Прозвища
Как появляются прозвища в армии? Да, наверное, как и везде: из фамилий, особенностей профессии или нелепой ситуации.
Сразу оговорюсь, что набор историй составлен из военнослужащих разных частей, а также по рассказам сослуживцев.
Ну прозвища от фамилий трогать не будем - там и так всё ясно.
1. В училище преподавателя по РХБЗ (радиационная химическая биологическая защита) за глаза называли Зарин Зоманыч. Для тех кто не в курсе зарин и зоман являются отравляющими веществами.
2. Когда в конце 80 тых мой отец служил в Монголии к ним прибыл новый командир полка. Как-то после отбоя командир прошёлся по казармам, после чего на совещании выдал подчинённым фразу: "Я сказал: после отбоя все должны СПАТЬ!" И, кроме, как Кашпировский, никто больше его не называл.
3. Один из командиров взводов имел прозвище "нижнестартовик". Ибо отдавая бойцу приказ он непременно добавлял: "С низкого старта, солдат!"
4. Ещё одного офицера назвали "американским шпионом". Дело в том, что звук "Р" он выговаривал не твёрдо, а немного проглатывая, как в английском языке.
5. Курсант с прозвищем Шумер. Будучи в увольнении, взял отцовские Жигули и, проезжая мимо КПП училища решил выпендриться и дрифтануть. Занос окончился ударом заднего крыла об один из бетонных блоков, которыми перегораживали ворота. Свидетелем тому стали его же ротный и взводный, которые выходили из училища.
- Во Шумахер! - Усмехнулся командир взвода.
- Не, на Шумахера не тянет. Покороче надо. - Возразил ротный.
- Хер? - Поднял бровь взводник.
- Ну зачем так грубо? Шуми (ударение на первый слог).
Через какое-то время на лекции по истории нам рассказали про древнюю цивилизацию Шумеров. Так прозвище закрепилось окончательно. Правда, кроме подпольной клички, курсант ещё схлопотал выговор. Был приказ начальника училища о запрете управления личным транспортом.
6. Ротный строит личный состав, а одного курсанта нет. Через какое-то время военнослужащий находится.
- Где вы были? - Грозно спрашивает командир роты.
- В туалете, товарищ майор!
- Вам не хватает времени сходить? Хорошо! В воскресенье провеёте на очке два часа.
- Не могу, товарищ майор! Я не горнолыжник!
И до выпуска парень носил это спортивное прозвище.
Забота о личном составе.
В нашем обществе ещё остались отдельные несознательные личности, которые считают, что офицеры в армии не проявляют заботу в отношении военнослужащих срочной службы. Ошибочность этих убеждений я попробую доказать на примере двух историй.
История 1.
Я услышал её в одной московской части, когда проходил там стажировку на пятом курсе обучения в военном училище.
Итак, любили солдаты чаю попить. Это, конечно, не преступление. Но вот только пили они его после отбоя в каптёрке. С этим их и поймал дежурный по части. Набралось таких любителей напитка четверо. То есть, не исключено, что было их больше, но попалось четверо.
И вот днём командир роты вывел своё подразделение и построил возле казармы. Перед строем поставили стол и четыре стула, на которых посадили виновников «торжества». Затем ротный объявил, что так как в его обязанности, помимо всего прочего, входит забота о личном составе, то сейчас он эту самую заботу и проявит. А все остальные бойцы будут свидетелями её проявления.
Из столовой принесли термос с чаем, кружки, половник для разливания, и четверо солдат начали упиваться напитком. Термос в армии такой, на 12 литров.
История умалчивает был ли чай сладким, зато известно, что в туалет нарушителей отпускали. А рота ждала. Личный состав в казарму загнали только после того, как весь чай был выпит.
Что-то я забыл дописать... А! Это было в январе, и, так как, чаепитие расписанием занятий не предусмотрено, то проводилось в воскресенье в личное время солдат.
История 2.
Я сам свидетель этой истории. Как известно, в армии от подъёма до отбоя садиться, а тем паче ложиться на кровать нельзя. Только с разрешения командира, при подготовке суточного наряда и в выходные и праздничные дни в определённое время. Курсант Акимов об этом знал. Однако прилёг и тут же попался ротному. Командир роты ругаться не стал. Он проявил заботу об Акимове, понимая, что курсант не высыпается.
В воскресенье сразу после завтрака Акимов по приказу командира роты разделся и лёг в постель. Так он пролежал до отбоя. Вставать ему разрешалось только раз в два часа на пять минут и на приёмы пищи. Зато жалоб на больше не было. В последующий период обучения Акимов, и не только он, прекрасно высыпался ночью.
Ах, да! В это воскресенье никто из роты в увольнение не пошёл. Так как мы одна дружная семья, то сидели в расположении и переживали: выспится ли Акимов.
PS. Так что не правы некоторые. Заботятся командиры о людях. А если найдутся те, кто скажет, что коллективные наказания запрещены, то для таких поясним.
В то время (не знаю, как сейчас) для военнослужащих срочной службы существовали следующие виды наказаний:
- Выговор;
- Строгий выговор;
- Наряд на работы;
- Лишение очередного увольнения;
- Арест.
Ни одно из этих взысканий применено не было. Поэтому никто никого не наказывал.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Курсантское построение
После драки Красная Армия жалобами не машет
Даже советская традиция драк пехоты с флотом и та скрепляла нерушимое братство родов войск. Так как правильное воспитание не позволяло им доносить друг на друга. Считалось это делом сугубо военно-личным.
На одном таком загляденье посчастливилось побывать и мне.
Это сегодня чуть коснись новобранца, он телефонограммы о синяке в Следственный комитет шлет. Немного прикрикни на курсанта, тут тебе группа правозащитников с журналистами выпрыгивает в социальные сети. А тогда, на 23 февраля 1986 года, получилось красиво во всех отношениях. Эх, смартфонов при СССР не было. Усмотрелись бы сегодня, в юбилей, тридцать лет спустя.
То произошло на Васильевском острове, на его Большом проспекте, в Доме культуры имени Серго Орджоникидзе. Соорудили там, понимаешь, танцы в честь Красной Армии, а какая-то мудрая голова пригласила военно-морских курсантов училища имени Фрунзе плюс курсантов училища имени Можайского, что ракетами увлекаются. Вот к вечеру в мой кабинет и влетел заместитель начальника уголовного розыска Виктор Ткачевский. Кричит, мол, кто живой – все на "Газик" и хором на заявку. Подлетаем, выскакиваем и, в общем-то, понимаем, что погорячились.
Возле входа куча и совсем не мала, а внутри явно похлеще будет. Но отступать как-то нам было стыдно, тем более, что оперативная обстановка налицо. Исходя из экипировки бьющихся, мы поняли – черные против светло-зеленых. То есть море против суши. Самый опытный из нас – старшина, он же водитель, вылезать не стал. А отогнал машину, двигатель не выключил, а двери распахнул. Чтоб нам при побеге полегче было в салон впрыгивать.
Капитан милиции Ткачевский, нервно отпихнув от себя пару военных тел, шагнул через двери клуба, и мы все оказались в просторном зале. Там происходило примерно тоже самое. Человек под тридцать в черных кителях пытались победить полроты пехотинцев. А кругом бескозырки и фуражки, как конфетти. Что потрясло, что уничтожали они друг-дружку без воплей и ругательств. Молча и сопя, у них выходило. На нас никто не обратил внимание. Понимаем: курица – не птица, милиционер – не офицер. Постояв несколько секунд, капитан Витя принял решение.
Он вынул пистолет Макарова и всю обойму выпустил в потолок. Если вы представили шум, вызванный восьмью выстрелами, а также штукатурку, что обвалилась нам же, в основном, на головы то, как вы думаете, какова была реакция?
Все остановились или бросились на нас?
Вот именно. Никто даже не обернулся. То есть ни один курсант. Настоящие солдаты. Такие при пальбе из гаубицы под стволом храпеть могут.
Тут я потянул начальника за рукав и так ласково ему предлагаю: "Виктор Васильевич, пошли отсюда". А капитан уже вынул вторую обойму и философски ее вертел в пальцах. А на нас по-прежнему никто не глядел. Парни все также делом занимались. В этот момент нам под ноги залетел курсант с Можайки. Он, словно накаутированный боксер, приподнялся на колене, посмотрел на нас, понял, что мы – штатские, потерял интерес и с полуприсяда прыгнул обратно в толпу. До сих пор помню его хрип в полете: "Жабы!". Надеюсь, это он не о нас тогда так подумал.
В толпе мелькали и ремни. Кстати, немного краеведческих наблюдений: у солдат были ремни из кожезаменителя, а у курсантов – кожаные. Свистят легче – гибкие, зараза.
- Валим, - скомандовал капитан, и мы вышли. А если честно, то практически выбежали. Когда запрыгнули в "Газик", старшина, вжав газ, так прокомментировал: "Хорошо, ума хватило никого не задерживать".
Он, кстати, уже по радиостанции посвятил в тему дежурного. Дежурный позвонил наверх, верх поднял в ружье роту внутренних войск в/ч 5402, что квартируется до сих пор возле Эрмитажа.
Как поется, мент конвойному - не кент. И это верно, так как когда подкатили их грузовики, приятно было глазу.
- Касимов с бойцами, туда! – орал лейтенант.
- Сержант Джумабеков, туда!
Они тут же окружили тех, кто барахтался на панели, и вошли правильным клином в клуб. Вскоре картинка была ровная: коридор из ВВ, а они все были казахи и киргизы, и гарканье: "Налево! Направо!". То есть сортировали их по цвету. Очень удобно, оказалось.
- Подбородки прижать! Руки за спину! – да, это тебе, не "берите стул, присаживайтесь".
Вскоре прибыли и их отцы-командиры из училищ. Тут уж мат стоял такой, какой и милиции не снился.
- Сопли подотрите! От ментов убежать не сумели – флот позорите, - поучали их каперанги.
- Вас в двое больше, а навалять матросне не могли! – поддакивал преподаватель из Можайского. Был к тому же немного не трезв, но то был праздник.
И двумя колоннами, повели касатиков по казармам. Моряков на набережную Лейтенанта Шмидта, ракетчиков на Петроградку.
А кто-то из очень старших офицеров остался в клубе, чтобы решить вопрос с поломанной мебелью. Ее потом, так сказать, импортозамещали из тех же училищ. Нам же руководство объяснило, что рапортов писать не надо, так как гражданским урон нанесен не был. Это сегодня бы к утру были новости на всю Россию, а тогда "Вечерний Ленинград" не посчитал это интересным.
Те прибывшие офицеры нас заверили – ни одной жалобы к нам не поступит, потому, как ни одной ссадины зафиксировано не будет.
Так оно и вышло. Вот это школа. А нынешние все стонут и в любую секундочку потерпевшие.