В конце XVII века в конце Сретенки, стояли Сретенские ворота крепости Земляного города (Земляной город в XVII—XVIII веках располагался между современными Садовым и Бульварным кольцом – PapaSilver). В последней четверти XVII века (до 1699 года) у ворот нес службу 2-й стрелецкий полк под командованием Лаврентия Сухарева, оставшийся верным Петру во время мятежа 1689 года. Еще до возведения башни, которую народная молва звала «невестой Ивана Великого», окрестная местность именовалась «в Сухареве». Видимо, от местности получила название и башня.
Строилась башня в два приема. В 1692—1695 годах возвели два первых яруса — непосредственно Сретенские ворота и палаты над ними, увенчанные шатрами; здесь была «полковая изба» стрельцов Сухарева. На башне и возле нее постоянно находились стрелецкие караулы. Начало второго этапа строительства (1698—1701) совпадает с возвращением Петра I из поездки по Европе в 1698 году. Царь повелел выстроить над воротами третий ярус — сюда вселилась по его указу в 1701 году Школа математических и навигацких наук. А над всем сооружением поднялась высокая башня, отдаленно похожая на общественные здания европейских городов. Здание значительно выросло в высоту, достигнув 30 сажен (64 метра). К нему пристроили с востока знаменитое крыльцо в два лестничных марша.
Архитектором Сухаревой башни источники единодушно называют М.И. Чоглокова (ум. в 1709 году), обучавшегося в Оружейной палате, впоследствии строителя Арсенала в Кремле.
Школа навигацких (мореходных) наук не случайно помещена была в Сухаревой башне: здесь, на вершине Сретенского холма (по мнению историков XIX века, одного из семи московских холмов), было одно из самых высоких мест города, что позволяло беспрепятственно видеть горизонт и вести астрономические и навигационные наблюдения. Шатер башни был в 100 метрах над уровнем Москвы-реки. И в начале XX века московские путеводители настоятельно советовали полюбоваться видами города с Сухаревой башни.
В навигацкой школе (в 1815 году переведена в Петербург, где из нее впоследствии выросла Морская академия) постигали «мореходных хитростно искусств учение» до 500 учеников 20—25 лет, в основном дети московских мелких чиновников, священнослужителей и солдат. В школе одно время учились, например, Челюскин, Ломоносов, выдающийся зодчий Дмитрий Ухтомский; тысячи так нужных новой России специалистов морского и инженерного дела, преподавателей точных наук — вышли из ее стен. Часто навещал школу и Петр I. Это было первое в стране светское учебное заведение, фактически предтеча университета; ученики сбегали сюда из схоластической Славяно-греко-латинской академии.
Башня могла считаться очагом светского просвещения в тогдашней Москве: в ней хранились научные приборы, медный голландский глобус, доставшийся Петру в наследство от отца, царя Алексея Михайловича. Здесь же находилась библиотека.
О Якове Вилимовиче Брюсе, устроившем в башне первую в России астрономическую обсерваторию, откуда в 1709 году наблюдали, например, солнечное затмение, ходили в Москве десятки увлекательных легенд. Здесь в башне, Брюс, согласно легендам, хранил «Соломонову печать» на перстне, поворачивая который можно было творить чародейства, здесь же гадал по звездам, здесь же нарисовал на стене башни ожившего коня. По преданию, дом Брюса на 1-й Мещанской улице связывал с Сухаревой башней подземный ход; в 1920-е годы и в самом деле были обнаружены сводчатые подземные ходы и галереи под башней, высотой почти в рост человека. Подземелья и фундаменты Сухаревой башни глубиной 8—10 метров и ныне сохраняются под асфальтом Садового кольца.
В 1712 году Сухарева башня пережила пожар, а с 1730-х годов множатся документальные сведения о ветхостях и обрушениях внутри башни; в 1733-м были разобраны угрожавшие падением своды «рапирного» зала. В 1750 году Сенат посылал осматривать башню архитектора Д. Ухтомского, который посоветовал заменить тесовую кровлю на железную. Вместо этого кровлю сделали черепичной, но непрочной: она вскоре обвалилась, и башня постоянно страдала от протечек и сырости. Совет Ухтомского воплотили в жизнь только в 1760 году.
В начале XIX века башня снова пришла в ветхость, отчего в 1806 году было решено даже закрыть под нею проезд. К серьезному ремонту башни приступили только в 1813—1820 годах, после наполеоновского нашествия.
С 1806 по 1859 год Сухарева башня принадлежала Адмиралтейств-коллегии; после выезда навигацкой школы в ней открылись подготовительные «цифирные» классы, просуществовавшие до 1802 года. Размещались в ней и присутствие Адмиралтейской конторы, и магазин сукон и флотской амуниции, и казнохранилище, и склады провианта и адмиралтейских запасов, и даже помещение для «колодников».
С 1828 по 1893 год башня была главной водонапорной вышкой московского водопровода: в ней оборудовали два чугунных резервуара на шесть с половиной и на семь тысяч ведер. С постройкой Крестовских водонапорных башен вода в Сухареву башню перестала подаваться, а в начале 1900-х годов разобрали и резервуары.
В последней трети XIX века в зале Сухаревой башни устраивались просветительские публичные народные чтения. В них участвовали такие корифеи, как, например, С.М. Соловьев, который 28 марта 1876 года читал в башне отрывки из своей «Истории России с древнейших времен». Помещения Сухаревой башни использовали в те годы и под залы заседаний мирового суда. С 1910 года в башне поселился склад Городского архива.
Башня, как редкостное растение, изменяла иногда цвет: красный, серый, «дико-зеленый»... XX век она встретила в нежно-красноватом наряде и выглядела невероятно чарующе в лучах рассветного и закатного солнца.
Привычную надвратную церковь заменил в Сухаревой башне ярусный восьмигранный столп. Живописность сооружения упорядочивалась элементами коринфского ордера, организовывавшего метрическую соразмерность ярусов башни. Чоглоков отдал дань и традициям русской архитектуры XVII века, что особенно заметно в композиционных приемах нижнего яруса (подклетный этаж, круговая галерея, крыльцо) и плане надвратных палат, воспроизводившем старинную русскую схему «избы со связью»: прямоугольные сени и симметричные относительно них сводчатые помещения. Башня была выстроена из красного кирпича; толщина стен в нижнем ярусе достигала 3 метров, в верхнем составляла около метра.
Нарядное убранство фасадов башни было очень разнообразно. Согласно описанию знатока московских памятников И.М. Снегирева (1840-е годы), «на углах, арках, фасаде, окнах и дверях архитектурные орнаменты разных стилей: узорчатые и витые колонны, фризы, архивальты, валики, сандрики, рустики, раковины, сухарики, углубленные балюстрады из белого камня или лекального кирпича; а в одном месте под лестницею вставлено несколько цветных кафелей с изображением двуглавого орла под двумя коронами.
Башня, видная со всех концов Москвы и служившая высотным ориентиром в панорамах прилегающей местности, не подавляла соседней городской застройки, но была увязана с нею за счет широких низких ярусов и сбегающих к земле лестниц. Ярусная гармоничная композиция, четкий ритм огромных открытых арок, великолепный, почти скульптурный белокаменный декор «нарышкинского» стиля на контрастном фоне краснокирпичных стен — все это делало Сухареву башню выдающимся памятником архитектуры, знаменитым на всю Россию символом Москвы. В древнюю столицу приезжали специально, чтобы посмотреть на Сухареву башню.
Небезынтересен и отзыв взыскательного иностранца, французского путешественника де Кюстина (1839): «Первый этаж представляет собой огромную цистерну, питающую водой почти всю Москву. Вид этого висящего на большой высоте озера... производит необычайное впечатление. Архитектура здания, довольно современного к тому же, тяжела и сумрачна. Но византийские своды, массивные лестницы и оригинальные детали создают величественнейшее целое».
В силу огромной популярности Сухарева башня присутствует на бесчисленных рисунках, гравюрах, календарях, планах старой Москвы. Между прочим, она запечатлена на первой русской иллюстрированной открытке, выпущенной в 1895 году.
Из книги Михайлова К. П. "Москва, которую мы потеряли"
