Скрытый еврей Илья Ильич
- А нельзя ли ускорить? - спрашивал я у майора из из пятого отдела МВД , ведающего исполнением наказаний .
- Нельзя, Володенька, ты уж потерпи - ласково, как медсестра, говорил майор, принимая из моих рук небольшой подарок: пару бутылок водки и ведерко свежего нарочанского угря. - Нам то что , мы бы тебя давно освободили , КГБ не хочет отпускать.
- Что же мне делать?
- Договариваться надо.
- С кем?
- С КГБ.
- Как же с ними договариваться?
- А это уж личное дело каждого, – говорил он многозначительно.
- А ты знаешь, что я - майор КГБ, - сказал мне мой друг - фотограф из пионерлагеря на Нарочи, Олег.
- Врешь, чем докажешь.
- Я тебе удостоверение покажу, - с обидой сказал Олег.
Он предьявил корочки, но только издалека, в руки не дал и спросил: Ну, что теперь веришь?
- А чем ты занимаешься, товарищ майор - спросил я?
- Тобой, сказал он. Я на тебя характеристики пишу.
- И что ты там пишешь?
- Пишу, что ты умный парень, но Советскую власть не любишь.
- Ты же вроде как фотограф?
- Это по совместительству. Одно другому не мешает. Даже наоборот.
- Майор КГБ занимается каким то несчастным зэком из Мядельской спецкомендатуры.
- Я не только тобой, я вообще занимаюсь воросами сионизма в нашем районе.
- Mного здесь евреев?
- Eвреев: ты и еще один, парикмахер из Мяделя. У меня между вами зафиксирован контакт в марте прошлого года. Что будешь отрицать?
- Да, я ходил в парикмахерскую стричься. Один раз, в прошлом году.
- O чем вы говорили? – Олег посмотрел мне в глаза профессионально.
- Да так, особенно ни о чем. О чем обычно говорят клиент с парикмахером. Даже не сказал, что он еврей.
- Он – скрытый еврей, в отличии от тебя. Такие на много опаснее.
- А я опасен?
- Персонально нет, а потенциально да.
- В чем же моя опасность, Олег?
- Во всем. Понимаешь, Володя. Вы евреи ведь и не нация в обычном виде, как русские, украинцы, беларусы и другие. Евреи это мутация. Они существуют в любой нации в скрытом виде и проявляются в самый неожиданный момент.
- У тебя есть примеры?
- Да. Мой отец. Ты вот что, приходи к нам в гости. Я тебя с о свом батькой познакомлю. Мы для тебя курицу зарежем.
- Пожалуйста, взмолился я, курицу из-за меня убивать не нужно.
- Хороший ты парень, сказал Олег. Ладно, купим курицу в магазине.
- Слушай, Олег, напиши им про курицу в характеристике.
- Это никому не интересно, сказал Олег.
Они жили вдвоем – Oлег и его отец, в простом деревенском доме на самом краю города Мядель. Звали отца Илья Ильич. Олег нас познакомил.
- Знаю про тебя, слыхал и читал даже. Он кивнул в сторону Олега.
- Папа, я же просил.
- Иди, накрой на стол – сказал Илья Ильич Олегу. - Курицу есть будешь? - спросил он у меня.
Я кивнул согласно.
- А свинину ешь?
- Ем и свинину.
- Какой же ты настоящий еврей, если ешь свинину.
- Когда паспорт выдавали, про свинину не спрашивали.
Moй ответ ему понравился, он засмеялся.
- Я вот в войну целый кагал прятал, намучался. Не хотели свинину есть, а чем кормить, где столько куриц взять.
- И чем вы их кормили?
- Чем, картошкой.
- Живы осталась?
- А куда б они делись , живы конечно.
- И где они сейчас.
- Уехали в Израиль. Ладно пойдем к столу. Ты водку пьешь?
- Пью.
- Правильно, если свинину ешь, значит и водку пьешь.
Курица была приготовлена довольно примитивно – просто сваренна и порезанна на куски.
- Ну, - сказал Илья Ильич, - что б не последняя. Лехаим!
Мы выпили.
- Ты давай ешь курицу.
Он пододвинул тарелку. Я съел кусок.
- Давай, ешь больше, не стесняйся.
- Спасибо, я наелся, больше не хочу.
- Да, ты еще тот едок. Я бы в твоем возрасте целиком такую курицу съел, только никто не предлагал.
- Давай еще выпьем. За вас - евреев.
- После того, как мы выпили еще раз, Олег встал и ушел в другую часть дома за занавеску.
- Мне нужно поработать, сказал он.
- Один живет сказал Илья Ильич. Может ты бы ему какую девушку в Минске нашел. Наши ему не нравятся.
- Я в Минске с Нового года не был Не пускают.
- Да, сказал Илья Ильич. Вот мы беларусы нация вроде мягкая, добрая, но милиционеры из наших получаются самые лучшие. Он тебе про то, что он майор КГБ говорил?
- Говорил.
- Не обращай внимания. Он у меня на этой почве трохи чокнутый.
- Ты мне вот что скажи. Ты связь со своими имеешь?
- Звоню иногда домой, они ко мне раз в месяц приезжают.
- Да нет, я не про это. Ты связь с Израилем имеешь.
- Какая у меня связь с Израилем. Есть, правда, двоюродная сестра. Но я с ней прямо не переписываюсь. Так, через тетю иногда узнаю новости.
- Нет, я про прямую связь.
- Прямой связи у меня нет.
- А вот Олег говорит, что вы все друг с другом связаны и все связи идут на Израиль. Не хочешь, сказать. Правильно делаешь. Нужно соблюдать конспирацию. Я знаю что это такое. В 42 году я четыре семьи 26 человек из Кобыльников прятал. Вывел в лес и прятал. Ваша нация сама в лесу жить не умеет. Еврей без беларуса в лесу даже летом пропадет, а уж зимой тем более. Я им помогал налаживаться. Одной картошки, только, пудов двадцать наверное завез. До самой зимы 44 года им помогал, пока их партизанский отряд к себе не взял.
- А зачем вам звязь с Израилем?
- Узнать бы, как они там. Пусть бы весточку прислали или подарок какой-нибудь.
- Папа, - закричал Олег из за занавески, - ну, на какой черт тебе их подарки!
- Вот видишь,- сказал Илья Ильич и покрутил палцем у виска. - Ладно, давай еще выпьем.
Мы выпили. Я засобирался. К девяти часам мне следовало быть в общежитии спецкомендатуры.
- Ну, что бульбы трохи тебе отсыпать? - спросил Илья Ильич.
- Не откажусь, - сказал я.
Он щедро насыпал мне картошки столько, сколько я мог унести
- Ну, зай гезунд, - сказал Илья Ильич и приобнял меня. - Приходи еще. Буду рад тебя видеть. Олег поможет донести.
Всю дорогу мы молчали и только возле самой спецкомендатуры Олег сказал:
- Не обращай внимания на то, что он говорит. Он все выдумывает. В Кобыльниках всех ваших в сентябре 42-го убили. Никого в живых не осталось. Батька у меня по этому поводу того, - и он покрутил пальцем у виска тем же жестом, что и Илья Ильич.
- Нельзя, Володенька, ты уж потерпи - ласково, как медсестра, говорил майор, принимая из моих рук небольшой подарок: пару бутылок водки и ведерко свежего нарочанского угря. - Нам то что , мы бы тебя давно освободили , КГБ не хочет отпускать.
- Что же мне делать?
- Договариваться надо.
- С кем?
- С КГБ.
- Как же с ними договариваться?
- А это уж личное дело каждого, – говорил он многозначительно.
- А ты знаешь, что я - майор КГБ, - сказал мне мой друг - фотограф из пионерлагеря на Нарочи, Олег.
- Врешь, чем докажешь.
- Я тебе удостоверение покажу, - с обидой сказал Олег.
Он предьявил корочки, но только издалека, в руки не дал и спросил: Ну, что теперь веришь?
- А чем ты занимаешься, товарищ майор - спросил я?
- Тобой, сказал он. Я на тебя характеристики пишу.
- И что ты там пишешь?
- Пишу, что ты умный парень, но Советскую власть не любишь.
- Ты же вроде как фотограф?
- Это по совместительству. Одно другому не мешает. Даже наоборот.
- Майор КГБ занимается каким то несчастным зэком из Мядельской спецкомендатуры.
- Я не только тобой, я вообще занимаюсь воросами сионизма в нашем районе.
- Mного здесь евреев?
- Eвреев: ты и еще один, парикмахер из Мяделя. У меня между вами зафиксирован контакт в марте прошлого года. Что будешь отрицать?
- Да, я ходил в парикмахерскую стричься. Один раз, в прошлом году.
- O чем вы говорили? – Олег посмотрел мне в глаза профессионально.
- Да так, особенно ни о чем. О чем обычно говорят клиент с парикмахером. Даже не сказал, что он еврей.
- Он – скрытый еврей, в отличии от тебя. Такие на много опаснее.
- А я опасен?
- Персонально нет, а потенциально да.
- В чем же моя опасность, Олег?
- Во всем. Понимаешь, Володя. Вы евреи ведь и не нация в обычном виде, как русские, украинцы, беларусы и другие. Евреи это мутация. Они существуют в любой нации в скрытом виде и проявляются в самый неожиданный момент.
- У тебя есть примеры?
- Да. Мой отец. Ты вот что, приходи к нам в гости. Я тебя с о свом батькой познакомлю. Мы для тебя курицу зарежем.
- Пожалуйста, взмолился я, курицу из-за меня убивать не нужно.
- Хороший ты парень, сказал Олег. Ладно, купим курицу в магазине.
- Слушай, Олег, напиши им про курицу в характеристике.
- Это никому не интересно, сказал Олег.
Они жили вдвоем – Oлег и его отец, в простом деревенском доме на самом краю города Мядель. Звали отца Илья Ильич. Олег нас познакомил.
- Знаю про тебя, слыхал и читал даже. Он кивнул в сторону Олега.
- Папа, я же просил.
- Иди, накрой на стол – сказал Илья Ильич Олегу. - Курицу есть будешь? - спросил он у меня.
Я кивнул согласно.
- А свинину ешь?
- Ем и свинину.
- Какой же ты настоящий еврей, если ешь свинину.
- Когда паспорт выдавали, про свинину не спрашивали.
Moй ответ ему понравился, он засмеялся.
- Я вот в войну целый кагал прятал, намучался. Не хотели свинину есть, а чем кормить, где столько куриц взять.
- И чем вы их кормили?
- Чем, картошкой.
- Живы осталась?
- А куда б они делись , живы конечно.
- И где они сейчас.
- Уехали в Израиль. Ладно пойдем к столу. Ты водку пьешь?
- Пью.
- Правильно, если свинину ешь, значит и водку пьешь.
Курица была приготовлена довольно примитивно – просто сваренна и порезанна на куски.
- Ну, - сказал Илья Ильич, - что б не последняя. Лехаим!
Мы выпили.
- Ты давай ешь курицу.
Он пододвинул тарелку. Я съел кусок.
- Давай, ешь больше, не стесняйся.
- Спасибо, я наелся, больше не хочу.
- Да, ты еще тот едок. Я бы в твоем возрасте целиком такую курицу съел, только никто не предлагал.
- Давай еще выпьем. За вас - евреев.
- После того, как мы выпили еще раз, Олег встал и ушел в другую часть дома за занавеску.
- Мне нужно поработать, сказал он.
- Один живет сказал Илья Ильич. Может ты бы ему какую девушку в Минске нашел. Наши ему не нравятся.
- Я в Минске с Нового года не был Не пускают.
- Да, сказал Илья Ильич. Вот мы беларусы нация вроде мягкая, добрая, но милиционеры из наших получаются самые лучшие. Он тебе про то, что он майор КГБ говорил?
- Говорил.
- Не обращай внимания. Он у меня на этой почве трохи чокнутый.
- Ты мне вот что скажи. Ты связь со своими имеешь?
- Звоню иногда домой, они ко мне раз в месяц приезжают.
- Да нет, я не про это. Ты связь с Израилем имеешь.
- Какая у меня связь с Израилем. Есть, правда, двоюродная сестра. Но я с ней прямо не переписываюсь. Так, через тетю иногда узнаю новости.
- Нет, я про прямую связь.
- Прямой связи у меня нет.
- А вот Олег говорит, что вы все друг с другом связаны и все связи идут на Израиль. Не хочешь, сказать. Правильно делаешь. Нужно соблюдать конспирацию. Я знаю что это такое. В 42 году я четыре семьи 26 человек из Кобыльников прятал. Вывел в лес и прятал. Ваша нация сама в лесу жить не умеет. Еврей без беларуса в лесу даже летом пропадет, а уж зимой тем более. Я им помогал налаживаться. Одной картошки, только, пудов двадцать наверное завез. До самой зимы 44 года им помогал, пока их партизанский отряд к себе не взял.
- А зачем вам звязь с Израилем?
- Узнать бы, как они там. Пусть бы весточку прислали или подарок какой-нибудь.
- Папа, - закричал Олег из за занавески, - ну, на какой черт тебе их подарки!
- Вот видишь,- сказал Илья Ильич и покрутил палцем у виска. - Ладно, давай еще выпьем.
Мы выпили. Я засобирался. К девяти часам мне следовало быть в общежитии спецкомендатуры.
- Ну, что бульбы трохи тебе отсыпать? - спросил Илья Ильич.
- Не откажусь, - сказал я.
Он щедро насыпал мне картошки столько, сколько я мог унести
- Ну, зай гезунд, - сказал Илья Ильич и приобнял меня. - Приходи еще. Буду рад тебя видеть. Олег поможет донести.
Всю дорогу мы молчали и только возле самой спецкомендатуры Олег сказал:
- Не обращай внимания на то, что он говорит. Он все выдумывает. В Кобыльниках всех ваших в сентябре 42-го убили. Никого в живых не осталось. Батька у меня по этому поводу того, - и он покрутил пальцем у виска тем же жестом, что и Илья Ильич.