Конец Кошмарам ( Part V, Final)
+++ATTENTION !!!+++
ВНИМАНИЕ ВСЕМ НОВОПРИБЫВШИМ!!!! - данная история является частью ЧЕТЫРНАДЦАТОЙ и ПОСЛЕДНЕЙ новеллы в цикле, и в отрыве от цикла восприниматься не может.
Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov
Также в ВК доступны нецензурированные версии рассказов.
Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.
Спасибо всем вам, кто был со мной, поддерживал меня идеями, отзывами, комментариями, артами, музыкой, советами, теориями, деньгами и просто своим присутствием. Кошмары ОКОНЧЕНЫ.
Сейчас я планирую также закончить "Дом Уродов", дописать рассказы к ССК и взяться за новый роман, который не будет иметь ничего общего с Спецотделом и Клиппотами.
Я буду КРАЙНЕ благодарен за ваши рецензии, отзывы и обзоры на ВСЁ произведение разом ( то есть, на все Кошмары), это будет мотивировать писать меня новый роман.
Наш долгий путь окончен. Прощай, Мышонок, прощай, грустный Клоун, прощай Мать Матерей.
Спасибо вам всем. Приятного чтения.
+++Thanks for Your attention+++
Part I - https://pikabu.ru/story/konets_koshmaram_part_i_6362650
Part II - https://pikabu.ru/story/konets_koshmaram__part_ii_6373046
Part III - https://pikabu.ru/story/konets_koshmaram__part_iii_6378171
Part IV - https://pikabu.ru/story/konets_koshmaram__part_iv_6389745
***
Сияние Бездны в глазах молодого человека потухло, черные, беспорядочно вихрящиеся патлы улеглись и истаяли. Перед Вулко стоял тот самый юноша, который был с Глассманом в вокзальном кафе.
- Ты ведь знаешь, что нужно делать? - с трудом проговорил клоун. В глотке хрипели комья какой-то слизи, ноги немели, отмирающими остатками нервных окончаний толстяк ощутил, как что-то теплое, вязкое струится по его штанам. Преодолевая свинцовую тяжесть он коротким, шишковатым пальцем ткнул в нервно извивающуюся фигуру с надувшимся упругим брюхом. Теперь Мать Матерей не казалась ему прекрасной, изящной, родной - нет, это была бледная беременная паучиха, бесконечно голодная, готовая скормить целый мир своим чадам.
- Нет, я ничего не знаю! - на чистом русском ответил Стефан, - Я все еще слышу ее. У себя в голове. Она шепчет.
- Это можно пережить, - со знанием дела утешил клоун. Невероятных усилий стоило ему вспомнить все, что успел ему сказать Стеклянный, - На улицах полно ее детей. Так просто не пройдешь. Он прорубил сквозной ход через дома от самого вокзала. Через служебное помещение по прямой. Ключ тебе не нужен - он все предусмотрел.
- Куда?
- Туда, где все началось. Ты должен прекратить это! - кашель мешал говорить. Желтоватая слизь лезла изо рта против воли. От взгляда на Мать клоуна стошнило - едкая желчь вперемешку с кровью лилась по щеке на помятую грязную пижаму.
- Прекратить что? Что я должен сделать? - выкрикнул Стефан.
- Ее болтовня раздражает, да? - с любопытством оглядел Вулко собеседника своим единственным глазом, - Не вслушивайся. Возьми ее на плечо - пока тварь сыта, она безопасна.
- Зачем?
- Просто иди. Она безвредна, пока сыта. Я кормил ее меньше суток назад. Глассман сказал, что ты знаешь.
- Ты умираешь, клоун, - вдруг, словно заметив только сейчас, констатировал Малыш.
- Я умираю вот уже несколько лет. Ну уйти раньше у меня не было права. Теперь, пожалуй, я заслужил покой, - последнюю фразу Вулко почти прохрипел - его сердце пропускало удары, мозг наполнялся чем-то тяжелым, похожим на ртуть. Запахи стали резче, неожиданно в нос ударил аромат свежего пирога, смрад канализации и режущая вонь чистящих средств. Свет стал слишком ярким, голова наполнилась жужжанием ламп, шипением тел разлагающихся клиппотов, а где-то на задворках сознания что-то говорил Земмлер.
- Почему он выбрал тебя? - наконец дошли слова Малыша до рассудка клоуна.
- Наверное… Он счел, что, пережив столько потерь, я очерствел и сердцем, и душой. Надеялся, я смогу игнорировать шепот Бездны… Жаль, что он ошибся.
Глаза юноши блеснули тем самым неземным, нереальным светом, что клоун видел раньше, а потом его разум погрузился в беспросветную пучину, сотканную из грязных жирных нитей, обволакивавших его. Сама суть Вулко распадалась на части - на гнев, боль, злобу, горе, зависть, готовясь переродиться в бесконечном зеркале Бездны. Как вдруг блеснуло что-то в омерзительном вихре, что-то одновременно фиолетовое, белое и красное, разгоняя черные голодные нити. Совсем тихо, будто над самым ухом прошелестело, словно дуновение легкого ветерка:
- Прощай, папа...
Неожиданно для себя Вулко оказался в каком-то очень знакомом темном помещении. Втянул ноздрями воздух - дерево, книги и пыль. Огляделся, удивленно хлопая ресницами . Лишь скосив глаза, он убедился, что их снова два. Потрогал языком десну с левой стороны и обнаружил там непривычно твердые, гладкие зубы.
Чей-то мокрый шершавый язык облизывал его руку. Опустив взгляд, клоун увидел перед собой Гарма - рыжая шерсть без единой седой подпалины, чистые, без катаракты глазки и крупные щенячьи лапы.
- Гарм, малыш! - толстяк подхватил песика на руки и прижал к себе, жадно вдыхая запах щенка - солоноватый, живой. По щекам Вулко катились слезы, пока он шептал в пятнистое коровье пузико, - Прости меня, малыш! Как я только смог… Пожалуйста, прости меня.
Бульдожик непонимающе вертел круглой башкой и отталкивался лапами - в объятиях ему было неуютно, но клоун смог опустить его на пол, лишь услышав за спиной голос, от которого у него замерло сердце:
- Я рад, что вы подружились с моим питомцем! - высокий, тощий как палка Андрей Ааронович уселся в жесткое кожаное кресло напротив, сложил на коленях планшет с бумагами и обратил свой умный, пронзительный взгляд на пациента.
- Уже среда? Как летит время. Ну что же, давайте начнем? Давайте сегодня просто поговорим. Расскажите мне о себе.
Вулко стер рукавом свитера слезы счастья, катившиеся по щекам, набрал воздуха в грудь и...
***
В глазах Стефана стояли слезы. Тело клоуна после смерти как-то сразу измельчало, казалось крошечным и беззащитным. Малыш помотал головой, разгоняя чужие воспоминания, после чего подошел к трупу и опустил его единственное веко, закрыв бессмысленно пялящийся в потолок глаз. Теперь мертвый Вулко выглядел почти умиротворенным.
За стенами вокзала все тряслось и гремело. Казалось, будто на на улицах Крайбурга развернулся настоящий христианский апокалипсис. Малыш с легкостью отыскал ту самую дверь. Неприметная и узкая - он еле влез внутрь с Матерью Матерей на руках.
Невообразимым образом коридор тянулся по прямой, то ныряя под землю, то оказываясь застекленным переходом между зданиями. Пол и потолок не могли определиться, менялись местами, перетекали друг в друга, исчезали и появлялись снова в бесконечном мельтешении зеркальных осколков, то тут, то там торчащих из щелей. Беременная тварь казалась почти невесомой, ее постоянное беспокойное мельтешение ничуть не мешало нести Мать Матерей к ее финалу. Или старту. Почему-то эти вещи перестали иметь значение.
В последний момент пространство выкрутилось, вытянулось в тонкую блестящую иглу и выплюнуло Стефана с тощей фигурой на руках прямо в пещеру.
Пузырчатые зеркальные стены блестели, отражая бесчисленные тени, сновавшие вокруг. На самом же деле их было только трое - Малыш, Мать Матерей и чья-то окровавленная, сжавшаяся фигурка, сгорбившаяся в углу.
- Я уже боялся, ты не придешь! - проскрипел Глассман, - Алый Принц с тобой?
- Вхлицкий? Мы разминулись, - недоуменно покачал головой Стефан.
- Досадно. Придется его иска-а-а-а… Кх-кх...
Рот Глассмана открылся так широко что казалось, будто тот превратился в какую-то глубоководную рыбу и сейчас пытается заглотить свою добычу. В горле Стеклянного блеснула какая-то полоска, а чуть погодя верхняя часть головы оторвалась от нижней челюсти и повисла в ладони Вальтера.
- Искать не придется! - самодовольно объявил блондин, - Он тоже здесь. Я еще не придумал, что с ним сделаю.
Словно подтверждая слова Вольсфгриффа, откуда-то из глубины одного из многочисленных тоннелей раздались истерические всхлипывания.
- Ну что, говна кусок, какая татуировка спасет тебя на этот раз? - блондин развернул к себе половинку черепа Глассмана и внимательно посмотрел в вываренные глаза.
- А какая спасет тебя? - спросил Малыш, роняя Мать Матерей на пузырчатые сталагмиты. Он уже давно не видел ничего - черные волосы залепили глаза, оставляя место лишь клокочущему черному гневу, который видел человеческую жизнь и желал ее уничтожить.
- Нет ничего важнее людей! - пронеслось эхо по многочисленным карстовым полостям, ямам и дырам, - Ты обещал мне, Мышонок! Обещал!
- Ты еще здесь, дрянь? - затравленно огляделся Вальтер, словно забыв о Стефане, после чего прокричал азартно, - Выходи! Где ты прячешься, сучонок?
- Я не хочу тебе вредить! - одна из теней синхронно качнулась в тысяче пещерных зеркал, - Ты все еще можешь уйти! Я не желаю тебе зла!
- Зато я желаю, говна кусок! Где ты? - в гневе Вальтер принялся крушить пузырчатые поверхности, словно надеясь ранить Глассмана, уничтожив зеркала, что его отражают.
- Я знаю. Так и должно быть. Но ты не можешь мне навредить. Я - лишь эхо. Ты убил Стеклянного Человека. Ты достиг своей цели. Не обращай на него внимание, Мышонок. Делай свое дело.
- Что мне делать? - кричал Стефан, вертя головой, пытаясь хоть краем глаза поймать говорящего.
- Для этого путешествия тебе потребуется топливо. Много топлива.
- В жопу путешествия! - бесновался Вальтер, тыкая ножом в стены, царапая камень ногтями, вгрызаясь в него зубами, - Я достану тебя, тварь!
- Конечно, достанешь. Сюда! Давай же! - черная тень издевалась, плясала перед самым носом координатора и тот, презрев любое самосохранение, колотил кулаками и ногами по камню, ломая кости, сбивая конечности в кровь, неспособный остановиться.
Наконец, координатор осел, не в силах пошевелиться, и лишь продолжал с глухим стуком ударяться лбом об очередное гематитовое зеркало, устало приговаривая:
- Я достану тебя, тварь! Достану! Достану...
Голос блондина затихал, остались лишь ритмичные слабые удары.
- Мне жаль. Правда жаль.
- Почему? Он же хотел тебя убить, - ответил Стефан, слишком усталый, чтобы удивляться чему-либо, слишком много переживший, чтобы на что-либо реагировать.
- Он и убил. Я говорю о тебе. Мне жаль за то, что произойдет с тобой дальше. А сейчас тебе нужно дать Алому Принцу покой.
- Я же обещал не вредить людям, разве не так? - возразил Стефан, обходя своего бывшего координатора, колотящегося головой о камни и высматривая в темноте тоннеля распластавшегося на земле Ярослава.
- Посмотри повнимательнее! - отвечало слабеющее эхо, - Он не человек.
И Стефан посмотрел. Взглянул в самую глубь, проводил несчастного мальчика глазами от роддома до интерната - туда, где из него излились последние остатки человечности. Он внимательно следил за цепью бесконечных убийств, лежащей на пути Вхлицкого - Нойхоффер, Тасоева, Марго, несчастная девочка из Словакии...
Теперь никакие волосы не лезли в глаза Стефану. Его ярость была самой настоящей, человеческой, выстраданной и взращенной для одной цели - убивать. Приподняв безвольно болтающуюся голову Поврежденного, Стефан вцепился резцами туда, где под кожей на шее Ярослава вздувалась яремная вена, сжал челюсти и принялся драть, кусать и вырывать ошметки, забирая чужую жизнь. На этот раз плоть Вхлицкого не отрастала заново, не пузырилась кровавой пеной, стремясь заполнить новообразовавшуюся дыру. Бессмертный бородач и в самом деле умирал под клыками Первого Сына Матери Матерей.
Когда, наконец, Стефан оторвался от тела Ярослава, тот уже был мертв. И вновь, как после съедения Мюнхенского Ангела мир переменился.
Вместе с Малышом по тоннелю шагала бесконечная процессия людей - сначала одетых в шкуры и голых, потом замотанных в белую ткань, а после Стефан и вовсе узнал в одеяниях идущих ризы ватиканских кардиналов. И все как один несли с собой бесконечные дары - людей, зажаренных заживо и надетых на вертел, людей, нарубленных на куски и разложенных по гигантским подносам, еще живых обнаженных женщин, которых тащили на цепи, корзины с младенцами, детей, связанных по рукам и ногам бечевкой.
В их рядах шел и Стефан, возвращаясь к центру пещеры, где, похабно раздвинув ноги, развалилась беременная Matka.
- Мне стыдно за все это, Мышонок, - шептало умирающее эхо. Отражения в пузырях гематита тускнели, - Прости меня. А теперь… Закончи это.
Малыш схватил клиппота за плечи и подтянул к себе. Гладкая поверхность ее лица бесконечно менялась, отчаянно ища в разуме Стефана тот облик, которому он не посмеет навредить.
- Не смей, Мышонок! Это не твоя война! Ты должен освободить меня, а не запереть! - шептала Бездна в голове у Земмлера, лихорадочно перебирая языки - от шумерского и староанглийского до мертвой безымянной клинописи, но натыкалась лишь на гнев и твердое намерение.
- Нет ничего важнее людей, помни! - еле слышно шипело угасающее эхо.
Клубами дыма черные патлы вихрились перед глазами, закрывая собой все, создавая огромную воронку, в которую Витя изо всех сил втолкнул слабо упирающуюся серую паучиху, называвшую себя его Матерью. Круговерть пожирала пространство и время, сжимала, искажала, закручивая все воедино. Влажная костлявая ладонь отчаянно цеплялась за предплечье Стефана, но тот стряхнул ее, словно гадкое насекомое, и Мать Матерей исчезла во тьме вместе с воронкой, на самом дне прошлого, настолько далекого, что не осталось ни свидетельств, ни записей, лишь примитивные наскальные рисунки. Туда, в глубину зеркальной пещеры, в те времена, когда не в пример более короткие сталагмиты способны были растворить живую плоть за минуты, туда, где все началось.
Все было кончено.
***
Гэл до боли в глазах смотрел в черный зев холма, поглотивший его семью, еще не зная, что, цепляясь за неровные края ямы, к нему ползла замена. Медленно, ужасающе, вперившись безликой мордой в самую душу первожреца, Мать Матерей выбиралась наружу, с трудом втискивая беременный живот в узкий вертикальный тоннель. Глядя на жадно раскрывающуюся воронку, ломаные, рваные движения твари, юноша хотел было бежать прочь, кричать, выцарапать себе глаза, но не мог пошевелить и пальцем, а в его голове уже звучал вкрадчивый настойчивый шепот.
***
Народу на Одеонсплатц было совсем немного - Рождественская Ночь разогнала всех по домам, лишь запоздавшие гуляки спешили укрыться от снегопада в метро. Стефан сидел на ступеньках Зала Полководцев, вертя смартфон в руках. Закоченевшие пальцы не слушались, ноги в кроссовках совсем замерзли, а глаза слезились - свет бесчисленных огоньков гирлянд сливался в единую блестящую полосу, но молодой человек упорно прыгал по ссылкам. Запрещенное видео поудаляли отовсюду, куда только смогли дотянуться - найти "Lugat.avi" было почти невозможно. И все же, через полтора часа поисков ему улыбнулась удача. Привычно расцвел помехами экран, и на дисплее появилось сложенное из ногтей, глаз, зубов и набрякшей плоти лицо.
- Ну, здравствуй, Мышонок. Я знал, что у тебя остались вопросы, - ощерился Лугат своей омерзительной улыбкой.
- Тебе есть, что сказать?
- Мне - нет. Но один твой друг попросил передать одно послание. Попросил сберечь его специально для тебя. Посмотришь?
- А у меня есть выбор?
- У тебя его никогда не было, - рожа клиппота пропала, изображение пошло помехами, а когда выровнялось, на дисплее появился Глассман.
- Прости меня, Мышонок. Есть еще кое-что, о чем я тебе не сказал, но ты...
- Я и сам понял, - закончил за него Малыш. В носу защекотало, Земмлеру вдруг почему-то стало невероятно жалко самого себя.
- ...и сам все понимаешь. Без Матери нет тех чудовищ, что рождались из ее нечестивых союзов со смертными. Но остались и прочие - Игрули, Торопыги, Хранители… А если нет Матери...
- Нет и Сыворотки, - закончил за него Стефан, - Старый, хитрый стервятник...
- ...нет и способа с ними справиться. Я не просто так воспитывал в тебе человека. Не для того финального взгляда, который ты подарил Матери Матерей. Ты - последний прямой родственник Порождений Бездны, и тебе придется сделать для людского рода куда больше… И это будет очень больно, долго и неприятно. Но...
- Нет ничего важнее людей! - обреченно произнес Малыш хором с записью.
- Ты знаешь, что делать, Мышонок.
На этом запись прервалась. На дисплей вернулся Лугат.
- Ну, какие планы? - проскрипел он безразлично. Ситуация его явно забавляла - поведение людей он мог просчитать наперед, а вот поведение Малыша - нет.
- Это не мой план, - горько ответил Земмлер и выключил видео.
Уже подходя к массивным деревянным воротам Театинеркирхе, Стефан вновь взял в руку смартфон и коротко отбил сообщение маме: "Садитесь за стол без меня. Задержусь на работе, буду поздно."
Подумав немного, дописал "Я люблю вас" и нажал на кнопку отправки. Створка отворилась, впуская в темный зал церкви рождественскую вьюгу. Стефан сделал шаг вперед, и по высоким нефам заметалось гулкое эхо от его шагов. Дверь за его спиной захлопнулась, отрезая Малыша от внешнего мира, поглощая первенца Матери Матерей своим холодным нутром.
2018. Автор — German Shenderov
#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov