Бездна Челленджер — самая глубокая точка нашей планеты. 6,8 мили под поверхностью земли, по которой мы ходим, и почти совершенно безжизненна. Истинное чудо Земли, удивительный фрагмент её географии.
До недавнего времени большинство учёных считали, что Бездна Челленджер — самая глубокая точка Земли.
Ключевое слово — «недавнего».
Я работаю в NOAA — Национальном управлении океанических и атмосферных исследований, пилотом глубоководного аппарата. У меня бесчисленное количество погружений, и я видел неисчислимое множество вещей. Это потрясающая работа, и я не могу представить, чтобы когда-нибудь её бросил. Если где-то и можно по-настоящему ощутить природу и жизнь во всех её проявлениях, так это в океане.
Но необъятность океана — пугающая мысль. Мы медлительны в воде, и там, где под тобой зияет беспросветная тьма, трудно отогнать образ гигантского морского хищника, который схватит тебя своими челюстями.
Тем не менее наше исследование не знает границ, и около месяца назад моя команда сделала грандиозное открытие.
Смещение тектонических плит показало, что в трещинах Бездны Челленджер существует нечто ниже. Совершенно не исследованный и неизвестный регион нашей планеты. Команда была в восторге, и мы тут же предложили руководству устроить пресс-релиз.
К сожалению, он решил пока повременить с новостями. По его словам, после переговоров с головным офисом NOAA нам поручили сначала провести экспедицию, выяснить, что находится внизу, а уже затем представить результаты миру.
Мне это не понравилось, но я понимал: заголовок будет эффектнее, если мы действительно что-то там найдём.
Как один из самых опытных пилотов, я был назначен руководителем миссии. Она должна была быть одиночной — в словах моего начальника: «Это изменит наше представление об океане навсегда».
После горы подготовок, предупреждений и бумажной волокиты мой аппарат завис над водой, а я сидел так, что ноги были направлены прямо в проём, ведущий в этот новый, более глубокий слой земной коры.
Мой аппарат, который я назвал «Аполлон», был усилен по максимуму: мощная броня, лучшее титановое покрытие, какое только можно купить. Он был прекрасен, и иногда мне казалось, что я недостоин его пилотировать.
И вот одним резким движением меня опустили в море.
Не буду утомлять вас деталями спуска — ничего необычного не произошло. Я увидел множество существ, больших и малых, но всё это мне уже доводилось встречать.
Если не считать кашалота, который проплыл надо мной и едва не довёл меня до инфаркта.
Спустя примерно три часа я достиг Бездны Челленджер. Честно говоря, мне было немного страшно. Несмотря на множество приключений в недрах синей бездны, здесь, на самом дне, я ещё не бывал.
Здесь было пусто. Ни искры жизни, разве что бактерии. Если одиночество когда-нибудь получит словарное определение, то это будет именно оно: тьма, холод и запустение. То, что вообще что-то может выживать на такой глубине, казалось невероятным.
— Двигайся вперёд. — Интерком ожил, вырвав меня из оцепенения. Я совершенно забыл, зачем нахожусь тут, заворожённый торжественной пустотой вокруг.
Я подчинился и немного поднял «Аполлон».
И тогда я это увидел. Огромная расщелина в морском дне, тянущаяся, казалось, на мили. Шириной почти со школьный автобус. На наших сканах она выглядела куда меньше и уже.
Что бы мы там ни засекли раньше, разлом расширился.
Я доложил об этом начальнику, и он встревожился не меньше моего.
— Может, недавно произошло ещё одно смещение… может быть. — Его вялый ответ уверенности не прибавил, но мне оставалось продолжать.
— Я собираюсь войти в отверстие, — сказал я, и в голосе моём дрожал явный страх.
— Вперёд. Удачи, парень, — ответил начальник.
И я вошёл в новую, самую глубокую точку нашей планеты.
Первые двадцать метров всё было обычно: лишь камень и земная порода окружали мой спуск.
Но затем вновь наступила тьма. Стен больше не было, пропал сам разлом. Я посмотрел на сонар — и рот мой открылся от изумления.
Я находился внутри гигантской пещеры диаметром почти милю.
Я лишился дара речи; мысли вихрем носились там, где слова отказывались служить.
Воображение рисовало идеи, страхи и ужасы: что может скрываться здесь, опасно ли это, умру ли я и так далее.
Я доложил о находке начальнику, и он, как и я, был поражён.
— Ты уверен, что видишь именно это? — Да.
«Аполлон» был оснащён новейшей техникой, в том числе радаром — на случай, если ко мне приблизится кит или другое крупное существо. Этот радар никогда не подводил, но последние часы молчал из-за отсутствия крупных объектов на такой глубине.
И вдруг он ожил. Я взглянул на экран — к моему ужасу и восхищению одновременно пять крупных отметок двигались ко мне.
Я пытался сохранять самообладание, судорожно вдыхая и выдыхая, жалкой попыткой не впасть в панику. Но помогало слабо.
Ничто такого размера не должно обитать на подобной глубине.
Сознание рисовало чудовищ, монстров, прожорливых тварей, готовых разорвать меня.
В нервозности я не заметил, что начальник пытался выйти на связь.
С трудом справившись с собой, я снова включил линию.
— Почему ты остановился? Что там?
— Там пять… чего-то, движутся ко мне, сэр. Понятия не имею, что это.
— Ты серьёзно? Насколько они большие?
Я взглянул на отметки — до меня оставалось секунд пять. Они были не гигантские, но для этих глубин всё равно чрезмерно велики: футов семь-девять.
— Около восьми фу—
В этот момент я почувствовал сильный, резкий удар снаружи. Не будто кто-то пытался пробить корпус, а скорее будто что-то врезалось в «Аполлон».
Я проверил 3-D-камеры, направив их на сторону столкновения.
Успел увидеть хвост, исчезающий во тьме. Жёсткий, похожий на панцирь, по форме напоминал пиковую масть.
Пытаясь осмыслить увиденное, я ощутил очередной толчок, теперь сверху. Что бы это ни было, оно было сильным: не настолько, чтобы пробить титан, но достаточно, чтобы сдвинуть аппарат на фут.
Я снова посмотрел камеры и увидел пару ног — они походили на паучьи, насекомьи, только толще и с шипами. И снова исчезли во мраке.
Ещё один удар пришёлся прямо по пилотской кабине, заставив меня обмочиться от ужаса.
Мне не понадобилось смотреть камеры. Тварь ударила в иллюминатор и не уходила из поля зрения.
Я застыл, заворожённый тем, что можно было назвать лишь чудом природы.
Передо мной, уставившись круглым, чёрным как смоль глазом, гипнотизируя своей красотой, парило огромное, желтовато-песочное доисторическое существо.
Эвриптерид, известный палеонтологам как морской скорпион.
Я онемел. Морские скорпионы вымерли более 250 миллионов лет назад, во времена Великого вымирания, Пермо-триасового кризиса.
Эвриптериды были полностью уничтожены, поэтому я не мог подобрать слов. Ни одна фраза не описала бы мои чувства.
По-моему, оно тоже рассматривало меня. Похоже, людей оно ещё не встречало.
Оно наклонило насекомообразную голову, словно размышляя, кто я такой.
Внезапно к иллюминатору подплыли ещё — ошеломлённые тем, что видят.
Детёныши сидели на спинах, судя по всему, матерей, изучая меня.
Я начал фотографировать морских скорпионов и отправил снимки начальнику.
Он вышел в эфир, и на фоне раздались радостные возгласы коллег.
— Потрясающая находка! Видишь ещё что-нибудь?
— Пока нет, но сообщу, если увижу.
Отключив связь, я продолжал глазеть на скорпионов. Они словно разглядывали меня в ответ.
Внезапно все они разошлись, и к стеклу подплыл гораздо больший, старый на вид экземпляр.
У моего аппарата были манипуляторы — захваты для перемещения камней и пород. Существо подтянуло панцирный корпус к манипуляторам, потёрлось, а затем наклонило голову, показывая крупного паразита, впившегося в неё.
Сначала я не понял, чего оно добивается, пока не дошло: оно хотело, чтобы я снял паразита.
Манипуляторы не предназначены для хирургии, но паразит был достаточно велик, и я надеялся, что смогу ухватить. Риск был огромный: убью — будут проблемы.
Но в глубине души я чувствовал, что оно отчаянно. Поэтому осторожно подвёл один «клещ» к паразиту, другой — подпер голову. Это было как игра в кран-машину, каждый миллиметр давил на нервы.
Наконец я захватил паразита, и одним твёрдым рывком сорвал мерзавца.
Скорпион дёрнулся, мотнув головой от боли.
Но вскоре, кажется, обрадовался: завертелся, как счастливый щенок.
Он снова подплыл к стеклу, дружелюбно толкнулся в «Аполлон», а потом опустился в глубину, за ним последовала вся семья.
Оправившись от пережитого, я погрузился дальше, сердце стучало уже с долей гордости.
Я доложил о встрече, показал фото — команда была в восторге. Начальник одобрил дальнейшее погружение.
Сонар подтверждал, что пещера оправдывает все ожидания NOAA.
Добравшись до середины полости, я увидел, как радар ожил вновь: к аппарату приближалось нечто огромное, футов шестьдесят в длину.
Я всегда презирал истории о живущем в бездне мегалодоне.
Но, глядя на массивную метку, вы не осудите меня за страх.
После живого ископаемого я уже не отрицал возможность гигантского монстра.
Однако страх улёгся, когда я заметил, как медленно оно движется — почти неподвижно.
Я связался с начальником, он велел приблизиться. Любопытство победило, и я направился к метке.
В кромешной тьме я ничего не видел и готовился к столкновению.
Но не успел приблизиться: чудовище само подало голос — глубокий, громкий, всепроникающий.
Звучало как призыв кита, но куда громче и с басом. Голова звенела, сердце выскакивало.
Свет внезапно осветил источник звука.
Оглядываясь назад, понимаю: люди — крошки рядом с некоторыми созданиями. Мы — вершина пищевой цепи, но не везде. Размер — один из таких случаев.
Перед «Аполлоном» плыло гигантское рыбье тело, костистое и массивное. Голова будто целиком из кости, бронированная и жёсткая. Остальное постепенно выходило из тьмы.
Ещё одно живое ископаемое. Большая, здоровая, величественная рыба.
Гигант даже не обратил на меня внимания, удостоив лишь мимолётным взглядом.
Разумеется, я сделал фото и отправил наверх. В ответ снова грянули овации.
Наконец его огромное чешуйчатое туловище растворилось во мраке, и я больше его не видел.
Мне дали добро идти глубже, но спустя три секунды я понял, что достиг дна.
Оно отличалось от Бездны Челленджер. Серое, почти без песка. Поверхность исполосована зубчатыми шрамами.
Удивительно было то, что дно казалось мягким, словно подушкой, а не камнем.
Я обсуждал с начальником дальнейшие шаги.
Он хотел исследовать место дальше — вдруг найдутся ещё живые ископаемые.
Я его понимал: всё, что мы знали о море, перевернулось.
Я начал движение, и произошло странное: почва подо мной чуть завибрировала.
Сначала я списал это на тектонику, но внезапно земля сдвинулась так, что «Аполлон» едва не опрокинулся.
Радар вывел отметку, но это была не точка.
Белая зона занимала почти весь круг радара, словно вся окружающая область была живым организмом.
Я запустил сонар и увидел то, что сознание пыталось вытеснить.
То, что можно описать лишь словом «левиафан», двигалось — и это движение происходило непосредственно подо мною.
То, на что я сел, было не дном.
В панике я попытался включить интерком, но он не работал. Связь с командой исчезла.
Я рванул «Аполлон» изо всех сил.
Внезапно аппарат застыл. Двигатели работали, но он не двигался. Я проверил сонар — ничего не мешало.
Интерком ожил, но вместо голоса начальника раздался глубокий, раскатистый, почти жёлчный голос.
— Нет. Оставайся.
Я онемел; страх, шок, непонимание спутались в голове.
Он… разговаривал со мной?
Я медленно включил связь.
— Кто… ты? — выдавил я, голос дрожал.
Существо пророкотало, голос был спокоен, но властен.
— Я — не «кто». И даже если бы был, это не имеет значения.
Сознание лихорадочно искало объяснения: как это… говорит по-английски? Как вообще может говорить?
— Зачем ты здесь? Как ты нашёл это место?
Я ответил правду.
— Я… я морской исследователь. Смещение земной коры открыло проход ниже, чем мы считали дном. Мне поручили спуститься.
Я его не видел, и слава Богу — сердце бы не выдержало. Но я ощущал, что оно думает.
— …ты пришёл вредить или исцелять?
Мне было страшно, но я вспомнил, как помог тому скорпиону. Если моя жизнь на кону, стоит упомянуть об этом.
— Раньше я встретил эвриптеридов… я… помог старому снять паразита.
Оно приняло мои слова и ответило.
— Спасибо.
В тоне существа было что-то умиротворяющее, и я немного успокоился, решившись задать вопрос.
— Что… что это за место?
Долго оно молчало. Наконец проговорило.
— Давным-давно, задолго до того, как ваш вид появился на планете, существа разных эпох спаслись от своих катастроф. «Эвриптериды», как вы их зовёте, не выживали в новом мире. Я позвал их сюда, наделив силой и выносливостью для этих условий. С течением лет сюда стекались и другие морские создания. Я — хранитель этого места. Моё предназначение — защищать и оберегать здешнюю природу.
Я утратил дар речи. Это существо было чем-то вроде подводного божества. Я не успел осмыслить, как оно вновь заговорило.
— Тебе не место здесь.
Я встрепенулся, ещё больше растерявшись.
Похоже, оно улавливало мои мысли, потому что продолжило.
— Ты и твоя группа… благонамеренны. Но остальные твои сородичи — нет. Они грабят, уничтожают экосистему наверху. Недавно сюда пришли морские создания и рассказали о беспределе вашего вида. Я закрою этот разлом, и возвращаться сюда нельзя. Не рассказывай никому обо мне. Уйди с тем знанием, что уже получил, но ни каплей больше.
Я понял. Увы, оно было право.
— Понимаю… — прошептал я.
На этот раз в эфире раздался лишь оглушительный рёв, который на меньшей глубине, будь у него место, мог бы разрушить целый город.
Прежде чем начать подъём, меня осенила ещё одна мысль.
— Как ты… оказался здесь?
Долгое молчание, и наконец последовал последний ответ.
— Есть тайны, которым лучше оставаться тайнами.
Меня это слегка раздражало, но я понял.
На поверхности коллеги накинулись с вопросами, требуя объяснить, почему я пропал из эфира.
Но в конечном счёте всё это не имело значения.
На следующую ночь я вернулся к станции, чтобы убедиться, что отверстие закрылось, — и оно действительно закрылось.
Думаю, я никогда не забуду пережитое в бездне. И, честно, кто-нибудь смог бы? Это было потрясение, которое мне не до конца понятно.
Медиа тоже не могут перестать говорить об этом: снимки современных доисторических чудищ облетели весь интернет.
Если появится новая трещина — ещё одна рана Земли — и мы обнаружим нечто подобное, я туда не вернусь.
Потому что я всё ещё не знаю, что это было.
Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit
