Водка из СССР, Нью–Йорк, США, 1934 год
Первая партия водки из СССР после окончания действия "сухого закона" в США.
GLAVSPIЯT!
Первая партия водки из СССР после окончания действия "сухого закона" в США.
GLAVSPIЯT!
В декабре 1958 года ЦК КПСС и Совмин СССР приняли постановление «Об усилении борьбы с пьянством и о наведении порядка в торговле крепкими спиртными напитками». Интересно, что «добро» на преподнесение этого предновогоднего подарка гражданам дал тогдашний советский лидер Никита Хрущёв, который очень уважал коньяк и водку (особенно горилку) и сам прошёл в молодости суровую пролетарскую алкогольную закалку.
Это была не первая и не последняя в СССР попытка побороть «зелёного змия». Во время первой антиалкогольной кампании большевики продлили «царский запрет» на производство крепкого алкоголя, в ходе второй в конце 1920-х они уже «по требованиям трудящихся» закрыли множество пивных и других злачных мест, многие из которых были в срочном порядке переоборудованы в трезвеннические столовые и чайные.я помру».
Три пальца за борт и «по семь рваных»
Третья попытка отрезвить советских людей началась с запрета отпускать водку в розлив в столовых, закусочных, чайных и т. п. Вплоть до Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве 1957 года водку в городе продавали во всех точках общепита и даже в многочисленных уличных буфетах, где можно было выпить «100 грамм с прицепом»: 100 граммов водки, кружку пива и бутерброд. В буфетах на избирательных участках и по пути следования демонстраций в дни всенародных праздников и выборов рюмку водки и бутерброд с горбушей можно было купить меньше чем за 50 копеек.
Трудно сказать, о чём, кроме оздоровления общества, думал тогда Хрущёв, но множество людей, привыкших ежедневно спокойно выпивать рюмку-другую по пути с работы домой, думали о самом Никите Сергеевиче плохо. Вместо скромных ста граммов, которые они могли выпить в относительно культурных условиях, страждущие теперь были вынуждены покупать целую бутылку водки и искать случайных компаньонов, чтобы разделить её. Однако опытным путём потребители довольно быстро вычислили оптимальный вариант коллективного распития — на троих. И очень скоро сам этот процесс приобрёл поистине всенародный размах, став ответом на бездарную антиалкогольную политику государства.
На троих распивали в магазинах и скверах, в укромных уголках и на детских площадках, из-под полы в столовых и дешёвых кафе. О том, что традиция «сообразить на троих» прочно внедрилась в повседневную жизнь советского общества, говорит великое множество анекдотов на эту тему. Обычай нашёл отражение и во многих фильмах и песнях, в творчестве талантливых авторов того времени — Высоцкого, Галича и других. Так, слова и музыку широко известной среди пьющего сообщества и считающейся народной песни «Плавленый сырок» написал известный творческий дуэт — Леонид Дербенёв и Александр Зацепин. А появилась она в фильме «Формула радуги» (1966 год), где вместо героя Савелия Крамарова её исполнял за кадром сам автор, композитор Зацепин.
В винных отделах магазинов всё чаще стали появляться загадочные личности. Как правило, они стояли в стороне от прилавка или у входа в магазин и провожали вопрошающим взглядом всех туда входящих, а иногда и задавали вопрос: «На троих будешь?». Можно было спросить ещё короче: «Ну что?» и, скорее всего, услышать в ответ: «Давай!». А можно было обойтись совсем без слов. Например, поднести согнутый палец к горлу и вопросительно посмотреть на человека, выбранного для компании. Щёлкать по горлу было необязательно.
Другой жест, приглашающий выпить коллективно, выглядел так: за борт пиджака или пальто прятались все пальцы, кроме указательного и среднего (на двоих), указательного, среднего и безымянного (на троих). Каждому желающему «сообразить на троих» был понятен клич «По семь рваных!», который означал скинуться по 7 рублей на самую дешёвую тогда водку «красную головку» (запечатанную красным сургучом), стоившую 21 руб. 20 коп. После денежной реформы 1961 года (деноминации) она исчезла из продажи, её заменила водка «Московская», стоившая уже 2 руб. 87 коп. Призывный клич несколько изменился — «По рублю!». Сдачи — 13 копеек — хватало как раз на классическую закуску — плавленый сырок.«Искореним это зло!».
«Русский стандарт»
В подготовке и непосредственно в процессе коллективного распития следовало соблюдать ряд непреложных условий. Найти тихое и малолюдное место, выпить причитающуюся дозу в течение нескольких секунд, немедленно избавиться от бутылки и спрятать стакан. Разливать водку нужно было тоже очень быстро, желательно твёрдой рукой и поровну. Некоторые умельцы разливали на слух, по бульканью (7-8 бульканий на стакан).
В случае, когда этот блиц-фуршет проходил успешно и без вмешательства милиции, начиналось следующее ритуальное действо под названием «поговорить». Для того во избежание лишнего риска следовало покинуть место распития и, уже ничем не отличаясь от окружающих граждан, завести степенный разговор. Не всегда получалось. Некоторые, молниеносно опустошив стакан, тут же ускользали от малознакомой компании, ссылаясь на неотложные дела. Бывало, что настроившись на мирную беседу, собутыльники под влиянием водочных паров вдруг начинали подозревать друг друга в неуважении и в лучшем случае тоже быстро разбегались. Но поскольку люди раньше были доверчивей, общительней и проще, то задушевное общение нередко всё же налаживалось. Правда, говорили, как правило, обо всём и ни о чём.
Таким уличным пьянством была охвачена немалая часть мужского населения страны. За нарушение антиалкогольного законодательства милиция всё чаще задерживала не только представителей рабочего класса, но и инженеров, служащих, людей творческих профессий. В Москве оборудовали специальный медвытрезвитель для женщин, на улицах городов стали чаще попадаться пьяные подростки и даже дети. В общем, Хрущев своего не добился: пить граждане меньше не стали. Если в 1958 году выпивали в среднем по 3 литра спирта на душу населения, то через 10 лет этот показатель вырос в два с лишним раза.
Впоследствии остановить этот рост помогло лишь подорожание водки. В начале 1970-х самая дешёвая «беленькая» стоила 3 руб. 62 коп., потом подорожала до 5 руб. 30 коп. При Горбачёве самую дешёвую водку в 1986 году можно было купить за 9 руб. 10 коп., а потом и вовсе началась очередная антиалкогольная кампания, превратившая водку в дефицитный товар. Так постепенно массовая привычка распивать на троих сошла на нет, навсегда сохранившись лишь в памяти старших поколений.
Источник: http://back-in-ussr.com/2019/01/otkuda-v-sssr-vzyalsya-obych...
Водка — главный русский бренд. Вместе с медведем, самоваром и perestroika. Кажется, водка была всегда, со времен скифов и азиатов, — однако все не так линейно, и водке в России меньше 500 лет.
Руси есть веселие пити?
Пили на Руси с удовольствием. Некоторое дозволенное пьянство в Древней Руси было освящено традициями — тяжелый труд крестьянина или государева воина требовал разгульного отдохновения, пусть и довольно редкого. Никакой водки тогда, впрочем, не было — пили квас и пиво самых разных рецептур. Квас был крепким и очень даже алкогольным, а рецептов были десятки — от фруктовых и медовых до травяных, свекольных и молочных. Долгое время на Руси словом «квасник» обозначали пьяницу.
Русские рекордов по бочке спирта на душу населения тогда не били: слабоалкогольное пили все. Римские рабы получали по тридцать литров паршивого вина в месяц, египтяне вносили пиво в смету при строительстве пирамид в графе «паек для рабочих», а в Средние века знаменитый церковный реформатор, отец протестантизма Мартин Лютер со вздохом признавал: «К прискорбию, вся Германия зачумлена пьянством».
Славянские любители различных медовух на этом фоне ничем особенным не выделялись. Разве что неплохим демократическим обычаем пить князю за одним столом с дружинниками, крестьянами и случайными гостями — на такой древнерусской «тусовке» решалось много важных вопросов. Случались суды, можно было наябедничать о бедах и притеснениях лично князю — прямая линия, в общем. Скорее всего, именно это имел в виду хитрый политик Владимир Святой, когда выбирал стране новую религию и эпохально ляпнул про «Руси есть веселие пити». То есть князь говорил не о том, что русскому человеку необходимо для гармонии всасывать по пол-литра водки ежевечерне. А о том, что традиционное веселье на пиру имеет большой внутриполитический смысл и лишать подданных столь важного социального лифта он не намерен.
Бармен, налей!
Самым популярным городским местом была корчма. Там варились пиво и мед, продавались полезные мелочи вроде веревок и крупы вразвес, можно было снять комнату для ночевки и узнать последние городские сплетни. Хостел-бар, в общем. Каста корчмарей была в русском средневековом городе успешной и влиятельной. И этот малый бизнес стоял русским государям поперек горла. Русь тихонько топала по европейскому пути вольных городов — что для собирателей земель русских было явлением вопиющим. Множество свободных торговцев, требующих отчета по налоговым сборам, совершенная их неготовность «сдавать валюту» для великих военных княжеских побед, вечевое самоуправление. Корчма с ее демократическими пересудами в легком фривольном подпитии выглядела разлагающе.
Очаг вольнодумства убивали поэтапно: отменили вечевые собрания (на фоне набегов, усобиц и пожаров это прошло незаметно), ограничили личное производство хмельного праздничными днями и, наконец, полностью взяли алкогольную историю под госконтроль. Так на свет явился кабак — официальное государственное место для пропоя зарплаты и перенаправления ее, таким образом, обратно в казну.
Кабак государев
В XVI веке в России появилась водка, пришедшая, как и многое другое, из Священной Римской империи: считается, что первый перегонный аппарат явился на свет там примерно в 1100 году. Через 400 лет мода на «воду жизни» дошла до Руси и была весьма кстати — в отличие от меда, кваса и пива, водка не портилась. Коммерческий успех продукта был предрешен. Кабацкая, строго подотчетная государству торговля водкой быстро стала одной из крупнейших статей дохода. «Корчмы вынимати у всяких людей и чтоб, опричь государевых кабаков, никто питье на продажу не держал», — требовал приказ царя Михаила Романова.
Все в кабаке было казенным — ведра с орлиным клеймом, бочки, черпаки и ушаты. Вечно воюющее наше государство преследовало две несовместимые идеи — пустить в казну золотой ручей кабацких денег и велеть при этом крестьянам не слишком упиваться. Поэтому следующие несколько сот лет царевы кабаки переживали постоянные истории с географией — то их активно насаждали в каждом уезде, то ограничивали деятельность полсотней указов, требуя тем не менее приносить регулярный плановый доход. В кабак можно было официально заложить штаны, рубаху и любой инвентарь. Иногда крестьяне писали челобитную примерно с таким текстом: «Дорогой царь-батюшка, мы хотели бы зашиться. Ваше предприятие сожрало наши сберкнижки и кредит на соху. Пожалуйста, снесите кабак из нашей деревни к чертовой бабушке, а мы за такую милость будем платить повышенный налог».
Сухой закон
На рубеже XX века государственные метания по поводу замечательной, но аморальной статьи бюджетного дохода устаканились под суровой рукой министра Сергея Витте, отца Транссибирской магистрали. Кабаки его волей ушли в прошлое, их сменили винные лавки, где в чарочки не наливали, продавали фабрично закупоренные «четверти», «сороковки» (сороковая часть ведра, триста граммов) и «мерзавчики». Заводы были переоборудованы на полноценную спиртовую очистку. Как водится, на все плюсы находились минусы — качество алкоголя в запечатанной бутылке было, конечно, гарантированным, безобразие заклада портков и картуза были пресечено, но из закрытых дверей кабака свинское пьянство вырвалось на улицы. Городские вытрезвители переполнились, многочисленные ошарашенные «Вестники трезвости» писали ужасные репортажи о травмах, болезнях и общем оскотинивании народа. Зато цивильная лавка выглядела много приличнее упитого кабака, а в бюджет шел надежный доход — больше 25% поступлений были «водочными».
К началу Первой мировой стало ясно, что с «веселием пити» на Руси что-то пошло не так. Виноваты были, конечно, не только цари и министры — общий плачевный уровень образования и задержавшееся крепостное право не способствовали безалкогольному просветлению. Умывшись кровью в «маленькой победоносной войне» с Японией, вся верхушка поняла, что пьяный народ — не воитель. И вступление в мировую войну ознаменовалось русским сухим законом. Спиртное разрешалось продавать только в первоклассных ресторанах, регулярная торговля водкой была запрещена, в некоторых губерниях под запрет попал весь алкоголь, включая вино и пиво.
Внутриполитические результаты были магическими. Сократилось число сельских пожаров, вполовину упали показатели преступности, народ скопил в сберегательных кассах почти в 30 раз больше, чем в предыдущий «пьяный» год. «Самое лучшее влияние на производительность рабочих, их поведение и сокращение прогульного времени», — восхищались промышленники. Народ, конечно, втихую гнал самогон, помирал в муках от фальсификатов и пробовал на вкус спиртовые аптечные настойки, а в революционные годы и вовсе бодро перешел на кокаин. Тем не менее первые результаты впечатляли.
Советское — значит отличное
После революции трезвая идея прожила еще какое-то время, пока Иосифу Виссарионовичу не понадобились деньги на скоростную индустриализацию. «Есть люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках. Это — грубейшая ошибка, товарищи», — веско сообщил товарищ Сталин в 1925 году, и родная схема пополнения бюджета вновь заработала на полную катушку. Снова государство лавировало между надежным водочным бюджетом и попытками остановить алкогольную бездну в отдельно взятом работнике.
Мечта выглядела примерно так: получает советский гражданин зарплату, отделяет от нее аккуратно процентов 20 и чинно приобретает по выходным казенные напитки. Нарком пищевой промышленности Анастас Микоян к этому времени уже разнообразил советское алкогольное меню коньяком, «Советским шампанским» и 69 сортами ликеров. На деле выходило как обычно — усталый, беспросветно нищий и тщательно запуганный народ топил свои беды в бутылке родной дешевой водочки. Шампанское все так же пила богема.
К концу советского периода статистика была пугающей, по алкоголизации населения мы опережали загнивающий Запад в разы. Решительный Михаил Горбачев, не меньше Сталина свято веривший в силу государственных запретов, бодро ввел новый сухой закон. История сделала круг — начало и конец XX века знаменовались алкогольными запретами и следовавшими за ними социальными потрясениями. Водка сильно подорожала, продавали ее с двух часов дня, только тем, кто старше 21 года, и в ограниченном ряде магазинов, по ТВ и в прессе шла громкая трезвенная кампания. Люди откликнулись непосредственно и креативно: «На недельку, до второго, закопаем Горбачева. Откопаем Брежнева — будем пить по-прежнему!».
Эпилог
Как и многократно до этого в России и других странах-экспериментаторах, путь сухого закона был стандартным — эйфория в СМИ от явных плюсов: меньше преступности, смертей и травматизма, минимум легально потребляемого спиртного. На реверсе же находилось все остальное — массовое питье одеколона и всего, содержащего хоть намек на алкоголь, дефицит бюджета, рост бытовой токсикомании и самогон как валюта.
Громкая «трезвость» стала некрасивой политической картой, черной меткой умирающего политического режима.
А стакан в руке на долгие годы стал стильным символом протеста.
7 мая 1985 были приняты Постановление ЦК КПСС («О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма») и Постановление Совмина СССР N 410 («О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения»), которыми предписывалось всем партийным, административным и правоохранительным органам решительно и повсеместно усилить борьбу с пьянством и алкоголизмом, причём предусматривалось значительное сокращение производства алкогольных напитков, числа мест их продажи и времени продажи.
16 мая 1985 вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения», который подкреплял эту борьбу административными и уголовными наказаниями.
Инициаторами кампании были члены Политбюро ЦК КПСС
Соломенцев, Михаил Сергеевич
Лигачёв, Егор Кузьмич
которые полагали, что одной из причин стагнации советской экономики является общий упадок морально-нравственных ценностей «строителей коммунизма» и халатное отношение к труду, в которых был повинен массовый алкоголизм.
7 мая 1985 года было издано постановление «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения».
Народ тут же прозвал Горбачева «минеральный секретарь», хотя инициативу в неудачной попытке бороться с пьянством приписывают Егору Лигачеву.
Как бы то ни было, но явно, что ни Горбачев, ни Лигачев, не вникали в историю вопроса. Например, в негативный опыт «сухого закона» в США. Решение «отрезвить» страну было принято без должной экономической и исторической проработки, без учета психологии потребителей. Это непродуманное и скоропалительное решение поставило в тяжелое положение отечественную винодельческую и спиртоводочную промышленность, нанесло огромный ущерб государству и вызвало широкое недовольство народа.
Тогда выкорчевали большое количество ценных виноградников, а ликеро-водочные заводы повсеместно переоборудовались в предприятия по выпуску безалкогольных напитков. Все это имело и финансовые последствия, причем серьезные, резко возросли спекуляция и воровство. Советская торговля недодала советскому же государству в 1986 году 12 миллиардов рублей, в 1987 году - ещё 7 миллиардов.
Зато на дефиците алкоголя разбогатело немало жуликов, а за счет спекуляции, бутлеггерства и производства «паленого» алкоголя заложила финансовую базу своего дальнейшего развития организованная преступность .
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.