Начало тут

«Убью гада! – зазвенели мысли в колоколе Саниной головы. – Это из-за него все мои несчастья! И эта титановая хрень – тоже из-за него!» Но какой-то злости, чтобы подскочить со скамейки, пнуть ногой, ушатать по поганой прыщавой роже у Сани для Глиста не находилось. Злоключения последних дней высосали из него весь боевой дух. Состояние «пирожка ярости» после тюряги не возвращалось. Да Саня и не хотел его возвращения.

– Здорово, – мрачно буркнул Саня, руки Глисту, впрочем, не подавая. Потому что только этого не хватало.

– Ага, руки не подаешь, – констатировал Глист. – Затаил!

– Ничо я не затаил, – буркнул жирный. – Могу сейчас список предъяв вывалить, мало не покажется.

– О, уважуха! – очень неожиданно сказал Глист. – Сразу видно, на тюрьме побывал. Жизни хлебанул.

Эти слова были приятны жирному, и он окончательно передумал бить Глисту ебало.

– Ну, это да, – лаконично согласился Саня.

– Как ты там с братвой поладил?

Жирный поймал себя на том, что Глист, еще не будучи прощен, стал его заебывать.

– Да как-то так, – уклончиво сказал Саня, не желая вспоминать свои тюремные приключения.

– А чо тебя так рано выпустили? – продолжал спрашивать Глист. – Это из-за голодовки, да?

У Сани стало кисло во рту. Где там матушка? Застряла в своей аптеке.

– Тут такой кипиш был по Интернету: «Гей-активист объявил голодовку»! Весь «Контакт» гудел, про фейсбук вообще молчу. А потом кремляди выкладывают фотки, где ты сидишь и жрешь. Много так, от души. И датировка – только-только снято. И не фотошоп.

– И чо? – спросил Саня.

– И тишина, – сказал Глист. – Тут же перестали все про тебя говорить. Я вообще прифигел, конечно.

– Я в нет давно не заходил, – сказал Саня.

– А чо так?

– Да не хочется как-то.

Он, конечно, немного лукавил. В Интернет он действительно не заходил. Даже с телефона. Отчасти от того, что боялся найти там себя в качестве гей-активиста. А сейчас, когда Глист сказал, что про него забыли, так даже и легче стало.

– Так а чо ты голодать-то не стал? – спрашивал Глист.

– Я и не собирался, – сказал Саня. – Это та сучка все придумала: мол, голодовку, Саня, объявляй! А сам я и не собирался этого делать! Я ж себе не враг!

– Это точно! – мерзко извиваясь, захихикал друг детства. – А что – Зоя с тобой рядом сидела? Ты с ней виделся?

– Слышался, – сказал Саня. – Она за забором была. Мы с ней через этот забор разговаривали.

– Ты теперь ее ждешь?

– Чего? – не понял Саня.

– Кого! Зою! Она же типа телка твоя.

– Нет! – Жирный даже слегка подпрыгнул на лавочке. – Не жду я ее. Мы… э-э… расстались.

– Даже так? То есть, она свободна? – обрадовался Глист.

– Блять, чувак, не связывайся с ней.

– Это почему? – спросил друг детства. А потом его лицо озарилось пониманием. – Она трипперная, наверное?

– Твиттерная, – ответил Саня.

– Чо?

– У нее в пизде – твиттер, – мрачно сказал Саня. – Вот ни разу не шучу.

– Нам надо срочно выпить, – сказал Глист.

– Как выпить? – удивился Саня.

– Да очень просто. Нам же по восемнадцать есть уже? Имеем прав покупать, что хотим. Я угощаю. Нам в магазине премию дали.

Глист подрабатывал менеджером в магазинчике сотовой связи. Саня часто представлял, как Глист в рубашечке и с бейджиком, гнусно извиваясь, подплывает такой к покупателю и голосом своим поганым говорит: «Чем могу помочь?» Бр-р!

– А куда пойдем? – спросил Саня.

– Ко мне! У меня паханы до вечера ушли. Ну чо?

– Погнали, – сказал жирный.

Все-таки надо было развеяться. Хотя Саню не покидало ощущение, что он совершает какую-то очередную катастрофическую хуйню.

***

Бухло они купили со второй попытки. С первой у них не получилось. Они взяли в дворовом магазинчике шесть банок алкоэнергетика. Кассирша с предсказуемым подозрением попросила паспорт. Глист с явным удовольствием показал.

– Теперь друг твой пусть паспорт покажет! – потребовала кассирша.

А у жирного-то паспорта и не было. У матушки остался.

– Ему есть восемнадцать, – сказал Глист.

– Очень в этом сомневаюсь, – ответила кассирша и заявила, что не станет им ничего продавать.

– Напридумывал Путин проклятый геморроя! – злился Глист, выходя из магазинчика. – Пошли вон в тот двор. Только покупать я буду, а ты во дворе сиди.

Так и поступили. Правда, Глист запропастился, и надолго. Жирного успели заебать дворовые детишки, которые сначала показывали на него пальцами и хихикали между собой, а потом стали вопить:

– Жиромясокобинат! Жиромясокомбинат!

Саня сначала делал вид, что ничего не замечает. Потом сделал страшную рожу и сказал:

– Бу! Пошли нахуй отсюда!

– А в глаз?! – нагло спросил самый борзый из детишек.

Кстати, были они не такая уж мелочь. Лет по одиннадцать-двенадцать. Потом с растущей тревогой жирный понял, что детишек много, и они вполне могут ему навалять. И даже если выйдет Глист, то его появление ситуацию тоже не переломит.

Внутренне приссывая, жирный сказал:

– А ну, иди сюда!

Внутренним же голосом умолял: «Ну, испугайся же меня! Съебись же нахуй отсюда! Я же старше тебя на много лет!»

Малец нахально, развалисто подошел и стал выплясывать перед жирным, имитируя каратистские движения. А, может, и не имитируя.

– Ты попался, жиромясокомбинат! – заявил малец. – Ты думаешь, что сейчас поколотишь малыша. Но я занимаюсь каратэ. У меня зеленый пояс. Я справлюсь с тобой! Давай, обидчик малышей, ударь меня!

«Блин, где этот Глист ходит?» – тревожно думал жирный. Он вовсе не хотел бить малыша.

– Ты струсил, Жиромясокомбинат! Ты больше не хочешь обижать малышей? Но поздно! Зло должно быть наказано. Да, ребята?

– Да! – хищно запищали эти нахальные щенки.

– Готовься, жиромясокомбинат! Сейчас ты получишь самых позорных пиздюлей за всю свою жизнь! Йу-ху!

С этим восклицанием малец подпрыгнул. Носок его ноги вытянулся разящим острием и неумолимо несся по направлению к яйцам жирного. Которые тот, угадав инерцию движения, и не думал прикрывать.

В следующее мгновение удар достиг цели. Но Саня не ощутил ничего, кроме толчка. Зато юный каратист страшно запищал: «Уй, бля!», упал на резиновое покрытие детской площадки и стал кататься по ней, как ушибленный футболист.

Щенки притихли.

– Что с тобой? – спросил наглеца один из них.

– Блин! У этого чувака яйца чугунные! Уй, бля!

– Ошибочка! – важно сказал жирный. – Яйца у меня – титановые. А теперь брысь отсюда, пока я вас ими не пришиб нахуй!

В этот раз малышне не потребовалось дополнительно повторять. Они послушно съебались нахуй. Даже горе-каратист удалился, приволакивая ногу.

– Фуух! – перевел дыхание жирный.

И услышал аплодисменты. Кто-то хлопал ему в ладоши.

Это с пакетиком бухла вышел из магазина Глист.

– Ну, красиво ты их уделал, Санек! Вот ведь красава! Сразу видно – тюрьму прошел! Изменился. Заматерел!

Глист гнал хуйню, но слушать ее было неимоверно приятно.

***

Дома у Глиста они сели на кухне. Тот включил в «Контакте» кровожадный рэпак – «Каспийский груз» – и потребовал:

– Ну, давай, рассказывай!

Алкогольный энергетик пился легко. От него приятно подкруживалась голова, ослабляли свою гнусную хватку проблемы.

И жирный принялся рассказывать. О чем-то он решил умолчать. Например, ни к чему Глисту было знать, что ему запретили дрочить? Ну, и про чморение с мытьем полов и ночными поджогами ему тоже было знать совершенно ни к чему. И про Зою Смирнову пока не вспоминали, и слава Богу.

– И чо, уважали тебя там? – задал Глист не самый приятный вопрос.

– Ну, так-то… – замялся Саня.

– Они ведь узнали, что ты – гей-активист!

– Э, а в глаз?

– Не, ну я-то знаю, что это Зоя Смирнова придумала. А на тюрьме как отнеслись?

– Ну, в жопу не ебали, если ты об этом.

– А чо? Могли?

– Блять! Ты заебал! – психанул жирный.

– Не, ну, просто интересуюсь, – стал разруливать жирный. – Они ведь не могли не узнать. Про тебя вон даже «Нью-Йорк таймс» писала. Правда, потом снесли нахуй ту заметку. И что – не донеслась такая весть?

– Донеслась, – замогильно сказал жирный.

– И чо?

– Передачки у меня брать перестали, – сказал жирный.

– И тебе же от того и лучше было, – захихикал Глист.

– Ну, не особо.

– А чо, кусок в горло не лез?

– Ну, типа того.

– Да не может быть! – Глист снова омерзительно захихикал, заизвивался. А потом и вовсе спросил хуйню: – А как ты так яйцами удары отбивать научился? Я раньше за тобой такого не замечал. Откуда у тебя, Саня, – как ты это сказал-то – титановые яйца? Как ты так натренировался?

– Да ничо я не тренировался, – забубнил жирный.

– Ну, а как? Я же видел, как ты малолетку того уделал.

– Да забей!

– Друг мой! Как я могу на это забить? Саня жирный – кореш с детского сада – ебашит яйцами кирпичи. А я – забей?

– Ладно, пойду поссу, – выкрутился Саня.

Отлить он действительно хотел.

– Ну, иди, – коварно сказал Глист.

Саня доверчиво встал и потопал к тубзику.

Глист сидел у выхода в коридор. И когда Саня поравнялся с ним, Глист пнул его носком ноги по яйцам.

Саня снова ощутил толчок. А Глист ойкнул, позеленел и схватился за ногу.

– Блядь! – выло это коварное насекомое. – Я, кажется, ногу нахуй, из-за тебя сломал! Что там у тебя?

– Слушай, Глист, отвали!

– Что? Там? У тебя? – зарычал друг детства.

Он бросился на Саню и сильным рывком сдернул с него штаны.

И оторопел. Застыл, отвалив челюсть чуть ли не до пола.

– Пизде-е-ец! Что это? – ошалело пробормотал Глист.

Продолжение следует...