Вы когда-нибудь слышали сказку сочинённую братьями Гримм, но по случайности приписанную Шарлю Перро, названную «Rotkäppchen»?
Хотя иную версию этой же самой истории Шарль Перро записал более чем за сто лет до братьев, но это была совсем другая сказка из сборника «Сказки матушки Гусыни» (1697 года). Братья Гримм же услышали эту сказку от Marie Magdalene Hassenpflug, которая по линии матери была наследницей французских гугенотов, сбежавших от гонений французских королей в германские земли. У Шарля Перро название этой сказки было «Chaperon».
Шарль Перро не придумал свою историю, а всего лишь слышал очень старую сказку, которую бабушки рассказывали своим внучатам по всей Франции и, весьма вероятно, Италии сотни лет до его рождения. Это, естественно, была устная традиция, поэтому нельзя говорить об устоявшемся сюжете, но основная идея была всё же единой. Добавлялись детали, но все они лишь уточняли и напоминали христианским деткам о нежелательности общения с ведьмами и внушали боязнь шабашей и чёрных месс. Как становится ясно, детская сказка сия – и вовсе не детская, а гулкий отзвук «Молота ведьм», поучающих добрых христиан не связываться с древними ведовскими традициями.
Не знаю сумел догадаться дорогой читатель или нет, но речь идёт о всем нам знакомой с детства милой сказке «Красная шапочка», изначальную версию которой мы не знаем, то есть не знаем ту версию, которую лучше не рассказывать даже взрослым, не говоря уже о детках.
Ну а я, сам будучи любителем всякой мифологии, погружённый во многие дела, о которых обычно не распространяются, совершенно случайно наткнулся на средневековую версию сказки, и… конечно же, не смог не написать несколько строк по этому поводу!
Так что сегодня, как античный аэд или средневековый трубадур, хочу пригласить тебя, дорогой читатель, в собственное видение этой средневековой сказки, названной мной «Колдунья, или про Красную Шапочку»...
Картина: Albert Pénot (1861-1930). La Petite Cigale or Portrait of the artist's daughter, 1901
КОЛДУНЬЯ ИЛИ ПРО КРАСНУЮ ШАПОЧКУ
Ах, юной девы милый образ,
Что души юных молодцов
Тянет к себе, и белый волос
Пьянит их и лишает слов.
Ах, синева небесных хлябей
В её очах невинных спит,
Девица здесь одна, в ограде,
Ни с кем из них не говорит.
Ах, юных уст улыбки трепет,
Желанный вздох красы её,
И сладкий боязливый лепет,
Как в чаше доброе питьё.
Ах, словно ро́сы, по ланитам
К груди высокой, как поток,
Слезами, что строфой увиты,
Питаем нежности росток.
Ах, он вошёл в ограду к деве,
Лихой пройдоха и смутьян,
И слёзы плёл строфой поэмы,
А сам от красоты был пьян.
Ах, нежный цвет алеет робко,
Едва проснувшись, и весна
Коснулась лишь его, а тропка
Уводит уж из царства сна.
Ах, молодой певец-пройдоха
Вкусил поэзий сладких уст
И был таков, она ж со вздохом
На землю падает без чувств.
Ах, так тропой иголок тонких
Спешит красавица к нему
И, песней мрачною и звонкой,
На росстань принесла вину.
Ах, ты скользи в сукне, иголка,
Обиды сшей, как нить, тяни,
Пришей к тропе его надолго,
Тропой води - ко мне верни.
Ах, закрутись вновь, веретёнце,
Чтоб нить иголке подарить,
Чтоб при луне и ясном солнце
Не смог он без меня прожить.
Ах, будет он бродить по кругу
И станет следовать за мной,
Не обратиться милым другом,
А станет тенью за спиной.
Ах, в лес густой спешу к котлу я -
И призрак ты, мой дорогой,
И в чаще сёстры вновь ликуют,
А ты теперь всегда со мной.
