И только Поля была тверда в своих устремлениях. Ни деньги, ни наряды, ни вкусная еда и мягкая постель не прельщали скромную травницу. Даже влюбленность Павла не останавливала её. Впервые в жизни Поля близко подобралась к мечте учиться и у неё захватывало дух! Она подбадривала подруг, взывая к данному ими слову, понимая, что одна не справится.

Заканчивался 1895 год. Наши героини, как и положено юным девицам, весело отмечали праздники, беспечно ожидая от нового года, что он будет легче и проще. Они не знали, что где-то, за пределами их маленького, ограниченного мирка, в уходящем году придумали кинематограф, создали Союза борьбы за освобождение рабочего класса, в Антарктиде впервые высадился человек, а в Англии, за непристойное поведение, был арестован Оскар Уайльд, в Петербурге учредили Русский музей, а Корее убили королеву Мин. Лиза, Матильда и Поля истово верили, как можно верить только в 15 лет, что уж теперь-то всё будет хорошо.

Но уже в конце января ситуация стала накаляться. Иван Сергеевич, измученный неутолённой страстью, сделал Матильде предложение, его дочь Софья негодовала, а девушки решили съехать в недавно открывшуюся гостиницу. Им удалось занять хороший, чистый номер с тремя кроватями и туалетной комнатой, по вполне доступной цене, благо, что скоро за ними должен приехать Михаил. Неудачливый жених попытался оказать давление, распространяя лживые слухи, и девушки, лишившиеся протекции, осознали, что патриархальный город не самое уютное для них место. Матильда серьезно задумалась о том, что, не имея собственного капитала, она всегда будет зависеть от расположения мужчин, а Лиза осознала, что поддалась иллюзиям. Поэтому, к вящему удовольствию Поли, троица вновь сплотилась.

Травница со всей серьёзностью готовилась к поиску эфемерного, таинственного духа местности, которого каторжник назвал Хозяйкой Медной горы, изучала легенды и предания, расспрашивая старожилов. Больше всего рассказов было о горе Азов. Окутанная тайной, слыла она вместилищем сокровищ, местом действия героических сюжетов и любовных драм, и в каждой истории фигурировала девушка, прозванная Азовкой.

Одно из преданий гласило, что раньше в местах этих золото и камни драгоценные валялись прямо под ногами, и никому до них дела не было. Жили здесь племена «старых людей», никому не мешали и с людьми не общались. Но злые люди позавидовали богатству и пожелали забрать всё, убив местный народ. Нашёлся добрый человек, молодой парень, решивший помочь «старым людям», ранен был серьезно и выхаживала его дочь вождя — Азовка, полюбившая парня. Камни и золото народ вольный собрал и спрятал в Азов-горе, а сам ушел. Куда — никто не знает. Девушка с парнем остались в пещере. Не смог он оправиться после ран, умер, и Азовка до сих пор оплакивает возлюбленного. С тех пор люди ищут драгоценности, но никому ещё не удалось их найти, только слышат, как из горы доносится девичий плач. Сказывают, чтобы открыть гору, нужно знать заветное слово. Много кто пробовал гору отпереть, приходили да разные слова говорили, но всё напрасно.

Вторая история рассказывала про разбойников, живших в пещере горы Азов. Удачливые были, потому как помогала главарю Пери, дух пещеры. Люди говорили, что имелось у этих душегубов всё, чего только пожелаешь — золото, драгоценные камни, оружие всяческое. Только жён и добрых подруг заводить запрещено было. Ослушались злодеи, да и выкрали девушку красоты невиданной: статная, пригожая, глаза большие, темные да глубокие — как два колодца. Азовкой её, в честь горы, прозвали и стали добиваться благосклонности, перессорившись между собой. Разгневалась ревнивая Пери, что ослушались её, да девку супротив духа пещеры возвысили и завалила вход, пока они разбойничали. Девушка и сокровища внутри остались. Плакала Азовка долго, но никто не смог ей помочь. По сей день текут её слезы — то родник возле Азов-горы.

Третья легенда рассказывала о том, что девка Азовка — это дочь хозяина медеплавильных цехов Турчанинова. Сильно плохо жилось людям под его началом, работа тяжелая, платил мало. Ходили они к нему с жалобами и просьбами, он смеялся только — «да что вы мне сделать-то можете, — обойдетесь». Во времена Пугачёвского бунта работники ушли в разбойники, выкрали у жадного хозяина любимую дочь и замуровали в пещере горы Азов. С тех пор её дух появляется и наказывает тех, кто забижает работников.

Четвертая легенда гласила, что своенравная девушка убежала из дома, полюбив разбойничьего атамана. Отреклась от имени крещёного и стала прозывать себя девкой Азовкой. Участвовала в грабежах и нападениях. Узнали об этом родители девушки, прокляли её и осталась она жить в пещере с разбойниками. Со временем все поумирали, а прОклятую Азовку смерть стороной обходит. И живет она в горе по сей день, стережёт сокровища. Плохо ей там одной, но и людям не любит показываться, боится. А чтобы знали, что жива она, Азовка каждый вечер, как стемнеет, зажигает на вершине горы свечку. Многие люди видали тот огонёк, девку искали, да не нашли.

По заведенной недавно традиции, девушки обсуждали события дня за вечерним чаем. Темой нынешней беседы стали записи Поли.

— Легенд много, а толку мало, — сказала Матильда. — Сплошная романтическая чепуха.

— Да, ни слова о Хозяйке, — разочаровано поддержала её Лиза.

Но Поля, жившая в своём мире, где реальность и сказка шли рука об руку, не падала духом и верила, что найдёт подтверждение легенды о Медной горе.

У подруг появился неожиданный союзник. Павел, питающий нежные чувства к Поле, принял в девичьих хлопотах деятельное участие. Об их задумке случайно проговорилась сама рассеянная травница. Увидев, что парень не высмеял затею, она принялась, со свойственным ей жаром, рассказывать об авантюре и влюбленный поварёнок стал верным соратником.

По причине легкости характера, молодости и любви к приключениям, Павел не мог долго оставаться на одном месте. Парню шёл 22 годок, а странствовал он лет с 15, из города в город, в поисках лучшей доли. Довелось ему выживать, голодать и мерзнуть, так что Павел был опытным путешественником.

Именно он отыскал старичка, бывшего шахтёра, готового поведать желанную историю. Прихватив немудрёное угощение и бутылочку сладкой наливки, Союз трёх девиц вместе с Павлом явились к нему в гости и Поля сразу, без обиняков, приступила к расспросам.

— Значить, так-таки про саму Хозяйку желаете слушать? — хитро сверкнул глазами старик. — Есть такая. Деды ещё Азовкой кличут, каменной девкой али малахитницей. Кому девкой блазнится, кому ящеркой, а кто просто голос слыхивал.

— Но это же сказка? — вмешалась нетерпеливая Матильда. — На самом деле её не существует?

— Ну как тебе сказать, девонька? — ухмыльнулся старик в седую бороду. — Всамделе и нет её, а навроде как есть. Не всякому, вишь, открывается.

Поля сердито зыркнула на Матильду, которая хотела ещё что-то добавить, и просительно обратилась к старому шахтёру:

— А поделитесь с нами.

Старик помолчал, собираясь с мыслями, и начал рассказ.

Именно поэтому Матильду приняли помощницей приказчика, вопреки традициям местной торговли. Правда ей предложили работать без жалования, за процент, но девушка была довольна и этому. Одетая в строгое платье из чёрного шёлкового фая, она вела себя с достоинством, позабыв уловки прошлой жизни. Всегда улыбчивая, неутомимая выдумщица Матильда вскоре полюбилась работникам и покупателям. Она сходу предложила добавить торговлю по каталогам от модных столичных универмагов, изменила выкладку женского белья и чулок, к которым стеснялись прикоснуться лишний раз продавцы-мужчины, и продажи резко увеличились. Полевские модницы выстраивались в очередь за её консультациями и Матильда стала получать вполне хорошие деньги за свой труд.

Лиза устроилась в кондитерскую. Одному местному семейству достался в наследство трактир. Не желая влезать в тёмный и заморочный бизнес, они решили открыть кофейню-кондитерскую. Столичные гастрономические удовольствия становились доступными и жителям провинции. Пара десятков сортов чая и кофе, пирожные, десерты и конфеты давали прибыли больше, чем торговля едой и выпивкой.

Публика, опять же, приличная. Почтенные матроны с семействами, молодые дамы с подругами или женихами, господа, привыкшие к цивилизованному обычаю решать деловые вопросы на трезвую голову, гувернантки с воспитанниками, гимназисты. Лиза, в обязанности которой входила подача блюд и уборка столов, чувствовала себя в своей тарелке. Она даже предложила владельцам проводить в кондитерской детские утренние чаепития с играми и викторинами, и вечерние тематические посиделки для дам, чтобы заполнить малопосещаемые часы. Прибыль возросла. Лиза получила прибавку к скромному жалованию.

Конечно, девушки получили работу , потому что за них похлопотал Иван Сергеевич, уважаемый в Полевском человек. Без его протекции они вряд ли справились. Но чем лучше шли дела, тем больше Матильда и Лиза считали, что справились сами.

И только Поля нашла место сама, без помощи любезного Ивана Сергеевича. Скромный книжный магазин, с убогим ассортиментом, мог похвастаться разве что учебниками. Немногочисленные покупатели не досаждали. Платили сущие гроши. Продавец из Поли неважный, но она интересно рассказывала, если тема книги ей знакома. Так что все были довольны. Владельцы, что можно мало платить, а Поля радовалась доступу к знаниям. Потом сарафанное радио Полевского разнесло весть, что в книжной лавке появилась настоящая Огневушка-поскакушка, которая рассказывает интересные истории, и народ стал захаживать чаще. Матильда посоветовала привозить модные журналы и открытки, Лиза – недорогие детские книжки с картинками. Хозяева книжной лавки прислушались и торговля немного оживилась. Но Поля всё равно больше зарабатывала на продаже чайных смесей, сырье для которых брала у местных травниц.

К удивлению подруг, у скромной Поли появился поклонник. В кондитерской, где служила Лиза, работал поварёнком Павел, юноша невысокий, румяный и пухлый, как свежевыпеченный пирожок. Улыбчивый парень, всегда готовый прийти на подмогу, понравился Лизе и они стали приятельствовать. Лиза познакомить его с подругами, когда те зашли в кафе полакомиться.

Хрупкая травница покорила доброе сердце Павла эрудицией и огненными волосами. Девушка больше не скрывала их и с удовольствием ходила в замысловатых причёсках, сооружаемых Матильдой. Парень сочувственно смотрел на Полины впалые щёки, тонкую шею, торчащие ключицы, а когда узнал, что она не ест мяса, возмутился до глубины своей отзывчивой души. С тех пор желание откормить девушку стало навязчивой идеей. Павел частенько забегал в книжную лавку, приносил Поле особенные блюда и лакомства, которые готовил специально для неё. И влюбился.

Он робко молчал во время своих визитов и, открыв рот, слушал Полины рассказы. Его не раздражало её пристрастие к латыни. Не замечал он и неухоженности девушки, отсутствие красивых нарядов. Павел дарил, столь милые большинству барышень, цветы и безделушки.

Равнодушная к подаркам и еде, Поля оценила внимание к своей скромной персоне. Ни разу не являлась она центром жизни для кого-нибудь. Это одновременно нравилось и смущало. Отношения развивались очень медленно. Поля считала его другом, а он, втайне желая большего, не торопил события.

Матильда, используя служебное положение и денежную помощь гостеприимного Ивана Сергеевича, справила подругам приличный гардероб для холодного времени.

Для Лизы она выбрала утепленное манто из сукна зеленого цвета, с пелериной и отделкой бархатом цвета куницы. В тон глазам. Для головы полагался тончайший платок из пуха оренбургских коз. Дополняли наряд аккуратная шляпка-таблетка и муфта из куньего меха.

- Лизхен, это для рук, - хохотала Матильда, глядя как подруга пыталась пристроить муфту на голове. И беззлобно добавляла, - Вот же деревня.

Лиза смущалась, но продолжала разглядывать себя в зеркале. Манто чрезвычайно шло ей – подчеркивало красоту глаз, маскировало нескладность фигуры. Она ласково гладила бархатистое сукно, нежный мех и пушистую вязку платка.

- Ах, Мати, хорошо то как! – восхищенно повторяла она в который раз. – Откуда у тебя талант такой? Ты чудесно умеешь выбирать наряды.

- Ну, не только у знатных дам есть вкус к туалетам, - самодовольно отвечала подруга, намекая на давний разговор с Михаилом. – Мы тоже не лыком шиты!

- А всё же? – Лиза уселась на пуф рядом с Матильдой, которая сидела в кресле для покупателей. Действо происходило вечером, в закрытой от посетителей лавке и никто им не мешал. – Как ты научилась этому?

- У папеньки моего имела место длительная интрижка с приказчицей из модного магазина, - криво усмехнулась Матильда. – Дамочка хотела замуж. Поэтому обхаживала меня, как будущую падчерицу. Неплохая, кстати, женщина. Добрая, красивая. Мы тогда пару лет в Москве с папашей обитали.

- Ты и в Москве жила?! – округлила глаза Лиза. – Надо же! И как тебе?

- Не город, а чистый Вавилон! – захохотала Матильда. – Народу тьма-тьмущая. От нищих до богатых господ в шикарных экипажах. Как-нибудь расскажу.

И подруги принялись выбирать платья. Заставив Лизу перемерять с десяток разных туалетов, Матильда остановилась на двух. Одно из тонкого синего сукна, отделанное атласными лентами и пуговками в тон платья. Спокойное, строгое, для работы в кофейне. Второе для свободного времени из хлопчатого муслина, затканного мушками. С пышной бирюзовой юбкой и корсажем лавандового цвета.

С Полей было сложнее. Она категорически отказывалась от красивой одежды. Но потом, согласившись, что старые детские вещи Софьи, которые подарил сердобольный Иван Сергеевич, ну уже никак не подходят для нового образа жизни, смирилась. И позволила Матильде выбрать ей наряды. Единственное условие - серый неброский цвет. И Матильда согласилась. Серый прекрасно подчеркнёт Огневушкины локоны.

Мати выбрала драповый жакет-казакин, отделанный каракулем в тон. Юбку из сукна и шапочку с рукавицами, из мышиного цвета драпа с каракулем. Единственное платье, того же серого оттенка, из тонкой шерстяной материи. Также Матильда купила для юбки белую шелковую блузку. И не удержавшись - рыжий валянный жилет, с отделкой из лисьего меха, красиво оттенявший Полины волосы. Вещи пришлось подгонять под субтильную Полину фигурку у портнихи. На примерках девушка ворчала, но Матильда шикала на неё и велела терпеть.

Сама Матильда остановила выбор на неброских скромных туалетах в сдержанных цветах. Перестала подчеркивать достоинства фигуры. Вначале они думали, что это из-за службы, чтобы не дразнить покупательниц своей красотой. Но потом поняли, что есть еще одна серьёзная причина внезапной Матильдиной скромности.

Примерно с декабря мирной жизни настал конец. Гостеприимный хозяин влюбился в Матильду и потерял голову. Не помогла ей маскировка. Начав с тонких намеков и комплиментов, он перешёл к открытому ухаживанию. С пылкостью и страстью юного влюбленного, он буквально не давал ей прохода, задаривая цветами и сладостями.

Матильда сохраняла вежливую дистанцию, уж в этом она большая мастерица. Потом он предложил ей содержание. Матильда и эту ситуацию изящно уладила, понимая, что все они зависят от доброго отношения Ивана Сергеевича. Скандализированная дочь злилась на обоих, обвиняя отца в безрассудстве, а Матильду в корысти.

Кроме меди Гумешковский рудник оказался богат малахитом, мягким поделочным минералом, который образуется при прохождении грунтовых вод через руду и взаимодействием с известняком, горной породой органического происхождения. По указанию Турчанинова началась добыча и художественная обработка малахита. Он сделал минерал модным и желанным для состоятельной публики. Сам Алексей Фёдорович Турчанинов достоин написания книги о своей интересной жизни. Рожденный в семье крепостных, он своими талантами поднялся до дворянина, но, к сожалению, после его смерти огромное состояние поделили между многочисленными наследниками. И всё пришло в упадок.

Пока, после многолетних тяжб, не оказалось в руках потомков Турчанинова, Павла и Дмитрия Соломирских. Они возродили традиции своего предка, модернизировали производство. Снова строили больницы, школы и храмы. Открывали приюты для сирот. Финансировали учебные заведения для художников и музыкантов. Городок Полевской вновь ожил.

Но Гумешковский рудник было уже не спасти, его топили потоки подземных вод. Добычу руды прекратили. Немного добывали медь, сортируя и промывая старые отвалы. Полевской медеплавильный завод стал железоделательным. Запасы малахита истощились, и его добыча прекратилась. Рудник закрыт и почти заброшен».

Поля снова перечитала свои записи, собранные по крупицам из заметок разных лет в местной газете, о географической точке, где нужно искать цель их путешествия. И с плохо скрываемым нетерпением посмотрела на Матильду:

— Ну что, когда Михаил возвращается?

— В середине апреля, на Светлую седмицу, обещал, — сморщила нос та, и было понятно, что недовольство относится в равной степени и к Михаилу, и к Поле. — А что ты так волнуешься за моего Мишеля?

— Запоздались мы, — печально ответила Поля. — Надлежало сразу сниматься с якоря и на Гумешки. Нужно безотложно маршировать к мечте. Periculum in mora.  

— Перикулум может быть мора. А может и не мора, — захихикала Матильда, уже проще относясь к привычке подруги употреблять латынь к месту и не к месту. — Кстати, а что это значит?

— Опасность в промедлении, — кротко ответствовала Поля. — Я бы еще дополнила Timeo danaos et dona ferentes — бойтесь данайцев, дары приносящих. Слишком тут беспечно. И это плохо.

— Почему, Поличка? — присоединилась к беседе Лиза. — Неужели тебе здесь не нравится? Иван Сергеевич с дочкой очень добры к нам.

Девушки гостили в доме Ивана Сергеевича всю осень. Когда утром, после первой ночёвки, их гостеприимные хозяева увидели, что вместо монашек перед ними молодые девушки, то страшно удивились. Подруги наскоро придумали какую-то историю про путешествие несчастных сироток к святыням.

Хозяин глядел недоверчиво, но принял рассказ. Они спасли его дочь, единственную и обожаемую. Иван Сергеевич, коренастый, черноволосый, крепкий мужчина, чиновник почтового ведомства, по меркам городка Полевского весьма состоятельный человек. Его супруга принесла с собой хорошее приданое, которое он приумножил. Жену Иван Сергеевич любил. Но, к сожалению, она умерла родами вместе со вторым ребёнком несколько лет назад. И с тех пор Софья была единственной особой женского пола, приближенной к нему.

Он и девушек сперва воспринял как дочерей. Ни Иван Сергеевич, ни Софья не хотели их отпускать. Просили их погостить, отдохнуть. Мишель, с которым Матильде удалось связаться посредством писем, должен оставаться подле хворавшей матушки до конца зимы. А еще дорога из Петербурга. Он предложил им перебраться в его дом, но девушки отказались, не желая близкого соседства Катеринки. Михаил согласился, что без него им там не безопасно.

Матильда категорически настаивала, что ехать нужно в сопровождении проверенного мужчины. И Лиза была с ней согласна. Так что подруги позволили себя уговорить и решили зимовать у любезных хозяев.

— Череда дней, проведенных здесь, отдаляют нас от цели, — продолжала Поля. — Недоумеваю, ради чего так долго дают нам приют?

— А что непонятного? — удивилась Лиза. — Впереди зима. Мы же не поедем зимой в неизвестное место? И потом, мы Софью спасли. Это достойно благодарности.

— Поля права, — согласилась Матильда. — Благодарность имеет свойство заканчиваться и это может застать нас врасплох. Как-то я расслабилась и внезапно стала доверять людям, а надеяться-то можно только на себя. Aide-toi, le ciel taidera!

— Что это означает, Матильдочка? — захлопала ресницами Лиза.

— Ты попала в дурную компанию щеголих-лингвисток, — захохотала та. — Означает "помоги себе, и небеса тебе помогут". Французский вариант нашего «на бога надейся, а сам не плошай».

— Под лежачий камень вода не течёт, — обрадованно затараторила Поля. — Кто идет вперёд, того страх не берёт. Лучше есть свой черствый хлеб, чем чужой плов. На Аллаха надейся, а…

— Поля!

По дороге им встретились две деревни, оказавшиеся бесполезными в плане информации. Всё взрослое население отбыло в поля, на крестьянские работы, около домов бегала несмышлёная малышня, а приглядывающие за ней старушки ничем не помогли. Восполнив запасы воды, и с трудом преодолевая желание умыться, девушки зашагали дальше.

Ближе к вечеру, в поисках ночлега, путешественницы свернули с тракта на узкую проселочную дорогу, убегающую в лес. Прошлая ночь доказала, что вполне себе можно обустроиться вне жилища. Немного углубиться, найти в сосновом лесу полянку и под Полиным руководством соорудить легкий шалаш с лежанкой из мягкого соснового лапника.

Немного пройдя, они заметили экипаж, стоящий поперёк дороги. Двери повозки распахнуты, недалеко стоит расписной сундук с откинутой крышкой, а вокруг валяются шляпные картонки, нижние юбки, кофты и еще какая-то одежда. Два красивых, белых в серое яблоко, жеребца, запряжённых в экипаж, спокойно щипали травку, растущую вдоль дороги. Девушки с любопытством разглядывали беспорядок.

— Разбойники, — спокойно сказала Поля.

— Разбойники! — испугалась Лиза. — Настоящие?!

— К сожалению, — подтвердила Поля. — В здешних краях такое случается. Народец не особо законопослушен, а жандармы далеко.

— Они где-то тут, рядом? — закапризничала Матильда. — Нам нужно бежать? Я больше не могу, я устала. Хочу есть, хочу наконец-то снять дурацкие маскарадные тряпки и смыть с себя гадкий крем.

— Эти тряпки и крем уже не раз спасли нашу честь, а то и жизнь, — огрызнулась Лиза. — На твоем месте я бы не стала, так резко, высказываться о них при Поле.

Матильда привычно закатила глаза. Она хотела сказать, что Лизе не понять её беспокойства за прекрасную кожу и привлекательную внешность, потому что у неё нет ни того, ни другого, но вовремя остановилась. Они устали, и перепалка вспыхнула как результат утомления.

— Девицы, не бранитесь, — сказала травница. — Думаю, что в настоящее время тут безвредно. Не будут же лиходеи торчать на месте совершённого злодейства. Они уже далече.

— Злодейство? — побледнела Лиза. — Ты считаешь, что здесь…

Она не успела закончить фразу, потому что кто-то подошел к ним со спины и сказал:

— Ну наконец-то! Где вы были?!

Испуганные девицы завизжали и бросились наутек, путаясь в широких подолах монашеских платьев. Лиза запнулась и непременно бы упала, но Матильда её подхватила. Подруги стояли укрывшись за толстой сосной и выглядывали, пытаясь рассмотреть, что происходит у разорённого экипажа. Вскоре, поняв, что никто за ними не гонится и опасности нет, подруги вернулись к повозке. Там, сидя на ступеньках, рыдала пухленькая девушка в коричневом дорожном костюме и соломенной шляпке, украшенной бумажными розами. Шляпка сбилась набок, русые волосы, собранные в замысловатую причёску, растрепались, а на юбке висели гроздья колючего репейника.

Кое-как успокоив и отпоив водой нарядную плаксу, подруги выяснили следующее. Софья направлялась на богомолье. Батюшку, обещавшего сопроводить, задержали внезапные дела. Он не хотел отпускать её одну, но Софья, взбалмошная и упрямая, как все балованные дочки, росшие в состоятельных семействах, решила ехать одна. А что? Возница управляет экипажем, до монастыря рукой подать, да и монашки встретят. Разбойники напали внезапно. Если бы кучер подстегнул лошадей, они бы проскочили засаду, тот оказался в сговоре с нападавшими. Софье чудом удалось сбежать. Думая, что девушка напугана и от страха плохо соображает, бандиты потратили время, на болтовню с возницей, а когда заглянули в экипаж — птичка уже улетела.

Она убежала в лес, спряталась в какой-то норе под хворостом и лежала там долго, не решаясь выходить. Услышала женские голоса, рискнула и подкралась ближе. Увидев чёрные хламиды, Софья решила, что они и есть встречающие. Удирающие монашки стали последней каплей.

Поля довольно улыбалась, ведь её идея с переодеванием очередной раз выдержала проверку. В пыльных черных одеяниях, с состаренными лицами, они действительно походили на троицу богомолок, бредущих издалека. На всякий случай подруги не стали разубеждать спасённую девушку.

— Хорошо, что злодеи не забрали экипаж и лошадей, — Матильда умело, со знанием дела поправляла упряжь и оглаживала холёного жеребца. — Интересно, почему?

— Не хотели связываться, — пожала плечами Поля. — Масть больно приметная, легко вычислить у кого коней увели.

— Продали бы цыганам, — сказала Лиза. Она боялась лошадей и стояла подальше от них, рядом с Софьей. — Какой-никакой доход.

— Думаю, что главной целью была я, — задумчиво сказала Софья. — Я их разговор краем уха слышала. Батюшка мой весьма состоятелен и не пожалеет за меня никаких денег.

— Ого, да мы спасли богатую наследницу! — развеселилась Матильда. — Нам, наверное, полагается награда? По закону жанра.

Но Софья не приняла шутливого тона, а стала убеждать девушек, что так оно и есть. И если они вернут её батюшке, то получат щедрую награду. Ведь он недавно овдовел, и она единственная дочь. Уважаемые божьи невесты будут самыми желанными гостями в их доме.

Она продолжала видеть в них немолодых монашек, и не замечала их юные руки и голоса, бодрую пластику движений и смешливость. Девушки посовещались и решили, что нельзя отказываться от удачного стечения обстоятельств. Они получат временный приют и спокойно подумают, как быть дальше. Им нужен план.

Софья сама управляла лошадьми и до её дома добрались без приключений, поздно вечером въехав в город. Их встретил удивленный и встревоженный отец девушки. Уверенный, что дочь уже в монастыре, он собирался ехать следом на следующий день. Мужчина быстро распорядился об устройстве ночлега для монахинь и увел дочку в дом.

Подруги с наслаждением скинули пыльные, пропитанные потом, хламиды и смыли маскировку в бане, в которую их отвели. В предбаннике ожидала не новая, но чистая одежда. На ночлег дорогих гостей устроили в небольшом летнем домике о двух комнатах. Свежебелённые горницы, с весёленькими ситцевыми занавесками на маленьких окошках, пахли чистотой и мылом. В одной из них стояли 4 кровати с перинами, заправленные цветастым постельным бельем. В другой было что-то вроде столовой — стол, стулья и несколько лавок вдоль стен.

Утопая в перинах, на застеленных свежим крахмаленным бельем постелях, девушки блаженствовали.

— А неплохо так, да девицы? — зевая спросила Матильда. — И дом справный, и батюшка ещё не старый. Есть желающие? Кстати, этот город называется Полевской.

Меж тем, план Поли был прост. Взяв только самое необходимое, девушки покинули скит ещё до восхода солнца, и дошли до заветной пещеры, о которой никто из обители не знал. Поля вытряхнула содержимое непривычно объемной котомки на пол. Несколько чёрных длинных хламид, в которых жительницы скита ходили на сбор пожертвований. Платки, верёвки. Полины снадобья в баночках из-под монпансье. И увесистый мешочек с монетами — накопления от продажи своего чая паломницам. Чудаковатая Поля оказалась весьма предусмотрительной и к задуманному готовилась.

Девицы накинули монашеские одеяния поверх платьев, повязали платки.

— Неужели и я также выгляжу? — шокированная Матильда рассматривала подруг. Поля и Лиза чёрные и унылые, словно галки, бледные от бессонной ночи, нерешительно переминались с ноги на ногу, смущённые её пристальным вниманием. — Эти балахоны высосали из вас радость! Я тоже мастерила подобное, когда мы с Лизаветой бежали от похитителей, но мои накидки были красивы и… Нет, это ужасно! Я отказываюсь!

— Нужно, Матильдочка! — горячо вступилась за одежду Лиза, пока Поля грустно стояла в стороне и молчала. — Представь, что мы идём на маскарад. Ты же наряжалась в Марию-Аннету?

— Антуанетту, — машинально поправила её Матильда. — Эх, пусть будет маскарад. Но предупреждаю, что потом я сожгу это одеяние, убивающее женскую прелесть!

Напуганная Поля робко предложила подругам изменить ещё и внешность, чтобы не привлекать лишнего и даже опасного внимания. Она достала одну из коробочек, отвинтила крышку и протянула снадобье Матильде.

— Фууу, это нужно на себя мазать? — сморщила та хорошенький носик. — Издеваешься, да? Ты чего туда намешала? Смердит как из бочонка с тухлою капустой!

— Порошок Sulfur даёт неприятный запах, а еще там бриофиты, — принялась объяснять травница. — Экстракт клубней Solanum tuberosum, раствор laterem hyacintho и…

— Лизок, душенька — сладким голосом произнесла Матильда. — Тресни эту латинофилку чем-нибудь поувесистее!

После маскировочных процедур девушек не узнали бы и родные матери, настолько состарил и обезобразил их Полин эликсир. Тронулись в путь. Перед самым уходом Поля положила в котомку шар, бережно обернув его войлоком.

Погода благословляла их поход. Обычно уральский август неласковый, дождливый, с холодными ночами и зябкими утренниками, но девицам везло — июльская жара спала и установилась приятная, сухая погода. И даже ночью ещё было тепло.

Путь от пещеры до большого тракта нашли по Полиным зарубкам на деревьях, девушка действительно хорошо подготовилась. Не спеша, но и немедля, беглянки добрались до Сосновоборска, покинутый Мати и Лизой при драматических обстоятельствах. Их целью был Михаил. Больше ничего в голову не приходило, ведь из-за внезапности побега они не придумали, что делать дальше. Матильда отправилась в город, а Лизавета с Полей остались ждать её в стогу сена, на лугу, неподалёку от городской окраины. Вернулась она удручённая и опечаленная. Михаил срочно уехал в Петербург к захворавшей матери.

День клонился к вечеру и решено было заночевать тут же, в стогу. Девицы смыли неприятный грим при помощи самогона, который Матильда таскала с собой еще со времени обнаружения его в разбойничьем экипаже. Они также пригубили немного этого мерзкого напитка, чтобы облегчить растерянность от туманности и неопределенности будущего. Опьяневшие, усталые лежали девушки в душистом, колком сене. Трещали цикады, ухала ночная птица, но эти звуки не нарушали покоя тёплой августовской ночи. Не спалось. Девицы смотрели на звёзды, рассыпанные на чернильно-синем небе и размышляли. Каждая о своём.

Лиза думала о том, что идти ей некуда. Возвращаться домой страшно. И ещё, о предсказании цыганки. Оно тревожило и волновало. Поля радовалась, что её мечта начала осуществляться, а книжные знания приносили пользу подругам. Единомышленницам. Соратницам. Товаркам. Матильда сердилась на Михаила, которого не было рядом в момент, когда он так нужен.

— Знаете, что, девицы, — внезапно прервала молчание Матильда. — А я согласна пойти к этой, как там её, Медной хозяйке. Чего нам тут киснуть и ждать у моря погоды!

— Ой, — встрепенулась Поля. — Ты серьёзно?!

— Да! — голос Матильды немного заплетался от выпитого, в голове шумело. Она чувствовала себя смелой авантюристкой, готовой к приключениям. — Нам нужно придумать, как добраться до этого рудника. Как там его? Камушки?

— Гумешки, — подсказала Поля. — Гумешковский рудник в 4 верстах от города Полевского. Наша, Сысертская, волость граничит с Полевской.

— Город По-лев-ской в По-лев-ской волости? Как оригинально — захохотала Матильда.

— Ну вот да, — фыркнула Поля. — Нам бы города этого достичь, а там скумекаем.

— Пешком далековато, а вот на экипаже каком — в самый раз, — удало заявила Матильда, не уточная откуда этот экипаж возьмется. — Эй, Лизхен, чего молчишь?

Спиртное, в отличии от Матильды, не расслабило и не развеселило Лизу. Она думала, что план не выдерживает никакой критики. Лиза даже не представляет, где эта Полевская волость, в какой стороне. И много ли это — 4 версты. И как ехать в экипаже, без сопровождения. Ведь его нужно купить или нанять. Она всего раз отправлялась далеко. И то на поезде и с маменькой. Внезапно воспоминание о матери, а потом и о неверном женихе разозлило девушку невероятно. Из-за них ей страшно вернуться домой. Хотя она-то как раз ничего плохого не сделала. Сколько ещё Лиза будет позволять с собой так обращаться! Она не пустое место, она … она …

И опьяненная алкоголем, злостью и внезапной свободой, с которой бывшая горничная не знала, что делать, она вскочила. Лиза говорила и махала руками, помогая себе в особо важных местах энергичными жестами:

— Мы непременно пойдём! И дойдем. Это наш шанс. И встретились мы не зря. Я верю в нас! Мне было предсказано. И будет глупо не использовать подвернувшийся шанс. Мы поклянёмся, что дойдём, чего бы нам это не стоило! Но прежде, чем мы отправимся в путь, я хотела бы, чтобы мы также поклялись друг другу в вечной дружбе и верности. Мы создадим Союз. Наш Союз! Чтобы всегда помогать друг другу и приходить на помощь по первому зову, когда кому-то из нас нужна будет помощь. Каждая из нас одна в этом мире. Так давайте же станем друг другу больше, чем подругами. Больше чем родственницами. Мы дадим клятву и скрепим её кровью! Никто и никогда не станет между нами!

— Да! — первой опомнилась Поля и загоревшимися глазами смотрела на Лизу. Её восхитило предложение. Она и мечтать не могла о подобном. — Я согласна!

— А назовём мы его — Союз трёх девиц! — тожественно подвела итог Матильда.

И долго еще, под яркими летними звездами, среди стрекота цикад и уханья ночных птиц, слышались девичьи голоса. Создание Союза слегка походило на пьяную вакханалию — лились кровь и самогон, звучали клятвы, а потом песни. Новоиспечённый Союз затих перед рассветом. Его участницы заснули, свернувшись калачиками в сене.

После ухода Катеринки хмель перестал приносить удовольствие, а Емельян мог думать только об одном — под боком отменные девки, а он мучается. Непорядок, бабу нужно пользовать по прямому назначению. Нужно глянуть на них. Ту, покрасившее, оставить себе, кочевряжится не должна, чай не голубица непорочная. Другую отдать Катьке, а блаженную приструнить, чтоб помалкивала. Она ещё пригодится.

Емельян, довольный, как он всё ловко придумал, бодро потрусил в Полину избушку, потрясая жирными телесами и напевая под нос бравурную мелодийку, и застал девушек врасплох. Матильда была хороша — венок на непокрытой голове, лёгкое платье, сияющие глаза, нежный румянец и лукавая улыбка. Настоятель обмер, уставившись на девушку.

— Так-так, голубушки, — сказал Емельян, как только к нему вернулся дар речи. Какая красотка! Он облизнул пересохшие губы. — Зашёл вот глянуть, как устроились. Почто к старику не заходите? Не съем, небось, хе-хе!

— Виновата, батюшка, — смиренно проговорила Поля. — Девушки не осведомлены о нашем укладе, а я оставила без внимания, травки собирала.

— Дочь моя, — елейно обратился к ней Емельян. — Ступай-ка, попроведать Евдокию. Она с утра на немочь жаловалась. Да там меня и дожидайся.

Поля шмыгнула мимо него, возле двери обернулась и за спиной Емельяна погрозила девушкам кулаком, мол, будьте начеку. Настоятель приблизился к Матильде и, бесстыже обшаривая её масляным взглядом, заговорил присюсюкивая:

— Эта каким же ветром занесло в нашу скромную обитель такую голубку? Расскажи дочь моя, что привело тебя сюда? Откройся, не стесняясь. Отцу духовному можно поведать всё.

— А чего рассказывать, — Матильда независимо вздернула голову и смело смотрела на толстого неприятного мужика. Тоже мне, отец духовный! Ещё один охотник за женскими прелестями. Только прикрывается мнимой заботой и напускной праведностью, и от этого особенно мерзкий. — Путешествовали с подругой, заплутали. Ваша девица любезно предложила нам кров и ночлег.

— Мы гостям всегда рады! — Емельян просто лучился фальшивым радушием. — Пойдемте в мою опочи… кхм, я хотел сказать в мою келью. Небось голодные? Угощу, чем бог послал, и отказа не приемлю.

В чисто убранной избе настоятеля, вокруг накрытого стола сновала Марфа. Мрачная и недовольная, она зыркнула на нарядную Матильду и подала еду. Сегодня бог послал Емельяну гороховую кашу, соленые огурцы, квашенную капусту, пироги с яблоками, блины, толстые ломти розоватого сала.

— Отведайте нашего нехитрого угощения, красавицы, — лебезил Емельян.

Он повернулся к Марфе и взмахом руки отослал её. Лиза ела с аппетитом. Она соскучилась по простой деревенской еде, напомнившей родной дом. Аксинья готовила вкусно, да и Поля всегда подавала к столу свежую провизию, грех было жаловаться. Но у настоятеля кормили именно теми блюдами, на которых Лиза выросла. А Матильда поковыряла ложкой кашу, щедро сдобренную постным маслом, повертела в руках пирог, обнюхала его с видом гурманки, и положила обратно в блюдо. Потом осмотрела стол и сморщила нос.

— Понимаю, не для такой красавицы простая еда, — ухмыльнулся Емельян. — Ежели желаешь разговеться, приходи завтра к ужину. Ужо я расстараюсь.

Фраза звучала весьма двусмысленно. Емельян, не стесняясь, даже подмигнул Матильде.

— Я же говорила, что дурак набитый! — хохотала она, когда девушки возвращались в Полину избушку. — Он что, думал я прям там ему отдамся за миску каши? А ты, девица, тоже хороша — ела, аж за ушами трещало.

— Так ведь вкусно, — жалобно ныла Лиза. — Как у маменьки с папенькой. Тебе завтра потрафят.

— Да прям щас, побежала в опочивальню к этому сморчку, роняя лапти, — насмешливо сказала Матильда. — Ты не поняла разве, о чем речь то шла? Хотя, кому я это говорю. Меня окружают сплошные la purete и la naivete. Невинные и наивные! Тебе бы только брюхо набить. Эх, а ещё подруга называется!

— Божий человек, пожилой, — оправдывалась Лиза. — Может показалось?

— О, Лизхен! — закатила глаза Матильда. — Ещё много открытий предстоит тебе в жизни. Люди носят маски. Никому нельзя верить.

— Никому? — переспросила Лиза. — И тебе?

— Мне можно, — усмехнулась подруга. — Но всегда думать своей головой. Поняла?

Девушки вошли в избушку, но ничего не успели сделать. За ними в дом влетела Поля, без платка и с растрепанными волосами.

— Нужно уходить, безотложно! — заявила она.

— Что случилось? — хором воскликнули подруги.

— Марфа рассказала…

— Так она немая, как она могла рассказать? — удивилась Мати.

— Уй, это не важно сейчас, — отмахнулась она, но верная своей привычке тут же уточнила. — Безгласная, но слышит. Тётеньки рассказывали, что напугал её кто-то в детстве. С тех пор вот…

— Поль, ближе к делу, — перебила её Лиза.

— …жестами толкует, и пишет немного, грамоту разумеет, — продолжила как ни в чем не бывало травница. — Вчера к настоятелю гостья по ваши души наведалась. В чёрном плаще, красном платье, волосы как смоль, красивая. Знакомая персона?

— Катеринка, — испуганно сказала Лиза.

— Угу, похоже она, — подтвердила Матильда. — А как Марфа поняла, что за нами?

— Подслушала, как дама поведала настоятелю, кто вы. А кто вы, к слову сказать? Не открылись мне, — спохватилась вдруг Поля. — Лизу она намеревается забрать, а Мати отдать настоятелю. Он уже матронам велел за нами бдить. Добро, что Марфа, не желая смуты, меня предостерегла.

— Да как это — забрать, отдать. Мы что, вещи какие-то?! — возмутилась Матильда и добавила. — Про себя расскажем. Чуть погодя.

Растерянная Лиза молчала.

— Возлагаю надежды, что не государственные преступники, — мрачно ответила Поля, — А касательно овеществления людей разумных … Опоит вас зельем, да и запрёт в погребе. Я сама по глупости усыпляющую настойку ему отдала. Есть у меня такая. Оказывает определённое действие. Засыпаешь почти сразу. И в зависимости от дозы можешь спать до нескольких дней. Я из мака делала. Есть такой особый вид…

— Да уж ни к чему нам сейчас подробности, — хмуро сказала Матильда, осознав серьезность положения. — Делать то что?

Поля заперла двери на засов, задернула занавески и решительно сказала:

— Вот что мы предпримем…

— За границей! — восторженно пискнула Поля, у которой перехватило дыхание от открывающихся перспектив. — Scientia potentia est. In pace litterae florunt …

— Ась? — уточнила Матильда, уморительно сморщив носик. И, передразнивая латынь, заговорила простецки, — Чавой-то балакаешь, а чаво — не почуха́ю.

Лиза и Поля залились смехом.

— Знание — сила. Во имя мира науки процветают, — отсмеявшись, пояснила Поля.

— Ладно, рыжик, будь проще, — потрепала её по волосам Матильда и нахмурилась. — Я не могу! Такую роскошь прячешь. Убила бы этого гада-настоятеля!

— Кстати о настоятеле, — погрустнела девушка. — Не в моих обычаях стращать и внушать боязнь, но скит не лучшее место. И не стоит надолго в нём оставаться. Давно бы покинула место сие, но для меня ныне нет убежища другого.

— Ты, о чем это? — напряглась Лиза. — Что может угрожать в тихой лесной обители?

Безопасность и отсутствие скитаний расслабили её. Девушка во всём положилась на Матильду и не думала о будущем. Это помогало не возвращаться к болезненной семейной теме. Но Лизавета понимала, что предпринять что-то всё же придётся. Но что? Дом — единственное место куда она могла поехать — закрыт для неё. Уж маменька точно всю кровь выпьет. Но сейчас совсем не хотелось думать об этом. Впервые у Лизы есть подруги и так интересно жить!

Поля ничего не ответила. Рассказать им про странные снадобья, которые просил её изготовить настоятель? Быстродействующие снотворные капли, настойки, вызывающие потерю плода у беременных, галлюциногенные порошки из грибов. Было интересно создавать по рецептам из старых книг, а для чего они нужны, не задумывалась. Жила в своем изолированном мирке, среди монашек и ни о чем не помышляла, кроме трав и книг. За каждое созданное зелье настоятель приносил какую-нибудь новую штуку для её увлечения. Баночку из-под леденцов монпансье, флакончик от медицинской микстуры и прочие безделицы. Но Поля была рада и этому.

Она не могла сопоставить факты или сделать выводы. Слишком мало жизненного опыта у этой, в сущности совсем юной, девушки, которая хоть и хлебнула лиха, но всегда обитала в книжном мире. Весьма оторванном от реальной жизни. И только появление рядом с ней Лизы и Матильды встряхнуло. Теперь Поля беспокоилась за кого-то, потому что на себя уже давно махнула рукой.

Травница не стала говорить этого вслух. Вдруг девушки сочтут её недостойной их общества. Что она будет делать? Потом, как-нибудь, расскажет. И вместо ответа спросила:

— А вот вы всё цыганку поминаете. И Петра феликс, пожалуй, для вас не новость. Царица горная опять же. Вы же не могли знать про каторжника?

Лиза рассказала о цыганском пророчестве. Поля ничего не ответила. Задумалась.

— Так что ты намерена предпринять в отношении артефакта? — спросила Матильда и сама себе удивилась. Надо же, это знайка-Поля на неё влияет. — Что предлагаешь?

— Нужно найти эту Хозяйку, — выпалила Поля. — Она выручает добрых людей, попавших в беду. Вернём ей шар и попросим помощи.

— Хмм, — задумчиво протянула Лиза. Кажется простодушная Поля нашла идеальное решение. Ничего самим не делать, попросить и надеяться, что получится. — Звучит заманчиво.

— Так это сказки! — возмутилась Матильда. — Отдушина для обычных людей, верящих в то, что зло всегда наказуемо. Нельзя же строить серьезные планы, надеясь на выдуманных героев. Как так можно вообще? Вы еще у Деда Мороза и Снегурочки помощи попросите! Ну ладно Поля, у неё каша в голове и мозги набекрень. Извини, дружочек, что есть, то есть. Но ты, Лизавета? Вроде девушка образованная.

— Ага, — виновато сказала Лиза. — Умею читать, писать и географию немного знаю.

— Каторжник смог, и я смогу! — неожиданно сердито воскликнула Поля. — Я что, рыжая что ли?!

Подруги переглянулись и расхохотались.

— Ладно, смейтесь над несчастной сироткой, — затянула Поля жалобно. Видимо этому она и научилась у нищих. Травница рассказывала, что стесняется применять некоторые умения из прошлой жизни.

— Вообще-то, ты рыжая, — переведя дух после смеха, выпалила Матильда.

— Ой! — захихикала Поля. — Хи-хи-хи-хи, ой не могу! Я и забыла.

Наконец они успокоились и некоторое время молчали.

— А неплохо у тебя эти побирушкинские интонации получились, — уважительно сказала Матильда. — Кликуша отменная.

— Ну так! Мастерство не пропьёшь, — солидно сказала Поля и не выдержав, прыснула.

— Ладно, девицы, — посерьёзнела Матильда. — Смех смехом, но план никуда не годиться.

— У меня обстоятельства таковы, что окромя себя полагаться не на кого, — тихо сказала Поля. — Так что, я и к Хозяйке пойду, и к чёрту лысому, лишь бы пособили. Жаль, что без вас, но неволить не имею права. Ведь аd impossibilia nemo obligatur. К невозможному никого не обязывают.

— Давай с нами! — воскликнула Матильда. — К Мишелю. Нужно немедленно собираться и идти, а там что-нибудь придумаем.

— Ты хочешь всех нас ему на шею повесить? — спросила Лиза. — И потом, там Катеринка.

— Да что она нам сделает? — уже не так решительно сказала Матильда. — Мишель её быстро приструнит. Уверена, что он ищет меня.

— Это вилами на воде писано, — рассуждала Лиза. — Мне, наверное, лучше до дому добраться. Там папенька и маменька.

— Которые отправили тебя подальше, — сердито сказала Матильда.

Чтобы украсть твоего суженного, хотела добавить она, но не стала. Лиза не ответила, только понурила голову.

Поля молча слушала подруг. Похоже не складывается ничего.

За разговорами девушки не заметили, как дошли до скита, а затем и до Полиного домика. И только успели присесть на скамьи, как дверь отворилась и в избу ввалился настоятель.