Безголовые в средневековом искусстве: от отсеченных макушек святых до Бога с цветком вместо лица (2/2)
(окончание, первая часть здесь)
Так же, с «небесной» и «земной» головами одновременно, изображали и святого Христофора. Согласно апокрифическим преданиям, этот великан-кинокефал, бывший язычник, после встречи с апостолами Андреем и Варфоломеем принял христианство, а затем и мученическую кончину за веру. На Руси, а также в Греции и на Балканах его изображали псоглавым.
На некоторых румынских фресках можно встретить очень редкие образы Христофора — с человеческой головой на плечах и звериной, покоящейся на блюде у него в руках. Эта последняя символизирует прошлую, земную жизнь святого.
В Царствии Небесном он показан уже в «совершенном», полностью человеческом обличье. На одном из подобных изображений Христофор держит на блюде не песью, а конскую голову. Подобная замена могла произойти из-за банальной путаницы при устной передаче легенды, а также потому, что в некоторых ее версиях у кинокефалов были собачьи головы с конскими гривами.
Другого христианского святого — Дионисия, первого епископа Парижа, — неизменно изображали кефалофором, то есть несущим собственную голову. В III веке он был казнен, однако встал и пошел через весь город — на месте, где святой упал, его, по легенде, и похоронили.
На одних изображениях Дионисий держит голову в руках, а вторая красуется на его шее. Обе «помечены» нимбами, что логично: он стал святым при жизни и остался им после смерти. На других рисунках у Дионисия только одна голова — в руках, но нимба всё еще два. Четкого канона на этот счет не существовало, и художники сами выбирали один из возможных вариантов.
Интересно, что Дионисия рисовали не только с отрубленной головой, но и с отсеченной макушкой — как это описано в некоторых его житиях. С XV века монахи Франции начинают спорить друг с другом о том, какое изображение следует считать более достоверным, ведь в Нотр-Даме хранилась отрубленная макушка святого, а в Сен-Дени — весь череп, с целым верхом. Дискуссии о подлинности мощей, которые имели колоссальное «имиджевое» значение, продолжились в парижском суде.
Впрочем, и сами «макушечники» не могли выработать единый иконографический канон: где-то Дионисий представал с двумя «скальпами», а где-то — только с одним, у себя в руках. Следовательно, существовало как минимум восемь иконографических вариаций этого образа.
Одно только перечисление всех святых с отрубленными головами заняло бы уйму времени — счет идет на сотни. Но узнать истории самых известных среди них было бы полезно: их часто изображают в храмах, но большинство современных прихожан понятия не имеет, кто это. К примеру, сподвижника Христа Павла, одного из двух первоверховных апостолов, обезглавили в I веке. Его не стали распинать, как остальных христиан, потому что он был гражданином Рима и заслуживал более милосердной кары.
По легенде, покатившаяся отсеченная голова апостола трижды подпрыгнула и в этих местах из земли сразу же забили ключи.
Чудесный эпизод запечатлен в христианской живописи, а источники до сих пор демонстрируют пилигримам в римской церкви Сан-Паоло-алле-Тре-Фонтане.
Страшные пытки выпали на долю мученицы III века Варвары. Ее отец, узнав, что она приняла христианство, бичевал дочь, палил огнем и растирал раны власяницей, а в конце обезглавил девушку. На поздних паломнических изображениях голова Варвары часто лежит на блюде — так она символически соотносилась с «магистральным» сюжетом — смертью Иоанна Крестителя.
Изображали средневековые художники и массовые обезглавливания. К примеру, на миниатюре ниже мы видим казнь святых III века Корнелия и Киприана. По преданию, они вместе с товарищами-христианами подверглись гонениям со стороны римского императора Деция. Отказавшись принести жертвы богу Марсу, Корнелий, другие святые, а также воины-стражи, которые приняли новую веру, восхищенные чудесами своего узника, были обезглавлены. Иллюстрируя этот эпизод, художник подчеркивает жестокость сцены и ужас происходящего одной деталью: голова святого не падает с плеч, а только слегка надрублена. Зритель понимает, что за первым ударом палача последуют второй, третий, четвертый — а значит, кончина Корнелия была долгой и мучительной.
Католические и православные художники нередко изображали сцены массовых пыток. На немецком витраже XVI века святая Фелицата Римская держит меч с головами семерых своих сыновей, которых убили на глазах матери за веру в Христа. На иконах мучеников Критских показана декапитация сразу десятерых святых, чьи головы палачи аккуратно складывают в ряд.
Одни из самых известных кефалофоров на средневековых миниатюрах — святые защитники Цюриха Феликс, Регула и Экзюперантий. Их обезглавили в III веке в ходе гонений на христиан, учиненных римским императором Максимианом. По легенде, после казни все трое чудесным образом поднялись, взяли свои головы и помолились Господу на близлежащей горе.
Наконец, некоторые современные русские царебожники — православные, почитающие монархов как особых святых, — рисуют иконы с Николаем II, чья голова покоится на блюде. Они верят, что гибель последнего русского императора, подобно смерти Христа, очистила Русь и искупила грехи народа, предавшего его. Некоторые почитают Николая II даже не как Иоанна Крестителя, а как Иисуса — проводят в день расстрела монарха царскую Пасху, уподобляют место его кончины Голгофе.
Странное изображение появилось потому, что в кругах царебожников распространена легенда: правителю отсекли голову, после чего она то ли хранилась заспиртованной в банке в кабинете Ленина, то ли ее кто-то увез в неизвестном направлении, чтобы показывать в кино в Америке ради обогащения.
3. Цветок вместо лица Бога, Иисус без головы и пламя на лике Мухаммеда: безголовая эмблематика и мистика
В Средневековье были распространены не только буквальные, но и символические изображения обезглавленных людей и святых. К примеру, на эмблеме из сочинения французского писателя Гийома де ла Пьера «Театр мудрости» обнаженная девушка держит в руках гигантский пальмовый лист, на котором написано: «Тяжело увидеть женщину без головы». Во французском это слово означает еще и «разум» — так чудовищный образ превращается в визуальную метафору проповеди Павла, направленной против неразумных женщин, которые держат голову непокрытой (1Кор. 11: 2–16).
Абсолютно другой смысл заложен в этот безумный на первый взгляд рисунок Спасителя из французского сборника ребусов начала XVII века. Фраза «Христос без головы на дороге» была омонимична выражению «Господь дарует тебе здоровье». Только зная французский и произнеся вслух описание увиденного, можно было понять замысел художника.
Помимо нелепых ребусов, изображение Бога, лишенного головы, использовалось и в религиозной иконографии. Медиевист Михаил Майзульс обнаружил нечто подобное в иллюстрации к сочинению британского теолога XII века Гонория Августодунского. В своем комментарии на библейскую Песнь Песней богослов разделил христианскую историю на четыре фазы, каждая из которых символически соотносилась с одной из «невест» Христа: дочерью фараона, вавилонской блудницей, Суламифью и Мандрагорой. Гонорий описывает, как в последнюю из этих эпох враг рода человеческого посягнет на христиан и, верховодя иудеями и язычниками, попытается основать собственную Церковь. Ее на иллюстрации символизирует голова Иисуса, водружаемая на торс обнаженной женщины — Мандрагоры. В Библии этим словом названо растение, которое может помочь завести детей бесплодной паре.
На уникальном изображении Троицы из английской псалтири XIII века лицо Бога Отца скрыто узором в форме золотого четырехлистника. Непонятно, был ли этот образ таким изначально или его «отцензурировали» позже. Французский историк Жан Вирт предполагает, что узор мог появиться в XIV веке, когда среди теологов вновь обострились споры о том, позволительно ли вообще придавать Богу Отцу человеческий облик.
В основе иконографических экспериментов такого рода лежали утверждения, что Господа нам суждено познать лишь через отрицание всех Его определений. Этот метод мышления назывался апофатической (негативной) теологией, а занимались ею такие гиганты богословия, как Августин (IV–V века) и Псевдо-Дионисий Ареопагит (V–VI века), Бонавентура (XIII век) и Майстер Экхарт (XIII–XIV века).
Подобные приемы были более характерны для исламской иконографии, где не приветствовались (хотя и не везде официально запрещались) изображения людей и животных, не говоря уже о Всевышнем.
Бог (Аллах) не мог быть явлен средствами живописи ни при каких условиях. Но вот Мухаммеда, главного пророка мусульманской религии, несмотря на запреты, всё же иногда рисовали. На некоторых миниатюрах, созданных в Персии, показано его лицо.
На других оно закрыто тканью или пламенем, символизирующим Божественное благословение, — так персонаж становился в некотором роде безлицым или безголовым.
Похожий прием использован в необычной исламской рукописи, созданной в Турции в середине XVIII века. На портретах султанов все головы заменены огромными розами, чтобы не смущать религиозную публику.
С изобретением гильотины в 1791 году декапитация стала более будничным явлением — доходило даже до того, что некоторые люди с суицидальными наклонностями собирали эти орудия казни у себя дома. Безголовые персонажи перекочевали в фольклор, а изображения декапитированных святых стали красноречивым свидетельством ужасов варварского прошлого, невозможных сегодня, в мире без смертной казни.
Несколько лет назад медиа всколыхнули видеоролики террористической организации ИГИЛ (запрещена на территории России), в которых головы заложникам отрезали в прямом эфире. Они прогремели на весь мир не в последнюю очередь благодаря тому, что оказались удивительно кинематографичны. Так средневековое обезглавливание, давно забытое, снова ненадолго вошло в медийный дискурс.
Впрочем, в современной культуре имеет место не только темная, агрессивная и кровавая, но и витальная, жизнерадостная безголовость. В 2002 году каталонский художник Тони Мужал создал необычную фестивальную фигуру, представляющую собой женское тело. На месте головы гигантессы находится крест с одной из башен собора Саграда Фамилия — в ее честь и названа странная кукла. На праздничных гуляниях 2,5-метровая Креспинелла обычно соседствует с другими фигурами великанш, которые не так уж и редки в фестивальной культуре Каталонии.
