Когда я еще в школе учился, я постоянно перед кем-то выступал из очень важных персон, и у меня был другой взгляд. Я вижу, например, президента или королеву в телевизоре и, вдруг, они ко мне подходят после спектакля. Я вижу какого-то известного депутата в телевизоре, а он ко мне подходит. Допустим, Старовойтова, царствие ей небесное, регулярно ходила на мои спектакли, если оказывалась в Москве, и каждый раз заходила за кулисы и спрашивала: «Вам что-нибудь надо? Я вам чем-то могу помочь?» Только когда ее не стало, я понял значимость этой женщины, потому что я был молодой артист, был занят постоянно репетициями, гастролями. И вдруг ты понимаешь, что все имеет финал.

Николай Цискаридзе: Я же не червонец чтобы всем нравиться.

А выглядеть, как некоторые, то есть смешно и глупо, мне очень не хотелось. Я себя с очень раннего возраста убеждал, что карета превращается в тыкву, что у всего есть свое время. У грузин есть очень хорошее выражение – созвонись с маймуни, как бы сезонная обезьянка. Так говорили о людях, которые не по сезону одеты, когда ты зимой вдруг надеваешь летнюю вещь или летом надеваешь что-то, чтобы просто показать достаток, но твоя одежда или твое поведение не соответствует реальности. Мне этой сезонной обезьянкой быть совсем не хотелось.

Т.к. люди, среди которых я вырос, очень часто пренебрежительно говорили разные такие фразочки, то у меня их очень много, и они, как какой-то колокольчик, часто звучат у меня в голове. Я понимаю, что все имеет свой конец и, слава Богу, наверное. Тогда было бы неинтересно жить, если бы не менялось что-то.

– Только сейчас вспомнил: Цискаридзе – грузин.

– Потому что русский язык для меня родной, он для меня главный. Мой первый язык – это украинский, потому что няня была украинка.

– Сейчас размовляете на мове?

– Я могу, но это будет не так, как детстве. У меня все-таки русский вытеснил все языки.

– Вы думаете на русском?

– Да, на русском, и никогда не было по-другому, потому что дома все говорили на русском. Отчим – армянин, мы – грузины, няня – украинка, и всем надо было как-то общаться. И учился я в русской школе. Когда меня отдавали в русскую школу в Тбилиси это вызвало нарекания, но т.к. у мамы был свой план на мою жизнь, что обязательно я должен закончить МГУ, она объясняла: он должен учиться в русской школе, потому что в МГУ учат на русском языке.

В МГУ я не поступил, пошёл другим путем.

Николай Цискаридзе: Миша [Ефремов] себя не простит.