Цирк Кошмаров (Part I, Censored)⁠⁠

+++ATTENTION !!!+++

Аннотация: Это мистическая история в стиле "городского фентези", понравится фанатам SCP и "Ночного дозора". Для лучшего впечатления от прочтения, рекомендую сначала ознакомиться с предыдущими произведениями из данного цикла. Их можно найти на моем аккаунте на Пикабу или по этой ссылке - https://vk.com/vselennaya_koshmarov

Также в ВК доступны нецензурированные версии рассказов.

Данная история содержит описания кошмарнейшей жести, в связи с чем, рекомендую к прочтению только людям с крепкой психикой.

+++Thanks for Your attention+++

Лифт в Изолятор приходил в движение нечасто. К счастью, большая часть пленников не нуждалась в постоянной кормежке, а другую просто не удалось уничтожить окончательно. Мюллер ненавидел спускаться в это подземелье, полное запертых кошмаров - никогда не знаешь, не станет ли твой визит причиной чьего-нибудь побега. Бесконечный список мер безопасности не добавлял уверенности - создания, для которых законы физики, времени и пространства являлись чем-то умозрительным всегда найдут путь. Будет ли это сознание недостаточно аккуратного оперативника, внезапный перепад напряжения или смена сущности пленника - никогда не угадаешь.

Сопровождали Хорста Вальтер на пару с Лодырем, Карга с оборудованием и один из Дворняг - с отбойным молотком. Лифт нехотя полз вниз, тягостное молчание нарушалось лишь лаунжевой музыкой из динамиков. Вальтер находился как будто не здесь, а в каком-то другом месте, Марсель и Дворняга - Мюллер не помнил имени - настороженно прислушивались к издаваемому лифтом звукам - им было явно не по себе. Лишь Мауэр будто бы даже приплясывал на месте в каком-то радостном нетерпении, будто ребенок в утро собственного дня рождения.

Наконец, кабина застыла. Мюллер вновь примкнул лицом к панели, чтобы индикатор мог считать его сетчатку, после чего повернул массивный ключ в отверстии - сканирование сетчатки - это, конечно, хорошо, но ключ - это понятно, надежно и неподкупно. Когда враг может принять любой облик - сканирование сетчатки остается лишь данью современным технологиям.

Двери медленно разошлись в стороны, и перед пассажирами открылся длинный, ярко освещенный коридор. Его можно было бы счесть совершенно обычным подвальным помещением, если бы стены не поблескивали в свете слепяще-ярких ламп, словно свежевыпавший снег. Покрытие из каменной соли было одним из последних рубежей обороны на пути запертых здесь чудовищ.

- Идем за мной, след в след, на другие плитки не наступаем, - предупредил Мюллер, - Взгляд в пол, на двери не смотреть, голоса не слушать.

- А могут быть голоса? - спросил Дворняга с дрожью в голосе.

- Нет, если не будешь слушать, - грубо ответил Хорст.

Под тяжелыми шагами Карги пол тихо похрустывал. Он старался наступать на те же плитки, что и Хорст, для чего ему пришлось подстроить свои широкие шаги под прихрамывающую походку начальника. Вальтер слепо несся вперед, каким-то своим путем, за Мюллером опасливо шагал разнорабочий, чуть ли не наступая тому на пятки.

Голосов слышно не было. Марселю даже на секунду пришла в голову странная мысль, что глава Спецотдела намеренно нагнетает атмосферу - чтобы не расслаблялись. Нарушив инструкцию, курд из любопытства поднял взгляд, когда они проходили мимо одной из многочисленных металлических дверей, разбросанных по коридору как попало. В темном окошке удалось разглядеть лишь стенку камеры - места в ней было так мало, что казалось, будто дверь примыкает сразу к противоположной стене. "Где же пленник?" - успел подумать Карга, прежде чем услышал голос, заставивший его вздрогнуть и замереть.

- Ты позволил сделать это, - фраза была произнесена на персидском, но впилась в мозг горящим тавро, отпечаталась истекающей кровью вязью, прошла сквозь все существо Карги, отсылая его в прошлое, в раскаленную пустыню и заваленный телами беженцев ангар.

- Ты разрешил, - пласкиво заметила тощая фигурка, парящая над соляными плитами. На голых ногах запекшаяся кровь перемешалась с пылью, превратившись в густую, вязкую грязь. Маленькое личико с пронзительно голубыми глазами искажено рыданиями, жемчужные зубки - еще молочные - обнажены в гримасе боли и страдания, волосы на затылке слиплись в окровавленный колтун.

- Я ничего не сделал, - прошептал Карга одними губами.

- Вот именно! Ты ничего не сделал! Ты не остановил их! - хныкала девочка, чье тело представляло собой одну сплошную гематому, - Вы, защитники, поборники справедливости! Вы стояли и смотрели! Ты смотрел!

Ее пальчик с грязным расколотым ногтем указывал на Марселя, почти касаясь его лица. Мюллер и прочие уже обернулись, что-то кричали - но все сознание оперативника занимали лишь сочащиеся ненавистью и мольбой глаза цвета лазури.

- Я не виноват! Нам нельзя было вмешиваться! - закричал он, когда к нему уже подбежали трое, укладывая на пол, а девочка продолжала выплевывать обвинения и проклятия, но слышал их только курд.

***

- Ничего не выйдет. Посмотри на меня. Посмотри, что от меня осталось. Я не справлюсь.

- Не говори ерунды! Ты лучший из всех. Думаешь, это он тебя выбрал? Высокомерный стервятник! Тебя выбрала я, и только я! Потому что я знаю, что только ты на это способен. За всю человеческую историю - ты единственный.

- Но чего ты хочешь? Зачем помогаешь мне? После всего, что я...

- Я знаю, что это было необходимостью. Мы с тобой не раз это обсуждали. Я не в обиде. Ты делал то, что должен был, чтобы, наконец, выполнить свое предназначение.

Вулко покачал головой. Пока она сидела слева, клоун не мог ее видеть. Щеки коснулось легкое колебание воздуха, теплая нежная рука коснулась его лица и повернула к себе.

- Тебе просто нужно найти способ. Я помогала тебе не раз и не два и считаю, что вправе рассчитывать на ответную услугу. Разве не так?

- А кто тебя просил? Кто сказал, что я вообще хотел жить? Тем более, после того, что ты сделала с Андреем...

- Это не я, ты же знаешь. Розария тогда только родилась и была голодна. Ты должен понимать - ей было сложно себя контролировать. Я ведь обещала, что верну все сторицей.

- Ты обещаешь все время. У меня в ушах гудит от твоих обещаний, - разозлился Вулко и вскочил с края поваленной колонны. Теперь он видел ее целиком - такой, какая она была в далеком прошлом - молодой, красивой, утонченной и беззаботной. Черные, как смоль, волосы рассыпались по плечам, губы цвета темной вишни призывно приоткрыты, а шикарная фигура подчеркнута обтягивающим черным платьем из чистого шелка. Босая стопа игриво катала по грязному щебню чей-то череп.

- Ты не веришь мне? Неужели я не убедила тебя за долгие годы наших бесед, что изрисованный ублюдок врет тебе в глаза? - красивое личико исказила гримаса ненависти, но лишь на секунду, снова сменившись томным спокойствием, - Милый, этого заслуживаешь не только ты, но и все! Неужели ты думаешь, что тот, кто заставлял тебя поедать собственных детей, желает людям добра?

- Я не знаю, кому из вас верить. Я видел твой голод… и он чудовищен. Эти люди в часовне - они не заслужили такой участи. Заточить их в безвременье, вплавив в каменную кладку - это не похоже на акт гуманизма, - толстяк присел в свою коляску. Теперь, когда весь мед Штоддарта уходил на другое, его организм начал сильно сдавать позиции, - У меня осталось мало времени. Я не знаю, что мне делать.

- Нарушать правила, мой хороший, - гладкие загорелые ноги разошлись в стороны, явив глазам Вулко влажную розовую щель, похожую на аккуратное ножевое ранение.

- Меда осталось совсем мало, - клоун зачерпнул ногтем из банки небольшую каплю. Подумав немного, сунул палец обратно в банку, чтобы оставить часть драгоценного вещества внутри. В конце концов, нужно совсем немного - неизбалованный женским вниманием, Вулко кончал меньше, чем за минуту.

- Иди же ко мне, родной, - бархатисто прошептала соблазнительница. Налившиеся силой конечности Вулко с легкостью оторвали его от инвалидной коляски, и он шагнул к женщине, на ходу стягивая клоунские шаровары.

- Знаешь… Милый... - слова ее прерывались резкими вздохами, когда толстяк совершал очередной толчок, - Я… Подготовила… Для тебя… Подарок… Задаток…

- М-м-м? - отозвался Вулко, оглушенный буханьем собственного сердца, потерявшийся в горячей неге.

- Я… Помню… Тебе… Нравилась… Одна… Девушка… Вот...

Вулко оторвал лицо от антрацитовой шевелюры партнерши и поднял голову. Из темных глубин подвала по стеклу и щебню шла девушка. Ярко раскрашенный купальник, сетчатые чулки, конский хвост на голове и слегка торчащие зубы взывали к полустертому образу на задворках памяти. Озорно улыбнувшись, девушка встала на руки и колесом покатилась к Вулко, ничуть не смущенная его занятием.

- Моя малышка… Розария… Помогла ей… Найти дорогу назад...

Нежные звуки ее голоса обволакивали, отдаваясь райскими колоколами в затылке, ее губы лобзали обрюзгшее и искалеченное лицо клоуна. Где-то в мельтешении конечностей кувыркающейся к Вулко девушки мелькнул темный силуэт бабочки. Наклонившись к изящному ушку, спрятанному под черными волосами он благоговейно прошептал:

- Спасибо, мама.

***

- Ты как? - шлепки по щекам медленно, но верно приводили Каргу в чувство. Ритуалист распластался на полу с вытаращенными от ужаса глазами. Вальтер методично и брезгливо продолжал хлестать Марселя по щекам, пока тот не поймал его руку.

- В норме, - наконец, ответил курд.

- Точно? - озабоченно спросил Мюллер, - Я же говорил тебе, глаза в пол! Сейчас отменю все к чертовой матери, далась мне ваша охота!

- Все в порядке, честно, - Карга вскочил на ноги, подхватив сумку с оборудованием. Вольфсгрифф удовлетворенно хмыкнул - не хватало еще, чтобы из-за этого малохольного Хорст изменил свое решение.

- Ладно, идем, тут недалеко.

Напротив очередной двери компания остановилась. Дворняга трусливо щурился - видно, сцена с Марселем его впечатлила сверх меры. Мюллер раздраженно ковырялся ключами в замке камеры, попутно прижимаясь глазом к дверной панели. Наконец, дверь поддалась. Вопреки ожиданиям, перед Вальтером предстала вовсе не тюремная камера. Комната три на три метра была пуста, если не считать огромного бетонного куба посередине.

- Так, оперативник - очисти объект и жди снаружи, - скомандовал Хорст Дворняге. Тот подобострастно кивнул и ринулся расчехлять отбойный молоток, - Карга - подготовь переход.

- Полноценный? - переспросил Карга, - Тогда придется подождать Авицену, у меня с собой только...

- Нет. Переходник не нужен, - фамильярно хлопнул его по плечу Филипп, отчего лицо курда брезгливо перекосилось, - На этот раз мы хотим, чтобы нас нашли.

- Даю одиннадцать минут, не больше, - сухо бросил Мюллер, после слов которого раздался грохот отбойного молотка.

***

- Теперь передай мне, пожалуйста, скальпель.

Стефан взял со стола остро заточенный инструмент и протянул его Глассману. Тот, слепо пошарив рукой в воздухе, жадно схватил металлическую ручку.

- Но что с вами произошло? - никак не мог взять в толк Вхлицкий, сидевший рядом на стуле с видом изгнанного аристократа.

- Предательство. Грязное, беспринципное предательство. Но главное - кража, - ответило существо из ванны со льдом. Обожженная кожа висела клоками, обезьянья морда вызывала ужас и отвращение. Руки - такие же изуродованные - обследовали грудь, натыкаясь то на торчащие ребра, то на особенно крупные клочья плоти. Сдавленно шипя, Глассман безжалостно срезал их, чтобы не повредили структуру рисунка.

- Что нам теперь делать? - спросил Малыш. Он был в замешательстве. Какую бы великую миссию ему не уготовил изуродованный неандерталец со сваренными глазами, теперь, похоже, все потеряло смысл. Что бы ни представляло из себя то, что украли из часовни - видимо, именно от этого зависели все их дальнейшие действия.

- Ждать, мой юный друг, - безразлично ответил Vitro Viro, - Ждать и зализывать раны.

- Ждать чего?

Глассман ответил не сразу. Сначала он нанес несколько поперечных порезов между ребрами, потом один вертикальный, после чего соединил хаотичные кровящие линии небрежной окружностью. Череп его оплыл, подобно свече, челюсть втянулась, надбровные дуги сдулись. Меняясь и искажаясь, его облик возвращался к первоначальному. Уже через несколько секунд в ванне сидел так хорошо знакомый и Земмлеру и Ярославу Стеклянный Человек. Лишь глаза в окружении обуглившейся плоти матово поблескивали белой мутной пленкой, сваренные зажигательным снарядом.

- Ждать, пока они с нами свяжутся. Замок без ключа столь же бесполезен, что и ключ без замка, Мышонок. Жаль, мне не удастся увидеть, как все случится, - горько проскрежетал Глассман.

***

Авицена сказалась больной несколько дней назад, взяв справку от знакомого врача. За теми, кто приносил присягу Стеклянному Человеку, Спецотдел охотился особенно рьяно - иметь человека со знаниями о конторе в стане врага Мюллер не хотел. И теперь, когда Вальтер собирал команду для поимки Малыша, она не могла остаться в стороне. Четкого плана у Бьянки не было - главной целью сейчас было хотя бы просто найти человека, который избавил ее от еженощных кошмаров. Папа, разумеется, был мертв - воскрешать ушедших Земмлер все же не умел. Но белобрысый стажер, над которым она потешалась и которого не воспринимала всерьез что-то изменил в прошлом. Изменил настолько, что, услышав ненавистный ранее голос отчима, ее не стошнило от нахлынувших воспоминаний, не бросило в мелкую дрожь, не захлестнуло волной густой, ядовитой ненависти, как это было раньше. Зимницки продолжала удивляться, как легко ей далось это слово - "папа", и как это она могла раньше ненавидеть этого доброго, работящего и временами даже слишком нежного человека, который заменил ей отца.

Собрав сумки для себя и для Марселя, она надела поводки на своих псов и заказала такси. Собачий отель был оплачен на год вперед. Бьянка надеялась, что сможет забрать своих любимцев после того, как пыль уляжется, но слезы сами собой лились градом из глаз от четкого осознания - ей за ними больше никогда не вернуться. По крайней мере, до тех пор, пока стоит Спецотдел.

***

- Переход через три-два-один, - басил Карга, - Готово!

Прожекторы привычно сменили цвет с ярко-желтого на какой-то фиолетово-серый - вольфрамовые нити потухли, их заменили тонкие, бесцветные, подрагивающие от напряжения глазные нервы Мафусаилов.

Лодырь и Вальтер практически одновременно прикоснулись к покрытой остатками цемента, изломанной и перекрученной, но все еще хищной маске Андалузского Пса .

- Да поможет вам Бог, - сам не веря в свои слова прошептал Мюллер.

Челюсть-капкан плотоядно щелкнула, маска подпрыгнула на остатках бетонного блока, как будто сожрав блондина и изуродованного едока.

Холодный, гладкий как каток пол ударил Вальтера в грудь с силой несущегося на всех парах грузовика. Рядом, издав глухой стон, приземлился Мауэр. Не без труда Вольфсгрифф оправился от падения и, кряхтя, поднялся на ноги. Тусклая, привычная не-тьма позволяла разглядеть огромное помещение душевой - как в Спецотделе, только гораздо больше. Ржавые подтеки кровавыми пятнами покрывали мелкую потрескавшуюся плитку.

- Где мы? - спросил Вальтер скорее самого себя, чем Лодыря, но тот поспешил ответить:

- Сигетская тюрьма. Место, где Лупеску оставил свою душу.

Из душевой вел узкий серый коридор, сжатый с обеих сторон тюремными камерами. Во мраке за решетками что-то шевелилось, но Вальтер, памятуя об опасности видений клиппотических миров, старался не всматриваться.

- Так кто такой этот Андалузский Пес? Почему Мюллер его так боится? - поинтересовался Вольфсгрифф, с некоторой долей ревности.

- Это был великий человек, - воодушевленно и мечтательно пропел Мауэр, широко раздувая надорванные ноздри, - И великий едок.

- И чем же он был велик?

- Он и остался таковым, но перестал быть человеком. Ты же помнишь, почему едоков казнят по истечении их "срока годности"? - ухмыльнулся Лодырь.

- Откуда ты...

- Каниль мне все и рассказал.

- И тебя это не пугает? - с интересом спросил блондин.

- На какой работе еще так платят? - беззаботно ответил вопросом на вопрос едок и кисло усмехнулся.

- Так что он такого натворил, этот Пес?

- Ну… Много чего, на самом деле. Когда-то он был большой шишкой в преступном мире. Но ровно до тех пор, пока не встретил первого в жизни клиппота. По натуре Андалузский пес — охотник. И ему всегда было слишком скучно охотиться на людей, - развел руками Мауэр, - Румыны — ребята нерасторопные, заметили они его уже в тюрьме, куда он попал, когда начал резать подельников. Там и предложили контракт едока.

- Так за что его заперли в Изоляторе?

- Я застал этот момент лишь мельком. Попал к нему в подчинение, еще будучи молодым и зеленым. Лупеску уже тогда был, кажется, не совсем человеком. Когда кто-то настолько бесчеловечен - сложно понять, где провести грань. До своего последнего дня он успешно сдавал анализы, и все было в порядке.

- Но как это возможно? Изменения затрагивают весь организм, он не мог производить сперматазоиды, будучи Поврежденным, - удивился Вальтер.

- У него был хороший друг, который снабжал его материалом. С тех пор тесты ужесточили, хотя я не могу этому не радоваться, - окслабился Лодырь, - Видел тех пухлогубых медсестричек?

- Так ты поставлял ему материал, чтобы обмануть Спецотдел? - Вальтер даже остановился, чтобы посмотреть в лицо Мауэра - настолько его поразил этот наглый подлог, о котором теперь совершенно открыто говорил заговорщик.

- Все мы, едоки. Он был нам, как отец, понимаешь? Он знал все, умел все. Под ним ходила вся контора, а этот сухарь Мюллер только подписывал бумажки, - восхищенно рассказывал Филипп.

- Так значит, мог грянуть передел власти? - понимающе кивнул Вольфсгрифф.

- В чем Хорсту не откажешь - так это в его умении чуять угрозу. А вот просчитывать наперед он не умеет. Он решил задержать Каниля прямо здесь, в Общем зале, в присутствии едоков, оперативников и информатиков.

- Вы за него вступились? - удивленно спросил Вальтер. Если так - почему Лодырь не в Изоляторе, вместе с зачинщиком.

- Не успели, к счастью. Того, что он сделал, не ожидал даже Мюллер, - Лодырь мечтательно взглянул в серый потолок, с которого свисали неработающие лампы, - Когда старик в окружении Волкодавов ворвался в Общий Зал, Лупеску стоял как раз в центре толпы, слушая какой-то брифинг, кажется, по Педофилу - тогда он еще не работал на нас.

- И?

- Волкодавы стали стрелять без предупреждения. Помню, он даже не изменился в лице, когда ему прострелили ногу - хотели взять живым. Только щелкнул челюстью маски.

- Той самой? Через которую мы прошли?

- Да, он держал ее в руке. И свернул пространство вокруг себя. Вырвал кусок реальности вместе со всеми, кто был рядом. Он захватил человек пятнадцать, не меньше. Переход в тот же день закатали в бетон и убрали подальше.

- Почему же Хорст ее не уничтожил?

- Думаю, как раз на такой случай.

Исцарапанные металлические двери тюремной столовой распахнулись от сильного толчка Вальтера. В нос блондину тут же ударил чудовищный смрад, висящий мерзкой тошнотворной пеленой в воздухе. Пахло дерьмом, кровью и гнилью. На другом конце помещения, за рядами длинных столов и скамеек ему не сразу удалось разглядеть гротескный трон, на котором в оранжевой робе восседал создатель карманного измерения.

- Мауэр! - прогрохотала фигура на своем странном громоздком седалище, напоминающем издалека то ли кучу дерьма, то ли беспорядочное нагромождение грязных мешков. С каждым шагом подходя ближе, Вальтер различал отдельные тела и их части, из которых было собрано это мерзкое сооружение. Человек, венчавший этот жуткий памятник был огромен, лыс и распространял вокруг себя ауру какой-то дикой, звериной мощи, - Не казнили тебя еще, грязный ты пидор?

- Чья бы мычала, подстилка ты тюремная! - в тон ему ответил Мауэр. Из-за разорванных в нескольких местах губ было сложно понять, но, кажется, он улыбался.

Громадень спрыгнул со своего трона с легкостью, приземлившись на одно колено. Даже так, полусидя, он казался намного крупнее Марселя. Левая нога волочилась по полу незакрепленным протезом, словно и не принадлежала своему владельцу, перекрученная, изломанная, она казалась какой-то абстрактной скульптурой. По бычьей шее змеилось переплетение тюремных татуировок, залезая на правую щеку. В сломанных, борцовских ушах болтались многочисленные кольца.

- А кто эта "златовласка"? Это Мюллер меня задабривает? - с натужным сопением многократно сломанный, будто вмятый в лицо, нос принюхивался к гостям.

- А почему это он должен тебя задабривать? - сквозь зубы ответил Вальтер, - Вроде как это ты сидишь в бетонной коробке.

- А кто сказал, что мне здесь плохо? - Лупеску свистнул, и от трона отделилась тощая грязная фигурка. Неловко переступая на четвереньках грязными загнившими культями, нечто, потерявшее человеческий облик подползло под искалеченную ногу бывшего едока, приподнялось и поползло вперед, неся на себе тяжелую тушу, - Смотри, какое у меня здесь прекрасное царство-государство!

Трон развалился еще на десяток ампутантов. Разлагающиеся заживо, потерявшие любые половые признаки и черты, они ползли следом, перекатываясь, шаркая и размазывая по кафелю гнилостные разводы. Лица всех были каким-то чудовищным образом пересобраны, модифицированы какими-то крюками и железками, так что теперь отдаленно напоминали маски едоков. Красные воспаленные глаза сочились животным, слепым голодом.

- И что ты здесь делаешь? Трахаешь и жрешь их помаленьку? Зачем тебе вся эта армия, если выйти отсюда тебе не грозит? - Вольфсгрифф дерзко заваливал вопросами хозяина этого жуткого места, не обращая внимания на Лодыря, что дергал блондина за рукав.

- Ну, смотри, иногда бывают и приятные сюрпризы! - теперь бывший едок был совсем близко. Его глаза - почти черные, как у акулы - хищно рассматривали визитера. Челюсть плотоядно приоткрылась, и глазам Вальтера предстали треугольные, заточенные до бритвенной остроты зубы, - Пожалуй, я начну с этого слащавого личика.

- Подожди! - встрял Мауэр, - Мюллер прислал нас, чтобы предложить тебе сделку.

- И что же эта наглая крыса придумала? Амнистию? Пусть тогда спустится и приподнесет мне ее сам, стоя на коленях. Потому что все, что ниже — я скормлю своим щенкам, - Андалузский Пес хищно щелкнул зубами перед самым лицом Вольфсгриффа, но у того не дрогнул ни единый мускул, - А пока я буду довольствоваться тем, что есть. Дети! У нас сегодня пир!

Жуткие ампутанты медленно, неуклюже, но при этом неотвратимо окружали Вальтера, отрезая его от Лодыря. Вот задергался чей-то тощий зад, будто тварь готовилась к прыжку, вот нетерпеливо зацарапали пол чьи-то переломанные пальцы, клацали бесчисленные челюсти, голодно хрипели пересохшие глотки.

- Твои коллеги? - обвел Вальтер взглядом толпу уродцев.

- Они самые… О, как волшебно мы повеселились! Время здесь течет иначе, а смерть не наступает, пока я не разрешу, - гнусно ухмылялся монстр, - То, что я сделал с их телами не идет ни в какое сравнение с их душами… Ах, если бы ты мог их увидеть, задрожал бы. Каких здесь только нет - безногие души, безрукие души, окаянные, обмороженные, сожженные заживо, съеденные и высранные… Думаю, с тобой я поступлю именно так.

- Занятные партаки , - небрежно бросил оперативник за секунду до того, как акульи челюсти должны были сомкнуться на его лице, - Ты, похоже, неплохо разбираешься в татуировках. Думаю, тебе было бы интересно пообщаться с ним.

- Ты же говоришь о... - плотоядная похоть сменилась охотничьим азартом.

- Да, о Глассмане.

Бычья шея хрустнула, когда бывший едок посмотрел на потолок, но глядел он будто насквозь - туда, в реальный мир, где ходили люди, светило солнце и время шло своим чередом. После чего хрипло гаркнул:

- Все на борт!

И потерявшие человеческий облик создания подобострастно подползали к ногам Лупеску, припадая лохмотьями губ к его тяжелым армейским ботинкам.

- Я этого делать не буду, - с усмешкой Вальтер протянул руку Канилю и тот сдавил его кисть до хруста своей циклопической пятерней. Лодырь же прижался всем телом к спине едока, обнимая его за шею. Вольсфгрифф готов был поклясться, что на секунду черты изуродованного лица Мауэра разгладились, и вместо злобного оскала или глумливой ухмылки, он впервые увидел умиротворенную, счастливую улыбку.

Продолжение следует...

Автор - German Shenderov

Photo by Robert Gumpert

#ВселеннаяКошмаров@vselennaya_koshmarov