Хроники семейной смуты

© Бермант-Полякова О.В., 2014

В литературе под хроникой понимается произведение повествовательного или драматического рода, в котором события изображаются в хронологическом порядке, в той последовательности, в какой они происходили в жизни. В медицине хроническое заболевание – такое, от которого полностью излечиться чаще всего невозможно. Человек, страдающий хронической болезнью, является постоянным пациентом врачей и называется хроник. В психологии двадцать первого века хроника и хроник нашли друг друга.

Даже достигнув возраста родителей и на своём собственном опыте познав безденежье, недостаток знаний о том, как поладить с детьми, трудности в своей родительской роли здесь и сейчас, он не отказывается от претензий к власти родителей там и тогда. Удивительным образом такому "консервированному интеллигенту" удаётся игнорировать обстоятельства своей реальной жизни и их изменение на протяжении времени: он вечно безвластный ребёнок, который черпает силы в споре с родителями. "Вечный спорщик" с родителями – это умонастроение, которое может стать биографией. А может не стать, если повезёт с психотерапевтом.

Хроники семейной смуты - это дети, которые оказались на линии фронта между двух огней. В конфликте лояльностей, который им не по силам, они нашли укрытие и сумели в убежище залечить свои раны. Многие из них отважились на союзы и коалиции, отчаянно пытаясь жить без разногласий: во всём руководить партнёром или во всём подстраиваться под партнёра, и им удалось продержаться так довольно долго. Глубоко внутри они остались страдающими от непонимания.

Они могут сказать вам, что не желают вспоминать детский выбор, на чью сторону встать в битве матери с отцом. Или что выбрали быть лояльным только самому себе и своим интересам, и только. Или что у них не получается доверять людям. Или что им надоело рассказывать хроники смутного времени в одной, отдельно взятой семье, первому, второму, третьему психологу. Это оттого, что рассказчик и слушатель по-разному ощущают ход времени: не месяцами, но двадцатилетиями. Пережившие семейную смуту обретают способность видеть, как жёрнов справедливости поворачивается, - медленно, еле движется, да тонко мелет. Каждый из детей, переживших семейную смуту, по умонастроению - мельник, живущий особняком от других. У него свои отношения с мельницей, сокрушающей невзгоды.

Люди, имеющие опыт жизни меж двух огней, неважно будь то развод или предразводное состояние родителей по той или иной причине, слышат от окружающих, что они сами виноваты, у них плохой характер и они не справились с опытом смутного семейного времени, который надо было бы уже давно пережить и идти дальше. Эх… Уже давно на тысячу браков приходится пятьсот с лишним разводов, а отрицание массовости явления по-прежнему владеет общественным сознанием и осмысления феномена психологами даже и на горизонте нет. Почему?

Расскажу вам историю, - изменив некоторые обстоятельства места и времени действия, - о мальчике, который оказался между двух огней в родительском противостоянии.

Муж, жена, четверо детей за десятилетие брака. И тут она, - молодая, интересная, зовёт начать жизнь с новой страницы. Он уходит к ней, она остаётся выживать, в прямом смысле этого слова. Чем-то помогают знакомые и соседи, что-то дают из благотворительности, поддерживает учительница в школе. О чувствах детей к отцу говорить не будем, - и жену, и детей пьяный отец бил.

Родители мужа предлагали ей жить одним хозяйством, но сноха настояла на разделе. Мужчина тем временем попадается на взяточничестве и попадает под компанию борьбы с коррупцией. Следствие, обыски, часть поборов найдена дома у жены, допросы, суд. Жена дала показания, - сообщила правду, - против экс-мужа. Ребёнка по причине малолетства допрашивают в присутствии матери и учительницы, и он подтверждает показания матери. Отца посадили на пять лет. В отместку дед по отцу спланировал преступление: родная бабушка пригласила ребёнка туда, где нет матери и знакомых, а дед позвал с собой брата, чтобы помог расправиться с мальчиком. По трагической случайности, мальчик пошёл с младшим братом, так что дед и дядя убили обоих внуков.

Спросите себя, когда по ходу чтения вы перестали представлять, как бы поступили на месте ребёнка вы, потому что невыносимо снова и снова быть вместе с ним в конфликте лояльностей. А если я озвучу общее мнение, что виноват во всём мальчик, у него был плохой характер и поделом его убили, вы согласитесь? Между тем, это прецедентное имя в нашей культуре, имя ребёнка вам давно известно.

Как так получилось, что ребёнка в конфликте лояльностей общественное мнение обвинило в предательстве отца? Что заставило встать на одну сторону с дедом? Вмешательство властей и необходимость выбирать, отдать под суд мать за лжесвидетельство или отца за взяточничество, - где наше сочувствие мальчику, попавшему между жерновами?

Никаких доказательств, что он донёс на отца, предал отца, сказал о служебном корыстном жульничестве отца работнику райкома или милиции нет. И нет ни слова о доносе в материалах как суда над отцом Павлика, Трофимом Морозовым с его подельниками по обвинению их в выдаче справок для спецпоселенцев за взятки, так и суда над убийцами братьев,- ни в показаниях подсудимых и свидетелей, ни в других приобщенных документах. Зато есть заявления такого рода: "Сергей Морозов был сердит на внука, ругал его за то, что он давал показания против отца на суде...", "На суде сын Трофима Морозова, Павел, подтвердил, что видел в доме чужие вещи...", "Мой свекор "ненавидел нас с Павликом за то, что он на суде дал показания против Трофима..." и т. д. Убийц Павлика расстреляли. Мать с оставшимися в живых детьми уехала из деревни.

Каждый из детей, переживших семейную смуту, по умонастроению - мельник, живущий особняком от других, потому что он узнал на собственном опыте: сочувствовать тебе в конфликте лояльности никто не будет. От тебя будут стремиться избавиться, тебе припишут мотивы действий, тебе придётся выбираться из-под груд клеветнических утверждений.

Лев Толстой в романе "Анна Каренина" написал о чувствах взрослых, которые проходят через развод, - во времена, когда развод был единичным, исключительным событием. Детская писательница 1982 года рождения, Аннабель Питчер, написала "Моя сестра живёт на каминной полке" – книгу, которая рассказывает о чувствах детей внутри конфликта лояльностей. Она про смерть семьи, если не боитесь - прочтите.

Академическая психология, предметом которой является психика, полагает её отражением действительности и за единицу анализа берёт абстрактный психический процесс. Эту картину научного поиска, живописующую бессемейную реальность, стоило бы назвать "Путь слепого вдоль обрыва". У нас ведь даже психодиагностики семьи в современной психологии нет. Эх…

Искренне ваша,

Ольга Викторовна

П.С. от себя

После гибели двоих сыновей, 13-летнего Павла и 8-летнего Федора, Татьяна Морозова навсегда уехала из Герасимовки. Другим ее детям тоже досталась тяжелая судьба — Гриша умер в детстве, Роман сражался с фашистами и умер от ран уже после войны, а Алексей был осужден как «враг народа», несколько лет провел в тюрьме и лишь позднее был реабилитирован.

Матери Павлика Морозова повезло — она умерла до перестройки, а вот Алексею Морозову пришлось в полной мере ощутить те потоки грязи и откровенной лжи, которые обрушились на его брата в период демократических изменений.

Парадокс заключается в том, что на родине Павла в деревне Герасимовка, где юный пионер, по версии разоблачителей, «предавал и стучал», к его памяти относятся чрезвычайно бережно. Там сохранился и памятник Павлику, и его музей. Местные жители приходят к памятнику, оставляют у него записки с со своими самыми сокровенными желаниями. Говорят, Павлик им помогает.

(Из "Страсти по пионеру. Кем был Павлик Морозов"

http://www.aif.ru/society/history/strasti_po_pioneru_kem_byl...)