ИВАН КОНСТАНТИНОВИЧ АЙВАЗОВСКИЙ. ДЕВЯТЫЙ ВАЛ
Биография.
Ованес Айвазян (таково имя Ивана Айвазовского) родился 17 (29) июля 1817 года, в Феодосии в купеческой семье — русский художник-маринист, баталист, коллекционер, меценат. Живописец Главного Морского штаба, академик и почётный член Императорской Академии художеств, почётный член Академий художеств в Амстердаме, Риме, Париже, Флоренции и Штутгарте.
Родители не особенно усердствовали в поддержке художественных талантов старшего сына. И кто знает, получила бы история мариниста, если бы не помог ему архитектор Яков Кох.
Наиболее выдающийся художник армянского происхождения XIX века. Брат армянского историка и архиепископа Армянской Апостольской Церкви Габриэла Айвазовского.
Некоторые прижизненные публикации, посвященные Айвазовскому, передают с его слов семейное предание о том, что среди его предков были турки. Согласно этим публикациям, покойный отец художника рассказывал ему, что прадед художника (согласно Блудовой — по женской линии) был сыном турецкого военачальника и, будучи ребёнком, при взятии Азова русскими войсками (1696 г.), был спасён от гибели неким армянином, который его крестил и усыновил (вариант — солдатом).
Отец художника — Константин Григорьевич Айвазовский (1771—1841) после переселения в Феодосию женился на местной армянке Рипсиме (1784—1860), и от этого брака родились три дочери и два сына — Ованнес (Иван) и Саргис (впоследствии в монашестве — Габриэл). Первоначально торговые дела Айвазовского шли успешно, но во время эпидемии чумы 1812 года он разорился.
Иван Айвазовский с детства обнаружил в себе художественные и музыкальные способности; в частности, он самостоятельно научился играть на скрипке.
Автопортрет (1880)
С детства — прилежный ученик. Все его хвалили, замечали, продвигали. Кроме, разве что, Таннера, который, хоть и был учителем Айвазовского, но страшно ему завидовал и боялся, что студент подорвет моду на учителя. Дело дошло даже до жалобы Николаю I. Дескать, посудите, государь, я ему запретил самостоятельные работы писать, а он, наглец, не только ослушался, еще и выставил их на всеобщее обозрение.Другие педагоги Айвазовского ценили и всячески двигали вперед. Благодаря своим картинам к 22 годам Айвазовский заслужил личное дворянство, после чего с легким сердцем отправился на несколько лет за границу учиться уму-разуму. Через четыре года он вернулся модным, свежим, дерзким мастером. Такую звезду, да еще и мариниста, вовремя завербовал Главный морской штаб России. (Тогда ведь штатных фотографов не было, приходилось искать художников.)
Феодосийский архитектор Яков Христианович Кох, первым обративший внимание на художественные способности мальчика, дал ему и первые уроки мастерства. Яков Христианович также всячески помогал юному Айвазовскому, периодически даря ему карандаши, бумагу, краски. Он также рекомендовал обратить внимание на юное дарование феодосийскому градоначальнику Александру Ивановичу Казначееву. После окончания феодосийского уездного училища Айвазовский был зачислен в симферопольскую гимназию при помощи Казначеева, который в то время уже был поклонником таланта будущего художника. Затем Айвазовский был принят за казённый счёт в Императорскую Академию художеств Санкт-Петербурга.
Айвазовский приехал в Петербург 28 августа 1833 года. Первоначально он учился в пейзажном классе у Максима Воробьёва. В 1835 году за пейзажи «Вид на взморье в окрестностях Петербурга» и «Этюд воздуха над морем» получил серебряную медаль и был определён помощником к модному французскому маринисту Филиппу Таннеру. Учась у Таннера, Айвазовский, несмотря на запрет последнего работать самостоятельно, продолжал писать пейзажи и представил пять картин на осенней выставке Академии художеств 1836 года. Работы Айвазовского получили благожелательные отзывы критики. Таннер пожаловался на Айвазовского Николаю I, и по распоряжению царя все картины Айвазовского были сняты с выставки. Художник был прощён лишь через полгода и определён в класс батальной живописи к профессору Александру Ивановичу Зауервейду для занятий морской военной живописью. Проучившись в классе Зауервейда всего несколько месяцев, в сентябре 1837 года Айвазовский получил Большую золотую медаль за картину «Штиль». Ввиду особых успехов Айвазовского в учении, было принято необычное для академии решение — выпустить Айвазовского из академии на два года раньше положенного срока и послать его на эти два года в Крым для самостоятельных работ, а после этого — в командировку за границу на шесть лет.
Хаос. Сотворение мира. 1841
Весной 1838 года художник отправился в Крым, где провёл два лета. Он не только писал морские пейзажи, но и занимался батальной живописью, участвовал в военных действиях на побережье Черкессии, где, наблюдая с берега за высадкой десанта в долине реки Шахе, сделал наброски для картины «Десант отряда в долине Субаши», написанной позже по приглашению начальника кавказской прибрежной линии генерала Раевского. Картину приобрёл русский император Николай I и, покровительствуя молодому таланту, пожелал использовать его для изображения подвигов флота. В конце лета 1839 года вернулся в Петербург, где 23 сентября получил аттестат об окончании Академии, свой первый чин и личное дворянство. В это же время сблизился с кругом Карла Брюллова и Михаила Глинки.
В июле 1840 года Айвазовский и его товарищ по пейзажному классу Академии Василий Штернберг отправились в Рим. По дороге они останавливались в Венеции и Флоренции. В Венеции Иван Константинович познакомился с Гоголем, а также побывал на Острове св. Лазаря, где после многих лет разлуки повстречался со своим братом Габриэлом, который жил в монастыре на острове. Айвазовский оставил в подарок монахам одну из своих работ на Библейскую тему — картину «Хаос. Сотворение мира».
Художник долгое время работал в Южной Италии, в частности, в Сорренто, и выработал манеру работы, которая заключалась в том, что он работал на открытом воздухе лишь короткие промежутки времени, а в мастерской восстанавливал пейзаж, оставляя широкий простор для импровизации. Ещё одна картина на тему сотворения мира под названием «Хаос» была куплена папой Григорием XVI, который также наградил Айвазовского золотой медалью.
В целом, творчеству Айвазовского в Италии сопутствовал успех, как критики (в частности, о его работах высоко отозвался Уильям Тёрнер), так и коммерческий. За свои картины он получил золотую медаль Парижской академии художеств. В начале 1842 года Айвазовский через Швейцарию и долину Рейна отправился в Голландию, оттуда отплыл в Англию, а позже посетил Париж, Португалию и Испанию. В Бискайском заливе корабль, на котором плыл художник, попал в бурю и едва не затонул, так что в парижских газетах появились сообщения о его гибели. Осенью 1844 года, в возрасте 27 лет, художник вернулся в Россию.
В 1844 году Айвазовский становится живописцем Главного морского штаба России, а с 1847 — профессоромПетербургской Академии художеств; состоял также в европейских академиях Рима, Парижа, Флоренции, Амстердама и Штутгарта.
Кофейня у мечети Ортакёй в Константинополе, 1846
Но недолго строил Айвазовский столичную карьеру — вернулся в родную Феодосию — после завершения осенью 1845 года плаванья с адмиралом Литке, Айвазовский обратился в Главный морской штаб и Академию художеств с просьбой продлить пребывание в Крыму для окончания начатых работ; и получил разрешение остаться до следующего мая. Чем бы, вы думали, он там занимался? Море писал? Не без того, но не это было основным. Творить Айвазовский мог и без моря — с натуры он делал лишь набросок, а дальше в мастерской додумывал остальное. «Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта: сделав набросок на клочке бумаги, я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нём моей кистью. Набросав карандашом на клочке бумаги план задуманной мною картины, я принимаюсь за работу и, так сказать, всею душой отдаюсь ей…», — признавался художник.
Кроме дома в Феодосии, художник впоследствии обзавелся имением в близлежащей деревне Шейх-Мамай, имел небольшой дом в Судаке, где иногда играл на скрипке под аккомпанемент на рояле композитора А. А. Спендиарова, который имел дачу в Судаке.
Смотр Черноморского флота в 1849 году (первым идет флагман «12 Апостолов»)
Весной 1846 года 6 военных кораблей во главе с флагманом черноморского флота «Двенадцать апостолов» под командованием впоследствии прославленного флотоводца В. А. Корнилова (на тот момент капитана 1-ранга) прибыли в Феодосию, чтобы поздравить Айвазовского, когда тот отмечал своё возвращение в родной город и первое десятилетие своего творчества. На празднике также присутствовали адмирал М. П. Лазарев и А. И. Казначеев, который поддерживал художника в юности.
В 1848 году Иван Константинович женился. Его первой женой стала Юлия Яковлевна Гревс, англичанка, дочь штабс-доктора, находившегося на русской службе. У них было четыре дочери: Елена, Мария, Александра и Жанна. Из-за нежелания Айвазовского жить в столице, Юлия Яковлевна ушла от мужа спустя 12 лет. Однако брак был расторгнут лишь в 1877 году. Примечательно, что несколько внуков Айвазовского также стали известными художниками.
Портрет Анны Саркисовой-Бурназян. И. К. Айвазовский, 1882
Вторая жена — Анна Никитична (Мкртичевна) Саркисова-Бурназян (1856—1944), армянка. Айвазовский увидел Анну Никитичну на похоронах её мужа, известного феодосийского купца, в 1882 году. Красота молодой вдовы поразила Ивана Константиновича. Спустя год они поженились. Анна Бурназян была на 40 лет моложе своего мужа. В галерее хранится портрет Анны Никитичны, написанный Айвазовским. Айвазовский говорил, что его женитьба с Анной в 1882 ещё больше «приблизил его со своей нацией», имея в виду армянскую нацию. Анна Никитична пережила своего мужа на 44 года и умерла в Симферополе во время немецкой оккупации Крыма.
Дети
Елена + Пелопид ЛатриЛатри, Михаил Пелопидович, художникАлександр Латри (с благословения Николая II единственный из внуков получил разрешение носить фамилию живописца).София Латри + (1) Новосельский + (2) князь Иверико МикеладзеОльга Новосельская + Стефан Асфорд Сенфорд. Сын: Генри СенфордГаяне Микеладзе
Мария (Мариам) + Вильгельм Львович ГанзенГанзен, Алексей Васильевич, художник-маринист. + Олимпиада
Александра + Михаил Лампси. Семья жила в Феодосии и занимала правую часть дома Айвазовского.
Николай Лампси + Лидия Соломс. С 1907 по 1909 годы — директор Картинной галереи в Феодосии. Дети: Михаил, Ирина, ТатьянаИван Лампси
Жанна + К. Н. АрцеуловАрцеулов, Николай Константинович, кораблестроитель и художник-маринистАрцеулов, Константин Константинович, русский пилот и художник-иллюстратор
Айвазовский интересовался археологией, занимался вопросами охраны памятников Крыма, руководил раскопками более 90 курганов (часть найденных в них предметов хранится в Эрмитаже). На свои средства и по собственному проекту построил на горе Митридат новое здание для Феодосийского музея древностей с мемориалом П. С. Котляревского (здание музея взорвали отступающие из Крыма советские войска в 1941 году; мемориал также был утрачен). За заслуги перед археологией Иван Константинович был избран действительным членом Одесского общества истории и древностей.
Музей древностей на горе Митридат (до 1941)
Айвазовский был инициатором строительства железной дороги «Феодосия — Джанкой», построенной в 1892 году. Выступал за расширение Феодосийского порта, публиковал открытые письма, где обосновывал преимущества строительства порта в Феодосии. В итоге в 1892—1894 годах в Феодосии был построен самый большой в Крыму торговый порт.
Позже, в начале 1890-х годов Айвазовский по своему проекту и на личные средства возвёл фонтан памяти градоначальника Феодосии А. И. Казначеева (в 1940-е годы фонтан был утрачен).
Иван Константинович Айвазовский умер 19 апреля (2 мая по новому стилю) 1900 года в своём родном городе Феодосия, в возрасте 82 лет[31][32] В соответствии с его завещанием Айвазовский был похоронен во дворе феодосийской средневековой армянской церкви Сурб Саркис (Святого Саркиса).
В 1903 году вдова художника Анна Бурназян установила на могиле мужа надгробие в форме саркофага из цельного блока белого мрамора. На одной из сторон саркофага на древнеармянском языке написаны слова историка V века Мовсеса Хоренаци: «Մահկանացու ծնեալ անմահ զիւրն յիշատակ եթող»— «Рождённый смертным, оставил по себе бессмертную память» и дальше на русском — «Профессоръ Иванъ Константиновичъ АЙВАЗОВСКIЙ 1817—1900».
За более чем 80 лет насыщенной и благополучной жизни Айвазовский написал — внимание! — 6 тысяч картин на морскую тему. И организовал более 100 персональных выставок. Кажется, этот успех повторить еще никто не смог.
ДЕВЯТЫЙ ВАЛ
Живописец изображает море после очень сильного ночного шторма и людей, потерпевших кораблекрушение.Айвазовский решил использовать народное поверье о том, что в общем ритме накатывающихся волн одна заметно выделяется своей мощью и размерами среди других. Древние греки считали самой гибельной волной третью, римляне - десятую. В представлениях других мореплавателей самым сокрушительным был девятый вал.
Противостояние людей и стихии - вот тема картины. Герои Девятого вала представлены единой сплоченной группой все еще верящих в себя людей. Они ни на минуту не усомнились в своем отчаянном мужестве, но они с честью выдержали испытание, постоянно поддерживая друг друга. Замечателен жест одного из героев, который, сам еле-еле держась за мачту, из последних сил поддерживает своего обессилевшего товарища, не давая ему соскользнуть в пучину. И вся группа держится вместе, чтобы в случае чего подбодрить друг друга в критической ситуации. Все это подтверждало, что есть смысл в борьбе, в воле человека к спасению, в его вере в то, что, проявляя героизм, своими собственными силами можно спастись, когда по всем законам им было суждено погибнуть.
Но взбесившаяся стихия в трактовке Айвазовского не только ужасает — она еще и восторгает. Светящаяся на просвет грозовых всполохов вода переливается всеми цветами радуги, брызги светятся, могучие волны тяжело перекатываются через погибающих людей, грозные скалы сулят гибель. Кажущийся перебор чувств, в действительности соответствовал трагической ситуации. Такого реализма, проявившегося в картине Девятый вал, и других, никто в его время в изображении морских стихий достичь не мог.
Девятый вал – самая известная картина Айвазовского. Она была признана шедевром в первый же день выставки в далёком 1850 году. Люди приходили посмотреть на неё по несколько раз.
Почему?
1. ВОЛНЫ
Волны у Айвазовского потрясающие. Сквозь них просвечивает солнце. Такого эффекта прозрачности художник добивался множественным наложением мазков (лессировки). Такие волн вы редко, у кого встретите.
Посмотрите на картины других маринистов. Из западной Европы. Так как в России море почти никто не изображал. И вы поймёте весь гений Айвазовского.
Обратите внимание, что волны идут стороной от потерпевших. И не такие уж они огромные. Настоящие волны смерти достигают в высоту 20-30 м. На “Девятом вале” они высотой не более 3 м.
Возможно, Айвазовский пощадил своих героев. Показывая, что они справятся. Если бы он написал идущую прямо на людей волну в 30 м, это было бы чистой трагедией.
Он же был оптимистом. И почти в каждой картине с кораблекрушениями он смягчает трагизм. Добавляет надежду. В виде восходящего солнца. Выбравшихся людей на берег. Виднеющегося корабля.
2. НЕБО
Небо на картине “Девятый вал” обнадеживающее. Восходящее солнце. Тучи развеиваются. Их гонит сильный ветер. Фиолетовый оттенок неба. Ночь отступает.
Айвазовский был отменным мастером. Но особенно ему удавались световые эффекты. Никакой специальной краски он не использовал. Однако его солнце выходило таким ярким, что многие верили в обратное.
Некоторые даже на полном серьезе заглядывали за картину. Они думали, что сзади полотна стоит свечка.
3. ВЫЖИВШИЕ
Люди на “Девятом вале” тщательно написаны. Несмотря на их небольшие размеры. При этом их позы и жесты очень выразительны. Они в отчаянии. Они борются за жизнь из последних сил.
Двое из них вот-вот соскользнут. Один уже падает в воду. Другой отчаянно цепляется за него. Возможно, мы видим последние минуты их жизни.
Другой моряк протянул руку к небу: “О море, сжалься над нами!” Ещё одного моряка мы видим со спины. Он размахивает красной тряпкой. Корабля не видно. Более того, обзор закрыт волнами. Зачем? Видимо, на удачу.
Обратите внимание, что люди одеты в восточные одежды. Затонул корабль из далекой страны. Зритель не знает этих людей. Они ему не родные. Это не купцы с соседней улицы.
Такую дистанцию Айвазовский добавляет не случайно. Она убирает сильную тревогу. Которая бы мешала наслаждаться бушующем морем. И героизмом людей.
В картине соединилось многое из виденного и испытанного самим художником. Особенно памятна была ему буря, которую он пережил в Бискайском заливе в 1844 году. Шторм был столь сокрушителен, что судно сочли утонувшим, и в европейских и петербургских газетах появилось сообщение о гибели молодого русского живописца, имя которого уже было хорошо известно. Спустя годы Айвазовский вспоминал: «Страх не подавил во мне способности воспринять и сохранить в памяти впечатления, произведенного на меня бурею, как дивною живою картиной».СюжетЧудом выжившие после шторма люди готовятся встретить новый удар стихии — тот самый девятый вал, грозу всех, кто в море. От судна остались лишь щепки, на горизонте — ни клочка земли. Пятеро восточных мужчин из последних сил держатся за мачту. Казалось бы, шансов выжить — ноль, но яркое восходящее солнце дарит надежду на спасение и героям сюжета, и зрителям.КонтекстКак это всегда бывает в историях великих произведений, есть смысл на поверхности, а есть подводные течения (как бы двусмысленно это не звучало в контексте данного полотна).Благодаря картинам к 22 годам Айвазовский заслужил дворянствоНачнем с простого. Айвазовский родился в портовой Феодосии. Когда живешь бок о бок с моряками, остаться в стороне от посиделок, во время которых то и дело звучат байки о плаваниях, невозможно. Фантастические рассказы о сокрушительных штормах, чудо-существах из глубин, богатствах и сражениях — чего только не услышишь от людей, которые большую часть жизни проводят в открытой воде.Конечно, одна из самых страшных историй — о девятом вале. Это как суд господний, только в море. И вот Айвазовский подумал, а почему бы не запечатлеть это на полотне?Еще в древности люди приметили, что волны на море разные. Потом физики сформулировали принцип интерференции (это когда несколько волн сливаются в единый вал, и срабатывает эффект синергии). Так вот на почве наблюдения родилась мысль о том, что во время морской бури есть некая девятая волна (именно девятая!), которая является самой сильной и опасной. При этом древние греки роковой волной считали третью, а римляне — десятую.Люди творческие — художники, писатели, поэты, — использовали этот образ как некий символ кары, неукротимой природной силы. Державин, Полежаев, Аксаков, компания под псевдонимом Прутков, даже Пушкин, а позднее Лесков, Данилевский и Смирнова-Сазонова. Иными словами, кого только не вдохновляла история о девятом вале. Современники Айвазовского могли смело смотреть на полотно и для пущего трагизма цитировать, к примеру, Пушкина или еще кого. Настоящее имя Айвазовского — Ованес АйвазянКстати, по одной из версий, в основу сюжета легли не только байки матросов, но и личные впечатления художника, который за несколько лет до написания картины сам попал в шторм в Бискайском заливе. Считали, что судно погибло, газеты даже написали, что все, дескать, сгинул Иван в пучине морской. Но ничего, обошлось.Другая сторона истории — душевные треволнения художника. К середине 1850-х Айвазовский переживал из-за смерти нескольких своих друзей, в том числе Белинского. В Европе тем временем бурлили революционные события. Художник не мог оставаться равнодушным. «А он, мятежный, просит бури…», — цитата вполне описывает мариниста в тот период. Все же Айвазовский был человеком аполитичным, поэтому ввязываться в революционные кружки не стал, а все сказал в своей картине.«Девятый вал» сразу стал хитом. Когда картину выставили в Москве, люди приходили смотреть на нее, как в кино — по несколько раз на неделе. На выставке ее купил Николай I и передал Эрмитажу. В конце XIX века полотно попало в коллекцию Русского музея, где находится и сегодня.
Впоследствии Айвазовский написал целую серию «бурь». Они чередуются с изображениями спокойного элегического моря.
Корабль среди бурного моря. 1887г.
Кораблекрушение. 1864 г.
Спасающиеся от кораблекрушения.
«Вид Константинополя и Босфора». 1856
Переход евреев через Красное море
