Зверок
что это? это не я!
что это? это не я!
Снова наткнулся на информацию про учителя начальных классов, написавшую на лбу ученика его краткую характеристику.
Я не хочу никого оправдывать или обвинять, расскажу лишь о том, как год назад сам чуть не вылетел с работы за несколько месяцев до долгожданной выслуги.
В прошлом году появился у нас один отмороженный восьмиклассник.
Собственно, появился он давно, однако имел какой-то диагноз (вероятно, психический, но нам, понятное дело, подробности не сообщают), поэтому числился на надомном обучении, но, учитывая домашние условия (маленькая грязная избушка, пьющие родители и брат-имбецил), Славик сам ходил в школу по отдельному графику.
Точнее, должен был ходить, но появлялся весьма редко: лично я с пятого по седьмой класс включительно занимался с ним не более 5-6 раз, хотя каждый раз выставлял ему удовлетворительную отметку.
И я не был исключением: остальные учителя тоже испытывали облегчение, когда "рисовали" Славику очередную "тройку", лишь бы не встречаться с этим весьма развязным, плохо пахнущим и совершенно немотивированным типом.
Конечно, был риск: если бы Славик днём попался на правонарушении, а по журналу учитель, допустим, географии, давал ему очередной домашний урок, то все получили бы кучу проблем.
Однако, как-то проносило: то ли Славик был слишком хитёр, то ли ему хватало денег (у него третья, у брата, естественно, первая, у обоих родителей тоже какая-то группа инвалидности), но если его приятелей периодически "прихватывали" менты, к Славику претензий не было.
Всё хорошее когда-нибудь кончается.
В прошлом учебном году вышла осечка: родители, видимо, не успели летом выйти из запоя, а справку о надомном обучении надо обновлять ежегодно, короче, на первое сентября Славик оказался зачисленным не в 8 "В" класс (так помечают "надомников"), а в нормальный 8 "Б".
Разумеется, в сентябре он не ходил, я уж не знаю, как отчитывался социальный педагог.
И вдруг в начале октября 2016 года Славик явился в школу.
Я не сразу узнал этого разъевшегося кабана.
На уроке речь шла о германском нацизме.
Есть вещи, которые лучше воспринимать не на уровне знаний, а на уровне эмоций.
Я показывал фрагменты из "Обыкновенного фашизма".
Обычно на таком уроке не просто "стоит", а как бы "висит" абсолютная тишина, если только иногда кто-то хлюпнет носом. Самая отпетая шпана затихает, думаю, понятно, почему.
Но Славика эти жуткие кадры весьма развеселили. Я ещё мог бы стерпеть идиотский смех, но он развернулся назад и что-то сказал своим приятелям, которые до этого воспринимали происходящее абсолютно адекватно.
Приятели заржали.
И тут я не выдержал: схватил первую попавшуюся книгу и от души врезал Славику по бритому затылку.
Да, это и административное правонарушение, и дисциплинарный проступок, но мне не стыдно ни тогда, ни сейчас.
Мой рост 183 см, как выяснилось, вскочивший Славик был чуть повыше. Конечно, я не столько крупнее, сколько сильнее, но сумел сграбастать его в охапку, открыл пинком дверь и выкинул тело в коридор.
Пару недель я думал, что увольнение гарантировано.
Обидно, но заслужил, оправдываться глупо.
Однако, никто меня никуда не вызывал. Славик на уроки не ходил, его приятели вели себя нормально, всё устаканилось.
И вдруг накануне осенних каникул этот урод припёрся снова, тем более, что имел законное право.
Что произошло дальше я расскажу завтра, а сейчас мне пора баиньки.
Недавно хороший знакомый рассказал. Работал он ещё в советское время начальником цеха на большом нефтехимическом заводе. Помимо прочих объектов в цехе у него была маленькая насосная для подачи воды в систему пожаротушения завода. Насосная работала, естественно, постоянно, но работал один насос, а другие стояли в резерве. Работа машиниста в этой насосной непыльная, и работали в ней пенсионеры.
И один из машинистов был очень заслуженный дед лет около семидесяти. У деда была примечательная биография - он воевал, и достойно; после войны был репрессирован и отсидел лет восемь; после реабилитации и возвращения всех боевых наград закончил институт и работал на строительстве этого завода, а затем и на уже работающем заводе. Но инженером был недолго - ушел в рабочие, и так и работал всю жизнь машинистом насосов и компрессоров, а с выходом на пенсию перешел в эту пожарную насосную. За строительство и в период работы на заводе получил орден и медали. В общем, ну очень заслуженный был дед. Работать собирался до самой смерти; говорил: пусть меня завод и похоронит.
И вот как-то ночью кто-то из проверяющих обнаружил его спящим, написал докладную, и пришлось вызывать его на комиссию в цех и определять наказание.
И вот сама история. В кабинете у начальника цеха сидит комиссия: начальник цеха, зам, технолог, предцехкома. Приходит этот дед, в назначенное время, входит в кабинет и спрашивает:
- Судить меня, значит, будете?
Начальник цеха говорит:
- Ну, что вы, какой суд? Вот у нас докладная, надо принять меры... Вы же понимаете?
И в ответ слышит:
- Ну, что ж, судите, принимайте меры... Только я прошу, чтобы меня уж судили равные мне. Пусть вот за этот стол сядут участники войны, которые воевали, как я.
Все молчат, растерялись. А дед продолжает:
- Прошу за этот стол репрессированных во времена культа личности.
Все опять молчат. Дед опять продолжает:
- Прошу сесть за этот стол награждённых орденами и медалями за строительство этого завода.
И опять нет таких.
И тогда дед говорит:
- Ну, тогда мне здесь и разговаривать не с кем.
Повернулся и вышел из кабинета.
Было это в конце восьмидесятых годов, и, конечно, не было среди сидевших в кабинете ни участников войны, ни репрессированных, ни участников строительства завода.
Знакомый рассказывает:
- Мы посидели, посмеялись, написали ему выговор и разошлись.
А после этого в насосную поставили замок, чтобы можно было закрываться изнутри.