Аргусь
Увидел картинку этого гуся и сразу вспомнил скин на Аргуса
Увидел картинку этого гуся и сразу вспомнил скин на Аргуса
Камушек начал размышлять, как предотвратить пожары. Он был достаточно эрудирован, чтобы сразу придумать с десяток неплохих вариантов.
Но что-то было не так. Действиям нужен был приоритет. Следовало не размышлять, а просто грести. Помочь сначала себе, а потом уже остальным.
Было решено плыть к маяку, видневшемуся вдалеке. Камушек взялся за тяжелые вёсла, хоть он и был слишком мал и слаб для этого.
Лодка шла медленно. Но Камушек знал, что даже самый малый и неумелый взмах веслом приближал его к маяку и к победе над пожарами.
Вскоре голод, жажда и усталость взяли свое. Камушку вновь хотелось пустить слезы, но они не шли. Не было ни сил, ни жидкости в организме. В глазах темнело. Никакие мечты и цели не могли этого исправить.
Его поглотило отчаяние и глаза закрылись сами собой. Но тут же прогремел оглушительный сигнал корабля. Камушек уже ничего не мог поделать и просто надеялся, что это помощь.
Он точно помнил, что его напоили и перевязали раны. Уложили на что-то мягкое. Дали Бьёрна и блокнот. Казалось, что так комфортно ему не было очень давно.
Их спасли. Сам бы Камушек не справился, но он точно знал, что сделал все, что мог. Теперь можно было думать о других. Идеи о спасении эвкалиптовых лесов и коал перемешивались со сновидениями.
“Завтра будет большой день” – подумал Камушек.
Иногда очень хочется поговорить с персонажами о сюжете
Обжигающий воздух обступил коалу по имени Камушек. Дышать было больно, а из-за плотного дыма и слез не было видно дороги. Но он продолжал бежать. Сквозь страх и непроглядную мглу в сторону жизни Камушка вела сама природа.
Он успел захватить с собой только любимую книжку, любимую игрушку, ручку, блокнот и аптечку. Остальные вещи пришлось принести в жертву пламени, чтобы выбраться самому.
Добравшись до пристани, Камушек рухнул без сил в размеренно покачивающуюся на волнах лодку.
Ещё вчера он спокойно читал любимые книги, много писал, размышлял и мечтал. Но теперь от одного воспоминания прежней жизни становилось больнее, чем от физических ран.
"Ещё минуту полежу в лодке и в бой, нужно все исправить" -- думал Камушек. Но изможденное тело не соглашалось с ним