Сергей Сергеевич сидел в подвале, который он гордо называл «Лабораторией Квантовой Парадигмальности», и пялился на экран осциллографа. Экран был черным. Рядом дымился старый советский паяльник, а на столе лежала раскрытая книга одного известного физика-теоретика, посвященная концепции «тканой вселенной». Сергей Сергеевич не любил упоминать его по имени, считая это признаком дурного тона у настоящих искателей истины. Он предпочитал мысленно называть его «Тот, Кто Сплел Нити».
— Опять ноль, Николай Петрович! — вздохнул Сергей Сергеевич, обращаясь к своему напарнику, который копался в коробке с радиодеталями, явно позаимствованными у соседского подростка-радиолюбителя. — Никаких аномальных флуктуаций в фоновом резонансе пространства-времени! Как будто Вселенная… работает слишком гладко.
Николай Петрович, человек с взъерошенными волосами и вечно удивленным выражением лица, достал из коробки явно перегоревший транзистор.
— Слишком гладко – это ключевое слово, Сергей Сергеич! Чересчур предсказуемо! Помнишь идеи того русского писателя, который любит говорить, что реальность – это просто очень стойкая иллюзия? Так вот, я подозреваю, что иллюзия начинает буксовать. Нам нужно более… человеческое доказательство симуляции!
Сергей Сергеевич потер виски.
— Человеческое? Ты о чем? О политике? Экономике? Очереди в поликлинике? Все это слишком субъективно, Николай Петрович. Нам нужны объективные данные!
— Я не об этом! — Николай Петрович оживился, его глаза загорелись маньяческим блеском. — Я об основах! О фундаментальных процессах! О… оргазме!
Сергей Сергеевич поперхнулся чаем из граненого стакана.
— Оргазме?! Николай Петрович, ты перегрелся на этом паяльнике!
— Слушай! — Николай Петрович вскочил, размахивая транзистором. — Вся современная физика говорит нам о вероятностях, о волновых функциях, о коллапсе при наблюдении! Но есть одна область, где коллапс волновой функции наблюдается особенно часто, но при этом его реальность ставится под сомнение самими участниками процесса!
Сергей Сергеевич нахмурился.
— Ты не о том ли, что… Мы живем в симуляции, потому что женщины симулируют оргазм
— Именно! — Николай Петрович торжествующе ткнул пальцем в воздух. — Женщины! Они симулируют оргазм! Это же медицинский и социологический факт, многократно задокументированный! А теперь вдумайся: если мы живем в симуляции, то любое симулирование внутри нее – это прямое указание на природу реальности верхнего уровня! Это как… как глитч в матрице! Симулированный оргазм – это не просто ложь партнеру, Сергей Сергеич, это утечка когерентности! Это признак того, что симулятор не справляется с рендерингом полного спектра человеческого опыта, особенно его пиковых состояний! Он дает сбой на уровне сложных квантово-запутанных состояний удовольствия!
Сергей Сергеевич замер. Мысль, как искра от паяльника, прошила его сознание.
— Боже… Ты прав! Мы живем в симуляции, потому что женщины симулируют оргазм! Это же гениально! Симулятор экономит ресурсы! Вместо того чтобы рендерить полноценный оргазм – сложнейший каскад нейрохимических реакций, гормональных выбросов и квантовых флуктуаций сознания на пике наслаждения – он просто выдает стандартный пакет данных: учащенное дыхание, характерные звуки, мышечные сокращения… симулякр! А настоящий оргазм – это слишком ресурсоемко! Это как рендерить фотореалистичный взрыв в 8K, когда можно обойтись мультяшной анимацией!
— Точно! — ликовал Николай Петрович. — И чем чаще происходит симуляция, тем явственнее видна экономия вычислительной мощности симулятора! Это не гендерный вопрос, Сергей Сергеич, это вопрос оптимизации кода! Мы на пороге открытия! Нам нужно зафиксировать этот глитч!
Идея овладела ими полностью. Забыв про осциллограф, они бросились конструировать «Детектор Симулированного Катарсиса» (ДСК-1). Основой стал старый утюг (как символ домашнего очага и, по мнению Николая Петровича, идеальный резонатор низких частот), к которому припаяли датчики от сломанного фитнес-браслета, микрофон от гарнитуры и подключили все это через Arduino к ноутбуку. Алгоритм анализировал акустические паттерны, ритм дыхания (по колебаниям утюга на матрасе) и сопоставлял их с заложенной в память «эталонной волной истинного оргазма», скачанной… ну, откуда обычно скачивают сомнительные научные данные.
— Главное – поймать момент когерентного расхождения! — объяснял Николай Петрович, запуская программу. — Когда звуковой паттерн есть, а синхронных микровибраций в спектре эталонной волны – нет! Это и будет дыра в симуляции!
ДСК-1 установили под кроватью Сергея Сергеевича. Его жена, Марина, женщина с ангельским терпением, лишь тяжело вздохнула, увидев утюг, примотанный скотчем к пружинам матраса.
— Опять ваша квантовая ерунда? — спросила она, явно симулируя интерес.
— Дорогая, это не ерунда! — воскликнул Сергей Сергеевич. — Это попытка доказать, что вся наша реальность – всего лишь…
— …очень сложная компьютерная игра, да, знаю, — перебила его Марина. — Только убери этот утюг, когда закончишь. А то простудишь почки.
Она ушла, оставив ученых мужей наедине с их прибором.
Неделю ДСК-1 молчал. Сергей Сергеевич начал сомневаться. Может, Марина… никогда не симулирует? Может, их брак – оазис подлинности в пустыне симуляции? Эта мысль была одновременно приятной и разрушительной для их теории.
И вот, в одну роковую ночь, ДСК-1 замигал яростным красным светом и запищал, как перепуганный бурундук. На экране ноутбука две кривые разошлись с устрашающей ясностью: звуковая волна показывала классический пик наслаждения, а сенсорные датчики фиксировали лишь легкую рябь на поверхности матраса, сопоставимую с переворачиванием на другой бок. Когерентное расхождение! Глитч! Утечка!
— Есть!!! — завопил Николай Петрович, ворвавшись в спальню с фонариком в три часа ночи. — Мы поймали его, Сергей Сергеич! Доказательство! Симуляция!
Марина вскочила на кровати.
— Что?! Кто здесь?! Николай Петрович?! Что за идиотский прибор опять запищал?!
Сергей Сергеевич, бледный как полотно, смотрел то на экран с неопровержимыми данными, то на разгневанную жену. Радость открытия смешалась с леденящим душу экзистенциальным ужасом. Если симуляция симуляции – доказательство симуляции… то где гарантия, что его восторг от открытия – не такой же симулякр, сгенерированный экономным процессором Вселенной? Может, и его собственный оргазм когда-то был лишь набором предустановленных звуков и конвульсий для чьего-то удобства? Мысли путались, накладываясь на крики Марины и ликующий вопль Николая Петровича:
— Пелевин был прав! Тот, Кто Сплел Нити, косвенно подтверждает! Мы живем в симуляции, потому что… потому что… ОНО ЭКОНОМИТ НА РЕНДЕРИНГЕ СЛОЖНЫХ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ СОСТОЯНИЙ!
Марина схватила подушку.
— Николай Петрович, немедленно выметайся! А ты, Сергей, убери этот дурацкий утюг! Иначе твоя следующая симуляция будет симуляцией сна на диване! Настоящего!
Сергей Сергеевич машинально потянулся к утюгу. Его рука дрожала. Он поймал взгляд Марины. В ее глазах читалось столько подлинного раздражения, столько настоящей усталости от его бредовых идей… И вдруг его осенила новая, еще более пугающая мысль. А что, если этот гнев, эта усталость – это и есть самый совершенный рендеринг? Что, если подлинная реальность настолько ужасна или скучна, что даже гнев Марины – всего лишь утешительная, комфортная симуляция, созданная, чтобы он не заглядывал слишком глубоко в код?
Он посмотрел на ДСК-1, все еще мигающий красным – индикатором пойманной иллюзии. А потом – на подушку в руках Марины. Что было более реальным? Данные прибора или вот эта подушка, вот этот гнев?
— Николай Петрович, — тихо сказал Сергей Сергеевич, отключая ДСК-1. — Уходи. И забери свой утюг. Похоже, на сегодня рендеринг сложных теоретических открытий… закончен.
Он лег обратно, глядя в потолок, где трепетала тень от уходящего Николая Петровича с его драгоценным детектором. Марина тяжело перевернулась на бок, спиной к нему. Тишина. Только тиканье часов – простейший, нерушимый цикл симуляции. Сергей Сергеевич закрыл глаза. Ему вдруг страстно захотелось верить, что этот гнев Марины, эта ссора, эта нелепая подушка – и есть самая настоящая, нефальсифицируемая, неоптимизированная реальность. Даже если она была не очень приятной. Потому что альтернатива – бесконечный, идеально отрендеренный симулякр оргазма на фоне абсолютной пустоты кода – была куда страшнее.
Он вздохнул. Завтра они с Николаем Петровичем, наверное, придумают детектор, ловящий симуляцию гнева. Но это будет завтра. А пока... пока он просто лежал и слушал, как Марина явно натурально посапывает. Или это тоже было частью пакета данных "Сон после ссоры"? Голова шла кругом. Лучше просто заснуть. И симулировать, что все в порядке. Симуляция внутри симуляции – это ли не самая надежная страховка от сбоя системы? В конце концов, как писал тот самый русский писатель, главное – не выпасть из потока. Даже если этот поток течет по проводам, припаянным к старому утюгу
