Ответ на пост «В 17 лет мне сказали "крутись сам". В 30 я услышал "ты должен брату"»26
Я родился в семье, где любовь закончилась до моего появления.
Когда мать меня рожала, она не плакала от счастья — она ругалась с отцом, что "второй рот в нищете". Моя колыбель была старой картонной коробкой из-под телевизора "Горизонт", а первым словом, которое я услышал от матери, было не "сыночек", а "помеха".
С самого детства я знал: меня не ждали. Меня просто не выбросили. Родители жили по принципу "кто сам выживет — тот и молодец". Кормить меня забывали. Я учился читать, чтобы не сойти с ума в тишине — потому что со мной никто не разговаривал. Подарком на мой 10-й день рождения стал старый ремень — "чтобы учился слушаться".
Зато брат... Брат был солнцем. Родился на четыре года раньше и с первой бутылочкой — любимчик. На него смотрели с обожанием. Ему прощалось всё: сигареты в 12, первая судимость в 15, первая жена в 17, первая тройня в 19. В доме были только две эмоции: раздражение из-за меня и восторг по поводу него. Мама гладила ему голову даже после того, как он обматерил её за холодный суп. Отец называл его "мой воин", даже когда тот бил в подъезде соседей. А я был "это" или "книжный червь".
Я сбегал. Сначала — в книги. Потом — в учёбу. Потом — в другой город. Когда в 17 лет я сообщил, что поступил в вуз в Питере, мама сказала:
— Ты точно наш? У нас все нормальные. А ты — как будто чужой.
Они не дали ни копейки. На вокзал не проводили. Через плечо кинули: "если сдохнешь — не звони". И я выжил. Работал по ночам на складах, спал на полу, ел просрочку из "Пятёрочки". Плакал. Но выжил. Закончил университет с красным дипломом. Остался в Питере. Работал. Копил. Помогал приютам. Донатил больным детям. Родителям писал на праздники — не отвечали.
Тем временем брат... Женился. Развелся. Женился снова. Трое детей от разных женщин, все живут с родителями в одной гниющей двушке. Он ни дня не работал официально. Считает себя "бизнесменом гаражного масштаба". По факту — живёт на пенсию матери и сдаёт металл, который спер у соседа. Дети голодные. Грязные. Пишут мне в соцсетях: "дядя, пришли носки". Его жена — вечная тень на фоне запоя. А он — бог в этой семье. Его боятся, его уважают, ему оставляют последний кусок колбасы.
Я предложил помощь — оплатить лечение, устроить на работу, перевезти в Питер. Ответ был один:
— А ты кто такой, чтоб мне указывать?
И вот. Я наконец-то сделал ремонт. Красивый. Светлый. Кухня — как символ того, чего я добился без них. Девушка выложила фотки в Инстаграм. Проходит два дня. Звонок отца.
— Видели мы твои фотки. Кухня за миллион. А брат голодает. Совести у тебя нет.
— Я готов купить детям одежду, еду, оплачивать кружки. Но не дам деньги на водку.
— Да пошёл ты! Ты нам больше не сын. Мы тебя стыдимся! Брат — он хотя бы человек, а ты — эгоист!
С тех пор — только оскорбления. Мать прислала фотографию разбитой кружки с подписью "из-за тебя".
Брат в голосовом наорал, что я должен 20% зарплаты ему ежемесячно, "по братству". Его дети звонили мне ночью и рыдали: "папа сказал, ты забрал у нас жизнь".
А я... я сижу. На своей белой кухне. На фоне подсветки цвета мятной мечты. Пью кофе. Горький. Дорогой. Как моё одиночество. В моей квартире тихо — настолько, что я слышу, как в голове эхом звучит вопрос:
А может, я правда монстр, если вырвался из болота и не вернулся туда всех спасать?
Или я просто тот, кто наконец выбрал себя, впервые в жизни?