В связи с очередным бурлением мнений вокруг писателя Эдуарда Успенского вспомнилось…
Сразу скажу - не знаю правда это или нет, но на правду похоже.
Историю эту рассказал мне человек, долгое время работавший в Управлении КГБ по Москве, полковник П-ов, ныне покойный, склонностью к выдумкам не отличавшийся.
В 1984 году на телеэкранах появился мультфильм «Зима в Простоквашино», третий из трилогии о Дяде Федоре и его друзьях, Матроскине и Шарике. И есть там такой эпизод. По заснеженной дороге вся компания дружно выталкивает машину, за рулём дядя Фёдор, а спереди, впрягшись, тянут ее папа дяди Федора, кот Матроскин и пес Шарик. И Матроскин, как всегда ворчливо так, кряхтит, мол, что ездовые собаки бывают, это слыхал, а вот чтоб ездовые коты – про это как-то не слышал. А папа Дяди Федора ему отвечает, что, ничего, на наших дорогах даже ездовые академики встречаются, мол, сам видел.
Ну реплика и реплика. То есть логично предположить, что он себя имел в виду, он такой солидный, осанистый, с бородой, трубку курит.
Но если призадуматься, то как-то оно мало увязывалось - машинка, малость статусу академика не соответствовала, какая-то она такая… типа «Запорожца». А уж академик в СССР точно на «Волгу» претендовать мог. Да и как-то оно все мало походило на то что папенька - академик. Ну не верилось.
Так вот, дело в следующем.
В 1980 году академик Андрей Сахаров, выразив протест против ввода советских войск в Афганистан был сослан в г. Горький. Горький был «закрытым городом» и иностранцы туда не допускались - таким образом от вольнодумствующего ученого отсекались всяческие подрывные элементы. В СССР широко об этом не трубили, на Западе же наоборот кричали во весь голос, особенно по всяким подрывным «голосам». Ну выслали и выслали, чай, не в тюрьму посадили, жил он себе в Горьком, была у него квартира, машина - все же академик, это не баран чихнул, крупный ученый.
И кто-то тайно умудрился сделать серию снимков, повествующих о житье-бытье Сахарова в Горьком. Среди них был такой - академик Сахаров, со своим всегда рассеяно-безразличным выражением лица толкает свою забуксовавшую машину по заснеженной улице, мимо идут прохожие, кто-то смотрит на то как мужик машину толкает, ну в общем ничего особенного.
Снимки - естественно - уплыли на Запад и там их напечатали. Где - не помню точно, то ли в журнале «Тайм», то ли еще где. Вот, мол, опальный академик, один выталкивает свою машину и никто ему и не думает помогать.
Так вот - не исключено что Успенский этот журнал видел. Очень не исключено, потому как он принадлежал к той части фрондерствующей и диссиденствующей интеллигенции, которая на кухне за закрытыми дверями и опущенными шторами, очень любила под водочку с грибочками потолковать о необходимости реформ в СССР и порассуждать на тему "а вот на Западе...". С таким кухонным диссидентством наши карающие органы не очень-то и боролись понимая, что это бесполезно, да и время-то было уже не тридцатые-пятидесятые, а посему и журналы всякие иноземные гуляли по рукам и при некотором умении всякие «голоса» можно было слушать без особых проблем...
В общем, дико похоже на то, что Успенский видел этот журнал с фотографией, либо ему рассказали о нём. И естественно, как всякий свободолюбивый художник, не преминул вставить шпильку Софье Власьевне (так в обиходе называли Советскую Власть). Причём, тут он мало чем рисковал - ну, укажи ему редактор на это, либо отбоярился, что папу имел в виду, либо заменил бы реплику. А вот фигу в кармане состроить - о, это просто была святая обязанность советского творческого человека, а тут - такая возможность...
И реплика прошла.
И вошла в мультик.
И осталась там.
И Главлит, ничего не заметил. Что кстати неудивительно - там сидели не боги, а обыкновенные люди, видевшие черное в белом, но порой очевидного не замечавшие.
Полковник П-ов поведал, что этот «прокол» обнаружили гораздо позже и фактически случайно. Но – случилось это году уже в 1987, когда Сахаров милостью Горбачёва из горьковской ссылки был возвращен. И в итоге, посовещавшись, решили этому значения не придавать, авось прокатит и никто не поймет в чем, собственно, идея момента.
Так и вышло.