Вот это и есть те самые следы от ядовитых плевков Фета!
В 1819 году богатый мценский помещик Афанасий Неофитович Шеншин, находясь в Германии, женился на разведенной Шарлотте Фёт и увез ее в Россию. Их сын родился в России, был крещен по православному обряду и получил фамилию Шеншин. Но затем выяснилось, что крещение незаконно. Шеншин и Шарлотта венчались по лютеранскому обряду, а православное венчание произошло уже после рождения сына. Афанасий Неофитович поступил, мягко говоря, разгильдяйски. В результате его сына лишили дворянства, он перестал быть Шеншиным и стал Фётом ("ё" он затем поменял на "е", чтобы немецкая фамилия так не резала слух), то есть стал носить фамилию первого мужа матери и считаться его сыном. Это была трагедия всей его жизни.
Для того чтобы вернуть дворянство, нужно было дослужиться в армии до определенного звания, но когда кавалерист Фет дослуживался до очередного чина, этот ценз поднимался, и так было трижды. Фет был вынужден выйти в отставку. Дворянское звание было возвращено ему за литературные труды - сыграли роль переводы Горация.
В конце 40-х годов во время службы в Херсонской губернии Фет знакомится с дочерью мелкого помещика Марией Козьминичной Лазич. Они влюбляются друг в друга, но Фет понимает, что ему без права на наследство жениться на бесприданнице нельзя. И она это понимает, но просит его не разрывать отношений. Тем не менее Фет идет на разрыв и потом женится по расчету на дочери богатого чаеторговца Марии Петровне Боткиной. Но раньше Лазич погибает при странных обстоятельствах. От лампады случайно загорается платье, она выбегает в сад и на ветру сгорает, как спичка. Биографы Фета гадают: был ли это несчастный случай или экзотическое самоубийство?
После этой трагедии Фет пишет Ивану Борисову: "Я ждал женщины, которая поймет меня, - и дождался ее. Она, сгорая, кричала: "Ради Бога спасите письма!" - и умерла со словами: "Он не виноват, - а я". Пережитого Фету хватило на всю творческую жизнь.
Одновременно в Фете уживались и делец и лирик. В 1884 году он послал Льву Толстому свеженаписанное стихотворение "Ласточки" (шедевр русской философской лирики), а на обороте предлагал попридержать пеньку, которая скоро в Москве вздорожает. Оба поместья были им доведены до состояния образцовых. Когда несколько лет назад чистили пруды в Воробьевке, обнаружилось, что дно их выложено мореным дубом как паркетом, сохранившимся почти идеально. Это просто Собакевич из гоголевских "Мертвых душ", у которого колодец был "обшит корабельным дубом"!
Среди московских студентов ходила байка, что, приезжая в Москву, Фет останавливал свою коляску возле здания Московского университета, где сам учился в сороковые годы, и... плевал в его сторону, считая родной университет рассадником вольнодумия. Зная эту привычку хозяина, его кучер сам, без приказа, останавливал коляску на Моховой.
Этот анекдот был запущен Чеховым, который с Фетом знаком не был, но именно из его дневника шутливая запись ушла "в народ". Покойный фетовед Вячеслав Кошелев посвятил развенчанию этого отдельную статью. Еще в 1990-е, до капитального ремонта на Моховой, можно было видеть многочисленные выщерблины на столбах ограды. Я сам не раз показывал их знакомым, говоря: "Вот это и есть те самые следы от ядовитых плевков Фета". И некоторые верили...
Как поэт Фет был безусловным новатором. Писал "безглагольные" стихи - "Шепот, робкое дыханье. / Трели соловья, / Серебро и колыханье / Сонного ручья..." Позволял себе невероятно смелые образы. По сути, он предвосхитил "модерн" Серебряного века, прежде всего символистов. Но вот вопрос: понимал ли сам Фет свое новаторство? Его сборник 1856 года вышел под редакцией И. С. Тургенева, в которой Тургенев тщательно "выправил" стихи Фета, так сказать, привел их "в норму", а на самом деле изувечил. В 1863 году Фет оставил тургеневскую редактуру, и в советских изданиях эти стихи тоже публиковались в тургеневской редакции. Иногда кажется, что Фет сам не ведал, что творил. Например, в стихотворении "Шумела полночная вьюга...", где двое влюбленных сидят у камина, есть такой образ: "И двух наших теней громады лежали на красном полу..." Громады теней - только Фет тогда мог позволить себе такое сочетание несочетаемого.
в словаре Фета много областных орловских и курских слов и выражений (например, "стадо грачей" вместо "стаи"). Для этого нужна поэтическая смелость. Тургенев же был сторонником рафинированного стиля. Он срезал последние строфы стихотворений Фета, выпрямил их мнимые корявости. Фет потом лишь частично восстановил свои тексты, потому что итогового собрания он не подготовил, оно вышло посмертно. И это стало большой текстологической проблемой. Только в XX веке были восстановлены оригинальные варианты. Но Тургенев так поступал не только с Фетом, но и с Полонским, даже с Тютчевым. Иногда отменный и утонченный вкус мешает чувствовать новаторское и необычное. Это именно тот случай.
Настроение
Как-то так:
...
Но верь весне. Её промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.
А. Фет
Ну и тильда-тюльпаны ручной работы.
Афанасий Фет — Чудная картина
Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,
Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.
Афанасий Фет "Ласточки пропали "
Ласточки пропали,
А вчера зарёй
Всё грачи летали
Да, как сеть, мелькали
Вон над той горой.
С вечера все спится,
На дворе темно.
Лист сухой валится,
Ночью ветер злится
Да стучит в окно.
Лучше б снег да вьюгу
Встретить грудью рад!
Словно как с испугу
Раскричавшись, к югу
Журавли летят.
Выйдешь - поневоле
Тяжело - хоть плачь!
Смотришь - через поле
Перекати-поле
Прыгает, как мяч.
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Усадьба Фета
За ослика по имени Некрасов Афанасию Афанасьевичу Фету от меня отдельное спасибо.
Мой трояк на выпускном экзамене по литературе это он, Некрасов). Афанасий Афанасьевич с ним не ладил. Обычный у нас конфликт между “борцом за счастье всех людей” и деятельным дядечкой, реально помогающим жить лучше окружающим его человекам, всего-то нескольким сотням семей. Фет был деятельным помещиком, земля его была ухожена, крестьяне зажиточны, их дети обучены. “Глаголом жечь сердца” Афанасий Афанасьевич не хотел. Его стихи для другого.
Воот.
Усадьба Фета в Воробьёвке Курской губернии находится недалеко от местечка Свобода, и логично посещается одним дневным маршрутом с Курской Коренной пустынью и музеем КП Центрального фронта. Получается насыщенный день с утра до вечера. Пообедать логично в м.Свобода, там есть варианты, мы к примеру поели в постоялом дворе “Гринн”.
Парк здесь пока невелик, не так давно начали его восстанавливать, но пейзажи вокруг чудные, дом “барина Шеншина” прост и ухожен, замечательный концертный зал в Каретном сарае (про концерты уточняйте на сайте), фазаны в саду, пресловутый ослик, и непростая история жизни поэта, которую вам расскажет экскурсовод легко займут вас на несколько часов. Приезжайте, здесь хорошо.
(этот и другие материалы Курского
блог-тура на сайте http://baykifoto.ru/ )