Ghaeskaerr

Главы 1, 2, 3 и 4

Но я опять отвлекся. Так вот, мы втроем отправились ловить медуз. Это наш сленг, мы обычно так называем патрулирование. Всему виной автономные наблюдательные станции, которые вражина любит расставлять в открытом космосе. Аморфная склизкая масса, щупальца-антенны на километры раскинула, дрейфует в космосе и на тебя пялится своей системой радиоразведки, и пока в активный режим не перейдет – хрен заметишь ее. Ну чисто медуза. Что? У медузы нет щупалец? Жаль, имечко-то уже прилипло. Так вот, в ходе патрулирования нам как раз попадаются в основном эти самые медузы. Отсюда и выражение.

Все происходит так: когда противник готовит наступление, он размещает на подступах такие «медузы», системы радиоразведки. Они собирают информацию, а враг готовит по ней наступление. Отслеживая этих медуз, мы убиваем сразу трех зайцев: срываем разведку, наносим урон противнику, а также показываем, что система хорошо защищена. Если медуз слишком много, наши аналитики понимают, что готовится что-то серьезное, и уже продумывают контр-операцию.

Все начиналось хорошо, мы прошли мимо нашей базы на Хеймдалле, аккуратно протиснулись мимо астероидного пояса Иггдрасиль, попали в гравитацию Одина и закрепились на орбите его спутника Фрейя. Ну как спутник, как наш Бальдр примерно по размерам. На орбите Фрейи мы включили режим молчания.

Вот скажите, как можно обнаружить в большом космосе маленький корабль? Либо радиоразведкой, либо визуально. Радиоразведка фиксирует ненаправленное излучение, отраженное направленное излучение, а также отраженное излучение от струи двигателей. Вот чтобы себя не раскрывать, мы и выключили весь шум и стали с теневой стороны Фрейи, чтобы визуально тоже не палиться.

Теперь нас можно обнаружить только активной радиолокационной системой. Но тот, кто начнет нас искать, обнаружит себя первым. А в космической войне такой закон: кто обнаружил себя раньше, тот и проиграл.

Несколько дней мы висели на орбите Фрейи. И тут мне повезло, я запеленговал медузу, которая о чем-то общалась с со своей базой. Отчет по нашей базе, наверное, сливала. Далеко, дальше Хугина и Мунина, других спутников Одина, но еще в зоне его гравитации. И не просто запеленговал, а попал на такой красивый и четкий сигнал, что смог в какие-то полчаса рассчитать ее дальнейшую траекторию на орбите. Даже если она немедленно прекратит передачу, мы будем точно знать, где она находится и куда ее несет. А если она начнет маневрировать, то наша радиоразведка зафиксирует след от двигателей, и мы тоже поймем, куда она направляется.

Надо наносить удар. Капитан нашего эсминца, Валерий Корожар, дал добро. Я включил боевую радиолокационную систему и направленным пучком почти сразу высветил медузу. Теперь она как на ладони, готовим торпеды. По кровожадной усмешке Васи-торпедчика, сидящего напротив меня в рубке, я понял, что она обречена: управляемая торпеда настигнет ее в любом случае.

Выпуск торпед - это целая процедура. Подготовка к ней занимает несколько часов, в основном вычисления курса торпеды и корабля. Поскольку торпеда - это тело, обладающее массой и нехилой такой начальной скоростью при старте, в момент, когда она стартует с корабля, по гадскому закону Ньютона его оттолкнет в другую сторону. А значит, можно похерить все предыдущие штурманские расчеты и заряжать новую программу. Как правило, мы вынуждены компенсировать ускорение с помощью маневровых двигателей.

Ну и конечно же тем самым спалим себя по полной программе для всех систем радиоразведки вокруг.

Пока шла подготовка, я зафиксировал излучение в районе медузы. Похоже на след от двигателей. Заметили, нас, гады, да только поздно заметили, мы из-за Фрейи тихонько подкрались, пока вы в другую сторону смотрели. Вот теперь получайте. Попробуйте уйти

И вот, кропотливая работа позади, команда капитана, выпуск двух торпед. Тянущее ускорение в одну сторону, как в скоростном лифте. На какое-то время весь экран заволокло помехами. Через пять минут включается маневровый двигатель, тянущее ускорение в другую сторону и еще карусель – компенсируем осевое вращение корабля после старта торпеды.

Я кстати воспользовался случаем и отправил радиоотчет на базу. Ну а что, все равно ведь демаскированы, а потом непонятно, когда шанс представится.

Совершив обманный маневр двигателями, наверное, оставивший на системах радионаблюдения неопределенный всполох, не позволяющий понять, куда мы на самом деле направляемся (ну, мы так надеемся), мы поспешили скрыться за Фрейей. Мало ли, вдруг эту медузу сопровождают клингонские эсминцы.

«Резкий» и «Дерзкий», не подавая признаков жизни, чтобы не демаскировать себя раньше времени, так и остались болтаться на орбите Фрейи.

Торпеды шли к цели два часа. Мы уже заходили за край видимости (то есть закатывались за горизонт), когда наконец зафиксировали вспышки на экране.

- Похоже, сбили одну торпеду, - озабоченно пробормотал Вася. – Не было отбивки о том, что достигла цели.

А надо сказать, что в этом космосе вообще сложно понять, что это там взорвалось вдали. Удалось поразить цель или нет – можно понять только по косвенным признакам. И вот чтобы эту проблему решить, современные торпеды, когда выходят на расстояние поражения - когда дальше что бы ни случилось, цель по-любому будет уничтожена – выдают широковещательный ненаправленный сигнал.

Сигнала от второй торпеды мы дождались через десять минут. Почти сразу после него появилась вспышка, а затем в мареве я различил еще одну. Из рассказа складывается впечатление, что я просто смотрел в экран и все это увидел. На самом деле я на своих трех мониторах разложил полученный оцифрованный сигнал на спектр, а в какой-то момент вдруг добавились другие частоты, хотя интенсивность была в пределах погрешности. Все это заняло несколько десятков движений манипулятором, то есть работа достаточно объемная. Я поделился фактурой с торпедчиком.

- Похоже, сбили лазером, но торпеда уже успела войти в зону поражения. После уничтожения торпеды осколками поразило цель. Вторая вспышка это скорее всего она и была.

Ну да. Хотелось верить. Полтора дня возились с пеленгом, подготовкой и запуском, две торпеды из восьми потратили. Конечно хочется, чтобы все это было не зря.

Главы 1, 2, 3

Ух, сколько уже написал, а к сюжету так и не приблизился.

Так вот, мы вступили во Вторую Галактическую Войну. С кем воевали? С клингонцами, вестимо. Конечно, не с теми самыми из сериала. Просто бородатые гуманоиды, неадекватно агрессивные, считающие себя «расой воинов» а другие расы – третьим сортом, и нацеленные на экспансию. Но называть их тем именем, которым они сами себя называют, никто из наших не стал, тем более что оно звучит вроде «ъуъ». Зато сериал смотрели почти все. Так что все не сговариваясь стали звать их клингонцами.

В тот раз нашим троим эсминцам («Четкий», «Дерзкий» и «Резкий») была поставлена задача выдвинуться с нашей основной базы в системе Имира на дальней орбите терраформированного Бальдра и вести патрулирование между газовыми гигантами Один и Тор. За ними, возле карлика Локи, были замечены признаки магистральных лайнеров клингоцев. Это такая огромная хрень, которая может путешествовать между звездными системами и при этом нести в себе малые корабли, как правило крейсеры, эсминцы и всякую вспомогательную мелочь. Но особо крупные лайнеры могут нести авианосцы и даже линкоры. В пределах звездной системы лайнеры практически бесполезны. Обычно они болтаются где-то на дальнем рейде, либо сразу разворачиваются и уходят.

Интересны темпоральные явления такого варп-прыжка. Никакого искривления пространства не происходит, как в фантастических фильмах. Принципиально надо знать, что работают два разнонаправленных явления. Первое хорошо описано у Стругацких в рассказе «Частные предположения». Когда корабль движется с постоянным ускорением 3-4g со скоростью, стремящейся к скорости света, время на корабле идет гораздо быстрее, чем вокруг. Или, если угодно, время вокруг идет медленнее, чем на корабле. То есть для экипажа прошло двадцать лет, а остального мира – полгода. Можно слетать к другой звездной системе и вернуться за годик; постаревшим. И вот с этим борется другое явление: анабиоз. Большую часть времени лайнер летит в автоматическом режиме, только иногда – раз в несколько лет – просыпается дежурный, смотрит что все хорошо и опять в анабиоз. Или если все плохо – будит экипаж, они быстренько все чинят – и в анабиоз. Или не чинят… но тогда уже все это не важно.

Где брать энергию чтобы толкать такую дуру вперед с постоянным ускорением десятки лет? Для этого на каждом лайнере установлен большой, огромный коллайдер.

Раз лайнер движется во времени и пространстве, его, наверное можно перехватить со спящим экипажем? Можно, мы даже пробовали. Выходили на маршруты лайнеров в далекий космос, вернее, нас туда отвозили наши лайнеры. Так себе выход, если честно. Пусто, холодно и страшно, стремно отходить от лайнера на какое-либо значительное расстояние. Мы там долго болтались, но так и не смогли перехватить ни одного лайнера: космос большой, а траектория не всегда лежит на прямой. Иногда мы видел всполохи их двигателей; вернее, радиоразведка фиксировала постороннее излучение. Но мы даже не смогли понять, где это.

Вообще удивительно, как развивается научная мысль человечества. Весь XXI век и начало XXII мы осваивали Солнечную систему, в XXII веке нам стали доступны межзвездные перелеты. В это время прародители таких вот лайнеров стали основным средством исследования космоса. А в XXIII веке пошли первые конфликты с другими расами. Исследовательские корабли были наспех переделаны в боевые. Я не шучу, в первых конфликтах кидались бомбами-зондами, которые использовались, например, для анализа состава атмосферы планет, или подрыва горных пород.

И вот с этого момента за каких-то полвека мы успели разработать полноценную военную науку для космоса и начать выпуск профессиональных средств уничтожения разумных рас. Вот уж действительно, были бы средства и враг, а как воевать – придумаем.

И теперь потомки тех лайнеров, которые несли исследователей к другим мирам – несут к этим же мирам боевые и десантные корабли, полные головорезов.

Эта обычная тактика вторжения в систему: лайнер перевозит сначала экспедиционный корпус, который скрытно оборудует базу на границе звездной системы. Затем лайнеры перевозят боевые и десантные корабли, которые и проводят полноценное вторжение. В звездных системах типа нашей это особенно легко осуществить, т.к. мы освоили только ближайшие к звезде планеты и не особо представляем, что творится на дальней орбите звезды.

Чтобы такой фигни не допустить, у нас есть разведка, которая и обнаружила активность лайнеров. А чтобы разобраться в этой проблеме подробнее, наша эскадра и была направлена на патрулирование подозрительного района.

Главы 1 и 2

Так вот, я был радист-админом и по совместительству вторым штурманом на эсминце «Четкий», который действовал в составе эскадры вместе с «Резким» и «Дерзким», в основном на вспомогательных задачах – патрулирование, сопровождение.

Всем мои миром на время выхода была автоматизированная отказоустойчивая система управления (АСУ). О, Бендер, знаете ли вы, что такое отказоустойчивость? Это не то пошлое понятие из начала двадцать первого века, когда вы можете менять на ходу серверы в платформе виртуализации, а она работает, как и работала. В боевом космическом флоте реализована истинная отказоустойчивость! По всему кораблю, как плоские широкие вены, тянется шина, ветвясь и повторяясь. И в совершенно невообразимых местах на ней, как фонарики на гирлянде, натыканы процессоры, модули памяти, твердотельные накопители, разные контроллеры и источники бесперебойного питания («батарейки»). Их все можно вынимать и вставлять на ходу, размыкать и обратно замыкать шину, и система продолжает работать как ни в чем не бывало, даже без перезагрузки. Зачем так сделано? Чтобы в случае повреждения корабля не остаться без АСУ, которая для нас суть жизнь. Расчетная степень поражения – 50%. Только вдумайтесь! Корабль наполовину разрушен, силовые установки выведены, и на каких-то остатках ИБП нормально работает АСУ, ну разве что немного медленнее. А это значит, работает связь, навигация и все бортовые дроны, робо-руки и даже лазерные пушки, если конечно они сами целы. История знает случаи, когда корабли реально попадали в такое положение, и при этом удавалось рассчитать и осуществить текущий ремонт двигателей и добраться до помощи. А еще история знает случаи, когда это все можно было бы сделать, но АСУ не работала, не было вычислительных мощностей для диагностики и расчета, манипуляторы висели безвольными плетьми, и корабль с командой так и болтался на орбите, пока не заканчивался реагент в ребризерах или корабль по сужающейся орбите спиралью не уходил на большое небесное тело, какую-нибудь планету, где и разбивался, потому что к посадке не приспособлен. Вот после таких трагических случаев и появились эти лютые требования к отказоустойчивости АСУ.

Расчетная степень поражения 50%, но мы в учебке отрывали до 65% всех модулей (имитируя повреждения), а на оставшихся 35% запускали Героев на эмуляторе и рубились друг с другом, пока нас не застукал товарищ майор. Он конечно орал, но нам показалось, что он в глубине души доволен своими курсантами: профессиональное хулиганство – признак высокой квалификации.

Конечно, такую живучесть надо как-то обеспечивать. И в системе царит просто вакханалия зеркалирования, дублирования, арбитража, перепроверки, которые и съедают львиную долю вычислительной мощности, то есть АСУ большую часть своих сил тратит на самодиагностику, проверку и перепроверку. А направляет все эти процессы кто? Ваш покорный слуга, радист-админ. Или второй радист-админ, если основного убили или допустим он спит после вахты.

А на что уходят остальные ресурсы? В первую очередь – на навигацию. Расчет курса, которым занимается штурман.

Это только в фильмах корабли летают по прямой через пустой космос. У нас все сложнее. Мы летим, как Человек-паук, прилепляющийся паутиной к домам. Только мы не к домам прилепляемся, а к большим небесным телам. Постоянно, каждый момент времени мы находимся на орбите чего-нибудь. Если чего-нибудь рядом нет, то в любом случае мы на орбите звезды. И нам надо либо преодолевать силу притяжения, либо, что более мудро, ее использовать.

В этом нам помогают двигатели: маломощные маршевые и сверхмощные маневровые. Последние мы используем для смены траектории, преодоления гравитационных сил или противоторпедных и противолазерных маневров. Их обслуживают дроны и манипуляторы, которыми в свою очередь управляет механик. Он же занимается системами жизнеобеспечения, в первую очередь воздухом, во вторую очередь температурой, в третью – защитой от радиации. Удушье, смертельная температура и облучение - вот три всадника нашего Апокалипсиса, а четвертый – Смерть. Есть еще столкновение с небесными телами, по большей части – падение на планету, но оно бывает гораздо реже. И не надо забывать про вражеское оружие, хотя оно редко убивает напрямую, а скорее активирует одну из предыдущих причин гибели экипажей.

Надеюсь, у меня получилось дать вам понятие о нашем корабле. Теперь вы понимаете, что само выживание в среде космоса представляет собой очень сложную задачу. Порой жизнь висит на одной ниточке. А искусство войны как раз заключается в том, чтобы эту ниточку над противником обрезать, не раскачивая сильно свою ниточку при этом.

Первая часть

В этом парке рядом с офицерским пансионатом к нам и подошел Володя с "Нафанаила".

Надо вам сказать, крейсер "Нафанаил" имел у нас очень грозную славу. Переходящий красный палаческий колпак, торжественно выдаваемый адмиралом за наибольший урон живой силе противника, мог несколько месяцев подряд оставаться на крейсере.

А Володя оказался добродушным на вид человеком средних лет с круглым лицом и чуть полноватой фигурой, частично скрытой толстовкой с домовенком. Больше похожий на библиотекаря, чем на космолетчика. Знакомясь с нами, он широко улыбнулся и представился так:

- Володя, капитан Нафани.

Мы удобно разместились на скамейке за кустами недалеко от тропинки. Компания подобралась хорошая, мы сидели, пили, пели и разговаривали.

У Володи оказалась очень странная фамилия - Нульжопов. Он рассказал нам историю своего рода. Когда-то купец Семижопов подал Александру II прошение о смене фамилии в связи с неблагозвучностью. Александр II ответил так: "Хорошо. Пусть теперь будет Шестижоповым".

После революции 1917 года народ впервые получил право на смену фамилии. Чем и решил воспользоваться предок Володи. Но что-то пошло не так, и он стал Пятижоповым.

И так далее.

Дед Володи по фамилии Одножопов был близок к тому, чтобы снять родовое проклятие. Но... во всем виноваты Стругацкие, которые ввели термин "нуль-телепортация". Да и вообще null в те времена опять было модным словечком. Чтобы случилось, вы понимаете, да?

В общем, Володя Нульжопов, как и все его предки за последние четыре века, жил только ради одной цели: снять родовое проклятие.

А к нам между делом присоединялись другие отдыхающие флотские. И вот мы уже достаточно разомлели от выпитого и спетого, и некоторых несознательных товарищей потянуло на откровенность.

- Володя… - насел один из таких на капитана. – А правда, что ты взял себе в команду бабу?

- Точно, - подошел второй. – А еще этот тип манерный… он ведь из этих? ты его тоже взял?

Мы напряглись, вопросы-то бестактные. Полетит перчатка в лицо, и иди шаги отмеряй… это я так, образно. А Володя спокойно улыбается, отвечает им, как будто адекватным:

- Нет и еще раз нет. Ни бабы, ни «манерного» я не брал. А взял отличного радиста-админа и торпедчика-головореза. А кто уж там они вне службы – это не касается ни меня, ни тем более вас.

Офицеры вокруг загоготали, посрамленных провокаторов оттеснили плечами. Как я потом узнал, торпедчик-то у него действительно кровожадный. Но об этом потом. Надеюсь, я сумел передать вам характер Володи со странной фамилией и его не менее странного крейсера. Раз уж заговорили про экипажи, расскажу немного про них.

На нашем эсминце было четыре человека. Почему так мало на большой боевой корабль? Так автоматизация. И очень ограниченное жизненное пространство, да еще и в условиях боя. Поэтому нас было четверо, с очень странно на первый взгляд задублированными функциями. Привожу их ниже, через дефис – вторая роль (заместитель).

Штурман-механик (капитан)

Радистадмин-штурман (это я)

Торпедчик-радистадмин

Механик-торпедчик

Тут надо пояснить, радист-админ – это ответственный за связь и бортовые электронные системы, механик – за другие бортовые системы, в первую очередь энергоустановку и двигатели (обратите внимание, это разные люди, и они не пересекаются, т.к. роли принципиально важные), торпедчик – это мы так называем ответственного за вооружение. Ну, кто такой штурман понятно. Почему нет пилота? Потому что волю штурмана выполняет автоматика, а поединков асов Х-крылов, как в Звездных войнах, на нашем уровне технологии не бывает. Ну то есть раньше было, еще до космоса. И потом возможно будет, когда изобретут более маневренные и управляемые корабли. А сейчас – извините.

Эсминцы в нашем космическом флоте Земной Федерации, по старой флотской традиции, было принято называть прилагательными на одну букву для каждой партии. Поскольку наша орбитальная верфь выпускала по три эсминца, в нашем флоте были тройки эсминцев на одну букву. Букву «А», опять же по традиции, было принято пропускать. Да и какие прилагательные можно придумать на букву «А» для грозных боевых кораблей? «Абсолютный», «Аскетичный»… «Афигенный»? Поэтому в первой тройке были эсминцы «Быстрый», «Бодрый», «Борзый», за ними шли «Воинственный», «Вольный», «Видный», «Грозный», «Громкий», «Гордый», потом «Доблестный», «Дерзкий» и «Достойный»… «Е», «Ё» пропустили, потом «Жаркий», «Жесткий» и «Жгучий», «Зоркий», «Звонкий» и так далее. На букву «Р» шли «Решительный», «Рьяный» и «Резкий». Дальше пропуски букв ускорились, слова заканчивались, и на букву «Ч», например, шли «Честный», «Черствый» и «Четкий».

Первая Галактическая война сильно проредила ряды эсминцев, некоторые погибли в бою, другие дотянули до портов, но уже не подлежали восстановлению, иные удавалось восстановить и модернизировать, в общем новые эскадры формировались из тех, что остались, уже не глядя на первые буквы названия.

К чему такое долгое предисловие. Я добиваюсь, чтобы у вас не вызывал недоверия тот факт, что в нашей эскадре подобрались три эсминца: «Четкий», «Дерзкий» и «Резкий». И такой вот гоп-компанией мы вступили во Вторую Галактическую войну.

Более крупные корабли именовались по другому принципу. Авианосцы назывались в честь великих людей: «Князь Потемкин Таврический», «Граф Витте Полусахалинский». Линейные корабли тоже, но не так помпезно: «Адмирал Лазеров», «Художник Роботов». А вот крейсера, как более мелкие корабли, именовали одним только именем, подразумевая при этом конкретную персоналию. Так, например, крейсер «Нафанаил», как каждый легко догадается, был назван в честь Апостола Варфоломея. Однако, его экипаж единогласно высказал свою позицию по этому поводу, в частном порядке закупив себе одинаковые толстовки с домовенком Нафаней.

У нас вообще много хороших традиций. Например, офицеры космических кораблей вне службы могут свободно пить пиво в общественных местах. Достаточно просто показать корочку патрулю. Мы это расцениваем как знак доверие и признание нашей адекватности, и действительно, инцидентов с нашими не было. Если кто-то на улице начинает бурагозить и кричать, что он флотский офицер, достаточно спросить с какого он корабля, он сразу потухает и пытается свалить; если его потереть немножко, он признается что к флоту не имеет отношения никакого. Мы очень ценим такое доверие, этого нет ни у одной другой касты. Ну, кроме Звездного Десанта второго августа, но им что-то запретить в этот день нереально.

Как-то раз в выходной день мы занимались тем, что реализовывали свое право в парке возле военного пансионата, где мы отдыхали, пока наш эсминец починялся на верфи на орбите.

Тогда мы и познакомились с Володей с «Нафанаила»...