***
Пересмешник
При постройке Красноярской ГЭС водохранилище образовалось, оно же — Красноярское море. Кое-где поперек другого берега не видать, а в длину — так и вовсе сотни километров. И лес. Конечно, деревни, села, базы отдыха, опять же... Но далеко от них в одиночку ходить не стоит, да и вдвоем рискованно. Сколько видов зверья ушло из этих мест при строительстве ГЭС... А сколько новых завелось...
Ильич и Алексеич (друг друга по отчеству звали, потому как оба Николаи) с мая начинали места искать — где после нереста рыбу ловить, а где и просто на берегу день и ночь за разговорами провести. Ильич раньше охотой промышлял, но артрит на коленях с этим еще лет пять назад покончил, а вот баек осталось еще лет на десять.
В июне две тысячи девятого так они и сидели. На редком пологом берегу деревья отступили от воды метров на пятнадцать, образовав травянистый пляж. Моторную лодку привязали к сосне, там, где лес вновь подбирался к воде. Волны реки тихо гудели, походная печка почти не давала света.
— Ильич, я отойду, — Алексеич направился к кустам, росшим у самой воды. Если по-маленькому — оно лучше так, в воду, чтоб запахом не привлечь кого. Да и природе не вредит.
Через пару минут после того, как шум реки скрыл его шаги, мечтательный голос Алексеича раздался слева, из леса:
— Что за ночь, а? Глянь на небо!
— Ты чего там забыл? — мотнул головой Ильич. — А? Живот, что ль, подвело? Лексеич?
Николай Ильич подождал ответа, и, не дождавшись, вытащил из рюкзака рулон туалетной бумаги, подошел к соснам и вгляделся в темноту:
— Куда тебе кидать, голос подай!
Алексеич, справив нужду, прошелся до лодки, проверил, как держит канат — хорошо держал. С того места, где они расположились на ночевку, донеслась какая-то возня. Широкое водное пространство к громким крикам не располагало, так что Алексеич просто зашагал обратно, не упуская из виду огонек печки. Когда был уже недалеко, раздался голос Ильича:
— Ты чего там забыл?
— Да лодку провер...
— Ты чего там забыл? — перебил Ильич.
В интонации друга что-то Алексеичу сильно не понравилось, но ноги уже вынесли его к кругу света. Вещи лежали как раньше, только один из рюкзаков зевал распахнутым карманом. Метрах в четырех белело что-то длинное, скрученное — рулон туалетной бумаги, размотанный конец которого терялся в темноте среди деревьев. Оттуда, от узловатых сосновых стволов, голос Ильича сказал:
— Куда тебе кидать, голос подай!
И интонация, и сами слова были не к месту. Алексеич переступил ногами, хрустнула сухая хвоя.
— Ты чего там забыл?
Вот что не так было... не менялась интонация. Как записанная на пленку, раз за разом. Алексеич смотрел на рюкзак и слушал, как в горле начинает трепыхаться пульс.
— А? Живот, что ль, подвело? Лексеич? Ты чего там забыл? Голос подай!
Никого между деревьями не видно... Света мало, конечно, но уж движение какое-нибудь он бы разглядел. Шаги бы какие-нибудь... В неподвижной тишине раздалось умиротворенное хмыканье Ильича:
— В августе и не такое небо будет, звезды будут — во!
А потом добавило другим, смутно знакомым голосом:
— Ильич, я отойду.
В ушах у Алексеича зазвенело, от головы в ноги бросилась горячая слабость. Кто бы ни стоял там, среди сосен, он не понимал смысла произносимых слов. Что за тварь бродила сегодня в темноте вокруг них? Запомнила звуки речи и подманивала ими человека, как охотник подманивает птицу манком? Один из древесных стволов пересекла тень — чернее черного. Мелькнула мысль об Ильиче и пропала. Захотелось лечь и закрыть глаза: не видишь — не знаешь. Подкосилась в колене нога, и теряя равновесие, Алексеич задел печку.
Раскаленное железо отрезвило.
Заорав бессмысленно, срываясь в визг, он схватил печку за ее короткие горячие ноги и рубанул ею темноту. Труба отвалилась, вылетевший сноп искр ожег руки и лицо, но Алексеич этого не заметил.
— Сука! Сука! Сдохни! Сука!
Алексеич пятился к берегу, держа печку перед собой, ничего не видя из-за мельтешащих в воздухе искр. Что-то ринулось из темноты, но Алексеич, крутанувшись вокруг себя, с размаху швырнул печку навстречу. Звук удара дал ему сил бежать.
В лодку он прыгнул с разбегу, отчего она, прошуршав по траве и песку, сошла в воду, натянув канат. Даже не дрогнув, Алексеич потянул из-за голенища охотничий нож и в два взмаха тугой канат перерубил. Лодку отнесло от берега и медленно закрутило в омуте.
Поверхность реки была полна лунных бликов.
Алексеич замер. Берег стоял темной стеной, оттуда не доносилось ни шороха. Теперь затаиться... Он медленно, беззвучно перебрался на корму. Завести тихо не получится, ну тут уж — не подведи!
В полуметре от кормы бликующая вода разошлась. Раскрылась щель широкой пасти:
— Что за ночь, а? Глянь на небо!
Алексеича так и не нашли. Лодку затянуло в заводь ниже по течению. А Ильича, говорят, медведь пожрал — кто ж еще так кости обглодает?
***
Рассказы лесника
Несколько человек пошли в поход с ночёвкой и поздним вечером наткнулись на лесничью сторожку. Ночью в лесу страшно, вот и зашли. За чайком лесник (крепкий пожилой мужчина) начал рассказы...
— Ну что вам рассказать?.. В лесу опасно. Нет ни змей, ни волков, ни медведей. Даже они не уживается с теми, кто тут по-настоящему хозяйничает. Если ночью куда пойдёте по лесу — обращайте внимание на то, что иногда за вами будет кто-то ходить. Вот идёшь, светишь фонариком, сразу тишина такая, даже насекомые не трещат. А сзади вас, за деревом, какой-то шорох. Обернёшься — а там нет никого, посветишь и никого не увидишь. Только спиной повернёшься — шорох, как будто кто-то пару шагов сделал, уже ближе, и снова тишина. Мне дед ещё рассказывал, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя ждать, когда оно подойдёт и уж тем более смотреть на него — говаривал, что в его деревне таких любопытных находили на деревьях, откуда их спускали на верёвках и потом отпаивали водкой неделю. Кто-то так вообще пропадал, как сквозь землю, кто-то с ума сходил, а сединка, так она у всех появлялась. Так что если услышите явный шорох за собой и никого там не увидите — поворачивайтесь спиной, проматеритесь как следует, и, не оборачиваясь, быстро идите.
Ох, лес этот старый, много тут происходило. Тут и солдатиков видели, которые домой с войны не вернулись, но они мирные, ничего страшного не сделают. А вот самоубийцы злые, могут и убить запросто. Они из леса выйти не могут, вот новый человек для них — как муха, надо которой поиздеваться можно. Те, кто утопился, запросто могут в воду по шею завести — а будешь думать, что по полянке идёшь. Выше шеи они ничего сделать не могут — на ней крестик православный. Раньше деревья, на которых они вешались, спиливали и сжигали, а сейчас уже так не делают. Так вот, если под этим деревом лагерёк разбить, то покойник житья не даст — кого в костёр толкнёт, кому на голову ветку обрушит. А если и заснёте — душить начнёт за нос. Они тут самые злые.
А вот невинно убиенные и безвременно погибшие — те хорошие. Если кто в болоте утонул - уведут зазевавшегося грибника подальше - грибочек ему покажут в другой стороне или белкой по деревьям попрыгают - а грибник и рад будет за ней пойти. Так что помните, если какая зверушка в лесу у вас перед носом бегает — это душа чья-то добрая вас спасти хочет.
А солдатиков, солдатиков тут много. Вот вы когда ночью спать будете, прислушивайтесь. Они тоже иногда рядом обретаются, можно в тихую ночь услышать, как они песни поют или разговаривают. А если увидите их вечером — без страха стройте на этом месте палатки, они на плохом месте не остановятся. А ночью можно даже спросонья их силуэты меж деревьев увидать.
А сквозь землю тут провалиться можно запросто. Болот много, а сходу и не понять. Бывало, идут двое, первый проходит нормально, оборачивается — а второго и нет вообще, за секунду в трясину затянуло. В таком случае говорят, что это водяной его утащил, и теперь он будет злым духом. Так что возле болот по ночам даже не ходите — глаза замажут так, что топь твёрдой поляной покажется. И поминай как звали...
А здесь, в сторожке, я вам ночевать не советую. Я-то привык, а вы, ребята, я смотрю, городские, так вам непривычно будет очень — тут иногда по ночам всякая нечисть в дверь царапается, пыхтит. Иногда в окошко коготком постучит или в трубе зашурудит. Но и снаружи глядите в оба. В туалет ходите в какое-нибудь место, где нет ни проточной воды, ни болот — духи ох, как не любят, когда в их доме кто-то гадит! Будут толкать, дёргать, а на обратном пути вообще запутать — привал и не найдёте.
Терялись здесь частенько — город рядом, сюда всякий сброд бегает. Бандиты, бывало, лет пятнадцать назад, приедут и в мешке чей-нибудь труп в канаву выбросят. Травкой зарастёт, водичкой зальёт — и незаметно. В лесу-то их не очень много, а вот вдоль дороги — полным-полно. Бывает, даже появляются, машину на дороге ловят, под колёса бросаются — неупокоенные души, они такие, не могут вынести то, что кто-то ещё живёт, а они должны вечно вдоль дороги бродить. Бандиты, бывало ещё, что живого кого привезут, прямо в лесу убьют и зароют, да ещё и маслом машинным польют, чтоб животные не нашли. Так жил тут как-то недалеко парень, он слышал, как в тихие вечера в некоторых местах кто-то тихо плачет. Находил место, звонил знакомому менту, они приезжали и правда труп раскапывали, который давным-давно уже там лежит.
А лешие — так вообще обычное дело. Идёшь, бывало, по лесу, а вдали из чёрного дупла какого-нибудь старого дуба на тебя рожа пялится. И неподжижно так, бледная, глаза огромные и чёрные. Просто смотрит и смотрит. А когда начнёшь к ней подходить, обязательно или ветка треснет, или птица резко запоёт — отвлечёшься — а лешего уже и след простыл. Под такими деревьями даже в самый сильный дождь прятаться нельзя - леший специально дереву помогает, развесистым его делает, чтоб того, кто под деревом спрячется, за что-нибудь укусить — сидит человек, дождь льёт, уши чешутся — он думает, что от дождя, мол, на уши вода капает, а приходит домой — ба, а у него всё ухо в точках. Или шея.
Это леший его покусал.
А возле лесных озёр вообще спать никогда не ложитесь — туда ведь тоже самоубийцы ходили. Девочки, в основном. Топились. Так ночью будут вас туда звать. Если на берегу парни только — то ещё ладно, сообразят, а если среди них девушка есть, то пиши пропало — дух красавицей обретётся, скажет, мол, вода тёплая, давайте искупаемся, а какие-нибудь дурни возьмут и полезут.
Тут деревня лет тридцать была рядом с лесом — удобно было, хорошо — грибочки, дровишки, травки всякие лечебные. Жили бы нормально, но нечисть из леса в дома пёрла, как в гости. Бывало, проснётся утром хозяйка, пойдёт в хлев — а у коровы молока почти нет, а то, что осталось, горькое ужасно. А если ещё и вымя в крови — то точно какие-нибудь чертенята молочка попить ночью приходили. А некоторые, кто из гостей поздно возвращался, то и так их видели. Бывало, идёт человек, а на заборе кот сидит, глазами светит. Ну человек под хмельком, для него любая живая тварь — как родной человек. Ну он подойдёт, обзывать его ласково как начнёт, руку потянет к нему и увидит, что это не кот совсем, а череп какой-то кудлатый и потрёпанный на заборе сидит и не глаза у него, а глазницы пустые. И зубами клацает. Только человек перекрестится — а и нет ничего, ночь лунная, светлая. Так что ночами старались не хаживать.
Был случай такой — построили пришлые дом свой (давно это было), решили жить. На вид вроде как хорошие люди, сдружились даже с нашими. А потом всё чаще стали выжатыми приходить, как будто ночами камни таскают. Мы спросим: "Чего?", а они только рукой махнут. Потом рассказали, что каждую ночь у них по комнатам кто-то ходит. Шагов не слышно, а половицы скрипят. Иногда в углу кого заметят, там стоит кто-то и на них смотрит, а хозяева даже пошевельнуться не могут — страх сковал. Или детёнок наутро весь в синяках проснётся. Да много чего было, пока они из города кого-то не вызвали и они им весь подвал не перерыли. Оказывается, в войну тут деревня уже стояла, так оттуда всех мужиков на работы согнали, а женщин с детьми расстреляли и в яму побросали. А на этой яме дом как раз и построили. Так они оттуда сразу уехали, дом даже не стали продавать — так он заколоченный и простоял, туда всё детишки бегали.
Ох, и много про этот дом они нам понарассказали! Конечно, прибрехали наверняка много, но один пацан с белыми висками прибежал как-то, рассказывал, как он заглянул в окно, а на него оттуда чья-то страшная харя посмотрела. Нижней половины рта, говорит, нет, глаза вмятые и зелёные, на лице лохмотья коричневые. Так после этого туда детям запретили ходить, но кто ж послушался... Один детёнок с крыши упал (хорошо, что обошлось), другие в пол проваливались и ноги ломали, кто крики слышал оттуда, но в это уже все поверили — бывало, ночью, когда луны даже нет, пойдёшь к дому, подождёшь, когда ветер умолкнет — а из дома тихий стон или крик доносится. А собаки вообще десятой дорогой его оббегали — если с хозяевами бегут — лаем заливаются, как будто там стадо медведей, а если ещё ближе подойдёшь — воют и убегают, никакими криками не подзовёшь. Потом дом сожгли, от греха подальше...
А вот это уже со мной было. Маленький был, дома одного оставили. Ну я шкодить начал, конечно, спички нашёл, которые от меня прятали. "О, радость какая!" — сажусь на пол, поджигаю их, а они секунду погорят и сразу тухнут, как будто задувает кто-то. Я хохочу — зажгу, спичка разгорится и тут же задувается — а никакого дыхания или ветерка нет! Родителям рассказал, когда они пришли — прописали, конечно, сказали, что это ангел-хранитель мой мне помогал.
В домах так вообще много всякого происходило. Домовые те же. Бывало часто, что ни мышей, ни тараканов в доме нет, а по ночам за печкой возня и кряхтение. Коты, у кого были, днём ни с того ни с сего начинали по полу кататься, урчать и с воздухом играть — так почти у всех было, видимо, старички котов любят. Но не у всех было так. Бывало, чашки у людей в пустой комнате со стола сами по себе упадут, или по щеке ударит кто-то ночью. Просыпаешься — а нет никого.
В таком случае, говорят, надо спрашивать, к добру или к худу домовой явился. Он ведь может и помогать, и вредить, если хозяева молочка ему не налили и за печь не поставили.
Был ещё такой случай, когда ведьму бесы дома замучили. Тогда коммунисты правили, против мракобесия были настроены, ну и чтобы у нашей деревни проблем не было, жители сами выгнали свою ведьму вон, на болота. Это ещё до войны было, я тогда даже не родился. Так вот, некоторые жители (бабы, конечно), к ней часто бегали. Ну и как-то раз, после сильной-сильной грозы наткнулись на её тело. Мне говорили, что в избушке все окна были выбиты, изнутри пятна чёрные повсюду, как будто кто-то спички жёг, а бабка сама в углу забилась, там и умерев от страха.
Ещё говорят, что у пьяниц и дурачков свои ангелы-хранители, особенно у дурачков, которые и зла-то никакого не совершили. Много случаев было, все и не вспомню. Уж сколько алкашей снаряды немецкие на части разобрали, а ни один не взорвался (у нас этой дряни по всему лесу набросано, теперь хоть копатели приезжают, находят и сдают куда надо, а раньше такого не было). Безобидные они, пьянчужки деревенские. Да и не только они. Вот был у нас случай с Ванькой-дурачком. На Пасху люди шли в церковь одной толпой, а он где-то сзади прибился (я тогда маленьким был, но помню хорошо). Тогда ветрено было, дождик крапал. И когда Ванька остановился, чтоб с земли поднять что-то, ветер дунул особо сильно и старый деревянный столб (говорят, что его покрасить забыли какой-то краской особенной, чтоб не гнил) в середине переломился и прямо перед его носом рухнул вместе с проводами. Дурачок упал, люди сразу к нему кинулись, а на нём — ни царапины, только на лицо весь белый-белый, как хлорид аммония — хоть и дурачок был, а понял, как ему повезло. Много баек ходило и о том, как он оглупел — говорили, что его приворожили сильно, и он на этой почве тронулся, говорили, что он с ведьмой поссорился и она его прокляла — раньше-то нормальный парень был, можно сказать, первый парень на деревне.
Подальше в лесу есть заброшенная деревня. Даже не деревня, а так — пара домишек полусгоревших (война же была в то время). Сейчас-то там все молодняком заросло, даже через крыши деревья растут. Туда никто не ходит — кто ходил, рассказывал, что даже если в лесу гомон и трескотня — на том месте всегда тихо и мрачно, даже птичек и насекомых нет. Говорили, что когда туда приходишь, кажется, что там полно людей — никогда в лесу такого не бывает, а там прямо чувствуешь, говорят, как между полусгоревших стен кто-то ходит, в щели наблюдает.
В старых лесах вообще много чего происходит, так что новичкам вроде вас тут может быть не очень уютно.
Автор: Vlad