Сон.

С этими мыслями, я спокойно уснул на диване в одежде. Моя головная боль, медленно погрузила меня в сон.

Утром я проснулся ровно по расписанию, но поняв что своей выходкой я обеспечил себе увольнение, я снова развалился на диване. Впрочем засыпал я ненадолго, через каждые пятнадцать минут я просыпался и со страхом глядел на часы, думая что я опоздал. В конце концов меня это достало и я выкинул часы из окна. Время теперь не властно надо мною. Важна лишь минута когда я уйду.

Мне стал снится сон, впервые за долгое время. В этом сне я находился в длинном, казалось бесконечным коридоре. В этом коридоре были небольшие выемки, обрамляющие кабинеты и дающие проход к окнам, откуда лился свет и освещал коридор. Между этими выемками были длинные тёмные пробелы. Я стоял у одной из этих выемок и будто по сигналу, не воспринимая ничего вокруг, я двинулся вперёд. Погрузившись в темноту, видя перед глазами только свою цель. Я ощутил только небольшой холодок пробежавший по коже.

Пройдя середину тёмной части коридора, слева от меня раздался голос:

— В какой вам кабинет?

Я сильно перепугался и от страха юркнул к противоположной стене, подальше от напугавшего меня голоса. Чьи-то руки упёрлись мне в спину и кто-то позади меня заорал:

— Аккуратней!

Я испугался пуще прежнего и отпрянул к соседней стене подальше от злосчастных рук. Видимо я ошибся, подумав, что голос был слева от меня. Но вдруг ситуация повторилась, снова, не успев я добраться до стены как какие-то руки упёрлись мне в спину, но на этот раз слова прозвучали следующие:

— Да, хватит это делать!

Я замер посреди коридора, собрался с мыслями и сказал:

— Кто вы такие?

— Мы? — переспросил голос. — Я сижу тут один и вы уже дважды на меня напали!

— Я уверен, что вас несколько.

— Не знаю что вы там несёте, но вы так и не ответили мне на вопрос.

— Я… — Вдруг замешкался я, не осознавая, что я здесь делаю, но посмотрев на свет, я тут же сказал: — Я иду на свет… — И указал рукой, но понял, что в этом нет смысла, так как даже не увидел свою руку.

— Но вы из света вышли.

— А почему вы сидите в темноте?

— Жду свою очередь.

— Но вы же здесь один?

— Да, — ответил он. — Но передо мной очередь. Так вам собственно в какой кабинет.

Я попытался вспомнить в какой мне нужно кабинет. Конечно же в восьмой. Да, в восьмой, мне об этом говорили ещё давно, но я не дошёл. Сегодня обязательно надо зайти.

— А мне в тринадцатый.

— Разве я ответил в какой мне необходимо кабинет?

— Да.

Действительно, только что же сказал.

— Вас потом направят сюда, — вдруг заявил незнакомец.

— Я не хочу здесь находится.

— И я не хотел…

— Зачем тогда вы здесь сидите?

— Куда направили, там и сижу. Везде так, у всех людей.

Я не понял, подумал что это очень глупо, но решил промолчать.

— Вы и сами не лучше, — вдруг заявил он. — Вы не лучше других. У нас всех одна судьба, осуждением тут не поможешь.

— А как же протест? Как же собственное мнение?

— Смешно слышать это от вас!

— Откуда вы знаете кто я?

— Я ваш начальник.

И тут будто из мглы вылезает образ моего начальника, буквально мгновение мелькает передо мной, с разбитым носом, и снова исчезает. Сам он в этот момент не шелохнулся, но тьма вокруг него расступилась, обнажив его и снова спрятала. Я тут же осознал, что всё время мне этот голос был знаком. И как я вообще не узнал его раньше?

Я тут же обозлился и решил прекратить разговор и пойти дальше, но вдруг руки ухватили меня за край моей кофты и потянули назад. Я резко развернулся, рука слетела с меня и я попытался ударить в темноту примерно представляя место его головы. Но то ли у меня были слабые руки, то ли я промахнулся, в любом случае я ударил только воздух. И поняв свою оплошность я решил убежать. Рука снова попыталась меня ухватить. От страха я зажмурил глаза и словно пробиваясь через стену я оказался в светлом закоулке.

В углу сидела женщина, её взгляд был направлен на дверь восьмого кабинета. Я стал смотреть на неё, её лицо казалось мне знакомым, но каждый раз как я пытался вглядеться в её черты лица они уползали от меня. Как только я решил отвлечься и зайти в кабинет её взгляд резко переключился на меня. Настолько резко что я даже не заметил движение её головы, как будто она и всегда смотрела мне прямо в глаза. Я тут же замер и стал наблюдать за её реакцией, она не двигалась, а только смотрела на меня безжизненным мёртвым взглядом. Я начал движение, а её поза так и стояла в оцепенении, но стоило мне только на долю секунды отвлечься, взглянув на дверь, как её глаза тут же были направлены в мою сторону. Я решил оставить всё как есть, неловко постучался в дверь и приоткрыл её. Напоследок я взглянул на неё, она так же смотрела на меня мёртвым взглядом.

Зайдя в очень освещенную комнату я увидел доктора. Он сидел за рабочим столом и усердно что-то записывал. В комнате было очень много света, настолько много что некоторые предметы было тяжело разглядеть, отчётливо виднелся только врач и его письменный стол. Тут я осознал что нахожусь в больнице, вернее не осознал, а понял что знал всегда, это же было очевидно.

— Присаживайтесь, — сказал мне доктор, чем выбил меня из раздумий. Я тут же оказался перед ним. — Что вас беспокоит?

Я постарался рассмотреть его лицо, но он был в маске.

— Почему вы в маске? — Спросил я.

— О, если вас это смущает, я могу её снять, ответил он и тут же снял медицинскую маску и медленно положил передо мной. Я наблюдал за этими действиями, пристально следя за маской, но стоило мне снова обратить на него внимание, как он тут же оказался в маске. Меня это на секунду озадачило, я посмотрел на маску перед собой, даже потрогал её, но после с лёгкостью отпустил этот инцидент. — Что вас беспокоит? Спросил он.

Я призадумался, до входа в этот кабинет я уверенно знал, что мне нужно и для чего я пришёл, но этот вопрос ввёл меня в ступор. Я озадаченно посмотрел на него. Он будто бы понял мою растерянность и тут же подхватил разговор.

— Не знаете зачем сюда пришли? — Спросил он.

Я преодолев свою неуверенность я заговорил:

— Я… Я не знаю… Меня беспокоит что-то, но я никак не могу понять что именно. Я не уверен, что мне поможет врач…

— Тогда что вы здесь делаете?

Вдруг я стал не уверен, нахожусь ли я вообще в больнице. Я стал не уверен врач ли передо мной сидит или нет. И на фоне своих заблуждений, я перевёл разговор в другое русло.

— Что за женщина сидит в коридоре? — Спросил я.

— Это ваша мать, — ответил он.

Я ошарашенно посмотрел на дверь. И правда, вспоминая образ той женщины, я всё больше убеждался что это была моя мать. Но как я мог не узнать её? Или может я её узнал, но просто не придал этому значения? Слова доктора будто в подкорке убедили меня, что это она и заставили думать, что я всегда это знал.

Мне тут же захотелось выйти из кабинета, спросить что она тут делает? Может она больна? Но почему она не рассказала мне? Хотя когда? Когда я вообще последний раз с ней общался?..

— Да не волнуйтесь вы так, — вдруг перебил мои мысли доктор. — С ней всё в порядке. А вот с вами, нет.

— А что со мной не так?

— Я не знаю, вы мне скажите?

— Я не могу правильно сформулировать мысли, я слишком уставший.

— Ну а тем более не могу формулировать мысли за вас. У вас душевное расстройство?

— Думаю, да.

— Вы планируете уйти из этого мира?

— В каком-то смысле, да.

— Вы не уверены?

— Да нет, — замешкался вдруг я. — Я уже твёрдо давно всё решил!

— И тем не менее вы пришли сюда.

— Я не понимаю зачем я сюда прошёл. Но вы должны помочь мне.

— Вы не понимаете зачем вы пришли в этот сон? Вряд-ли я смогу вам помочь с тем, с чем вы сами не можете справится.

Я вдруг замешкался и осознал что я сплю. Что я даже не выходил из дома и нахожусь в своей кровати. Я стал разглядывать предметы на столе. Пустые стикеры, стаканчик с ручками и карандашами, набор непонятных папок, типичный, врачебный, рабочий стол. Я посмотрел на свои руки, всё было очень чётко и детализировано, хотя я понимал, что мои руки намертво прилипают к постели.

— Так значит это всё бессмысленно, сказал я доктору. — Всё это лишь игра моего сознания.

Стоило мне только оторвать внимание от своих рук и посмотреть на врача, как он тут же перестал заполнять свои бумаги и направил на меня тот же мёртвый взгляд, каким смотрела на меня моя мать.

Я немного перепугался, а затем услышал звон телефона.

— У вас звонит телефон, — сказал я доктору и попытался найти его на столе. Он не сводил с меня мёртвого взгляда и у меня началась паника. — У вас телефон звонит! Ответьте на звонок!

Он даже не шевельнулся, не моргнул и бровью не повёл. Я стал паниковать куда больше, после чего резко встал и выбежал из кабинета. В закоулке моей матери не было. Я выбежал в коридор, снова оказался среди двух тёмных пробелов. Мне было страшно бежать хоть в какую-то сторону, а звон телефона тем временем так же продолжал звучать в моих ушах. Я осознал, что мне срочно нужно поднять трубку, но для этого надо как-то осветить себе путь.

Стоило мне только об этом подумать, как во всём коридоре стал зажигаться свет, лампа за лампой, будто маршируя по потолку. Я взглянул на стены. Из них торчали руки, чуть выше сидушек, для очереди. Теперь я понял, что скрывала темнота. Коридор был широкий и я посчитал что если буду бежать строго по середине, они не смогут меня схватить.

Я начал своё движение, но мне казалось, что я очень медлителен, на меня нахлынула усталость, а за тем я почувствовал, что меня оттягивают назад. Они словили меня. Я стал паниковать испытывать сильный страх. Мне казалось, что я уже совсем возле звона, ещё чуть-чуть и я дотянусь. Но вдруг я стал задыхаться, отпустил эту мысль, попытался заорать и проснулся.

Я резко встал, быстро стал искать глазами телефон. Он был на тумбочке. Это звонили с работы. Я бросил трубку.

Глава 1

- "Надо было в бандиты идти." - подумал он в сотый раз, закручивая сорванный винт отверткой с обломанными шлицами. - "Хоть и говорят, что работа вредная - да тут еще надо посмотреть, у кого вредней. Зато что отнял, все твое. Что убил - то и съел!" - Он домучил расцепитель, подул на стертую ладонь и принялся собирать огрызки, полученные вместо инструмента.

- "А ведь ехал за баблом" - мелькнула мысль. - "На свежий воздух, называется." - На Мегазавод, где платили ого-го, его не взяли: сказали, нету специальности. Конечно, откуда специальность, если отовсюду выгнали? Из школы выпнули в ПТУ (которое гордо называлось "колледж", а по факту оказалось шарагой с гопниками). Из универа попросили за матан (ладно, там был не только матан.. Да и не просили, сам ушел). Со вторым универом оказалось проще: в смысле, учиться проще. Чего там не учиться, на юридическом? Никакого матана.. Пока бабосы есть. А вот они-то, внезапно, закончились.

К двадцати пяти годам жизнь преподнесла Николаю немало открытий. О Любви, например. О Дружбе. Не все из них были приятными, но самым поганым оказалось открытие о Сакральности Бабла. Для него всегда деньги были просто грязными бумажками, а оказалось, что на них вся система общественных связей построена! И нигде, ни в одном учебнике про это - ни гу-гу. А ведь он изучал экономику. Но все авторы дружно писали, что деньги это товар, деньги это мера стоимости. Средство накопления, ага. И ни одна собака, кроме, пожалуй, Бальзака не говорила о том, что деньги - это Икона. Что человек без денег - что-то вроде прокаженного.

Нет, он и раньше сталкивался со "встречей по одежке", но считал это локальными вывихами: дескать, кое-где у нас порой, а в целом человек человеку Пятачок. Главное, мол, чтобы человек был хороший! А оказалось, что если у хорошего человека нет хорошей работы - то он и не человек вовсе, а так. Млекопитающее.

Папа сказал "Иди работай". Он пошел. Сам папа был работник еще тот, полжизни просидел на диване. Но зато совершил большое дело: практически доказал ошибочность тезиса "истина в вине". Истин не нашлось, разве что пара аксиом, вроде "пей дома, не то замерзнешь" и "опохмелись, не то подохнешь". С таким-то наследием Николай и отправился, что называется, "за трудовыми доходами" - благо, забивать гвозди и крутить гайки папа научил.

Довольно быстро выяснилось, что с доходами полный нефонтан: нормально, а местами даже очень неплохо платили работягам, сумевшим устроиться на Мегазаводы. Таковыми считались те, что гнали продукцию на экспорт и имели валютную выручку. Всем остальным предлагалось.. а нихрена не предлагалось. Государство, десятилетиями сгребавшее "средства производства" под себя, окончательно рассовало заводы-пароходы по карманам, а офигевшему от такого поворота населению устроило Первую и Вторую Чеченские.

Вот в такой обстановке, у Николая и созрел Хитрый План. Ну как, созрел.. Дядя подсказал. У дяди ума была палата, хоть и без образования. План был в том, что раз без специальности на Мегалесопилку не попасть - надо устроиться в контору попроще, учеником. А там, на месте, получишь и разряд, и квалификацию. И уже потом, со специальностью.. Оказалось, получить Документ можно за полгода. Без трехлетнего просиживания штанов в шараге с дебилами. Для Николая это было открытием: папа о таком не рассказывал. "А школа, а шарага, а два университета? Хоть бы кто намекнул. А вот дядя - Голова.." Дядя снял ему квартиру, подогнал халтуру по ремонту электроники. Дядя подкидывал продукты и советовал: кто в поселке и зачем, кого лучше сразу в морду, а кому оказать уважение.

По закону о Сакральности Бабла, работягам старались не платить. Просто это было не принято. Зачем платить собаке, что мерзнет всю жизнь на цепи, охраняя твой двор? Плеснуть ей помоев, чтоб не околела, и пусть спасибо скажет! А подохнет - "не вписалась в рынок" и "за забором очередь выстроилась." На Мегазаводе, где офигенный оборот, порядки были другие. А здесь - "если ты реально платишь лохам, чем сам от лоха отличаешься?"

Николай как-то возмутился, что зарплаты три месяца нет, на что дядя сказал, что начальство зарплату получает стабильно, как и бухгалтерия.

- А с какого перепуга, они ж не делают нифига?!

- Они умнее.

- Да они!.. - начал было Николай, и заткнулся.

Дядя был прав: если из двух человек один забесплатно на морозе лезет руками в говно, а другой за нормальные бабки в теплом офисе жопу отращивает - кто-то из этих двоих определенно идиот. И наврядли тот, что в офисе.

Коллеги чуяли этот оскотинивающий подход, но открыто не протестовали. Те, кто мог - уходил, Николаю же пока идти было некуда. Оставшиеся боролись с системой методом ползучего саботажа: пили чудовищной вонючести самогон и воровали все, что гвоздями плохо приколочено. Потом били друг другу рожи. О работе вспоминали, когда где-то что-то утонет, сгорит или взорвется. Дядя называл это "им как бы платят, они как бы работают".

В результате, взрывалось и горело регулярно, потери были колоссальными. Николаю казалось, что он то ли на войне, то ли на съемках дурного фильма ужасов. Ни трупы, ни миллионные убытки никого не беспокоили. Это был настоящий заповедник идиотов, где нормальные надолго не задерживались. - "Контингентец еще тот"- рассуждал Николай, в последний раз обозревая ряды силовых автоматов, укрытых в тесной будке понижающей подстанции. Вроде бы, все в норме. - "Того же Трясучку взять, кто его нанял электриком? У него же тремор, его колбасит, как Каштанку на морозе. Я такое только в телевизоре видел, чтобы руки тряслись с амплитудой в десять сантиметров. А этот, что с тюрьмы пришел? Двадцать лет дебилу, неделю отработал - снова сел. А сварщик - наркоман? Два шва сварил и досвидос, мне некогда. Конечно некогда, ты же ширяешься каждые три часа, скотина!"

Ему оставался месяц. За эти полгода он излазил поселок вдоль и поперек, от водозабора до канализации. Он знал, где на котельной барахлит насос и на какой из подстанций греется трансформатор. На очереди был леспромхоз - то, зачем, собственно, "все мы здесь сегодня собрались." - "А там подниму бабла, куплю сурфа - и чао, буратины!" - Он закинул сумку на плечо и выключил свет. Затем развернулся к двери, но выйти не успел: в пяти километрах к югу, на пересечении воздушной ЛЭП 10 КВ и железнодорожной линии 22 КВ, подул сильный ветер. Провисшие, давно никем не обслуживаемые провода "десятки" легли на туго натянутый трос, по которому на локомотивы подавалось двадцать две тысячи. Старый трансформатор, у которого давно закис аварийный клапан, не выдержал броска напряжения и взорвался.

"Также довожу до сведения вашей милости, что в замковых подвалах завелся зверь, именуемый Зомбий. По нашему не говорит, порядков не знает, воет всю ночь и пахнет химически. Откуда взялся и чем живет, неизвестно. Вероятно, ловит крыс, ибо иной пищи в подземельях не замечено. Что же касается распоряжения вашей милости на счет расследования происшествия с Дерьмовозом и его лошадью, ситуация следующая: свидетелей происшествия нашлось всего двое, Молчун и Болтун. Молчун третий день, как слег в лихорадке, а из Болтуна как обычно, клещами слова не вытянешь.. "

- А что это вы такое читаете, пан Грибыч? Что-то интересное? - поинтересовалась входящая в кабинет пани Лупич, одетая по случаю начала осени в ядовито-желтую куртку и облегающие штаны. И, не дожидаясь ответа, тут же сунула свой любопытный нос в чужое письмо: - Ого, "ваша милость"! Вы стали титулованной особой, пан Грибыч? И как давно?

Пани Лупич брала интеллектом. А что еще оставалось девочке, с юных лет привыкшей к обращению "Рожа"? Да, у кого-то красивый нос и ровные зубы, но зато у нее - три диплома, научная степень и карьерный рост. А что глаза косые - так тем удобней улицу переходить.

Сидящий за необъятным, заваленым разным хламом столом, дородный и начинающий лысеть мужчина в лабораторном халате вздрогнул, попытался загородить бумагу рукой, но у него ничего не вышло: письмо упало на пол. Пани Лупич тут же его подхватила и принялась читать вслух: - Зверь, именуемый Зомбий! Ах-ха-ха, замечательно! - пан Грибыч лишь обреченно вздохнул.

- Ну что вы такое выдумываете, пани Лупич? - прогудел он недовольно, растягивая слова. - Это пишет управляющий, тот еще жулик. Наверняка устроил очередную растрату, вот и пытается подлизываться. И незачем так орать, пани Лупич, я хорошо вас слышу..

- У вас есть управляющий? - сделала пани Лупич страшные глаза. - Замковые подвалы?! Ваша милость?!! - наступала она, размахивая письмом, словно дубиной, над головой пана Грибыча. Тот аж позеленел.

- Это шутка, пани Лупич.. - попытался он выкрутиться, но не тут-то было.

- Вы расскажете мне все! - встала в трагическую позу пани Лупич, уперев указательный палец одной руки в рыхловатую грудь пана Грибыча, а другую высоко подняв над головой вместе с зажатым в ней письмом так, чтобы он не смог дотянуться - Кайся, доцент, над разбитой ретортой своей!

- Пани, я не..

- Я тебе сейчас усы выщипаю.

Усы были тайной гордостью пана Грибыча. Усы невероятные, сногсшибательные, отпущенные им в ранней юности на свободу и с тех пор ни разу не попадавшие в цепкие руки парикмахеров. Неизвестно, с какой целью пан носил это украшение - ибо ни красоты, ни мужественности они ему не добавляли. Зато почем зря раздражали окружающих, и одно время составилась даже коалиция, имеющая целью заговор против усача. Но не на того напали: пан Грибыч видел коллег насквозь и перепить его, закаленного бойца, каждые выходные проводящего в сауне в компании пана заведующего кафедрой, не удалось даже пани Лупич. Усы по-прежнему оскорбляли в коллегах чувство прекрасного; пан Грибыч торжествовал.

- Пани Лупич, Киргхофом клянусь, я вовсе не.. - пытался отбрехаться пан Грибыч, но тщетно. Пани Лупич почуяла кровь.

Две минуты и восемь секунд спустя, пан Грибыч сознался во всем. Да, у него был замок, в замке управляющий, а к замку прилагался баронский титул. Разумеется, все это было куплено на взятки, полученные с нерадивых студентов. Также имелись в наличии роскошный автомобиль, шикарная любовница и личный самолет, на котором пан Грибыч по выходным катался в Монте-Карло, где и просаживал в рулетку целое состояние. Само собой, по пути устраивались разнузданные оргии, полные молодых красоток, текущего рекою вина и половых излишеств. Увы! Скромный доцент вел двойную жизнь, и вот теперь все это выплыло наружу.

- А ведь вы врете, Грибоедов - лениво пропела пани Лупич, усевшись по-кавалерийски, спинкой вперед, на стоящий перед зажатым в угол подопытным стул и наводя на него левый глаз. Правый жил своей, отдельной жизнью и в данный момент изучал юго-западный район. Это всегда производило на ее жертв деморализующий эффект. - Пан Кислый, который до сих пор мечтает о должности прокурора в этих своих Новых Упырях, вам может быть, и поверил бы. Но не я!

Откуда пани Лупич знала о пане Кислом, которого сам пан доцент не видел со средней школы, можно только догадываться. У нее вообще была странная привычка знать о вещах, о которых ей знать вроде бы не полагалось, совершенно точно не полагалось и даже не полагалось категорически.

Пан Грибыч взмок, тяжело дышал и был совершенно истерзан. Он не мог сообщить ей правду, это бы означало конец всему: карьере, работе, общественному положению. Поэтому он только молча сопел, раздувая ноздри и прикидывая шансы сбежать с допроса, выбросившись в окно с третьего этажа. Положение спасла сирена воздушной тревоги: пользуясь секундным замешательством пани Лупич, хитроумный пан схватил зубами письмо, на брюхе продрался сквозь частокол ножек ее стула и с радостным уханьем вырвался за дверь.

- Чудом ушел! - жаловался он несколько минут спустя пану Бутчу, который уже двадцать лет неизменно стоял с кривой ухмылкой и свернутым носом за стойкой своей рыгаловки, с вечным галстуком-бабочкой на мятой сорочке, протирая бокалы несвежим полотенцем. Пан Бутч по молодости тоже пытался покорять сияющие вершины Высшего Образования, но быстро понял, что боксировать у него получается гораздо лучше. Пользуясь связями с местной мафией, он открыл рядом с Институтом кабак - гнусного вида забегаловку в одном из подвальных помещений, где и спаивал студентов. Пан Бутч по характеру был заядлым консерватором и не любил перемен. Все эти годы у него в зале была одна и та же клиентура, в кегах - разбавленное пиво, а в руках - ставшее почти прозрачным, неопределимого оттенка полотенце.

- Пани Ведущий Инженер настоящая ведьма - доверительно сообщил он, наклонившись над стойкой и бдительно зыркая по сторонам. - Эти ее генетические опыты..

- Да какие там опыты! - воскликнул пан доцент, не сдержавшись - Она собственного мужа разорила! Пустила с голым задом отца троих детей!

- У нее и дети есть? - задумался пан Бутч, полируя бокал - Не знал.

- Про нее толком никто ничего не знает - прогудел пан Грибыч в пивную кружку, - зато она все знает про всех. У нее везде глаза и уши! - пан Бутч, сам регулярно сливавший за мелкий прайс пани Ведущему Инженеру пьяную болтовню клиентов, понимающе осклабился.

- Известное дело! С мужем развелась, вот и лезет на стену - и похабно подмигнул.

- Сохрани Курчатов! - замахал руками пан Грибыч и даже, кажется, протрезвел. - Я столько не выпью!

- А вот пан Птица смог! - расхохотался бармен, сверкая золотым зубом.

- Пан Птица всегда был рисковым человеком - пожал плечами пан Грибыч, которого уже изрядно развезло. - Во всяком случае, я бы ему страховку точно не продал.

Синьор Фогги в молодости был просто паном Фогичем, выступал в амплуа красавца - мужчины, светского человека и щеголя и даже носил золотой браслет. Он так носился со своей амбицией, что достал практически всех. В результате, при распределении мест в аспирантуре для пана Фогича вакансии не нашлось. Он, конечно же, пытался хорохориться и заявлял, что "в Институте сидят одни неудачники, а Настоящий Мужчина не поднимется от телевизора меньше чем за сто тысяч", но никто его всерьез уже не воспринимал.

Тогда пан Фогич сделал ход конем: сменил имя на синьора Фогги (кто-то ему сказал, что иностранцам платят больше) и женился на пани Кроиловой, которая работала в Институте на должности младшей помощницы заправщика картриджей Личного Копировального Аппарата самого пана Мегасекретаря. Вооруженный столь мощной протекцией, синьор Фогги открыл частную практику по написанию для отстающих студентов курсовых работ и дипломов, с целью поправить пошатнувшиеся в результате женитьбы и проведенной с гигантским размахом свадьбы, финансы. Не тут-то было! Пан Грибыч был настороже и наивные идиоты, поверившие посулам синьора Фогги и купившие у него составленные по устаревшим методичкам решения задач, оказывались в кабинете пана Грибыча, что называется, на щите.

Тот хорошо помнил все унижения студенческой поры, которым подвергал его в свое время пан Фогич, неизменно становясь центром любой пирушки, увлекая и покоряя всех красивых девушек. На долю же смиренного труженика, каким был в ту пору пан Грибыч, оставались лишь непредвиденные расходы, насмешки и хлопоты. Пану Грибычу каждый такой студент приносил настоящий праздник: сначала он обстоятельно, подробно и неторопясь макал неудачника в ведро с экстрактами их некомпетенций, а затем вставлял административную клизму. Оплодотворенный таким образом студент бежал к синьору Фогги, устраивая безобразный скандал, переходящий в истерику. Синьора Кроилова подумывала о разводе; синьор Фогги пытался уйти в запой и строил планы кровавой мести.

Сегодняшний день синьора Фогги был полон хлопот: блистал на приеме, который давала горячо любимая теща, пани Катарина. Пани Катарина была еще молода, ей всего-то стукнул седьмой десяток. К подругам, таким же сушеным старым ведьмам, пани Катарина обращалась исключительно "девочки", к особо доверенным - "девчонки", несмотря на то, что некоторым девчонкам перевалило уже за девяносто. В зяте она души не чаяла: всем рассказывала о том, какой он блестящий молодой человек (ну и что, что волосы подкрашивает, поживи с ее дочкой - еще и заикаться начнешь), как его ценят в Институте и что вот-вот, еще буквально полгода - и синьор Фогги сделает головокружительную карьеру. Оно конечно - пан Грибыч в ответ на такие откровения только глаза бы выпучил, а пани Лупич молча хрюкнула - да кто их слушать будет? В светском обществе Тотхельма пани Катарина была непререкаемым авторитетом.

Список гостей составляли: пан Лысый с супругой и дочерью (тощая молодая девица двадцати пяти лет), предприниматель и меценат (отсидел в молодости восемь лет за убийство); фрау Тод, вдова безвременно усопшего генерала Тода; пан Бетар, финансист и конечно же сам великолепный пан Футроф, покровитель наук и депутат парламента. Так же присутствовали: дежурная знаменитость - священник утраченного культа отец Дискетос и молодое дарование из провинции, тридцати пяти лет. Все давно забыли, кому именно он приходится племянником, и на светские мероприятия его приглашали по привычке.

Пани Катарина встречала гостей, сидя в антикварном кресле посреди светлой гостиной уютного фамильного особнячка, расположенного в одном из покрытых зеленью предместий Тотхельма. Здесь, вдали от посторонних глаз, предпочитали селиться влиятельные, богатые и знаменитые граждане или те, кто стремился войти в их число. Двухэтажный дом, стоящий в тени дубов и лип, увитый плющом по самую крышу, был когда-то построен последним потомком древнего рыцарского рода. Потомок, столь же неосмотрительный в финансах, сколь и доблестный в бою, ухитрился в кратчайшие сроки спустить все наследство славных предков за карточным столом. После бегства владельца от озверевших кредиторов за границу, объект элитной недвижимости, начавший к тому времени разваливаться, был выкуплен за гроши министерством внутренних дел.

В котором и служил незабвенной памяти пан Кроилов, к концу карьеры сумевший достичь должности целого Заместителя Пресс-Секретаря Центрального Департамента Аппарата Службы Внутренних Расследований. Путем сложнейших махинаций, подкупов и интриг, пан Заместитель мало того, что добился мундира подполковника - он ухитрился наложить лапу на упомянутый особняк, а так же пару зданий в центральной части города. Каковые, после небольшого (очень небольшого) ремонта были сданы в аренду по космическим ценам под торговые и офисные площади.

Совершив этот подвиг, пан Кроилов, что называется, поверил в себя и осмелился завести любовницу. Это его и погубило: супруга, до того времени благосклонно взиравшая на мелкие шалости и даже грешки пана подполковника, оказалась неготова делить внезапно выросшие доходы семьи с "этой фрёй из подтанцовки". Последней каплей оказался подарок, сделанный неверным мужем своей пассии на день рождения: пан подполковник слегка превысил бюджет, и купленный комплект белья оказался на пару тысяч дороже дозволенного.

- Вон из моего дома! - заявила пани Катарина, еще полгода назад при содействии хитроумных адвокатов переписавшая на себя всю недвижимость.

Несчастный муж, низвергнутый столь быстро с пьедестала, от неожиданности потерял душевное равновесие и утроил рвение по службе, стремясь отбить позиции хотя бы на финансовом фронте. А тут как раз подоспела проверка; по результатам которой, отправиться бы пану Заместителю Пресс-Секретаря шить рукавицы и заправлять огнетушители. Но ему и тут повезло: суровое начальство, не пожелав предавать огласке столь, в общем-то, незначительный инцидент, проявило снисхождение. Его, даже не сняв погон, отправили усмирять дикарей, опять взбесившихся в одной из провинций. Не то по поводу могильника отходов, не то из-за другой, подобной ерунды. И вот там-то фортуна ему изменила: прибыв в расположение, подполковник не придумал ничего лучше, кроме как.. пропасть без вести.

Ситуация критическая! Да попади он в плен, подорвись на мине - перейди на сторону противника, наконец! - все было бы не так плохо. Но потерять Старшего Офицера пропавшим без вести? - нет уж, шалишь! Такую оплеуху Министерство стерпеть не могло. Молниеносно была проведена секретная операция. Несчастных дикарей превратили в пыль, затем стерли в порошок, наконец, просеяли сквозь мелкое сито - все было тщетно. Подполковник как сквозь землю провалился.

Подозрительный район оцепили, прочесали с вертолетов, вырубили весь лес и осушили восемнадцать болот. Вместо одного могильника, в качестве карательной меры, возвели пять штук. Подняли зарубежную резидентуру, задействовали все дипломатические каналы - бесполезно! Проклятый офицер, словно смеясь, растворился без следа.

В целях сохранения, недопущения и удержания, пан Кроилов задним числом был оформлен находящимся в бессрочной командировке по служебной необходимости. Пани Катарине, так и не успевшей оформить развод, в качестве платы за молчание была назначена пожизненная пенсия. Мало того - сама должность пресс-секретаря была упразднена, как и его заместителей, а позорно пропавший без вести офицер назначен на вышестоящую должность Управляющего Делами, с присвоением ему очередного звания полковника и правом ношения мундира Первого Класса.

Надо ли говорить, что после этих событий пан Кроилов стал настоящей легендой? Да во всей стране едва ли найдется с десяток человек, так много сделавших для семьи! Пани Катарина всегда очень тепло рассказывала о муже - каким он был честным, справедливым и бескорыстным человеком и насколько ей тяжело оставаться без поддержки и защиты его твердых, надежных плеч.

Рекламная ссылка, ради которой все и затевалось:)  https://author.today/u/redokulov

Я проснулся. И это само по себе было не очень хорошим началом.

Вся боль, с которой я так сладостно расстался вчера - умирая, вернулась, наверствывая упущенное со мной время.

Я попытался застонать, но мой рот быстро закрыла чья-то рука в чёрной, кожаной перчатке, запах новой кожи ударил мне в нос.

- Тихо. - услышал я над своим ухом. - Ты, видать, редкостный идиот!? -

Все тот же голос продолжил. - Жить невмоготу, я понимаю. Но зачем других с собой тащить?

В этот момент я осознал, что наделал. Напился, дразнил мертвецов, расстрелял все патроны и был готов умереть. Что мне оставалось, кроме как удариться во все тяжкие? Меня укусили! Это всё! Конец игры!

Кто меня подобрал и почему не убил, увидев укус? И почему я, всё ещё Я? Последнее, пожалуй главное.

Я решил приподняться и посмотреть где нахожусь.

- Замри - гневно прошептал мужчина, прижимая меня к полу. На вид ему было около сорока. Одет в тёмную одежду, в руках пистолет с глушителем, на одном плече винтовка с оптикой, на другом полу-автомат, большой черный рюкзак на спине. На лице маска с прорезями для глаз и рта. Ничего необычного для нашего нового мира я не увидел.

За неимением других дел, я начал оглядываться по сторонам. Так, мы в магазине, это можно было понять по, разной степени одетости, манекенам. Я что, "пошопиться", напоследок решил?

- Поднимайся, вроде ушли - полуприказал, полусказал человек, прерывая мои мысли. Я присел в поисках своего оружия. Пусто.

- На - мужчина протянул мне свой пистолет - Патроны экономь. -

Это была Беретта. Ого, такой пистолет просто так не дают. Я взглянул на своего "спасителя".

- У меня такой же есть - сказал он, доставая, близнеца отданого пистолета. - Не смотри так, потом вернёшь. И не пали почем зря! Глушитель-глушителем, но один хрен громко. "Не учи учёного", хотел сказать я, но промолчал. Не стоит хамить человеку, который дал тебе пистолет.

Я выщелкнул обойму и посмотрел количество патронов. Не потому что не доверял. Если бы он хотел меня убить, я бы уже искал вход во врата ада/рая, был бы забран валькириями или был бы окружён семьюдесятью семи девственницеми или сколько их там полагается. Проще говоря был бы уже мёртв.

Пол обоймы было, что уже само по себе не плохо. Но так доверить пистолет незнакомому человеку, имея при себе неплохую винтовку, редкую в наших краях Беретту и автомат с глушителем?

- Одному мне не прорваться - будто прочитав мои мысли, сказал он - нужен кто-то, кто будет за спиной моей смотреть. Тебе уже всё равно, - он указал на мою покушенную руку - А мне шанс. Пошли

P.S. Тег длиннопост добавить не смог(. @Moderator911 крутое имя=)Я решил переиздать пост. Если можете предыдущий грохнуть, буду очень благодарен!