Начало: Выполняя уговор (1/2)

— Дымок… Дымок. Дымок, Дымок, Дымок. Вставай, — расталкивала меня Оля.
— Чего тебе? — открыв один глаз, промяукал я.
— Что будем делать?
— Спать.
— Я не хочу спать. Мне так хорошо. Просто волшебно, — ёрзая на кровати, рассказывала ведьмочка. — Хочется творить, гулять, и не знаю… Чего-то, — произнесла она с многозначительной интонацией, будто это её “чего-то” конкретный предмет, имеющий цвет, запах, вкус, форму, цену и местонахождение.
— Тогда давай я буду спать, а ты, не знаю, займись этим своим, “чем-то”, — предложил я.
— Ты чего такой?
А я всю ночь играл в карты, чтобы собрать стартовый капитал для своей ведьмочки.
— Ничего, — ответил я вместо правды, оставив этот сюрприз для нужного момента.
— Дымок, а чем обычно занимаются ведьмы?
— Чем хотят, тем и занимаются, Оль.
— Я хочу… Я хочу… Хочу… Брускетту с авокадо, яйцом пашот, руколой и красной рыбой, и бокал холодненького просекко. В книге есть как наколдовать такое?
— Конечно. В разделе с завтраками.
Оля сарказм поняла и трепанула меня за шкирку, но так, любя.
— Ты такой… Прям фу! — заявила девушка, но всё-таки полезла изучать гримуар.
А я вновь закрыл глаза, планируя достать заветные часы.
— Дымок, — снова началось, только я начал падать в объятья Морфея. — Тут написано кровь девственницы. Это шутка такая?
— Где?
— В книге.
— Ну если в книге, то не шутка. А что ты там хочешь? Может, я в переводе ошибся.
— Ты эту книгу писал?
— Переводил. Ты же не знаешь древних языков.
— Ясно понятно. Мой кот — учёный. Зелье красоты хочу. Написано, что оно делает кожу нежной гладкой и упругой, перераспределяет жир и исправляет кости.
— Это правда. Учти, там нужна кровь половозрелой девственницы.
— И где я её возьму?
— Ну, раньше по деревням ходили…
— Ты мне предлагаешь по соседям пойти? Спрошу, нет ли у них половозрелых девственниц, а то у меня кровь закончилась. Да? Где мне её взять? И вообще, что за фу? Там ещё сброшенная кожа змеи и утренняя роса. Это вообще как собирать?
— Ну, слушай, тебе повезло жить в этом времени. Всё это ты можешь купить. Судя по следам, в городе три магазина, торгующих всем необходимым.
— Шутишь?
— Нет. Судя по тому, как они, скажем так: “пахнут”, там продаётся всё, что нужно...
— А стоит, наверное, просто космос.
— Думаю не дёшево.
— Замечательно. И где я возьму на всё это деньги?
— Ну, твоя прабабка использовала состоятельных покровителей, для своих прихотей.
— Чего?
— Разводила мужиков на бабки. Так, понятно?
— Я так не умею.
— А там и уметь не надо. Страница сорок два и сорок три.
Оля полезла смотреть. Там её не ждало ничего необычно. Аромат для соблазнения, и зелье на приворот.
— А-а-а, — многозначительно протянула ведьмочка, видимо понимая, что к чему. — И точно сработает?
— Это, считай основы.
— Тогда пошли в ведьмачий супермаркет.
— Думаю, в такую рань он закрыт.
— И вот мы вернулись к началу. Что мне делать-то?
— Иди погуляй. Поешь свою брускетту, попей просекко, почитай гримуар. Я сам всё куплю. Тебе пока не стоит ходить самой. Ты ничего не знаешь, ещё обманут или того хуже, обидят.
— Ладно, — осторожно кивнула ведьма, нутром понимая, что я её оберегаю.
— Там в чёрной сумке деньги. Возьми сколько надо.
На Олином лице вылезла типичная гримаса вида: ”чего?”. Она вскочила с кровати и побежала в коридор.
— Дымок?! Это как?
— Я поработал.
— А нам за это ничего не будет?
— Нет.

***
На кухне стоял чудесный аромат свойственным зельеварению. Его никак не описать. Он другой, иной, ни на что кроме самого себя непохожий. Оле не нравилось. Не нравилось всё. Начиная с того, что пришлось тащить из магазина чугунный казан, и заканчивая тем, что её холодильник стал похож, как она выразилась “на кунсткамеру”. Но тем не менее поварёшкой она работала с усердием. Кидала всё по списку, правда после каждого ингредиента прикладывалась к бутылочке с вином.

Варить пришлось долго, пока суп не загустел до кремового состояния. Потом охладить, вмешать последний ингредиент, и можно пользоваться.

Девчушка ушла в ванну. И, как было написано, напустила туда: “пару, и дыму, так, чтоб дальше носа не видать”.

Есть у ведьм один грешок, они не пишут про последствия. То ли это пошло с начала начал, когда первые учили вторых, то ли так заведено, чтоб лишний раз не пугать. Ведь будь в гримуаре приписка, что от этой жижи её всю скрючит и начнёт ломать, шиш бы согласилась такое на себя мазать. А там надо целиком обмазаться. Каждую складочку, каждый ноготок, каждую волосинку.

Процесс пошёл. Оля псиной заскулила в ванной. Задёргала дверную ручку, но безуспешно. Дверь точно не откроется. И криков никто не услышит.
Сейчас её кожа непреодолимо зудит, кости ноют, а мышцы сводит судорогами.

Пахнуло тухлятиной. Это токсины выходили сквозь поры тёмной, словно чернозём, грязью.

Не скорого, но вой затих. Зажурчала вода.
Оля вышла. Это была одновременно она и не она. Шелковистые светлые волосы, румянец на щеках. Лицо стало глаже, глаза ярче, никаких тёмных пятен под ними. Кожа — упругая, осанка — прямая, живот — плоский, и не единой волосинки нигде кроме головы.

Она посмотрела на меня, но говорить ничего не стала. Просто прошла к зеркалу.
Принять новую себя ей оказалось сложнее, чем она думала. Изменения столь неуловимы, но вместе, они делали тебя не тобой.

— Как ты? — не сдержался я и спросил.
Оля улыбнулась, показав ровные белоснежные зубы.

Окраше́ние я видел не раз, но каждые заканчивался именно так.
Оно даётся трудом и болью, но стоит увидеть результат, как всё плохое забывается.

***
Стремительной волной, Оля влилась в новую жизнь. И если, первые шаги были малыми и робкими, то теперь она шла уверенно, без стеснения, а местами и нагло. Мужчину себе выбрала сама, приворожила, но ей быстро стало мало, и добавился ещё один, а затем и ещё. Она крутила ими, как только могла, получала блага и удовольствия. Но аппетит всё рос. Вместо того чтобы держать их отдалённо. Радовать редкими встречами, появляться и исчезать, оставляя за собой тайну, она вцепилась в их поводки и тянула на себя. И это вылилось в проблему.

Пока ведьмочка крутила хвостом перед одним, другой её поклонник приехал к дому. Его я помнил. Достаточно обеспеченный мужчина, владелец небольшой строительной фирмы. Дарил розы коробками и слал деньги на новые платья, предлагая их “выгулять”. Оля действовала на него слишком сильно. И он стал слишком навязчив. Постоянно названивал с глупыми просьбами. Проводив, подолгу сидел в машине, вглядываясь в окна. Встречал утром на завтрак.
Привязанность быстро переросла в зависимость. А та, из лёгкой ломки в маниакальную. И вот теперь всё это доросло до полноценного безумия, отличного, хорошо настоявшегося безумия.

Он вышел из машины с огромным плюшевым медведем и букетом роз, который с трудом мог удержать. И настроен был серьёзно. Возможно, планировал предложить свои руку и сердце.

Домофон пронзительно заверещал. Я впустил женишка, уж больно скучным был денёк, да и ведьма должна кое-что осознать.
На дверной звонок я не реагировал. Только включил фен в прихожей, чтобы его точно было слышно.
Кавалер сменил тактику и начал долбить в дверь кулаком.
— Оля… Оля, это Дима. Оль. Оля! — сопроводил он удары криками.
Но открывать ему никто не собирался.
Фен выключился, и зазвучали голоса, так чтобы не разобрать слова, но в то же время быть услышанными.
Мужчина, по ту сторону двери замер. Всё тело покрылось холодной испариной и мурашками. Сердце заколотилось в бешеном ритме. Там за дверью, его возлюбленная щебетала с другим мужчиной. Смеялась, веселилась и была в явно приподнятом настроении.
Цветы упали на грязный бетон. Медведь превратился в опору для колен. Женишок прильнул ухом к двери.
Когда до него, наконец, дошло, ногти заскребли по старому покрытию.

— Оля… Оля… — стонал мужчина, пуская слюни на отличного качества брюки.
В его голове кипела каша. Пускала пузыри: Любовь… Ненависть… Любовь… Ненависть… Обида… Злоба… Любовь… лопались они, достигнув верха.
А когда смех сменился стонами, на дне кастрюли начало подгорать. Чёрная копоть быстро нарастала, затмевая собой разум.

— Моя! Моя! Она моя! — стервенел горе-любовник, барабаня куклами в дверь. — Изменщица! Тварь! Шлюха!
Вскоре отчаянье сменилось гневом. Удары стали быстрыми, сильными. На костяшках появились раны.
— Я тебе покажу! Я тебя научу! Ты у меня быстро усвоишь!

Но, силы не бесконечны. Любовничек пообмяк. Потратил всю свою ярость на дверь и сел завывать своё нудное: “Оля!”

Тут-то и вышел смельчак из двери напротив.
— Ты чего тут устроил, придурок?! — прошипел сосед, пытаясь изображать грозный крик шёпотом.
— О-ля… О-ля… — продолжал свою песню горе-жених.
— Люди уже спят. Вали отсюда, пока я тебя с балкона не спустил.
— Оля… Олечка…
— Во прошмандовка, во окрутила, — посетовал сосед.
Он поднял бедолагу на ноги, вручил ему его же медведя и вывел к лифту. Усадил в кабину и отправил вниз.
— Оля? — вопросил любовничек, уже в закрывающиеся двери.
— Идиот… — нахмурился сосед и пошёл к себе.

На этом первый акт подошёл к концу. Актёр вышел из подъезда, сел в свой автомобиль и стал ждать.

***
Один чёрный автомобиль припарковался напротив другого чёрного автомобиля. С водительского сиденья вышел молодой мужчина в костюме, пробежался трусцой вокруг и открыл переднюю пассажирскую дверь. Приняв от кавалера помощь, Оля вышла из машины. И они пошли в сторону дома.

Второй акт начался.

Они не подозревали, что из машины напротив, вышел герой первого акта. Ногой он ударил по бамперу машины соперника. Сигнализация заорала, парочка обернулась. Началась словесная перепалка.

Любовничек номер один попёр на парочку, сжав кулаки. Оля что-то шепнула любовничку номер два, и тот закрыл девушку, встав перед ней. Началась драка. Серьёзная, взрослая драка. Номер один, желал крови, желал смерти и бил беспощадно. Номер два тоже оказался не промах и отвечал весьма уверенно, но уступал. А Оля — наслаждалась. Впитывала витающие в воздухе эмоции. Кусала губы и закатывала глаза при каждом ударе. И ей было всё равно, кто победит, сам процесс заставлял её сердце биться чаще.

Очевидно, что она потеряла контроль. Над ситуацией-то ладно. Она потеряла контроль над собой. Подсела на эмпатию.

Такое часто бывает с ведьмами, особенно новоиспечёнными и не обученными. Это печально, но с этим ничего не поделаешь.

Бойня кончилась. Оля подошла к стоящему на коленях мужчине, что-то долго шептала ему на ухо, и, поцеловав в окровавленные губы, ушла.

***
Я попытался вразумить Олю, объяснить ей, чем чревато такое поведение, что она может накликать на себя беду. И на душу, и на тело. Но вместо того чтобы внять, она оскорбилась и пошла в контратаку. А когда на тебя срывается сильная ведьма, это больно. Очень больно. Каждое её слово отдаётся эхом и буквально разрывает изнутри. Ты чувствуешь себя тем, кем тебя называют. И чем сильнее её гнев, тем хуже.

В конце концов, я забился под кровать, в самый дальний и тёмный угол, свернулся в клубочек и терпел, пока она не выдохнется.

***
Рано утром в дверь начали трезвонить.
— Кого там принесло? — сонным голосом спросила ведьма.
— Возможно, очередной твой хахаль? — предположил я из-под кровати.
— Заткнись.
Оля открывать не собиралась.
Звон и стук не прекращались.
— Сделай с этим что-нибудь, — потребовала ведьма, закрывая уши подушкой. — Я хочу спать.
— Полиция, откройте! — Донёсся строгий голос с той стороны двери.
Эта информация встрепенула девушку. Она слезла с кровати и пошла смотреть в дверной глазок.
— А что случилось?
— Ольга Викторовна, вам знакомы Дмитрий Олегович Березин и Камиль Эдуардович Бряхин?

Оля обернулась в мою сторону. Её глазки волнительно блестели, ведь эти ребята были ей хорошо знакомы, и она прекрасно понимала, что полицейский это знает.
Я к этому моменту вылез из-под кровати и сидел на пороге. Из-под двери веяло чем-то странным, знакомым и опасным, что вызывало любопытство.

— Секундочку, — прощебетала Оля и, взяв свежесваренные духи, сделала пару пшиков на шею и кончики пальцев, а затем открыла дверь.
— Старший лейтенант Соколов, — представился полицейский, выставив между собой и девушкой удостоверение.
— Верю, — коснувшись кончиками пальцев ладони лейтенанта, Оля опустила удостоверение. — Чем могу помочь? — продолжила она, держась рукой за дверной косяк и слегка выгибаясь.
Лейтенант оглядел девушку, задержавшись на секунду на отсутствии штанов, но быстро взял себя в руки.
— Вчера ночью, на парковке произошла драка. Дмитрий Олегович Березин избил Камиля Эдуардовича Бряхина, который впоследствии скончался от нанесённых ран. Свидетели утверждают, что вы там присутствовали и то, что обвиняемый и потерпевший вам хорошо знакомы. Это правда?
Оля изменилась в лице. Жилы на шее натянулись, по щеке покатилась слеза.
— Камильчика убили?
— Да, — закивал лейтенант.
Девушка бросилась в объятия полицейского и прижалась к нему, как можно сильнее.
— Ольга Викторовна, успокойтесь, — подозрительно хорошо держался полицейский.
Он взял её за плечи и отодвинул от себя.
— Так что случилось?
— Дима мой бывший. Мы расстались, потому что он начал вести себя нездорово. Понимаете? Грязные намёки, навязчивость, ревность. А я таких не люблю. Я люблю рыцарей. Честных, сильных, добрых, кто защищает. Понимаете? — тараторила Оля, заглядывая в глаза этому Соколову.
— Боюсь, вам придётся проехать в отделение.
— Да, да, конечно, — согласилась ведьмочка, выходя из квартиры. — А вы же там меня не бросите, правда?
— Ольга Викторовна… Штаны, ботинки, паспорт, — намекнул лейтенант, ещё раз оглядев девушку.
Оля рассмеялась и на цыпочках шмыгнула обратно в квартиру.
— Вот я дурочка!
— Собирайтесь.
— Да вы заходите. Я надолго.
— Постарайтесь побыстрее, — ступая через порог, попросил лейтенант.
— Кофе?
— Я на работе.
— Пять минут уже никого не спасут. А вы сами сказали, там в этом вашем отделении долго сидеть, — Оля резко обернулась и наткнулась на лейтенанта, приобняла его за шею одной рукой, а второй взяла с тумбочки помаду и тушь. — Это мне надо, — прокомментировала она свои действия. — А вы проходите на кухню.
Лейтенант и не заметил, как она стащила волосинку с погон.
— Красивый кот, — сказал он, смотря мне в глаза.
— Осторожно, он очень приставучий. Везде лезет со своим мнением, предупредила ведьма, прежде чем спрятаться в комнате.

Я прошмыгнул следом. Оля уже успела натянуть юбку и копошилась в вещах.
Вложив волосину в куклу, она начала шептать ей на ухо:
— Солдат устал и хочет пить.
Взбодриться хочет он с дороги.
Солдату незачем стоять.
Тем более не держат ноги.
Присядь милочек отдохни,
И выпей с девицей водицы.
Потом продолжишь долгий путь,
До государевой границы.

А после полезла за флакончиком. Булавкой проткнула себе палец и капнула туда кровь.
Ведьма была готова.
Она вышла из комнаты. Лейтенант расчёсывал грудь, но, увидев Олю, закончил с этим пагубным занятием и приосанился.
— Готовы?
— Может, всё-таки кофе? — проникновенно предложила Оля, хлопая ресницами. — Я хоть бутербродик съем.
— Пять минут.

***
Чайник закипел. Оля развела кофе себе и гостю. Незаметно вылила в чашку зелье и протянула лейтенанту. Сама же облокотилась попой на столешницу, взяла двумя пальчиками бутерброд и вонзилась в него зубами.
Соколов сделал глоток и снова зачесался.
— У вас аллергия? — спросила Оля.
— Пуговица натирает, — признался Соколов и посмотрел на меня.

От него веяло опасностью. Но слабо, еле уловимо. Будто сквозняк пробирался сквозь щели закрытой двери.

— Вот я хозяюшка! — прервала наши гляделки Оля. — У меня же конфетки есть.
Девушка повернулась спиной и полезла на верхнюю полку шкафчика. Встала на цыпочки, но никак не могла дотянуться до пакетика. — Помогите, пожалуйста.
— Конечно.
Соколов встал рядом и потянулся за пакетом. В этот момент губы ведьмы оказались у уха лейтенанта.

— Я твоя сужена, честно заслужена.
Девица ряжена, в фату наряжена.
Одарю лаской, будешь как в сказке.
Угощу поцелуем, и мы поворкуем.
Мое слово — радость, награда и сладость.
Исполняй мою волю, и я все позволю.
Будешь ты счастлив блажен и податлив.
Мое веление — твое наслаждение…

— Ты закончила? — спросил Соколов, кривя лицо от боли.
Рукой он залез под рубашку и вынул оттуда прядь амулетов, некоторые из которых были чёрными от копоти.
— Я не понимаю, — начала пятиться назад Оля.
— Всё ты понимаешь, богомерзкая ведьма, — цедил сквозь зубы Соколов, медленно наступая. — Думала, мы тебя не найдём? Думала, не поймаем? Ты отправишься прямиком на костёр.
— Нет, нет, нет! Это ошибка. Глупая ошибка.
— Заткнись! У твоих слов нет надо мной власти!

Оля паниковала. Рыскала взглядом в поисках возможности. Но между ней и свободой стоял охотник на ведьм. Она рванула на балкон, но Лейтенант был быстрее. Он схватил её и швырнул в кухонный гарнитур. Не успела девушка опомниться, как мужские руки сжали её горло.
— Не терпится?! — спросил охотник, глядя в глаза ведьме. — Хочешь сгореть сейчас? — его взгляд сместился в сторону плиты, и он зажёг конфорку.
— Дымок! — прохрипела Оля, глядя на меня.
— А я всё гадаю: это очень тупой кот, или всё-таки фамильяр? Ну, киса, поможешь своей хозяйке?
— Ды-мо-к! — сипела ведьма.

Лицо у неё покраснело, вены вздулись, слёзы текли от страха и напряжения. От былой надменности не осталось и следа. Только первобытный страх за свою шкурку, ведь считанные сантиметры отделяли её лицо от голубого пламени. И пусть я был на неё в обиде, без Оли план “Б” неосуществим. А этот план теперь уж точно оставался единственным вариантом.

Соколов был хорошо защищён, поэтому он меня и не боялся, но тратить амулеты просто так не хотел, собственно как и я свои силы. Но Олю нужно было спасть.

Я прыгнул, в полёте обратившись двуглавым псом. Одну пасть охотник сдержал, а вторая вонзила клыки в плечо. Амулеты горели один за другим, заполняя комнату сизым дымом и запахом горящей плоти. Увы, я слабел с каждой секундой и, в конце концов, проиграл. Пинком меня откинули в стену.

Когда лейтенант поднялся, Оля вонзила ему в сердце нож. Тот, которым она нарезала сыр, на лезвии даже остались жирные следы.

И ведь ничего по большому счёту не изменилось. Кусочек острого металла по-прежнему способен поставить точку в любом вопросе. Так было пять тысяч лет тому назад, так и сейчас.

Оля упала на пол рядом с телом охотника на ведьм, её руки тряслись так сильно, что девушке пришлось обнять себя, чтобы хоть чуть-чуть унять эту дрожь. Слёзы собирались в уголках глаз, но не все никак не падали. У неё не было истерики, ни оттого, что её чуть не убили, ни оттого, что она убила сама. Она приняла это, согласилась с этим, ни о чём не жалела и готова была повторить, если потребуется.
— Ты как? — спросила Оля.
Вставав маленьким котёнком, я забрался ей на колени.
— Нормально. А ты?
— Тоже.
Мы посидели немного, она почесала мне за ушком.
— За мной же продолжат охотиться теперь?
— Да.
— И что делать?
— Есть один вариант.
— Выкладывай.
— Надо навестить прапрабабушку. Её закопали вместе с кое-какими вещами. Они тебе помогут.

***
Прибитая серебрёным колом за самое сердце к морёной морской водой доске, тело моей хозяйки было брошено в яму меж двух берёз и глубоко закопано в лесах Вологды. Так её оставили мучиться охотники на ведьм, посчитав сожжение наградой.
Место давно поросло папоротником, но мы его нашли, откопали ведьму и вытащили останки на свет.

Я сказал Оле, что чтобы забрать её вещи, нужно попросить разрешения и успокоить душу древней ведьмы. Объяснил ей, что и как делать, нацарапал на спине и теле нужные знаки, напоил настоями, чтобы она, должно, предстала перед своей прародительницей.

В предрассветный час Оля зажгла костры, встала у изголовья на колени и, полоснув ножом себе по ладоням, принялась поглаживать череп, приговаривая:

— Проснись, любимая сестра,
проснись, родная матерь,
Уж на столе накрыта скатерть
И ломится от угощения стол.

Пора покинуть серый лимб
Сказать потомкам мудро слово,
Ведь всё давно уже готово
И только вас все ждут.

Проснись, могучая матрона.
Прими тот дар, что принесла.
Возьми сполна и без остатка.
Займи то место, что должна.

Оля повторяла и повторяла слова, медленно погружаясь в транс. Голос слабел с каждым разом. Но ради даров и силы молодая ведьма не хотела замечать очевидное.
Руки обмякли, веки смыкались, и, в конце концов, она клюнула носом, очнувшись уже не собой.
— Здравствуй, Любава, — поприветствовал я свою хозяйку.
— У тебя получилось… Не ожидала, — ответила старая ведьма, разгибаясь после долгого сна.
— Немного удачи, а дальше оно само как-то закрутилось.
— Значит, и благодарить тебя не за что.
— Как тебе новое тело?
— Сгодится…
— Тело потомка в обмен на душу. Душу — в обмен на свободу. Ты же исполнишь условия уговора?
Трепет надежды в моём голосе рассмешил ведьму. Она звонко заливалась, распугав местных птиц.
— Такой нетерпеливый.
— Время уходит, — напомнил я, приветствуя взглядом первые солнечные лучи.
— Ладно, — вздохнула она с раздражением. — В конце концов, лучше самой пырнуть себя в спину, чем иметь в слугах врага. Ты свободен.
Любава сняла с себя медальон и разломала его.

Цепи слетели, камень упал с души. Я, наконец, смог вдохнуть полной грудью. Впервые за несколько веков я не чувствовал никакой боли. А ведь уже свыкся с ней. Было неописуемо странно. Но при этом приятно. Возможно, это и есть счастье. За давностью лет, уже и не знаю… Просто не помню…

— Доволен?
— Очень.
— А девочку не жалко?

И тут уже рассмеялся я. Слышать такое от той, кто погубила свой род в угоду себе… Мерзость…

Я не стал отвечать на этот вопрос. Не начни Оля упиваться своими пороками, не начни она пренебрегать мной, мы бы прожили её жизнь вместе. Но она стала такой… Какой стала. Люди… Такие, какие есть…

Я ушёл, наслаждаясь рассветом.
— Не попадался больше, — напомнила ведьма, вслед.

Темной-темной ночью, в темной-темной комнате, на тёмной-тёмной кровати, спала девушка с тёмными, если не считать светлых корней, волосами. Укрывшись одеялом с разноцветными лошадками, она ворочалась, всхлипывала и била руками.
Смазанная помада, подтёки туши под глазами и на щеках, пустая бутылка вина на столе, осколки бокала на полу и сотни непрочитанных сообщений на телефоне. Так, для Оли закончилась ссора с молодым человеком. И всё бы ничего, но у девушки был ритуал успокоения: перебирать семейные безделушки из старой шкатулки. И в этот раз он закончился договором на алой крови и порченом железе.
Так, я и пробудился.

Чёрным дымом бесшумно просочился из трещин иссохшей древесины шкатулки, прополз по стене и потолку, не оставляя следов. Аккуратно обнял свою освободительницу и впитал её тревоги.

Как много обиды из-за такого пустяка. Но это простительно, Олечка ещё так молода и неопытна, не способна видеть людские души. Она и свою не познала. Куда ей до чужих.

Моими стараниями она успокоилась, зажала одеяло между коленей, и комната, наконец, наполнилась звуками умиротворённого сопения.
Всё было понятно.

Я покинул комнату через щели в окне, обратился вороном и улетел, не стесняясь каркать, потому что мне так хотелось.
Свобода пьянила. Хотелось кружить в ярких огнях и вдыхать запахи нового мира. Конечно, сталь, бетон и бензин испортили вкус, но сделали аромат более концентрированным. Каждый вдох ощущался чётко и внятно, вызывая лёгкое подрагивание на кончиках перьев. Но дела не ждали.

Сделав круг над домом, я улетел за пару километров, приземлившись на остановке, где обратился мужчиной в кожаной куртке и синих джинсах, так я понял нынешнюю моду. Там как раз отдыхал человечек. Ему было хорошо. Настолько, что он намочил этим “хорошо” свои штаны. Но это не важно. Главное у не с собой было это замечательное изобретение: телефон.
Двенадцать восемьдесят шесть и доступ получен.
Я заказал такси.
Моё дело как раз катилось по этой дороге.

Бело-жёлтый седан подъехал через четыре минуты.
— Здравствуйте, — изучая меня через зеркало заднего вида, поздоровался молодой человек.
— Доброй ночи, — ответил ему, добавив доброжелательный кивок. И развалился на заднем сиденье.
— Жуковский двадцать три? — уточнил водитель. В его голосе было слышно еле заметное волнение, когда он назвал адрес, и это было совершенно неудивительно. Так и должно было быть.
— Да.
— А подъезд какой?
— Шестой.
Выдохнув, молодой человек нажал на газ. Он вёл дерзко, быстро, гнал, но всё равно тормозил на каждом светофоре, словно какая-то неведомая сила нарочно зажигала красный огонёк.
— Богдан, прошу, давайте поспокойнее. В такой час не спешат, — нарушил я тишину.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — обернулся водитель.
Зрачки его заметно расширились, голос задрожал.
— Так, в приложении написано, — успокоил я паренька, показав экран телефона.
— А, — и снова с облегчением выдохнул молодой человек.
— Вы очень напряжённый. Всё хорошо?
— Да… Нормально… Просто… Устал…
— Тогда, может, стоит закрыть смену? Я могу вызвать другое такси.
— Не, не. Я, это… Морально устал. С девушкой просто ругались, вот и вымотался. А она как раз там же где и вы живёт, вот и вспомнил про эту дуру.
— Любите её?
— Да какое там, мы, считай, только начали. Так-то она, с одной стороны, прикольная, но вот эти её загоны…
Я усмехнулся, словно сочувствую парню, и интригующе добавил:
— Это потому что она у тебя одна.
Парень клюнул. Ему захотелось продолжить разговор. В его голове всколыхнулась эта идея. Она и до этого сидела там, но ему никогда не хватало смелости.
— А у вас несколько?
— Да. Это не даёт заскучать и держит в тонусе.
— А не боитесь, что спалят?
— И что тогда? — усмехнулся я. — В лучшем случае меня ждёт качественный секс. Когда женщина ревнует, она старается лучше. В худшем — придётся искать новую пассию. Круговорот дам, если ты понимаешь, о чём я.
Богдан уплыл в мир фантазий. Нет, в них, фантазиях, нет ничего плохого, наоборот, полезно помечтать, даже о чём-то недосягаемом, главное — не делать этого слишком часто, а то можно стать заложником этих фантазий, и они обратятся кошмаром. И вот Богдан такой. Он мечтает быть альфа-кабелем и пытается им быть. Поэтому наш разговор распылял его до неприличного возбуждения.
— И сколько их у вас?
— Ну, давай считать, — начал я подливать масло в огонь. Выставил ладонь и начал загибать пальцы. — Настя с большой грудью, Кристина с маленькой, Даша — рыжая, обязательно должна быть одна рыжая. Женя — разведёнка с ребёнком, и это ей только на пользу. Вероника живёт рядом с работой, — загнул я последний палец. — Ровно пять получается. Смотри-ка, как удобно. Ровно на одну руку посчитать. Так и с женщинами, кстати. Они должны быть удобными и закрывать потребности, понимаешь?
— Конечно, — уверенно закивал Богдан. Хотя он ни разу не понимал, потому что пять женщин у него и в мечтах не бывало.
— Вот и подумай, а твоя подружка удобная?
— Ну, у неё квартира есть. И сиськи ничего такие.
— И что будешь делать?
— Помирюсь, не платить же за хату, — заржал Богдан, словно конь в ожидании спаривания. — Ну и есть у меня одна блонди на примете, — добавил он и уставился на меня в зеркало заднего вида.
Я молча кивнул, украсив одобрение улыбкой.

***
Бело-жёлтый седан подъехал к самому входу.
— Ну всё, приехали, — обернулся Богдан. — У вас безнал.
Но меня на заднем сидении уже не было.
— А где? — удивился молодой человек.
— Тут, — позвал я его с переднего пассажирского.
Обернувшись, он сразу угодил в ловушку, посмотрев мне в глаза. Его сознание тут же поплыло. Тело стало мягким. Он упал на сидение сонной тушей и отключился.
Я обратился чёрным дымом и окутал тело. Теперь оно было полностью под моим контролем.

Мы вышли из машины. Удержать равновесие такого большого куска мяса было крайне непросто. Шаги давались с трудом. Мы падали и вновь вставали. Но всё-таки добрались до подъезда, в котором была квартира Оли. Дверь была размагничена, а лифт уже ждал. Мы поднялись на последний этаж, вышли на черновую лестницу, свесились с перил, и Богдан полетел вниз.

***
Утреннее солнце било своими лучами через окно. На столе предательски зазвонил телефон. Оля приоткрыла глаза. Её сонное личико выражало удивление и смятение, словно это происходило первый раз, а не каждый день её жизни, кроме выходных и праздников. Но тут будильник затих. Мягкая лапка с шершавыми подушечками прекратила этот раздражающий звон. На столе сидел огромный, лоснящейся красотой и уверенность чёрный кот.
Это был я.

Оля замерла, протёрла глаза и уставилась в глаза моему урчащему великолепию. Но, через пару секунд, видимо, осознав, что никакого кота у неё нет, забилась к стене, прикрывшись подушкой.
Я смотрел на неё редко моргая, не скрывая наслаждения от бушевавших в её похмельном сознании эмоций.
— Кыш, — ничего лучше не придумав, выдала Олечка.
— О-ля-я, — промурчал я, — ну какое “кыш”?
Продолжая обнимать подушку, она засунула палец в ухо и начала там шебуршить.
— Тебе не показалось, — пришлось пояснить новоиспечённой ведьме.
— Не, не, не, — всё крепче сжимала подушку девушка.
Одним ловким и грациозным прыжком сменил локацию и присел на краю кровати.
— У тебя её глаза, — нагнал интриги и пошёл в атаку, начав тереться о подушку.
— Чьи глаза?
— Ну погладь, — лизнул я кончики пальцев. — Любавы.
— Чьи?
Олечкина рука, самовольно, пошла по шёрстке, ведь нельзя не погладить такую красоту.
— Прабабки твоей.
— Не знаю я никакую прабабку.
Девчушка взяла себя в руки и убрала ладонь.
— А украшения её носишь.
Она украдкой взглянула на шкатулку, затем на меня. Оглядела комнату и снова на меня.
— Я не понимаю…
— Разве ты не замечала, что с тобой иногда происходят удивительные вещи? Это всё не просто так. Это потому, что ты особенная. Ты ведьма, Оля, как твоя прабабушка. А я фамильяр служу ведьмам верой и правдой.
— Да какая я ведьма?! Я бариста. И мне на работу надо.

Оля вскочила с кровати и побежала в ванную. Я пошёл за ней и сел у входа, молча наблюдая.
Увидев своё отражение, бедняжка ужаснулась и принялась смывать последствия вчерашнего какой-то жидкостью из баночки.
— Что? — обернулась она на меня, продолжая водить белым мягким кружочком по лицу. — Ну что?!
— Тебе стоит перестать сомневаться в себе.
— Чего? Я не сомневаюсь. Ты говорящий кот-психолог что-ли?
— Я твой друг, твой меч и твой слуга, — приукрасил я, где-то на треть, наши с ней отношения.
— Тогда исчезни. Друг, меч и слуга.

Настроения Олечки были понятны. Удивлена, раздражена, напугана. Я отступил. Вернулся в комнату и уселся на окно, понаблюдать, как обстоят дела внизу. В ванной зажурчала вода. Потом фен. И вскоре показалась и сама Оля. Бросив на меня секундный взгляд. Она схватила со стула джинсы и вступила с ними в схватку, пытаясь натянуть.

— Тебя совершенно не волнует говорящий кот в твоей квартире, — решил я продолжить разговор.
Внутри она кипела, но виду старалась не подавать, отгоняя прочь и фантазии, и правду на этот счёт.
— Я знаю, что это не сон, но и быть этого не может. Значит, я просто сошла с ума на нервной почве. Вчера был тяжёлый день. Сейчас я пойду поработаю, и всё пройдёт. А если нет, придётся идти к врачу.
— Ты не больная. Ты ведьма.
— Я так доктору и скажу. Наверняка от такого уже есть таблеточка.
— Оля…
— Изыди!
— Не выходи пока на улицу.
Она сорвалась с места, схватила с окна пульверизатор и начала поливать меня отвратительной холодной моросью. А эта форма такого не выносит. Я зашипел и ретировался под кровать, продолжив выражать недовольство уже оттуда.
— Там и сиди, демон подкроватный.

***
Когда глупая девка ушла, я вылетел в окно и сел птицей на ближайшее к выходу дерево. Через пару минут и Оля выскочила из-за металлической двери.

К этому времени Богдана как раз закончили собирать с придомовой территории.
— Боже! — выпалила ведьмочка, впечатавшись в стену и закрыв лицо руками.
— Гражданочка! — отвлёкся на крик полицейский. — Ну не смотрите вы. Тут ничего хорошего. Либо туда, — показал он за спину, — либо обратно, — намекнул на дверь. — Не мешайте работать.

Видя, что страх её парализовал, страж порядка взял дело в свои руки и провёл Олю за оградительную линию.
— Идите, — подтолкнул он её напоследок.
И Оля пошла, волоча ватные ноги до ближайшей скамейки, где села и зарыдала, закрыв лицо руками.

Второй акт начался. Я обратился котом и пошёл успокаивать свою ведьмочку. Запрыгнул ей на колени, подставил морду под ладони.
— Ты об этом говорил? — спросила она, утерев нос и начав почёсывать за ушком.
— Ага.
— Это он из-за меня так?
— Из-за себя.
— Богдаша… Он хотел стать киберспортсменом и уехать на Бали…
Оля постепенно успокаивалась. Перестала дрожать, а вскоре и плакать.
— Так что я, правда, не псих?
— Ты ведьма, Оль.

***
Уже несколько дней мы жили отвратительной, скучной, жизнью обычных людей. Ведьма продолжала изображать из себя человека. Ходила на работу и смотрела сериалы. Недавно приходил полицейский, расспрашивал про Богдана. Со страху Оля выложила всё: что они недавно начали встречаться, что поссорились, что понятия не имела, зачем он прыгнул. Показала всю переписку. Но, естественно, там не было ничего интересного. И дальше снова однообразная жизнь.

Так больше продолжаться не могло. Нужно было действовать. Поэтому в очередной день я вошёл в кофейню и запрыгнул на прилавок. Конечно, Оля меня не заметила. Она уткнулась в экран своего телефона и бессознательно тыкала в него пальцем. В два часа дня никому не нужен кофе, хоть с пенкой, хоть без.

— Мне двойные сливки. Подогреть и вспенить, — потребовал я.
— Котам не наливаем, — подняла глаза Оля. — И вообще кыш, ты антисанитарийный.
— Это твоя квартира антисанитарийная.
— Кыш, я тебе сказала. Ты же обязан слушаться.
— Я не слушаюсь, я подчиняюсь. Так что либо гони силой, либо наливай сливки.
— Бесплатно не наливаем.
Я пододвинул по прилавку бумажку с цифрой в тысячу:
— Сдачи не надо.
— Откуда у тебя деньги?
— Девушка, вы будете разговоры разговаривать или работать?
— Ты дурак? Уйди.
— Я буду жаловаться, мяу!

Книга жалоб, из уголка покупателя, воспарила, и, махая обложкой, приземлилась на прилавок, между мной и это грубой баристкой. На пустой странице начали проявляться буквы: “Требую принять меры. Сотрудница Ольга грубо общается, хамит, отказалась выполнять заказ”.

— Ты чего?
— Сливки, быстро, — стукнул я лапой по столу, но получилось совершенно бесшумно.
— Меня теперь наругают, — возмутилась Оля, но приступила к работе. Ещё и оштрафуют. Глупый, глупый кот.

Сливки оказались на столе. Тёплые, жирные, сливочные. Услада для языка и брюха.

— Ты же мой друг, меч и слуга. И где тут это всё?
— Скажи, Оля, как меня зовут? А?
Девушка опешила, пытаясь вспомнить. Глазки забегали то вверх, то вниз, то на меня. Руки зашебуршились под столом.
— Как? — робко спросила она, закончив мяться.
— Это ты мне скажи, ты должна дать имя.

Оля подумала пару секунд и выдала:
— Дымок… Нормально?
— Сгодится, — ухмыльнулся я.
— Теперь мы снова друзья, Дымок?
— Друзья. И как друг, предлагаю тебе заварить самый большой и вкусный кофе, выбросить этот рабский фартук и пойти уже отсюда.
— Ага, а кушать я, на что буду? Денюшки то я не печатаю.

Обожаю деньги. Сколько душ они погубили, сколько хаоса принесли. Сколько братьев было предано, дочерей продано, королей свергнуто, измен прощено, народов порабощено, империй построено и уроков не усвоено. Эти невидимые оковы, который каждый желает примерить, натворили немало. Но всё то зло меркнет, перед предсказуемостью, которую они даровали. Деньги — обоюдоострый меч, дарованный первым шаманом первому вождю. И, боюсь, лучше уже ничего не придумают.

— И это всё, что тебя держит? Пара монет?
— Ну извините, я как ты не могу питаться голубями или крысами, или чем там ещё.
— Тебе доступны сокровенные знания поколений женщин твоей семьи. Секреты природы, духов и людских сердец. Стоит только начать.
— Начать, говоришь…
Оля взяла чашку и начала водить над ней ладонью, приговаривая:
— Ляськи-масяськи, сиськи-масисьски, призываю я духа с огромной пиписькой. Дух приходи, в стакан деньгами напруди, — выдала ведьмочка и ехидно улыбнулась.

Девочка шутила, но тот мир шуток не понимает. Дверь открылась, и в кофейню зашёл он. Бритоголовый качок в майке и шортах. Казалось, его голова росла сразу из плеч. Дверной проём оказался для него узковат, поэтому амбалушка слегка повернул корпус, чтобы протиснуться.

— Кофе… Чёрный… Большой… — просипел мужчина, буквально рухнув на прилавок.
Он держался за голову и пытался собрать глаза в кучу, но у него не получалось.
— А может, лучше возьмёте чай? — предложила Оля, глядя на явно изнывающего бедолагу.
— Ты дура, не? Ко-фе.
— От похмельного синдрома лучше всего подойдёт иван-чай с ромашкой, мятой и чабрецом. А через пару часов можно и кофейку бахнуть.
Лысый замер. Размышления давались ему с трудом, и девушка решила помочь:
— Я с утра не лучше была.
Посмотрев на Олю, на её испуганную, но искреннюю улыбку, мужчина принял решение:
— Пох… Давай, — сказал он и рухнул головой на руку, лежащую на прилавке.
Бариста принялась за работу. Насыпала травки в пакетик, пакетик положила в стаканчик и, залив всё сверху водицей, начала бултыхать, а в конце кинула лёд.
— Прошу. С вас двести восемьдесят рублей.
Лысый взял стакан и сделал большой глоток.
— Я добавила кубик льда, чтобы вы не обожглись, — предупредила Оля, хотя это было уже не важно. В её глазах так и читалось: “только бы не обжёгся, а не то выплюнет всё это на меня”, но обошлось.
Облегчённое “Пф-ф-ф”, вырвавшееся вместо “спасибо”, стало подтверждение качества напитка. Лысый достал из заднего кармана несколько мятых купюр, выбрал фиолетовую и положил в кружку, с которой игралась Оля.
— Сдаха за напряг, — пояснил он, уже удаляясь.
Как только человек ушёл Оля посмотрела на меня.
— А ты весьма талантливая.
— Да чего уж там, просто видно, что человеку плохо, а я знаю, как с таким бороться, — отмахнулась ведьма. — Делов-то.
— Да я про то, что ты чашку заговорила, и так быстро получила желаемое.
— Чего?! — заметала Оля взгляд то на выход, то на чашку, то на меня. — Так это оно?! — Добавила она тыканье пальцами. — Ну нет, да я прикалывалась. Сяськи-масяськи же?!
— Голос ведьмы — серьёзный инструмент, — предупредил я. — А твоя шутка была воспринята как неверие. Видимо, поэтому твою просьбу исполнили так быстро. Чтобы доказать, что свою силу. Остаётся надеяться, что ты никого не оскорбила. Но, на всякий случай, стоит провести ритуал благодарности.
— Шоколадку подарить?
— Почти. Ты купи свечи, только из натурального воска, уголь, мел, соль, сушёную лаванду, нож, лучше два. А остальным займусь я.
— Не хило так.

***
Окна нараспашку, ведь мы ждём гостей. Лунный свет для них дорога. Чёрный круг им стол, свечной воск — скатёрка. Солью мы запрём замки, чтобы не мешать соседям. Будем тихо пировать, знакомиться. Сядут духи по свечам, будут вкусно кушать, нашу ведьму слушать, как говорится.

Оля всё приготовила, как было написано во вручённом ей гримуаре. Толстая книжка, сшитая ещё до меня, была обёрнута кожей, почерневшей от пожара. Опалённая, разбухшая от влаги, поеденная мышами, но всё равно бережно сохранившая знания поколений предков.

— А это точно обязательно? — спросила Оля, выглянув из ванной. Она смотрела на меня нахмурившись, думала, что это выведет на чистую воду, но я и так ей не соврал.
— Только фамильные украшения.

Она цокнула языком и снова скрылась. Вышла через минуту. Как и было велено, Нагая, только в серебре и золоте. Но зачем-то накрасилась. Для начала всё было неплохо. Внутри она вся дрожала. И, надо признаться, я тоже. Давно я не присутствовал на ритуалах. А знакомство может пойти не по плату в любой момент. А Оля совершенно не подготовлена. Но она потомственная ведьма не последних кровей. Её должны узнать и принять.

— Мне что-то не по себе, — призналась девчушка, прикрывая тело руками. — Холодно. Можно хотя бы халатик?
— Садись, успокаивайся, настраивайся.
— Может, не надо? Так поживу.
— Поздно, Оль. Тебя уже заметили.
Громкий щелчок эхом разрезал воздух в квартире. Девушка вздрогнула. Её сердечко заколотилось.
— Это что? — прошептала она.
— Помнишь я просил выключить всё из розеток. Под “всё” я имел в виду вообще всё. А ты оставила холодильник, чайник и даже фен не вынула. Оля, электричество нам не друг, запомни. Оно раздражающе стрекочет и колется.
— Извини, — улыбнулась девушка, делая неловкий вид. — А что мы приносим в жертву, кстати?
— Пустяк. Голубя.
— Фу-фу-фу, я не буду трогать мёртвого голубя.
— Не переживай. Он живой.
— Фу! Нет! Нет, нет, нет! Никаких убийств, — взбунтовалась ведьма и побежала включать свет.
— Оля! Олечка, этим птицам суждено стать жертвой.
— Я не буду! Не буду.
— Тогда вся жизнь твоя пройдёт в череде неудач, болезней и горестей. Поверь. Я такое уже видел. Если ведьма пробудилась и отказалась исполнять правила, ничего хорошего её не ждёт. Ты же ешь мясо? Значит, косвенно участвуешь в убийстве, но это необходимо для твоего выживания. Так и тут. Это необходимость. Иначе тебе будет очень плохо.
— А надо было раньше о таком предупреждать!

Глупая ведьма. Глупая мать ведьмы, глупая бабушка ведьмы. Они отказались от своего прошлого. Не передали знания. И теперь страдают.

Понадобилось немного времени и чашка чая с травами, но вскоре девушка, снова была в строю.
— Ладно. Давай накормим этим твоих духов, — села она с боевым настроем. Немного гневная, но это было даже к лучшему. Ей придало смелости. А гостей заставит уважать и даже бояться.
— Не из руки, я эту птицу с помойки принёс, — поправил я, когда Оля занесла нож, чтобы пустить себе кровь. — Болезни никто не отменял.

Зажмурившись, как можно сильнее, так, что глаза начали болеть, ведьма полоснула себя по плечу. Кровь, густыми каплями медленно потекла предплечью. Собрав её пальцем, она повела им по телу, рисуя узор. Произвольные линии сочетались с обязательными. Так, она выпускает свою силу. Показывает кто она. Приманивает и интригует духов. Уже в этот момент. Поток ветра заиграл с пламенем свечей. Это гости толпились у входа, ожидая приглашения.
Следующая порция крови отправилась в центр чёрного круга. Это чтобы все точно знали, куда им нужно садиться. А третья окропила жертву, и теперь никто не усомнится в том, что именно она принесла её в дар.

Оля схватила голубя за шею. Бедняга бил крыльями, разбрасывался перьями и уру-рукал, как только мог. Ветер пустился в пляс, гоняя по комнате принесённые с собою листья.

— В доме скучно без гостей, заходите же скорей. Всем хозяйка нынче рада, у хозяйки юбилей. Угощайтеся костями кто зубами поцелей. Есть ещё и потроха, и хрящёвая уха. Добрым душам сердце. Злым — с перцем. Кто с хозяйкой будет дружен, с тем и горы вместе сдюжим. А кто козни строит, тому муки устроят, — проговорила Оля, размахивая птичьей тушкой в разные стороны.

Ветер завыл, задул ей в спину, разбиваясь на два потока. Свечи затрепетали, но вместо того, чтобы погаснуть, разгорелись сильнее.

Оля поморщилась, её руки дрожали, но духом она уже решилась. Крепко сжав рукоять ножа, она вонзила лезвие в птицу, подожгла перья и, кинув трупик в центр круга, повторила слова.
Конечно, нужно было сделать наоборот. Сначала огонь, и уже спустя пару секунд нож. Но молодая ведьма волновалась, и ей простили эту оплошность. В конце концов, дело она сделала.

На секунду голубь вспыхнул ярким пламенем, а после стал гореть значительно слабее, буквально истлевая на глазах.
Олю трясло. Глаза закатились, изо рта пошла пена. Но это нормально, для первого прикосновения к тому миру.

Всё кончилось быстро. Птичка стлела до горки пепла, ведьмочка потеряла сознание, духи ушли довольными, а я обратился в человека, уложил девушку на кровать, прибрался и улетел на прогулку.

Прода: Выполняя уговор (2/2)