Криповатое совпадение.
Листаю ленту горячего, подумал что это один пост.
По моему, очень даже подходит.
Листаю ленту горячего, подумал что это один пост.
По моему, очень даже подходит.
Жила я в частном доме.
Ну, не полностью в доме, а в части частного дома с отдельным входом. Покосившийся, старенький, но уютный.
Достался мне от прабабушки. Больше никому из родственников не понадобился.
Тут у меня подружка Ленка, ночевать осталась.
Будит Лена меня среди ночи.. Посиди со мной.
Потом рассказывает:
"Снится мне, что мы с тобой разговариваем, телек смотрим. Тут, я вижу, что ты Алеся заговариваешься, не можешь подтвердить, что мы делали в тот или иной день.. Я спрашиваю - а ты ли это? И тут ты преобразилась, стала какой-то чёрной. Сказала, да, ты угадала. И начала меня душить...
Я просыпаюсь в поту и в страхе. Иду тебя будить.. Разбудила.
Сели с тобой разговаривать, а ты опять заговариваешься... Уже все знаю, спрашивать не стала. А ЭТО опять на меня набросилось... И вот я проснулась."
Я смотрю на неё и говорю:
А точно проснулась?...
Ну, потом успокоила её, не могла же я такой момент пропустить..
Я тогда студенткой была, и хоть и подрабатывала, но денег на самостоятельную жизнь не хватало.
ЖКХ, блин!
И завела я себе соседку, Ленку.
Жили душа в душу, ссор и размолвок не было.
Но вот в доме ночевать одна Ленка не могла. Боялась и все!
То стучит кто-то, то окликает.. То волосы ей женщина расчесывает. То за руки хватает (потом следы остались, но не явные). С длинными чёрными волосами вся в белом (фильм "звонок" тогда ещё был в зародыше).
Место в доме было, типо кладовки, вот с той стороны и являлась.
Ну одна подружка впечатлительная, ну другая. Это ещё ничего не стоит.
Тут мой брат приехал, естественно заночевал.
Будит меня среди ночи, пошли поговорим..
Прям дежавю!
"Тётка приснилась. Приятная такая, думал сейчас сексом займёмся. А тут в лицо взглянул, а она страшная, чёрная! Я от неё, а она за мной - и душить стала..!"
Я говорю, а как она выглядела?
С длинными чёрными волосами и вся в белом.
И пришла она со стороны кладовки..
Ну, ко мне никто не приходил. Пару раз слышала шёпот, как будто меня кто-то звал по имени, но скорее всего это плод моего воображения. Купила себе Солоху и шепот прекратился.
Про дом узнавала у родственников. Никто про женщину не знает. Правда моя прабабка лет 30 там жила, а до неё кто, никто не знает.
И вроде кота с лампой!? Но как они не сговариваясь одну и ту же женщину описали?
Читаешь себе Лавкрафта и не задумываешься, как выглядят козодои, души умерших ловящие... Но, благодаря Пикабу, теперь на одну фобию больше..
ЗЫ: Спасибо за картинку пикабушнику https://pikabu.ru/profile/Mouclass
-Подойди! Дай дорисую...
За месяц до сдачи очередного номера Эдди Кэрролл вскрыл бумажный конверт, и ему в руки выпал экземпляр журнала "Дайджест подлинной литературы Севера". Кэрролл привык получать по почте журналы, которые по большей части назывались как-нибудь вроде "Плясок смерти" и специализировались на литературных ужасах. Авторы присылали ему и свои книги. Кучи этих книг загромождали его бруклинский дом, лежали горами на тахте в кабинете, валялись рядом с кофеваркой. И все без исключения содержали в себе "ужастики".
Никто не смог бы прочитать все это, хотя когда-то Эдди — когда ему было немного за тридцать и он только-только вступил в должность редактора американского издания "Бест нью хоррор" — вполне сознательно пытался. Кэрролл выпустил в печать шестнадцать номеров "Бест нью хоррор", он проработал над этой серией уже треть жизни. А значит, тысячи часов были потрачены на чтение, на просмотр корректур, на написание писем — тысячи часов, которые ему уже не вернуть назад. Он начал испытывать особенную ненависть к журналам с ужасами. Издательства по большей части покупали самые дешевые краски, и он научился ненавидеть то, как эти краски пачкают пальцы, ненавидеть их пронзительный запах. Теперь он уже редко дочитывал до конца рассказы, за которые принимался, — читать их было невыносимо. Ему делалось дурно при мысли, что придется прочесть еще один рассказ о вампирах, занимающихся любовью с другими вампирами. Он устал продираться через подделки под Лавкрафта и при первом же пронзительно серьезном упоминании о Старших Богах ощущал, как какая-то важная внутренняя часть его немеет, — так теряет чувствительность рука или нога, отлежанная во сне. Он опасался, что этой немеющей частью может оказаться его душа.
В какой-то момент, последовавший за разводом, обязанности редактора "Бест нью хоррор" сделались для него утомительной и безрадостной повинностью. Он подумывал иногда, без особенной надежды, о том, чтобы отказаться от должности, но никогда не задерживался на этой мысли. Ведь должность означала двенадцать тысяч долларов в год, положенные на счет в банке, краеугольный камень совокупного дохода, полученного с других антологий, выступлений и лекций. Без этого двенадцатитысячного вливания в его жизни неизбежно наступил бы черный день: ему пришлось бы искать настоящую работу.
Этот "Дайджест подлинной литературы Севера" был ему не знаком, журнальчик в шершавой, зернистой обложке, на ней чернильная картинка со склонившимися соснами. Из размещенной на задней обложке информации следовало, что это издание университета Катадин, что на севере штата Нью-Йорк. Когда он раскрыл журнал, из него выскользнуло два скрепленных между собой листа, письмо от редактора, преподавателя английского языка Гарольда Нунана. Прошлой зимой, писал Нунан, к нему подошел работник из обслуживающего персонала университета, Питер Килру. Он слышал, что Нунана назначили редактором "Дайджеста", поэтому хочет воспользоваться случаем и попросить его взглянуть на один рассказ. Нунан пообещал взглянуть, больше из вежливости, чем по какой-то иной причине. Но когда он в итоге прочитал сочинение "Мальчик с пуговицами: история любви", он был поражен силой легко льющегося языка и ошарашен представленным сюжетом. Нунан был новичком в редакторском деле, он был назначен вместо Фрэнка Макдейна, проработавшего на этом посту двадцать лет, и хотел внести в издание свежую струю, опубликовать что-нибудь такое, что могло бы "сотрясти пару основ".
"И в этом я, судя по всему, преуспел", — писал Нунан. Вскоре после того, как "Мальчик с пуговицами" увидел свет, завкафедрой английского языка вызвал к себе Нунана на приватную беседу и буквально набросился на него с обвинениями, что тот использует "Дайджест" как площадку для "дебильных литературных розыгрышей". Около пятидесяти человек отказались от подписки — это совсем не смешно, учитывая, что журнал издается тиражом всего в тысячу экземпляров, — а одна бывшая выпускница, которая обеспечивала большую часть бюджета "Дайджеста", в гневе отказалась от финансирования. Сам же Нунан был снят с поста редактора, и Фрэнк Макдейн согласился снова курировать журнал в ответ на мольбы общественности вернуться.
Письмо Нунана заканчивалось так:
"Я остаюсь при мнении, что (какие бы в нем ни имелись изъяны) "Мальчик с пуговицами" замечательное произведение, просто поразительный образчик литературы, и я надеюсь, Вы уделите ему минуту внимания. Признаюсь, лично я был бы "за" обеими руками, если бы Вы решили включить рассказ в Вашу следующую антологию лучших работ в жанре "хоррор". Я пожелал бы Вам приятного прочтения, но, боюсь, это слово здесь неуместно. С наилучшими пожеланиями, Гарольд Нунан".
Эдди Кэрролл только что зашел с улицы, он читал письмо Нунана, стоя в прихожей. Потом пробежал глазами начало рассказа. И застыл, читая, минут на пять, пока не заметил, что ему сделалось неприятно жарко. Он набросил куртку на вешалку и отправился в кухню.
Эдди сидел на ступеньках ведущей на второй этаж лестницы и переворачивал страницы. Потом он развалился на тахте в кабинете, положив голову на стопку книжек, и читал в косом октябрьском свете, не помня, каким образом попал в кабинет.
Он дочитал до конца, затем сел, охваченный непонятным смятением. Эдди подумал, что это, возможно, самая грубая, самая кошмарная вещь, какую он когда-либо читал, что само по себе было примечательно. Он читал грубые и кошмарные произведения большую часть своей профессиональной жизни, и среди этой засиженной мухами, болезнетворной литературной гнили иногда попадались цветы невыразимой красоты, и он не сомневался, что сейчас держит в руках один из них. Рассказ жестокий, извращенный, и он обязан заполучить его. Эдди вернулся к началу и прочитал рассказ еще раз.
Продолжение в комментариях...