В этот день его жена, журналист и правозащитник Анастасия Зотова находилась в Лондоне, куда она приехала, чтобы получить присужденную Дадину награду от неправительственной организации Index on Censorship, поддерживающей борющихся за свободу слова журналистов и гражданских активистов по всему миру.

Сам Дадин приехать не смог из-за отсутствия у него загранпаспорта.

Но мы с Анастасией сразу решили, что разговор пойдет не об Ильдаре, а о самой Насте, о том, что значит быть женой активиста, на какие жертвы приходится идти и с какими проблемами - от бытовых до нравственных - приходится сталкиваться.

Анастасия, которая сейчас активно занимается помощью заключенным, недавно написала в "Фейсбуке" про жену арестованного фермера Олега Петрова. После "тракторного марша" на него завели уголовное дело.

"Я вспоминаю, как год назад бегала с такими же круглыми глазами и не понимала, что же делать, как мужа вытаскивать из-за решетки. И вспоминаю, как это тяжело, когда никто не может тебе помочь, а большинство и не хочет", - пишет Зотова.

Вот с этих воспоминаний мы и начали наш разговор.

"Я не про это. Я - обычная, нормальная девочка"

Анастасия Зотова: Когда на Ильдара завели уголовное дело, казалось, что это все понарошку. Была стопроцентная уверенность, что его очень быстро отпустят.

Когда его посадили, у меня было чувство нереальности происходящего.

Все эти заключенные, тюрьмы, протесты, какие-то Pussy Riot, поющие на амвоне - все это было не из моей жизни. Я не про это. Я - обычная, нормальная девочка, со мной этого не может происходить, такие у меня тогда были мысли.

Но когда его все-таки посадили, мне было важно показать, что есть люди, которые его поддерживают, поэтому я тут же начала собирать друзей и организовывать митинги и пикеты.

Но мы не знали, как это все делать, как писать заявки на проведение митингов, к кому обращаться. Всему приходилось учиться на ходу.

Би-би-си: А когда все-таки пришло осознание того, что это серьезно, и все это происходит с вами, отличницей, аспирантской журфака МГУ, интересующейся искусством, 23-летней на тот момент девушкой Настей, а не с кем-то другим, - как это повлияло на вас? И когда вы поняли, что теперь у вас начинается другая жизнь?

А.З.: Это случилось после отклоненной апелляции Ильдара. На его апелляцию пришло около 200 человек, у меня была эйфория, надежда на то, что его освободят. Но ему просто изменили срок - вместо трех лет ему дали 2,5 года.

На тот момент я училась в аспирантуре журфака МГУ и должна была защищать диссертацию.

Когда Ильдара посадили, я написала заявление, попросив отчислить меня из аспирантуры на 2 года с возможностью восстановления. Потому что я понимала, что сейчас придется вести какую-то кампанию по его освобождению, и времени писать диссертацию не будет.

С работы на полную ставку тоже пришлось уйти, хотя поначалу я пыталась совмещать написание заметок с постоянными поездками в СИЗО, писала урывками в метро, в самом СИЗО, пока ждала встречи с начальством и так далее.

Но потом пришлось уйти с работы на полной ставке, потому что я физически не успевала все совмещать.

"Что за наивная дурочка"

Би-би-си: До ареста Ильдара вы были с ним знакомы не так уж долго. Как он вообще вошел в вашу жизнь, как вы познакомились?

А.З.: Впервые мы встретились 4 августа 2014 года на пикете в День солидарности с гражданским обществом Белоруссии.

А про то, что такой день существует, я узнала в "Школе прав человека" при Сахаровском центре, где я тогда училась.

Но тогда мы не обратили друг на друга внимание. Пришла полиция, я начала с ними спорить о том, что они не имеют права нас задерживать, а Ильдар смотрел на то, как я ругаюсь с полицейским и думал: "Господи, что за наивная дурочка, даже не знает, как отстаивать свои права".

Би-би-си: Это он вам потом рассказал про дурочку?

А.З.: Да. Но я тогда не обратила на него внимания. У меня ноги подкашивались от спора с полицейским, который мне прямым текстом говорил: не важно, что у вас одиночный пикет, я скажу, что был не одиночный и арестую вас.

Через какое-то время мы снова встретились на каком-то пикете, который я уже освещала как журналист. Обменялись контактами, стали друзьями в "Фейсбуке", он прочитал мои статьи, они ему понравились. Он уже не думал, что я наивная дурочка.

Би-би-си: Другими словами, вы, журналист, стали дружить с ньюсмейкером, что, как вы знаете, идет вразрез с этическими принципами журналистики.

А.З.: Да, наверно, как журналист я поступала не совсем правильно, ходя с ним в кафе после митингов. Но с другой стороны, все было достаточно безобидно. Мне действительно было интересно понять, что заставляет его и других ребят приходить на эти митинги.

Би-би-си: А когда вы поняли, что влюбились в него?

А.З.: Влюбленность я осознала где-то в январе 2015 года. Я тогда снимала квартиру, Ильдар жил со мной, и я понимала, что мне с ним очень комфортно.

Было не важно, накрашена ли я, или сижу в пижаме. Даже когда мы не разговаривали, я сидела и читала, а он, например, готовил, мне просто было хорошо рядом с ним.

Было ощущение, что мы очень давно друг друга знаем, хотя мы были не так долго знакомы на тот момент.

Би-би-си: А когда была пройдена "точка невозврата", когда вы поняли: с ним просто так не расстанусь?

А.З.: Наверно, это было в тот день, когда его задержали и отправили в спецприемник 15 января 2015 года. Я тогда четко поняла, что я за этого человека несу ответственность.

"Мама ответила: ты мне больше не дочь"

Би-би-си: Вы расписались с ним в СИЗО два года назад - без свадьбы, без гостей, без медового месяца. Как принималось это решение? Он вам сделал предложение или вы вместе решили, что так будет практичнее?

А.З.: Когда 7 декабря 2015 года его арестовали и надевали на него наручники, я пробилась к нему и первое, что я сказала: "Я подаю документы в ЗАГС". Он сказал: "Хорошо".

Но в принципе мы еще и раньше об этом говорили, что если так случится, то практичнее будет пожениться, чтобы меня хотя бы пускали на свидания.

Би-би-си: Как на это решение отреагировала ваша мама?

А.З.: Мама была резко против наших отношений с самого начала, когда я ей о нем рассказала. Но когда 7 декабря я ей сказала, что точно выхожу за него замуж, мама ответила: ты мне больше не дочь.

Потом 24 декабря у моей бабушки был день рождения, и я собиралась поехать к ней с тортом, но позвонила мама и сказала: "Мы тебя не хотим видеть". С тех пор я с мамой не общаюсь.

Би-би-си: У вас слезы в глазах, я вижу, что вам тяжело. Получается, что из-за Ильдара вы не только забросили аспирантуру, свою журналистскую работу, но и потеряли связь с мамой. Как вы с этим справляетесь?

А.З.: Да, психологически тяжело. Особенно когда Ильдар был в тюрьме, часто возникало ощущение, что опереться мне не на кого.

Летом у меня был нервный срыв, когда я неделю не могла есть.

Потом были случаи, когда друзья что-то рассказывали смешное, я начинала смеяться, потом плакать, потом снова бесконтрольно смеяться.

"Иногда возникает ощущение, что моя жизнь полностью разрушена"

Би-би-си: Нет ли у вас чувства сожаления, может даже разочарования от того, что вы пошли по пути, который не выбирали для себя.Просто так, к несчастью, сложились обстоятельства.

А.З.: У меня часто возникает чувство огромного сожаления от того, что все так получилось, и я уже ничего не могу изменить. Особенно, когда я в своей ленте в "Фейсбуке" вижу, как мои друзья уже закончили аспирантуру, устроились на хорошую работу, кто-то родил ребенка.

Я ведь тоже все это могла сделать, если бы Ильдар не оказался в тюрьме, но все вышло по-другому. Столько потерянных возможностей! Это сильно угнетает.

Когда я закончила университет, у меня был четкий жизненный план: аспирантура, работа, двое детей, ипотека. Этот план рухнул. И я сейчас не совсем понимаю, что делать дальше.

Иногда возникает ощущение, что моя жизнь полностью разрушена, и я не знаю, как ее склеить.

Би-би-си: Вам всего 25 лет.

А.З.: Кажется, что я уже безумно старая. Слишком много было пережито за короткий срок.

"В каком-то смысле я предала свои идеалы"

Би-би-си: Не складывается ли у вас иногда ощущение, что вы проживаете не свою, а его жизнь, живете его интересами, его проблемами, жертвуя своими? Что вы - не Анастасия Зотова, ажена Дадина.

А.З.: Да, иногда возникает такое ощущение. Хотелось, чтобы все было радикально по-другому.

Я не хочу быть женой, я хочу быть сама собой.

Я с 14 лет мечтала стать журналистом, закончила журфак МГУ с красным дипломом, а теперь мне очень трудно найти себе работу журналиста, потому что мое имя связывают с Ильдаром и считают, что я предвзята.

Меня уже не воспринимают как серьезного журналиста. Это больно и обидно. Но я ничего не могу изменить.

Недавно я разговаривала со своим университетским товарищем, и он мне напомнил, что я проповедовала совсем другой подход к жизни.

Я говорила тогда, что многие люди оканчивают университет, женятся, рожают детей не потому, что они этого хотят, а потому что так нужно. Я всегда говорила, что буду жить так, как я хочу, а не так, как нужно.

А что получилось? Я вышла замуж, организовала кампанию, бросила аспирантуру, потому что это было необходимо.

В каком-то смысле я предала свои идеалы, которые проповедовала пять лет назад, от этого тоже очень обидно.

Знаете, в философии есть понятие "точка бифуркации". Ты идешь или одной дорогой, или другой. Нельзя идти сразу по двум тропам.

Я пошла по одной дороге и, как бы мне ни хотелось пять лет назад все переиначить и выбрать другую дорогу, этого уже не получится.

Жизнь после тюрьмы: обиды, ссоры и примирения

Би-би-си: Но вот в феврале Ильдар вышел из тюрьмы, вы снова вместе. Есть ощущение, что можно все начать сначала? Или возникли новые трудности?

А.З.: Конечно, есть трудности - бытовые, психологические. Когда долгое время не было стабильного общения, возникают разные обиды.

Ему нужна реабилитация после тюрьмы. Мне тоже нужен отдых, потому что с декабря 2015 года у меня фактически не было выходных, а только постоянный недосып и нервные срывы.

Вот только вчера мы с Ильдаром ссорились по телефону, потому что Ильдар мне припоминал, что я не отправила ему кипятильник, когда он был в СИЗО Петербурга. Правда, тут же помирились.

А ему отправляла, но кипятильник просто не дошел.

Би-би-си: Вам не больно выслушивать про кипятильник, учитывая, что вы забросили свою жизнь, чтобы все силы направить на помощь Ильдару? Как вы на это реагируете?

А.З.: Именно это я ему вчера и говорила. Что мне обидно, что я бросила свою работу, диссертацию, маму, в конце концов, чтобы ему помогать, а теперь вместо "спасибо" слышу упреки про кипятильник.

Но с другой стороны, это общая проблема для людей, которые отсидели или сидят в тюрьмах. Они находятся в изоляции, в том числе и информационной, отсюда возникают претензии.

Ильдар до сих пор до конца не знает, что именно я делала и сколько времени потратила на то, чтобы вытащить его из тюрьмы. До него эта информация не доходила. Он постепенно через других людей сейчас об этом узнает.

Би-би-си: В своем первом интервью после освобождения Ильдар сказал, что план на первое время - это слушать вас и делать, что вы захотите. Вы хотели поехать в Гоа и провести там медовый месяц. Получилось?

А.З.: Пока нет. Ильдара не выпускают за границу. Я не могу бросить работу, потому что нужно платить за квартиру, обеспечивать себя и Ильдара.

"Он меня в ванную на руках носил"

Би-би-си: Вы младше его на 10 лет, но чувствуете за него такую ответственность. А когда он сможет работать, чтобы обеспечивать вас?

А.З.: Не знаю. Наверно, после психологической реабилитации. Ему нужен отдых.

Би-би-си: Вы не боитесь, что ваш быт и внешние обстоятельства, которые не улучшились после выхода Ильдара из тюрьмы, повлияют на ваши отношения?

А.З.: Не знаю. Когда мы с Ильдаром ссоримся, и он говорит мне обидные слова, я тоже обижаюсь и кричу "Ах, ты подлец! Моя мама была права, как я могла не разглядеть, какой ты на самом деле!"

А потом я понимаю, что на самом деле он хороший. Когда я подвернула ногу, он меня в ванную на руках носил, чай мне делал.

Все можно преодолеть. Нужно только приложить усилия и не дать чувству обиды захлестнуть тебя.

Би-би-си: Вы много говорите про то, что ему нужна помощь. Но, возможно, вам она нужна не в меньшей степени. Что Ильдар мог бы сделать, чтобы вам сейчас помочь справиться со всеми бытовыми и психологическими сложностями?

А.З.: Сложный вопрос. Может, он сейчас отдохнет и активнее включится в работу по оказанию помощи заключенным, которых пытают.

Очень тяжело одной вести этот проект. (Через свой сайт "Территория пыток" Анастасия вместе с другими волонтерами пытается оказать помощь и поддержку карельским заключённым - прим. Ред).

Но я его понимаю, сначала ему нужно прийти в себя. От последствий тюрьмы освободиться не просто.