Про дачу
Когда мне было 13 лет, папа купил дачу. Ну как дачу?! Кусок невозделанной тайги, огороженной ленточкой, показывающей пределы участка. Километрах в сорока от Красноярска. Для Сибири это не расстояние… Сначала по городу полчаса едешь до ж/д вокзала, потом минут сорок на электричке рядом с тетками с кошелками и мужиками, пропахшими дымом – Снежница, кажется - потом еще километров пять чухаешь пёхом по еле заметной тропке в тайге. Пришли. Дача. Сосны, сосны, ель. Больше ничего! Модно!
Впрочем, пожалуй, в электричке, да по лесу - это было лучше, чем бабушкин участок в кооперативе «Связист»», на котором детскую трудовую повинность мы отрабатывали до этого. Тот был почти в городе – в районе Николаевской сопки, всего-то конечная двенадцатого маршрута. Правда, влезть в тот маршрут по выходным можно было лишь заставив выдохнуть всех пассажиров разом. И это на другой конечной – на Речном вокзале. Железное тело за полминуты пожирало всю накопившуюся за час остановку, а потом еще 5 минут чей-нибудь серый торчащий окорочок добрые люди дозапихивали в нутро автобуса. На всех остальных остановках попасть внутрь можно было только, если кому-то из центра автобуса, сипло выдыхающему «это моя оссс….» давали протолкнуться и в виде пасты выдавиться из дверей.
Кстати, от «Связиста» с толпой дачников в город уехать также было невозможно, поэтому мы топали километров пять ножками через лес до Академгородка. У академиков локти были не такие острые, а по пути в лесу попадались грузди, рыжики прочие сыроежки…
На Снежнице мы с папой валили лес. Огромные сосны. Папа из сурового каната смастерил петлю. Я эту петлю надевал на ноги, обнимал руками и петлей на ногах дерево и полз до первой ветки вверх. Там я отвязывал от своего пояса длинную веревку, обвязывал ствол и спускался. Папа тем временем подрубал у дерева корни, после чего цеплял второй конец веревки к тросику домкрата и начинал качать. Наступал момент, когда ствол с великолепным треском рушился, поднимая за собой из грунта огромный ком земли, перемешанной с кусками скальной породы. Поскольку при падении образовывалась яма, эту каменную мешанину приходилось разбирать, землю сбрасывать назад в яму, а острые камни оттаскивать в кучу. Папа собирался строить из этих осколков забор. И, думаю, хватило бы…
Всего мы повалили 147 деревьев. У каждого из них нужно было обрубить ветви, распилить на несколько частей ствол, части, пригодные для строительства – ошкурить. Дача. Ну, вы понимаете. Электричества нет, еда – на костре, вода в паре километров в студеном ключе, туалет - в лесу, комары наготове…
Первое время папа весь инструмент возил с собой: топор, бензопилу, ножовку, молоток и гвозди и прочее, прочее, затем психанул, выкопал на участке яму и стал все прятать туда, каждый раз присыпая яму землей и ветками и всю неделю боясь, чтобы добро не украли.
Во время очередного похода за водой я заметил на обочине дороги, (да-да, в километре от участка была грунтовая дорога и по ней даже раз в час проходила случайная машина), разбитый аккумулятор. Жизнь обретала смысл! Аккумулятор – это свинец! Свинец – это литье! Литье – это жизнь! Люди гибнут за металл!
Консервная банка превратилась в тигель, кусок сосны с фигурно выпавшим сучком – в форму для отливки. Первая фигурка вышла чудесной – маленькая свинцовая Килиманджаро.
Все испортил начавшийся ливень, загнавший нас в поставленную с утра палатку. Папа под шорох капель немедленно уснул, а я, подремав полчаса, обнаружил, что дождь утих.
Форма ждала! Килиманджаре требовалась пара! Свинец расплавлен и я, высунув язык, низко склонившись над «формой», аккуратной струйкой заливаю его внутрь.
Непонятное шипение меня не напрягло, лишь заставило чуть ниже опустить лицо к деревяшке, прислушиваясь.
Ба-бах! Что случилось? Больно! Ничего не вижу! Руки начинают сдирать с лица выплеснувшийся из набравшей дождевой воды формы свинец. Вместе с кожей. А нет, вижу! Правда, как пчела, только цветные пятна объектов, но хоть что-то! Папу будить нельзя! Надо промыть глаза!
Непрерывным, неконтролируемым потоком текут слезы и я, приоткрыв веки пальцами, чтобы хоть как-то различать путь, дую к ручью. Промывание не помогает. Приходится возвращаться и портить сон папе.
До электрички еще часов пять. Папа моментом скидывает все в яму и мы выходим на дорогу.
Спустя полчаса чудом появляется авто. Мужчина едет из Красноярска на дачу. Он проехал уже 50 км и почти доехал. Однако, увидев проблему, тут же разворачивается и везет нас обратно. И денег не берет.
Я никогда не думал, что в организме столько жидкости. Всю дорогу, пока мы едем, из под век струится соленая вода.
Медсестры в больнице повсплескивали руками и вызвали доктора. Доктор прискакал спустя еще пол часа, сразу после операции и его приветствие было очень неожиданным.
- Вы что, блядь?! Вы дуры, блядь? Вы ему повязку от света хотя бы могли положить?!
Повынимав из моих глаз остатки свинца и поснимав плюмбум с физиономии, доктор написал: "ожог 2 степени коньюктивы, роговицы глаз и кожи" и отправил нас домой.
Смотреть мне первое время запрещалось. И мама мне читала вслух.
Первая живая аудио-книга. Так я познакомился с булгаковским «Мастером и Маргаритой». Это было прекрасно!
Любите книгу! Читайте больше! Живите ярко!
Пойдёт такая концовка?
P.S. Самое смешное, как с той дачей все закончилось. Папа спроектировал и дома собрал из досок несколько щитов. Я на этих щитах выжигателем понатворил каких-то рисунков. Потом мы эти щиты, не помню как, оттартали на дачу и там папа собрал из них туалет. Понимаете, да? Тайга. Голый участок, на участке огромная поленница и... туалет. Причем, туалет красивый, необычный, в виде финского домика. Так вот этот туалет через 2 недели сперли. Папа обежал несколько камэ по другим участкам и даже нашел, кто. Но отчего-то его это так подкосило, что он плюнул и продал участок...
