Далее последовала вариация на тему уловки Галилия:

Шлиману было не смешно, и он таких как Вы умыл не по детски.
До сих пор все хохочут!

Если коротко, суть этого псевдоаргумента в следующем: Галилея (Земмельвейса, Шлимана) зажимали, но он оказался прав, нас тоже зажимают, значит, и мы правы.

У меня плохая новость для подобных товарищей: они далеко не первые фальсификаторы истории, которых душат «официалы», вот только их идейные предки не прославились, как Галилей, а давно и успешно забыты. Все слышали о поддельных Велесовой книге или Краледворской рукописи, но сегодня я бы хотел рассказать об ещё одном примечательном случае, а именно о Прилвицких идолах.

История начинается в 1768 году, когда братья Якоб и Гидеон Шпонхольцы продали Иоахиму Хемпелю 46 бронзовых фигурок (из них 20 божков). Якоб был ювелиром, а Гидеон коллекционером антиквариата и чёрным археологом. Братья утверждали, что фигурки ещё в XVII веке случайно обнаружил в церковном саду деревни Прилвиц их родственник, Фридрих Шпонхольц. Важная деталь: они заверяли, что эти 46 фигурок - это всё, что у них есть

Надо сказать, что Прилвиц находится на земле славянского племени ободритов, и где-то там же была знаменитая Ретра, описанная немецкими хронистами:

В городе нет ничего, кроме искусно сооружённого из дерева святилища, основанием которого служат рога различных животных. Снаружи, как это можно видеть, стены его украшают искусно вырезанные изображения различных богов и богинь. Внутри же стоят изготовленные вручную идолы, каждый с вырезанным именем, обряженные в шлемы и латы, что придаёт им страшный вид.

Находка будто бы не оставляла сомнений: найдены сокровища Ретры! Тем более, что многие фигурки были исписаны рунами, и на некоторых отчётливо читалось: «Ретра». Практически сразу в прессе появилась публикация о сенсационной находке, и суперинтендант Андреас Маш отправился её изучать. Он выкупил фигурки у Хемпеля, а также посетил Шпонхольцев, у которых обнаружил ещё 22 статуэтки уже других богов. Маш купил и их, описал сами фигурки и надписи на них и издал работу с длиннющим названием («Богослужебные древности ободритов из храма в Ретре…»).

Спустя некоторое время статуэтки осмотрел польский писатель Ян Потоцкий. Ему показали уже 104 фигурки.

Тем временем мнения общественности разделились. Многие считали фигурки аутентичными, но раздавались и скептические голоса. Наконец в 1825 году археолог Конрад Левецов (Levezow) тщательно изучил коллекцию и на основании данных археологии, а также химанализа сделал вывод, что минимум бóльшая часть статуэток является подделкой.

Великий герцог Мекленбургский велел провести расследование. К сожалению, братья Шпонхольцы, Хемпель и Маш уже к тому времени умерли. Однако были взяты показания у подмастерьев Шпонхольцев и нескольких их знакомых. Выяснилось, что Гидеон Шпонхольц заказывал у гончара глиняные формы, сам отливал фигурки, а потом искусственно их состаривал химическим путём. Знакомый ювелир покрывал их потом рунами. Вишенка на торте: образцы для рунических надписей на поздних партиях статуэток черпались из книги Маша, где анализировалась история рун.

В то же время свидетели утверждали, что Шпонхольц делал это не ради денег, а для собственного удовольствия и желания обладать какими-нибудь уникальными предметами. Он же, кстати, был автором ещё одной подделки – камней, покрытых руническими надписями, из Нойштерлица (однако в этом случае подделка была вскрыта сразу).

Казалось бы, вот и сказочке конец. Но не стоит забывать, какой была политическая ситуация в то время. Польша была разделена между Пруссией, Австрией и Россией, причём Пруссия проводила агрессивную политику германизации. Чехия тоже всё больше и больше германизировалась. Это порождало среди интеллигенции спрос на славянскость и желание быть в плане истории не хуже немцев. В России тоже многие комплексовали по поводу того, что у древних германцев были руны, а у славян нет. В итоге, несмотря на разоблачение, сторонников подлинности прилвицких идолов было достаточно много, в том числе среди историков.

В то же время XIX век – время рождения и стремительного расцвета сравнительно-исторического языкознания. И если в начале истории с идолами компаративистов ещё не было, то сто лет спустя компаративистика – вполне респектабельная наука с большим багажом данных и разработанной методологией. И забить гвоздь в крышку гроба прилвицких фигурок довелось лишь в конце XIX века польскому историку и лингвисту Антонию Малецкому.

Разберём три надписи на одном из идолов. Они гласят: «Percunust», «en Romau», «Percun deuuaite nemusea und Man». Для лингвиста, знакомого с древними славянскими языками, а также принципами реконструкции праславянского языка, это выглядит так:

Писавший явно хотел сообщить нам, что это фигурка Перуна. Но Перкуном его славяне никогда не называли. Пяркунас (Perkūnas) – литовская форма. В пересчёте на ободритскую фонетику она бы выглядела так: *prekynъ (по-древнерусски это бы звучало как *перекынъ).

Всё остальное с точки зрения славянских языков – это просто набор букв. Вклад Малецкого состоит в том, что он нашёл источник этого набора. В XVI веке польский шляхтич Ласицкий написал труд De diis Samogitarum («О жемайтских богах»). В нём он, в частности, со слов некого Лясковского, описывает, что говорят жемайты (одно из основных литовских племён) во время бури: Perkune diewaiti, ne muszki unt mana diewu melsu, tawi palti miesu, то есть «Бог Пяркунас, не бей в мой дом, и я дам тебе кусочек мяса». Запись сделана на испорченном литовском, которого Ласицкий, очевидно, не знал.

Эту историю затем пересказал в книге «Древняя и новая Пруссия» Кристоф Харткнох. Там её, скорее всего, почерпнул фальсификатор. Добавив несколько изменений Шпонхольц получил «древнеславянское» обращение к Перуну.

У современных учёных уже сомнений нет: идолы являются подделкой, причём довольно топорной. А вот фрикам, разумеется, плевать на какую-то там лингвистику, поэтому прилвицкие идолы до сих пор продолжают кочевать по родноверческим сайтам, разумеется, в качестве доказательства наличия у славян рун. Что ж, некоторые ничему не учатся.

Основной источник, использовавшийся при написании поста: Szczerba A. Z dziejów polskiej archeologii. Fałszywe zabytki runicznego pisma słowiańskiego (там рассматриваются и другие фальсификации).

P.S. По иронии судьбы Прилвиц находится недалеко от реки Толлензе, место одной из крупных археологических сенсаций XX века.

Если они хорошо знают друг друга и контекст, то Боголюб поймёт Долгорука без особых проблем. Ещё одна ситуация, когда в дописьменном обществе используются особые знаки – метки собственности (тамги). Допустим, вам нужно пометить деревья со своими бортями, чтобы соседи по ошибке не присвоили ваш мёд. Изобретаете какой-нибудь хитрый символ и рисуете на своих деревьях.

Конечно, всё это ещё не полноценная письменность. Да и условий развиться в полноценную в примитивном обществе у неё не хватает. В случае необходимости Долгорук просто пошлёт к Боголюбу гонца, который устно передаст всю необходимую информацию.

Что требуется протописьменности, чтобы стать письменностью полноценной? Две вещи: стандартизация и универсальность (способность передать любую информацию, в том числе какие-нибудь сложные абстрактные понятия). И для того и для другого необходимо, чтобы писали очень много, и тогда из рисунков постепенно сформируется то, что уже можно называть письменностью.

Потребность много писать возникает лишь с формированием сложных обществ, первых цивилизаций. Тут нужно записывать, кто и сколько выплатил дани, кто и кому основал храм, кто кого победил. Нужно рассылать приказы по всей стране, вести переговоры с соседними государствами или племенами. То есть передавать много разнообразной информации. Да ещё и максимально точно. Есть же разница между «Гамлета убить, Розенкранца и Гильденстерна вознаградить» и «Гамлета отпустить, Розенкранца и Гильденстерна казнить».

Поэтому такие системы обычно возникают вместе с цивилизациями – Шумером, Египтом, Китаем, майя и т.д. Ещё одним важным следствием регулярного использования письменности является тенденция к разрыву с рисунками и схематизации знаков. Так появляется иероглифическое письмо, где знак уже не обязательно похож на свой прототип.

Принципиальное отличие иероглифов от нашей системы письма в том, что они являются идеограммами, то есть передают не звучание, а понятия. Например, китайские слова солдат и лёд звучат одинаково – bīng. Однако записываются по-разному: 兵 и 冰. Кстати, мы тоже ежедневно используем идеограммы – это наши цифры. Если вы напишете, скажем, «2018», англичанин и японец прочитают это иначе, чем вы, но смысл поймут абсолютно правильно.

Количество используемых знаков в иероглифическом письме просто огромно (ведь передаётся смысл, а не звучание) – счёт идёт на тысячи. Держать в голове несколько тысяч знаков очень сложно, и это привело к одному крайне важному событию. Представьте, что вы – древнешумерский писец, и вам необходимо написать «после войны царь вернулся во дворец» однако знак для «вернуться» вы забыли. При этом слова «вернуться» и «тростник» в вашем языке звучат идентично. И вы пишете «после войны царь тростник во дворец». Если начать так делать систематически, то окажется, что если вместо понятия передавать звучание слова, знаков требуется значительно меньше, и писать становится не в пример легче.

С точки зрения современного человека кажется, что нет ничего проще. Тем не менее, для своего времени, это был гениальный прорыв. В то же время, инерция мышления очень велика, и шумеры, даже научившись записывать звучание слова, не отказались от иероглифов, и шумерская письменность – комбинированная. Как правило, корень слова обозначается идеограммой, а грамматические показатели – клинописными знаками, передающими фонетику. Ровно та же история произошла в своё время с японцами. Заимствовав китайские иероглифы, они создали на их основе две слоговые азбуки – хирагану и катакану, каждая в менее, чем 50 знаков. Теоретически, им ничто не мешает полностью отказаться от иероглифов и писать только одной из азбук. Но на практике это бы означало слом многовековой традиции, поэтому вместо 46 знаков японские школьники вынуждены выучивать 2х46 знаков + свыше двух тысяч иероглифов.

Уже задаётесь вопросом, какое отношение это всё имеет к славянам? Наберитесь терпения:)

Итак, на исторической арене появляются слоговые системы письма. Они позволяют обходиться несколькими десятками знаков и хорошо передают фонетику. Слоговой письменностью пользуется, например, большая часть Индии. Кстати, современный русский алфавит тоже содержит слоговые элементы: я, ю, ё и е в ряде позиций обозначают целый слог.

В слоговом письме один знак = согласный (или несколько согласных) + один гласный. Однако древние финикийцы придумали следующую штуку: а что если использовать знаки по принципу согласный + любой гласный (или вообще ноль). С одной стороны, это шаг назад: письмо отдаляется от звучания. С другой – это позволяет ещё больше сократить количество знаков. Сами финикийцы обходились двадцатью двумя. Это настолько мало, что кого угодно можно научить писать за пару часов.

Эта система пришлась по вкусу евреям и арабам и, прикрутив костыли (некоторые гласные всё же обозначаются), они пользуются ею по сей день. Позаимствовали её и греки, но для греческого языка, где очень большую роль играют гласные, она не очень подходила. Зато в финикийском алфавите были лишние буквы, обозначавшие согласные, которых нет в греческом. Греки приспособили их для гласных, получив венец эволюции письменности – алфавит, в котором одна буква = один звук. Ну, почти:) Дальнейшая история европейских письменностей – это то, как разные народы приспосабливали греческий алфавит к своим языкам. И данный текст тоже написан на слегка модифицированном греческом алфавите.

Итак, история показывает нам, что полноценная письменность, во-первых, возникает и развивается вместе с государством и высокой цивилизацией. Во-вторых, это развитие было очень долгим и требовало целого ряда озарений и гениальных изобретений. В-третьих, центр этого всего – древний Восток.

II. Но вернёмся к нашим славянам. По объективным причинам они не могли пройти через все эти ступеньки эволюции (пиктограммы – иероглифы – слоговое письмо – алфавит) сами. Кроме того, они вплоть до Великого переселения народов были изолированы от пишущего мира, то есть не могли письмо даже позаимствовать. А вот когда они в этот контакт вступили и у них появились свои государства, почти сразу (по историческим меркам, конечно) они этой письменностью обзавелись.

Остаётся, конечно, ещё один вариант: иногда народы подсматривают у соседей не саму письменность, а лишь принцип. То есть, списывают, но изобретательно. Например, царь Дарий велел создать самостоятельную персидскую клинопись. Принцип письма взят у соседей, но знаки являются оригинальными. Или древние германцы, которые, посмотрев, как пишут южные соседи, придумали сравнительно своеобразные руны.

Отечественных родноверов дико возмущает, что какие-то германцы, значит, смогли обзавестись рунами, а славяне нет. Поэтому они сейчас идут на прямой подлог, сочиняя никогда не существовавшие «славяно-арийские руны» и прочий бред. Но нужно понимать, что германцы вступили в активный контакт с римлянами и этрусками намного раньше, чем славяне, так что у них было просто больше времени.

С другой стороны, конечно, теоретическая возможность всегда есть. Но тут стоит дать слово археологии. Славянские надписи на глаголице и кириллице найдены археологами на сосудах, оружии, камнях, они выцарапаны на стенах соборов. А берестяных грамот найдено уже свыше тысячи.

При этом нет ни одной надписи «славянскими рунами». Тут возможны 4 варианта: 1) христианские священники уничтожили все до единой языческие надписи. Грамоты сожгли, стены снесли, горшки перебили, оружие переплавили; 2) археологи скрывают. Ведь никто из них не хочет прославиться на весь мир, сделав уникальное открытие. Все сидят на зарплате ZOG и неудобные находки зарывают обратно; 3) полноценной письменности у славян до глаголицы не было; 4) что-то было, но в ограниченных объёмах, так что мы просто до сих пор ничего не нашли, но, может быть, найдём в будущем. Что ж, до тех пор, пока археологи ничего такого не выкопали, актуален вариант №3.

А что же говорят свидетельства современников? Самым знаменитым, пожалуй, является отрывок из «Сказания о письменах» черноризца Храбра :

Ведь прежде славяне, когда были язычниками, не имели письмен, но [читали] и гадали с помощью черт и резов.

Отметим эксплицитное утверждение, что букв не было. Что касается черт и резов, вокруг них было сломано немало копий в научной дискуссии, но современный консенсус таков: это то, что свойственно большинству обществ на предписьменной стадии развития - пиктограммы, тамги и какие-то счётные символы.

Существуют и другие свидетельства (см. статью в Вики), но ни одно из них не позволяет считать, что у славян было что-то продвинутее протописьменности.

Ну хорошо, а как быть с тем, что во всех славянских языках слова «читать» и «писать» похожи друг на друга? Разве это не доказательство того, что праславяне уже читали и писали?

Нет, не доказательство, как бы кое-кому не хотелось обратного. Глагол *čisti /чисти/ изначально означал не только «читать», но и «считать», и это значение, вероятно, древнее. Вот, скажем, цитата из одного старого церковнославянского текста:

вьзри оубо на небо и чты звѣзды

Явно предлагается не читать звёзды, а посчитать их. Добавлю, что слово число непосредственно образовано от *čisti. Да и считать, собственно, это просто читать с приставкой с-. Кстати, однокоренное литовское skaityti тоже имеет оба значения – читать/считать.

Что касается *pьsati «писать», то совершенно не случайно по-русски можно писать не только книгу, но и картину. Его родственники – литовское piešti «рисовать» и латинское pingo «рисую, раскрашиваю» (pictus – «нарисованный, раскрашенный», откуда, собственно, и пиктограмма). Другие славянские слова того же корня также указывают на первичность значения «рисовать»: писанка и пёстрый.

Таким образом, изначально *čisti и *pьsati означали «считать» и «рисовать». Они же, вероятно, применялись по отношению к «чертам и резам», поэтому с приходом настоящей письменности их значение было расширено.

Итак, подытожу. Древние славяне использовали некие знаки, скорее всего, пиктограммы, тамги и счётные символы. Создать на основе этого полноценную письменность у них объективно не было возможности. В то же время они жили слишком далеко от границ развитых древних цивилизаций, чтобы позаимствовать у них алфавит или идею такого алфавита. Как только они вступили в тесный контакт с этими самыми цивилизациями, незамедлительно обзавелись и алфавитами. До многих языков письменность добиралась куда дольше. Например, первый литовский памятник письменности датируется XVI веком.

Некоторые персонажи видят в этом нечто постыдное: как так, греки с римлянами уже трагедии писали, а предки ещё неграмотными ходили. Не может быть такого! И начинают яростно предкам эту самую письменность придумывать. На мой взгляд, они ведут себя как ребёнок, который стесняется, что родился в семье обычного токаря, и рассказывает всем, что папка – космонавт.

А стыдиться, что предки чуть дольше римлян были неграмотными, не стоит. Это же не делает их тупыми или недоразвитыми. Это просто объективное следствие того, где и как они жили.

Итак, нам предлагают сравнить берлогу с берегом, берёзой, оберегом и считать, что там везде есть некий «бер» - дух леса (ничего не напоминает?). Всё это на фоне очаровательного сравнения хера с 駐車場 «парковка». Ответа на вопрос, есть ли «бер» в словах бергамот, берданка (дух леса говорит danke), бердыш (дух леса дышит), беременная, берендей, берет, берилл (дух леса болен), берцы, я так и не получил. А там чем чёрт не шутит, может, и с-БЕР-банк? Причём не стоит думать, что это всё фантазии одного человека, в Интернете есть сайты, где родноверы конструируют новую мифологию, включающую в себя этого «бера».

Что для поиска верной этимологии делают лингвисты? Они стремятся увеличить количество материала. С одной стороны, изучаются письменные памятники русского и других славянских языков. Лексика этих памятников затем выходит в многотомных словарях. С другой стороны, экспедиции опрашивают бабушек и дедушек по деревням, опять же, не только российским. Результаты публикуются в виде диалектных словарей. Это огромный муравьиный труд тысяч человек, который позволяет нам глубоко проникнуть в историю языка. Фрикам это всё, конечно, невдомёк, как правило, кроме русского литературного они ничего не знают и знать не хотят.

Накопление материала нередко приводит к качественному улучшению нашего понимания ситуации. Так, для современного носителя русского берлога однозначно ассоциируется с медведем (или, что немаловажно, с жилищем неряхи), поэтому сопоставление с Bär не противоречит его чувству языка. Иначе это видят лингвисты, которым известно, что потомки праславянского *bьrlogъ / *bьrloga могут иметь по разным языкам и диалектам следующие значения:

- логово (не обязательно медведя, может быть и кабана или ежа);

- место, где лежат свиньи; подстилка для свиней;

- соломенная подстилка; неопрятная постель;

- грязная лужа; мусор, помои;

- ненастье, дождливая погода.

Полный список форм и значений см. в: Этимологический словарь славянских языков, том 3, стр. 169-170 и Słownik prasłowiański, том 1, стр. 430-431.

Все эти значения требуют объяснения. Если *bьrlogъ – логово только медведя, то следует считать, что значение этого слова в некоторых диалектах серьёзно расширилось. Или же у нас есть альтернативный вариант: изначально это было «грязное логово», а какого животного – не столь важно.

Идём дальше. У фриков нет сомнений, что членить это слово надо как бер-лог-а, и вторая часть связана с глаголом лежать. Или они вообще об этом не думают. Они своего "бера" нашли, а остальное не имеет значения (их же не заботит, куда девать -ег в береге или -ёза в берёзе). Лингвисты же знают, что есть такие формы как польское диалектное barło «грязная постель, неопрятная кровать» и верхнелужицкое borło «берлога, убогое логово; свиное лежбище; подстилка для скота» из *bьrlo, причём польское CarC (где C – любой согласный) и лужицкое CorC по всем правилам исторической фонетики соответствуют русскому CerC. Сюда же следует добавить литовское burlas «жидкая грязь; место растоптанное копытами животных», которое также неплохо соответствует славянскому слову фонетически.

Противопоставление *bьrlo : *bьrlogъ даёт основание предположить, что в берлоге есть суффикс *-og-, такой же, как в творог < творить, пирог < пир, острог > острый, батог < *batati «бить» и ряде других слов. Укрепляет нас в этой мысли то, что корень *bьrl- встречается и в других словах с близкой семантикой: сербохорватском брљав «выпачканный» и брљати «возиться, рыться; пачкать», словенском brljati и словацком bŕľať sa «рыться», а также литовском burlyti «месить еду мордой [о животных]».

В итоге выстраивается стройная и непротиворечивая картина: в праславянском языке был глагол *bьrľati, вероятнее всего, всего значивший «рыться, размешивать в грязь». От него при помощи суффикса –og- образовано *bьrlogъ / *bьrloga «грязное логово», которое в русском языке осталось уже только в сузившемся значении «медвежья берлога». Все совпадения с Bär и логовом случайны. О берёзе и береге даже говорить не приходится.

Следует сказать, что существуют, конечно, и другие этимологии этого слова. Вообще обычно этимологи выдвигают различные версии, устраивая что-то вроде растянутого на годы мозгового штурма, а потом анализируется, какие наиболее соответствует фактам, а остальные отбрасываются. Проблема в том, что в словарях, рассчитанных на специалистов, устаревшие версии обычно приводятся списком в конце словарной статьи, но не поясняется, почему они были отброшены: специалистам это и так понятно. А вот в популярных словарях, как правило, перечисляются все версии подряд безо всякой аргументации (не всегда составители таких словарей сами достаточно квалифицированы, чтобы оценить эту аргументацию). И у читателя таких словарей создаётся ощущение, что этимология – это такая игра, где нет никаких правил и объективных критериев оценки истины.

Если же такой читатель считает, что он самый умный, адский коктейль самомнения и некомпетентности начинает порождать безумные лингвофрические «этимологии».

Что ж, давайте попробуем разобраться с этим словом, а заодно с тем, как работает историческая лингвистика.

Краеугольный камень компаративистики (сравнительно-исторического языкознания) – это регулярные звуковые соответствия. Если два языка, например, лапутский и лаггнеггский, родственны, то они произошли от общего предка – пралапутулаггнеггского языка. И между теми словами, которые достались лапутскому и лаггнеггскому, можно установить жёсткие фонетические соответствия, которые будут работать почти всегда (о случаях, когда фонетические законы могут нарушаться, надо писать отдельно).

Давайте рассмотрим это на хрестоматийном примере :

Нетрудно заметить, что соответствие выстраивается следующее: р. -оро- : п. -ro-/-ró- : ч. -ra-/-rá-. Причём, как мы видим, иногда в чешском -a- краткое, а иногда долгое (-á-). Данных таблицы достаточно, чтобы определить, когда какое:)

Очень важно отметить, что эти соответствия обладают предсказующей силой, которой так гордятся представители «точных» наук. Для данного случая, например, можно сформулировать такое правило: если в чешском сохранилось слово, родственно русскому слову с -оро- и польскому с -ro-, в нём будет -ra-/-rá-. Поэтому любой из читателей с лёгкостью сможет сказать, как по-чешски будут «горох» и «мороз», не прибегая к словарям.

Надо сказать, что я ограничился шестью примерами исключительно ради краткости, такие случаи исчисляются десятками и носят системный характер, в отличие от «творчества» лингвофриков.

При этом в русском литературном языке мы иногда сталкиваемся с дублетами: город и град; ворон, но врановые; морок и мрак. Таких слов огромное количество, и мы совершенно точно знаем, откуда они взялись: -ра- является недвусмысленным показателем их церковнославянского происхождения (во всех южнославянских языках мы находим -ра- на месте русского -оро-).

Вернёмся к нашей крамоле. Искать в ней Ра становится значительно труднее, если знать, что в древнерусском имеется форма коромола «заговор, мятеж, бунт»: А что Олексѣ Петрович вшелъ в коромолу к великому кнѧзю, намъ, кнѧзю Ивану и кнѧзю Андрѣю, к собѣ его не приимати, ни его дѣтии (грамота XIV века).

Не составляет труда сложить два и два, чтобы понять, что именно коромола – собственно русская форма, а крамола – церковнославянизм. Оба слова восходят к единой праславянской форме - *kormola. И любой лингвист, этимологизируя данное слово, будет отталкиваться именно от *kormola, в которое моление Ра может усмотреть только совсем упоротый. И, если кого-то интересует настоящая этимология, дальше *kormola сравнивают с древнебаварским karmala «мятеж». Раньше считали, что славянское слово заимствовано из баварского, но позднее появилась альтернативная версия: *kormola могло быть заимствовано из древнетюркского qarmala- «грабить, расхищать», а уже из славянского попало в древнебаварский.

Вернёмся к регулярным звуковым соответствиям, за которыми стоят фонетические изменения в истории языков. Таких изменений в истории лишь русского языка были лишь многие десятки. И этимологизировать какое-либо русское слово без их учёта – всё равно что доказывать математическую теорему без знания таблицы умножения.

Беда, конечно, в том, что в школе таблицу умножения изучают, а вот азы компаративистики не прививают. Поэтому бредни о Ра падают на плодотворную почву. Впрочем, казалось бы, и школьных знаний должно хватать, чтобы понять, что если «радость» = «Ра доставляет», то автоматически «гадость» = «Га доставляет», а «сладость» = «Сла доставляет». Про худость вообще боюсь писать. Что ж, видимо, даже школьную программу осилить не всем дано.