Марк переночевал за решеткой. Мама была с ним до 3 ночи и уехала потом поспать, чтобы вернуться рано утром. Поспать – громко сказано. Родители этой ночью не спали. Утром она собрала теплых вещей и поехала к нему. Было решено провести психиатрическое обследование перед судом. Все понимали, что он нездоров, что только нездоровый человек мог совершить такое. Ему надели на ногу браслет, и в специальной машине отвезли под домашний арест на 1-2 дня до госпитализации, после которой должен быть суд. Следователям нужно 1-2 месяца, чтобы собрать все данные для приговора. Мы не были рады, что он едет домой. Это уже был не наш мальчик, а какой-то маньяк, камикадзе, незнакомый человек, псих, у которого вместо мозгов игра-стрелялка. Мы боялись его. Его приезда.
Его привезли поздно вечером на специальной машине с охраной, привели и заперли в одной из комнат дома. Перед этим отец открутил ручки от окон, повесил замок, вынес все острые предметы, веревки, карандаши – все были уверены, что Марк не захочет ждать суда и последующего за ним наказания, и сделает все возможное, чтобы прикончить себя раньше. Мы все собрались в доме и установили дежурство, чтобы каждые полчаса проверять, жив он или как. Мне было так страшно ехать в тот дом, где еще вчера было совершено убийство и почти совершено самоубийство, где сейчас под стражей сидит мой младший брат, которого я даже боялась увидеть. Как смотреть ему в глаза? Что говорить? Или ничего? Кто он сейчас для меня? Кто я для него?
В этот же день в каких-то разных углах дома и сада нашли телефон и сумку Карины. Тут же позвонили следователям, чтобы они забрали и передали ее семье. В прихожей стояли ее туфли… Мама когда увидела их, заорала не своим голосом. Это было ужасно. Все были на грани истерики. Мир остановился, время тянулось медленно, как сука. Хотелось уже проснуться от этого кошмара и снова пить кофе с маффинами, лениво планируя новый день. Но нихера.
Мы приехали вечером, и муж сразу пошел к Марку. Я боялась за него, не зная, чего ожидать от мелкого скота. А вдруг он припрятал что-то и зарежет тебя? А вдруг накинется? Муж усмехнулся и закрыл за собой дверь. Они очень дружили раньше, но потом Марк стал отдаляться, и однажды муж случайно открыл переписку Марка с его другом, Тимой, почитал и ужаснулся. Сплошные маты и какой-то адище. Сказал, что это все неправильно, что так нельзя. Марк в ответ назвал его «биомассой, на которую мне насрать». Потом они не разговаривали, наверное, месяц, и уже их отношения не стали прежними. Но все равно, Марк считался с его мнением и доверял ему. Пусть даже не так, как в детстве.
Муж сидел там, наверное, часа два. Мы уже все изошли на нервы. О чем они говорят? Почему так тихо? Все живы? Муж иногда выходил, брал чай или воду, и возвращался. Мы предупреждали не оставлять с ним посуду, потому что он разобьет ее и вскроет себе вены. Он пару раз проводил Марка в туалет, хотя это строго запрещалось родителями, и у Марка в комнате было поставлено ведро, сами знаете для чего. Я паниковала, что в туалете Марк найдет бритву, или ножницы, или зубные щетки в глаза запихнет, или еще что. Но муж сказал – он пообещал мне ничего с собой не делать. Дальше туалета ему ходить было нельзя – на ноге сработал бы датчик.
Мы дали ему снотворное и часа через 3 он уснул. Мы всю ночь не спали, потому что не могли. Сидели на кухне и разговаривали обо всем. Как было раньше. Как никогда больше не будет. Как он сломал все наши жизни. За пару каких-то часов.
Когда пришла моя очередь проверять Марка, я сглотнула, взяла фонарик и пошла к нему. Открыла дверь, мне показалось, что тело как-то странно раскинуто поперек кровати. Я посветила фонариком – бледное лицо, синяя полоса на шее, вроде дышит… И вышла. В тот вечер я так и не собралась с силами зайти к нему, пока он не спал. Хотя у меня было 1000 и 1 вопрос, которые мучили меня, не давая покоя. Зачем, бля@ь, Марк? Зачем это все было делать?? Ты правда полгода планировал покончить с собой? Почему? Почему не сказал нам, мы бы выслушали, поддержали, я бы взяла тебя к себе, кормила бы вкусностями, читала бы тебе книжки, гуляла бы с тобой, как в детстве. Ты же мой маленький брат! Я тебе памперсы меняла, я убаюкивала тебя, я целовала тебе пятки, как ты не понимаешь??? Я бы все для тебя сделала! А ты даже не написал ни разу. А нет, однажды этим летом ты спросил, где купить шину для велика… Я обрадовалась, что ты приедешь на велике и мы покатаемся, а ты просто хотел во время своей депривации сна ездить по дороге, чтобы не уснуть. Вот и все. Тебе было просто насрать. И тогда, и сейчас.
Во мне столько эмоций было в этот вечер. Хотелось одновременно ударить его, разбить ему рожу в кровь, наказать, отпинать, наорать… И обнять, плакать, что живой, что не умер, что дышит, а значит еще есть надежда. Спросить КАК. Спросит ЗАЧЕМ. Услышать его версию событий старшной ночи. Может все таки был мотив? Может что-то пошло не так? Карина правда хотела умереть? Или он просто жестоко убил ее, потому что ему было нечего терять, и он уже знал, что умрет следом? Или это какая-то анимэ-игра, их готический ритуал… Они же оба были странные. Говорили про все эти вещи, ходили оба в черном, оба с наклонностями, в общем. Это их и объединяло. Неужели он знал, что умрет сегодня? Я рисовала ему открытку, писала пожелания, которых никто бы уже не прочитал… Папа с утра подарил ему денежку на новую одежду для колледжа, он принял ее с благодарностью, обнял. Зная, что никакого коллежда не будет. И никакая одежда ему уже не понадобится... Он звал нас на праздник, зная, что мы найдем его повешенным. Как быть таким уродом? Как можно причинить столько боли своей семье, тем, кто вытирал тебе жопу до 5 лет, кто любил тебя любого, в твоих депрессиях, твоих бесконечных разгорах про смысл жизни, с твоими странностями, принимал тебя всякого. Как??
Я так и не смогла посмотреть ему в глаза. Все эти вопросы остались без ответа.
Каждый час мы проверяли его. Часов в 6 утра я все таки пошла спать, поставив будильник на 8. В 7 его должен был проверить брат. Уснуть сразу не получилось. Только я закрывала глаза, я видела перед собой лицо Карины. Рыжие волосы, красивые глаза, маленький носик. Боже, она была такая замечательная. У меня холод по спине бежал при мысли о том, что сутки назад она лежала наверху, вся в крови. А Марк встречал папу, зная, что она лежит. там. мертвая. Улыбался и говорил «Да, сейчас поедем, у меня еще одно небольшое дело». Небольшое дело – это соорудить петлю и умереть, сукин сын сраный. Вот какое дело. Потому что сейф с ружьем не открылся, иначе бы дела уже не было. Папа бы застал дома два трупа, одного с простреленной башкой, второго – с перерезанным горлом. Вот так, а вы говорите день рожденья – день веселый. Я такое даже в фильмах не видела, потому что ужастики я боюсь смотреть с детства. А сейчас я это все пишу и понимаю, это правда. Это было. Было с нами. С моей идеальной дружной любимой милейшей семьей, которую все в пример ставили. Которой я гордилась, на которую полагалась. Как все может измениться в один миг, а мы живем, не предполагая, что такое вообще возможно. Боимся кризиса, болезней, старости. Не думаем о том, что твой младший брат может взять нож и прирезать подружку, просто потому что этого нет в нашей картине мира. Это дикость из голливудского фильма или криминальной хроники, от которой мы себя ограждаем, чтобы не расстраиваться…
В 8 я проверила Марка. Было уже светло. Открыла дверь, и он услышал и поднял голову. Наши взгляды встретились. Я спросила – «Все хорошо? Пить не хочешь?» Он тихо ответил – «Нет, все хорошо.» И я заставила себя молча закрыть дверь и уйти. Теперь я видела. Это тот самый Марк. Мой Марк. Не безжалостный убийца, не маньяк с налитыми кровью глазами. Мой обычный мелкий брат, лохматый, сонный, беззащитный. Такой, как если бы я его будила в школу, а он просил еще поспать... Вот только он уже не он. И никогда им не будет.
Следующие дни мы постоянно были на подгоне. Созванивались каждый час, проверяя, кто как, как Марк, что происходит. Марк еще день был под домашним арестом, родители его караулили. В доме нашли планшет Тимофея- того самого друга Марка, который, как мне казалось, повернул его судьбу не на ту дорожку. Того самого, кто, как выяснилось, приезжал в тот ужасный день, и кому Марк передал свой компьютер и деньги, которые ему подарил отец. Половину – за колледж, и половину – на подарок. Это тоже меня шокировало. Нет бы сучонок оставил деньги отцу, на похороны, там, я не знаю. И комп, который стоил немало. Завещал бля такому же ушлепку, как он сам. А вдруг он и участвовал во всей вакханалии? Вдруг он убил Карину? Вдруг он являлся придумщиком всего этого? … Я цеплялась за любую мысль, даже самую бредовую, которая дала бы мне хоть немного успокоения…
Родители взяли планшет и поехали к Тимофею. Бедные родители Тимы чуть не сознание не потеряли от всех этих новостей. Они вообще были не в курсе. Тима тоже подобосрался, когда ему сказали, что он чуть ли не главный свидетель по делу и возможно соучастник. То есть он ЗНАЛ, что планируется самоубийство, и никому не сказал. Конечно, а зачем. Этот говнюк год сидел на домашнем обучении по причине панических атак, играл с Марком по сети в КС ночами напролет и общался с ним на темы наркотиков и самоубийств. Только вот девочка мертва, Марк будет приговорен к заключению, а у Тимочки новый комп и денег привалило. Клево, да? Хотя один звонок этого гада решил бы судьбу двоих детей. И они были бы живы и на свободе, точнее Марка бы мы все равно в психушку положили, конечно, но без крови на руках.
Папа забрал деньги и компьютер. Тимофей сказал интересную версию – якобы Марк планировал вскрыть сейф и положить всю семью. Ну а чо. Приходим, такие, с подарками и шариками. Садимся за стол. Марк достает ствол. И бабааах, по одной, бабааах – по второй родной морде. Вот вам суки. За то, что любили меня. За то, что праздник мне устроили. За все, козлы, получите. С днем рожденья, нах.
Я не знаю, верить в эту версию или нет. Марк позже ее отрицал, когда папа вернулся и с серы
