Для ЛЛ. Поток несвязного сознания на тему войны зоошизы и догхантеров, содержания собак и т.д.

Последнее время наблюдаю активный хайп по интернетам на тему "собака покусала ребёнка", "собака тут непричём, это всё ребёнок", "стаи бездомных собак творят беспредел", "вы сами все виноваты в распространении бездомных собак" и т.д. Но кроме срача, пережёвывания и ярких эмоций, ничего не происходит в этом вопросе.

Давайте сразу расставим твёрдые позиции, чтобы не было сомнений.
1. Собака - живое существо. Хочет жить, кушать, размножаться. Страдает и её жалко.
2. Для хозяина конкретной собаки жизнь этой конкретной собаки может быть важнее здоровья или жизни чужого ребёнка или взрослого, что уж говорить о чужой собаке.
3. Человек - живое существо. Хочет жить, кушать, размножаться. Страдает и его жалко.
4. Для государства и общества жизнь и здоровье человека важнее жизни и здоровья собаки.
5. Не все люди рождаются адекватными, но неадекватность - не повод для государства ограничивать права конкретного человека. Государство не может обязать отдельного человека быть адекватным.
6. Любое животное, имеющее острые зубы, способно нанести опасные для здоровья и жизни травмы любому другому животному, человеку в том числе. Даже кошка или крыса может оказаться смертельно опасной для человека.

Любое животное, как бы его не любил хозяин, даже самое милое и безобидное, является животным, жизнь которого менее ценна для государства и общества, чем жизнь любого человека, даже самого отвратительного и недостойного. Если на чаши весов прямо укладываются жизни животного и человека - сомнений никаких не должно быть и не будет.

Как мне кажется, основная проблема существующего конфликта в том, что разные люди по-разному оценивают риски происходящего. И главным образом виноваты в этом эмоции отдельных людей.

Аргументация "она же просто играет", "он не кусается, не бойтесь", "она безопасна" и прочее, выглядит абсолютно достоверной и нормальной для хозяина конкретной собаки и даже для других хозяев собак, т.к. они, собачники, испытывают в основном позитивные эмоции от общения с животными, но окружающие люди имеют право так не считать и испытывать совершенно иные эмоции от встречи с самыми дружелюбными собаками/кошками/хорьками/крысами/змеями.

И хозяева животных, и прохожие ИМЕЮТ ПРАВО НА СВОИ ЭМОЦИИ. Эти эмоции могут быть разными и это нормально. Если понимать и принимать хотя бы этот простой принцип адекватно, то вопрос контакта твоего питомца с посторонними людьми должен быть полностью закрыт. Никто не может наверняка знать какие эмоции испытывает именно этот прохожий у собакам в целом, к данной породе, к конкретно Вашей собаке. Прохожий может оказаться как большим любителем живности и собак, так и психически травмированным шизофреником-живодёром, таскающим в кармане шприц с ядом для собаки.

Безопасность и комфорт окружающих - проблема того, кто создаёт опасность и дискомфорт, то есть это проблема владельца животного. Безопасность и комфорт животного - проблема того, кто владеет животным. Посторонние люди не должны страдать от желания отдельного человека иметь собаку (кошку, слона, змею, тигра). Этот же принцип положен, например, в правила дорожного движения, а точнее в логику ответственности за их нарушения. Транспортное средство - источник повышенной опасности для окружающих, следовательно, как владение, так и управление источником повышенной опасности, требует обучения, сдачи экзамена и влечёт повышенную ответственность.

Пока обладатели источников опасности (животных) не осознают, что они должны действовать из подобных же принципов, проблема в обществе будет только нарастать.

... продолжение будет...

Темнота парка сжималась вокруг, как удав. Лена задыхалась, её рот был заклеен скотчем, а запястья жгло от врезавшихся в кожу пластиковых хомутов. Она металась в багажнике старого фургона, воняющего бензином и чем-то кислым. Сквозь щель в дверце пробивался тусклый свет фонаря — где-то далеко, на краю парка, где даже ночные гуляки не рисковали появляться после заката.

Дверь багажника распахнулась с лязгом. Перед ней стоял *он* — высокий, в чёрной куртке, с ножом в руке. Его глаза блестели, как у голодного зверя.

— Выходи, — прошипел он, хватая её за волосы.

Лена упала на сырую землю, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвёт грудную клетку. Он тащил её вглубь чащи, к заброшенной стройке, где никто не услышит её криков.

Но парк уже *ждал*.

Сначала — тихий рык. Потом — шелест листьев.

Из-за деревьев вышли они.

Глаза, горящие в темноте. Оскаленные клыки.

Бездомные псы, десятки их, медленно смыкали кольцо. Голодные, злые, *чуявшие кровь*.

Маньяк замер. Лена увидела, как его пальцы дрожат на рукояти ножа.

— Суки… — пробормотал он, но голос уже дрожал.

Вожак, огромный дог с рваным ухом, сделал шаг вперёд.

И тогда стая *ринулась*.

Первая собака впилась маньяку в ногу. Он завопил, замахнулся ножом, но другая схватила его за руку. Кровь брызнула на траву.

Лена отползла, сердце бешено стучало: *Беги!* Но куда? Они разорвут и её.

И тогда она увидела — его взгляд. Не безумие, не жажду убийства. *Страх*.

— Помоги… — выдавил он, отбиваясь от стаи.

Бред. Но выбор был прост: умереть здесь или попытаться выжить.

Лена рванула к нему, схватила выпавший нож, перерезала хомуты.

— Вместе! — крикнула она.

И они побежали.

Псы — за ними.

Темнота сжималась.

Парк *не отпускал*.

---

**Год спустя.**

Они сидели на скамейке у того самого парка. Только теперь не бежали — держались за руки.

— До сих пор не верится, — сказал Максим (оказывается, его звали Максим, а не «монстр» или «психопат», как она думала тогда).

— Что именно? — Лена улыбнулась, положив руку на округлившийся живот.

— Что я мог… что ты вообще подошла ко мне тогда.

— Ну, — она рассмеялась, — когда за тобой гонится стая голодных псов, все философские вопросы отходят на второй план.

Он обнял её, и они смотрели, как их двухлетний сын гоняется за голубем, а рядом вертелась подобранная ими же дворняга — та самая, что когда-то была вожаком стаи.

Жизнь — странная штука. Иногда она начинается именно там, где должна была закончиться.