Таисия⁠⁠

– А ну пей ещё! – у мужчины в белом костюме заплетался язык. Впрочем, его собеседник едва ли был трезвее.

Они подняли гранёные стаканы с водкой. В кафе было душно и пахло горелым, но мужчины этого не замечали.

– Виктор Петрович, пойми… те, – икнул второй. – Не в магазин пришли. Я, блядь, врач, а не нэповец. Я крещёный! Как потом с этим жить?

– Слышь, гнида докторская, – мужчина в белом схватил икающего за воротник. Потом огляделся вокруг и продолжил уже тише. – Меня лично товарищ Сталин поставил председателем колхоза. Я всех в кулаке держу. Дом полная чаша, жена красавица, а родить не может. Ты пойми, так будет лучше. Заживёт как человек, воспитаем.

– У неё родители есть. Будут искать.

– Ты про эту грязь, оборванцев деревенских? – Он фыркнул. – Плодятся как кролики. Одним больше, одним меньше.

– Против Бога идёшь.

– Товарищ Сталин твой Бог. И партия. Врач, а в сказки веришь. На, держи!

Из одного кармана в другой перекочевала пачка денег.

***

– Дарья, там с города звонили.

– Ёлки-моталки, больница, наверное. В сельсовете есть кто?

– Вроде председатель был.

– Тогда побегу. Коль, из больницы звонили! Вылечили, значит, Таю, можно забирать. Трезвей давай.

– Опять пьёт? – спросила соседка.

– Неделю как.

– Беда. Ну, беги.

Дарья набросила пальто. До сельсовета рукой подать – всего-то через улицу. Двери были открыты. На большом, потрескавшемся от времени столе надрывался телефон. Она схватила трубку.

– Алё!

– Вы мама Таисии Смирновой?

– Да!

– Девочку три дня назад привезли с подозрением на пневмонию…

– Да-да, вместе ездили, я и фельдшер наша.

– Беда у вас, крепитесь. Девочка умерла сегодня ночью.

Дарья охнула и осела на пол.

– Как?

– Эпидемия тифа. Тело отдать не сможем, приезжать тоже нельзя. Сами всё сделаем, вы не волнуйтесь. Ну и, в общем… До свидания.

***

Прошло пять лет.

Человек в форме шагал по деревне и удивлялся, что эта деревня – его. Родная. Как давно он тут не был. А вот и знакомый дом с синей крышей.

Он постучал. Дверь открыла Дарья.

– Паша, сыночек!

– Я вернулся, мама. Передал границу надёжным ребятам.

Они вошли в дом, и Дарья крикнула:

– Посмотрите, кто пришёл!

Из комнаты выбежала девочка лет пятнадцати, красивая, с длинными русыми волосами.

– Пашка вернулся!

– Людка! Какая ты взрослая стала, не узнать.

Последним, прихрамывая, вышел отец.

– Ну здравствуй, Павел. Как служба? Почему долго не возвращался?

– Попросили после срочной остаться. Ну, мы всей компанией и решили: надо. А теперь я офицер.

– И жених, – добавила сияющая Дарья. – Бабы в деревне с ума сойдут.

– Отметим, – решительно сказал отец. – Накрывай на стол, выпить надо за здоровье сына.

Павел заметил, как мама сразу будто поникла. На щеке – бледно-жёлтый, уже давний, синяк, на шее – ещё один, свежий, на запястьях – ссадины. Он подошёл к отцу и решительно взял его за плечо и надавил.

– Ты проспись, батя. Завтра поедем на рыбалку.

***

– Мам, а Тая-то где, в школе? Я уходил, ей три годика было, а сейчас, значит, восемь. Школьница.

Мама и Люда опустили глаза. Повисло молчание.

– А ну рассказывайте!

– Паша, мы писать не хотели. Умерла Тая четыре года назад. Тиф.

Павел бросил вилку.

– Что ж ты не сказала, в часть не позвонила! Меня бы на похороны отпустили.

Он почти плакал.

– Тебе и так тяжело было, сынок.

– Это сестра моя. Люда, ну хоть бы ты…

– Мама запретила.

– Так, – Павел утёр лицо кулаком. – Веди на могилу.

– Нет у неё могилы, Паша. Сказали, что они там сами, в городе.

– Значит, поедем в город.

– Мы там ни разу не были. Эпидемия…

– Мама, – он говорил всё тише. – Покажи свидетельство о смерти.

– Нам ничего не дали.

– Господи, да вы тут с ума посходили!

Павел быстро надел шинель и быстрыми шагами пошёл к двери. У двери он остановился и сказал, посмотрев в сторону спальни, где был слышан храп отца:

Убью...

Павел открыл дверь и вышел.

***

Оставалось доработать полчаса. Продержаться полчаса. Потерпеть. Голова раскалывалась, будто чугуна налили.

Раздался стук в дверь.

Откашлявшись, он застегнул белый халат и крикнул:

– Войдите!

Мужчина в форме выглядел одновременно взволнованным и решительным.

– Вы – заведующий отделением Протасов?

– Я. По какому вопросу?

– По вопросу смерти Таисии Смирновой пять лет назад. Вот документы из архива, здесь ваша подпись.

Голова едва не лопалась.

– Не помню, – хрипло сказал доктор. – Зайдите позже, у меня приём. - доктор покраснел и начал суетиться.

– Похоже, я нашёл то, что искал.

Павел закрыл дверь на ключ и подошёл к врачу вплотную.

Павел вытащил из кармана пистолет и положил на стол между ними.

– Это для простоты общения. Рассказывай.

– Я ни при чём… Меня заставили.

- Смотри мне в глаза, на вопросы отвечай быстро, да или нет. Понятно?

Пистолет будто гипнотизировал.

– Да.

– Она жива?

– Да.

– Живёт у кого-то в семье?

– Да.

– Адрес есть?

– Был, – сказал он и сорвался на крик. – Вы поймите, я человек подневольный. Это против Бога. Я ему говорил... На меня давили, говорили, что дело благое, девчонка в деревне и так помрёт, отец пьющий.

– Понимаю. Как мешок картошки продать.

– Из детдома не хотели, там одни волчата. А тут семейный ребёнок… – бормотал врач.

- Кто, бля, тебе дал такое право! - Павел не выдержал. Схватил пистолет и несколько раз ударил врача. Потом резко остановился и крикнул - Адрес, тварь!

Пошарив в ящике стола, Протасов вытащил клочок бумаги и торопливо написал.

– Что вы со мной сделаете?

- Если в тебе вера осталась... ты сам знаешь, что ты с собой сделаешь.

Убрав бумажку в карман, он вышел, хлопнув на прощание дверью.

***

На террасе большого дома сидели двое: мужчина и женщина. Оба были чем-то расстроены, а женщина ещё и бледна.

– Витя, – сказала женщина, – отдай её обратно.

Виктор Петрович грузно повернулся в кресле.

– Ты мелешь чушь. Как? Девочка удочерена официально. С документами замучаешься.

– Я так не могу. Она читает и молчит, читает и молчит.

– Мы возили её к врачу, обследовали, помнишь? Всё хорошо. Пойдёт в школу – заговорит.

– Витя, – упрямо повторила женщина, – верни её обратно.

Послышались шаги. Калитку открыл мужчина в военной форме.

– Вы – Виктор Петрович?

– А по какому, собственно…

– Давайте пройдёмся, вопрос деликатный.

– У меня от супруги секретов нет.

– Как хотите, – Павел пожал плечами, достал пистолет и выстрелил Виктору Петровичу в ногу. Тишину нарушили два пронзительных крика – мужской и женский.

– Слушай меня внимательно, – сказал Павел женщине. –Хочешь, чтобы у мужа хоть одна нога здоровой осталась? Собери девочку и приведи сюда. Быстро!

Женщина, плача, убежала.

– Ты кто? – прохрипел Виктор Петрович, держась за ногу. По сапогу текли тонкие струйки крови.

– Хер в пальто! Тут такой курьёз случился. Я родину защищал. И пока сидел на границе, у моей семьи отобрали очень дорогого человека. Сторожил там, а проворонил тут. Забавно, да?

Женщина вернулась, ведя за руку девочку – слишком худенькую и маленькую для восьми лет. Девочка внимательно посмотрела на военного и сказала неуверенно, будто забыла, как это вообще делается:

– Паша.

***

– Что же стоите на пороге! Давайте в дом.

– Мама, мы с Таей сюда не вернёмся. Не дом это. Друг мне место на заводе нашёл, и общага есть. Справимся.

Мама обняла сына и начала плакать.

– Сынок, прости нас!

– Приезжай к нам, когда захочешь.

PS Я предполагал, что будет трудно писать про детство моей бабушки. Но что б так... Моя бабушка никогда не рассказывала мне эту историю из своей жизни. Только после того как она ушла, мама с тетками дозировано рассказывали мне про этот деликатный случай. Я возмущался «Не может такого быть?». На что получал ответ «время было такое». Многие неизвестные моменты я заменял своей бурной фантазией. Ещё раз перечитав я понял, что написал «Брат».