EvgenyDobrushin

Евгений Добрушин

Голова профессора Токинга

(фантастический рассказ)

Да, Джорж был разгильдяем. Так что? Зато - гений! Впрочем, в Принстоне все гении. За редким исключением. Именно таким исключением и был ректор Кельтс. Говорят, он был идеальным администратором. Но в физике - по-олный ноль. Впрочем, и связей у него было во всех "эшелонах власти" (почему так говорят? "эшелонах", а не "эскадронах власти", например?), да, так вот связей этих у него... В смысле, блатной был чувак.

А вот Джорж - талант! Ни черта не занимался, но все схватывал на лету. Весь в отца пошел - в Грега Шпрингфельда. Тот работал у самого Токинга, был его "правой рукой". Только Токинг теоретик, а Шпрингфельд экспериментатор. Говорят, они даже пытались сделать искусственную "черную дыру" на орбите Земли. Но Джорж мне сказал, что это полная чушь. Не знаю. Я в этом ничего не понимаю.

Мы с Джоржем работаем в крематории. Да, да - сжигаем трупы. А чего? Работа как работа, не хуже других. Тихая, не пыльная. Погрузил в печь, кнопку нажал, потом, через пару часов, когда все прогорит, загоняешь контейнер в поддон, пепел пересыпается автоматически. Из контейнера - в урну. Родственникам покойного ее вручает специальный человек.

Платят нормально. Да и жмурики ведут себя спокойно. Как правило...

Тут свои легенды ходят... И про летаргический сон с последующим воскрешением в печи, и про некрофилов...

А вообще, у нас с этим строго! Ни у меня, ни у Джоржа - никаких отклонений. Раз в месяц нас проверяет психолог. Меня уже достали эти тесты! "Как вы думаете, почему многие трупы улыбаются?" Да хрен их знает! Хорошо им в раю, наверное...

А Джорж раньше был первым студентом в универе. И черт его угораздил снюхаться с этой Кэролл! Как будто других баб не было вокруг! Когда Кельтс узнал, что его молодая жена спит с сыном Грега Шпрингфельда, поднялся такой скандал! Все знают, что он Грегу завидовал черной завистью. Еще бы! Даже Токинг Шпрингфельда называл "сэр", хотя всех остальных и в грош не ставил.

В общем, вопрос "ребром" - либо Джорж уходит из университета, либо у Грега будут такие проблемы с финансированием проекта, что лучше его сворачивать сразу. Конечно, парня могли перевести куда угодно - хоть в Гарвард, хоть в Оксфорд, хоть в Кембридж - такого чувака везде бы приняли с распростертыми объятиями. Но Джорж принципиально не хотел уезжать из родного города. Просто плюнул на все и ушел работать в крематорий.

Почему именно сюда?

Честно говоря, я поначалу думал, что это он просто прикольнулся.

Но оказалось, что прикол гораздо круче.

Джорж решил отомстить Принстону. Дело в том, что почти все ученые, которые умирали в нашем городе, сжигались в крематории. И доступ к трупам имели только мы с Шпрингфельдом-младшим. Контроль, конечно, над нами был. Но кому могло прийти в голову, что труп гениального ученого "сгоревшего на алтаре науки", на нашем "алтаре" сгорает... не полностью. Голова светилы, предварительно отделенная от его бренного тела умелыми руками бывшего студента физфака, остается невредимой, высушивается и пополняет собой коллекцию какого-нибудь филантропа (за хорошую мзду, конечно), в свое время пожертвовавшего Принстону свои кровные миллионы.

Голова доктора Фэрроу ушла за 50 кусков. Сэра Бертрана-старшего, физика-теоретика, лауреата Нобелевской премии за 1995 год, так вот, его голова была продана одному мультимиллионеру за 120 тысяч баксов. Декан Спринг, умерший от рака легких в возрасте 66 лет, потянул "всего" на 16 тысяч. Меньше всего давали за Кельтса. Хотя тот, надо признать, помер как настоящий мужик - от оргазма. Прямо на своей жене Кэролл! Впрочем, об этом знали только их семейный врач, она сама, Джорж (понятно почему - он продолжал с ней встречаться) и я. Но я - могила! Мне можно доверять любые секреты. Хотя, как говорил мой дед: "Что знают двое, то знает и свинья".

Голову Кельтса Джорж оставил себе. Все остальные бабки, заработанные на этом "бизнесе" мы делили поровну. Хотя бошки трупам отрезал именно Джорж. Ну что ж... У каждого свои маленькие удовольствия.

Кстати, все эти деньги Джорж не тратил - откладывал себе на счет, на "черный день". Он продолжал жить в доме родителей и кадрил всех девок, попадавшихся ему на пути. Науку он забросил окончательно и бесповоротно. Стали ходить слухи, что Грег чаще стал прикладываться к бутылочке - он очень переживал за сына, но ничего не мог с ним поделать. Джорж разочаровался и в физике, и в физиках.

И тут произошло событие, потрясшее не только Принстон, но и всю Америку. Да что Америка! Весь просвещенный мир одел траур - умер Стефан Токинг.

Надо признать, что профессор и так уже лет пятьдесят, как "на ладан дышал". Его скрюченная фигура на инвалидном кресле с говорящим компьютером, казалось, вот-вот должна перейти с поверхности нашей планеты на этаж ниже, но все время задерживалась. Многие его считали просто сумасшедшим. Я его часто видел на улочках нашего городка - полная развалина... Но Джорж его боготворил! Да и не только он. Хотя парень на него тоже обижался - Токинг даже не почесался, чтобы защитить его отца от нападок Кельтса. Сам Грег это объяснял тем, что ученый настолько витает в высших сферах разума, что совершенно не касается житейских проблем и дрязг.

И вот Великий Гений умер.

И куда же он попал? Конечно же - к нам!

Тело ученого уже давно было готово к кремации, а Джордж все сидел и смотрел на хладный труп. Слезы текли у него по щекам, и он даже не думал их вытирать. Я думаю, что по собственному отцу он так не убивался бы (да простит меня Господь!).

- Джордж, что будем делать с головой? - спросил я, когда тот немного успокоился.

- Что ты сказал?

- Я говорю, что будем делать с головой старика?

- Ты что - дурак?

- Как раз нет! Уж этот экземпляр потянет на полмиллиона. Даже без мозгов.

По завещанию ученого содержание его черепа было отдано в Институт Мозга.

- Ким, ты болен. Померяй температуру!

- Ты можешь заплатить мне неустойку?

- А по морде хочешь?

- Чего-о? Ты забыл - у меня коричневый пояс по каратэ?! Так что, побереги свою голову, а то займешь его место, - я кивнул на труп. - Уж за тебя таких денег не дадут.

- А я думал - ты мне друг, - Джордж похоже, был на грани самоубийства. Его вера в людей получила еще один удар.

- Ну, хорошо, не будем резать гения. Сожжем его черепушку. Пусть нам это будет стоить целого состояния, но мы это сделаем только для того, чтобы совесть его ученика была чиста.

Шпрингфельд сидел перед гробом, обхватив свою голову руками и тихонько раскачивался. "Стивен Кинг", - подумал я. - "Чистой воды Стивен Кинг".

Я посмотрел на "виновника торжества". Токинг, как и положено, улыбался. По лбу его шла бурая полоса - след от пилы, которой вскрывали череп, чтобы извлечь мозг. Нет, мне было просто обидно. А ведь как все классно начиналось!

- Знаешь что? - вдруг спросил Джордж.

- Что?

- А давай я заберу ее себе?

- Кого? - не понял я.

- Голову!

- Зачем?

- Не знаю. Заберу и поставлю рядом с головой Кельтса. Вот и получится - с одной стороны гений, а с другой - бездарность. И оба будут на меня смотреть. Мертвые. А я, живой, буду смотреть на них.

- Ты точно рехнулся, парень! Может, ты им еще и жертвы будешь приносить?

- Послушай, Ким! Но не все же решают деньги! Всех денег не заработаешь. Мы и так с тобой уже давно не бедные. В этом крематории я, за эти бошки, имею больше, чем мой отец в своей лаборатории.

- Ну и что?

- А то! Есть еще и душа!

- Оо-оо... Вот о чем ты заговорил! О душе вспомнил! Не слишком ли поздно?

- "Лучше поздно, чем никогда..."

- "...Сказал Хаим, положив голову на рельсы, и глядя вслед уходящему поезду".

- Н-нда. Еврейские анекдоты из уст корейца звучат не так убедительно.

- Мне его и в самом деле еврей рассказал. Эмигрант из бывшего СССР. Алекс Шортер. До тебя здесь работал. Прикольный чувак! Любил с трупами разговаривать...

- А сейчас он где?

- Отправился вслед за своими клиентами - на свадьбе брата по русскому обычаю напился, и пьяный угодил под автомобиль.

- Первый раз слышу, чтоб евреи пили.

- Это русские евреи. В России все пьют. Даже арабы...

- Так как на счет головы? Отдашь ее мне? - спросил Джорж после небольшой паузы.

- А полмиллиона? Твой папочка мне отвалит?

- Послушай, Ким! Если она попадет в руки какого-нибудь негодяя, и он ее изуродует? Об этом ты не подумал?

- Ну и что? Ведь это жмурик! Труп. Пустая оболочка. Токинга больше нет, понимаешь? Это, - я указал на тело, - не Токинг! Это просто старое мясо! Жесткое и больное. А его голова - просто кость. Как кусок деревяшки. Там даже мозга уже нет!

- Ты - идиот! Бесчувственный чурбан!

- Ах-ах-ах! Когда перепиливал шею Кельтса - все было нормально. А теперь - высокие чуйства!

- Кельтс - бездарность и негодяй.

- Почему это "негодяй"? А тебе было бы приятно, если бы кто-нибудь трахал твою жену?

- У меня нет жены!

- А если бы была? Вот ты, ты любил когда-нибудь?

- Ну...

- Вот! Так вот ты, как раз, и есть бесчувственный чурбан! Только и знаешь, как спать с девками и чужими женами! А потом отрезаешь головы их мужьям...

- Еще скажи, что я по живому резал!

- А что? С тебя станется!

- Да пошел ты! Весь этот спор - из-за денег. Ты просто жадничаешь. Нет в тебе благородства, Ким, нет!

- Ты, зато, благородный идальго! Дон-Кихот Ломанческий!

- В общем, так. Голову Токинга я забираю себе. Что я ее не продал, сможешь проверить в любое время. Она останется у меня.

- Эх, Джорж! Если бы ты не был моим другом...

Впрочем, я его простил. В конце концов, моя доля составляла всего 250 тысяч. А если бы это дело вскрылось? Ведь посадили бы! Уж лучше пусть возьмет эту "реликвию" себе.

Разумеется, я не отказал себе в удовольствии понаблюдать за тем, как Шпрингфельд-младший отрезает голову своему кумиру. Но тот держался молодцом. Как настоящий естествоиспытатель. Никаких эмоций. Оба держались. Вернее, все трое. Включая Токинга.

Потом, ясное дело, труп ученого отправился в печь, и через два часа урна с горячим пеплом уже стояла на полке "готовой продукции".

А голова "прописалась" на другой полке - над письменным столом Джоржа в его комнате, в доме родителей. Кстати, они никогда не заходили в комнату сына, хотя дверь была без замка.

Полгода в университете никто не умирал. Я уже было начал подсчитывать убытки. Хотя какие могут быть убытки в этом деле?

И тут умер профессор Ривкинд. Лауреат Нобелевской премии по биологии за 1989 год. Я прикинул - тысяч сто как минимум.

И тут этот раздолбай мне говорит:

- Голову не отрезаем!

- Чего?? - я подумал, что ослышался.

- Я говорю, завязываем с этим делом.

- Ты что, в конец охренел?

- Ты хочешь, чтобы нас посадили?

- Ага! Струсил! Не знал, что ты трус!

- Я не струсил. Просто...

- Что - "просто"?

- Мне Токинг запретил это делать...

- Кто-о??

- Токинг.

- То есть как это, "запретил"?

- А вот так. Он уже полгода со мной разговаривает...

- Ты чего... того?..

- Можешь сам проверить. Токинг и с тобой хочет поговорить.

- А меня-то он откуда знает?

- Он все знает... Про меня, так уж точно - знает все. И про родителей моих. И про предков моих всех. А также про Кельтса с его женой.

- Кстати, ты с ней еще встречаешься, с вдовушкой?

- Нет. Токинг запретил. Он мне нашел классную девушку, с кафедры теоретической физики. Студентка из России. Рита Стровски. Мы, наверное, с ней поженимся. Она тоже еврейка. Я уже договорился с реформистским раввином - будем хупу делать.

- А родители что говорят?

- Они про Токинга ничего не знают.

- А с Ритой познакомил?

- Конечно. Они - за! А я в универ возвращаюсь. Кельтса-то больше нет, никто мешать мне не будет.

- О! Это ты правильно решил. А крематорий бросишь?

- Придется... Я сейчас всерьез наукой заниматься стал. Мне Токинг такие лекции читает - при жизни от него таких не слышал! А как он знает историю физики!

- Слушай, а может все это мистификация?

- Ерунда! Токинг это. И голос его - компьютерный. Точно, как раньше был.

- Ну, пошли, покажешь...

Как я тогда не умер от разрыва сердца - не знаю...

Голова Токинга и в самом деле разговаривала! Отвечала на вопросы, поражала завиральными теориями... Одним словом - "туши свет - кидай гранату".

У меня после этого "крыша съезжать начала". Стали мерещиться головы ученых, которые ругали меня, на чем свет стоит, что я их продал "налево".

Ну, я обратился к частному психиатру. Тот мне прописал очень хорошие таблетки и через две недели я пришел в норму. Из крематория я уволился. Устроился водителем автокара на складе при супермаркете.

Кстати, головы Кельтса на той полке рядом с Токингом я не обнаружил. Спросил Джоржа - где, мол, башка горемычного? Он меня отвел в лес и показал свежую могилку... И правильно! Только вот получается, что у всех по одному захоронению, а у Кельтса - два. Одно запасное. Голова его охраняет. Тьфу, черт! Вот, напасть! Брр...

А трупов я теперь дико боюсь.

А так, все нормально. Женился. Дети пошли. У Джоржа тоже все ништяк. Видел я его жену - красотка, умница. Но и моя Сью ничего. Готовит классно. И грудь раза в два больше чем у Риты. Но в этом плане у нас с Джоржем вкусы не совпадают.

Прошло двадцать лет. Джорж теперь профессор. Мировая знаменитость. Открыл антигравитацию! Крутой чувак... Но меня не забыл. По субботам мы собираемся у него за бутылочкой бургундского. Наши дети учатся на одном факультете, и похоже скоро поженятся. Так что мои внуки будут евреями. Нн-нда...

Евреи с раскосыми глазами...

А недавно умер его отец, старый Грег.

Вот тут-то все и раскрылось!

Оказывается, этот "кадр" был не так прост, как все думали. Вот что мы узнали из его дневника.

Однажды, случайно в темноте перепутав двери, Грег зашел в комнату сына, и увидел у него на полке голову Кельтса. Сразу обо всем догадавшись, он, однако, не подал виду, а начал собственное расследование. Частный детектив, которого он нанял, установил в нашем подвальчике в крематории скрытые камеры и все про нас узнал. Вот тогда-то Грег и запил. Еще бы! Вместо того, чтобы заниматься наукой, его сын пустился на такую низкопробную аферу!

Тут умер Токинг, и его голова очутилась рядом с первой. И вот у старого ученого созрел план - он установил скрытую камеру над головой Токинга, рядом микрофон (тоже скрытый) и динамик. Провода провел в свой кабинет, подключил к ним компьютер (который, кстати, Токинг ему завещал в тайне от всех), и стал разговаривать с сыном голосом Токинга, вернее, голосом его компьютера. А дальше - дело техники, как говорят китайцы! Вот и все.

На похоронах отца Джорж не плакал. Он еле сдерживал смех. Последняя шутка Грега Шпрингфельда была самой удачной.

1.05.2003

Евгений Добрушин

Тень Ван-Гога

(фантастический рассказ)

В 1990 году Виктор Римкинд репатриировался в Израиль. Весь его багаж составляли небольшой рюкзачок с нательным бельем и шестнадцать холстов, свернутых в трубочку. Это были его лучшие картины, написанные в классической манере. Живопись маслом была не только его основной профессией, но и смыслом всей жизни. Он в совершенстве владел самыми разными стилями, но отдавал предпочтение гладкому письму лессировками. Это была тяжелая, кропотливая работа, когда краска наносится тонкими слоями, причем каждый последующий делается после того, как высохнет предыдущий. Вся сложность заключалась в том, что окончательный рисунок проявлялся в самом конце, когда наносился последний слой краски. На одну картину уходило до трех месяцев. Все это время Римкинд находился в состоянии, близком к сомнамбулизму. О еде и сне он вспоминал только тогда, когда начинал терять сознание от голода или усталости. Его жена с благоговением относилась к его работе, хотя в душе и считала его неудачником - картины Виктора не пользовались спросом. Миллионеры и сильные мира сего отдавали предпочтение либо известным художникам, либо мазне, называемой "абстракционизмом", "кубизмом" и прочими "измами". Наступило время снобов и безграмотных нуворишей, воспитанных на американских боевиках, женских романах и из всех культур отдающих предпочтение "альтернативной". Римкинд таких называл "альтернативно-культурными" людьми.

В Израиле ситуация оказалась еще хуже. С одной стороны - засилье художников (особенно в Цфате), а с другой - полное отсутствие вкуса у израильтян. Ну, что можно говорить о живописи в Израиле, если весь Кнессет расписан примитивистом Шагалом, который, судя по его картинам, похоже, даже не имел представления о технике рисунка, теории цвета, структуре портрета и всего того, что знает любой студент художественного вуза. Впрочем, если черный квадрат Малевича сейчас продается более чем за миллион долларов, всерьез говорить о культуре не имеет смысла.

"Голые короли" правят миром.

И так везде и во всем - в литературе, на эстраде, в театре, музыке. Кто сейчас слушает Моцарта? Везде уголовный негритянский рэп и группа "Руки вверх". А если бы группа "Тату" пела не о лесбийской любви двух школьниц, а о нормальных, обычных чувствах мужчины и женщины, пробились бы они на западные МТВ и занимали бы первые строчки хит-парадов?

Все ищут чего-то оригинального. Просто качественный, талантливо сделанный продукт народ уже не устраивает. В одной газете писали, появился в Америке новый художник - пишет картины дерьмом. Идет нарасхват. Уже миллионером стал. Оригинал!

Но Римкинд никогда не был спекулянтом.

Он устроился работать сторожем, а в свободное от работы время писал картины - портреты, пейзажи, натюрморты. Видя его работы, понимающие люди только восхищенно разводили руками - техника, краски, структура рисунка - все поражало своим совершенством. Простые апельсины на его картине были выписаны так, что, казалось, они светятся изнутри. Лица на портретах выглядели лучше, чем на фотографии - так точно и тонко был передан характер, взгляд, улыбка, линии губ и бровей.

Несмотря на это, нормальную цену за картины никто не давал. Согласитесь, если художник потратил на свою работу сотни часов тяжелейшего труда, то продавать ее за жалкую тысячу шекелей не имело смысла - сторожам платили гораздо больше!

Бывали и "заманчивые" предложения - например, работа сдельно - по 500 шекелей за картину, 10 картин в месяц. Хозяин художественного салона, разумеется, продавал бы их в десять раз дороже. Или еще одно, того же рода - Виктор пишет картину, а один известный художник ставит на ней свою подпись и продает за большие деньги. Ну и процент какой-то - автору. Как говорится, нет предела человеческой наглости.

Но Римкинд не падал духом. Наоборот. Где-то вычитав старинный рецепт грунтовки холста, он потом полгода экспериментировал, подбирая ингредиенты в нужных соотношениях. Зато, в конечном итоге, холст у него получился такой, что выдержал бы столетия - прочный, долговечный, натянутый как струна. Краска на него ложилась ровно, гладко. Писать по такому холсту было истинное удовольствие.

Сосед Виктора, Миша, подсмеивался над художником: "На века работаешь? Хочешь быть новым Рембрандтом?" На что Римкинд ему отвечал: "Нет, не Рембрандтом - Тицианом! И даже лучше!"

Вся квартира художника была увешана его картинами. Но устроить собственную выставку в каком-нибудь салоне он не мог - либо нужны были деньги, чтобы заплатить за аренду и рекламу, либо связи, чтобы получить все это "на халяву". Ни того, ни другого у него не было. Жена его работала на уборке в одной из больниц Петах-Тиквы, дочка служила в армии, теща получала пенсию и подрабатывала по уходу за стариками, а денег все равно не хватало.

Хотя они не бедствовали. Жили скромно, но достойно.

А однажды, рядом со своим домом, Виктор нашел ручные часы. Обычные "сейко" с дигитальным циферблатом. Он был очень рад находке. Они были в прекрасном состоянии, почти новые. Видимо, кто-то из прохожих обронил. Художник хотел их подарить дочке, но та отказалась - мол, часы мужские и ей не пойдут. Так у него появился новый хронометр.

Новый 2000 год семейство Римкиндов встречало в полном составе. Из гостей был только сосед Миша, да и тот к одиннадцати так нажрался, что пошел спать к себе, прихватив две бутылки пива на утреннюю опохмелку.

И вот, стрелка часов подошла к двенадцати. Новое тысячелетие уже стучалось в дверь, как Виктору приспичило в туалет.

Быстренько опорожнив мочевой пузырь, он стал застегивать штаны. Вдруг часы на его руке пронзительно загудели - наступила полночь. Он хорошо помнил, что будильник не ставил, тем более на это время. Срабатывание звонка его несколько удивило, хотя он и не придал этому особенного значения.

Он открыл дверь туалета.

И остолбенел.

Вместо привычной домашней обстановки он увидел пустой грязный двор. Выскочил наружу. С пасмурного, затянутого тучами неба моросил легкий дождик. Виктор обернулся. Позади него, за распахнутой дверью, виднелись дрова, грабли, лопаты, какие-то обручи. Похоже, что это был обычный деревенский сарай. Римкинд был в полном замешательстве. Он зашел в сарай, посмотрел по сторонам, снова вышел во двор.

Мир, в котором он очутился, был темным, холодным и враждебным. Но человеческая психика устроена так, что быстро привыкает к любым чудесам и находит рациональное решение в самой абсурдной ситуации. Он пересек двор и вышел через ворота на улицу. Нет, это была не деревня, скорее всего, маленький городок. Каменные одноэтажные дома, садики, скамеечки, дорога, мощеная булыжником. Где-то лаяли собаки...

Дождь все усиливался. Виктор подошел к ближайшему дому и постучал в дверь. За дверью послышались шаги, и хриплый мужской голос спросил по-французски:

- Кто вы такой? Что вам нужно?

Виктор, учивший французский в школе, сумел с грехом пополам составить фразу:

- Я иностранец. Случайно попал в ваш город. Впустите меня, я не сделаю вам ничего плохого.

Дверь открылась. В проеме стоял человек и держал в руке оплывший огарок свечи. Первое, что бросилось в глаза, было отсутствие левого уха и совершенно безумный взгляд зеленовато-голубых глаз. И тут Виктора поразила мысль.

- Простите, - сказал он, - как вас зовут?

- Винсент, - ответил тот. - Меня зовут Винсент.

- Винсент Ван Гог?

- Да. А что, мы с вами знакомы?

- Меня зовут Виктор Римкинд.

- Не помню такого... Впрочем, проходите, будьте моим гостем.

Они прошли вдоль по коридору, в который выходило несколько дверей. За одной из них располагалось убогое жилье художника.

Хозяин поставил свечу на маленький, колченогий столик. Тени вошедших заколыхались на стене подобно сказочным видениям. Вообще, все происходящее напоминало дурной сон. Самым интересным в этой ситуации было то, что встреча с великим художником отнюдь не приводила Виктора в неописуемый восторг. Он не любил импрессионистов. И боялся сумасшедших. И вообще, он хотел домой, к жене, в теплую постель, в место и время, которые были ему близки и знакомы. "Золотой" девятнадцатый век совсем не вызывал в нем романтического трепета. Согласитесь, какая романтика может быть в мире, в котором еще не изобретен унитаз?!

- Извините, но мне нечего вам предложить на ужин. Я сам три дня ничего не ел.

- Спасибо, я сыт.

- Из какой вы страны?

- Из Израиля.

- Откуда???

- Я хотел сказать, из России.

- Чувствуется сильный акцент. Впрочем, для иностранца вы неплохо владеете французским.

- Спасибо.

- Кто вы по профессии?

- Я художник.

- Я тоже пишу. Но мои картины никто не покупает. Они меня считают сумасшедшим...

- Меня сумасшедшим не считают, но картины тоже никто не покупает.

- То-то вы одеты не по погоде...

Винсент с интересом рассматривал пластиковые домашние тапки гостя.

- А что у вас на руке?

-Так, украшение, - сказал Виктор, мельком глянув на свои часы.

Разговор явно не клеился.

- Извините, свечи нынче дороги, и вообще, я устал. Давайте ложиться спать.

Ван Гог улегся на грязный соломенный тюфяк, лежащий в углу, и задул свечу. Через пять минут он захрапел. Виктор настолько обалдел от всего происходящего, что у него даже не хватало сил злиться. Он просто отполз к противоположной стене, шаря руками по грязному полу, свернулся калачиком и закрыл глаза. "Вот, - думал он, - сейчас открою глаза и окажусь у себя в комнате". Но сделать это он боялся. Незаметно для себя погрузился в свои мысли, перед глазами поплыли образы, и он провалился в сон.

Проснулся он далеко за полдень.

Солнце озаряло комнату праздничным светом, и убогость обстановки воспринималась как нечто само собой разумеющееся, естественное и даже забавное. Хозяина дома не было. Только теперь Виктор смог разглядеть холсты, ворохом сваленные в углу.

Нет, они отнюдь не вызвали у него священного трепета. Конечно, в конце двадцатого века они стали стоить миллионы. Ну и что? Просто хорошо раскрученный бренд. Римкинд в глубине души презирал Ван Гога и считал его посредственностью. К тому же долбанутым на всю голову. Однако тот приютил его у себя, несмотря на свою бедность, дал ему ночлег, и Виктор чувствовал себя ему обязанным.

Очень хотелось есть.

Он вышел на улицу и пошел по направлению к центру.

Вскоре он увидел небольшой трактир. Денег у него с собой не было, но... он умел рисовать!

Он вошел внутрь.

- Добрый день, месье! - приветствовал его хозяин. - Чем могу быть полезен?

- Здравствуйте! - сказал Виктор. - Я иностранец. Оказался в вашем городе без гроша в кармане. Но я художник. Я могу нарисовать ваш портрет.

- Да? А как вас зовут?

- Виктор. Виктор Римкинд.

- Не знаю такого художника.

- Я из России. Там я достаточно известен, - соврал он.

- В самом деле? Ну, можете нарисовать мой портрет. Только у меня нет времени вам позировать. Но если у вас получится хороший рисунок, так и быть, дам вам бесплатную порцию обеда.

Через полчаса рисунок был готов.

- Ого! - воскликнул хозяин кафе. - Да вы настоящий талант! Эй, Колет, - позвал он жену, - посмотри, как меня изобразил этот приезжий!

Из кухни вышла полная женщина.

Мельком глянув на портрет мужа, она вернулась обратно. И через минуту вынесла тарелку с луковым супом и два ломтя ржаного хлеба.

- Поешьте, месье. Вы заслужили свой обед.

Когда Виктор уходил, сытый и довольный, Пьер (так звали хозяина ресторанчика) сунул ему две бумажки по десять франков.

- Приходите еще! - сказал он. - Может, я найду вам работу.

На десять франков художник смог купить холсты, мольберт, набор кистей и красок. Еще два франка он потратил на продукты. Виктор решил отблагодарить Винсента за его гостеприимство. В этот вечер Ван Гог впервые поел досыта.

Дальше потянулись серые будни.

Художники почти не разговаривали друг с другом. Винсент был молчуном, да и Виктор не отличался разговорчивостью. Оба целый день писали картины, ночью спали, утром ходили каждый по своим делам. Картины Ван Гога по-прежнему никто не покупал. А вот Виктор "пошел в гору". Его картины шли нарасхват. Он писал и маслом, и акварелью, и мелками. Он все делал профессионально, картины его отличались оригинальностью сюжета и композиции, поражали изысканностью и качеством. Пригодилось и его умение грунтовать холсты.

Вскоре все заговорили о новом гении из России - Викторе Римкинде. Он начал хорошо зарабатывать. То, о чем он мечтал, живя в Израиле в конце двадцатого века, свершилось во Франции в конце девятнадцатого. Виктор перебрался на другую квартиру, в центре Парижа, потом купил небольшой домик, экипаж.

Шли годы. Римкинд стал сказочно богат. Он женился на молодой француженке, у него родились дети. О Винсенте он почти забыл. Единственное, что он сделал - скупил у художника все его картины, чем позволил тому достойно существовать последние годы его жизни. Виктор знал, что в будущем его, Виктора, потомки смогут сделать на этом добавочный капитал. Хотя теперь он в этом уже начал сомневаться. Имя Римкинда в двадцатом веке наверняка будет известно больше, чем Ван Гога.

Прошло десять лет.

В ночь на новый, 1900 год, у Виктора загудели ручные часы. Он их всегда носил с собой как талисман, словно чувствуя, что именно в этом маленьком приборе кроется разгадка тайны.

Через секунду он увидел себя в том самом туалете, который покинул десять лет тому назад. Распахнул дверь и... оказался в своей съемной квартире на улице Минц. "Сортир, как камера переброски" - с улыбкой подумал художник, вспоминая так любимую им в детстве фантастику. Он вошел в гостиную. Жена и дочь сидели за столом. По телевизору шла передача "Голубой Огонек - 2000".

Он вернулся.

Посмотрев в зеркало, он увидел, что помолодел на десять лет. То есть все выглядело так, как если бы годы, прожитые во Франции девятнадцатого века, были просто сном.

Виктор сел за стол, налил в рюмку водки и залпом выпил.

Он не знал, то ли радоваться ему, то ли огорчаться. Конечно, он очень скучал и по жене, и по дочери. Но теперь, вернув их, он потерял тех, оставшихся в Париже. Или это все же был сон?

- Ма, давай посмотрим новости? - попросила дочь.

- На иврите, что ль?

- Ну да.

- Хорошо, только ненадолго.

Девушка переключила каналы.

"В Лувре выставлена картина знаменитого художника конца девятнадцатого века Виктора Римкинда. Раньше считалось, что это автопортрет Ван Гога, единственная картина, написанная им в классической манере. Недавно была проведена экспертиза картины, и под слоем краски обнаружили подпись Римкинда. Так подтвердилась версия профессора Лэнда, что Римкинд был знаком с Ван Гогом, и даже скупил его картины, но его дети продали их за бесценок во время немецкой оккупации. Что примечательно в этой картине, так то, что на ней ухо Винсента Ван Гога отрезано не слева, а справа. Так могло получиться, если художник рисовал, не глядя на себя в зеркало, как делаются автопортреты, а рисуя со стороны. То есть, Ван Гог позировал кому-то, а не писал портрет сам. Подпись Римкинда была замазана краской, но проявилась в ультрафиолетовых лучах, так как была сделана графитовым карандашом. Графит, как известно, светится в ультрафиолете. Подпись Ван Гога, судя по всему, поддельная. Видимо, ее сделал сам Римкинд. Остается только гадать, зачем он это сделал. Художник бесследно исчез в новогоднюю ночь 1900 года. Вообще, его имя до сих пор окутано тайной. Еще одна деталь картины вызывает удивление: тень Ван Гога на стене не такая, какая должна была быть на самом деле. Судя по всему, это была тень самого Римкинда, но его портретов история не сохранила.

А теперь о погоде..."

- Слышь, Витек, твой тезка как знаменит! - жена презрительно посмотрела в его сторону. - А ты у нас все в сторожке, за минимальную плату... Эх, поколение сторожей и дворников!

Виктор вспомнил, что первой картиной, которую он нарисовал в Арле, в лачужке художника, был портрет Винсента. Почему он ее подписал его подписью? Он и сейчас не мог на это ответить. Может, потому, что, как и большинство художников конца двадцатого века, был в его тени? Кто знает...

Евгений Добрушин

Розыгрыш

(фантастический рассказ)

И снова о "бесплатном сыре"...

- Слыхал о беспроигрышной лотерее? - Джон высыпал всю мелочь из кошелька на стол и теперь пересчитывал наличность.

- Которую устраивает этот пятнистый с Альфа Волопаса?

- Ну.

- Хочешь попытать счастья? - Гарри с усмешкой посмотрел на друга.

- А почему бы и нет? Каждый что-то выигрывает. В любом случае цена полученной вещи выше платы за матрицу.

- Ну да. Вильям выиграл русско-японский словарь, хотя ни русского, ни японского он не знает. На кой он ему?

- Если вещь стоящая, ее можно продать.

- А если ее никто не захочет покупать?

- Запас карман не ломит.

- Одного я не понимаю - какая от всего этого выгода пятнистому?

- А черт его знает! - Джон задумчиво почесал затылок. - Может, эксперимент какой ставит?

- Вот какой? Не было бы тут подвоха...

- Лотерея продолжается уже две недели, и пока все было нормально. Народ уже неплохо прибарахлился. К автоматам пятнистого выстраиваются огромные очереди.

- Это мне как раз и не нравится... Во всяком случае, я на эту приманку поддаваться не собираюсь.

- Да какая это приманка? Смит, вон, выиграл новый "мерседес", Джек получил бриллиант на триста карат. Пока я не видел ни одного недовольного.

- Раз на раз не приходится...

- Ладно. Я пошел. Составишь мне компанию?

- Нет. Я же тебе сказал - я в такие игры не играю.

- Ну, как знаешь.

В этот поздний час улицы Лос-Анжелеса были пусты. Старенький, потрепанный "форд" Джона прошуршал по пыльному асфальту и остановился около пустыря на окраине города. Правда, теперь его уже нельзя было назвать пустырем - длинные очереди к пяти автоматам-раздатчикам заполняли почти все пространство. Сам пришелец, организовавший лотерею, появлялся здесь редко - правила все уже знали из газет и телевидения, и надобность в пояснениях давно отпала.

Джон отстоял полчаса в очереди и бросил монетку в десять центов в прорезь автомата. Тут же в приемник выкатился небольшой кругляшок - стандартная молекулярная матрица. Парень взял приз и направился к машине. Что скрывалось в этой маленькой безделушке - автомобиль, шикарная вилла с бассейном и садом или, просто, десятидолларовый китайский термос, наподобие того, что выиграла Жаннет из пятнадцатого дома?

Джон выехал за город и остановился на обочине шоссе. Заперев машину, он направился прямо в поле. Если это будет вилла, надо чтобы ей хватило места.

"Ну, с Богом!" - сказал Джон и потер монеткой гладкую поверхность диска. Как только краска защиты сошла, процесс молекулярного конструирования начался.

Диск стал расти. Вначале он достиг размера ладони, потом стал с футбольный мяч. Формой он был теперь похож на цилиндр. Когда цилиндр достиг размеров небольшой цистерны, Джон начал довольно потирать руки - либо это и в самом деле будет дом, либо что-нибудь еще более солидное, например самолет или (чем черт не шутит!) космический корабль...

Но тут цилиндр расти перестал и вдруг... заговорил. Говорил он голосом пятнистого инопланетянина, того самого, что устроил эту лотерею. Его скрипучий, хриплый баритон Джон не спутал бы ни с чьим другим.

- Этот приз - последний в моей лотерее. Представляет он из себя водородную бомбу мощностью в девяносто мегатонн тротила. Этого вполне хватит для того, чтобы превратить ваш вонючий мегаполис в пустыню. Вы, люди, тоже любите разыгрывать друг друга, и не всегда ваши шутки безобидны. У нас масштабы другие, поэтому и разыгрываем мы по-крупному. Вы думали, можно так легко, почти "нахаляву" разжиться за счет глуповатого инопланетянина? Как бы не так! За все надо платить, а бесплатный сыр только в мышеловке. Вот в такую мышеловку вы и угодили. Впрочем, эта шутка была весьма безобидной - ведь вместо водородной бомбы я бы мог подкинуть вам аннигиляционную, и тогда от всей вашей планеты осталась бы только космическая пыль! Ха-ха! Через пять минут эта штуковина взорвется. Остановить ее не возможно - у ее часового механизма нет выключателя. Хотя, что произошло на самом деле, не будет знать никто, кроме меня. Впрочем, меня это устраивает - ведь шучу я для себя, а не для вас. Зачем я это делаю? Так, от скуки. Мы живем по тысячу земных лет и больше, а такая длинная жизнь весьма скучное занятие...

Джон не стал слушать до конца. Он уже мчался на своем автомобиле прочь от проклятого цилиндра, в тщетной надежде за пять минут, отведенных ему пришельцем, удрать на недосягаемое для бомбы расстояние...

21.07.99

Евгений Добрушин

Бесплатный сыр

(фантастический рассказ)

"Бесплатный сыр - только в мышеловке"

- Это работает! - закричал Эдик с порога. - Слышишь, брателло?! Я уже начал получать дивиденды!

- И много ты получил? - Навроди-старший недоверчиво посмотрел на брата.

- Сто процентов! Прикинь? Мне вернулась вся сумма! А ведь не прошло и двух месяцев!

- Хм... - Олег почесал затылок. Все это выглядело очень соблазнительно. - И что, эти стрекозы с Сириуса в самом деле...

- Они платят! Понимаешь? Реально платят!

- Где-то тут подвох... Все это так смахивает на лохотрон...

- Но это работает! - как заклинание повторял Эдуард.

- Лохотрон тоже работает.

- Но это работает!

- Да чего ты заладил: "работает, работает"! Работать надо, а не халявы искать!

- Ха! - воскликнул брат. - Честный труженик нашелся! А кто совсем недавно торговал ваучерами? Еще песенку распевал: "Если б знали вы, как мне дороги подмосковные ваучера!"

- Ну и что? Я же их не воровал! Скупал и продавал. Какие проблемы? Честная торговля!

- Честная?! С тремястами процентами прибыли...

- Все! Свободен!

- Да пошел ты! - Эдик развернулся, стремительно вышел из комнаты и захлопнул за собою дверь.

Олег сел за свой письменный стол и достал записную книжку. Идея легкой и быстрой наживы не шла у него из головы. Он подсчитал, что, рискнув сотней-другой долларов, через пару лет он заработает больше ста тысяч "зеленых".

"А! Была-не-была!"

Олег Навроди достал из кармана пиджака стольник и пошел к офису "Артемиды".

Гигантская голубая стрекоза, с огромными сетчатыми глазами и тонкими перепончатыми крыльями сидела за прилавком. К ней стояла большая очередь. Спросив, кто последний, Олег терпеливо стал ждать. Через час он уже выходил из помещения, прижимая ватку к проколотому пальчику и держа в другой руке заветную пачку акций, в количестве десяти штук. Десять баксов каждая.

"Вот варвары! - думал Навроди. - Какая идиотская процедура - расписываться кровью! Прямо, Фауст какой-то! С Воландом в придачу..."

Навстречу ему попался Васька Нукнов, бывший одноклассник. Увидев ватку на пальце, он сразу обо всем догадался.

- Поздравляю! - язвительно сказал он. - Нашего полку халявщиков прибыло!

И Васька потряс в воздухе еще большей пачкой акций со стрекозами на глянцевой поверхности.

- Слушай, Васек, - спросил робко Навроди, - а они че, каждый раз так пальцы колоть будут?

- Не! Это только в первый раз так. Дальше "усе будэ отомотычно и бэз промаху"! Гы!..

Когда Олег пришел домой, то увидел там Эдика с сияющей физиономией счастливого человека. Похоже, тот первый раз в жизни был настолько счастлив.

- Ты чего такой довольный? - спросил его брат.

- Вот! - тот открыл толстый чемодан. Чемодан был доверху набит акциями "Артемиды".

- Откуда? - удивился старший.

- Откуда, откуда! От верблюда! Точнее, от стрекозоидов, наших братьев по разуму!

- Ты что, их украл?

- Зачэм абыжаеш, дарагой! - с кавказским акцентом проговорил Эдик.

- Где взял столько, я спрашиваю?! - повысил голос Олег.

- "Где взял, где взял?! Купил! - где взял..." - процитировал старый анекдот брат.

- На какие шиши?

- Ну, какие шиши в нашей глуши?.. Рубли, разумеется! Они рубли тоже принимают. Миллион рублей - словно воробей - чирик - и нету!

- Ты точно с приветом! - ему в рифму ответил старший Навроди.

- Да и ты, тоже, я смотрю... - подмигнул ему младший брат, взглядом указывая на ватку.

Олег с остервенением отодрал ее от пальца и выбросил в мусорное ведро. Чтоб глаза не мозолила.

- Ладно, брателло! - Эдик не хотел ссориться. - Давай, что ли, обмоем это дело? - и достал из кармана пальто "маленькую".

Навроди-старший посмотрел на водку, облизнулся и полез в шкаф за рюмками.

Вскоре оба брата уже весело распевали: "Нам песня строить и жить помогает!.."

Прошло два года.

Олег проснулся рано. Настроение было отличное. Сегодня он собирался реализовывать все свои акции "Артемиды". Дело пахло шестизначной суммой в долларах.

Но сначала надо было пописать. Ну, понятно... С этого начинается каждый день любого человека...

Олег Навроди зашел в туалет и достал болт.

Именно это было в его трусах. Болт был большой. Сантиметров двадцать. Таким можно было только гордиться. И резьба у него была хорошая. Блестящая, такая, резьба... Никакой ржавчины!

"Господи!" - ужаснулся он. - "Я - РОБОТ!"

Да. На него из зеркала смотрел железный человек. Робот. В него он превратился за одну ночь.

Навроди заметался по квартире.

"Какой кошмар!"

Он не знал, что делать!

Наспех натянув на себя одежду (хотя, роботу одежда была уже не нужна) он выскочил на улицу. На улице было полно народу. Роботов.

Кругом роботы!

И ни одного живого человека!

- Граждане россияне! - раздался голос в репродукторе. - Цивилизация Сириуса предлагает вам сотрудничество и дружбу! Теперь вы будете жить вечно и счастливо. От вас требуется только беспрекословное выполнение наших приказов. Вы дарите нам вечный труд, мы вам - вечную жизнь. Просим вас проследовать на наш корабль!

Навроди хотел закричать, но понял, что теперь не может говорить. У него даже не было рта! "Мы не рабы... - вертелось в его мозгу. - Рабы немы!"

В Древнем Египте рабы строили пирамиды для фараонов. Теперь он тоже стал рабом.

И повинуясь своему телу, вдруг ставшему послушным чужой воле, Олег Навроди последовал к огромной пирамиде-звездолету, видневшемуся из-за крыш домов. Он маршировал в колонне таких же роботов молча и обреченно. В мозгу играл фашистский марш "Хорст-Унд-Вессель" так замечательно исполняемый советским военным оркестром: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!.."

Видимо на эту волну был настроен радиоприемник робота, в оболочке которого он теперь был. Вдруг, на картинку бытия, теперь уже не столь радостного, наложилась другая картинка. В ней он разобрал схему. Схему того, как он стал роботом. На листе бумаги, к которому он прикладывал ранку на пальце, чтобы расписаться, инопланетянами были посеяны споры нано-роботов. Проникнув к нему в кровь, они размножились в его организме, после чего, за одну ночь, полностью перестроили его, оставив живым только мозг. Все остальное было заменено на искусственные материалы и сталь. Сталь была взята с ближайшего завода, который приобрела корпорация "Артемида" на деньги акционеров. Там же были созданы оболочки для роботов с помощью других умных машин, прилетевших на Землю вместе со стрекозоидами Сириуса. ИМ нужен был мозг человека. И ОНИ его получили. В избытке.

Теперь они улетали. И забирали свою добычу...

Навроди не хотел быть роботом. И не хотел улетать. Но он был рабом своей оболочки!

Последним усилием воли он сделал попытку остановиться и... Проснулся!

- Слава Богу! - воскликнул Олег Навроди. - Это был только сон... А забавные эти стрекозоиды были во сне! Голубенькие такие. И звездолет их, в виде пирамиды... Пирамида... Да... Приснится же такое!

Он подошел к зеркалу.

На него смотрел симпатичный смуглый мужчина, лет тридцати, с пышной шевелюрой, рельефной мускулатурой и мужественным выражением лица.

- Ха! - сказал он себе. - А ведь это идея!

Тут же набрал телефон своего брата Эдика.

- Слушай, братан! - сказал он. - у меня вот такой созрел план... Мы обещаем семьсот процентов годовых. Акционеры подписывают бумагу о доверии. То есть все держится на честном слове. "На честном слове, и на одном крыле!.." - пропел он слова известной песни.

- И что? - не понял его Навроди-младший.

- А то! - воскликнул старшой.- Раскручиваем финансовую пирамиду, и через пару лет сматываем удочки. Ведь у нас все на доверии... Сечешь?..

- Вроде... Я же Навроди!

- Молодец! Кстати... Компанию думаю назвать АО ННН.

- А третьим кто будет?

- А, Васька Нукнов! У него "бабки" есть. Акционерное Общество Навроди-Навроди-Нукнов. АО ННН. Гадидзэ?

- Гадидзэ!

"Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!.." - запел Олег Навроди, положив трубку телефона, и пошел в туалет. Пописать...

3.08.2008

Евгений Добрушин

Молчание - золото!

(фантастический рассказ)

Хаим был профессиональным безработным. Он жил на пособие от Народного Страхования, подрабатывая уборкой лестниц и продажей картин. Последнее, ему совсем не приносило дохода, но, тем не менее, каждый вечер он садился в машину своего напарника, такого же горемыки, как и он, и они ехали в какой-нибудь город обивать пороги чужих домов и предлагать творения бездарных, но очень плодовитых художников. Когда-то это занятие приносило весьма приличный доход, но с прибытием большой алии, в Израиль понаехало такое количество по-настоящему талантливых рисовальщиков, предлагающих свои картины за сущие гроши, что обыватель избаловался и перестал потреблять ту "жвачку", которую ему предлагали Хаим и Ко. Но они, тем не менее, упрямо пытались втюхать эти полотна всем, кто встречался им на пути, соревнуясь в красноречии и актерском мастерстве. Они выдавали себя за начинающих гениев изобразительного искусства, хотя ни один из них даже не знал с какой стороны подойти к мольберту.

Что же касается красноречия, то тут Хаиму не было равных. Он любил говорить красиво, а главное - много. И если он начинал "вещать", то остановить его было, практически, невозможно. Впрочем, через несколько часов непрерывного монолога, Хаим выдыхался, начинал повторяться и, в конце концов, умолкал. Правда, этого финала никто никогда не видел, так как его выпроваживали за дверь до того, как он успевал закончить свою мысль.

Но Хаим не унывал. Даже оставшись один, он продолжал "лекцию", уже просебя - выговаривая воображаемому собеседнику за его тупость и поверхностное мышление.

Да, он был феноменальным болтуном. Он и сам понимал это, но ничего с собой поделать не мог. Его болтливость ему очень вредила. Из-за нее он не мог найти себе приличную работу, так как не умел "держать язык за зубами" и сразу выбалтывал все секреты фирмы, в которую его брали. Он доводил коллег до отчаяния своей болтовней, те жаловались начальству и его увольняли. Кроме того, болтун всегда кажется бездельником. Хотя, возможно, Хаим и был таковым.

Но однажды ему выпал случай раз и навсегда излечиться от своей пагубной страсти.

В тот день они возвращались с "картин", и Хаим, как всегда, долбал мозги своему компаньону, рассказывая, какие тупые эти израильтяне, и как они ничего не понимают в живописи. Петрович молча крутил баранку, неотрывно вглядываясь в черную ленту дороги, словно наматывающуюся на колеса автомобиля. Он вел машину спокойно, ровно, думая о чем-то своем и не обращая на треп Хаима никакого внимания.

Вдруг, свет фар выхватил из темноты силуэт одинокого тремписта.

Петрович притормозил.

Это был паренек лет двадцати, в старых джинсах и белой футболке с выцветшей надписью "Найк" на груди.

- Не бери его, - встревожено сказал Хаим, - мало ли что...

- На террориста он не похож, - спокойно возразил напарник. - Типичный босяк из Рамат-Гана. Или Холона.

- Тебе куда? - спросил он парня на иврите.

- В Петах-Тикву мне, - ответил тот по-русски.

- И нам туда же. Садись, подвезем.

Паренек плюхнулся на заднее сиденье.

- Что, с дискотеки возвращаешься? - спросил его Хаим, в надежде завязать разговор.

- Что-то типа этого, - неопределенно ответил тремпист.

- С вечеринки?

- В общем, да.

- А зовут тебя как?

- Меня не зовут. Я сам прихожу.

- Остряк нам попался, однако! - весело сказал Петрович.

- Скажи, Петрович, чего бы ты хотел больше всего в жизни? - спросил попутчик.

- Чтобы Хаим меньше трепался. Только это не возможно, - шофер воспринял этот вопрос как шутку, и ответил шуткой, даже не заметив, что парень неизвестно откуда знает его отчество.

- Почему? Если он сам этого захочет, то запросто! - паренек говорил так, как будто для него не было ничего невозможного.

- Так в том-то и дело, что он этого не хочет! - эта беседа явно забавляла Петровича.

- Почему же не хочу? - Хаим наконец встрял в разговор. - Я, может быть, давно мечтаю стать молчаливым. Как поет Макаревич, "делать паузы в словах". Но вот не получается!

- Есть одно средство, - сказал парень и протянул Хаиму небольшую коробочку. - Положи туда, что хочешь, закрой и молчи. Причем, и просебя молчи тоже. Думай без слов. О чем хочешь. Выдержишь час, откроешь коробку - получишь в два раза больше того, что туда положил.

Хаим взял из его рук коробочку и открыл ее. Она была пуста.

- Что за ерунда! Ты что, прикалываешься?

В ответ - молчание.

- Слушай, а где он? - Петрович посмотрел в зеркало. Хаим обернулся. Заднее сидение было пустым.

Машина остановилась. Они выскочили на шоссе и открыли все дверцы. Кроме них, никого не было.

- Ну и чертовщина! - удивленно воскликнул Хаим.

- Исчез!

Они долго еще обсуждали происшествие, весь оставшийся путь, теряясь в догадках, кто же был их безымянный попутчик.

На следующий день, когда Петрович приехал забирать Хаима на "картины", тот отказался ехать.

- Иди сюда, кое-чего покажу, - сказал он напарнику и провел его в свою комнату. - Гляди!

Хаим достал из кармана две совершенно одинаковые золотые цепочки.

- Ну и что это?- спросил Петрович раздраженно.

- А то, что одна цепочка моя, купленная в магазине за пятьсот шекелей, а другая - из коробочки!

- Да ну?!

- Представляешь? Это работает!

- И ты целый час молчал?

- Больше! Ведь надо было и мысленно молчать тоже!

- Вот это да! Так же можно и миллионером стать!

- Прямо как в той поговорке - "молчание - золото!"

- Только никому об этом не говори.

- Никому!

И Хаим никому не сказал.

Он теперь работал с коробочкой почти круглые сутки. Молчать, особенно "мысленно молчать", было очень трудно. Но жажда наживы была в нем сильнее, чем жажда слова. И нажива победила.

Через год он стал мультимиллионером. А еще через три года полностью разучился разговаривать. Он удалился от мира, купил себе шикарную виллу где-то на островах и уединился на ней со своей коробочкой. Вскоре связь с ним была потеряна. Когда на остров прибыла бригада спасателей, они обнаружили скелет Хаима на груде совершенно одинаковых крупнокаратных бриллиантов и золотых монет высочайшей пробы.

Хаим умер от голода. Разучившись говорить и потеряв связь с миром, он не мог заказать себе продукты и все необходимое. Добыча золота и бриллиантов из волшебной коробочки захватила его полностью и без остатка.

Молчание - золото. Но что золото без слова?

21.04.2000

Евгений Добрушин

In Vino Veritas

(истина в вине)

фантастический рассказ

- Говорят, что на Ридоле лучшая библиотека в галактике...

- Скорее, просто самая древняя... Тебе еще налить? - бутылка в руке старика Дринкера дернулась, и часть вина пролилась на скатерть.

- Налей. Только осторожно, - капитан Грехем с явным сожалением посмотрел на розовую лужу на столе.

- Да... Не знаю, как насчет библиотеки, но вино у них тут, и в самом деле, отменное.

- Поэтому ты не вылазишь из этой дыры вот уже пятый год.

- Эх, внучок! Чтобы ты понимал в жизни!

- Мама давно уже хочет забрать тебя к себе на Лиру. Ты напрасно упрямишься, дед.

- В нашем возрасте, малыш, самое главное - независимость. Когда-нибудь и ты это поймешь.

- Возможно, ты и прав...

Они выпили еще по рюмке искрящегося розового напитка. Капитан почувствовал, как по телу разливается приятное тепло, голова светлеет и на душе становится легко и радостно.

- Это не обычный напиток, - сказал он подозрительно.

Путешествуя по разным мирам, он привык ко всяким неожиданностям, особенно, когда дело касалось разных тонизирующих средств. Многие из них были скрытыми или явными наркотиками. От этого надо держаться подальше...

Старик сразу догадался о причине его тревоги.

- Не бойся. Насчет наркотиков здесь очень строго. Ридольское вино самое безопасное и даже полезное из всех, что я знаю.

- Ты в этом уверен?

- Абсолютно! Кстати, если хочешь, я могу сводить тебя на экскурсию в винодельню.

- За кого ты меня держишь, дед? Это же здесь сверхсекретный объект! Также, как и Библиотека.

- Конечно. Ведь вино - главный продукт экспорта Ридола. А чтобы читать книги, совсем необязательно держать их в руках. Для этого есть компьютер. Вся библиотека умещается на одном И-кристалле. Это куда надежнее и удобнее, чем ветхие фолианты.

- Да, но ты что-то говорил про экскурсию... Или это была шутка?

- Нет, почему же шутка? У меня есть друг, который там работает. Он нас проведет. За сотню "красненьких".

- Ты хочешь сказать, что здесь берут взятки?

- Отсталая планета, что поделаешь! Но в этом-то вся и прелесть.

- Чувствуешь себя здесь королем?

- И не только это. Тут никто никуда не спешит. Зачем? Жизнь и так коротка...

- И когда мы пойдем в эту винодельню? - капитану неохота было слушать философствования деда, и он быстро направил разговор в нужное русло.

- А хоть сейчас!

- Прекрасно. Официант! - крикнул Грехем в глубину зала. - Сколько с нас?

Маленький зеленый медвежонок вынырнул как из-под воды.

- С вас десять галлеров, господин! - сказал он, вежливо поклонившись.

- Возьми два себе, - капитан протянул ему двенадцать красных бумажек.

- Вы очень любезны, господин! Храни вас Бог! - официант ловко схватил деньги своей трехпалой ручкой и быстро убежал.

- Ридольцы очень набожны. Но деньги любят не меньше, чем своего Господа.

Старый Дринкер медленно поднялся и тяжело заковылял к выходу. Его внук последовал за ним.

Вскоре, они были уже у винодельни. Еще один "медвежонок", получив сотенную от капитана, проводил их через "черный ход" внутрь. Экскурсовод он был отличный. Самое интересное, что из работников фабрики на них никто не обращал внимания. Видимо, такие посещения иностранными туристами здесь были в порядке вещей. Грехем даже подумал, что вся эта история с засекречиванием винного производства - ничто иное, как рекламный трюк. Может и в Библиотеку ему удастся проникнуть? Вот было бы классно, хотя бы просто подержать в руках старинную рукопись! Джек, лучший друг капитана (по профессии археолог), полжизни бы отдал за такую возможность.

И тут Грехем замер, как вкопанный. На одном из столов он увидел древний фолиант!

- Вот это да! - его удивлению не было предела.

- Ага! Углядел, все ж таки! - старик был явно доволен наблюдательностью внука.

- Дед, это что, книга из Библиотеки?

- Именно!

- С-сслушай, д-дед, - от волнения "космический волк" стал даже заикаться, - можно мне ее посмотреть?

- Сейчас выясним, - старик сохранял олимпийское спокойствие.

Он спросил "медвежонка" что-то на местном наречии. Тот коротко тявкнул в ответ и улыбнулся.

- Если тебе не жалко еще одной красной кредитки, то можно.

Капитан быстро передал деньги ридольцу. Тот еще раз улыбнулся.

- Теперь пойди к умывальнику и, как следует, вымой руки с мылом, - скомандовал старик. Внук повиновался.

Сердце землянина стучало так громко, что ему казалось, это слышат все. "Вот это удача!" - думал он про себя, перелистывая грязно-желтые страницы и вглядываясь в рисунки и древние иероглифы ридольской книги.

- Уже лет пятьсот, как их не выпускают, - старик с видом знатока поглядывал по сторонам. - Секрет бумаги, из которой они сделаны, был утерян в последнюю войну.

- Я это и без тебя знаю... Слушай, а почему здесь некоторые страницы вырваны?

- О, это великая тайна Ридола! Но я тебе ее открою, как своему внуку. Впрочем, ты сам скоро все увидишь.

Зеленый медвежонок-винодел подошел к гостю и взял у него из рук книгу.

- Наверное, там записан старинный рецепт вина? - спросил Грехем.

- Рецепт? Ха-ха! Сейчас увидишь, что там записано...

Медвежонок наугад раскрыл книгу и... грубо вырвал из нее страницу.

- Что ты делаешь, гад! - взвился капитан.

- Тихо! - одернул его дед. - Не забывай, кто тут хозяин, а кто гость.

- Но он порвал книгу!

- И правильно сделал.

- То есть как это?

- Смотри!

Винодел поднялся с вырванным листом по ступенькам на вершину огромного котла, открыл небольшой люк и... бросил туда бесценный лоскут!

- Боже, что он делает?! - "космический волк" был в шоке.

- Вино, внучок. Он делает самое вкусное вино во Вселенной, - старик явно забавлялся произведенным эффектом.

- Ничего не понимаю!

- Бумага, из которой сделаны книги Ридольской Библиотеки, обладает одним чудесным свойством - ферментирует брагу и придает вину те волшебные свойства, которые ты смог уже на себе проверить. В этом то и есть ее основная ценность. Какая разница, на чем записана информация - на бумаге, пергаменте, или кристалле. Вся библиотека сто раз уже переведена на тысячи языков галактики, и давно потеряла свою историческую ценность. А вот вино, благодаря этим книгам, получается просто великолепное.

- Но это же чудовищно!

- У каждого своя шкала ценностей. Пошли, внучок, дерябнем еще по стаканчику...

5.10.1999

Евгений Добрушин

Супермаркет

(фантастический рассказ)

"Покупаете две банки зеленого горошка - третью получаете бесплатно!"

Шломо остановился около большого стеллажа с консервами. Вообще-то, ему нужна была всего одна банка горошка. На базаре она стоила 4.50. Тут - 3.79, а если купить три, со скидкой...

Он достал калькулятор:

Итак, умножаем 3.79 на два, получаем - 7.58. Это за две. Третья - бесплатно. Итого, 7.58. Делим на три, получаем... Ага! 2.53! Почти в два раза дешевле, чем на базаре. Хотя, ему нужна всего одна банка зеленого горошка... Ничего, запас карман не ломит!

Он положил в корзину три банки, провел кредиткой по автоматическому считывателю и пошел дальше вдоль стеллажей. Мгновенная плата - нововведение этого магазина. Полное самообслуживание. Техника!

Шломо был доволен своей покупкой. Хотя, он потратил на нее больше, чем ожидал, но, ведь, и купил больше! "Интересно, - подумал он, - где же тут подвох?"

В принципе, можно было уже возвращаться. Все, что ему было нужно, он уже купил. Банку зеленого горошка для супа. Три банки...

Он уже развернул, было, тележку к выходу, как наткнулся на симпатичную продавщицу. В руках у нее был новенький миксер.

- Не хотите ли купить хороший миксер? Со скидкой.

Миксер Шломо был не нужен.

- Нет, спасибо! - он хотел двинуться дальше, по направлению к выходу.

- Два миксера по цене одного! Прекрасный японский миксер!

- Японский?

- Да, японский, не китайский! Вот, видите, тут написано: "Made in Japan"!

- И почем?

- Восемьдесят три шекеля!

- Не, это дорого...

В магазинчике напротив своего дома Шломо видел точно такой же за 60.

- Но это же "Цусита"! - не унималась продавщица. - Настоящая "Цусита", не подделка. Второй миксер в подарок! Понимаете? Восемьдесят три шекеля за два миксера! Один вам выходит чуть больше сорока шекелей. Где вы найдете еще так дешево?

Шломо задумался.

- А что я буду делать со вторым миксером? Мне и один-то не очень нужен...

- Ну, подарите кому-нибудь на День Рождения. Миксер - прекрасный подарок!

- Ладно, - он достал кредитную карточку, - давайте миксеры!

Продавщица провела его карточкой по считывателю и положила миксер в корзину.

- А где второй? - поинтересовался Шломо.

- За ним надо пройти в отдел электротоваров. Пойдемте, я вас провожу...

Шломо снова развернул тележку и покатил ее вглубь супермаркета.

- Кстати, - сказала девушка, - у нас сейчас мероприятие. Очень большие скидки в отделе посуды.

- Мне не нужна посуда, - сказал Шломо.

- Вам может и не нужна, а вот ваша жена очень бы обрадовалась новому кофейному набору. Китайский фарфор, между прочим. Хотите посмотреть?

- Нет спасибо...

- Только посмотреть! Вас это ни к чему не обязывает! Посмотрите, не пожалеете...

- Ладно, давайте зайдем в отдел посуды, - Шломо уже жалел, что с ней связался. Эти продавщицы так назойливы...

Впрочем, он ничего не терял. Во всяком случае, так ему казалось...

Кофейный сервиз и в самом деле был хорош. Шломо подумал совсем немного, и достал кредитку.

- А если добавить еще пятнадцать шекелей, вы получите отличную пивную кружку! - сказала продавщица. - Всего пятнадцать шекелей. Настоящая пивная кружка из Швейцарии. Видите, тут написано: "Гроссглокнер"? Это гора такая, швейцарская.

Шломо взял и кружку. И собрался уже поворачивать к выходу.

- А как же второй миксер? - продавщица дружески улыбнулась.

- Ах, да! - Шломо вспомнил. Они, же, шли в отдел электротоваров!

Электротовары были рядом.

- Простите, как вас зовут? - спросила продавщица.

- Шломо, - ответил он.

- А меня Рут.

- Очень приятно!

- И мне. Кстати, у меня для вас, Шломо, есть заманчивое предложение...

- Да?

- Вы отказываетесь от второго миксера, доплачиваете семьдесят шекелей, и получаете отличный американский пылесос.

- У меня есть дома пылесос...

- О! Это не обычный пылесос. Он без пылесборника!

- Как это? А куда девается пыль?

- Она прессуется в такие маленькие плотные кубики, которые легко можно потом выбросить в мусор. Настоящий американский пылесос! Вот, посмотрите!

Шломо повертел большую упаковку. В конце концов, второй миксер ему был ни к чему, а вот хороший пылесос...

- А что тут написано: "Made in China"? Он что - китайский?

- Ну, сборка китайская, а технология американская. Очень рекомендую.

Лицо Рут выражало полную уверенность в том, что это очень стоящая вещь, совершенно необходимая в домашнем хозяйстве.

В общем, вскоре и пылесос оказался в корзине нашего покупателя.

Шломо опять, было, повернул к выходу.

- Вы разбираетесь в косметике? - спросила его прродавщица.

- Ну... конечно! - еще бы! Чтобы он, Шломо, в чем-то не разбирался?!

- Тогда я вам открою один секрет: мы только вчера получили партию настоящей итальянской косметики "Лунный свет".

- А я думал, что лучшая косметика - французская...

- Ничего подобного! Это только так считается. А самые передовые технологии - у итальянцев. "Лунный свет" - сейчас писк моды! Хотите, покажу?

- Вообще, моя жена сама покупает себе косметику...

- Вы сделаете ей сюрприз...

Прошло пять часов. За это время Шломо сделал несколько десятков кругов по супермаркету и накупил на сумму больше ста тысяч долларов.

- Этот лазерный телевизор - техника будущего, - говорила Рут, стоя у гигантского экрана во всю стену.

- Сколько он стоит?

- Дорого. Очень дорого.

- Дорого - это сколько? - Шломо был уязвлен. Кто-то посмел ставить под сомнение его кредитоспособность?!

- Восемьдесят пять тысяч шекелей. Но если вы возьмете два - второй за полцены.

- Итого?

- Сто двадцать семь с половиной тысяч шекелей.

- Беру!

Рут провела кредиткой Шломо по считывателю...

Вдруг, раздался резкий зумм.

- Что-нибудь не в порядке? - встревожился Шломо.

- Ваш кредит исчерпан... - сказала Рут.

- Как?!!

- А вот так. На вашем счету больше нет денег.

- Так, сделайте на платежи!

- И с учетом платежей тоже. Банк больше кредит не дает. Ваша карточка аннулирована.

- Что же делать? - на секунду у Шломо в мозгу пролетели круглые цифры потраченной суммы. Деньги, которые они с женой копили три года на новую квартиру, ушли, как вода в песок.

- Чтобы приобрести эти телевизоры, вы должны отказаться от всех электротоваров, которые вы уже у нас купили.

Шломо глянул за окно супермаркета. Там на стоянке стоял грузовик, доверху забитый ненужным барахлом, которое ему всучили за последние пять часов...

А телевизор был хорош...

Три метра в длину, два в высоту, по толщине такой, что можно его повесить на стену...

- Согласен!

Он уже на все был согласен. Попав под очарование Рут, в этом сверкающем блеске разнообразных товаров, Шломо, как мотылек на пламя, летел к своей гибели.

Вскоре, вместо большого грузовика (доставка за счет заведения), на маленький тендер грузчики перенесли две упаковки лазерных телевизоров.

- Знаете, Шломо, - сказала Рут, - у меня к вам маленькое предложение...

- Да?

- Вы отказываетесь от всей купленной вами косметики и посуды, и получите шикарный домашний кинотеатр - в двух экземплярах.

- А что в него входит?

- Усилитель с сурраундом, пять отличных колонок "Голден Стар", DVD последней модели, читающий все форматы...

- А DVD какой фирмы?

- А какой бы вы хотели? Есть "Пайонер", есть "Ксоро", "Сони", опять таки...

- Я думаю, "Пайонер". Мне его многие рекомендовали.

- Нет проблем! Кстати, мы еще с вами не были в отделе одежды. Сегодня должны были получить новые костюмы от Версаче...

- Но у меня уже нет денег!

- Ну, откажитесь от одного домашнего кинотеатра...

"Зачем мне второй домашний кинотеатр?" - подумал Шломо, - "Костюм от Версаче куда лучше".

- Согласен, - сказал он.

Они прошли в отдел одежды.

Вдоволь налюбовавшись новым костюмом, Шломо положил его в корзину и направился к выходу.

- Знаете, Шломо, - сказала продавщица, - у нас в ювелирном отделе продается уникальный "сет" из особо эксклюзивного жемчуга...

- Рут, у меня нет денег...

- Вы можете обменять все, что вы купили, на этот набор украшений. Когда у вашей жены день рождения?

Тут Шломо вспомнил, что у Сары, его жены, как раз, круглая дата. Сорок лет. Да, это был бы королевский подарок!..

- Ладно, - сказал он, - я согласен.

Теперь вся покупка Шломо умещалась в маленькой, но очень элегантной сумочке. Ни телевизора, ни стереосистемы, ни костюма от Версаче у него уже не было, но зато были уникальные жемчуга с Карибского моря. Интересно, а они, и в самом деле, были найдены в Карибском море, или?..

- Шломо, - отвлекла его от раздумий продавщица, - вы когда-нибудь пробовали устрицы из Лозанны?

- Нет...

- Хотите попробовать?

- У меня нет денег!

- Жаль. Впрочем, их могут оценить только настоящие гурманы. Этот деликатес не для простых смертных.

- Интересно, сколько они стоят?

- Сколько? Килограмм устриц стоит жемчужное колье из вашей коллекции. В подарок вы получите упаковку курицы, телячью вырезку и две пары кроссовок "Адидас".

- Я не ношу "Адидас"!

- Вместо "Адидаса" можете взять одну пару "Нью-Баланс". Подумайте. В конце концов, у вас останется кольцо и серьги! Ваша жена ведь про колье ничего не знает. А устрицы из Лозанны, курица, вырезка и кроссовки...

- Согласен!..

Тележка Шломо опять начала наполняться. Только, теперь общая стоимость купленных товаров была гораздо ниже первоначальных покупок. Рут с ловкостью факира меняла одни товары на другие, то, наполняя корзину Шломо, то забирая из нее покупки и заменяя их более дешевыми.

Прошло еще два часа...

- Если вы откажетесь от упаковки курицы, вы получите две банки грибов...

- А что можно взять вместо грибов?

- Банку зеленого горошка.

- О! Это то, что мне нужно!

Шломо положил горошек в сумку и, наконец, вышел из супермаркета.

"ИГРА ОКОНЧЕНА!"

Шломо отвалился от компьютера. Только что он просадил в онлайн-игре "Супермаркет" все свое состояние.

Из пневмопочты выпала посылка.

Он вскрыл коробку. В ней была банка зеленого горошка. В ближайшем магазине она стоила пять шекелей.

Он представил себе сегодняшнюю разборку с женой.

А! Вот и она!

В прихожей кто-то переобувался.

- Дорогой, - послышался голос Сары, - у меня не осталось наличных. Сходи в магазин, купи молока. Ты же знаешь, по кредитной карточке отпускают только на сумму, не меньше пятнадцати шекелей.

- Хорошо.

Шломо полез в карман за кошельком. С трудом там набралось четыре-шестьдясят. На пакет молока хватит.

Шломо вышел из дома. Магазинчик на углу был закрыт. Пришлось идти до улицы Ротшильд. У дверей супермаркета охранник проверял металлоискателем всех входящих.

Внутри было прохладно, играла приятная музыка. Подошла продавщица. Как она была похожа на Рут, из игры!

- Здравствуйте, - сказала она. - Чем могу быть полезна?

- Где у вас тут молочный отдел?- спросил Шломо.

- Прямо и направо. У нас большие скидки на шампуни "Лайф". Покупаете два - третий в подарок. Вам не нужно?

Она посмотрела на него взглядом чистых, как небо, голубых глаз.

Так же на него смотрела электронная Рут с экрана монитора. Так же завораживающе, проникая в самое сердце, в самые глубины подсознания...

- Нет! - крикнул Шломо. - Нет! Мне ничего не нужно! Ничего! Ничего!

И пулей вылетел из супермаркета.