– А ну пей ещё! – у мужчины в белом костюме заплетался язык. Впрочем, его собеседник едва ли был трезвее.
Они подняли гранёные стаканы с водкой. В кафе было душно и пахло горелым, но мужчины этого не замечали.
– Виктор Петрович, пойми… те, – икнул второй. – Не в магазин пришли. Я, блядь, врач, а не нэповец. Я крещёный! Как потом с этим жить?
– Слышь, гнида докторская, – мужчина в белом схватил икающего за воротник. Потом огляделся вокруг и продолжил уже тише. – Меня лично товарищ Сталин поставил председателем колхоза. Я всех в кулаке держу. Дом полная чаша, жена красавица, а родить не может. Ты пойми, так будет лучше. Заживёт как человек, воспитаем.
– У неё родители есть. Будут искать.
– Ты про эту грязь, оборванцев деревенских? – Он фыркнул. – Плодятся как кролики. Одним больше, одним меньше.
– Против Бога идёшь.
– Товарищ Сталин твой Бог. И партия. Врач, а в сказки веришь. На, держи!
Из одного кармана в другой перекочевала пачка денег.
***
– Дарья, там с города звонили.
– Ёлки-моталки, больница, наверное. В сельсовете есть кто?
– Вроде председатель был.
– Тогда побегу. Коль, из больницы звонили! Вылечили, значит, Таю, можно забирать. Трезвей давай.
– Опять пьёт? – спросила соседка.
– Неделю как.
– Беда. Ну, беги.
Дарья набросила пальто. До сельсовета рукой подать – всего-то через улицу. Двери были открыты. На большом, потрескавшемся от времени столе надрывался телефон. Она схватила трубку.
– Алё!
– Вы мама Таисии Смирновой?
– Да!
– Девочку три дня назад привезли с подозрением на пневмонию…
– Да-да, вместе ездили, я и фельдшер наша.
– Беда у вас, крепитесь. Девочка умерла сегодня ночью.
Дарья охнула и осела на пол.
– Как?
– Эпидемия тифа. Тело отдать не сможем, приезжать тоже нельзя. Сами всё сделаем, вы не волнуйтесь. Ну и, в общем… До свидания.
***
Прошло пять лет.
Человек в форме шагал по деревне и удивлялся, что эта деревня – его. Родная. Как давно он тут не был. А вот и знакомый дом с синей крышей.
Он постучал. Дверь открыла Дарья.
– Паша, сыночек!
– Я вернулся, мама. Передал границу надёжным ребятам.
Они вошли в дом, и Дарья крикнула:
– Посмотрите, кто пришёл!
Из комнаты выбежала девочка лет пятнадцати, красивая, с длинными русыми волосами.
– Пашка вернулся!
– Людка! Какая ты взрослая стала, не узнать.
Последним, прихрамывая, вышел отец.
– Ну здравствуй, Павел. Как служба? Почему долго не возвращался?
– Попросили после срочной остаться. Ну, мы всей компанией и решили: надо. А теперь я офицер.
– И жених, – добавила сияющая Дарья. – Бабы в деревне с ума сойдут.
– Отметим, – решительно сказал отец. – Накрывай на стол, выпить надо за здоровье сына.
Павел заметил, как мама сразу будто поникла. На щеке – бледно-жёлтый, уже давний, синяк, на шее – ещё один, свежий, на запястьях – ссадины. Он подошёл к отцу и решительно взял его за плечо и надавил.
– Ты проспись, батя. Завтра поедем на рыбалку.
***
– Мам, а Тая-то где, в школе? Я уходил, ей три годика было, а сейчас, значит, восемь. Школьница.
Мама и Люда опустили глаза. Повисло молчание.
– А ну рассказывайте!
– Паша, мы писать не хотели. Умерла Тая четыре года назад. Тиф.
Павел бросил вилку.
– Что ж ты не сказала, в часть не позвонила! Меня бы на похороны отпустили.
Он почти плакал.
– Тебе и так тяжело было, сынок.
– Это сестра моя. Люда, ну хоть бы ты…
– Мама запретила.
– Так, – Павел утёр лицо кулаком. – Веди на могилу.
– Нет у неё могилы, Паша. Сказали, что они там сами, в городе.
– Значит, поедем в город.
– Мы там ни разу не были. Эпидемия…
– Мама, – он говорил всё тише. – Покажи свидетельство о смерти.
– Нам ничего не дали.
– Господи, да вы тут с ума посходили!
Павел быстро надел шинель и быстрыми шагами пошёл к двери. У двери он остановился и сказал, посмотрев в сторону спальни, где был слышан храп отца:
Убью...
Павел открыл дверь и вышел.
***
Оставалось доработать полчаса. Продержаться полчаса. Потерпеть. Голова раскалывалась, будто чугуна налили.
Раздался стук в дверь.
Откашлявшись, он застегнул белый халат и крикнул:
– Войдите!
Мужчина в форме выглядел одновременно взволнованным и решительным.
– Вы – заведующий отделением Протасов?
– Я. По какому вопросу?
– По вопросу смерти Таисии Смирновой пять лет назад. Вот документы из архива, здесь ваша подпись.
Голова едва не лопалась.
– Не помню, – хрипло сказал доктор. – Зайдите позже, у меня приём. - доктор покраснел и начал суетиться.
– Похоже, я нашёл то, что искал.
Павел закрыл дверь на ключ и подошёл к врачу вплотную.
Павел вытащил из кармана пистолет и положил на стол между ними.
– Это для простоты общения. Рассказывай.
– Я ни при чём… Меня заставили.
- Смотри мне в глаза, на вопросы отвечай быстро, да или нет. Понятно?
Пистолет будто гипнотизировал.
– Да.
– Она жива?
– Да.
– Живёт у кого-то в семье?
– Да.
– Адрес есть?
– Был, – сказал он и сорвался на крик. – Вы поймите, я человек подневольный. Это против Бога. Я ему говорил... На меня давили, говорили, что дело благое, девчонка в деревне и так помрёт, отец пьющий.
– Понимаю. Как мешок картошки продать.
– Из детдома не хотели, там одни волчата. А тут семейный ребёнок… – бормотал врач.
- Кто, бля, тебе дал такое право! - Павел не выдержал. Схватил пистолет и несколько раз ударил врача. Потом резко остановился и крикнул - Адрес, тварь!
Пошарив в ящике стола, Протасов вытащил клочок бумаги и торопливо написал.
– Что вы со мной сделаете?
- Если в тебе вера осталась... ты сам знаешь, что ты с собой сделаешь.
Убрав бумажку в карман, он вышел, хлопнув на прощание дверью.
***
На террасе большого дома сидели двое: мужчина и женщина. Оба были чем-то расстроены, а женщина ещё и бледна.
– Витя, – сказала женщина, – отдай её обратно.
Виктор Петрович грузно повернулся в кресле.
– Ты мелешь чушь. Как? Девочка удочерена официально. С документами замучаешься.
– Я так не могу. Она читает и молчит, читает и молчит.
– Мы возили её к врачу, обследовали, помнишь? Всё хорошо. Пойдёт в школу – заговорит.
– Витя, – упрямо повторила женщина, – верни её обратно.
Послышались шаги. Калитку открыл мужчина в военной форме.
– Вы – Виктор Петрович?
– А по какому, собственно…
– Давайте пройдёмся, вопрос деликатный.
– У меня от супруги секретов нет.
– Как хотите, – Павел пожал плечами, достал пистолет и выстрелил Виктору Петровичу в ногу. Тишину нарушили два пронзительных крика – мужской и женский.
– Слушай меня внимательно, – сказал Павел женщине. –Хочешь, чтобы у мужа хоть одна нога здоровой осталась? Собери девочку и приведи сюда. Быстро!
Женщина, плача, убежала.
– Ты кто? – прохрипел Виктор Петрович, держась за ногу. По сапогу текли тонкие струйки крови.
– Хер в пальто! Тут такой курьёз случился. Я родину защищал. И пока сидел на границе, у моей семьи отобрали очень дорогого человека. Сторожил там, а проворонил тут. Забавно, да?
Женщина вернулась, ведя за руку девочку – слишком худенькую и маленькую для восьми лет. Девочка внимательно посмотрела на военного и сказала неуверенно, будто забыла, как это вообще делается:
– Паша.
***
– Что же стоите на пороге! Давайте в дом.
– Мама, мы с Таей сюда не вернёмся. Не дом это. Друг мне место на заводе нашёл, и общага есть. Справимся.
Мама обняла сына и начала плакать.
– Сынок, прости нас!
– Приезжай к нам, когда захочешь.
PS Я предполагал, что будет трудно писать про детство моей бабушки. Но что б так... Моя бабушка никогда не рассказывала мне эту историю из своей жизни. Только после того как она ушла, мама с тетками дозировано рассказывали мне про этот деликатный случай. Я возмущался «Не может такого быть?». На что получал ответ «время было такое». Многие неизвестные моменты я заменял своей бурной фантазией. Ещё раз перечитав я понял, что написал «Брат».
