Студенческий строительный отряд имел приставку «интер-», в его составе, кроме советских студентов, были немцы, вьетнамцы и один голландец. Голландец родился немцем, но числился членом коммунистической партии Нидерландов и считался голландцем для разнообразия. Жили в пустующей летом школе. Кто где, а мы в кабинете черчения и графики.

Кисти, краски, кактус на подоконнике. Немецко-голландский коммунист. Именно из-за него на третий же день кактус был выкрашен в цвета Вильгельма Оранского. Наш флаг видели? А там красная полоса сверху.

И это все увидела молодая учительница рисования, обеспокоенная созданием студенческого общежития в подотчетном помещении. Не знаю, что она подумала о растении, но приняв позу командующего парадом, изрекла:

- Немедленно отмыть.

На нее смотрели все. Вьетнамцы – широко открытыми глазами, немцы с прицельным прищуром, русские - с азиатской хитринкой. Трудно отказать красивой девушке, но вы когда-нибудь мыли кактус? Там же иголки.

Мы тоже не мыли. Мы его в зеленый покрасили.

dernaive

Данную историю поведал мне мой отец, которая произошла около 40 лет назад, когда он был молод. Окончив техникум, отец устроился на стройку разнорабочим. В годы СССР стройка велась ударными темперами, стране нужно было жилье, и всякие СМУ его давали. В бригаде в которой работал отец, был весьма почтительного возраста мужичек Василий, точнее так “Дядя Вася”. Все в бриге ни как кроме дядя Вася к нему не обращались. А все потому что на стройке он провел всю свою жизнь, начинал свою карьеру еще будучи ребенком, помогал восстанавливать развращенную страну после ВОВ. Опыта в строительстве неимоверно много, был и каменщиком и плотником, мог даже стройкой руководить. Но в начальство не лез, даже в простые прорабы, считал что каждый должен был быть на своем месте и его место строить а не руководить. В связи с этим с ним постоянно все советовались - как дядя Вася скажет так и будем строить. Так вот строили очередную кирпичную пятиэтажку, дом уже почти был достроен, возводили последний этаж ударным темпом. На дворе уже была поздняя осень, днем еще температура прогревала землю, а вот по утрам и вечерам было уже зябковато, поэтому ватная униформа в виде ватника и таких же штанов был просто необходима.

Дядя Вася уже укладывал последний ряд кирпича когда объявили обед, и вся бригада стала неторопливо спускаться в низ к бытовкам для принятия пищи. В низу вдоль бытовок стояли лавочки на которых рабочие пред принятием пищи совершали уже привычный для них ритуал под названием перекур. Пока строители неспешна потягивали свои папиросы, дядя Вася также неспешно продолжал спускается с недостроенного здания. Возраст, а может и неизвестные нам травмы не позволяли ему так резво оказаться в низу со всеми. Но именно благодаря этому вся бригада стала свидетелем следующего действия. Дядя Вася выйдя из подъезда отошел немного в строну встал вдоль стены, поднял голову и посмотрел куда-то в сторону недостроенного еще этажа. После расставил руки по бокам и произнес негромко, но отчетливо “Твою мать”. Вся бригада это отчетливо слышала и благодаря тому что эту фразу произнес не какой-то рядовой строителя, а “Дядя Вася”, тот самый к словам которого все прислушивались и считали его гуру в строительстве, эти слова придавали еще более и пугающее значение. А особенно если учесть что в момент их произношения он смотрел аккурат на стену которую они успели возвести до обеда. Неужели где-то налажали, криво положили или еще чего хуже, пошли трещины. Со скамейки это не было видно. Мой отец как самый молодой в бригаде и неопытный, не понял что произошло и решил спросить у дяди Васи. Который так и остался стоять в той же позе. Пока отец не подошел к нему и спросил “Дядя Вася, что случилось”? Но дядя Вася молчал. Он молча облокотился на плечо отца левой рукой, а правой начал снимать правый сапог. Сняв который он его перевернул на 160 градусов, из него потекла вода. Немного грамм 100-200, затем он проделал это со вторым сапогом. И из него тоже вытекло грамм 200. Со стороны это выглядело ошеломительно и очень эффектно, как будто фокусник достает кучу платков связанных между собой из пустой шляпы. Все это посходило в полной тишине. Не проронив ни слова дядя Вася одел сапог и поковылял к сторону лавочки на которой сидели строители. Сквозь гробовую тишину было слышно только ЧВАКАНИЕ кирзовых сапогов. Присев на скамейку дядя Вася наконец произнес первый слова. Это была просьба прикурить. После этого он поведал нам что стряслось. Рассказ от его слов.

Спустился вниз, решил отойти в сторону, отлить. По пути успел сунуть сигарету в рот. Отойдя на нужное расстояние, чуть-чуть приспустил штаны, достал оборудование и готовился начать процесс излияния, но желание покурить было не чуть не меньше. Поэтому захотелось одновременно и покурить, папироса к тому-же уже была во рту, нужны были только спички. А спички были в одном из карманов ватника, в каком именно не помню, но методом похлопывания по карманов решено было узнать в каком именно. После первого же похлопывания, резинка штанов и без того очень тугая в мгновение ока выправила штаны, в тот самый момент когда процесс начался и остановить его было невозможно. Именно в тот момент от безысходности была поднята голова вверх и произнесена фраза “Твою мать”.

За грамматику и пропущенные знаки препинания сразу прошу прощения, русский язык хоть и родной но плохо давался.

В стройотряд я попал случайно. Его формировали из пятикурсников, а я перешёл на четвёртый. Да и желающих попасть в него было много. Но кто-то не смог поехать и предложили мне как первому кто зашёл в студенческий профком.
Нас привезли на автобусе посёлок Зелёненький, где деревьев не было, и поселили в заброшенном клубе. Нам пришлось спешно застеклить окна, наладить освещение и выгрести всю грязь. Утром командир отряда вытряхнул из сумки на стол горку смятых купюр и сказал:- Это наша казна на прокорм. Казначеем будет Буер. Пересчитай!- А почему я? – искренне удивился я.- Потому что я так решил! – жёстко ответил командир.
Пересчитав и приняв казну, я пошёл на поиск главбуха совхоза, чтобы договориться на счёт столования. Я не только решил вопрос, но и познакомился с дочерью главбуха, которая вызвалась показать мне, где находится столовая. Как потом выяснилось, эта девушка пользовалась авторитетом среди сверстников. И когда мы подошли с ней к клубу, она помогла уладить первое недоразумение с местными.
Местными оказались не пьяные мордовороты у которых чесались кулаки, а две шестнадцатилетние барышни, которые заявили свои права на клуб и отсутствия у нас их разрешения на вселение. Весь отряд обалдел от такой наглости или глупости. Поскольку требований выселиться не последовало, переговоры зашли в тупик. Командир пытался объяснить, что мы будем строить воздушную ЛЭП, и это обеспечит надёжное электроснабжение посёлка. Но барышни капризно надули губки бантиком и ничего не хотели слышать.
Катя, так звали дочь главбуха, сразу наехала на барышень:- Чего раскудахтались? Они нам клуб отремонтировали, совершенно бесплатно. Уедут – будем здесь собраться! - Кать, но ведь без спроса! – капризно прогундосила блондинка, - у нас в посёлке так не делается.- Они с председателем договорились, а ты мала ещё права качать. Лучше тащите тряпки и воду, поможем полы помыть и стёкла.- Девушки, а мы будем каждый вечер проводить дискотеку в качестве компенсации неудобств, - вмешался в разговор наш командир.- Так бы сразу и сказали, - прогундосила блондинка, - двое за мной, я вам воду таскать не нанималась!
Наш командир погорячился, пообещав каждый вечер дискотеку. Он не знал, что вечер у поселковой молодёжи начинается в одиннадцать вечера и заканчиваются в четыре утра. А наш рабочий день начинался в шесть утра и заканчивался в шесть вечера. И до четырёх утра мы смогли продержаться только в этот день, когда мы не работали. И уже на следующий день мы досыпали на верхушках опор. Это не лучшее место для сна во всех отношениях. Да и работа была физически трудной. И уже в этот вечер мы дружно заснули в девять вечера, а девушки безуспешно стучались в закрытую дверь клуба. Об этом я узнал от Кати, которая пришла проконтролировать порции в столовой.
Пока ехали на место работы мы устроили совещание и решили, что три добровольца уговорят наших трёх барышень встречаться в рабочие дни с 19.30 до 22.00. Однако этот план реализован не был, поскольку и другие поселковые девушки захотели посещать нашу дискотеку. Выбор между работой и общением с девушками остался за девушками. И вскоре наш мастер понял, что нас стало опасно допускать на высоту и работать с краном. И мастер выдвинул нам ультиматум: либо мы приходим на работу выспавшимися, либо он приостанавливает работы и звонит начальству, своему и нашему. Командир не хотел скандала и заверил мастера, что завтра все будут бодрыми. Состоялось второе собрание уже с участием барышень. Девушки поняли, что мы приехали работать, а не амуры крутить и вошли в наше положение. Мы сдвинули начало гуляний на 20.00 в рабочие дни и воскресенье, а в 22.00 отбой. Пятница и суббота – как пожелает каждая парочка.
Едва мы порадовались, что с местными нет конфликтов, к нам пришёл местный авторитет. Симпатичный парень, отслуживший в погранвойсках, он озвучил фамилии девушек, у которых парни в армии или есть ухажёры. Закреплённое чаепитием соглашение нами не нарушалось.
А следующей ночью нас разбудил треск двигателей мотоциклов. Командир умело организовал оборону клуба и даже организовал возможное тушение пожара. Затем он подозвал меня и задумчиво сказал: «Пойдёшь со мной, в драку не лезь, будешь немой угрозой, а говорить буду я».
Когда мы вышли из клуба, нас осветили светом фар, а после прогазовки, двигатели заглушили. Когда к нам подошёл мотоциклист и снял шлем, мы с командиром обалдели: перед нами стояла девушка. За прошедшие полторы недели мы не видели в посёлке ни одного мотоцикла. Стало ясно, что мотоциклисты из другой деревни. Командир первым пришёл в себя и обратился к мотоциклистке:- Я командир стройотряда, а Вы кто?- Машка, - развязано ответила девушка.- Что Вас привело к нам? – спросил командир.- Слух дошёл, что клуб починили, и дискотеки начали крутить. Где музыка?- Музыка будет в субботу, в десять вечера. Приезжайте!- А вас сколько будет?- Девять, - честно ответил командир.- Годится, - ответила Машка, - в субботу ждите.Едва мотоциклы укатили, из-за угла вышла Катя и подозрительно спросила у командира:- О чём базарили?- На дискотеку просятся.- И что ты им ответил?- В субботу пусть приезжают. - А ты знаешь кто это такие?- Нет.
А дальше мы с открытыми ртами слушали объективку на Машку и её спутниц. Конечно Катя как могла облила помоями потенциальных конкуренток. Но история печальная: девушки жили в глухой деревне, парней там практически не было. После службы в армии никто из них домой не возвращался. Поэтому девушки катались по району на дискотеки в надежде встретить свою половинку. Машка с подругами к нам больше не приезжала, видимо Катя подсуетилась.
В нашем стройотряде был сухой закон, который строго соблюдался. Но если нельзя, а очень хочется, то немного можно. Это была единственная пьянка. Началась она в пятницу вечером, едва наш мастер уехал в Самару на выходные. Командир приказал мне выдать из казны сорок рублей, а поскольку я был не пьющим, то меня оставили старшим, а все остальные ушли в неизвестном направлении. Судя по тому, что никто из девушек не появлялся в клубе ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье, ушли не одни. Вечером в воскресенье они вернулись: небритые, помятые и разящие перегаром. Выслушав мой краткий доклад, командир объявил, что принимает командование отрядом на себя и ушёл блевать за клуб.
На следующее утро выяснилось, что один из наших отравился. Мы отнесли его в КУНГ в надежде, что семь километров поездки по разбитой дороге приведут его в чувство, но увы. Пришлось заехать в медпункт. Фельдшер поставили неприемлемый для нас диагноз: алкогольная интоксикация. Командир снова назначил меня старшим и остался в медпункте: вдруг понадобится кровь для переливания? Когда после работы мы забирали болящего, в его карточке значился иной диагноз: пищевое отравление, а фельдшер смотрела на командира с нежностью.
Когда мы построили и сдали в работу ЛЭП, был устроен прощальный ужин: лучший в посёлке самогон, шашлыки, тосты. Командир в эмоциональном порыве предложил девушкам навестить его, если они будут проездом в Сызрани. Но когда Катя попросила записать для неё его домашний адрес, он искренне удивился и спросил: «А зачем тебе?»
Когда мы подъезжали к Сызрани я радостно сказал командиру:- Всё так хорошо закончилось, без ЧП! - Подожди. Вот если в институт не пришлют в течение шести месяцев писем о нашем моральном облике, тогда и возрадуемся! – ответил опытный Фокин…

Время и место: 1986 год. Лето. Ставропольский край, маленький поселок недалеко от Пятигорска. Общая база нескольких стройотрядов.

1.

Тут небо ярче чем дома в Беларуси, песок под ногами такой мелкий, что похож на воду, а питьевой воды не хватает. Каждое утро вместо неё привозят бочку кваса. Обычную - из которых продают разливной квас, для нас - бесплатный. Первое время народ пил его без меры, животы были похожи на бочонки. Вот, что халява с людьми делает! Потом привыкли, стали пить меньше.

Стали появляться креативные идеи. Парни приволокли откуда-то молочный бак с крышкой, залили туда квас. Сидят в жилом вагончике, ждут пока он превратится в бражку. Пробуют каждые два часа. Клянутся, что чувствуют, как увеличиваются градусы. Некоторые уже навеселе. Приходит командир отряда. Говорит парням, что это самовнушение, за такой короткий срок градусы не появятся. Они трезвеют на глазах и с унылым видом покидают вагончик.

Оставшаяся половина бака скисает, получившуюся жидкость отваживаются пить только самые отчаянные, кислятина жуткая. В итоге остатки просто выливают.

2.

Главный сюрприз - стройотряд не нужен местным жителям, им нужен сельхозотряд.

Когда собирались ехать, придумали план: доехать в составе сельхозотряда до места, и уже там создать строительную бригаду и заработать денег. План провалился. Были какие-то единичные подряды, но на них не заработаешь.

3.

Работали на помидорных полях. В один не прекрасный день у девчонок, вернувшихся с работы, все руки покрылись волдырями. Причину я до сих пор не знаю. Был скандал. Дело замяли, пострадавшим что-то заплатили, но не много. Волдыри зажили, а шрамы остались на всю жизнь.

4.

Не умеют местные печь черный хлеб! Белый – выше всяких похвал, черный – обнять и плакать. Купили маленькую черную буханку в магазине – есть невозможно. За пару месяцев все очень соскучились по обычному хлебу. Одна девочка ездила домой в Беларусь, вернулась привезла буханку хлеба. Делили её почти на сорок человек. Каждому достался небольшой кусочек.

Ничего вкуснее в жизни не ел!

5.

Приехала кинопередвижка. Привезли телевизор, видеомагнитофон и новый фильм ужасов «Чужой» в хорошем качестве. Знатоки утверждали, что он далеко не новый, но мы их не слушали.  Раз не видели – значит новый.

Народу в домик набилось столько, что едва друг у друга на плечах не сидели.

И это при том, что билет стоил рубль, а сеансы шли один за другим, чтобы вместить всех желающих. Кино смотрели не только наш, но и соседние отряды.

Я в компании таких же страждущих ждал своей очереди, когда из домика, где устроили кинотеатр, вышли те, кто уже посмотрел фильм. В толпе счастливчиков заметил знакомого. Он был бледен, сжимал в руках скрученную жгутом стройотрядовскую куртку, на которой были явно видны следы зубов. Видимо, он кусал её чтобы не кричать.

Я спросил его, как фильм? Он мне ответил: «Убью, тварь!» Увидев мое удивленное лицо, продолжил:

- Сижу смотрю фильм. Страшно конечно, но терпеть можно. На экране маленькая девочка идет по пояс в воде, за ней вырастает фигура монстра, с визгом обрушивается на неё, и в этот момент, какая-то тварь схватила меня сзади за плечи! Я едва куртку напополам не перекусил! Найду того кто это сделал – убью!

6. Возвращались из «стройотряда» с пустыми карманами, но зато загоревшие до черноты, с непоколебимой уверенностью, что больше никогда не взглянем на помидоры и абрикосы. Наелись на всю жизнь. Как показала время, мы сильно заблуждались. Очень быстро все пришло в норму.

70е, УССР. События складывались как растущая на краю крыши сосулька, чтобы в итоге внезапно оборваться и разбиться на искристые кусочки. Мне, как старосте группы, было поручено собрать всех желающих поехать строить домики для биостанции и летнего спортлагеря. Объект был расположен в чудном по красоте и чистоте природы месте - внутри большого заказника в 30 км от города, где было запрещено строить что-либо промышленное.

Староста нашего курса по имени Иван, лет на 5-6 старше каждого из нас, с энтузиазмом, как и я, воспринял призыв деканата формировать студенческий трудовой отряд буквально перед самым началом весенней экзаменационной сессии первокурсников в конце апреля. Со своим жизненным опытом Иван оказался идеальным кандидатом не только на роль старосты курса, но и бригадира стройотряда. Не стоит даже говорить, насколько оказались к месту его навыки и опыт сварщика во время службы в армии и после. Это делало его способным квалифицированно работать со сваркой и построить из нас добротную, продуктивную строительную бригаду.

По замыслу Ивана все должно было начаться с ритуального сплочения вокруг лозунга - "ни грамма алкоголя в рабочие будни". Для укрепления роли командира, то бишь бригадира, он объявил о сборе всех парней в его комнате общежития, чтобы попрощаться с былой вольницей и выпить для этого, хотя и не на брудершафт, но на вроде этого, последнюю бутылку водки, одну на всех. Это должно было стать переходом в состояние готовности слушать его команды, и трудиться более трех месяцев по заданию администрации университета. В тумбочке возле кровати Ивана стояла, обычная для советского времени, бутылка водки. Она была с серенькой этикеткой, с залитой сургучом жестяной крышкой, стоимостью, звучащей как кодовый пароль, 3-62.

Мы чинно расселись по стульям и на покрывалах кроватей, обратив взоры на сидевшего в центре Ивана. Он с серьезным и невозмутимым видом достал стакан как говорится "со гранями" и торжественно извлек символическую бутылку водки из тумбочки... Бутылка была стандартная, и сургуч на ней был расплющен неким штампом, все было красиво и чинно.

Наступила тишина, означавшая, что момент есть важный и непередаваемо серьезный. Иван одним движением открыл пробку, поднял бутылку и по булькам с математической точностью налил полагающуюся ему дозу. Напряжение росло, ребята сконцентрировали взгляды и если бы Иван не обладал большим авторитетом, то стакан возможно лопнул бы в звенящей тишине момента.

Но все обошлось. Иван произнес несколько дежурных слов и взяв со стола символическую закуску - кусочек черного хлеба с салом, одним движением твердой руки опрокинул стакан с дозой жидкости себе в горло. Тишину раскололи нервные хлопки...

Все понимали, что мы как бы вступаем в секту, и за гранью распития этой бутылки лежат хотя и строгие, но все же свободные недели работы на лоне заповедной природы. Все бы, казалось, шло хорошо... Но меня удивили зрачки глаз Ивана. Они были круглыми, а глаза покраснели от удивления. Иван неожиданно поперхнулся и потом сдавленно выдавил :

- Кто-оо?! Кто-оо посягну-уул!?

Так мы неожиданно узнали, что ритуальную бутылку водки нам какие-то бессердечные упыри коварно заменили на аналогичную, но с обычной пресной водой... Кроме всего прочего на сургуче, покрывавшем пробку, мы потом прочли выдавленные издевательские слова – «Сухой закон».