Но вот, что поразило в этой сучке, -

Её наивный, добродушный взгляд!

Её глаза большие, как алмазы,

Доверчиво смотрели на меня:

"Живые", настоящие, - не стразы!

В них было столько жизни и огня!

Я взял её для дома, для охраны

И через день объедками кормил,

Но вот, что удивляло: как ни странно,

Собачий взгляд всегда довольным был!

Я называл собаку просто - Сука,

Порой пинал, - когда не в "духе" был…

Но вот нюанс, но вот какая штука,

Пёс в "юбке" всё равно меня любил!

Однажды ночью Сука убежала,

Как ни крути, случился недогляд!

А вскоре, под забором нарожала

Пять маленьких коричневых щенят!

К чему в хозяйстве лишняя обуза,

Так поступали дед мой и отец,

На всех просторах бывшего Союза,

Щенят ненужных ждал один конец!

Я взял ведро, налил воды до края,

И тех щенков в охапку, а потом

В пучину вод безжалостно макая,

Всех утопил, не мешкая, гуртом!

Вода в ведре не долго бултыхалась,

Не слышал я щенят последний вздох,

Рука моя в воде не разжималась,

Пока последний из бедняг не сдох!

Но тут я оглянулся: за спиною,

Безмолвно, словно вкопанная в твердь,

И наблюдая с ужасом за мною,

Стояла Сука, страшная как смерть!

Из глаз её текли потоком слёзы,

И дикой болью был наполнен взгляд,

Звучали в нём безмолвные вопросы:

За что? Зачем? К чему такой расклад?

И тут она белугою завыла,

И вздрогнул от рыданий белый свет.

Так громко Сука болью голосила,

Что пёсий мир ответил ей в ответ!

Такого вопля я не слышал сроду,

Со всех дворов, натужно, всей толпой,

Собаки, не взирая на породу,

Сочувствовали Суке всей душой!

Я содрогнулся, смелость в пятки влезла,

А Сука вдруг почувствовав мой страх,

Презрительно взглянула и исчезла

В ближайших можжевеловых кустах!

Прошло полгода, вдаль умчалось время,

Я понемногу стал о псине забывать,

Да только мной посеянное семя,

Мне днём и ночью не давало спать!

И вот однажды лежа на диване,

Услышал я почти забытый вой,

Негромкий, еле слышный звук в тумане,

А после лай, знакомый и родной!

Я вышел на крыльцо и растерялся:

Из летней кухни чёрный дым валил,

Вовсю огонь на чердаке плескался,

И постепенно набирался сил!

А в летней кухне в кучу сбились дети,

Один другого меньше - вот беда!

Они, попавши в огненные сети,

Уже решили, что их смерть - судьба!

Я вышиб дверь, и действуя умело,

Двоих в охапку и на воздух вон,

Затем опять, до безрассудства, смело,

Щадить себя? Какой в том был резон?

Тут чувствую, что силы на исходе,

А там осталась маленькая дочь,

Лежит в дыму, без памяти, в проходе,

Совсем одна и некому помочь!

Вдруг тень в огонь, мельком увидел - Сука…

Отважно в ад, под возгласы чертей,

Затем назад, и не издав ни звука,

Малютку вытащив, свалилась у дверей!

Я лапы Суке целовал рыдая.

Так голосил и не стыдился слёз…

Она же, от ожогов умирая,

Стремилась в царство вечных пёсьих грёз!

Глаза закрылись от ужасной боли,

С трудом дыша, ведя со смертью бой,

Она, ещё держась на силе воли,

Меня прощала всей своей душой!

Мы схоронили Суку на рассвете,

На перекрёстке, возле трёх берёз…

Рыдали все: и взрослые, и дети,

И не стыдились вовсе горьких слёз!

А через день, блуждая возле свалки,

Заметил я трёх маленьких щенят,

Они так были неуклюже жалки

И на меня смотрели в аккурат!

Я подошёл: ГЛАЗА, ГЛАЗА БОЛЬШИЕ!

Доверчиво смотрели на меня,

Не стразы, настоящие - ЖИВЫЕ,

В них было столько жизни и огня!

Я всех их взял, и всех назвал - СПАСИБО!

Чтобы внутри заполнить пустоту,

И не забыть мне больше когда - либо,

Собачью неземную доброту!

Эдуард Зуев