую хрупкую, но некрушимую.
В воронье тонут города,
Прожигая былой блеск и стать.
Но я не уйду отсюда никуда,
Можете всем так и передать.
Я не уйду отсюда никуда,
Ведь не оставит сын никогда,
Больную умирающую мать.
Обожать до слез, до боли,
Звезды, море, косы, поле,
Всё любить без перебоя.
Что-то строить снова, снова жестко спорить,
Себе вторя, просто, что я без тебя?
Пустой и ничего не стою.
Но ты жизнь моя, страсть моя,
Пусть твердят, что грязная.
Разных стран манят зазывалы сладости,
И власть даря, сняться с якоря, наскорь с окна паря,
Что не снятся дикарям нам в тех краях, что крах таят.
Говорят, брат, ты лишний там, голод, нищета,
Кредиты, счета, даже пища - яд, выкинь, посчитай.
Там все пропито, продано, проклято,
По миру топать с ней, брось ее, то-то будет дело доброе.
Но у моей России глаза цвета неба синего,
Тяжелые русые косы.
Большая девочка, такая сильная,
Но никак не хочет становиться взрослой.
А вокруг дяди и тети чужие так и норовят с ней поиграть,
Так и норовят поиграть и плюнуть.
Тети заплывают жиром, дяди пускают слюни.
Но не заплакала под криками ракет,
Не убегала, когда лязгом сталь глушили,
Давили гусеницами в танковом парнике,
Такую хрупкую, но некрушимую.
В воронье тонут города,
Прожигая былой блеск и стать.
Но я не уйду отсюда никуда,
Можете всем так и передать.
Я не уйду отсюда никуда,
Ведь не оставит сын никогда,
Больную умирающую мать.